Текст книги "Возмездие (СИ)"
Автор книги: Lana Fabler
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 91 страниц)
– Да, повелитель, – покорно кивнула русоволосой головой султанша, отчего сиреневые аметисты на её диадеме сверкнули.
Благодарно посмотрев на повелителя, всё ещё обнимающего её за плечи, Филиз Султан позволила ему увести себя в направлении её покоев.
Эмине Султан, надменно нахмурившись, обернулась им вслед. Её ярко-зелёные глаза полыхали от негодования и ревности.
Спустя несколько дней…
Вечер.
Топкапы. Гарем.
Подготовки к свадьбе Михримах Султан, проводимые в спешке из-за приближения объявленного военного похода, подошли к концу, ознаменовавшемуся празднеством в султанском гареме.
Этим вечером его стены были заполнены музыкой, под которую танцевали наложницы. Остальные обитательницы гарема, сидя за множеством столиков, накрытых праздничными яствами, наблюдали за ними, о чём-то шептались и смеялись.
Слуги – многочисленные евнухи и калфы – расхаживали по гарему, наблюдая за порядком и проверяя, всё ли идёт так, как надо. Главный евнух Идрис-ага, елейно улыбаясь, о чём-то разговаривал с Мирше-хатун, которая в связи с состоянием Валиде Султан временно взяла на себя обязанности по управлению гаремом.
Тем временем в покоях Валиде Султан, в которых должна была состояться церемония, ради которой и было устроено празднество, собрались члены правящей династии.
Собравшись с последними силами, Дэфне Султан всё же покинула ложе, но, сидя на тахте в платье из бежевой парчи, достойном только самой Валиде Султан, выглядела болезненно бледной и ещё более измученной, чем когда-либо прежде.
Подле неё, как всегда, сидела Фатьма Султан, то и дело справлявшаяся о её самочувствии.
На подушках у их ног разместились Филиз Султан и её дочь Эсма Султан, благоухающая, радостная и улыбчивая.
– Судя по твоей мечтательной улыбке, ты снова витаешь в облаках, милая, – тепло улыбнулась Валиде Султан, посмотрев на внучку.
Эсма Султан, вынырнув в реальность из воспоминаний о карих глазах Серхата Бея, смутилась, но улыбнулась в ответ.
– Вместо учёных книг, которые ей рекомендуют учителя, она читает глупые книги о любви, которые только питают её легкомыслие, – с укором произнесла Филиз Султан, отчего её дочь перестала улыбаться и устало вздохнула. Конечно, она не могла упустить случая пожурить её за лёгкий нрав и отсутствие усердия к учёбе.
В покоях Валиде Султан витал дух празднества – лёгкий и ненавязчиво радостный, но от него не осталось следа из-за воцарившегося напряжения, стоило Эмине Султан войти в распахнувшиеся перед ней двери.
Все улыбки погасли, но, не обращая на это внимания, как и на неприязненные взгляды, прикованные к ней, Эмине Султан невозмутимо опустилась на подушку за другим, ещё свободным столиком.
Празднества были любимы ею, так как она, конечно же, любила их атмосферу, музыку, танцы и веселье, но в большинстве своём просто желала показать себя, пользуясь поводом.
Будучи красивой женщиной, она как могла подчёркивала свою и без того яркую и запоминающуюся красоту. На празднествах в гареме она затмевала всех и, конечно же, становилась объектом или восхищения, что случалось редко, или злобной зависти, что случалось гораздо чаще.
В этот раз на ней было роскошное и пышное платье из изумрудно-зелёной парчи, лиф которого был расшит мелкими изумрудами, переливающимися и сверкающими, как и множество золотых драгоценностей султанши с теми же драгоценными камнями.
Но, вопреки своему внешнему облику, Эмине Султан была чем-то подавлена. Её улыбка была сдержанной и словно натянутой, а ярко-зелёные глаза и вовсе полнились напряжением.
– Что с тобой такое, Эмине? – не преминула воспользоваться случаем Филиз Султан, желая отыграться за все свои обиды. – Ты выглядишь расстроенной. Я бы на твоём месте тоже расстроилась. Повелитель, наконец, увидел твоё истинное лицо.
