Текст книги "Возмездие (СИ)"

Автор книги: Lana Fabler

сообщить о нарушении

Текущая страница: 71 (всего у книги 91 страниц)

Хафса Султан в непонимании уставилась на него, удивленная услышанным. Муж не ночует в их дворце?.. Подозрения, свойственные любой женщине, узнавшей, что ее муж неизвестно где проводит ночи, тут же овладели ею. Нет, он не мог. Какие бы скандалы они не устраивали, Мехмет-паша никогда бы не стал ей изменять. В их браке всегда больше, чем она, любил паша. Возможно, он остается на ночь в одном из своих владений, не желая находиться во дворце, где погибла их дочь?

– Я хочу, чтобы вы узнали, куда он уходит. Проследите за пашой и, когда все выяснится, немедленно доложите мне.

– Как прикажете.

Отвернувшись от стражника, Хафса Султан подошла к окну и обхватила себя руками поверх предплечий, терзаемая подозрениями и беспокойством.

Топкапы. Покои Бельгин-хатун.

Нисан-хатун, вернувшись в покои с подносом, на котором стоял кубок с клубничным шербетом, о котором попросила ее госпожа, вздохнула, увидев, что она заснула. Поставив поднос на столик возле ложа, она наклонилась и поправила одеяло на спящей Бельгин, как вдруг двери у нее за спиной отворились.

Испуганно обернувшись, служанка оторопело отошла в сторону и склонилась в поклоне. В покои вошел мрачный султан Баязид и, приглядевшись, Нисан-хатун поняла, что он явно не в себе, а точнее, пьян. Бельгин, сонно заморгав, приподнялась с подушек и, заметив повелителя, взволновалась и села.

– Господин?..

Тот нетвердо подошел к ложу и опустился на него, но, видимо, выпил слишком много вина, потому что когда маленькие ладошки Бельгин надавили ему на плечи, легко им поддался и прилег рядом с ней. Нисан-хатун тактично вышла, оставив их наедине.

– Я очень расстроилась, когда узнала о вашем сыне, – привстав в постели на локте, Бельгин другой рукой поглаживала повелителя по ткани его кафтана на груди и смотрела на него с глубоким сочувствием и грустью. – Такое горе…

Султан молчал, лежа с закрытыми глазами, и Бельгин поняла, что он пришел не за разговорами, а просто нуждаясь в поддержке. Девушка положила голову ему на грудь, обняла его за торс и прикрыла веки, наслаждаясь близостью. Он долго не шевелился, но потом вдруг приобнял ее за плечи и прижал к себе.

– Я знаю, что вашу утрату ничто не восполнит, но… скоро я рожу вам еще одного ребенка, повелитель, и, возможно, он станет вашим утешением.

– Сейчас ты – мое утешение, Бельгин, – приглушенно ответил тот, чем вызвал на ее лице светлую улыбку.

Больше они не разговаривали, и Бельгин не заметила, как заснула в теплых объятиях султана, а он, прислушиваясь к ее дыханию, мрачно смотрел в потолок. Но и его, уставшего и измученного, спустя время сморил сон.

Топкапы. Покои Нилюфер Султан.

Но Нилюфер Султан не спалось. Вне себя от овладевшего ею отчаяния она металась по покоям, не находя себе места. Зная о том, что повелитель сломлен смертью сына, султанша теперь понимала, что имела в виду Хафса Султан, когда сказала, что повелитель будет равнодушен к их судьбам. Пока он в трауре, эта дьяволица снова, как после смерти Валиде Султан, опутает его своей паутиной лжи и выпросит позволение на ее брак с этим Коркутом-пашой. Лишившись единственной надежды в лице поддержки брата, Нилюфер Султан ужаснулась тому, что ожидало ее в недалеком будущем.

Но куда большее отчаяние в ней вызывало положение Серхата. Повелитель намеревался казнить его поутру, и султанша попросту не знала, что ей делать, чтобы спасти его от этой участи. Если его казнят, а ее выдадут замуж, султанша не переживет этого. Она уже знала, как поступит в этом случае. Среди ее вещей в сундуке лежал драгоценный кинжал, подарок Мурада, и им она оборвет свою жизнь.

