Текст книги "Возмездие (СИ)"
Автор книги: Lana Fabler
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 91 страниц)
Убрав руки от лица, Филиз Султан повернула покрасневшее заплаканное лицо к ней и благодарно улыбнулась одними уголками губ.
– Вы думаете, я ещё могу всё изменить?
– Да. Будь собой. Не той женщиной, которой ты являешься сейчас. Это не ты. Истинная Филиз Султан, которую я знаю долгие годы, несмотря на трудности, всегда твёрдо стояла на ногах. Она всегда была полна добра, любви и тепла. И вместо слёз она улыбалась.
От этих слов Филиз Султан улыбнулась уже открыто. Как прежде. Мягко и тепло, отчего её лицо тут же преобразилось.
– Вот так, – одобрительно кивнула светловолосой головой Валиде Султан. – А теперь ты наденешь своё самое красивое платье, то ожерелье с жемчугом, которое тебе подарил Баязид, и с этой же улыбкой, а не с упрёками и уж тем более слезами, встретишь его. А ночью придёшь к нему и покажешь, что ты всё ещё та Филиз Султан, которую он любил на протяжении многих лет, не замечая других женщин. Насчёт Эмине можешь не волноваться. В этот раз она тебе не сможет помешать.
Воодушевившись, Филиз Султан благодарно поцеловала руку Валиде Султан, а после позвала Айше-хатун.
Топкапы. Султанские покои.
Тем временем в стенах султанских покоев раздавался открытый весёлый смех.
Трапезничая вместе с султаном Баязидом, Эмине Султан с распущенными золотисто-русыми волосами в одном нижнем платье из зелёного шёлка выглядела естественной, счастливой и полной веселья.
Она поедала столь любимый ею сладкий лукум, и мука осталась на её губах. Повелитель протянул руку и стёр её пальцами, и Эмине Султан снова рассмеялась.
– Как приятно видеть тебя и слышать твой смех, – улыбнулся султан Баязид, наблюдая за ней. – Мне его не хватало.
– Я уже и забыла, каково это – смеяться, будучи в разлуке с тобой.
– Так сильно тосковала?
– Конечно же тосковала, – нежно улыбнулась султанша, уже давным-давно выяснившая для себя, что султан Баязид “любит ушами” и нуждается в постоянном признании того, что он любим и нужен. – Но не только тоска заставила меня забыть как смеяться.
– О чём ты? – прожёвывая пищу, непонимающе нахмурился повелитель.
Эмине Султан опустила ярко-зелёные глаза к своим рукам, сложенным на лежащих на подушке ногах, и горестно вздохнула.
– Ну же, Эмине. Говори.
– Меня здесь никто не любит, – по-детски слегка надув губы, произнесла Эмине Султан. – Валиде, конечно же, поддерживает Филиз Султан. Как и все в гареме.
Вздохнув, султан Баязид отодвинул от себя тарелку и, раздвинув руки в стороны, пригласил её в свои объятия. Эмине Султан с удовольствием прильнула к его широкой груди.
– Не стоит из-за подобных пустяков огорчаться.
– Ты прав, – тут же улыбнулась султанша, и, слегка отодвинувшись, заглянула в тёмно-карие глаза. – Мне достаточно того, что меня любишь ты.
– Конечно, люблю, – с нежным снисхождением отозвался повелитель и коротко поцеловал её в губы. – Как Осман и Сулейман, кстати? Так выросли…
Эмине Султан принялась увлечённо рассказывать о сыновьях, не забывая хвалить их и указывать на их сходство с отцом, но спустя некоторое время раздался стук в двери.
– Войдите, – велел султан Баязид, в ожидании повернувшись лицом к дверям.
В султанские покои вошёл Ферхат-ага, который, опустив взгляд, поклонился.
– Повелитель. Прошу прощения за беспокойство.
– Говори.
– Великий визирь Искандер-паша просит вашей аудиенции.
– Пусть подождёт.
Снова поклонившись, Ферхат-ага вышел. Султан Баязид поднялся с подушки из-за стола и, дождавшись, когда Эмине Султан поднимется ему вслед, подошёл к ней и поцеловал в лоб.
– Возвращайся к себе. Мне пора заняться государственными делами.