Валиде Султан, которой о случившемся уже было известно, холодно посмотрела на вспыхнувшую от негодования Эмине Султан.
– К твоему сожалению, ты не на моём месте, Филиз, – хмыкнула последняя, надменно взглянув на соперницу. – А тебе бы так хотелось, верно? Я дам тебе тот же совет, что дала прежде. Не тешь себя напрасными надеждами. Повелитель не отвернётся от меня из-за нескольких неосторожных слов.
– Он уже отвернулся, – насмешливо отозвалась та. – Сколько ночей прошло с того случая? И каждую из них ты провела в одиночестве.
Эсма Султан, смущённая поднятой темой, покрылась румянцем и посмотрела на бабушку, которой явно не нравилась происходившая ссора.
– Погляди-ка, хотя бы один повод для радости у тебя появился, – пожала плечами Эмине Султан, никак не показав, что её задели услышанные слова. – Наслаждайся, так как скоро и его не останется. Снова ты станешь лить слёзы, сгорая от зависти и мечтая оказаться на моём месте.
– Филиз, Эмине – прекратите, – раздался слабый, но полный строгости голос Валиде Султан. – Вы, кажется, забыли, что не одни здесь.
Филиз Султан, мрачно посмотрев на ухмыльнувшуюся ей Эмине Султан, отвернулась в сторону.
Топкапы. Покои Михримах Султан.
Стоя перед большим зеркалом в золочёной оправе, Михримах Султан с волнительным трепетом вглядывалась в свои серые глаза, смотрящие на неё из отражения.
Вокруг неё порхали служанки, заканчивающие работу над её внешним обликом.
Золотисто-светлые волосы были собраны в высокую причёску, сотканную из витиеватых переплетений золотых локонов. На султанше было традиционное для ночи хны платье из красного шёлка, а поверх него переливался в свете горящих свеч расшитый золотой нитью кафтан.
Смотря на себя в этот момент, Михримах Султан только сейчас полностью осознавала, что с ней происходит. Она выходит замуж. За мужчину, которого не знает и которого никогда даже не видела.
Сегодня – последняя ночь её девичества. Она прощается с прошлой жизнью и вступает в новую жизнь. И страх сковывает её железными цепями, не давая возможности нормально дышать.
Несколько дней назад, давая своё согласие на эту свадьбу, она действовала необдуманно. Привычно попала под чужое влияние. Валиде Султан и Эсма убедили её, что в этой свадьбе нет ничего плохого и что она обретёт счастье, если на неё согласится. Тогда она поверила им.
А сейчас ей казалось, что всё это – ужасная ошибка. Султанше было так страшно и волнительно, что она едва сдерживала себя от того, чтобы не разрыдаться и не сорвать с себя это красное платье, знаменующее её прощание с семьёй, с прошлым и с девичеством. Быть может, валиде была права, сказав, что пыталась её сберечь, а она одним своим словом всё разрушила?
Все эти дни, в которые шла спешная подготовка к свадьбе, между ней и Эсен Султан не заканчивалась ссора. Михримах Султан страдала от того, что валиде не желает даже видеть её. Сегодня ей так нужна её поддержка. Мудрый совет. Хотя бы что-то, что могло бы успокоить её сердце, испуганно трепещущее в груди, в которой отчего-то стало так тесно.
Поэтому, когда двери распахнулись, Михримах Султан с надеждой обернулась через плечо, желая увидеть на пороге привычно нежно улыбающуюся ей валиде. Но разочарованно поникла, когда вместо неё в покои вошла Мирше-хатун, опираясь на позолоченную трость.
– Султанша, – поклонилась она, склонив седовласую голову. – Вы готовы? Вам пора спускаться к гостям.
Судорожно вдохнув, Михримах Султан зажмурилась, пытаясь унять свой страх и накатившую на неё волну волнения, от которого ею овладела мелкая дрожь.
– Позволите? – спросила одна из служанок, державшая в руках диадему, украшенную рубинами.
Михримах Султан склонила светловолосую голову, позволяя ей надеть на неё диадему. В это же время другая служанка набросила поверх её головы алый платок, сшитый из тонкой полупрозрачной ткани. Распахнув веки, султанша слегка нахмурилась, увидев всё, её окружающее, сквозь красную пелену.
