Текст книги "Возмездие (СИ)"
Автор книги: Lana Fabler
сообщить о нарушении
Текущая страница: 81 (всего у книги 91 страниц)
– Придется нанять кого-нибудь в Анталье, – спокойно ответил Серхат. – Золото у вас есть, а оно решает многие проблемы. Идемте, нужно торопиться. Кто знает, может это лишь часть людей, которых за нами отправил повелитель. Надеяться на еще одно чудесное спасение не стоит.
Они оседлали лошадей, нагруженных поклажей, которые были привязаны к стволам деревьев неподалеку, и отправились в путь, оставив позади себя поляну, усеянную трупами. Ближе к полудню они, наконец, добрались до Антальи и сразу же отправились на базар. Лошадей пришлось продать – на корабль их не возьмешь, да и в засушливом пустынном Египте они мало, чем полезны. После пришлось порядком повозиться, чтобы приобрести корабль, да еще с командой, но, поспрашивав торговцев на базаре, они узнали, что в порту есть один человек, который может им помочь. И действительно, заплатив ему целый мешок золота, Эдже получила в свое распоряжение простой, многое повидавший корабль и десять наемников, которые также за золото – пришлось солидно заплатить каждому – согласились служить ей. На них, разумеется, не следовало слишком полагаться. Наемники были ворами и преступниками, умеющими убивать и согласные делать это по чьему-либо приказу за золото, но у Эдже не было выбора.
Плавание заняло около недели – море было спокойным, так что никаких особых неудобств им сносить не пришлось. И вот, наконец, перед ними во всей своей красе предстал Египет – жаркий и сухой край, лежащий на берегах неторопливого Нила, с его золотыми песками и ослепительным солнцем на бледно-лазоревом небе, овеянный загадкой древних пирамид и чарующий своим былым величием, оставшимся в далеком прошлом.
Они прибыли в Александрию, простирающуюся на побережье Средиземного моря и служащую главным морским портом Египта. Стояла такая жара, что Эдже и ее людям пришлось, едва они оставили корабль в порту под ложными именами и отправились на базар, раскошелиться на подходящую местному климату одежду, которая, к тому же, не привлекала бы внимания. Султану было известно, что они намереваются отправиться в Египет, так что их скорее всего поджидали здесь.
Эдже облачилась в свободную длинную тунику бледно-зеленого цвета с длинными рукавами, традиционную для женщин стран Востока, а голову покрыла платком, чтобы ее не напекло и для того, чтобы слиться с местными жительницами. Серхат и наемники просто переоделись в льняные рубахи. Но они оставили при себе плащи, так как дни в Египте были жаркими, но ночи сопровождались едва ли не заморозками.
Зная, что задерживаться здесь не намерены, они приобрели и верблюдов, которые были куда удобнее в пути по засушливым землям и тем более по пустыне, чем лошади. Стремясь скорее покинуть таящий для них опасность крупный город, Эдже велела наемникам разузнать у торговцев о том, как добраться до Луксора и долог ли путь к нему.
Но прежде, чем отправиться в дорогу, наемники потребовали еще золота, которого у Эдже, увы, не осталось. Ни один из них не пожелал остаться подле нее без платы. Серхат заверил Эдже, что он сможет должным образом защитить ее, если потребуется, хотя его рана по-прежнему его беспокоила, хоть он и не подавал виду. Эдже, признаться, страха за свою жизнь не испытывала. Все, о чем она могла думать, это одержимое желание найти Артаферна. Теперь, когда они знали примерное направление и длительность пути – около двух суток – поспешили покинуть Александрию.
На пути у них стоял Каир – самое опасное место, поскольку этот город был нынешней столицей Египта, где сосредотачивались силы Османской империи, правящей этими землями с помощью наместника-паши. Понимая, что соваться в столицу прямо к нему в руки глупо, Эдже решилась, не имея другого выхода, идти через пустыни, но держась поближе к Нилу и египетским городам, которые сосредотачивались на обоих берегах своей священной реки, дающей им жизнь в столь безжалостном краю.
