Текст книги "Возмездие (СИ)"
Автор книги: Lana Fabler
сообщить о нарушении
Текущая страница: 54 (всего у книги 91 страниц)
– Так-так… Посмотрите, кто это, – растягивая слова, словно получая удовольствие от происходящего, насмешливо произнесла Бахарназ Султан. Услышав ее голос, Нуране снова обратила к ней лицо, и по нему уже струились слезы, которые она не могла остановить. – Невзрачная, но отважная серая мышка Хасиба-хатун, которая не пожелала сдаваться в борьбе за внимание шехзаде и дерзнула бросить мне вызов при всем гареме. Неужели ты думала, что я оставлю без внимания твою выходку? Думаешь, тебе повезло, раз ты снова стала фавориткой? – она тихо рассмеялась, но в смехе этом не было веселья – он был издевательским и в то же время жутким. – Этим ты подписала себе смертный приговор, и только.
– Что вы… – надрывно дыша от владеющей ею паники, воскликнула Нуране и осеклась, когда острое и холодное лезвие впилось в ее нежную кожу на шее.
Альмира-хатун, видимо, приставила его, второй рукой грубо схватив ее за волосы, тем самым удерживая на месте.
– Одно мое слово – и тебе перережут горло, – тем временем также зловеще продолжала Бахарназ Султан. – Может быть, если ты станешь слезно молить меня о пощаде, я смилуюсь и оставлю тебе жизнь, но с условием, что ты навсегда покинешь гарем. Не беспокойся, я это вмиг устрою. Станешь прислугой в каком-нибудь знатном доме. Так что?
Сердце неистово билось в груди, и Нуране, ощущая, как лезвие приставленного к ее горлу кинжала режет кожу, решила, что если ей и придется умереть здесь и сейчас, то она сделает это без унижения. Обещание Бахарназ Султан сохранить ей жизнь было пустым – она убьет ее в любом случае, но прежде жаждет насладиться ее ужасом и унижением. Осознав это, девушка заставила себя не думать о смерти и своем страхе и, собравшись с силами, надменно процедила:
– Не будет ни слез, ни мольбы о пощаде. Убейте меня, и дело с концом.
Бахарназ Султан снова рассмеялась и покачала черноволосой головой, увенчанной рубиновой диадемой, которая сверкала и переливалась в свете горящих факелов.
– Признаюсь, ты удивила меня. Другие всегда просили пощадить их, наивно полагая, что я действительно сохраню им жизнь.
Нуране молчала, ожидая, когда все закончится. Она ждала смерти и зажмурилась, но вдруг тишину прорезал стук в двери и раздавшийся за ними требовательный голос Радмира-аги.
– В чем дело? Откройте двери!
Бахарназ Султан напряглась и переглянулась поверх Нуране со своей служанкой, которая поспешно убрала кинжал и отпустила ее.
– Что будем делать? – шепотом спросила Альмира-хатун у своей госпожи под непрекращающийся стук в двери.
– В другой раз я завершу начатое, – схватив плачущую Нуране за подбородок и грубо приподняв ее лицо, процедила Бахарназ Султан. Резко убрав руку, она велела служанке отпереть двери и, когда встревоженный Радмир-ага с евнухами ворвался в комнату, холодно проговорила: – Что такое, ага? Почему вы ломитесь сюда с охраной?
– Тот же вопрос я должен задать вам, султанша, – скользнув беглым взглядом по сидящей на полу заплаканной и испуганной фаворитке, твердо проговорил он. – В чем дело? Что здесь происходит?
– Не твоего ума дела, – отрезала та и направилась к дверям. – Мы разговаривали.
– Я буду вынужден расценивать это как покушение на гарем шехзаде, о чем утром доложу Карахан Султан, – вслед ей бросил Радмир-ага.
Бахарназ Султан остановилась у самых дверей и медленно обернулась. На лице ее снова появилась та мрачная самоуверенная ухмылка.
– Рискни, если тебе жизнь не дорога.
Евнух, угрюмо смотря на нее, промолчал, и султанша вместе с Альмирой-хатун ушла. Нуране все еще не пришла в себя и только с помощью Радмира-аги поднялась с колен. Она бессильно повисла на его руке, давясь рыданиями – плакала она уже скорее от облегчения, чем от страха.