– Вы прекрасны, султанша, – неожиданно тепло улыбнулась обычно сдержанная и сухая Мирше-хатун. – Да принесёт Аллах вам счастья в этом браке.
– Аминь, – прошептала Михримах Султан, бросая последний взгляд в зеркало. Оказалось, она была очень бледной и выглядела испуганно-печальной. Сделав над собой усилие, она ободряюще улыбнулась своему отражению. – Идёмте.
Топкапы. Покои Валиде Султан.
Когда в покои вошла Эмине Султан, дух празднества сменился напряжением только потому, что ей здесь были не рады, но когда в них вошла Эсен Султан, все улыбки погасли из-за мрачности, которую она с собой принесла.
Женщина сама по себе выглядела болезненной и носящей в себе груз боли и потерь, а в этот вечер, казалось, воплощала в себе всю скорбь этого мира. Наверно, в насмешку над празднеством или же в знак своей потери, на ней было до суровости простое чёрное платье с длинными рукавами.
Тёмные волосы были стянуты в простой узел на затылке, тем самым открывая лицо с острыми чертами и впалыми щеками, ещё сохранившее остатки былой красоты. Ни одного украшения. Словно она несла траур.
Подле неё держалась Нилюфер Султан, и её также вряд ли можно было описать, как радостную или хотя бы находящуюся в благоприятном расположении духа. Такое же простое, как у матери, платье из синей, благо не чёрной, ткани. Её тёмные волосы были, как всегда, распущены и густой копной спадали по плечам и спине.
Вдвоём они вошли в покои и поклонились. Все взгляды устремились на них, полные настороженности. В Топкапы всем было известно о том, как Эсен Султан не желала этой свадьбы и что она затаила глубокую обиду на дочь за то, что та дала согласие на неё.
– Валиде Султан, – мёртвым голосом произнесла Эсен Султан, обратив серо-голубые глаза к женщине.
– Эсен, – отозвалась та, приподняв уголки губ. – Я рада, что ты переступила через свои убеждения и обиду, придя сюда этим вечером. Этим ты доказала, что, несмотря ни на что, сохранила в себе благоразумие.
– Я здесь не для того, чтобы что-то доказывать, – процедила в ответ Эсен Султан, зло нахмурившись. – А ради дочери, которая стала жертвой всех вас.
Нилюфер Султан, понимая, что намечается скандал, подошла к матери и взяла её за руку. Эсен Султан крепко сжала её руку в ответ в неосознанном поиске поддержки.
– Жертвой? – переспросила Дэфне Султан и, не обратив внимания на предостережение Фатьмы Султан, села ровнее, с печальной мудростью посмотрев на Эсен Султан. – А я было понадеялась, что ты поняла, как глупо вела себя. Если ты пришла ради дочери, то не порть её церемонию своими скандалами. Улыбнись. Забудь о своих обидах.
– Вам, вероятно, доставляет особое удовольствие вмешиваться в чужие жизни и пытаться подстроить их под ваше понимание того, что правильно и что нужно, – горестно усмехнулась Эсен Султан. – Вы, возомнив…
– Довольно, – спешно поднявшись с подушки, на которой сидела, процедила Филиз Султан, и все взгляды, полные изумления, направились на неё. Не обратив на них внимания, она с негодованием подошла к напряжённой Эсен Султан. – Я уже предупреждала вас, что не позволю вам оскорблять мою семью. В особенности Валиде Султан с её хрупким здоровьем. Это вам, вероятно, доставляет особое удовольствие устраивать ссоры и унижать других, виня их в своих бедах. В том, что вы из-за своих интриг всего лишились, виноваты лишь вы сами.
Нилюфер Султан, всё ещё державшая мать за руку, потемнела от ярости. Она с трудом сдерживала себя, чтобы не вмешаться в ссору, только из уважения к Валиде Султан, но сейчас уже не пыталась себя остановить.
– Как вы смеете так разговаривать с моей валиде? Перед вами не наложница, а законная жена султана Орхана, – процедила она, выступив перед матерью и тем самым закрыв её собой. Филиз Султан растерянно моргнула от неожиданности. – В отличие от вас, – надменно добавила она. – Лучше вернитесь на своё место, а именно к ногам Валиде Султан, и закройте свой рот.