Она бы, верно, этой ночью сошла с ума, если бы Дафна, вернувшаяся в покои с успокаивающим отваром, не принесла ей записку. Ее передал ей какой-то ага, сказав Дафне, что она для ее госпожи. Нилюфер Султан суетливо развернула скрученное в трубочку послание и, прочитав его, облегченно выдохнула, прижав его к груди.

– Это от него? – в волнении спросила Дафна.

– Да, – обнаружив в себе силы улыбнуться, ответила султанша. – Эдже Султан помогла ему бежать. Они покинули дворец и столицу.

– Султанша, но… – печально взглянула на нее Дафна. – Почему он не взял вас с собой, зная, что вас намерены против воли выдать замуж?

Нилюфер Султан омрачилась от ее слов, промолчав, подошла к камину и бросила записку в полыхающее пламя.

– Может, он не знал.

– Госпожа, но что же теперь будет с вами? Хафса Султан ради своих интриг выдаст вас за этого пашу?

Решительно сдвинув брови, она обернулась на служанку и усмехнулась немного пугающе.

– Я не выйду замуж, Дафна. И никто меня не заставит, а если они попытаются… – тут она осеклась, и Дафна поняла, что она имела в виду.

– Нет, султанша! – ужаснулась она, подавшись к ней. – Даже не думайте об этом! Мы… мы что-нибудь придумаем.

– Например? – скептично отозвалась Нилюфер Султан, вскинув брови.

– Тоже сбежим, – выпалила Дафна после секунды раздумий. – У вас есть золото, заберем Карасу и Алтану и верхом на них сбежим из дворца. Искандер-ага вам поможет, вы же с ним друзья. Не знаю, куда бежать, но мы придумаем. Может, вообще сбежим из империи, если вас станут искать. Заплатим какому-нибудь капитану, и он нас отвезет в любую другую страну. Начнем там новую жизнь.

– Звучит неплохо… – усмехнулась Нилюфер Султан и даже приободрилась. – Но нужно все как следует продумать. У нас нет права на ошибку, ведь если нас поймают, то запрут в этом дворце, как в клетке.

Дафна, улыбнувшись, сжала ее руку, и они обменялись взглядами не юных девушек, а воинов, решившихся плечом к плечу вырваться на свободу из вражеского кольца, загнавшего их в ловушку.

Топкапы. Подземелье.

В тишине, царящей в подземелье, Эмине Султан меланхолично смотрела в темноту перед собой и дрожала от холода, с наступлением ночи ставшего просто нестерпимым. Она сняла с себя все драгоценности, которые, оледеневшие, холодом обжигали ее кожу. Оставила лишь изумрудное кольцо на пальце – подарок повелителя, как султанша думала. Поджав под себя ноги, она сидела, по-прежнему прислонившись к холодной стене, и уже даже не плакала – на это у нее не осталось сил. Голод, который она еще никогда в жизни так остро не чувствовала, мучил ее, слабость налилась в ее замерзшем теле, а страх перед грядущей казнью наполнял разум.

Это был уже не тот животный страх, как в начале ее заточения, а глухое отчаяние и печальное осознание собственной беспомощности. То и дело проскальзывали тревожные мысли о детях. Как они там без нее? А ее Айнур? Султанша переживала и том, как ее сыновья отнесутся к ее казни. Верно, будут напуганы и сломлены.

Она-то надеялась, что повелитель, когда-то так любивший ее, смилуется и сохранит ей жизнь, вызволит из темницы и вынесет ей другое наказание. Безразличие, ссылка – все, что угодно. Эмине Султан была согласна на все, лишь бы остаться в живых. Еще никогда она не ощущала столь страстного желания просто жить, дышать, видеть и слышать.

Сейчас, смотря на лежащие рядом на каменном полу драгоценности, на свое грязное смявшееся платье, Эмине Султан с горечью сознавала, что прежде придавала значение совсем не тем ценностям. Сейчас ни роскошные платья, ни украшения, ни ее красота не могли спасти ее. Вещи, которыми она жила прежде, здесь, в темнице, в ожидании казни потеряли свою значимость в сравнении с желанием жить в любви с мужем и своими детьми, быть не запятнанной кровью и интригами и уверенной в том, что никто и никогда не сможет вот так оборвать ее жизнь с помощью предателей, поведавших об ее грязных делах. Но, увы, она осознала это слишком поздно. Только рассветет, и ее жизнь оборвется в тот момент, когда она только-только осознала ее ценность.

