Текст книги "Возмездие (СИ)"
Автор книги: Lana Fabler
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 91 страниц)
Посмотрев на её в этот момент, никто бы не усомнился в искренности её чувств. Она действительно была растеряна, испугана и расстроена. И пелена слёз, окутавшая её взгляд, была настоящей.
Султан Баязид ждал этой реакции, потому что она грела его сердце осознанием того, что он любим и что его нежелание расставаться является взаимным и даже меньшим, чем её.
─ Эмине, ─ с нежностью произнёс он, не уверенный в том, чего пытается добиться. Попросить её сесть рядом с ним, попытаться успокоить или выразить свои чувства.
Услышав своё имя, Эмине Султан словно очнулась и, резко подорвавшись с места, опустилась на ложе рядом с повелителем и снова первая обняла его, теперь уже с отчаянием.
Рассмеявшись, султан Баязид обхватил её руками в ответ не менее крепко.
─ У нас ещё есть несколько десятков ночей до того, как я уеду.
─ Обещай, что каждую из них проведёшь со мной, ─ прошептала султанша, но ответа не дождалась.
Повелитель, отведя тёмно-карие глаза в сторону, прикоснулся пальцами к её щеке, после к подбородку и, приподняв его, поцеловал её, заставляя забыть о своей просьбе.
Дворец Зеррин Султан.
─ Мама!
Вздрогнув от голоса дочери, вбежавшей в покои, Зеррин Султан что-то спешно спрятала в маленькую деревянную шкатулку, которую тут же закрыла и отложила.
Повернувшись к дочери, она тепло улыбнулась и поцеловала её в лоб.
─ Нергисшах, ты ещё не в постели? Уже поздно. Иди, я позже приду к тебе и что-нибудь почитаю.
─ А где папа? ─ расстроенно спросила Нергисшах Султан.
─ Не знаю и знать не желаю, ─ отрезала Зеррин Султан и строго нахмурилась. ─ Иди к себе и ложись. Я пошлю к тебе служанок.
Покорно кивнув черноволосой головой, Нергисшах Султан с явной неохотой покинула покои матери. Дождавшись, когда за ней закроются двери, Зеррин Султан вновь взяла в руки ту маленькую деревянную шкатулку. Открыв крышку, она мрачно ухмыльнулась, увидев одинокий стеклянный пузырёк с чёрной маслянистой и густой жидкостью, наполняющей его.
─ Настал и ваш черёд гореть в пламени страданий, Эсен Султан, ─ прошептала она, и от произнесённого имени в синих глазах вспыхнула ненависть. ─ Я лишу вас того, что вам дорого. И начну с ваших дочерей… А именно с той, которая слишком много о себе возомнила.
========== Глава 6. Прощание ==========
Спустя несколько дней…
Топкапы. Покои Михримах Султан.
Мирше-хатун с присущими ей строгостью и внимательностью следила за тем, как две служанки и приглашённая швея предлагали на выбор ткани из большого сундука сидевшей на тахте Михримах Султан.
– Очень приятная на ощупь, – на лице султанши расцвела мягкая полуулыбка, когда она прикоснулась к шёлку бледно-голубого цвета. – И цвет мне нравится. Как думаете, может, выбрать её?
– Хороший выбор, – одобрительно кивнула швея и, обернувшись на двух служанок, жестом велела им взять ткань. – Мы сошьём из этого шёлка платье, в котором вы будете на празднестве в честь свадьбы. Но для платья, предназначенного к празднеству в честь ночи хны, нужна красная ткань. Посмотрите-ка вот эти, султанша.
Швея достала из сундука несколько тканей красного цвета, различавшихся текстурой или узором, вышитым золотой и серебряной нитью.
Михримах Султан, наклонившись, прикасалась к каждой из тканей кончиками пальцев и пыталась понять, какую же ей выбрать, когда в её покои вошла мать.
Оглядевшись, Эсен Султан недоумевающе нахмурилась.
– Что здесь происходит?
– Султанша, – поклонившись, произнесла Мирше-хатун. – Повелитель велел как можно скорее закончить подготовку к свадьбе, поэтому я предложила Михримах Султан выбрать ткани, чтобы швея сшила для неё платья в скорейшее время. Желаете присоединиться?
Напрягшись и одновременно с этим смутившись, Михримах Султан поднялась с тахты и, смотря на медленно осознающую всё мать, испуганно побледнела.