– Аллах уберег тебя, хатун, – выдохнул Радмир-ага и, приподняв ее лицо, осмотрел тонкий кровоточащий порез на шее. – Я встретил Фатьму-калфу вскоре после того, как вы с Эсмишах-хатун ушли, и узнал от нее, что Карахан Султан не звала тебя и уже спит. Тогда, заподозрив неладное, отыскал Эсмишах-хатун и велел ей признаваться, что происходит. Похоже, мы явились вовремя. Ну все-все. Успокойся.
Поддерживая ее, Радмир-ага повел Нуране темными коридорами обратно в гарем, который уже спал, поэтому, к счастью, никто не видел, в каком состоянии она вернулась в свою комнату. Посадив ее на кровать, евнух вздохнул и с сожалением поглядел на нее.
– Знал я, что это рано или поздно случится. Бахарназ Султан, почувствовав угрозу в фаворитке, никогда не чуралась убийством, и до сих пор все сходило ей с рук благодаря любви шехзаде и безразличию Карахан Султан к судьбам рабынь, которых, конечно, всегда могут заменить другие.
– Она сказала… сказала, что завершит начатое, – уже справившись со слезами, мрачно проговорила Нуране и посмотрела на него не то с мольбой, не то с отчаянием. – Помоги мне, ага! Что делать?
– Я же предупреждал тебя, хатун. Говорил, чтобы не ввязывалась в это. Бахарназ Султан никому не позволит потеснить себя. Ее руки по локоть в крови, но она остается безнаказанной. Чем я могу тебе помочь? Ты сама выбрала этот путь и должна была понимать, каковы будут последствия.
– Что же, мне теперь и надеяться не на что? – горестно хмыкнула Нуране. – Она убьет меня?
Радмир-ага долго смотрел на нее и молчал, словно решая что-то для себя, а после вздохнул.
– Сделаю все, что смогу, но ничего не обещаю. Ты слышала, она и мне грозила расправой. Сама будь осторожна. Из комнаты старайся не выходить и не ведись на разного рода просьбы куда-то пойти или кому-то помочь. Если это действительно понадобится, я сам за тобой приду. Теперь не будет тебе покоя ни днем, ни ночью. Даже спать должна с открытыми глазами, если жить хочешь, поняла? Постоянно будь начеку. Анну-хатун к тебе пришлю в услужение, пусть будет рядом.
– Спасибо, – с благодарностью отозвалась Нуране и, поднявшись с кровати, в признательности сжала рукав его кафтана. – Мне больше не у кого просить помощи…
– В тебе есть потенциал, хатун, – серьезно глядя на нее, вдруг сказал Радмир-ага. – Но прежде, чем ты сможешь его реализовать, тебе нужно суметь выжить. И ты должна понимать, что только рождение шехзаде даст тебе хотя бы какую-то опору. Дай Аллах, ты понесла с прошлой ночи. Если нет, тебе нужно еще побывать в покоях шехзаде, а это будет непросто, если он сам того не пожелает.
– Пожелает, – быстро ответила Нуране и улыбнулась от воспоминаний о прошлой ночи. – Утром он сказал “дождись вечера”. Он хотел позвать меня снова, но вдруг ни с того, ни с сего отправился на охоту.
– Никакой охоты нет, к твоему сведению. Это лишь предлог, чтобы покинуть дворец и увести от него войско, дабы скрыть его от султана, который вот-вот приедет.
– Султан? – ошеломилась Нуране и нахмурилась. – А зачем он едет? Махмуд Реис говорил мне, что шехзаде готовит восстание и, если его брат-султан об этом узнает, он казнит его. Что, если все откроется?
– Дай Аллах, эта беда обойдет нас стороной. Никому ни слова о том, что знаешь, хатун. Поняла?
– Да, ага.
– Час поздний. Ложись и спи. Как известно, утро вечера мудренее.
Нуране покорно кивнула и в смятении поглядела вслед ушедшему Радмиру-аге, все еще растревоженная после покушения и испуганная новостью о приезде султана, который грозил обернуться страшной трагедией.
Комментарий к Глава 28. На краю
Буду благодарна, если отметите замеченные вами ошибки и опечатки, а также очень надеюсь на ваши отзывы.
========== Глава 29. Тайные замыслы ==========
Дворец санджак-бея в Трабзоне.