Поспешно одевшись, Эмине Султан поклонилась и, напоследок улыбнувшись, вышла в коридор, где едва ли не врезалась в стоящего в ожидании аудиенции Искандера-пашу.
Его голубые глаза изумлённо расширились, когда он увидел, кто перед ним, а после, напрягшись и заметно взволновавшись, он опустил их в пол и склонил черноволосую голову.
– Султанша.
– Искандер-паша, – приветственно улыбнулась Эмине Султан, и, обойдя его, направилась по коридору, ведущему в гарем.
– Паша, – раздался голос Ферхата-аги, от которого Искандер-паша вздрогнул и, перестав провожать взглядом, полным смятения, Эмине Султан, повернулся к нему. – Повелитель готов принять вас.
Совладав со своими чувствами и эмоциями, Искандер-паша вошёл в султанские покои и, остановившись на пороге, сложил руки перед собой в замок и поклонился.
– Повелитель.
– Проходи, – стоя возле зеркала и застёгивая пуговицы бежевого кафтана, расшитого золотой нитью, отозвался султан Баязид. – Что у тебя?
– Хотел обсудить с вами кое-какие вопросы непосредственно перед заседанием Совета Дивана.
– Прежде, чем приступим к обсуждению, хочу, чтобы ты кое-что узнал, – подойдя к непонимающе нахмурившемуся Искандеру-паше, повелитель тепло ему улыбнулся, как улыбаются только близкому другу. – Валиде предложила это, и я счёл это предложение разумным. Ты потерял жену ещё до военного похода. Много лет с тех пор прошло. Пора бы снова завести семью. Что скажешь?
Искандер-паша напрягся и не спешил отвечать, о чём-то думая с весьма мрачным выражением лица.
– Если вы так считаете, то я, конечно же, не имею ничего против, – наконец, выдавил из себя великий визирь и натянуто улыбнулся в ответ повелителю.
– Я рад. Думаю, ты тоже обрадуешься, узнав, кого я пожелал отдать тебе в жёны. Михримах Султан. Моя двоюродная сестра.
– Благодарю за оказанную честь, повелитель.
Султан Баязид удовлетворённо кивнул темноволосой головой, не заметив в голубых глазах Искандера-паши растерянности и смятения, о которых он умолчал, бывших в них вместо радости и благодарности, о которых он говорил.
Топкапы. Гарем.
Эмине Султан, сияя счастьем и довольством, в сопровождении Элмаз-хатун возвращалась в свои покои из султанской опочивальни. Когда они проходили мимо распахнутых дверей гарема, где наложницы трапезничали за столиками, смеясь и переговариваясь, их заметила Мирше-хатун и поспешила преградить им путь.
– Султанша, – сдержанно проговорила хазнедар, поклонившись.
– В чём дело, Мирше-хатун? – недовольно осведомилась Эмине Султан. – Ты мне в последнее время буквально проходу не даёшь.
– Валиде Султан велела вам явиться к ней.
Вздохнув, Эмине Султан закатила ярко-зелёные глаза и, обойдя Мирше-хатун, направилась в покои Валиде Султан.
Жестом велев Элмаз-хатун подождать её в коридоре, султанша вошла в самые большие и роскошные покои в гареме, мельком огляделась и, остановившись напротив сидящей на тахте Валиде Султан, поклонилась.
Дэфне Султан выглядела болезненной: бледная кожа, осунувшееся лицо с серыми глазами, полными усталости и несущими отпечаток боли, оставшийся от ночных мучений.
– Валиде. Вы хотели меня видеть?
– Тебе многое сходит с рук, Эмине, – заговорила Дэфне Султан, холодно смотря на женщину, стоящую перед ней. – Мой лев потакает твоим капризам, я закрываю глаза на твои выходки, не желая разжигать конфликт. Пока что Баязид к тебе привязан и многое тебе позволяет. Я готова это принять. Но открытое неповиновение – нет. Я очень терпеливый человек. Но всякому терпению приходит конец. Пришёл конец и моему терпению.
– Что вы имеете в виду? – насторожилась Эмине Султан.
– Я не позволю тебе нарушать правила гарема и мои приказы. Если я говорю, что ты должна остаться в своих покоях, ты должна это сделать. Если повелитель вызвал к себе не тебя, а другую женщину, ты должна это покорно принять. Ясно?