Путь до Луксора обещал быть трудным – таким он и оказался. Днем они изнемогали от жары, из-за которой густой воздух трепетал над песками – марево неподвижно висело над пустыней, не давая им продохнуть. Сухой горячий ветер то и дело поднимал в воздух песок, образуя песчаные бури, и тот забивался в нос и резал глаза. Солнце невыносимо пекло, и не было спасения от его вездесущих лучей, опаляющих все вокруг. Они, подобно каравану бедуинов, странствующему по пустыне, верхом на горбатых спинах верблюдов преодолевали это бесконечное царство песков и его высокие дюны и барханы – песчаные холмы, образующиеся под воздействием постоянно дующих в пустыне ветров.
Ночи же были очень холодными, и когда солнце опускалось за линию горизонта, наступала непроглядная темнота, овеянная ледяным дуновением ветра. И тогда путники вынужденно останавливались на привал, сооружая на ночь небольшой шатер, купленный в Александрии, где они прятались от ночного холода пустыни и отдыхали после утомительного пути.
К счастью, продлился тот всего пару суток, и Эдже с облегчением выдохнула, когда они, наконец, оказались там, куда она так отчаянно стремилась. Луксор был скромнее Александрии размерами, но хранил в себе немало прекрасных сооружений древности, напоминающих о правлении фараонов и об их священной власти.
Сам город они толком и не увидели – сразу поспешили в храм царицы Хатшепсут, расположенный в долине Дейр эль-Бахри. Эдже, еще издалека увидев огромный храм, вырубленный прямо в скалах, почувствовала волнение после стольких трудностей, пережитых ею ради этого мгновения, когда она сможет понять, права ли оказалась в своей догадке или же ее надежда найти какие-нибудь зацепки относительно положения Артаферна тщетна.
По мере их приближения храм все рос и ширился, поражая своими размерами, необыкновенной красотой и витающим вокруг него духом древности. Усыпальница царицы имела три просторные террасы, которые располагались на разных уровнях, каждая возвышаясь над предыдущей, и соединялись пологими пандусами. Вокруг было безлюдно и необычайно тихо, отчего в груди у Эдже поселился невольный трепет перед величественностью этого сооружения древности и в силу ореола таинственности, окружающего его.
Оставив верблюдов у входа, Эдже с Серхатом обменялись напряженными взглядами и неторопливо двинулись вперед. Оглядываясь в этом таинственном месте, они без проблем преодолели все три террасы. В конце каждой из них были галереи с колоннами, поддерживающими перекрытие, стены которых были украшены потускневшими в столетиях рельефами, повествующими о жизни царицы Хатшепсут. Дальше располагались пандусы, которые и вели на вышестоящую террасу.
На самой верхней террасе все было неуловимо иначе. Судя по изображениям на стенах этот ярус предназначался для проведения ритуалов. Об этом говорил и большой каменный алтарь в конце зала. Эдже, стоя посреди этой галереи с колоннами, подняла голову и посмотрела в уходящие далеко вверх своды храма. Душа ее полнилась горьким разочарованием и досадой.
– Здесь ничего нет, – обреченно, будто вынося приговор, произнесла женщина.
Серхат, поглядев на нее, с сожалением поджал губы.
– Простите, госпожа, но я предвидел это. Что мы могли обнаружить в заброшенном храме? Только пыль, да древние росписи на столь же древних стенах.
– Тогда зачем же Артаферн написал имя Хатшепсут, этой правительницы Древнего Египта, в своей записке? – недоумевала Эдже, присев на какое-то возвышение, которое прежде, верно, было основанием для одной из статуй царицы. После ее смерти они были разрушены тем фараоном, которого она когда-то лишила власти ради собственного незаконного правления.
Серхат не успел ответить, так как за его спиной в высоком проеме, через который они вошли в зал, с одной его стороны с оглушительным грохотом сдвинулась с места каменная перегородка и, сотрясая стены храма, стала двигаться навстречу противоположной стороне проема. Понимая, что это отрежет им единственный выход, Серхат и Эдже, мгновенно оценив ситуацию несмотря на свое потрясение, тут же бросились к проему. Но он закрылся за миг до того, как они его достигли, и оба натолкнулись на каменную перегородку. В храме вновь воцарилась тишина, а пыль, взлетевшая было в воздух, стала медленно-медленно оседать.
