Текст книги "Возмездие (СИ)"
Автор книги: Lana Fabler
сообщить о нарушении
Текущая страница: 69 (всего у книги 91 страниц)
Эмине Султан была так потрясена, что даже не находила в себе сил думать о том, какая участь ее ждет. Мысли ее замерли, и она, не отдавая себе отчета, плакала и покачивалась, надеясь лишь, что эта пытка скоро закончится, и ее выпустят отсюда. Онемевшая от холода и страха, она не сразу услышала звук приближающихся шагов, а как услышала, рванулась к решетке и отчаянно схватилась за холодные прутья.
– Выпустите меня! – охрипшим голосом крикнула она.
Наконец, она увидела приближающуюся к ее темнице тень, а когда та подошла вплотную к решетке, различила в ней Элмаз. Мгновение Эмине Султан затравленно смотрела на нее, но тут же отползла от решетки с видом глубочайшего оскорбления и отвернулась, чтобы скрыть слезы.
– Эмине? – дрогнувшим голосом позвала Элмаз, но ответа не дождалась. Сестра даже не шелохнулась. – Я хочу, чтобы ты поняла, почему я так поступила. Мне… не оставили выбора. Они грозились убить меня, если я не сделаю того, чего они требуют! Что мне оставалось?!
– Что тебе оставалось? – горько усмехнулась Эмине Султан, наконец, повернувшись к ней покрасневшим заплаканным лицом. – Умереть, но не предавать меня. У тебя был выбор, и ты его сделала.
– Повелитель не станет казнить тебя, – опустившись на корточки с другой стороны решетки, воскликнула Элмаз. – Все знают, что он любит тебя. Тебя сошлют, а потом… потом ты вернешься.
Эмине Султан некоторое время смотрела на нее мертвым отупевшим взглядом, а потом спросила:
– Ну и за что ты меня продала, сестра? За золото? Или, может, они предложили тебе что-нибудь получше? Впрочем, я знаю… Знаю, что она тебе пообещала. Ты так завидовала моей жизни, что, верно, пожелала забрать ее себе. Меня казнят, а ты займешь мое место. На это ты надеешься?
– Что ты, Эмине! – ужаснулась Элмаз, но ее пронзило острое чувство вины. Ведь именно об этом она и мечтала, исключая казнь сестры. В ее мечтах она просто исчезала, как будто ее и не было. – Я никогда не желала тебе смерти. Все случилось так, потому что ты сама совершала все эти злодеяния, а я… Меня просто использовали! И я прошу у тебя прощения за то, что…
– Что мне твои просьбы о прощении? – печально отозвалась Эмине Султан, смотря на нее с такой горечью и досадой, что Элмаз захотелось сбежать, лишь бы не видеть на себе этот прожигающий обвинением в предательстве взгляд. – Если меня казнят, мои дети останутся одни, беззащитные в этом кровавом жестоком дворце, а ты… – голос ее на миг стих, а после полился снова, наполненный ядом ненависти. – Возможно, ты и получишь ночи в покоях повелителя, но тебе никогда не стать мною. Место мое, даже если я умру, никогда не будет принадлежать тебе!
Сказав это, она отвернулась и тайком стерла с щек полившиеся по ним слезы. Только теперь она до конца осознала, что находится в шаге от смерти. Горячий животный страх проснулся в ней и забурлил в груди, крича, чтобы она бежала, спасалась, но бежать ей было некуда, а спасти – некому.
Элмаз, тоже плача, поднялась и, напоследок посмотрев на сестру, убежала из подземелий, не в силах видеть то, что с нею сотворила.
Топкапы. Дворцовый сад.
Она выбралась из кареты и улыбнулась, когда огляделась в саду Топкапы, утопающем в лучах летнего солнца. Все кругом цвело и благоухало, в ветвях щебетали птицы, а над распустившимися цветами на клумбах порхали бабочки. Был прекрасный летний день, и Михримах Султан полнилась необъяснимой радостью и светом. Она хотела было направиться по тропинке во дворец, но невольно обернулась в сторону конюшен и вспомнила о той красивой белоснежной кобыле, которая ей приглянулась.
– Султанша, что такое? – спросила Гюльшан-калфа, заметив, что она смотрит куда-то за спину.