– Нилюфер! – возмутилась Эсен Султан, с укором взглянув на дочь.
Теперь уже Эсма Султан не смогла остаться в стороне. Ставшая ей ненавистной Нилюфер при всех оскорбила её мать, которая, вступившись за её бабушку, теперь стояла растерянная и униженная под множеством взглядов.
– Следи за своим языком, – в негодовании воскликнула она, тоже подойдя к матери и встав рядом с ней. – Что ты себе позволяешь?
– Полагаю, всем собравшимся будет интересно узнать, что себе позволяешь ты, Эсма, – зло ухмыльнулась Нилюфер Султан. – Тайком сбегаешь из дворца на рынок, желая мужского внимания, и в поисках его же пытаешься завлечь, например, Серхата Бея, позабыв о достоинстве султанши. Позор… И это – дочь султана?
– На себя посмотри! – возмущённо вскрикнула Эсма Султан, испуганно покосившись на мать, которая изумлённо смотрела на неё и, видимо, медленно, но верно приходила к осознанию того, чем была обусловлена столь сильная мечтательность дочери в последние дни и её частое присутствие на тренировках шехзаде Мурада.
– Прекратите! – неожиданно громко воскликнула Валиде Султан, с негодованием оглядев замолчавших женщин, повернувшихся к ней. – Что вы здесь устроили?! Разума лишились? Немедленно успокойтесь и сядьте. И если ещё хотя бы одно грубое слово услышу, тут же выгоню из покоев.
Конфликт был погашен, но, сидя за разными столиками, Эсен Султан с дочерью Нилюфер и Филиз Султан с дочерью Эсмой то и дело надменно переглядывались.
В скором времени прибыла Хафса Султан, а следом за ней Зеррин Султан. Не успели они разместиться за столиками, как вошедшая в покои Мирше-хатун объявила о Михримах Султан.
Все взгляды устремились к вошедшей в покои юной девушке с нежной красотой, облачённой в платье из красного шёлка и кафтан, расшитый золотой нитью. Её лицо было скрыто за полупрозрачным красным платком, оттого трудно было прочесть её эмоции.
Эсен Султан, смотря на дочь, севшую посередине покоев на небольшое сидение без спинки, почувствовала, как что-то сдавило её грудь, затрудняя дыхание. Серо-голубые глаза наполнились мукой, когда одна из служанок запела тонкую печальную песню.
Вокруг сидевшей Михримах Султан наложницы стали водить хоровод, и её плечи затряслись от тихого плача.
Валиде Султан созерцала происходящее с печальной улыбкой. Фатьма Султан, сидевшая подле неё, смотрела на Михримах Султан с сожалением и какой-то женской мудростью, так как понимала, что она сейчас испытывает и что её ждёт после ночи хны.
Эсма Султан, наоборот, с волнительным трепетом смотрела на подругу, мысленно со всей искренностью желая ей счастья и в то же время мечтая оказаться на её месте, только выходящей замуж за Серхата Бея. Теперь, когда валиде обо всём догадалась, может быть, это не так уж и невозможно?
Как и дочь-невеста, Эсен Султан лила горькие слёзы, а Нилюфер Султан, сидевшая рядом с ней за столиком, крепко сжимала её руку, увлечённая больше ею, чем идущей церемонией.
Зеррин Султан была погружена в мрачные раздумья, а когда выныривала из них в реальность, то напряжённо смотрела на крупное кольцо на своей руке.
Единственной, кто смотрел на Михримах Султан, действительно внимательно созерцал церемонию и при этом улыбался, была Хафса Султан. В её памяти до сих пор была свежа её собственная ночь хны. Тогда она тоже боялась и лила слёзы, а, оказалось, напрасно. Мехмет-паша стал для неё самым дорогим и любимым человеком. И собственное семейное счастье, казалось ей, было залогом того, что и у её племянницы тоже всё сложится. Она бы этого искренне желала.
Полная печали песня закончилась, и служанка, державшая поднос с хной и горящими свечами, подошла к Михримах Султан. Та покорно положила раскрытые ладони на свои колени, и служанка нанесла на них хну.