Вдруг тишину нарушил звук шагов. Эмине Султан сначала решила, что ей это мерещится – наверное, уже начала сходить с ума. Но нет, шаги приближались, становясь все отчетливее. Из последних сил султанша поднялась с пола, держась рукой за стену, и подошла к решетке с неверящим взглядом. Это были два стражника, у одного из них в руках был горящий факел, свет которого осветил ее темницу, а у другого – та самая связка ключей, с которой ушла из подземелья Эдже Дориа. Она не верила тому, что видит, когда тот, с ключами, отворил решетку.

– Идемте, султанша, – поторопил он ее и накинул ей на плечи свой плащ. Та, с трудом переставляя окоченевшие ноги, вышла из темницы и в смятении ухватилась за края плаща. – Нужно спешить.

– Но куда?.. – ошеломленно выдохнула она.

– В безопасное место. Быстрее, госпожа, иначе нас могут поймать.

Опираясь на его руку, Эмине Султан заставила себя идти на последнем издыхании, не совсем понимая, что происходит, и отчаянно думая, кто ее спас. Она уже смирилась со смертью, как вдруг к ней, словно чудо, пришло спасение. И в ночной темноте, когда она уже оказалась за пределами Топкапы, султанша, сидя верхом на скачущей лошади позади одного из стражников, счастливо улыбалась. В своей эйфории она не подумала о том, что навсегда оставляла во дворце не только прошлое, но и своих детей.

Комментарий к Глава 40. Бегство

Буду благодарна, если отметите замеченные вами ошибки и опечатки, а также очень надеюсь на отзывы.

Группа – https://vk.com/validehurrem

========== Глава 41. Плен ==========

Утро следующего дня.

Топкапы. Покои Валиде Султан.

─ Как это могло случиться? Понять этого не могу!

Идрис-ага вздрогнул от гневного возгласа своей госпожи, которая пришла в неописуемую ярость, узнав об исчезновении приговоренных к казни Эмине Султан и Серхата Бея из темниц минувшей ночью. Весь дворец переполошился, когда стало известно об этом. Все судачили, будто это Эдже Султан помогла им бежать, потому что и она со своими людьми исчезла.

─ Полагаю, слухи правдивы, султанша. Это Эдже Султан помогла им. В подземелье были найдены тела нескольких стражников. Судя по ранам, они стали жертвами чьих-то мечей. Вероятно, люди Эдже Султан расправились с ними, завладели ключами от темниц и освободили Эмине Султан и Серхата Бея. Они бежали из дворца под покровом ночи. Расследование, которое вы велели провести, мало, что дало. Никто их не видел, никто ничего не знает.

Хафса Султан, находясь на пике нервного напряжения, стояла спиной к нему возле камина и гневно смотрела на пламя, не ожидавшая подобного развития событий. Она-то было подумала, что избавилась от проблемы, именовавшейся Эмине Султан, но каким-то чудом той удалось бежать из темницы, да так, что никто ничего не видел и не знал об обстоятельствах ее побега.

─ Что-то здесь не так… ─ процедила султанша, надменно вскинув голову, увенчанную высокой диадемой с темно-синими, как морские глубины, сапфирами. ─ Я еще понимаю, почему Эдже Дориа помогла бежать Серхату Бею – он ее слуга. Но у нее нет причин спасать от казни Эмине. За время своего пребывания во дворце наша генуэзская гостья ни разу не была замечена в компании с ней. Вряд ли они стали добрыми подругами…

─ А что, если Эмине Султан предложила ей что-нибудь в обмен на организацию ее побега? Например, золото. Учитывая то, что Эдже Султан намеревалась отправиться в Египет на поиски какого-то своего соратника, оно бы ей пригодилось.