– Оставайся здесь, Гюльшан, а я ненадолго загляну в конюшню, – коснувшись ее руки, ответила Михримах Султан, но не успела и шага ступить, как калфа перехватила ее под локоть и остановила.
– Госпожа, какая конюшня в вашем положении! Паша убьет меня, если узнает, что я не только во дворец вас повезла, но и отпустила в конюшню. Прошу вас, идемте сразу во дворец.
– Гюльшан, я же не собираюсь садиться в седло, – мягко рассмеялась султанша и, чтобы успокоить ту, сжала ее руку. – Я только взгляну на лошадей и все. Обещаю.
– Будьте осторожны, – явно не одобряя ее идею, отозвалась калфа, но больше мешать не стала.
Подойдя к конюшне, Михримах Султан взволновалась против воли, так как все еще не поборола своего страха перед такими крупными и опасными, по ее мнению, животными, как лошади. Она остановилась неподалеку, не решаясь зайти, но и не желая уходить. Стоя в нерешительности, она увидела, как из конюшни, держа лошадь под уздцы, вышел мужчина и, приглядевшись, узнала в нем Искандера-агу.
Улыбнувшись, султанша ждала, когда он ее заметит, потому что подходить к нему, когда он был рядом с лошадью, опасалась. Тот, наконец, поднял темноволосую голову, скользнул по ней невидящим взглядом, а после резко остановился с бестолковым видом, будто увидев привидение.
– Михримах Султан? – удивленно воскликнул он и направился к ней, не заметив, как ее глаза округлились от ужаса, стоило лошади приблизиться к ней.
– Нет-нет, стойте там! – выставив перед собой руки, испуганно воскликнула она.
Искандер покорно остановился, но не переставал улыбаться несмотря на то, что пытался скрыть свою радость от встречи с ней.
– А я все ждал, когда же вы загляните еще. Ваша красавица по-прежнему ждет вас.
– Я хотела бы ее увидеть, если можно. Только… без лошади.
– Отведу ее к Серхату Бею, который о ней распорядился, а после вернусь к вам и провожу к той кобыле, – поспешно произнес Искандер и, развернувшись, широким шагом пошел куда-то вглубь леса.
Михримах Султан, ожидая его возвращения, огляделась и вдохнула пряный лесной воздух. Она чувствовала волнение, зная, что ей придется войти в конюшню. Искандер быстро вернулся и, подойдя к ней с улыбкой, на которую она не смогла не ответить, повел в конюшню, как и в прошлый раз позволив держаться за свой локоть.
Они миновали несколько стойл, в которых фыркали и переминались с ноги на ногу лошади, а после подошли к тому, в котором была та самая красивая белоснежная кобыла с голубыми глазами. Увидев ее, Михримах Султан просияла и сделала неуверенный шаг к стойлу, но на что-то большее не решилась. Искандер стоял рядом и жадно наблюдал за нею, улучив момент, когда она этого не замечала.
– Такая красивая… – с нежностью сказала Михримах Султан. – У нее по-прежнему нет имени?
– Ее назовет тот, кто станет ее хозяином.
От этих слов султанша погрустнела, и Искандер пожалел о сказанном, но, пытаясь сгладить неловкость, только усугубил ситуацию, спросив:
– Вы уверены, что не хотите?..
– Нет! – испуганно выдохнула девушка и в смятении отступила от стойла, а после, не выдержав, спешно направилась к выходу.
Мысленно дав себе подзатыльник, Искандер бросился за нею следом, не желая так быстро расставаться с той, о ком отчаянно грезил.
– Султанша, простите меня. Я не должен был…
– Все в порядке, – выдавила та улыбку, когда уже оказалась на улице. – В этом нет вашей вины.
Только Искандер хотел произнести что-то, как откуда-то из зарослей раздалось громкое конское ржание. Ему вторил грозный мужской возглас, который эхом пробежался по лесу:
– Шехзаде!
Напрягшись, Искандер направился в ту сторону, зная, что Серхат Бей проводит занятие по езде верхом с младшими шехзаде. Михримах Султан, не совсем понимая, что делает, поспешила следом, придерживая в руках подол платья, который волочился по земле.