– Оставьте нас, пожалуйста, – раздался в покоях её робкий голос.
Поклонившись, Мирше-хатун, швея и две служанки тут же ушли, оставив двух женщин в воцарившейся напряжённой тишине.
Смотря на дочь, Эсен Султан мрачнела с каждым мгновением, так как осознавала, что именно произошло. Она так боялась этого, день ото дня говорила с Михримах, убеждая её в том, что эта свадьба ничего хорошего не принесёт. Но, похоже, все её старания оказались напрасными.
Страх потери сжал её сердце в стальные тиски, а душу наполнил тоской и чувством одиночества.
– Валиде, – неуверенно произнесла Михримах Султан и, опустив серые глаза, вздохнула, пытаясь набраться решимости, чтобы обо всём рассказать. – Я знаю, что вы против этой свадьбы. Я очень люблю и бесконечно уважаю вас, но… Это моя жизнь.
Последняя фраза имела оттенок отчаяния. Оно же плескалось во взгляде девушки, который она обратила к мрачному лицу матери, смотревшей на неё с болью, тоской и разочарованием, словно она её предала.
– Ты согласилась? – мёртвым голосом спросила Эсен Султан.
– Да, – коротко кивнула светловолосой головой Михримах Султан. – Этим утром. Повелитель выслушал меня и принял моё решение, сказав, что желает мне счастья и рад, что я сделала правильный выбор.
– Правильный выбор? – предчувствуя зарождающуюся истерику, со злобой переспросила Эсен Султан и горько улыбнулась, отчего эта улыбка, как показалось, источала боль. – Ты хоть понимаешь, что теперь будет, Михримах?!
Вздрогнув от повышенного голоса матери, девушка ощутила, как защипало глаза от подступивших слёз. С трудом поборов страх, смущение и растерянность, она ответила:
– Я выйду замуж.
– Пытаясь предотвратить эту свадьбу, а именно спасти тебя, я пошла против всех! Против повелителя, против Валиде Султан. Но ты в один миг перечеркнула все мои старания!
– Спасти от чего?! – не выдержав, закричала в ответ Михримах Султан, и по её щекам струились слёзы.
От неожиданности произошедшего обе султанши замерли, смотря друг на друга растерянными взглядами. Никогда прежде Михримах Султан не повышала голоса, а уж тем более на свою мать.
И именно этот громкий возглас, слёзы и отчаяние в глазах дочери, наконец, заставили Эсен Султан понять. Принять неизбежность того, что её маленькая, нежная и нуждающаяся в её защите дочь выросла. Теперь она сама принимает решения. Теперь у неё своя жизнь, и она выбрала дорогу, ведущую навстречу к этой новой жизни, отказавшись от дороги, по которой они шли рука об руку до этого момента.
– Мама, – прошелестела Михримах Султан и, всё ещё плача, подошла к той, мрачной и растерянной. – Понимаю, что вы не хотите со мной расставаться, но ведь мы и не расстаёмся. Я всего лишь выйду замуж и буду жить не с вами, а в другом дворце вместе с… мужем, – она произнесла последнее слово с явным трудом, пока что смущаясь его. – Я всегда буду рядом с вами. Эта свадьба не разлучит нас.
– Хотелось бы в это верить, – мрачно отозвалась Эсен Султан. – Но она разлучит нас. У тебя начнётся новая жизнь, ты создашь свою семью, будешь жить отдельно – здесь, в Стамбуле. А мне с Нилюфер придётся вернуться в Старый дворец. Она, как и всегда, вернётся к своей охоте и забудет обо мне, а я, оставшись в одиночестве, умру от тоски и боли. Ты этого хотела? Что же, теперь так и будет.
Тяжело вздохнув, светловолосая девушка отрицательно покачала головой и страдальчески прикрыла веки, когда её мать развернулась и покинула покои.
Топкапы. Покои Эсмы Султан.
– Фидан, как я выгляжу?
Фидан-хатун взглянула на свою госпожу, привычно вертевшуюся перед зеркалом, и устало вздохнула. Она отвечала на этот вопрос более пяти раз за это утро.
– Вы прекрасны, султанша.