Валиде Султан была непривычно холодна и жестка, отчего Эмине Султан поначалу слегка растерялась, но женщина быстро взяла себя в руки. Расправив плечи, она тряхнула распущенными золотисто-русыми волосами, тем самым показывая, что не испытывает страха.
– Я не простая наложница, а султанша и мать двух шехзаде. Вы не можете разговаривать со мной подобным образом. И запирать меня в моих же покоях не можете. Быть может, мне рассказать повелителю о том, что вы делаете? Уверена, он будет разочарован в вас.
– Замолчи, – вспыхнула от гнева Дэфне Султан, и её голос прозвучал совсем уж непривычно, окрашенный в оттенок злости. – Надеюсь, ты поняла, что я хотела до тебя донести. Возвращайся к себе.
Поклонившись, Эмине Султан резко развернулась и покинула покои, провожаемая тяжёлым взглядом Валиде Султан.
Мирше-хатун, видимо, дожидавшаяся в коридоре, тут же вошла в покои и поклонилась.
– Султанша. Эсен Султан с дочерьми прибыли во дворец.
– Хорошо, – отозвалась та. – Пригласи их сюда. И Филиз с Эсмой пусть явятся.
– Как прикажете.
Адриатическое море.
Она проснулась от какого-то шума. С трудом распахнув отяжелевшие веки, приподнялась на локтях и осмотрелась.
Одна из рабынь, скорчившись в своей постели, если так можно было назвать жёсткую подстилку, расстеленную прямо на грязном полу трюма, горько плакала и всхлипывала.
Раздражённо закатив глаза, Фелисия перевернулась на бок, одну руку подложила под голову, чтобы было не так жёстко лежать на подстилке, а второй рукой закрыла ухо, чтобы не слышать чужих всхлипов, мешающих спать.
В трюме, в котором были заперты рабыни, пленённые в Венеции, было темно, и Фелисия пришла к выводу, что ещё ночь.
Вторая ночь, которую она проводит в качестве рабыни, лёжа на жёсткой подстилке прямо на грязном полу трюма корабля османских пиратов.
Фелисия с трудом помнила, как её разлучили с матерью и как она оказалась на этом корабле. Её привели в трюм, и девушка пришла в ужас, впервые увидев его.
Тёмное и маленькое помещение под палубой корабля с маленькими круглыми окнами, находящимися практически на уровне воды. На полу расстелены какие-то обрывки ткани, на которых сидят молодые девушки – грязные, в рваной и поношенной одежде, с одинаковыми обречённо-испуганными взглядами.
Фелисия в её роскошном платье европейского кроя из нежно-розового шёлка и драгоценностях с розовым кварцем почувствовала себя словно из другого мира.
Из мира, в котором она выросла. Дочь венецианского дожа. Она росла, как и подобает дочери правителя великой державы – в любви, роскоши и вседозволенности.
А теперь она попала в мир рабства и неизвестности.
Когда её привели в трюм к другим рабыням, один из пиратов бросил в неё какую-то тряпку, которую она не поймала. Плача от страха и унижения, Фелисия наклонилась, подобрала её и поняла, что эта длинная грязная льняная рубаха – её новая одежда. Пират сорвал с неё все драгоценности и вышел из трюма, заперев дверь на засов.
Сжимая в руках рубаху, Фелисия растерянно обернулась на других рабынь. Все взгляды были направлены на неё, и каждый был полон одного чувства – сожаления.
Плача, она спряталась за какой-то деревянной перекладиной и переоделась в рубаху. С сожалением посмотрела на своё роскошное платье уже из прошлой жизни, после аккуратно сложила его и подошла к одной из пустых подстилок.
Спрятав платье под подстилку, Фелисия села на последнюю, и, морщась от неприязни, осмотрелась.
– Всё равно заберут, – произнесла одна из рабынь, бросив взгляд к тому месту, куда Фелисия спрятала платье. – Похоже, ты из богатой семьи. Как тебя зовут?
Фелисия не спешила отвечать. Если узнают, что она – дочь венецианского дожа, возможно, её смогут спасти, но, скорее всего, османы станут шантажировать её отца, а она этого не хотела. Пусть лучше все будут думать, что она умерла.
– Фелисия Силвеони, – произнесла она, назвав фамилию Адриана, довольно-таки известную в Венеции. – Я его… двоюродная племянница.