Валиде Султан многозначительно кивнула Мирше-хатун, и та куда-то спешно отошла. Тем временем Дэфне Султан улыбнулась невесте и жестом подозвала её к себе.
Михримах Султан, поднявшись с сидения, обошла сидевших за столиками женщин, в том числе и мать, которая утирала слёзы с щёк, подошла к Валиде Султан и поклонилась.
– Я желаю тебе долгих лет жизни и счастья в этом браке. Прими от меня этот подарок.
Вернувшаяся Мирше-хатун поклонилась с подушкой из красного бархата в руках, на которой сверкало драгоценное ожерелье с маленькими круглыми рубинами.
– Благодарю, султанша, – пролепетала Михримах Султан, позволив Мирше-хатун помочь ей надеть ожерелье. Оно было тонким и лёгким, как раз для нежной девичьей шеи.
– Садись, – положив руку на тахту справа от себя, кивнула светловолосой головой Валиде Султан, а после оглядела остальных присутствующих в покоях. – Можем приступить к трапезе. Мирше-хатун, распорядись, чтобы начали играть, да что-нибудь повеселее.
Вскоре покои Валиде Султан огласила музыка, гости приступили к трапезе и начали негромко разговаривать между собой, но Михримах Султан, сидя рядом с Валиде Султан, не замечала этого.
Её взгляд был направлен на Эсен Султан, которая также смотрела на неё. Пронзительно, с волнением и любовью. Она простила. И своей печальной, но нежной улыбкой тут же разрушила железные цепи страха и чувства вины, в которых была скована Михримах Султан.
Топкапы. Султанские покои.
Перед троном, на котором степенно восседал султан Баязид, лениво попивающий сладкий шербет из кубка, по всей площади покоев были расставлены столики, за которыми разместились шехзаде, члены Совета Дивана и другие приближённые к повелителю люди.
Они трапезничали, разговаривая между собой и что-то обсуждая. За одним из столиков разместился великий визирь Искандер-паша, а вместе с ним его верные соратники: второй визирь престарелый Али-паша и третий визирь Альказ-паша, оба бывшие зятьями правящей династии.
Сидевшие за другим столиком Мехмет-паша и возглавляемая им оппозиция в лице бейлербея Румелии Ахмеда-паши и бейлербея Анатолии Дженаби Ферхата-паши, мрачно поглядывая в их сторону, о чём-то недовольно разговаривали, но достаточно тихо.
Султан Баязид был осведомлён о наметившемся расколе в Совете Дивана, в котором образовались две противоборствующие группировки, возглавляемые великим визирем Искандером-пашой и Мехметом-пашой, но пока что не считал нужным вмешиваться. Конкуренция естественна и она же помогает отыскать наилучшее решение в той или иной ситуации.
Тепло улыбнувшись своим шехзаде, сидевшим за отдельным столиком и о чём-то весело разговаривающим, повелитель повернулся к стоявшему подле него Ферхату-аге и жестом подозвал его к себе.
– Слушаю, повелитель, – поклонившись, произнёс Ферхат-ага.
– Принесите мой подарок, приготовленный для Искандера-паши.
Эти слова были сказаны достаточно громко, поэтому все собравшиеся их услышали, и разговоры сошли на нет. Искандер-паша, поймав на себе призывный и полный дружеского расположения взгляд повелителя, поднялся из-за столика и подошёл к нему.
– Искандер, – улыбнувшись, заговорил султан Баязид. – Я безмерно благодарен Всевышнему за то, что он свёл меня с тобой. Иного великого визиря при себе я не желаю и, благо, ты справляешься с обязанностями, возложенными на тебя. Поэтому принять тебя в нашу семью, великую османскую династию, для меня повод для радости и для гордости. Да будет счастлив твой брак с моей кузиной Михримах Султан. Поздравляю.
– Благодарю, повелитель, – сдержанно улыбнулся в ответ Искандер-паша и почтенно склонил черноволосую голову.
Приняв из рук Ферхата-аги длинный меч с богато украшенной рукоятью, великий визирь на мгновение довольно улыбнулся, а после его лицо вновь приобрело непроницаемое выражение.
И за этой маской трудно было разглядеть его истинные чувства, которые он столь умело прятал. Не прячь он их, то вмиг лишился бы не только своей должности, но и жизни.