Эсма Султан придирчиво разглядывала своё отражение в зеркале, пытаясь отыскать малейшие изъяны в своём облике. Платье из бежевого шёлка, расшитое узором из золотой нити в виде переплетающихся стеблей и распустившихся на них цветов, хорошо сидело на её стройной фигуре. Длинные тёмно-русые волосы были распущены, вились крупными локонами и ниспадали на её хрупкие плечи и спину. Их венчала скромная золотая диадема с топазами.
Она казалась нежной и цветущей. Волнительный блеск тёмно-карих глаз и неизменная улыбка только добавляли ей девичьего очарования и какой-то особой теплоты.
Сегодня утром погода была истинно осенней: серые тучи затянули небо, дул холодный ветер, который подхватывал опавшие жёлтые листья с сырой земли и поднимал их воздух, кружа и бросая. Поэтому пришлось облачиться в плащ с меховой отделкой, чему Эсма Султан была не рада, так как плащ практически скрывал её всю от чужого взора, а именно для него она столь усердно наряжалась.
Несмотря на холод и сырость осени, пришедшей в Стамбул, в душе султанши цвела тёплая и солнечная весна. Точнее, цвело чувство, которое она, будучи особой романтичной и ветреной, питала силой своего воображения, своими мыслями и желаниями. И чувство поглотило её всю, не давая покоя ни днём, ни ночью.
– Как думаешь, он уже там? – волнительно спросила она у Фидан-хатун, пока та завязывала шнурок от плаща на её шее.
– Шехзаде Мурад? – уточнила та, не замечая, как её госпожа закатила тёмно-карие глаза. – Полагаю, что да. Обычно его тренировки проходят утром.
– Ты знаешь, о ком я спросила.
– Лучше бы не знала, – грустно улыбнулась Фидан-хатун. – Если ещё кто-нибудь узнает…
– Идём же! – не желая слушать очередные предостережения и сетования, нетерпеливо воскликнула Эсма Султан и, схватив служанку за руку, потянула её к дверям.
Оказавшись во дворцовом саду, султанша и её служанка медленно прошлись по нескольким тропинкам, делая вид, будто гуляют, а после как бы невзначай направились в сторону беседки.
На небольшой поляне перед беседкой, как они и ожидали, шла тренировка. Шехзаде Мурад, сосредоточенно хмурясь, отражал удары Серхата Бея, который, казалось, и вовсе заскучал в этом тренировочном бою, с ленивым и расслабленным видом атакующий шехзаде.
Неподалёку на расстеленном на пожухлой траве плаще сидела Нилюфер Султан, поджав под себя ноги и с жадным азартом наблюдая за ходом тренировочного боя. Несмотря на свою простоту и полное отсутствие женственности в облике, она была по-своему красива, и осознание этого огнём негодования обожгло Эсму Султан.
– Да покарает её Аллах! – злобно прошептала она.
– Не говорите так, султанша, – с укором отозвалась Фидан-хатун.
Сделав над собой усилие, Эсма Султан попыталась не думать о Нилюфер и своей злости к ней, приняла благожелательный вид и улыбнулась. Так она и вышла на поляну и так же встретила на себе три пары глаз.
– Эсма, – задыхаясь от усталости, произнёс шехзаде Мурад и, жестом велев Серхату Бею остановиться, улыбнулся сестре. – Давно не виделись.
– Не удивительно, – пожала та плечами, покосившись, как ей казалось, незаметно в сторону Серхата Бея. – Ты же обо мне совсем позабыл из-за своих тренировок. Да и, я слышала, ты проводишь много времени в обществе своей новой сестры.
Кто-то насмешливо фыркнул и, обернувшись через плечо, Эсма Султан мрачно посмотрела на поднявшуюся на ноги Нилюфер Султан, которая, усмехаясь, с ленивой грацией подошла к ним и легко, словно привычно, положила смуглую ладонь на широкое плечо шехзаде Мурада.
– Я всегда мечтала иметь брата, – проговорила она с той же усмешкой, но её тёмно-карие глаза оставались серьёзными и, мягко говоря, недружелюбными. Они смотрели прямо в такие же тёмно-карие глаза Эсмы Султан, и та с трудом выдерживала тяжесть этого взгляда. – И счастлива, что обрела его в Мураде.
– Впервые слышу из твоих уст лестные слова в мой адрес, – хохотнул тот, и оба повернули друг к другу лица с одинаковыми лукавыми улыбками.