─ Нет, Идрис, ─ покачала головой Хафса Султан, продолжая размышлять. ─ У Эдже Дориа было предостаточно того золота, которое она получила в подарок от повелителя. В знак родственного расположения он подарил ей целый сундук с золотом и драгоценностями, зная, что она бежала ни с чем из своей Генуи. Да и Эмине не имела доступа к своим сбережениям, сидя в темнице, и ей неоткуда было ждать помощи. Элмаз-то больше не с ней, и ты наблюдал за нею. Она провела ночь в покоях сестры с ее детьми. Кто-то другой помог Эмине… Но кто? Кому могло понадобиться спасение ее жизни? В Топкапы, я думаю, таких людей нет.

─ Если это все же была Элмаз? ─ осторожно предположил евнух, хотя и сам в этом сомневался. ─ Но, конечно, ей было бы трудно организовать побег…

─ Такой побег, чтобы никто о нем не знал, ─ поправила его султанша и усмехнулась так, что Идрис-ага подумал, будто она, наконец, догадалась. ─ Этот кто-то явно не последний человек в столице, раз смог организовать все так… аккуратно. Думаю, в эту ночь было совершено два побега. Сначала, расправившись со стражниками с помощью своих людей, бежали Эдже Дориа с освобожденным ею Серхатом Беем. А потом кто-то воспользовался тем, что подземелья остались без охраны, и устроил тихий и незаметный побег Эмине. Будем рассуждать логически. Чтобы покинуть дворец быстро, что они и сделали, учитывая отсутствие свидетелей, ее спасителям понадобились бы лошади. Но, как ты сказал, Искандер-ага доложил, что в конюшне не пропало ни одной лошади. Значит, они извне прибыли во дворец на своих. Вот и получается, что тот, кто спас Эмине, явно не житель Топкапы, да еще человек, который располагает собственными слугами и лошадьми.

─ Но кто же это?.. ─ растерянно отозвался Идрис-ага. ─ Он явно не желал смерти Эмине Султан, но мне кажется, что в столице нет таких людей.

─ Выходит, есть, ─ хмыкнула Хафса Султан. Она уже не выглядела такой разгневанной и обрела власть над своими чувствами, став по обыкновению сдержанной и хладнокровной. ─ Это не могли быть ни Михримах, ни Эсма. Они Эмине на дух не переносят. Их мужья Искандер-паша и Давуд-паша уж подавно не стали бы вызволять Эмине. Я склоняюсь к тому, что это дело рук Хюррем, решившей таким образом отомстить за казнь своего мужа. Не знаю, что у нее на уме, но известно – в казни Альказа-паши она винит меня и моего мужа, как и многие другие. Но зачем ей Эмине? Хочет объединиться с ней против меня? Эмине ей вряд ли может чем-то помочь в ее-то положении, исключая сведения о жизни во дворце и обо мне.

─ Как-то все нескладно, султанша. Вы правы, Эмине Султан нечего ей предложить. Зачем Хюррем Султан спасать попавшую в опалу жену султана?

─ Не знаю, Идрис, но я уже сказала – неизвестно, что она задумала из желания отомстить. Ты передай Ферхату-аге, чтобы они тщательно осмотрели дворец и подземелье, порасспрашивали слуг о том, что они видели и слышали в эту ночь. Не может быть, чтобы побег был организован идеально. Мы найдем ниточку, которая приведет нас к тому, кто спас Эмине, и тогда ей уже не спастись.

─ Дай Аллах так и будет, султанша. А повелителю известно обо всем? Он так и не покидал своих покоев этим утром, как вернулся от Бельгин, у которой ночевал. Верно, он так разгневан…

─ Нужно навестить его, ─ ответила она и решительно направилась к дверям, а евнух и ее служанки поспешили следом.

Топкапы. Султанские покои.

Когда Хафса Султан вошла в покои и увидела повелителя сидящим за столом с хмурым видом, то насторожилась. Она ожидала обнаружить его печальным и сломленным, как вчера, или же пребывающим в ярости от новости о бегстве приговоренных к казни жены и Серхата Бея, повинного в смерти сына. Но он спокойно поднял голову, посмотрел на нее и без улыбки кивнул, откинувшись на спинку стула.

─ Хафса?

─ Простите, если побеспокоила вас, государь. Но я переживаю… Как вы?

Он вздохнул и, наконец, в его глазах промелькнула та самая глубокая боль, которую султанша ждала увидеть.

─ Как я могу быть? ─ с горечью отозвался султан Баязид. ─ Мне предстоит похоронить собственного ребенка.