Когда они вышли к тому месту, откуда раздавались крики, Михримах Султан в ужасе ахнула и прикрыла рот ладонями. Крупная фигура Серхата Бея склонилась над лежащим на земле золотоволосым мальчиком, шея которого была повернута под каким-то неестественным углом. Это был шехзаде Сулейман. Султанша узнала в нем черты Эмине Султан. Другой мальчик, похожий на него, стоял у воина за спиной, как статуя, и шокировано смотрел на покоящегося на земле брата. Две лошади топтались неподалеку.
– Шехзаде, отвернитесь, – обернувшись на Османа, который, кажется, ничего не соображал от сковавшего его ужаса, велел Серхат Бей.
Он коротко посмотрел на Искандера-агу и Михримах Султан, которые ошеломленно смотрели на него, после чего с мрачным и решительным видом человека, который идет на собственную казнь, поднял с земли свернувшего шею мальчика и пошел по направлению ко дворцу.
Когда он прошел мимо нее, Михримах Султан от овладевшего ею потрясения и ужаса покачнулась, а после перед ее глазами все закружилось, потускнело и, наконец, почернело. Последнее, что она почувствовала, это как чьи-то руки подхватили ее прежде, чем она успела повалиться на землю.
Комментарий к Глава 38. Оковы страха
Буду благодарна, если отметите замеченные вами ошибки и опечатки, а также очень надеюсь на отзывы.
Группа – https://vk.com/validehurrem
========== Глава 39. Обманутые ожидания ==========
Дворец санджак-бея в Манисе.
В сравнении с Топкапы дворец Манисы, конечно, был не столь огромен и великолепен, но Ассель-хатун была несказанно рада видеть его своими глазами, когда, наконец, покинула успевшую надоесть за время пути карету. Она с любопытством и улыбкой на лице оглядывалась в незнакомом месте, должном стать ей домом.
Ее радости Филиз Султан не разделяла и окинула дворец несколько печальным взглядом. Она не забыла, что прежде в нем жил главный соперник ее мужа – его брат шехзаде Сулейман, который вместе с женой и детьми был убит, отравленный ядом в ходе борьбы за власть. Дворец казался ей словно запятнанным их кровью. Султанша предпочла бы вернуться в Амасью, где провела свою юность, полную счастья, но повелитель решил дать сыну в управление Манису, и ей ничего не оставалось, как покориться его воле. От воспоминаний о муже ей сталось еще дурнее, и Филиз Султан заставила себя не думать о нем, чтобы не тревожить свое сердце.
– Вот и Маниса, – подойдя к ней, с улыбкой выдохнул шехзаде Мурад. – Наш новый дом. Каким вы его находите, валиде?
– Весьма сносный, – выдавила через силу улыбку Филиз Султан, чтобы не омрачить его радость. – Дай Аллах, мы все здесь обретем покой и родной очаг.
– Аминь, валиде, аминь.
Новые обитатели стремительно обживались во дворце: всюду сновали слуги, которые заносили вещи своих господ в покои и наводили во дворце порядок, а калфы и евнухи, выделенные из султанского гарема, помогали разместиться наложницам.
Шехзаде Мураду не терпелось осмотреть окрестности и познакомиться с провинцией, оказавшейся в его руках, потому он немедля отправился с лалой Мустафой-пашой, что встретил их по прибытии, в город. Усталости после пути из столицы он не чувствовал – наоборот, в нем бурлила энергия и жажда деятельности. Наконец-то он получил то, о чем так страстно мечтал – самостоятельность. Ему отчаянно хотелось реализовать себя, как санджак-бей, как воин и дипломат, чтобы отец действительно гордился им.
Филиз Султан не без содрогания вошла в самые большие покои гарема, которые предназначались матери наследника, управляющего провинцией. Они во многом отличались от тех покоев, что она занимала в Топкапы. Здесь чувствовался размах и словно бы витал дух прежней владелицы Гюльхан Султан, которая, известно, любила роскошь. В обстановке преобладал красный цвет и позолота, на полу был расстелен персидский ковер с затейливым узором, помпезная кровать с высокой спинкой, грудой шелковых подушек и роскошным, расшитым золотой нитью покрывалом. Все это смутило тонкий и изысканный вкус Филиз Султан.