Сколь велико было его восхищение красотой природы Трабзона, лежащего на побережье Черного моря и окаймленного живописным лесом, столь же большим было и его разочарование, когда взгляд султана Баязида коснулся дворца, в котором жил санджак-бей этой провинции и по совместительству его родной брат. Дворец был небольшим – в сравнении с Топкапы он казался повелителю непозволительно маленьким и скромным – и ветхим. Его окружал одичавший сад, за которым, по всему, никто особенно не ухаживал. Со всей очевидностью здесь витал дух бедности и нужды. Это предположение подтвердилось, когда султан Баязид оказался во дворце, стены которого были местами потрескавшимися и с облупившейся краской, а слуги и даже управляющий дворцом Радмир-ага, что встретил его, были одеты бедно.
– Наши госпожи уже ожидают вас, повелитель, – вежливо, но без раздражающего заискивания говорил Радмир-ага, чем сразу же расположил к себе султана, который следовал за ним по коридорам дворца.
– Госпожи? – с возмущением переспросил султан Баязид. – А мой брат не пожелал встретить меня?
– Так вышло, что шехзаде Махмуд отправился на охоту, будучи не осведомленным о вашем предстоящем визите. Карахан Султан, как получила ваше письмо, немедленно отправила шехзаде послание с просьбой скорее вернуться.
Повелитель промолчал, будучи недовольным подобным положением вещей. Он желал встретиться с братом, с которым не виделся столь много лет, и познакомиться с ним, но тот, пусть даже не намеренно, пренебрег им, отдав предпочтение охоте. Радмир-ага подвел его к каким-то дверям и, отступив в сторону, поклонился. Двери распахнулись, и султан переступил порог, оказавшись в просторных, но бедно и скудно обставленных покоях, в которых по левую от него сторону тянулась бесконечно длинная вереница женщин и детей.
– Внимание! Султан Баязид Хан Хазретлери! – громогласно объявил Радмир-ага.
Все женщины поклонились и, сбитый с толку, повелитель растерянно огляделся. До него доходили слухи, что его брат, несмотря на юность, стал отцом большому количеству детей, но он-то под словосочетанием «большое количество» подразумевал четверых-пятерых детей, а здесь…
– Повелитель, – раздался сладкий и тягучий, словно мед, голос, который он тут же узнал.
Повернувшись на него, он увидел Карахан Султан, которая, однако, мало чем напоминала ту женщину, которую он помнил. Беспощадные годы состарили и ее, но красота по-прежнему наполняла ее черты, в ярких зеленых глазах было прежнее достоинство, а в движениях и осанке – изящество и грация. Только теперь вместо роскошных нарядов и драгоценностей на ней было простое до суровости платье из зеленой парчи без драгоценностей, исключая серебряное кольцо с овальным изумрудом – отголосок прежней жизни.
– Добро пожаловать! Мы все безмерно рады встречать вас здесь, в Трабзоне. Благодарим за честь принимать вас в нашем дворце и просим прощения за его простоту и скромность.
– Карахан Султан, – сдержанно отозвался повелитель, поскольку в его памяти все еще были свежи воспоминания о том, что сотворила эта женщина в прошлом. Султан Баязид по-прежнему видел в ней угрозу. К его изумлению, султанша не выглядела сломленной, несмотря на то, во что превратилась ее жизнь. – Благодарю за теплый прием.
– Позволите представить вам ваших племянников и племянниц? – желая смягчить его и отвлечь, с улыбкой спросила Карахан Султан. – Они все очень взволнованы встречей с вами.
Султан, как она и ожидала, не сдержал улыбки, поглядев на вереницу детей, глазки которых были устремлены на него, полные любопытства и страха.
– Это – Бахарназ Султан, – взглянув на стоящую после нее красивую черноволосую женщину в вычурном красном платье, подобных которому больше ни на ком не было, и усыпанную драгоценностями, произнесла Карахан Султан. – И ее дети: старший из наших шехзаде Орхан, Айше Султан и Дильназ Султан.
Даже не взглянув на поклонившуюся ему Бахарназ Султан, повелитель наклонился и потрепал по темноволосой голове шехзаде Орхана, который поразительно напоминал ему его младшего брата. Он был таким, каким он запомнил Махмуда – совсем еще маленьким мальчиком с темными волосами, карими глазами и смуглой кожей, в чем и состояло его огромное сходство с их отцом султаном Орханом. Баязид тоже обладал этими чертами, но почему-то все, кто видел Махмуда, твердили, что именно он был похож на их отца, а не он, Баязид, что последнего слегка коробило.