Хафса Султан помолчала, смотря на него с печальным пониманием, а после неспешно подошла ближе к столу. Ее по обыкновению пышное платье темно-синего цвета зашуршало, стелясь длинным шлейфом по ковру.

─ Мне известна боль, которую вы чувствуете сейчас. Недавно… ─ она осеклась, поскольку говорить о своей потере было тяжело, но пересилила себя и продолжила: ─ Недавно и мне пришлось похоронить новорожденную дочь, которую мы с мужем столько лет ждали. Моя Асхан Султан не успела прийти в этот мир, как покинула его. Я всего лишь раз держала ее на руках, всего раз видела. Теперь она покоится рядом с моими родителями, братьями и сестрой. Трудно передать словами, что я пережила с ее смертью, но… Повелитель, однажды и я буду лежать в могиле в окружении своей семьи, но до тех пор я жива. И то безжалостно короткое время, что мне отведено пребывать в этом мире, я не желаю посвятить скорби. Будь так, я бы, верно, всю жизнь провела в трауре. Отец, валиде, все мои братья, сестра, теперь дочь – единственная, которую мне было суждено родить. Все эти потери словно отрезали по кусочку от моего сердца, но даже с истерзанным сердцем я все еще жива. Боль имеет свойство утихать со временем. Она никогда не оставит вас, но уже не будет терзать так сильно, как сейчас.

Повелитель смотрел на нее с сожалением и, поднявшись из-за стола, подошел и коснулся ее щеки.

─ После смерти матушки ты, Хафса, единственная, кто всегда найдет мудрые слова, способные утешить. Я ценю тебя, как друга, и, надеюсь, что ты и твоя мудрость никогда не оставят меня.

Она признательно улыбнулась ему и решила перевести разговор в нужное русло.

─ Повелитель, полагаю, вам уже известно о том, что этой ночью Эдже Дориа, Серхат Бей и Эмине Султан пропали из дворца? Бею и султанше удалось бежать из темниц, в которых они ждали исполнения казни.

Султан Баязид посуровел и, заложив руки за спину, посмотрел куда-то в сторону.

─ Да, мне об этом известно. Я велел начать поиски по всей столице. Серхата Бея найдут, и он понесет наказание.

─ Сомневаюсь, что он еще в Стамбуле. Эдже Дориа намеревалась отправиться в Египет, и много вероятно, что Серхат Бей, как ее слуга, сопровождает ее.

─ Я переверну всю империю, но найду его и предам казни за то, что случилось с моим сыном! ─ в злости процедил повелитель и стремительно вышел на балкон.

Хафса Султан последовала за ним, настороженная из-за того, что он не упоминал бежавшую жену.

─ А как же… Эмине Султан? Ее тоже ищут? Она-то, скорее всего, пребывает в столице. Я думаю, что Эдже Дориа вызволила только своего слугу Серхата Бея, а бежать Эмине Султан помог кто-то другой, воспользовавшись тем, что подземелье осталось без охраны – люди Эдже Дориа расправились со стражниками. Тот, кто организовал побег, спрятал султаншу под своим крылом. И я уверена, что этот человек один из важных людей в Стамбуле, потому что смог организовать побег так, чтобы не осталось ни одного свидетеля.

В этот раз повелитель молчал, угрюмо лицезрея открывающийся с балкона вид на залив Босфор, залитый солнечным светом. Наблюдая за ним, Хафса Султан испугалась, что он отказался от своего намерения казнить жену, уличенную в отравлении покойной Валиде Султан. Он уже не выглядел разъяренным. На лице его читались печаль и сожаление.

─ Она уже не сможет вернуться во дворец, Хафса, и это станет для Эмине еще большей карой, чем казнь. Отныне она лишена и султанства, и богатства, и, что более всего меня огорчает, возможности видеть своих детей. Кто бы ей не помог, пусть будет так, как случилось. Ей больше не место в моей семье, и она ее покинула.

─ Государь, но как же?.. ─ возмутилась Хафса Султан, которая уповала на казнь в качестве расправы над той, кто столько времени отравлял ее жизнь. А что, если Хюррем и вправду спасла Эмине для того, чтобы обрести в ее лице союзника в своей готовящейся мести? ─ Она стала причиной смерти вашей матушки! И останется в живых? Неужели вы не станете искать ее, чтобы, как и Серхата Бея, предать казни в наказание за совершенное?