– Какая красота! – тем временем восхитилась Айше-хатун, войдя следом за госпожой в опочивальню. – В этом дворце вы будете как Валиде Султан властвовать над всем, и эти покои отражают ваш новый статус.
– Настоящая роскошь заключается в изысканной простоте, а не в золотых подсвечниках и персидских коврах, Айше, – улыбнулась ей Филиз Султан. – Этому я учила свою дочь, а меня саму – покойная Валиде Султан. Вспомни ее… Было достаточно взглянуть на нее, чтобы понять, эта женщина – воплощение изящества и прекрасного вкуса. Помнится, она была аристократкой и происходила из венецианского рода Леон. Султанша знала толк в красоте, достойной знатной женщины. Я хочу, чтобы эти покои были обставлены под стать ей, а не согласно дурному вкусу Гюльхан Султан.
– Что же, раз вам так угодно… – отозвалась Айше-хатун, которая смутилась своего восхищения, как оказалось, дурным вкусом. – Полагаю, вы хотите освежиться после дороги? Я распоряжусь, чтобы для вас подготовили хамам.
– Да, это будет весьма кстати.
Гарем.
Дождавшись исполнения заветного желания покинуть Топкапы с оставшейся в нем Дафной, Ассель едва не порхала от радости. Будучи еще всего лишь беременной фавориткой, в гареме она вела себя под стать самой хасеки и возмутилась, когда ее хотели проводить на этаж фавориток вместо того, чтобы выделить ей отдельные покои. Пока они с Нисан-калфой препирались, их заметила шедшая распорядиться о хамаме Айше-хатун, которая стала хазнедар дворца, будучи самой близкой к Филиз Султан слугой.
– В чем дело? – подойдя к ним, осведомилась она.
– Калфа утверждает, что мне положено жить на этаже фавориток, – с обидой воскликнула Ассель. – Я думала…
– Таковы правила, хатун, – невозмутимо ответила Айше-хатун, чем вызвала недоумение девушки. – Как родишь, получишь покои, а пока в твоем распоряжении комната на этаже фавориток. Аги, чего стоите? Отнесите вещи Ассель-хатун в ее комнату.
Айше-хатун, развернувшись, ушла, а Ассель, обиженно надув губы, с расстроенным видом поплелась к лестнице следом за евнухами, что понесли сундуки с ее вещами. Выделенная ей комната мало чем отличалась от той, в которой она жила в Топкапы, и это шло вразрез ее мечтам. Она-то надеялась получить покои и рабынь в услужение, как госпожа. Решив обратиться с просьбой выделить ей покои к шехзаде, когда он вернется, Ассель приободрилась и велела не разбирать ее вещи к недоумению слуг, которые все же покорились и оставили ее.
– У нас еще все будет, мой шехзаде, – подойдя к окну и выглянув в него, с улыбкой произнесла Ассель, при этом поглаживая свой живот. – Твоя мама будет жить, как настоящая госпожа в роскошных покоях, окруженная слугами и вниманием, а в ее распоряжении будут самые лучшие платья и драгоценности. И однажды… однажды мы с твоим отцом и твоими будущими братьями и сестрами оставим этот дворец, чтобы вернуться в Топкапы. Мы станем членами семьи султана, когда твой папа окажется на троне, и будем жить, не ведая о печалях, в ожидании часа, когда ты сменишь отца и станешь править всем этим миром.
Она успела сходить в хамам и немного вздремнуть после дороги к тому времени, когда шехзаде вернулся во дворец. В нетерпении она, как узнала, сразу же отправилась к нему. Но когда Ассель подошла к дверям покоев, какой-то ага окликнул ее.
– Шехзаде не один, и он велел не беспокоить его.
– Не один? – тут же вскинулась Ассель, хотя и понимала, что вряд ли к шехзаде приведут наложницу посреди дня. – А с кем?
– С ним лала Мустафа-паша.
– Понятно, – разочарованно протянула фаворитка и, вздохнув, развернулась, чтобы вернуться в гарем.
Она с чуть высокомерным видом вошла в ташлык и под обращенными к ней взглядами наложниц прошествовала к лестнице. Гарем зашептался ей вслед.