– Кто даровал ему это имя? – приятно удивленный, спросил султан Баязид, глядя на мальчика.
Тот, однако, не позволил матери ответить и бойко воскликнул:
– Папа назвал меня именем своего отца. Он сказал, что тот был султаном. Это как вы?
Повелитель тепло рассмеялся.
– Да, как я. И ты на него похож…
Карахан Султан с гордой улыбкой посмотрела на внука, а Бахарназ Султан, которую тревожило внимание повелителя к ее сыну, с опаской наблюдала за ним.
– Элиф Султан и ее дети – шехзаде Мустафа и Мелек Султан, – представила Карахан Султан тех, когда султан прошел дальше и улыбнулся, смотря на рыжеволосую улыбающуюся девочку, которая почему-то напомнила ему о маленькой Эсме, что также светло улыбалась.
Элиф Султан была, в противовес Бахарназ Султан, женщиной славянской внешности с пышной фигурой и светло-рыжими волосами. По всему, дочь походила на нее – у женщины была такая же очаровательная улыбка и умильные ямочки на щеках.
– Для меня великая честь предстать перед вами, – проговорила Элиф Султан, поклонившись с улыбчивым младенцем на руках, который, видимо, и был шехзаде Мустафой.
Кивнув ей, повелитель, сопровождаемый Карахан Султан, двинулся дальше. Знакомство с племянниками весьма затянулось. Оказалось, у его брата было пятеро сыновей и четверо дочерей. И это всего-то в семнадцать лет! В его годы у него самого не было ни наложниц, ни уж тем более детей. Данный факт изумлял султана Баязида, как и несколько беспокоил. Он не был глуп и понимал, что пока его брат, имеющий столько наследников, жив, он представляет угрозу, в особенности с такой-то матерью. Однако помыслить о том, чтобы казнить их, он не мог. Жестокость была чужда ему сердцу, и даже из соображений безопасности пойти на нее для Баязида была крайне трудно. Да и за что их было казнить? Они спокойно жили в отведенном им санджаке, а чтобы не помышляли о дурном, стоит пожертвовать им золото. Пусть живут в достатке, тогда и мыслей о том, как вырваться из бедности обратно к власти и богатству у них не будет.
Когда госпожи вместе с детьми покинули покои, султан устало опустился на тахту, а Карахан Султан села на подушку у его ног, чинно сложив руки поверх колен, и заговорила тем же медовым голосом:
– Известно, что происходит в Сивасе, повелитель, и, я думаю, вы неспроста посетили нас. Спешу вас заверить, что к восстанию и предательству Альказа-паши ни я, ни мой сын не имеем никакого отношения. Более того, Махмуд попытался вмешаться и вместе с санджак-беем Эрзурума Онуром Беем отправился в Сивас, однако им обоим едва удалось спасти свои жизни, так как войско Альказа-паши преградило им путь. Подумать только, они покусились на жизнь шехзаде!
Повелитель выслушал ее, задумчиво помолчал и, откинувшись на спинку тахты, шумно выдохнул.
– Я хочу, чтобы вы знали, что я не склонен верить в виновность Альказа-паши.
– Что вы говорите? – удивилась Карахан Султан. – Все говорит в пользу того, что он виновен. Он спровоцировал недовольство в Анатолии, после, воспользовавшись доверенной ему вами властью регента престола, отправил Ферхата-пашу в Сивас «разбираться», прекрасно зная, что тот угодит в устроенную им же ловушку. Ферхата-пашу заточили в темницу, а после якобы вынужденно Альказ-паша и сам явился в Сивас, где уже объявил себя ханом нового государства, набрал войско и собирал силы, чтобы поднять восстание против вашей власти! Это ли не подтверждение его виновности?
Султан Баязид хмуро поглядел на нее.
– Я знал Альказа-пашу много лет. Он верно и преданно служил мне и нашему государству на всем протяжении моего правления. Никогда и ни в чем я не мог упрекнуть его. Это благородный и честный человек, который никогда не пошел бы на предательство. Искандер-паша также уверен в этом, а он знает пашу не хуже меня. Полагаю, кто-то подстроил Альказу-паше ловушку.