─ Мой гнев остыл, и я понял, что не хочу, чтобы на моих руках была кровь матери моих детей, ─ мрачно ответил он. ─ Я помню ту ненависть, которую питал мой отец к своему отцу, казнившему его матушку Эсмахан Султан. Он так и не смог простить его и всю свою жизнь жалел о том, что не сумел помешать, остановить эту жестокость. Я не желаю оказаться на месте деда, который для собственных детей был убийцей, лишившим их материнской любви. Осман и Айнур уже ее лишились, и еще большую боль я им не причиню.

Хафса Султан сочла за лучшее промолчать, но негодование жгло ее изнутри. Она думала, что одержала победу, но, оказалось, напрасно торжествовала. Эмине Султан избежала кары и, пусть и все потеряв, осталась в живых. Султанша могла, как и повелитель, забыть о ней, решив, что она больше ее не потревожит, но не была в этом уверена. Вместе с Хюррем они могут нанести ей удар в спину, а этого нельзя было допустить.

Топкапы. Покои Нилюфер Султан.

Облегчение, что Серхату удалось избежать казни, за ночь превратилось в горькое сожаление о том, что он не забрал ее с собой. Стоило ему только послать ей весточку, и она бы без тени сомнений бежала с ним из этого кровавого дворца, счастливая иметь возможность быть с любимым без страха перед наказанием за их запретные чувства. Но он ушел и оставил ее как раз в тот момент, когда она в нем так отчаянно нуждалась. Нилюфер Султан говорила себе, что Серхат не знал об ее положении и оставил потому, что был уверен – здесь она в большей безопасности, чем с ним, приговоренным к казни беженцем, не уверенным в том, что доживет до следующего дня. И он был бы прав, если бы не намерения Хафсы Султан, решившей ради своих интриг выдать ее замуж.

Даже покойной матушке, еще когда они жили в Старом дворце, Нилюфер Султан уверенно заявляла, что выйдет замуж только по своей воле, и никто не посмеет заставить ее стать женой того, кого она не пожелает. Увы, реальность оказалась совсем иной, чем ее представления. Что она могла сделать сейчас, чтобы избежать нежеланной участи? Ровным счетом ничего. Эта дьяволица Хафса Султан возобладала слишком уж большой властью в Топкапы и над повелителем, чтобы она смогла дать ей отпор.

А брату сейчас не до ее чувств. Он скорбит по погибшему сыну и вряд ли станет прислушиваться к ее просьбам не выдавать ее замуж, когда, согласно представлению династии, для этого давно пришло время. Повелитель даже родную дочь выдал замуж, не заботясь о том, что этим разбивает ей сердце и ломает ее судьбу. Что уж говорить о ней, даже не родной сестре, которую он впервые в жизни увидел лишь чуть больше года назад и с которой за все это время обмолвился лишь парой слов?

Опечаленная крахом своей жизни, султанша этим утром не нашла в себе сил даже подняться с постели и лежала, тоскливо смотря в стену. Даже мысли о побеге не приносили ей облегчения. Дафна никогда ее такой не видела и сильно беспокоилась за ее душевное равновесие. Нилюфер Султан всегда была сильной и решительной, но, чего она и боялась, любовь ее размягчила. Позволив на миг взлететь, она тут же швырнула ее обратно на землю, заставив разбиться на мелкие части, которые султанша все никак не могла собрать воедино.

Вернувшись в покои с завтраком для госпожи, Дафна поставила поднос на столик, а сама подошла к лежащей на ложе спиной к ней Нилюфер Султан и погладила ее по плечу.

─ Султанша, я принесла вам завтрак. Вставайте, поешьте немного. Вы так заболеете.

─ Не хочу.

Дафна вздохнула и, желая ее подбодрить, приглушенно проговорила:

─ Идея с побегом все еще в силе? Если да, то нам нужно начать готовиться, чтобы успеть до… свадьбы. Хафса Султан ведь сказала, что этот Коркут-паша уже на пути в столицу. Не успеет он приехать, как Хафса Султан по-быстрому устроит вашу свадьбу, и тогда уже будет поздно. Султанша, вам нельзя сейчас предаваться унынию. Нужно действовать!