– И вряд ли ещё услышишь, – шутливо толкнула его локтем в бок Нилюфер Султан. – Не обольщайся.
Как будто у Эсмы Султан было мало поводов для ревности. Наблюдая за своим братом, который раньше был близок с ней и проводил с ней больше времени, чем с кем-либо ещё из их семьи, а теперь столь сблизился с Нилюфер, и без того вызывающей у неё негодование, султанша полыхала яростью и ревностью.
Как бы она не хотела этого признавать, но с ней Мурад никогда не был так свободен и открыт. С ней он не смеялся и не шутил. Только пытался вразумить, что-то объяснял, а чаще всего ругал за неосмотрительность и ветреность. Не прикасался с этой лёгкостью привычки, с которой прикасался к Нилюфер. Её рука всё ещё лежала у него на плече, а он позволял это. Мягко оттолкнул от себя её локоть, которым она его шутливо толкнула в бок. И во всём этом – во взглядах, в улыбках, в прикосновениях – чувствовалось родство.
Эсма Султан отвернулась от них и волнительно посмотрела на Серхата Бея. Тот стоял, опустив черноволосую голову и сложив руки перед собой в замок, как и полагается.
Её сердце тут же затрепетало в груди, наполнившейся чувством влюблённости, и в ней что-то со сладкой болью ёкнуло.
– Серхат Бей.
– Султанша, – сдержанно отозвался он и поклонился.
– Как вы?
Шехзаде Мурад изумлённо вскинул брови, наблюдая за сестрой и видя её неподдельный интерес к Серхату Бею. Стоявшая рядом с ним Нилюфер была скорее напряжена, чем изумлена. Её тёмные брови сошлись на переносице, образуя V-образную складку.
Неожиданно на неё обрушилась огромная волна недовольства и… неясного чувства, похожего на ревность. Ревность? Нилюфер Султан даже усмехнулась, придя к этому умозаключению. Она не могла ревновать кого-либо. Это бы значило, что она что-то чувствовала. И к кому? К Серхату Бею, рабу, который старше ее больше, чем на десять лет? Смешно. Однако, ревность никуда не девалась, несмотря на её яростное сопротивление.
– Молюсь о вашем здоровье, – тем временем ответил на вопрос Серхат Бей и повернулся к шехзаде Мураду. – Шехзаде, желаете закончить тренировку?
– Конечно, нет, – не дав тому ответить, поспешно произнесла Нилюфер Султан. – Мурад, мы же хотели прокатиться до Охотничьего домика. Серхат Бей, вы тоже едете с нами.
Шехзаде Мурад не стал возражать и, согласно кивнув темноволосой головой, направился в сторону конюшни, предварительно на прощание улыбнувшись сестре. Серхат Бей, поклонившись, последовал за ним.
Эсма Султан даже не обратила на это внимание, так как её взгляд был прикован к Нилюфер Султан, которая, ехидно ей улыбнувшись, резко развернулась, взмахнув длинными тёмными волосами, и поспешила вслед ушедшим мужчинам.
Тяжело и часто дыша от негодования и очередной накатившей на неё волны ревности, Эсма Султан стояла и беспомощно созерцала, как от неё удаляются три фигуры в направлении конюшни.
Оказавшись в конюшне, Нилюфер Султан равнодушно прошла мимо поклонившегося ей главного конюха Давуда-аги и, отыскав стойло, в котором находилась её кобыла Караса, с радостной и полной любви улыбкой побежала к нему.
Шехзаде Мурад, ещё только подходя к конюшне, украдкой посмотрел на идущего подле него Серхата Бея и тонко улыбнулся, когда заметил, как потеплел его взгляд, прикованный к Нилюфер, выражающей столь неподдельную радость от встречи со своей питомицей.
Но всё его внимание в одно мгновение переключилось на скользнувшую мимо него Дафну-хатун, которая вместе со второй служанкой Нилюфер направилась к стойлам, в которых находились их лошади.
Вот, почему он тут же согласился на предложение Нилюфер о конной прогулке до Охотничьего домика. Время, проведённое с Нилюфер, означало время, проведённое с Дафной. И пусть она по-прежнему не обращала на него внимания и была отстранённо вежлива, он мог смотреть на неё, слышать её голос и тихий вкрадчивый смех, столь отличающийся от звонкого и заразительного смеха её госпожи.