– Адриан Силвеони? – изумилась другая рабыня, а по трюму пробежалась волна возбуждённого шёпота. – Который служит при дворе дожа?
– Служил, – мрачно поправила Фелисия. – Его корабль, на котором мы плыли, захватили. Адриана убили. А меня… – она не договорила, сделав многозначительную паузу.
Фелисия нашла общий язык с другими рабынями. Они рассказали ей об их жизни на корабле. О том, что нельзя делать и говорить. Как вести себя с пиратами и что случалось с теми, кто пытался сбежать или не подчинялся.
Её подстилка была рядом с подстилкой одной из рабынь по имени Анна. Она была из незнатной семьи. Служанка другой рабыни Джины, которая попыталась сбежать, а её за это выбросили в мешке за борт прямо в морскую пучину. Судьба Джины стала пугающим предостережением для остальных, и больше никто не пытался сбежать.
Анна была спокойной и улыбчивой. И с ней Фелисия сблизилась больше, чем с остальными рабынями.
За те две ночи и один день, что Фелисия провела на этом корабле, она смогла немного свыкнуться со своей новой жизнью. Конечно, ей было всё ещё неприятно и мерзко лежать на жёсткой подстилке на полу, носить грязную поношенную рубаху, совсем не мыться, есть неизвестно из чего приготовленное жидкое варево, которое им давали три раза в день, но ей было легче терпеть всё это вместе с остальными. Ей казалось, что она не одна. Её неприязнь и страх разделяли все девушки, находящиеся в трюме, и это будто бы объединяло её с ними, придавало сил.
Проснувшись этим утром после ночи, проведённой в попытках уснуть под всхлипы плачущей рабыни, Фелисия села на подстилке и потянулась, разминая затёкшие конечности и шею. Все ещё спали, скорчившись на подстилках. Видимо, ранее утро.
Осторожно поднявшись, чтобы никого не разбудить, Фелисия босиком прокралась к одному из маленьких круглых окон и с любопытством посмотрела в него. Оно находилось почти на уровне воды, и вид открывался только на синие морские волны, блестящие и сверкающие в рассветных солнечных лучах.
Внезапно послышался скрежет открывшегося засова, и, испуганно вздрогнув, Фелисия рывком бросилась к своей подстилке и успела скорчиться на ней как раз к тому моменту, когда в трюм по крутой лестнице спустился один из пиратов.
– Эй, ты, – к ужасу девушки, послышался приглушённый голос пирата, говорившего на ломанном итальянском языке. – Ты не спать. Подойти.
Напрягшись, Фелисия слегка приподняла голову с подстилки и посмотрела на него в попытке узнать, действительно ли к ней он обращается. Чёрные глаза невысокого и коренастого пирата смотрели прямо на неё, и, вынужденная подчиниться, Фелисия испуганно и неуверенно подошла к нему.
– Пытаться бежать – умереть. Ясно? – жёстко спросил пират, и, увидев утвердительный кивок девушки, грубо подтолкнул её в спину к лестнице, ведущей на палубу.
Фелисия неверяще покосилась на пирата, но опять подчинилась. Босиком преодолев лестницу, она оказалась на палубе и тут же зажмурилась от непривычно яркого солнечного света после полумрака трюма.
Проморгавшись, она бегло огляделась. Палуба была практически пуста. Махмуд Реис, вальяжно прислонившись к борту корабля, стоял в окружении двух других пиратов, удерживающих под руки какую-то девушку.
Подойдя ближе, Фелисия узнала в ней рабыню Катрину, которая этой ночью плакала, мешая ей спать.
– Она пытаться бежать утром, – объяснил Махмуд Реис, обратив свои карие глаза к напряжённой Фелисии, которая с сожалением смотрела на плачущую Катрину. Без сомнения, её постигнет судьба Джины. – Ты видеть, как она выбраться из трюма? Она молчать.
– Н-нет, – запнувшись от страха, ответила Фелисия. – Я спала. Все спали. Никто ничего не видел и не знал.
Махмуд Реис неверяще хмыкнул. Пират, который привёл Фелисию на палубу, что-то сказал на турецком языке, и Махмуд Реис снова пристально вгляделся в испуганное лицо Фелисии.
– Он говорить, что ты не спать, когда он зайти. Быть испуганна. И смотреть в окно. Надеяться, что она уйти? Ты помогать ей?