– Надеюсь, Филиз Султан собьет с нее спесь, когда выберет для шехзаде новых наложниц, – злорадно протянула одна из них, обращаясь к подруге. – Среди нас найдется много девушек, что легко затмят эту Ассель. И что шехзаде в ней нашел?
– И не говори, – усмехнулась та. – Выбилась из служанки в фаворитку и теперь ходит, нос задрав. Ладно бы красавицей была, так нет же. Пусть Аллах сделает так, чтобы она родила девочку! Будет ей уроком.
Они переглянулись и захихикали.
Спустя некоторое время…
Покои Филиз Султан.
Пока ее покои переделывали согласно ее желаниям, Филиз Султан наслаждалась теплом летнего солнца на балконе, восседая на софе и обсуждая с Айше-хатун новые для нее обязанности управляющей гарема. Они умолкли, когда на балкон вышел шехзаде Мурад. Он выглядел удовлетворенно, но устало.
– Сын, наконец, ты вернулся, – улыбнулась ему Филиз Султан и поднялась навстречу. Когда шехзаде поцеловал ее руку, она осмотрела его лицо и чуть нахмурилась. – Ты устал. Ступай в покои, отдохни.
– Я намерен поступить именно так, но прежде пожелал навестить вас. Вы хорошо устроились, валиде? Ни в чем не нуждаетесь?
– Нет нужды беспокоиться обо мне, Мурад, – заверила его султанша. – Пока ты здесь, я хотела узнать… Если тебе угодно, можно устроить праздник в гареме.
– Валиде, гарем в вашем распоряжении, – усмехнулся шехзаде Мурад. – Делайте, что пожелаете. Я не против.
Снова поцеловав ее руку, он позволил матери коснуться своего лица, а после ушел. Филиз Султан, проводив его взглядом, пока он не скрылся за дверьми, обернулась на Айше-хатун.
– Пусть к вечеру устроят праздник, Айше. Девушки устали после дороги, пусть они повеселятся и расслабятся. И заодно… выбери какую-нибудь красивую девушку среди них. Я хочу порадовать сына. Теперь Ассель не может быть с ним, так что придется найти ему новую наложницу. Только прошу тебя, пусть это будет милая, но неглупая девушка. Я не позволю появиться в этом гареме кому-то вроде Эмине, да покарает ее Аллах за все грехи.
– Как вам будет угодно, султанша. Но… не устроит ли скандал Ассель-хатун, когда услышит о наложнице? Она подняла на уши весь гарем, когда узнала, что ее поселили на этаже фавориток, а не в отдельных покоях.
– Неужели? – удивилась Филиз Султан, и ее серые глаза вспыхнули недовольством. – Приведи ее ко мне. Подобного я не потерплю. В этом гареме будут царить мир и порядок, покуда я им управляю.
Ожидая, когда фаворитка явится, султанша прошла к перилам и, положив на них ладони, скользнула изучающим взглядом по открывающейся с балкона панораме на густые зеленые леса Манисы. Здесь даже воздух был пропитан спокойствием, а его Филиз Султан так долго искала. Возможно, она наконец-то обретет потерянный когда-то покой и сможет снова наслаждаться своей жизнью? Все ее печали остались далеко позади, в Топкапы, а здесь началась другая жизнь. Конечно, ей было немного тоскливо. Домом для нее все еще был Топкапы, а этот дворец казался чужим, словно она приехала погостить сюда, а не жить, но верила, что со временем это ощущение пройдет.
Теперь ее заботы – это сын и его благополучие, но ведь в столице была ее дочь. Она оставила ее несчастной в новоиспеченном браке, которого та не желала. Сердце тревожилось за нее, и Филиз Султан решила сегодня же написать дочери, чтобы сообщить, что они благополучно добрались до Манисы, и узнать, как у нее обстоят дела. Они виделись всего-то несколько дней назад, но султанша уже тосковала. Все-таки было больно ради одного своего ребенка оставлять другого, который, как раз таки намного больше нуждался в ее любви и заботе.
– Султанша, вы желали меня видеть?
Обернувшись, Филиз Султан увидела Ассель, на лице которой было неподдельное невинное выражение. Оно тронуло бы султаншу, если бы она не знала о том, что эта рабыня далеко не так проста, как кажется.