Карахан Султан напряглась от этих слов и, прищурившись, вгляделась в лицо повелителя. Он смотрел ей в глаза, словно ища в них ответы на волнующие его вопросы, которых он не задавал, но о которых догадывалась султанша.
– И вы подозреваете нас? – с холодной вежливостью спросила Карахан Султан, всем своим видом показывая оскорбление. – Это и есть причина вашего визита?
– Посудите сами, султанша. Трабзон – соседний к Сивасу санджак. К тому же, ваше прошлое говорит против вас. На ваших руках кровь членов османской династии. Кровь моей семьи. Вы намеревались захватить власть, и вам это даже удалось, однако именно Альказ-паша и разрушил все ваши планы, когда вопреки вашему приказу открыл ворота Топкапы для моего войска. Не сделай он этого, и мне бы не удалось остановить вас. У вас есть мотив как покончить с пашой, так и поднять восстание в намерении вернуть утраченное и отомстить мне.
Мрачно смотря на него, Карахан Султан дождалась, когда он договорит, и усмехнулась.
– А у кого из нас руки не испачканы кровью? Там, где власть, всегда есть и смерть. У вас действительно есть основания подозревать нас, однако в данном случае мы с сыном невиновны. Да, в прошлом вы остановили меня. Забрали все то, что я с таким трудом по крупицам выстраивала годами. И я сдалась ради того, чтобы вы сохранили жизнь моему сыну. В благодарность за вашу милость я никогда не посмею когда-либо вновь встать у вас на пути. И Махмуду не позволю. Мы живы только благодаря вашей доброте и не хотим обратить ее в гнев, чтобы не лишиться жизней. У нас нет других желаний, кроме как жить тихо и мирно здесь, в Трабзоне, наслаждаясь дарованным вами счастьем существовать.
Выслушав ее, султан Баязид отвернулся, хмурясь.
– Тогда я не понимаю, кому это могло понадобиться…
– Раз вы не верите в виновность Альказа-паши и считаете, что кто-то устроил ему ловушку, вам стоит оглянуться. Раз нашей вины тут нет, значит, это сделал кто-то из вашего окружения в столице. Подумайте, кому выгодна смерть Альказа-паши? Знаете, повелитель, должна признать, что подобную паутину интриг плетет кто-то очень умелый. Мне ли не знать, каких трудов стоит настолько точно просчитывать каждый свой ход. Это – сильный игрок. Ума ему не занимать, раз он до сих пор смог остаться в тени вне ваших подозрений. В этой игре, именуемой борьбой за власть, он оставил всех позади себя и, если вы не разоблачите его, он победит. Возможно, кто-то притворяется вашим другом, скрывая свое истинное лицо за личиной приближенного человека?
Повелителя ее слова повергли в смятение. Он и не думал подозревать кого-либо в столице. Искандеру-паше и Хафсе Султан он доверял безоговорочно. Жены вряд ли бы стали вмешиваться в политику, да и не было у них подобной власти. Значит, это кто-то из пашей. Мог ли Ферхат-паша, желая занять место Альказа-паши, устроить все это? Разумеется, мог, ведь он был близок с Мехметом-пашой, а тот многие годы враждовал с Искандером-пашой и его соратниками, в числе которых и был Альказ-паша. Но назвать Ферхата-пашу «сильным игроком» он не мог, значит, за его спиной действительно стоит Мехмет-паша. Знала ли Хафса Султан о делах мужа? Вряд ли, ведь она не стала бы молчать о подобном. Если только она не молчала из желания сохранить мужу жизнь. Хотя, думал султан, много вероятней, что она ни о чем не ведает, а Мехмет-паша ведет свои дела за ее спиной. Тогда все становится на свои места…
Пока он размышлял, Карахан Султан молчала, не желая сбивать ход его мыслей. Пусть думает о чем угодно, только бы не подозревал их с сыном. В покои вошла служанка с подносом в руках, на котором покоились два кубка с шербетом, о котором распорядилась Карахан Султан перед началом их с повелителем разговора. Расия-хатун была одной из новых рабынь, которых Радмир-ага купил по приказу шехзаде Махмуда. Последний требовал, чтобы в его гарем часто покупали новых наложниц, среди которых он мог бы выбрать себе очередную избранницу. Тех же рабынь, что «засиделись» в гареме и не удостоились его внимания, или продавали, или выдавали замуж. Расия-хатун была албанкой и обладала характерной для этого народа внешностью: смуглой кожей, пышной фигурой и густыми темными волосами. Будучи красавицей, она привлекла внимание Карахан Султан, которая взяла ее к себе в услужение в намерении подержать подле себя и присмотреться, а после представить сыну, когда время Дилафруз-хатун закончится.