– Нет! – истерично вскрикнула девушка, представив, что и её постигнет судьба Джины. Быть брошенной в мешке в морскую пучину она не хотела. Причём, совершенно незаслуженно. – Я ничего не знала! Правда.
Махмуд Реис, видимо, поверил, так как потерял всякий интерес к Фелисии. Усмехнувшись, он посмотрел на плачущую Катрину и на турецком языке что-то велел своим людям.
– Подождите! – вскрикнула Катрина, осознав, что был отдан приказ о том, чтобы избавиться от неё. – Она моя подруга! Попрощаться можно?
Фелисия непонимающе нахмурилась, взглянув на Катрину. Подруга? Далеко от истины.
Не встретив сопротивления, Катрина подбежала к настороженной Фелисии и, крепко обняв её за шею, горячо и сбивчиво зашептала ей в ухо:
– Засов на двери откроется, если приподнять дверь снизу и толкнуть её влево. Может, вам повезёт.
– Хватит! – рявкнул Махмуд Реис.
Пираты схватили Катрину – плачущую, но смирившуюся – и связали ей руки и ноги верёвками.
Фелисию почему-то не отправляли обратно в трюм, и она помрачнела, осознав, что пираты желают, чтобы она видела смерть “подруги” с целью предупредить очередные попытки бегства среди рабынь.
Сердце тревожно билось в груди, пока она беспомощно наблюдала за тем, как связанную Катрину посадили в мешок с головой и, поднеся её к борту корабля, бросили в море.
Раздался громкий всплеск, а после воцарилась звенящая от напряжения тишина, и только шум волн, бьющихся о корабль, и крики чаек, кружащих в бледно-голубом утреннем небе, нарушали её.
Натужно сглотнув, Фелисия посмотрела на Махмуда Реиса и обнаружила, что он задумчиво наблюдает за ней.
– Ты не бояться? – неожиданно спросил он, иронично вскинув густую чёрную бровь. – Совсем не плакать и не кричать. Странно.
– Боюсь, потому и не кричала, – пролепетала девушка, говоря чистую правду. Ей было страшно до дрожи. – Я могу вернуться к остальным?
Махмуд Реис кивнул, и развернувшись, Фелисия едва ли не бегом преодолела лестницу и, обернувшись, увидела, как дверь за ней закрылась, а после клацнул закрывшийся засов.
Посмотрев перед собой, она замерла. Все рабыни сидели на своих подстилках и в напряжённом ожидании смотрели на неё.
– Куда вы с Катриной подевались? – обеспокоенно спросила Анна, нарушив общее молчание. – Они позвали вас? – шёпотом добавила она, произнеся слово “они” с раболепным придыханием.
– Катрина пыталась сбежать, – мрачно ответила Фелисия, и по трюму пробежалась волна ошеломлённых вздохов. – Я не спала, когда один из них вошёл в трюм. Ему показалось это подозрительным. Они не знали, как ей удалось выбраться из трюма, и подумали, что я ей помогла.
– Боже, – ужаснулась Анна и, вскочив со своей подстилки, подбежала к подруге и схватила её за плечи. – Что они с тобой сделали?
– Заставили смотреть на то, как Катрину связывают, сажают в мешок и выбрасывают в море.
Анна с сожалением поджала губы, коротко обняв Фелисию, которая не успела ответить на объятие.
– Как же ей удалось сбежать? – недоуменно спросила одна из рабынь, ни к кому конкретно не обращаясь.
– Наверное, Джина успела ей рассказать, как выбраться из трюма, перед тем, как её… – ответила вторая, не закончив предложение, так как все поняли, что она имела в виду.
– Я не знаю, как, – соврала Фелисия. – Лучше нам не знать. Живее будем. Отсюда не удастся сбежать. Джина и Катрина доказали это.
Весь оставшийся день рабыни обсуждали произошедшее с Катриной, пытаясь понять, как же ей и Джине до неё удалось выбраться из запертого трюма.
Фелисия в обсуждении не участвовала, погружённая в мрачные раздумья. Зачем же Катрина перед смертью рассказала ей, как выбраться из трюма? Мысль о том, что она может выбраться отсюда, не давала ей покоя. Как и один-единственный вопрос. А что, если ей повезёт, и она сможет выбраться из трюма и сбежать, не попавшись пиратам?