Не смея противиться воле повелителя, он безропотно принял навязанный ему брак с Михримах Султан, но это не могло избавить его от того, что тоской и мукой отзывалось в груди. Любовь.
Любовь, которая имеет цену жизни, ведь из-за этого чувства он может её лишиться. Искандер-паша и предположить не мог, обычно сдержанный и рассудительный, что станет жертвой женской красоты, причём, принадлежавшей повелителю.
Золото волос и зелень глаз, яркая и остро запоминающаяся красота, стать и очарование улыбки. Всё это в одно мгновение сразило его и, побеждённый, он с каждым днём всё сильнее томился и мучился. Для него всё это запретно и недоступно, а оттого ещё более желанно.
Топкапы. Покои Валиде Султан.
Не зря синие глаза Зеррин Султан то и дело напряжённо касались крупного кольца на её руке. И, если бы Эсен Султан была более внимательной, то осознала бы это и, возможно, смогла бы предотвратить беду. Но она была увлечена дочерью Михримах, с которой, наконец, помирилась и весь вечер не отходила от неё.
Остальным до Зеррин Султан и дела не было. Фатьма Султан и Эсма Султан окружили Валиде Султан. Эмине Султан, едва закончилась церемония, поспешила вернуться к себе, а Хафса Султан была увлечена разговором с Филиз Султан о благотворительности и их фондах.
Нилюфер Султан, погружённая в мрачные раздумья, рассеяно наблюдала за танцующими наложницами, не нуждающаяся в чьём-либо обществе. Её пугало и настораживало то, что она вроде как чувствовала к Серхату Бею. Она бы не назвала это влюблённостью. Что-то, а не это. Возможно, чувство собственничества? Дух соперничества или упрямство, заставляющее её просто-напросто злить влюблённую Эсму?
Пытавшаяся в себе разобраться она на видела, с какой злобной насмешкой и в то же время решительностью полыхают синие глаза Зеррин Султан, сидевшей с ней за одним столиком. Они демонстративно не обращали друг на друга внимание, всё ещё храня воспоминания о недавней ссоре.
Улучив момент, Зеррин Султан осторожно надавила на большой синий сапфир на своём кольце, и тот, как крышка шкатулки, открылся вверх. В углублении под ним ним блестела черная маслянистая жидкость, с виду совершенно безобидная.
Но, стоит ей попасть в организм человека, она становилась смертельно опасной.
Воровато обернувшись через плечо, Зеррин Султан убедилась, что в их сторону никто не смотрит. Нилюфер Султан также отвернулась в сторону и, решившись, рыжеволосая султанша одним быстрым движением вылила жидкость из кольца в кубок сестры. Она тут же растворилась без остатка в сладком шербете.
Чувствуя, как от волнения трепещет сердце, Зеррин Султан вернула большой сапфир на кольце на место и, смежив веки, выдохнула. Её одолели липкий страх и рой сомнений. Что же она наделала?
========== Глава 7. Власть любви ==========
Шло время, приближаясь к полуночи, и празднество в покоях Валиде Султан в честь ночи хны Михримах Султан близилось к своему завершению. Но Нилюфер Султан так и не прикоснулась к своему кубку со сладким шербетом, в котором был растворён яд.
Зеррин Султан, сидевшая рядом с ней за одним столиком, выглядела напряжённой и мрачной. Она всё ждала того момента, когда её сестра, наконец, сделает глоток отравленного напитка, но он не наступал. Это злило её и вместе с тем приносило толику облегчения. Может, это к лучшему, раз отравление не удастся? Возможно, она поторопилась?
Когда она уже была готова смириться с неудачей, смуглая рука Нилюфер Султан потянулась к кубку, и всё внутри Зеррин Султан замерло в напряжении. Её синие глаза были направлены прямиком на кубок, в котором плескался светло-розовый шербет из клубники. Они были полны такого мрачного нетерпения, что это привлекло внимание Эсен Султан.
На мгновение отвлёкшись от разговора с дочерью Михримах Султан, от которой она не отходила весь вечер, женщина бросила мимолётный взгляд серо-голубых глаз на свою вторую дочь Нилюфер Султан. Она подносила к губам кубок, за чем напряжённо наблюдала Зеррин Султан, которая выглядела, мягко говоря, подозрительно.