Расия-хатун, поклонившись, приблизилась к султанше, наклонившись, подождала, пока та заберет свой кубок, а затем подошла к повелителю, наклонившись и к нему с подносом. Тот, наконец, вынырнул из раздумий и, поглядев на нее, задержал свой взгляд, со всей очевидностью оценив красоту рабыни. Помедлив, он протянул руку и забрал кубок, после снова одарив девушку изучающим взглядом. Та, поклонившись, вышла из покоев, а Карахан Султан, которая зорко подметила взгляды повелителя, в мгновение ока сообразила, что ей нужно делать. План созрел в ее голове молниеносно, и она мысленно поразилась тому, что раньше не подумала об этом.
– Долог был путь из столицы… – протянула она, отставив нетронутый кубок на столик. – Вы, верно, утомились? Я уже распорядилась о том, чтобы вам подготовили покои моего сына, которые свободны, пока он на охоте. Вам будут обеспечены все возможные удобства. Если позволите, я также распоряжусь, чтобы Расия-хатун помогла вам расслабиться.
Отпив несколько глотков из кубка, султан Баязид поставил его на столик и только тогда угрюмо взглянул на нее.
– Она находится в гареме моего брата. Возможно ли?
– Этот гарем полон красавиц, так что мне не жаль будет расстаться с одной из них. Я дарю Расию-хатун в ваш гарем. Отныне она – ваша рабыня. Распоряжайтесь ее судьбой, как пожелаете.
Оценивающе посмотрев на нее, повелитель, видимо, истосковавшийся по женской ласке за долгие недели пути, удивил ее своим быстрым согласием.
– Раз так, приведите ее вечером.
– Всенепременно, повелитель, – сладко улыбнулась Карахан Султан.
Гарем.
– Интересно, какой он?
– Ты сказала, что он совсем не старый?
– А если кто-нибудь ему приглянется? Сделает своей фавориткой и увезет в гарем Топкапы! Всяко лучше, чем увядать здесь…
Радмир-ага не успел войти в ташлык, как со всех сторон на него налетели обрывки разговоров наложниц, чрезмерно взволновавшихся с приездом султана.
– Девушки, а ну-ка умолкли! – вознегодовал он. – Что вы здесь устроили, упаси Аллах? Калфа, время занятий, проводи этих бездельниц в класс и пусть только попробуют рты раскрыть – останутся без ужина!
Разговоры стихли, и вереница недовольных наложниц поплелась вслед калфе в класс для занятий. Проводив ее взглядом, Радмир-ага поглядел на этаж фавориток и поспешил к лестнице. Войдя в комнату Нуране-хатун, он увидел ее сидящей на кровати с бирюзовым медальоном в руках, который она с печалью разглядывала. Увидев евнуха, она оживилась и, отложив медальон на покрывало, поднялась.
– Ну как ты здесь, хатун? Все в порядке?
– В порядке, – ответила Нуране и удрученно вздохнула.
– В чем дело?
– Тошно мне здесь одной, ага… Ты же сказал, что пришлешь ко мне Анну в услужение. И где она? Она с самого утра не появлялась, а обычно всегда ко мне заходила.
– Некогда ей, видимо, – усмехнулся Радмир-ага. – Позабыла о тебе с приездом султана. Весь гарем на ушах стоит. Каждая так и норовит султана увидеть и броситься ему в ноги, лишь бы взял в свой гарем, да простит меня Всевышний!
Нуране рассмеялась, на мгновение забыв о своей печали.
– Ты сказал из комнаты не выходить, вот я и не выхожу, но так и со скуки умереть можно! Может, принесешь мне какую-нибудь книгу?
– Чего еще изволите, Нуране Султан? – с сарказмом отозвался евнух и хмыкнул, когда та прыснула от смеха. – Так и быть, принесу. Ты турецкий-то выучила? Читать сможешь?