Топкапы. Покои Валиде Султан.
Валиде Султан сидела на тахте в ожидании прихода гостей, чинно сложив руки на коленях.
На небольших сидениях без спинок, стоящих по обе стороны от неё, сидели Филиз Султан и Эсма Султан.
Филиз Султан, воодушевлённая словами и поддержкой Валиде Султан, была облачена в изысканного кроя платье из серебристой переливающейся ткани, похожей на струящуюся воду. Её лёгкая улыбка была полна волнительного ожидания и нетерпения. Она ждала наступления ночи, в которую намеревалась многое изменить.
Её дочь Эсма Султан сгорала от любопытства перед встречей с небезызвестной Эсен Султан с её красивой, но печальной судьбой, а также её дочерьми, которые были её ровесницами. Может, она сможет подружиться с ними? Ей бы хотелось иметь подруг по возрасту равных ей, с которыми она могла бы, как и с Фидан-хатун, всем делиться и веселиться.
Когда двери со скрипом распахнулись, три женщины встрепенулись и повернули головы в их сторону.
Первой вошла неизменно сдержанная Мирше-калфа, которая, поклонившись, жестом пригласила пройти в покои следовавших за ней трёх женщин.
– Эсен Султан, её дочь Нилюфер Султан и Михримах Султан.
Валиде Султан с трудом узнала в женщине, представшей перед ней, Эсен Султан.
Она помнила её юной девушкой, свежей и красивой, с задумчиво-отстранённым взглядом серо-голубых глаз и вежливой улыбкой. Чувственной и какой-то мистически-притягательной.
Сейчас же, спустя года, она превратилась в женщину болезненно худую и бледную. Её лицо казалось высушенным из-за резко-очерченных из-за худобы черт и впалых щёк. Тёмно-каштановые волосы потускнели и были неаккуратно собраны на затылке будто в спешке. Простое платье из голубой ткани и отсутствие каких-либо украшений напоминали о том, что жизнь в Старом дворце неразрывно связана с бедностью.
– Валиде Султан, – поклонилась Эсен Султан, сложив руки перед собой в замок в неосознанном защитном жесте. Она не улыбалась. Была отстранённо вежлива и сдержанна. – Благодарю за то, что пригласили нас в Топкапы.
– Эсен, – тепло улыбнулась Дэфне Султан, кивнув ей светловолосой головой, увенчанной достаточно скромной для её статуса диадемой. – Вот мы и встретились спустя столько лет…
Эсен Султан выдавила полуулыбку, но её серо-голубые глаза оставались бесстрастными. Она смотрела на сидевшую на тахте женщину, с болью и тоской осознавая, что могла бы быть на её месте.
Нет, её прельщал не статус Валиде Султан, а то, что её сын мог бы жить и править миром, а она бы была подле него, защищая и направляя его.
Её шехзаде Мехмет был даже для своих восьми лет очень умным и образованным мальчиком. Был спокоен и рассудителен. Он бы стал прекрасным султаном. Только он не стал. Его лишили этой возможности, как и возможности жить. Пока он, беззащитный и невинный, спал, в его рот влили яд.
От воспоминаний об этом Эсен Султан помрачнела, а её сердце защемило от боли.
– Вы помните меня, султанша? – раздался мягкий и приятный женский голос, и, повернувшись в ту сторону, откуда он исходил, женщина увидела вежливо улыбающуюся ей Филиз Султан.
– Конечно, помню, – машинально ответила Эсен Султан, а после поспешила отвести от себя внимание, поскольку была не в силах выдерживать его. – А это мои дочери: Нилюфер Султан и Михримах Султан.
– Валиде Султан, – выступив вперёд и загородив собой мать и сестру, уверенно произнесла темноволосая и кареглазая девушка со смуглой кожей. На ней было яркое платье из жёлтой ткани, но простого кроя. – Филиз Султан. Рада встрече с вами.
Эсма Султан с жадным любопытством смотрела на Нилюфер Султан, но почему-то внутренне ощущала не ожидаемое дружественное расположение, а… исходящую угрозу.
Тёмно-карие глаза посмотрели сначала на её бабушку, затем на её мать, а после на саму Эсму Султан, и она, не выдержав тяжести и прямоты взгляда, отвернулась.
Нет, с ней вряд ли получится подружиться.