– Шехзаде, – поклонился Давуд-ага, тщетно пытаясь привлечь к себе его внимание. – Добро пожаловать. Ваш конь в полном здравии. Желаете, чтобы я подготовил его?
– Да, – рассеянно кивнул тот, с трудом оторвав взгляд от Дафны, которая с мягкой улыбкой припала к своей кобыле, любовно поглаживая её по золотисто-бежевой гриве.
– Здравствуй, Давуд-ага, – панибратски хлопнув хорошего знакомого по плечу, с которым они познакомились в минувшем военном походе и вместе попались на глаза Искандеру-паше, вскоре приблизившему их к себе, кивнул черноволосой головой Серхат Бей. – Как идут дела? Слышал, Искандер-паша пожелал возвысить тебя до самого бейлербея.
– Да убережёт Аллах нашего пашу, – довольно кивнул Давуд-ага. Он был мужчиной среднего роста, на лицо прост, имел русые волосы и мутно-зелёные глаза. – Вот, через неделю заканчиваю службу на должности мирахура и с позволения паши отправляюсь в Эскишехир.
– Удачи на новой должности. Уверен, ты оправдаешь доверие паши. Того и гляди, спустя года войдёшь в Совет Дивана.
Они посмеялись и продолжили разговор, но шехзаде Мурад больше не слушал их и, подойдя к своему серому коню, которого подготовили младшие конюхи, похлопал его по спине.
– Хорош, – одобрительно усмехнулась Нилюфер Султан, уже забравшаяся в седло и смотревшая на него сверху-вниз со своей чёрной кобылы Карасы. – Серхат Бей, вы собираетесь к нам присоединиться?
Обернувшись на требовательный голос Нилюфер Султан, тот кивнул на прощание Давуду-аге и, подойдя к своему крепкому чёрному коню, ловко забрался в седло.
– Мурад, тебе нужна помощь? – насмешливо поинтересовалась султанша, посмотрев на шехзаде, примеривающегося к своему коню и не спешащего забраться в седло. – Мне приказать своим служанкам тебе помочь?
Одарив её тяжелым взглядом тёмно-карих глаз, шехзаде Мурад нахмурился и с трудом вскарабкался в седло, немного поёрзал с чувством неуверенности и смущённо покосился на Дафну-хатун, которая, кажется, пыталась спрятать улыбку.
– Любопытно, вы также хороши в верховой езде, как во владении оружием? – с вызовом и лукавой улыбкой повернувшись к Серхату Бею, воскликнула Нилюфер Султан. – Если доберётесь до Охотничьего домика быстрее меня, я признаю это.
В карих глазах мужчины вспыхнул ответный вызов и, не сговариваясь, он и султанша погнали своих лошадей по вьющейся вдаль дороге.
Шехзаде Мурад, Дафна-хатун и вторая служанка с улыбками переглянулись между собой и неторопливо отправились следом.
Волнительный трепет овладел шехзаде, осознавшим, что он остался наедине с Дафной, не считая второй служанки, на которую он привычно не обращал внимания.
– Тише, – нежно проворковала Дафна, когда её золотисто-бежевая кобыла неожиданно дёрнулась в сторону, словно что-то её испугало. – Тише, Алтана.
– Алтана? – заинтересованно переспросил шехзаде Мурад. – Что это значит?
Впервые глаза Дафны посмотрели прямо на него и, ощутив, как от неожиданности из его груди вырвался ошеломлённый выдох, он разглядел, что они не просто карие, а с золотистым оттенком и коричневыми вкраплениями.
– Алтана значит “золотая”, – объяснила Дафна, любовно проведя ладонью по золотистой гриве кобылы. – А как вы назвали вашего коня?
То, как засиял от счастья шехзаде Мурад, наконец-то получивший внимание девушки, лишившей его покоя, было видно невооружённым глазом.
– Ветер.
По пути к Охотничьему домику шехзаде Мурад всеми силами поддерживал беседу с Дафной, которая хотя и вела себя сдержанно и вежливо, не забывая о том, с кем говорит, но всё же была настроена благожелательно, отвечала на вопросы и задавала их сама, а ещё улыбалась.
Шехзаде не мог припомнить того дня, когда он был бы счастлив также, как и сейчас.