– Обижаешь, ага. Говорю получше многих.
– Ну-ну, – насмешливо покивал тот и, посерьезнев, добавил: – Не забывай об осторожности, хатун. У меня дел много, так что за всем уследить я не могу. Я пообещал помочь, но не обещал, что смогу тебя уберечь. Так что…
– Я помню, ага, помню. Так пришлешь ко мне Анну?
– Сейчас она на занятиях, но после обеда отправлю к тебе. Ты… в ней уверена?
– Конечно! – возмущенная его сомнениями, воскликнула Нуране. – Я только ей и доверяю! Ну и еще вам, конечно. Больше у меня никого нет. И я тут подумала…
Она поднялась с кровати, засуетилась под непонимающим взглядом евнуха и, достав из настенного шкафа над кроватью красный бархатный мешочек, выудила из него несколько монет. Этот мешочек с золотом ей поутру принес сам Радмир-ага, как традиционный подарок фаворитке наутро после ночи, проведенной в покоях господина.
– Вот, возьми, – Нуране протянула ладонь с лежащими на ней монетами Радмиру-аге. – В знак благодарности. Мне больше нечем тебе отплатить.
– Что мне твои пять монеток, хатун? Оставь себе. Вот, дай Аллах, станешь султаншей, будешь одаривать золотом, а пока прибереги. Лучшее, чем можешь отплатить, это послушание. Поняла?
Поджав губы, Нуране опустила голову и кивнула, раздосадованная тем, что ее благородный порыв не нашел отклика. Развернувшись, Радмир-ага покинул комнату и, грустно вздохнув, фаворитка опустилась на кровать. Раскрыв ладонь, она посмотрела на блестящие на ней монеты, отбросила их на покрывало и повалилась на подушку в готовности снова томиться от скуки.
Покои Бахарназ Султан.
Вернувшись в свои покои, Бахарназ Султан первым делом отправила сына и дочерей с Ильдиз-хатун в детскую, а сама, будучи встревоженной и обеспокоенной, подошла к одному из окон и сложила руки на груди, задумчиво лицезрея открывающийся из окна вид на буйно цветущий сад.
– Госпожа, не стоит вам так беспокоиться, – волнуясь за нее, с заботой произнесла вставшая у нее за спиной Альмира-хатун. – Карахан Султан не позволит султану узнать то, что ему не следует знать. Кстати, как вы его находите? Я полагала, что он постарше. Красивый мужчина, не так ли? Полон сил, мужественный, статный.
– Что я слышу, Альмира? – усмехнувшись, обернулась на нее Бахарназ Султан. – Неужели ты уподобилась рабыням в ташлыке, что млеют от одного только имени султана? Аллах сохрани, может и ты жаждешь оказаться в его гареме? Ты не молчи, я, может, посодействую. Предложу тебя в качестве наложницы, а?
– Что вы, госпожа? – смутилась служанка, густо покраснев. – Я это так, к слову сказала… У меня нет подобных мыслей и желаний. Я счастлива быть вашей преданной слугой. Большего мне не надобно.
– Ну будет-будет, – смягчилась султанша, отвернувшись обратно к окну. – Я сама не своя от переживаний, вот и срываюсь на всех.
– Может, желаете, чтобы я распорядилась приготовить для вас успокаивающий отвар из ромашки и мяты?
– Не хочу.
Помолчав, Альмира-хатун осторожно спросила:
– Госпожа, а что же с Нуране-хатун?
– Нуране? – в непонимании переспросила Бахарназ Султан и, повернувшись к служанке, хмуро поглядела на нее. – О ком ты?
– Вы разве не знаете? Я, верно, забыла вам рассказать. Шехзаде даровал новое имя Хасибе-хатун. Теперь ее зовут Нуране.
Каждая черта красивого лица султанши налилась гневом и, сверкнув золотисто-карими глазами, она процедила:
– Пока повелитель здесь, у нас связаны руки, но едва он покинет дворец, и эта рабыня будет обречена. Я завершу начатое, Альмира. Она умрет! То, что она дышит после того, что совершила, оскорбление для меня.
– Султан уедет, и вернется шехзаде. А вдруг на этот раз он обратит внимание на смерть своей фаворитки? В отличие от наших прошлых жертв господин пока что питает к ней интерес.