– Я слышала, ты недовольна тем, что мы с сыном тебе предоставили, – направившись к софе, протянула она.
– О чем вы?
– Будто бы ты ожидала, что тебя поселят в покоях, а, оказалось, на этаже фавориток, и закатила истерику. Предупреждаю, Ассель, я такого не потерплю. В этом гареме будут уважать традиции и правила, и ни для кого не будет исключений.
– Даже для матери будущего наследника? – перестав невинно хлопать глазами, спросила задетая Ассель.
Филиз Султан изящно опустилась на софу и посмотрела на нее со снисхождением.
– Один Аллах ведает, кого тебе суждено родить, Ассель. Смиренно жди родов, а там уже будет видно, станешь ты матерью наследника или нет.
– Я верю, что у меня будет сын, султанша, – заявила Ассель и, мечтательно улыбнувшись, положила ладонь поверх живота. – Вот увидите, я рожу шехзаде много сыновей.
– Дай Аллах так и будет, – усмехнулась Филиз Султан, уже познавшая на своем веку много горестей и разочарований. – Я ничего не имею против тебя, Ассель, но помни, что ты находишься в гареме. А здесь принято, чтобы господин имел несколько фавориток, родивших ему наследников.
От этих слов голубые глаза Ассель и вовсе потемнели от негодования.
– Когда-то и вы, султанша, были на моем месте. Вам ведомо то, что сейчас чувствую я от ваших слов. Хотите обречь меня на ту же судьбу, которой удостоились вы? Желате этим отомстить за свою боль?
Возмутившись, Филиз Султан оскорбленно поднялась с софы.
– Как ты смеешь говорить со мной в таком тоне? Уходи и впредь, если не хочешь, чтобы судьба твоя стала в тысячу раз горше моей, следи за языком!
Опомнившись, Ассель виновато потупилась и мысленно отругала себя за несдержанность.
– Султанша, прошу простить меня. Я забылась.
– Прочь, – процедила Филиз Султан и, отвернувшись, подошла к перилам, чтобы скрыть овладевшее ею смятение.
Поклонившись, Ассель покинула балкон, судорожно соображая, как все исправить, а Филиз Султан, вглядываясь вдаль, пыталась совладать с болью, которую та разбудила в ней своими словами.
Вечер.
Гарем.
Филиз Султан не любила праздники, так как в последние годы ее жизни они прочно вызывали ассоциации с ненавистной соперницей, отобравшей у нее все. В ее натуре не было склонности к веселью и праздности, она не любила ярко наряжаться и смеяться. Султанше были ближе спокойные вечера перед камином, проводимые с книгой в руках, за вышивкой или в душевных разговорах с теми людьми, что были ей дороги. Но присутствовать на празднике в гареме качестве его управляющей была обязана и потому восседала за отдельным столиком в веселящемся с ее позволения ташлыке.
Впервые Филиз Султан ощущала себя предоставленной самой себе, не должной никому подчиняться или терпеть унижение. Теперь она была полновластной хозяйкой гарема, в котором каждая из наложниц мечтала снискать ее расположение, а слуги лебезили перед ней и беспрекословно подчинялись, заглядывая в глаза и ища в них признаки одобрения и довольства. Это стало для султанши приятным откровением ее новой жизни, однако не смогло скрасить ее душевную боль.
Спокойная, полная достоинства улыбка властвовала на ее лице, но в темно-серых глазах, как в грозовом небе, клубилось что-то мрачное и печальное. И Филиз Султан знала – это “что-то” останется с нею навсегда в память о тех страданиях, которые ей довелось пережить в прошлом.
Ассель-хатун также присутствовала на празднике, но была не допущена к султанше, которая все еще таила на нее обиду за сказанное утром. Фаворитка то и дело бросала заискивающие взгляды на Филиз Султан, желая вернуть ее расположение в страхе, что султанша отвернется от нее и станет благоволить какой-нибудь другой наложнице, которую выберет для сына в качестве наказания за ее дерзость. Но та делала вид, что не замечает ее и наслаждается весельем.
Решившись, Ассель поднялась с подушки и направилась к столику, за которым восседала Филиз Султан. Айше-хатун, стоявшая рядом со своей госпожой, заметила приближающуюся девушку и выступила ей навстречу, преградив путь.