Увлечённые беседой, они забыли о том, что с ними была и вторая служанка Нилюфер Султан – Хелена. Невысокая, стройная девушка с блеклыми русыми волосами не обладала ни красотой Дафны, ни её очарованием.
Красота Дафны была яркой и запоминающейся. Её длинные чёрные волосы были густыми и переливчатыми, оттого при взгляде на них их хотелось трогать, пропускать сквозь пальцы. А золотисто-карие глаза были полными тепла и какого неясного девичьего очарования. Они словно улыбались.
Шехзаде Мурад, увидев её один раз, навсегда запомнил каждую деталь её внешнего облика.
Дафна была цветущей и благоухающей розой, а Хелена простой и незамысловатой полевой ромашкой.
И в голубых глазах Хелены было неожиданное раздражение и… зависть, когда они касались Дафны, а, касаясь шехзаде Мурада, вспыхивали затаённой болью.
Ему было невдомёк, что пока он мучился от своего чувства к Дафне, от того же чувства к нему мучилась Хелена. Юный, красивый, очень умный и весёлый шехзаде Мурад, проводящий столько времени в обществе её госпожи, а значит, и в их с Дафной обществе, не мог не привлечь к себе её внимание.
Поначалу, увлечённая им, Хелена не видела ничего вокруг, но вскоре стала замечать его взгляды, полные муки и, что ещё хуже, любви, обращённые к Дафне. И с этого момента крепкая нить дружбы, связывающая двух девушек, порвалась.
Вынужденная скрывать свои чувства, Хелена с каждым днём тайком испытывала к Дафне всё сильнее растущие раздражение, злость и обиду. И сейчас, когда бывшая подруга и шехзаде Мурад ехали впереди, ведя милую беседу и смеясь, полностью забыв о её существовании, Хелена полыхала огнём невиданной доселе ревности. Это чувство и толкнуло её к тому, что она сделала и о чём после жалела.
Когда они остановились по пути к Охотничьему домику возле питьевого фонтана, а шехзаде Мурад и Дафна вдвоём направились к нему, утомлённые долгой прогулкой, Хелена спешилась со своей кобылы и, злобно посмотрев на улыбающуюся Дафну, осторожно вытащила из одного из сапог маленький простой кинжал. Его она всегда носила с собой. Такой же был у самой Дафны и у их госпожи Нилюфер Султан.
Подойдя к Алтыне, мерно жующей пожухлую траву, Хелена, воровато оглядевшись, перерезала один из ремешков, которые были призваны крепко держать седло на лошади.
Мрачно ухмыльнувшись, она спешно спрятала кинжал обратно в сапог и к тому моменту, когда шехзаде Мурад и Дафна, напившись воды, стали возвращаться, взобралась обратно в седло своей кобылы и приняла скучающий вид.
Это случилось, когда они, желая нагнать Нилюфер Султан и Серхата Бея, пустили своих лошадей в скач. Не выдержав, порвался ещё один ремешок на седле, и оно, съехав в бок, упало со скачущей Алтыны, а Дафна, испуганно вскрикнув, следом за ним с силой упала на землю и замерла, не двигаясь.
Шехзаде Мурад резко остановил своего коня и, побледнев от страха, на удивление ловко спешился и побежал к лежащей на земле девушке. Хелена, увидев это, помрачнела и, с куда меньшим рвением спешившись, поспешила ему вслед.
– Дафна! – с отчаянием выдохнул шехзаде Мурад, упав на колени перед ней и схватив её за плечи. – Тихо-тихо, – с нежностью и облегчением зашептал он, когда девушка, мучительно зажмурившись, сделала судорожный вдох. Видимо, падение и сильный удар о землю на время лишили её возможности нормально дышать. – Можешь сесть? Осторожно. Вот так.
Не убирая рук с её плеч, он помог Дафне сесть. Не отдавая себе отчёта в том, что делает, прижал её к себе и, прикрыв веки, уткнулся лицом в её чёрные волосы. Девушка в его руках напряглась и замерла, не зная, что делать.
– Жива, – прошептал Мурад ей в волосы и, отстранившись, беспокойно оглядел её напряжённое лицо, а затем и её всю. – Что-нибудь повреждено?
Хелена, стоявшая неподалёку, глотала слёзы обиды, разочарования и ревности, созерцая происходящее. Желая причинить вред сопернице, она только подтолкнула к ней любимого.