– Какого черта? – Эдже, запыхавшись, обескураженно обернулась на напряженного Серхата. – Что это было?!
Серхат не отвечал – он оглядывался так, словно ждал, что вот-вот откуда-нибудь на них бросится неведомый враг. Эдже последовала его примеру и, вытащив из-за пояса кинжал Артаферна, сжала его рукоять. Сначала они этого не заметили, но когда странный бледновато-белый туман, пребывая откуда-то, стал густо стелиться по полу и, клубясь, понемногу подниматься, Эдже почувствовала как сначала кончики ее пальцев на ногах и руках онемели, а после эта непонятная слабость стала ползти вверх по ее рукам и ногам, словно высасывая из тела жизненные силы.
– Что это?.. – прислонившись к стене в настигшем ее бессилии, испуганно прошелестела Эдже, но взгляд ее уже затуманился, и она чувствовала, как медленно съезжает вниз по стене.
Кинжал выпал из ее онемевших пальцев и, звякнув, упал на пол. Этот звук был последним, что уловил одурманенный разум Эдже, после чего она потеряла сознание.
Очнувшись же, она с огромным трудом разлепила отяжелевшие веки и тут же напряглась всем телом, вспомнив о случившемся. Эдже обнаружила себя лежащей на больших подушках, разложенных прямо на полу, в некой просторной комнате без окон с каменными стенами, расписанными все теми же древними фресками. На плетеном столике рядом лежала какая-то красная ткань, сложенная в несколько раз, и большая резная шкатулка, выполненная в египетском стиле. Голова ее полнилась болью, но, стараясь не обращать на это внимания, Эдже села на подушках и с большим трудом встала на ноги – ее все еще слабое тело плохо ее слушалось.
Она почти сразу увидела напротив себя дверь без ручки и, поспешив к ней, со всей возможной силой толкнула ее двумя руками, но та не поддалась. Заперто. Ощупав себя, Эдже разочарованно выдохнула – кинжал тоже забрали. Ее заперли здесь, но кто? И где сейчас Серхат? Тоже где-то заперт? Ничего не понимая, Эдже в напряженных размышлениях огляделась в комнате. Она была уверена, что этот храм давно заброшен. Он был лишь одним из многих сооружений древности, напоминающим о былом величии Египта. В его стенах никто не должен был жить и уж тем более усыплять ее каким-то дурманом и запирать.
Минуты утекали, но ничего не происходило. Эдже, запертая в этой странной комнате, уже успела исходить ее вдоль и поперек в нервном напряжении, а теперь с мрачным видом сидела на подушках и ждала, когда же что-нибудь случится. Хоть что-нибудь. Неизвестность ее пугала, а мертвая тишина, царящая вокруг, давила своей тяжестью. И вот, наконец, за дверью послышались шаги. Услышав их, Эдже тут же насторожилась, и подскочив с подушек, спряталась у двери, чтобы вошедший, открыв ту, не смог ее увидеть.
Заскрежетал открывающийся замок и, наконец, дверь со скрипом отворилась. Не шевелясь и затаив дыхание в своем укрытии, Эдже увидела осторожно вошедшую в комнату юную девушку с длинными черными волосами в странном облачении, напоминающем свободную красную тунику, подпоясанную тонкой золотой цепочкой, концы которой свисали чуть ли не до ее колен и позвякивали. В руках девица держала бронзовую тарелку с едой и кубок с водой. Не заметив пленницы, она замерла и напряженно огляделась в пустой комнате, а Эдже в это время неслышно подкралась к ней сзади и резко обхватила ее шею рукой как будто в намерении душить. Незнакомка испуганно взвизгнула и выронила тарелку с кубком, которые со звоном упали на каменный пол.
– Что здесь происходит? – на ухо ей процедила Эдже на арабском языке, удерживая вяло сопротивляющуюся девушку. – Кто вы?