– Сразу видно… – горько вздохнула Дэфне Султан, посмотрев на Нилюфер Султан. В её серых глазах поселилась тоска.
– Видно что? – непонимающе нахмурилась девушка.
– Что ты – дочь султана Орхана, – с мягкой улыбкой пояснила Валиде Султан. – Единственная из дочерей, что похожа на него. Тебе, верно, не довелось встречаться с твоими старшими сёстрами Фатьмой и Зеррин? Я вас познакомлю. Вы всё-таки сёстры. Они обе похожи на своих матерей, и только ты на султана Орхана. И внешне, и тяжестью взгляда, и какой-то внутренней силой.
Эсен Султан в который раз пожалела, что всё-таки решилась приехать в Топкапы. Здесь, не успела она оказаться в этих стенах, тут же разворошили её воспоминания о сыне и муже, и боль в железных тисках сковала её сердце, ноющее от тоски.
– Валиде говорит, что я больше похожа на тётю Шах Султан, – самодовольно улыбнулась Нилюфер Султан, непривычно тепло посмотрев на мать, которая несколько изумилась этому.
– Михримах Султан, – выдвинув из-за спины Нилюфер Султан светловолосую и сероглазую девушку, смущённую и взволнованную, произнесла Эсен Султан.
– Валиде Султан, – пролепетала она, вежливо и по-детски очаровательно улыбнувшись.
– У тебя глаза Михримах Султан, в честь которой тебя назвали, – тут же ощутив прилив необъяснимого материнского чувства и желания защитить, отозвалась Дэфне Султан. – Я знала и твоих родителей. Отца видела несколько раз. С матерью Севен Султан была знакома ближе. Ты очень на неё похожа. Такая же нежная и хрупкая на вид. И улыбка как у неё.
Михримах Султан грустно улыбнулась при упоминании её биологических родителей, и Валиде Султан поспешно сменила тему, дабы не ранить девушку.
– Познакомьтесь, – после небольшого разговора с гостьями, Валиде Султан протянула руку к сидящей слева от неё темноволосой и кареглазой девушке с бледной кожей и заразительной весёлой улыбкой. – Моя внучка – Эсма Султан. Нилюфер, Михримах, вы не против, если она покажет вам дворец? Заодно поближе познакомитесь.
Втроём девушки, поклонившись, покинули покои. Эсен Султан села на освободившееся сидение и тяжело вздохнула.
– Как ты, Эсен? – с сочувствием посмотрев на неё, спросила Дэфне Султан. – Хватает жалования? Баязид очень беспокоился за вас. Просил вас вернуться в Топкапы, но ты почему-то отказалась. Я была расстроена. Жизнь в Старом дворце, как известно, горька.
– Как я могу быть? – горько усмехнулась та. – Я потеряла трёх из своих четверых детей, своего мужа и всё, что имела.
– Аллах не оставит тебя. У тебя есть две дочери. В них черпай силы.
– Только благодаря им я и жива.
Филиз Султан, смотря на Эсен Султан, ощутила сочувствие и… страх?
Она была любимой женщиной султана, на которой он даже женился, забыв обо всех своих женах и наложницах, жаждущих его внимания. У неё было всё: молодость, красота, любовь, трое детей, власть управляющей султанского гарема и возможность стать Валиде Султан.
Но она всё потеряла, стоило в султанском гареме появиться Карахан Султан, которая забрала у неё любовь, отравив султана, забрала у неё сына и возможность стать Валиде Султан, отравив и его, забрала власть, а боль и время забрали у неё молодость и красоту.
Что, если и её, Филиз Султан, ждёт подобная участь? Что, если Эмине Султан, которая, между прочим, является сестрой кровавой интриганки Карахан Султан, также поступит и с ней?
– Кстати, о твоих дочерях, – заговорила Дэфне Султан, осторожно и вкрадчиво. – Михримах. Ей уже восемнадцать лет. Я и мой Лев сошлись во мнении, что её пора выдать замуж. И жениха подыскали такого, о котором любая бы мечтала. Великий визирь Искандер-паша.
Эсен Султан бестолково смотрела на Валиде Султан, ожидавшую её ответа или хотя бы какой-нибудь реакции.