– Очень болит, – с трудом проговорила Дафна, положила руку поверх левого колена и тут же отдёрнула её, простонав от боли. – Не могу… Не могу встать.
Решительно поднявшись с колен, Мурад подхватил её на руки и направился к своему коню. Дафна, посмотрев на его смуглое лицо, находящееся так близко к её лицу, несмело положила руку на его широкое плечо.
Приподняв её, шехзаде посадил её на Ветра боком, после сам забрался в седло позади неё и, взяв в руки уздечку и тем самым обхватив девушку руками, поскакал в сторону Топкапы.
Растерянная Хелена, стоя посреди дороги, смотрела им вслед и уже не сдерживала слёз. Что же она наделала?
Топкапы. Дворцовый лазарет.
– Ну, что скажешь?
Голос Филиз Султан, сидевшей на одной из кроватей дворцового лазарета и застёгивавшей пуговицы своего кофейно-коричневого платья, звенел от напряжения и волнения.
Сегодня утром она ощутила лёгкое недомогание и тошноту, и надежда ярким светом озарила её. Неужели, долгожданная и многострадальная беременность? Её молитвы были услышаны, а мольбы приняты Всевышним?
Айше-хатун, не меньше самой султанши переживавшая за неё, также пытливо посмотрела на главную лекаршу Дильнар-хатун, которая, вздохнув, хотела было что-то ответить, но внезапно открывшиеся двери помешали ей это сделать.
– Мурад? – ошеломилась Филиз Султан, увидев вошедшего в лазарет сына и держащего на руках какую-то девушку. Она поднялась с кровати, на которой сидела до этого, и непонимающе нахмурилась. – Что происходит?
– Она упала с лошади, – тяжело дыша, произнёс шехзаде Мурад, подходя к освободившейся кровати и с осторожностью, больше похожей на нежность, кладя девушку на неё. – Что-то с коленом. Осмотрите её! – требовательно прикрикнул он на лекаршу, которая тут же засуетилась вокруг девушки.
– Кто это? – всё ещё ничего не понимая, спросила Филиз Султан, положив бледную руку на широкое плечо сына. Он только раздражённо отмахнулся от неё, не отрывая полного беспокойства взгляда от девушки, которую осматривала лекарша. – Мурад, немедленно объясни.
– Больно, – простонала девушка, когда лекарша надавила на её повреждённое колено.
– Осторожней! – тут же процедил шехзаде Мурад, свирепо посмотрев на лекаршу. – Что-нибудь серьёзное?
– Переломов нет, – сухо констатировала Дильнар-хатун. – Сильный ушиб колена. Несколько синяков и ссадин на теле. Ничего страшного. Ей повезло.
Филиз Султан теперь уже была скорее напряжённой, чем ошеломлённой. Кто эта девушка, за которую столь сильно переживает её сын, в этот момент облегчённо выдохнувший?
– Дафна, – с непозволительной нежностью прошептал он, сев на кровать, на которой она лежала. Его смуглые пальцы коснулись её щеки, на которой была небольшая ссадина. – Всё будет хорошо.
Дафна, напрягшись от его прикосновения, напряжённо покосилась на стоявшую за спиной шехзаде Мурада Филиз Султан, выглядевшей, мягко говоря, недовольной и ошеломлённой происходящим.
– Раз с ней всё в порядке, ты, Мурад, можешь её покинуть и, наконец, уделить время мне и всё объяснить, – тоном, не терпящим возражений, проговорила она, но опять же ничего не добилась. Её сын даже не обратил внимания на её слова, целиком поглощённый девушкой. – Поговорим позже, – беспомощно добавила Филиз Султан и, взглянув на лекаршу, отошла в сторону. Дильнар-хатун подошла к ней. – Говори же, наконец. И, заклинаю, пусть твои слова будут теми, что я мечтала услышать долгие годы.
Дильнар-хатун сухо улыбнулась, и надежда с новой силой озарила султаншу. Сердце в её груди затрепетало от волнения и всё внутри словно сжалось в предчувствии и томительном ожидании.
– Вы ещё вполне молоды и здоровы, султанша. Дай Аллах, ваши молитвы будут услышаны однажды. Но не в этот раз. Вы не беременны.