Сложив два и два, Эсен Султан ощутила прилив ужаса и всепоглощающего страха.
– Нет, Нилюфер! – вскрикнула она, подорвавшись с подушки, на которой сидела. – Не пей.
Всё замерло. Разговоры стихли, оборвалась весёлая музыка и следом за ней танцы наложниц. Взгляды, полные недоумения и растерянности, обратились к Эсен Султан, которая, мертвенно бледная, подошла к столику, за которым сидели Нилюфер Султан и Зеррин Султан, и вырвала из руки дочери кубок.
– В чём дело, Эсен? – холодно спросила Валиде Султан.
Нилюфер Султан непонимающе хмурилась, смотря на мать. Та же, не обратив на вопрос Валиде Султан никакого внимания, с мрачной усмешкой подошла к напряжённой Зеррин Султан и протянула к ней руку с кубком.
– Пей.
Валиде Султан и Фатьма Султан настороженно переглянулись между собой.
– Что? – с недоумением переспросила Зеррин Султан, но её синие глаза испуганно забегали, что она не могла скрыть. – Что вы себе позволяете?
– Валиде, – воскликнула Михримах Султан, поднявшись с тахты, на которой сидела подле Валиде Султан, и осторожно подойдя к матери. Она знала, что в такие моменты, когда мать ведёт себя странно и эмоционально нестабильно, с ней нужно быть мягкой. – Прошу вас, успокойтесь.
– Пей свой яд! – с ненавистью процедила Эсен Султан, смотря на напряжённую Зеррин Султан.
Мельком оглядевшись, последняя поднялась с подушки и как можно более высокомерно взглянула на Эсен Султан, всё ещё протягивавшую ей кубок.
– Вы, верно, рассудка лишились?
– С чего ты взяла, что в кубке яд? – недоумевала Дэфне Султан. – И причём здесь Зеррин?
Нилюфер Султан не знала, верить матери или нет. Созерцая происходящее, она смотрела то на мать, то на Зеррин Султан, пытаясь понять и во всём разобраться. У Зеррин Султан определённо был мотив её отравить, но делать это вот так открыто и необдуманно? Она же не настолько глупа?
– Полагаю, Эсен Султан просто-напросто перенервничала, – вмешалась Хафса Султан, спокойно улыбнувшись. – Если ей будет спокойнее, слуги заберут кубок. Мирше-хатун, – обратилась она к хазнедар, многозначительно кивнув в сторону Эсен Султан. – Будем считать это досадным недоразумением.
Подойдя к Эсен Султан, Мирше-хатун протянула морщинистую руку за кубком, и та, растерявшись на мгновение, всё же передала его. Повернувшись к Зеррин Султан, женщина одарила её взглядом со сдержанным негодованием и обвинением, но смолчала, так как понимала, что у неё нет доказательств и перед ней, как-никак, султанша династии.
– Внимание! – раздался голос Идриса-аги, вошедшего в покои. Напряжение, царившее в воздухе, разрядилось, и женщины, поднявшись на ноги, склонились в поклонах, исключая Валиде Султан, оставшуюся бессильно сидеть на тахте. – Султан Баязид Хан Хазретлери!
Высокий широкоплечий мужчина с тёмными волосами и тёмно-карими глазами, облачённый в роскошный сине-золотой кафтан, с присущей ему тёплой улыбкой вошёл в покои. За ним следовал евнух, державший в руках подушку из красного бархата, на которой покоилась маленькая искусно украшенная шкатулка.
– Михримах, – отыскав взглядом девушку, султан Баязид подошёл к ней и, положив смуглые руки на её хрупкие плечи, чинно поцеловал в лоб. Султанша смущённо порозовела и несмело улыбнулась в ответ. – Поздравляю. Да будет счастлив ваш брак.
Эсен Султан мрачно наблюдала за ними со стороны, а Дэфне Султан, наоборот, с улыбкой.
Обернувшись через плечо на евнуха, повелитель требовательно протянул к нему смуглую руку, и тот вложил в неё шкатулку.