– Султанша не желает видеть тебя, хатун. Не сегодня.
– Я хочу принести ей свои извинения, – привычно приняв невинный вид, пролепетала Ассель. – Прошу, султанша, позвольте мне это, – взмолилась она, выглянув из-за плеча хазнедар и умоляюще взглянув на султаншу.
– Айше, пусти ее, – сдержанно произнесла Филиз Султан и обратила к фаворитке, севшей перед ней на колени, прохладный взгляд.
– Султанша, молю простить меня, – заговорила та с тем же невинным видом. – От боли, вызванной вашими словами, я потеряла рассудок и невольно позволила себе дерзость. Уверяю вас, этого больше никогда не повторится! Моему почтению к вам нет предела, ведь всем, что я имею, я обязана вам, султанша. Могу ли я рассчитывать на вашу милость?
Филиз Султан вместо ответа протянула ей свою руку. Ассель, с улыбкой приняв ее, оставила на ней почтенный поцелуй.
– Айше, пусть ей принесут подушку, – распорядилась султанша, обернувшись на ту.
Довольная Ассель села на принесенную служанкой подушку возле ног Филиз Султан и с тенью превосходства скользнула взглядом по наложницам, которые насмешливо наблюдали за ней. Пусть себе смеются, обиженно подумала она. Когда она родит сына и станет султаншей, усмешки быстро покинут их лица.
Покои шехзаде Мурада.
Возбуждение, овладевшие было им по прибытии в Манису, сошло на нет с наступлением вечера. Жажда деятельности остыла, и все, чего хотел шехзаде, это без сил разместиться на тахте, совершенно ничего не делая. Он говорил себе, что устал, но чувствовал, что это им медленно, но неотступно овладевала тоска. Только сейчас, сидя в одиночестве в новых покоях дворца Манисы вдали от столицы и Топкапы, он сознавал, что больше не увидит Дафну, не услышит ее голоса.
Бесполезно было давать себе обещание забыть ее. Шехзаде полагал, что справится со своими чувствами, подавит их и заставит умереть, но сейчас, вдали от любимой, они лишь сильнее и болезненнее обжигали его грудь, в которой теперь томилась еще и тоска по ней. Любовь никогда не ведает своей глубины до часа расставания. И в этот вечер шехзаде Мурад осознал, сколь велико его, увы, безответное чувство.
Он никогда не употреблял вина, считая это глупым и бессмысленным занятием, но сейчас, желая забыться и утопить в нем свою печаль, распорядился, чтобы ему принесли целый кувшин. Когда же шехзаде налил себе вина в кубок, то неуверенно принюхался к нему и брезгливо поморщился, после чего отставил кубок обратно на столик и выдохнул.
Перед глазами стоял образ Дафны, какой он видел ее впервые. Мужские одежды, не способные скрыть ее природную женственность, плащ, отороченный мехом. Черные волосы заплетены в крепкую косу, лежащую на одном плече, а золотистые глаза полнятся теплом и искренностью. Его мечты прервал раздавшийся стук в двери.
– Войдите.
Получив позволение, в покои вошел назначенный хранителем его покоев Селим-ага.
– Шехзаде, Филиз Султан распорядилась привести вам наложницу из гарема. Желаете принять ее?
– Нет, – тут же без тени сомнений ответил шехзаде Мурад. – Пусть возвращается в гарем.
– Тогда, может, пригласить к вам Ассель-хатун? – осторожно предложил Селим-ага, видя, в каком состоянии его господин.
– Оставь меня одного, – процедил он, раздраженно посмотрев на него.
Поклонившись, слуга покорно ушел.
Гарем.
Филиз Султан заметила, что вернувшаяся в ташлык Айше-хатун выглядит встревоженной. Когда та поймала взгляд госпожи, то отрицательно покачала головой. Поджав губы, Филиз Султан с недовольством проследила за тем, как в гарем вернулась наложница, которую она велела отправить к сыну.