– Мне нельзя говорить! – истерично вскрикнула та. – Нельзя!
– Заговоришь, если не хочешь, чтобы я тебе свернула шею, – Эдже сомневалась, что сможет воплотить свою угрозу в нынешнем состоянии, но девица об этом вряд ли могла подумать сейчас.
– Вас… вас ждет обряд жертвоприношения, – залепетала та, испуганная до смерти. – Верховный жрец полагает, что вы – Избранная.
– Жертвоприношение?.. – в тревоге переспросила Эдже и тут же нахмурилась. – Жрец? В этом храме тайно поселился какой-то религиозный орден? И что значит “избранная”?
– Они убьют меня… – сокрушалась девушка в ее “объятиях”, и по раздавшимся всхлипываниям стало понятно, что она разрыдалась. – Мне нельзя говорить с вами!
Понимая, что угрозами от нее мало, чего получится добиться, Эдже отпустила девушку и толкнула ее на подушки, а сама подошла к двери и плотно ее закрыла. Обернувшись на свою пленницу, сидящую на подушках и давящуюся рыданиями, Эдже медленно подошла к ней, опустилась на корточки и заглянула ей в глаза с самым располагающим выражением лица, на которое только была способна.
– Я не причиню тебе вреда, если ты мне все расскажешь, – мягко воскликнула она. – Обещаю. Как тебя зовут?
– М-майта, – запнувшись, ответила та, боязливо косясь на нее.
– Они не узнают, что мы разговаривали, Майта. Тебе нечего бояться. Что за жертвоприношение? Ты мне расскажешь?
– Я знаю мало… – судорожно выдохнула Майта, перестав, наконец, плакать. – Таких, как вы, было уже очень много. При мне ни одной, но в храме есть книга, в которой записаны имена всех “избранных”. Ее страницы бесконечны. Они ищут их по всему миру вот уже много столетий. И каждый раз ошибаются в своем выборе. В ходе ритуала солнечный свет должен озарить Избранную, но все Избранные до вас были убиты, потому что этого так и не случалось. Культ существует несколько веков… Жрецы бога Амона тайно служат в этом храме с древности. Его построила давным-давно какая-то царица. Ее имени здесь не произносят. Они называют ее священной дочерью бога Амона, бога Солнца, или просто великой госпожой. Избранная – это ее наследница, в которую во время ритуала должен войти дух царицы с помощью лучей солнца. Мы же здесь в качестве прислуги. Жрецы покупают нас как рабынь, и мы служим им, выполняем все, что они потребуют, – почему-то на этих слова Майта помрачнела, видимо, вспомнив о чем-то неприятном. Эдже поняла, что она имела в виду под “выполняем все, что они потребуют” и сочувственно поглядела на рабыню. – Больше я ничего не знаю… Клянусь, не знаю!
– Хорошо, – чтобы не пугать ее снова, спокойно ответила Эдже и, поразмыслив, уточнила: – Что-нибудь еще случалось в последнее время? Кто-нибудь… приходил в этот храм до нас?
Майта поглядела на нее настороженно и медленно кивнула.
– Несколько месяцев назад сюда пришли чужаки. Они их всех убили. Кроме одного. Верховный жрец получил знак от великой госпожи, что он тот, кто приведет их к Избранной. Если вы и есть Избранная, значит, вы действительно пришли сюда из-за этого человека?
– Да, я искала его, – вне себя от захлестнувших ее счастья и облегчения, улыбнулась Эдже. – Он… где он? Отведи меня к нему!
– Нет!– ужаснулась Майта, дернувшись от нее, как ужаленная. – Они убьют меня!
– Ладно, тогда скажи, как мне его найти, – миролюбиво воскликнула Эдже, хотя с трудом сдерживала свое нездоровое возбуждение. Артаферн жив, он здесь! Она нашла его. – Тот мужчина, что пришел со мной, тоже, наверно, заперт где-то? Как мне их найти?
– Они недалеко, в подземелье, но их темницы заперты и охраняются безликими.
– Кем? – в недоумении переспросила Эдже.