Открыв крышку, султан Баязид достал из шкатулки маленькое и обладающее изяществом на грани нежности тонкое кольцо с маленьким и круглым молочно-белым лунным камнем посередине в обрамлении крошечных бриллиантов, похожих на ослепительно сверкающие капельки росы.
Восхищённо улыбнувшись, Михримах Султан несмело протянула руку, и повелитель надел на её средний палец подаренное кольцо.
– Оно прекрасно, – одобрительно кивнула светловолосой головой Дэфне Султан, а после с любовью взглянула на сына. – Твоя работа?
Повелитель утвердительно кивнул и, мельком оглядев находящихся в покоях женщин, вдруг растерянно нахмурился.
Филиз Султан горько усмехнулась, заметив это. Он искал Эмине Султан. Несмотря на то, что он в качестве наказания за её недостойное поведение демонстрировал своё безразличие к ней, всё равно искал её взглядом.
– Оставайся, – предложила Валиде Султан, заметив, что сын поворачивается к дверям.
– Нет, валиде. Ночь хны – вечер исключительно женский. Я пришёл только для того, чтобы поздравить Михримах.
Проходя мимо дочери Эсмы Султан, повелитель остановился, поцеловал её, улыбнувшуюся, в лоб и вышел из покоев.
– Уже полночь, – произнесла Валиде Султан, многозначительно оглядев присутствовавших. – Возвращайтесь к себе. Мирше-хатун, распорядись, чтобы в гареме также закончили празднество. Довольно на сегодня.
Зеррин Султан, покидая покои, столкнулась в дверях с Эсен Султан и, надменно нахмурившись, обошла её, слегка задев плечом.
Нилюфер Султан, увидев это, закатила тёмно-карие глаза и после, идя по тёмному коридору рядом с матерью, осторожно покосилась на неё.
– Валиде, вы думаете, в кубке действительно был яд?
– Я знаю это, – мрачно ответила Эсен Султан, смотря перед собой. – Зеррин Султан поклялась забрать у меня то же, что я забрала у неё. Семью. И судя по тому, что я увидела в её взгляде, она не остановится на этом неудавшемся отравлении. Нам всем, а именно мне, тебе и Михримах, следует быть осторожными.
– Я не позволю ей навредить вам, – горячо воскликнула Нилюфер Султан.
– Оберегать нас всех – моя обязанность, а не твоя, – посмотрев на неё со снисходительной нежностью, отозвалась Эсен Султан. – Но я буду благодарна, если ты впервые согласишься быть со мной на одной стороне.
Ночь.
Для того, чтобы покинуть ложе и достойно предстать на празднестве, Валиде Султан потратила последние жизненные силы. Теперь, вернувшись в постель, она изнемогала от небывалой доселе боли во всём теле, из-за которой не могла сдержать полных муки стонов.
Мирше-хатун, обеспокоенная резко ухудшившимся состоянием султанши, вызвала лекаршу Дильнар-хатун. Та, проведя осмотр, пришла к выводу о том, что Валиде Султан умирает, но её муки может унять опиум, способный помочь ей вынырнуть из реальности. Это было крайней мерой, но иначе было нельзя.
Созерцая то, как Валиде Султан после испития дозы опиума перешла в бессознательное состояние, похожее на сильное опьянение или безумие, Мирше-хатун мрачно хмурилась.
Тем временем в своих покоях Филиз Султан готовилась ко сну. Стоя перед большим зеркалом в ночном платье из чёрного шёлка, она медленно и неторопливо расчёсывала гребнем свои длинные тёмно-русые волосы.
Её взгляд, полный привычной тоски, созерцал отражающуюся в зеркале красивую женщину – невысокая, стройная и бледная, оттого кажущаяся хрупкой; её тёмно-серые глаза в обрамлении тёмно-русых волос напоминали о дожде, тучах и грозе, что добавляло её внешности толику мрачности. На её лице уже появились намёки на морщины и, отложив гребень, Филиз Султан с болью во взгляде провела пальцами по лицу, которое неизбежно старело.
Неожиданно раздался стук в двери и, испуганно вздрогнув, султанша убрала руки от лица и недоумевающе посмотрела на вышедшую из внутренней комнаты Айше-хатун, тоже уже переодевшуюся ко сну.