Вездесущая Ассель заметила девушку и ревниво обожгла ее взглядом, но побоялась возмущаться и лишь озлобленно нахмурилась. Значит, султанша все-таки решила найти для шехзаде новых наложниц. Это ее огорчило и разочаровало. Она-то надеялась, что в Манисе Филиз Султан будет на ее стороне, а оказалось… Все ее представления о новой счастливой жизни буквально рушились на глазах.
Ей хотелось снова выплеснуть свое негодование, но в этот раз она сдержалась. Что же, если Филиз Султан желает вытеснить ее из покоев шехзаде, она встретит сопротивление. Вежливое, почтительное, но сопротивление. Никаких истерик и дерзости, решила для себя Ассель. Она будет отстаивать свое право быть с Мурадом, но так, чтобы ее не в чем было уличить. Здесь уже нет Дафны, и теперь она сможет завладеть сердцем любимого – заботой и нежностью. Поднявшись с подушки, Ассель наткнулась на удивленный взгляд Филиз Султан.
– Султанша, если вы позволите, я хотела бы навестить шехзаде. Мы с ним не виделись с самого утра.
– Шехзаде пожелал остаться один, – вмешалась Айше-хатун, которая уже стала действовать Ассель на нервы.
– Уверена, для меня он сделает исключение, – с натянутой улыбкой и неискренней вежливостью ответила ей фаворитка.
– Раз так, ступай, – спокойно проговорила Филиз Султан и, посмотрев вслед уходящей девушке, повернулась к Айше-хатун. – Так уверена в любви моего сына к ней… Я не разделяю ее уверенности. Мурад даже не пожелал ее увидеть, как вернулся во дворец. И взгляд его печален, словно его что-то гнетет. Надеюсь, это всего лишь тоска по покинутому Топкапы и повелителю. Я и сама страдаю от нее…
– Со временем вы привыкнете к новой жизни, султанша, – улыбнулась ей хазнедар. – А насчет Ассель-хатун. Не нравится она мне… Кажется милой девушкой, но есть в ней что-то неприятное, скрытое за этой невинностью.
– Я и сама вижу, Айше, – выдохнула Филиз Султан, согласно кивнув. – Нужно подыскать моему сыну новую наложницу, чтобы она стала для него утешением от тоски по прошлому. Жаль, пока он не идет мне навстречу, но, как ты сказала, со временем это пройдет. Дай Аллах, мы все еще будем счастливы.
– Аминь, султанша. Вы этого достойны, как никто другой после всего, что пережили.
Филиз Султан признательно ей улыбнулась и протянула руку своему сердечному другу, разделившему с ней все горести и печали. Айше-хатун приняла ее, сжала в ответ и улыбнулась с любовью.
========== Глава 40. Бегство ==========
Топкапы. Гарем.
– Султанша, может, не стоит? – едва поспевая за ней по коридорам дворца, лепетала испуганная Дафна. – Повелитель разгневается!
– Пусть гневается! – процедила Нилюфер Султан, решительно хмурясь и не сбавляя шага. – Она вздумала сделать меня разменной монетой в своих интригах. Я обрушу этот дворец, если она попытается выдать меня замуж!
Они подошли к дверям покоев султана, но им преградил путь стремительно вышедший из своей комнаты Ферхат-ага, который поклонился, а после окинул их внимательным взглядом.
– Султанша, повелитель никого не принимает.
– Сообщите, что я пришла по важному вопросу, – тоном, не терпящим возражений, произнесла Нилюфер Султан.
– Прошу прощения, но вам придется решить этот вопрос позже, – не обращая внимания на ее гнев, сдержанно ответил Ферхат-ага. – Повелителем был отдан приказ никого к нему не впускать.
– Султанша, прошу, вернемся в гарем! – приобняв ее за плечи, умоляюще воскликнула Дафна. – Придете позже.
Раздраженно выдохнув, Нилюфер Султан собралась было развернуться, чтобы уйти, но тут увидела шедшего по коридору с мужской стороны Серхата Бея и замерла. Он выглядел странно: хмурый и весь напряженный как в ожидании удара. На нее даже не взглянул, что укололо султаншу. Решил сделать вид, что не заметил ее? Оскорбившись, она резко повернулась к нему спиной и ушла, не услышав, как воин обратился к Ферхату-аге мрачным голосом:
– Повелитель должен узнать об одном происшествии. Это касается… его сына.