– Это… служители храма, вроде охраны. Жрецы отрезают им языки и заставляют носить маски, поэтому их называют безликими. Они опасны, вам нельзя туда! Они убивают любого, кто нарушит покой храма.
Эдже решительно поднялась с корточек и, понимая, что вряд ли она одна одолеет этих безликих, стала напряженно размышлять о том, что ей делать.
– А где мой кинжал?
Майта пожала плечами, показав, что не знает этого.
– Если они спросят, как я сбежала, скажешь, что я тебя ударила и выбежала из комнаты, ясно? Тебе не причинят вреда за помощь мне.
– Да, хорошо, – встревоженно смотря на нее, закивала Майта. – Вы пойдете туда? Но вас же убьют!
Беспечно ей улыбнувшись, Эдже не ответила и, отворив дверь, осторожно вышла в темный коридор с каменными стенами, освещенный горящими факелами. Она не успела и нескольких шагов сделать, как в коридоре с противоположной стороны появились люди – двое в красных туниках, как у Майты, и двое других в каком-то подобии доспехов с золотыми масками, скрывающими лица, и с мечами наперевес. Замерев, Эдже обернулась через плечо и увидела, что коридор позади нее ведет в тупик. Ей было некуда бежать. Она в беспомощности осталась стоять на месте и упрямо вскинула темноволосую голову, когда жрецы настигли ее. Один из них на неизвестном ей наречии что-то властно приказал безликим. Те угрожающе шагнули к напряженной Эдже, а после подхватили ее под руки и поволокли обратно в комнату, из которой она только что сбежала.
Майта испуганно вскочила с подушек, на которые безликие тут же грубо бросили Эдже, и в раболепном почтении опустилась на колени перед вошедшими в комнату жрецами. Один из них вышел немного вперед и, вперив в нее гневный взгляд, что-то яростно процедил все на том же неизвестном языке. Майта залепетала в ответ дрожащим голосом, после чего жрец, подойдя к ней, грубо поднял ее лицо за подбородок и отвесил ей хлесткую пощечину, от которой вздрогнула даже Эдже. Голова Майты дернулась в сторону, но она и звука не проронила. Все так же покорно стояла на коленях, устремив глаза, полные слез, в пол. На этом жрецы в сопровождении безликих покинули комнату. Из-за двери послышался скрежет закрывшегося замка.
– Что теперь? – мрачно осведомилась Эдже, поглядев на рабыню, которая теперь избегала смотреть на нее.
Майта без слов встала с колен и, подойдя к столику, взяла с него красную сложенную ткань, оказавшуюся такой же, как у нее, туникой и большую шкатулку.
– Я должна подготовить вас к ритуалу, – наконец, произнесла она.
– Майта, послушай…
– Прошу вас, не надо! – отчаянно взмолилась девушка. – Меня и так накажут из-за того, что вы сбежали. Если я еще как-то провинюсь, меня убьют.
Эдже заставила себя замолчать, хотя все ее существо буквально кричало о том, что она не должна покорно идти навстречу собственной смерти, как ягненок на заклание. Теперь, когда она знает, что Артаферн жив, и она находится в шаге от встречи с ним, Эдже не могла просто сдаться. Нужно было что-то делать! Но, похоже, Майта ей больше не помощница. Было жестоко подвергать невинную девушку угрозе смерти ради того, чтобы спастись самой. Она что-нибудь обязательно придумает…
Эдже была в растерянности и позволила Майте переодеть ее и надеть на нее бесчисленные золотые украшения из шкатулки, которые оказались необычайно тяжелыми. Когда они закончили, в комнату пришла еще одна рабыня, явно постарше Майты, которая наградила ту угрюмым взглядом и молча вручила ей кубок с водой, после чего ушла, снова заперев дверь.
– Кто это был? – принимая кубок из рук Майты, осторожно поинтересовалась Эдже.
– Одна из рабынь Верховного жреца. Выпейте.
Эдже давно уже испытывала жажду и сделала несколько жадных глотков из медного кубка, но только после этого заподозрила неладное. Вкус “воды” был горьковато-сладким, а взгляд Майты полнился чувством вины и сожалением.