─ Могу я хотя бы один день полежать в постели и, как ты сказала, «предаться унынию»? ─ раздраженно выдохнула Нилюфер Султан, дернув плечом, на котором лежала рука служанки. ─ Неужели ты не видишь, что мне плохо?

─ Султанша, но вы же сами всегда говорили, что слезами горю не поможешь, ─ понимая, почему она так груба, Дафна не обиделась и с сочувствием смотрела на нее. ─ Вам нужно быть сильной, чтобы суметь избежать несчастий.

─ Я устала быть сильной, Дафна, ─ раздался ей в ответ безжизненный голос той. ─ Хотя бы сегодня дай мне побыть слабой, поплакать и пожалеть себя, как это делают все женщины.

Чуть улыбнувшись, Дафна покорно оставила свою госпожу и вышла из покоев, чтобы дать ей возможность остаться наедине с собой.

Предместья Стамбула.

Лошади паслись неподалеку на поляне, у которой остановились на привал утомившиеся путники. Воины – все, как один, в длинных черных плащах – сидели на траве, ели и переговаривались между собою. В стороне от них на стволе упавшего дерева сидел Серхат и с угрюмым видом смотрел поверх поляны в ту сторону, откуда они прискакали. Он даже не пожелал присоединиться к их скромной трапезе, хотя, верно, не ел уже больше суток.

Эдже, прежде сидевшая в окружении своих людей, посмотрела на него и нахмурилась, после чего поднялась с травы и направилась к воину, прихватив для него кукурузную лепешку. Их они купили в одном из поселений, мимо которого проезжали, чтобы иметь хоть какую-то пищу в пути. Без слов сев рядом с Серхатом на ствол дерева, она протянула ему лепешку, и тот, взяв ее, сразу откусил от нее половину.

– Понять не могу, что тебя тревожит, – заговорила Эдже, посмотрев туда же, куда был направлен взгляд мужчины. – В Топкапы ей ничто не угрожает. Она – сестра султана. А то, что тебе пришлось покинуть ее… Прости, но это было ожидаемо. Твое место рядом со мной, в Генуе, куда мы однажды вернемся. Ты сам выбрал этот путь. Ее судьба тоже известна – станет женой какого-нибудь паши, родит ему детей и проживет свою жизнь в кругу семьи, ни в чем не нуждаясь.

Серхат жевал и не отвечал, но его плечи напряглись.

– Позволить бежать Нилюфер Султан вместе с нами было бы глупо, Серхат, и ты это понимаешь, потому и оставил ее. Я знаю, как тяжело тебе было принять это решение, но…

– Госпожа, я не нуждаюсь в утешении, – отрезал Серхат, когда доел. Он, наконец, посмотрел на нее, и взгляд его был суров. – Не стоит продолжать этот разговор.

Эдже внимательно на него посмотрела, но не смогла разглядеть в его глазах боли или печали, потому кивнула.

– Вероятно, повелитель станет нас искать. Он не простит тебе смерть своего сына и будет желать твоей казни. Весь дворец шептался о том, как он горюет и гневается, – заговорила она о насущных проблемах. – Нам нужно поскорее добраться до Египта и быть как можно более осторожными в пути.

– Когда мы прибудем в Египет, с чего вы намерены начать поиски? Вы сказали, что разгадали смысл того послания, что вам оставил адмирал. Не поделитесь?

– Он упомянул одну царицу Древнего Египта, и я решила изучить все, что с нею связано. Прежде всего я обратила внимание на ее храм в Луксоре и хочу первым делом наведаться туда.

– Что адмирал может столько времени делать в древнем храме Египта? – усмехнулся Серхат. – Думается мне, если он и был там, то уже давно…

– Значит, будем искать в другом месте! – перебив его, неожиданно яростно процедила Эдже. – Если понадобится, я объеду весь Египет и потрачу на это годы, но не остановлюсь! Я знаю его. Артаферн ни за что бы не стал оставлять это послание, если бы не хотел, чтобы ему помогли. Знать бы только, зачем сестрам Серпиенто посылать его в Египет, и тогда поиски станут значительно легче.