Она ощутила страх новой потери. Если она потеряет Михримах, ставшую для неё единственной опорой и близким человеком, то сломается. Как она будет жить совсем одна? На Нилюфер надеться было глупо. Ей никто не был нужен, она была самодостаточна и далека от семьи.
Этого Эсен Султан и боялась. Остаться совсем одной. Никому не нужной. Сломленной.
– Вы сошлись во мнении? – возмущённо переспросила она, и Валиде Султан недовольно поджала губы. – А моё мнение, как матери, вы узнать не желаете? Или мнение самой Михримах?
– Я подозревала, что ты будешь против. Михримах, конечно же, послушается тебя. Поэтому сразу хочу предупредить, что мой Лев даже в случае нежелания вас обеих устроит этот брак во имя вашего же благополучия.
– Так вот, для чего вы пригласили нас сюда? – вспыхнув от гнева, процедила Эсен Султан. Она ощутила, как снова теряет контроль над своими эмоциями, но сдерживать их у неё не было никакого желания. – Я тоже хочу сразу вас предупредить. Я не позволю кому-то решать судьбу моих дочерей! Ни вам, ни вашему сыну, кем бы он ни был. Мы уедем. Сейчас же!
Филиз Султан напряжённо и испуганно посмотрела на Валиде Султан, но та совершенно спокойно и невозмутимо всё выслушала, и, дождавшись, когда Эсен Султан прервётся, заговорила:
– Я не хотела причинять тебе боль, Эсен. Я понимаю, как ты привязана к девочкам. Они – всё, что у тебя есть. Ты их любишь. Именно поэтому обязана их отпустить. Не пытайся их привязать к себе от страха остаться одной. Они заслуживают счастья и благополучия. Заслуживают иметь собственную семью, любовь, детей. Собственную жизнь.
– Я могу дать им всё, что им нужно, – тяжело дыша, ответила та. – Вы думаете, что раз ваш сын стал султаном, вы можете решать, кому какую жизнь прожить?! Ещё раз повторяю, я не позволю вам вмешиваться. Михримах ещё слишком юна, чтобы выходить замуж. Её место рядом со мной. Только я могу позаботиться о ней.
– Послушай себя, – с сожалением произнесла Дэфне Султан. – Сколько эгоизма… Пойми, Михримах не принадлежит тебе. Прости меня за грубость, но ведь ты не её мать. Ты взяла её к себе на воспитание. Она принадлежит династии османов, которую в настоящее время возглавляет мой Лев, потому он имеет право вмешиваться в наши жизни, тем более, с исключительно благими намерениями. Как бы то ни было, я хочу подарить девочке возможность самостоятельно жить. Она выйдет замуж, и её место будет рядом с мужем. Он будет о ней заботиться. Тебе не о чем переживать.
Одарив её свирепым взглядом серо-голубых глаз, Эсен Султан резко поднялась с сидения и покинула покои, даже не поклонившись. Двери за ней с шумом закрылись, от которого Филиз Султан вздрогнула.
– Не думала, что она будет столь резко против, – осторожно произнесла она, посмотрев на Валиде Султан.
– Однажды дети вырастают и улетают из гнезда. Особенно дочери. Они выходят замуж и становятся частью другой семьи. Ей придётся это принять, хочет она этого или нет.
Топкапы. Дворцовый сад.
– Как здесь красиво! – восхитилась Михримах Султан, с улыбкой переглянувшись с Эсмой Султан, которая не сдержала ответной улыбки.
Нилюфер Султан, идущая перед ними по тропинке осеннего сада, утопающего в опавших жёлто-оранжевых листьях, закатила тёмно-карие глаза.
– В середине июля здесь всё цветёт, – рассказывала Эсма Султан, мечтательно вздохнув от воспоминаний о лете – её любимой поре. – Розы, тюльпаны…
Откровенно скучая, Нилюфер Султан не пыталась этого скрыть и зевнула.
Михримах Султан и Эсма Султан сдружились сразу же, как только заговорили на выходе из покоев Валиде Султан, и всё это время не прекращали бессмысленной трескотни, которая раздражала Нилюфер Султан.
Ей хотелось снять это неудобное дурацкое платье и облачиться в свои тунику и узкие штаны, в которых удобно ездить верхом. Хотелось взобраться в седло на свою Карасу, помчать её куда-нибудь в лес, обнажить свои стрелы с луком и пустить их в ход.