– Что я выпила? – чувствуя, как уже знакомо немеют пальцы на ногах и руках, требовательно посмотрела на нее Эдже.
– Простите… – уже как сквозь толщу воды раздался голос Майты.
Она помогла Эдже, взгляд которой уже заволокла мутная пелена, опуститься на подушки и бережно положила ее голову на одну из них. Отчаянно цепляясь за ускользающую реальность, Эдже ухватилась пальцами за ткань туники Майты на плече, но вскоре ее рука обмякла и безвольно упала на подушки, когда темнота, наконец, целиком поглотила женщину.
Придя в сознание, она словно оказалась в своем сне, о котором уже успела давным-давно позабыть. Тогда она не придала ему значения, решив, что сон этот – следствие ее тревожных мыслей об Артаферне и ее попыток понять, как же тот связан с Египтом и его древней царицей. Но теперь Эдже понимала – то был не сон, а пророческое видение. Провидение в который раз предупреждало ее, но она не сумела понять.
И вот теперь она лежала совсем как в том сне на широком каменном пьедестале, облаченная в свободную длинную тунику красного цвета. На ней сверкали старинные драгоценности из золота, поражающие своей тяжестью. И не было ни единой возможности пошевелиться, так как руки ее и ноги были скованы золотыми цепями, тянущимися откуда-то из-под пьедестала, больше похожего на алтарь. Судя по тому, что сейчас происходило, он им и являлся. Сердце Эдже все тревожнее трепетало у нее в груди, когда она вспоминала о жертвоприношении.
Со всех сторон до нее доносилось пробирающее до мурашек многоголосое бормотание на неизвестном ей языке, которое пугало также сильно, как и во сне, своей идеальной синхронностью. Жрецы в одинаковых красных туниках обступили ее кругом, стоя на коленях. Они подняли свои лица с закрытыми глазами к бесконечно высоким сводам храма, в которых эхом отозвались их голоса.
Прямо над лежащей на алтаре Эдже в далеком потолке было большое круглое отверстие, через которое виднелся кусочек лазурного неба. Эдже помнила, как она жаждала в том сне, чтобы сквозь это отверстие на нее пролился солнечный свет, почему-то подозревая, что он положит конец этому действу. Но храм все оставался тонуть в полумраке, лишая ее последней надежды на спасение.
И когда спустя долгие минуты по-прежнему ничего не произошло, жрецы вдруг умолкли. Эдже замерла в напряжении, видя, как они медленно поднимаются с колен в мертвой тишине, воцарившейся в стенах храма. Один из них – единственный, на ком был странный головной убор из золота, по всему, демонстрирующий его главенствующее среди жрецов положение – медленно двинулся к ней, на ходу доставая из-за пояса туники кинжал с драгоценной рукоятью, выглядящий как древняя реликвия.
Похоже, настало время принести ее в жертву, и на лицах разочарованных жрецов отражалась жажда поскорее воплотить в реальность свое кровавое намерение. В настигшем ее ужасе Эдже пошевелила скованными руками, и золотые цепи разразились металлическим звоном, но они были так тяжелы, что женщина даже не могла как следует приподнять свои руки. А жрец с обнаженным кинжалом, лезвие которого угрожающе блестело, уже возвышался над ней с решительным лицом и взглядом, горящим одержимостью. Под возобновившееся бормотание остальных он двумя руками сжал рукоять кинжала и воздел их над головой, занеся для смертельного удара.
И вдруг в этот самый миг, который, как думала Эдже, должен был стать последним в ее жизни, из круглого отверстия в потолке на нее неожиданно излился яркий солнечный свет, от которого она невольно зажмурилась. Несколько секунд ничего не происходило, но тут солнечный свет, озаряющий ее, померк. Эдже осторожно приоткрыла глаза и, повернув голову вбок, в изумлении увидела, что жрец с кинжалом отступил от нее, и теперь они все стояли перед ней на коленях, опустив головы так низко, что касались лбами пола. Царила гнетущая тишина. Никто из них не двигался, словно жрецы превратились в каменные изваяния. Эдже не знала, что ей делать но, уловив в их позах раболепие, решила все же произнести:
– Освободите меня.