– Возможно как-нибудь это узнать? – деловито спросил Серхат, повернувшись к ней. – Та юная госпожа, что вызволила нас из темницы, не может помочь?

– Долорес? – удивилась Эдже, а после озадаченно свела брови. – Она же сказала, что ничего об этом не знает.

– Так пусть попробует узнать, – пожал плечами воин. – Кем она приходится вашим милым тетушкам?

– Она – дочь одной из них, Валенсии.

– Тогда ее задача становится еще проще. Уж со своей-то матерью она сможет найти общий язык? Она постоянно рядом с нею и ее сестрой, живет во дворце, где они вершат все свои дела. Что-нибудь, да удастся выяснить. Напишите ей, попросите заняться этим. У вас в Генуе есть хотя бы один человек, которому можно довериться? Он бы и передал ей ваше послание так, чтобы никто об этом не узнал.

– Не знаю, право… – выдохнула Эдже, раздумывая. – Валенсия не из тех, кого можно обвести вокруг пальца. Между нею и Долорес весьма напряженные отношения. Своей просьбой я могу подставить ее под удар. Валенсия известна своей безжалостностью. Она и дочь родную не пощадит.

– У нас нет другого выхода, госпожа. Иначе мы и вправду задержимся в Египте на годы. Это при условии, что не попадемся людям султана. Нам нужно знать, куда и зачем сестры Серпиенто отправили адмирала, чтобы найти его как можно скорее.

– Есть один человек… Серхио Лотароза. Один из моих бывших приближенных при дворе. С приходом к власти тетушек он и сообщил мне о случившемся. Я знаю его достаточно хорошо, чтобы быть уверенной в том, что он, дабы сохранить жизнь и богатство, принял сторону Серпиенто. Но человек он преданный, а, значит, выполнит мою просьбу, если я прибавлю к ней обещание однажды прибыть в Геную с войском и вернуть власть. А Долорес… В ней можно не сомневаться. Она поможет, чем сумеет. Преданнее мне человека во всей Генуе не найти.

– В таком случае нам остается организовать с его помощью передачу Долорес вашего послания с просьбой о помощи. И уповать на то, что она справится.

Дворец Хюррем Султан.

За прошедшие дни Хюррем Султан медленно оживала, если то, что с ней сталось, можно было назвать жизнью. Лицо ее осунулось и теперь имело зеленоватый оттенок болезненности. Глаза омертвели и пылали недобрым огнем. Она ходила по дворцу как тень в неизменном траурном облачении и изредка обращала внимание на детей, потому что они, особенно сын Мехмет, слишком напоминали ей своего отца. Сердце ее еще кровоточило, а раны были слишком свежи, чтобы она нашла в себе силы быть любящей матерью, а не безутешной вдовой.

Гевхерхан Султан взяла на себя заботы об ее дворце и детях, но ее беспокоило состояние сестры. Она пообещала ей помочь отомстить, но до сих пор не знала, что та намеревается делать, и боялась, как бы Хюррем сама на себя не навлекла беду.

Фюлане Султан разделяла ее тревогу и часто становилась утешением для своей тети, поскольку только ей удавалось находить те слова, которые заставляли Хюррем Султан перестать лить слезы и взять себя в руки. Искандера удручала атмосфера горя и страданий, царящая во дворце, потому он редко задерживался в обществе родных. Пропадал в Топкапы в доверенной ему конюшне, мало разговаривал и, бывало, сочувственно смотрел на тетушку, но оставался в стороне.

Этим утром Гевхерхан Султан была премного удивлена, когда увидела спустившуюся в холл сестру, пребывающую в неожиданно возбужденном состоянии. Они с Фюлане Султан трапезничали за столиком, сидя на подушках, но отложили столовые приборы на тарелки и настороженно переглянулись, когда Хюррем Султан с полыхающим взглядом прошла мимо них и выглянула в окно, словно в ожидании прибытия гостей.

– Что такое, Хюррем? – спросила Гевхерхан Султан, наблюдая за ней. – Ты ждешь кого-то?

– Должен приехать Ахмед-паша.

Фюлане Султан снова обменялась взглядами с матерью, только теперь они были непонимающими.