– Стоит помедлить, и она может стать угрозой. Нет, Альмира, я не допущу, чтобы в гареме появилась женщина, которая могла бы угрожать моей власти и любви! Придумаем, как избавиться от нее без последствий для нас. И об Элиф не стоит забывать. С поддержкой Карахан Султан она не менее опасна. Еще и сына родила! Теперь она – вторая по положению жена. Если и дальше будут случаться ее встречи с шехзаде, пусть и нечастые, она, упаси Аллах, еще одного родит, и тогда превзойдет меня. Вот уж чего я никогда не допущу! Путь в покои шехзаде должен закрыться для нее отныне и навсегда. И еще это дело с ее матерью… Как там дела у Хасана-аги?
– Пока что ему не выдалась возможность подловить Дильдар-хатун, но он терпеливо ждет. И нам остается ждать, госпожа. Тогда-то вы и расправитесь с Элиф Султан! Она на все пойдет, когда узнает о том, что судьба ее матери в ваших руках. Сделаем так, что Карахан Султан от нее отвернется – выставим ее в глазах госпожи предательницей. Нам и делать ничего не придется. Карахан Султан сама ее раздавит в гневе!
Бахарназ Султан одобрительно кивнула со злорадной ухмылкой.
– Неплохо придумано, Альмира. В очередной раз убеждаюсь, что я не зря выбрала тебя.
Служанка самодовольно улыбнулась, радостная, что смогла угодить своей госпоже.
Вечер.
Покои Карахан Султан.
– Неплохо… – с тонкой улыбкой и одобрением в зеленых глазах протянула Карахан Султан, скользнув взглядом по стоящей перед ней Расие-хатун, уже подготовленной к встрече с султаном.
Рабыня была облачена в платье из бордового атласа цвета вина, которое выгодно оттеняло ее темные волосы и смуглую кожу. Она была настоящей красавицей, и султанша пожалела, что она раньше не появилась в гареме. Тогда бы, девушка, возможно, смогла составить достойную конкуренцию зазнавшейся Бахарназ, считавшей себя первой красавицей гарема.
– Фатьма, ты рассказала ей обо всем? – обратившись к калфе, осведомилась Карахан Султан.
– Да, госпожа. Ей все известно.
– Хатун, тебе несказанно повезло, – снова повернувшись к рабыне, произнесла султанша. – Волей судьбы ты окажешься в гареме самого падишаха и обретешь счастье в его объятиях, но не забывай, кому ты обязана этим и, главное, с какой целью я оказываю тебе подобную услугу.
– Я благодарна вам, госпожа и, будьте уверены, не забуду ни вашей доброты, ни ваших повелений, – улыбнувшись, отозвалась Расия-хатун и, когда она поклонилась, на ее шее блеснул черный камень в медальоне, висящем на тонкой серебряной цепочке.
Карахан Султан обратила на него внимание и, приглядевшись, с любопытством спросила:
– Что за медальон у тебя на шее? Видно, что не простая безделушка… Откуда он?
– Этот медальон принадлежал моей матери по словам дяди, в семье которого я росла. Отец умер вскоре после моего рождения от болезни, а мать, не выдержав утраты, слегла от тоски и последовала за ним. Это единственное, что мне осталось от родных. Но вещица эта и вправду редкая, поэтому я ее берегу и никогда не снимаю.
– Как называется этот черный переливчатый камень в медальоне?
– Обсидиан. Его еще называют колдовским камнем, но я во все это не верю. Ношу как талисман в память о матери.
– Значит, колдовским? – ухмыльнулась Карахан Султан и, поразмыслив с минуту, сказала: – Ты должна принять мусульманство, чтобы в будущем твой путь стал легче, и взять новое имя. Будешь Афсун, что значит «чародейка, ворожея». Твоя красота и вправду завораживает… Будь осторожна не только в выполнении задания, данного мною, но и в целом. Красоте всегда и везде завидуют, а зависть провоцирует злобу и ненависть тех, кто красотой не наделен. Я знаю это не понаслышке… В султанском гареме огромная конкуренция. Сохраняй бдительность. Ни на миг не забывайся! От тебя многое зависит. И помни: если тебя разоблачат, ты не имеешь со мной никакой связи.