Тут же несколько жрецов поднялись и, подойдя к ней, стали снимать с нее тяжелые золотые цепи. Освободившись, Эдже спустила босые ноги с алтаря на каменный пол и потерла затекшие запястья. Намереваясь проверить, действительно ли они теперь ей подчиняются, Эдже молвила:
– Поднимитесь.
И как по волшебству остальные жрецы мигом поднялись с колен и встали в одинаковых позах – со сложенными перед собой руками и с опущенной головой, как верные слуги. Волна облегчения затопила ее, и уже зная, каким будет ее следующий приказ, Эдже не без удовольствия распорядилась куда более уверенно:
– Те двое мужчин, которые заточены в темницах – немедленно освободить их и привести ко мне.
– Прошу простить нас, великая госпожа, но они сбежали, – ответил ей Верховный жрец, не поднимая головы.
Признаться, лицезреть покорный и виноватый вид человека, недавно намеревавшегося ее убить, приносило Эдже удовольствие, но это чувство уступило тревоге, когда она узнала о бегстве Артаферна и Серхата. Они же не могли бросить ее? Нет, это решительно невозможно. Они, верно…
Эдже не успела закончить эту мысль, как в зал, утопающий в полумраке, вошли две высокие тени. Она замерла в недоверии, различив в одной из приближающихся мужских фигур до боли знакомый контур плеч, а после и родное лицо, только изнеможенное, изменившееся за то время, что они были в разлуке. Жрецы, увидев мужчин, насторожились, но Эдже жестом велела им ничего не делать и, не совсем сознавая, что происходит, неуверенно двинулась навстречу Артаферну.
С каждым шагом она все больше ускорялась, и когда до улыбающегося ей Артаферна оставалось всего несколько шагов, она уже почти бежала. С силой врезавшись в него и отчаянно обхватив за крепкую шею, Эдже прикрыла глаза и, не веря своему счастью, почувствовала, как их наполнили слезы. Слез она сдержать не смогла, и вот уже Артаферн, отстранившись, как сумасшедший целует ее мокрое от слез лицо, а Серхат, стоя в стороне, подавляет улыбку, наблюдая за ними с едва заметной тенью печали в глазах.
Когда они уже уединились в роскошной комнате Верховного жреца, которую тот покорнейше отдал в распоряжение своей “великой госпожи”, Эдже, не выпуская из объятий Артаферна, на колени которого села, в красках описала им ритуал жрецов и его неожиданный исход, но загадочные улыбки на лицах мужчин заставили ее рассмеяться в настигшей ее догадке.
– Так это были вы?
– Пришлось повозиться, надо признать, – так знакомо ухмыльнулся Артаферн, что Эдже не удержалась и поцеловала его в который раз. Он отреагировал, как всегда спокойно, наградил ее теплым взглядом и невозмутимо продолжил рассказ: – Нас пришли кормить. Прежде я не пытался сбежать, так как понимал, что делать это в одиночку бессмысленно – один против безликих я не справлюсь. Но когда нас стало двое, то все оказалось проще. Серхат, схватив за руку безликого, который через решетку просунул ему плошку с едой, изловчился и свернул ему шею. Не знаю, где ты его отыскала, но с таким не пропадешь, – он признательно посмотрел на Серхата, и тот серьезно кивнул ему в знак благодарности. – У него оказались ключи от темниц, как у смотрителя над заключенными. Выбрались и по пути удачно встретили одну из рабынь, которая сказала, что ритуал уже начался и объяснила, конечно, не по своей воле, а с мечом у горла, что он из себя представляет и чего хотят жрецы. Я подумал, что вряд ли солнечный свет сам по себе вдруг проникнет в храм через отверстие в потолке при том, что солнце даже не было в зените. Мы решили использовать зеркало – чтобы найти его, пришлось побегать, да еще так, чтобы остаться незамеченными, но мы нашли его в одной из комнат жрецов.