Филиз Султан почувствовала, как внутри неё резко погас свет надежды, и всё погрузилось во мрак разочарования и боли. Её плечи поникли, и без того бледное лицо приобрело сероватый оттенок, уголки губ опустились, а тёмно-серые глаза цвета грозового неба опустели, став словно стеклянными.
– Султанша, – выдохнула Айше-хатун, сочувственно нахмурившись. Подойдя, она в знак поддержки положила руку поверх поникшего плеча Филиз Султан.
Горестно усмехнувшись, видимо, над своей глупой надеждой, султанша печально посмотрела на лекаршу, которая выглядела так, будто что-то скрывала или недоговаривала.
– Скажи правду. Мне не на что надеяться?
Дильнар-хатун с жалостью поджала морщинистые губы и отрицательно покачала седовласой головой. Филиз Султан захотелось тотчас же разрыдаться от полученного ответа.
– К сожалению, вам вряд ли удастся забеременеть.
Почувствовав, как глаза наполняются слезами, султанша поспешила покинуть лазарет, дабы сын не видел их. Впрочем, останься она, шехзаде Мурад бы их всё равно не увидел, так как был столь обеспокоен из-за Дафны, что вряд ли заметил бы хоть что-то.
Топкапы. Гарем.
Её длинные золотисто-русые волосы были собраны в высокую элегантную причёску, а она сама была облачена в платье из фиолетового шёлка и множество золотых драгоценностей с сиреневыми аметистами.
Шепчась о чём-то со своей служанкой и сестрой Элмаз-хатун, султанша, увидев вышедшую ей навстречу из одного из коридоров Филиз Султан, явно чем-то подавленную и даже плачущую, тут же ядовито улыбнулась.
– Филиз, – насмешливо протянула она, тем самым привлекая к себе внимание той. – Ты ли это? Давно не виделись.
Филиз Султан, обратив к ней блестящие от влаги тёмно-серые глаза, тяжело вздохнула и спешно стёрла слёзы с щёк. Её служанка Айше-хатун неприязненно покосилась на Эмине Султан, преградившую им путь.
– Оставь меня в покое, Эмине, – звенящим от напряжения голосом произнесла Филиз Султан. – Хотя бы сейчас.
– А что случилось, раз ты в таком состоянии? – в наигранном изумлении приподняла и без того изогнутые брови Эмине Султан. – Я смотрю, идёшь из лазарета, – кивнув в сторону коридора, из которого вышла султанша, хмыкнула она. – Неужели снова не оправдались твои надежды? Пора бы уже свыкнуться с тем, что в этом дворце повелителю дарую детей только я.
Снова нанося удар по самому больному месту соперницы, Эмине Султан ещё ядовитей улыбнулась, заметив, как та вздрогнула от её слов и ещё больше поникла.
– Вместо того, чтобы тешить себя напрасными надеждами, лучше бы занималась теми детьми, которых уже родила, – безжалостно продолжала она. – Но тебе же больше нравится запираться у себя в покоях и лить слёзы по причине и без.
– Внимание! – неожиданно раздался голос Идриса-аги, склонившегося в поклоне. – Султан Баязид Хан Хазретлери!
Султанши, их служанки и обитательницы гарема испуганно и поспешно склонились в поклонах.
Не видя повелителя, Эмине Султан растерянно огляделась и, заметив полные надежд и томления взгляды наложниц, направленные куда-то вверх, посмотрела туда же.
На балконе перед дверьми покоев Валиде Султан стоял хмурый султан Баязид, и взгляд его тёмно-карих глаз не предвещал ничего хорошего.
Осознав, что он спускается, Эмине Султан судорожно соображала, слышал ли он её слова. Если да, то вряд ли он похвалит её за сказанное. К тому же, так не кстати Филиз Султан едва ли не рыдает прямо здесь, посреди гарема, выглядя сильно подавленной.
В тёмно-серых глазах последней вспыхнуло злорадство, когда повелитель подошёл к ней и в защитном жесте приобнял за плечи. Эмине Султан, увидев это, потемнела от сдерживаемого негодования.
– Я много раз слышал, что ты позволяешь себе словами задевать Филиз Султан, но впервые сам стал свидетелем этого, – твёрдо произнёс он, недовольно и с непривычным холодом смотря на напряжённую Эмине Султан. – Оскорбление, нанесённое ей, нанесено и мне. Я подобное терпеть не намерен. Надеюсь, это никогда более не повторится.