– Вы затащили его на крышу и с помощью него отразили солнечный свет так, чтобы он упал в отверстие прямо на меня? – догадалась Эдже и, увидев кивок Артаферна и довольную усмешку Серхата, хмыкнула: – Неплохо.
– И главное – вовремя, – насмешливо добавил Серхат. – Думаю, задерживаться здесь не стоит, госпожа. Люди султана по всему Египту рыщут в поисках нас. Нужно убираться из Египта, да и вообще из империи.
– Но куда нам теперь податься? Прежде султан обещал мне войско для возвращения короны, но теперь он вряд ли станет мне помогать. А без войска в Геную и соваться не стоит. Ты, верно, помнишь, что мы с трудом сбежали оттуда живыми?
– У твоей тетки тоже не было ни войска, ни флота, но она сумела сколотить их сама и завоевала свою корону, – рассудил Артаферн. – Но у тебя дела обстоят куда лучше, чем у нее в свое время. Эти жрецы отдадут тебе все богатства храма, стоит тебе только пожелать. И мне думается, золота у них накопилось немало, учитывая, что даже простые рабыни в нем расхаживают. Мы купим и корабли, и войско, и вооружение.
Эдже довольно улыбнулась, понимая, что он прав. Но одно оставалось для нее неясным…
– Почему же ты здесь оказался? Зачем они отправили тебя сюда?
– Ты же знаешь, как Валенсия Серпиенто помешана на древних реликвиях. Она прознала об украшениях царицы Хатшепсут, которые якобы спрятаны где-то в ее храме в Луксоре, и отправила меня на их поиски с условием, что пока я не найду их, то не вернусь в Геную, иначе меня казнят. Не успели мы с отрядом войти в храм, как жрецы одурманили нас этим странным туманом, как и вас с Серхатом. Остальных убили, а меня почему-то заточили в темницу. Теперь стало ясно, почему. Чтобы ты пришла к ним за мной. Видимо, они не такие уж и шарлатаны, раз предвидели это.
– К счастью, все это позади, – улыбнулась Эдже и, скользнув рукой по щеке Артаферна, решительно встала с его колен. – Что же, нельзя терять времени. Заберем золото и повеселимся на славу, приплыв с войском в Геную. Уверена, мои дорогие тетушки будут очень рады моему возвращению.
– Так рады, что станут палить по нам из пушек, – хмыкнул Серхат. – Чем не веселье?
Комментарий к Глава 47. Золотые пески
Буду благодарна, если отметите замеченные вами ошибки и опечатки, а также очень надеюсь на отзывы.
Группа – https://vk.com/validehurrem
========== Глава 48. Падение ==========
Дворец санджак-бея в Трабзоне.
Они вернулись спустя еще несколько дней «охоты», счастливые и удовлетворенные временем, проведенным на свободе вдали от стен дворца. Но по их возвращении эти стены оказались полны печали и скорби. Гарем был непривычно тих, и Нуране, посмотрев вслед ушедшему шехзаде, которому Радмир-ага хмуро сообщил о том, что Карахан Султан желает его видеть, переступила порог ташлыка с настороженностью. Все взгляды ожидаемо обратились к ней, по-прежнему недружелюбные и ядовитые от зависти. Нуране приняла это с неизбежностью, но подавила вздох сожаления. Что же, рано или поздно ей все равно бы пришлось вернуться в это логово змей, теперь, по воле судьбы, служившее ей домом.
– Погляди-ка, вернулась, – хмыкнул кто-то, перешептываясь с подругами. – Не удивлюсь, если шехзаде о ней и не вспомнит более. За время этой охоты она ему порядком надоела.
– Да и после того, что случилось, вряд ли ему будет дело до наложниц. Ее время закончится, не успев начаться.
Нуране уже освоилась с жизнью в гареме и сделала вид, будто не услышала этого во избежание конфликта, но последние слова девушек ее напугали. Что же такое случилось в их отсутствие? Она заметила, как злобно смотрят на нее из угла ее бывшие подруги Дилафруз с Энрикой и Ромильдой и прошла мимо них с отсутствующим видом, направившись в свою комнату. Она дождется, когда к ней придет Радмир-ага, и обо всем у него узнает.
