сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 96 страниц)
Многие молодые люди так же, как и их более старшие соотечественники, горели желанием сразиться с янки; они всем сердцем верили: им не придется кидать и половины сил Юга на войну с дикарями Севера, искренне считая, что их совершенная неприспособленность к боевым действиям не сыграет роковой роли в этой войне — в чем и заключалась главная ошибка. Джастин Калверли был не единственным, кто понимал, что нехватка ресурсов была, пожалуй, самой серьезной проблемой, учитывая, что их огнестрельное оружие представляло собой жалкое зрелище: старые, заряжающиеся с дула мушкеты, которые остались в домах буржуазии еще с давних времен — войны с индейцами при освоении Американских земель и завоевании колоний. В доме Калверли хранились ружья и револьверы, но отец часто называл их антиквариатом и утверждал, что они уже почти негодны к реальной обороне, поэтому маленькому Джастину позволяли забавляться с ними. Сейчас, представляя, что его детские игрушки послужат настоящим орудием убийства, ему было не по себе. Он мысленно благодарил брата, который раскрыл ему глаза на эти вещи.
— Если война нагрянет, боюсь, что наши шансы выиграть в ней ничтожны, — около двух месяцев назад сказал Джастину старший брат, потягивая виски в салуне. Он был напряжен и озадачен своими мыслями, несмотря на царившие в баре веселье и беспечность. — Я бы уехал из Конфедерации в Старый Свет, но при всем моем желании это невозможно.
— Отчего же? — Джастин помнил этот разговор до мелочей, хотя и был уже достаточно пьян; почему-то в тот миг ему показалось крайне важным запомнить то, что говорил ему Джефф. — Ты не патриот, дорогой братец. Взгляни вокруг! Эти милые дамы нуждаются в героях. — Он легко поцеловал девчонку, которая, кокетливо взвизгнув, задрала юбки и убежала за новой бутылкой огненной воды для молодых людей. — Неужели ты хочешь бросить их на произвол судьбы?
В те дни Джастин ощущал странную удовлетворенность: ни свиданий, ни приглашений на обед, никаких обязательств и ни гроша в кармане. Насколько приятно было болтаться в этой человеческой похлебке, льющейся в его любимом баре, — шлюхи, пьянство и дуракаваляние. Танцы на улицах на пустой желудок, звон покерных фишек, бутылки с выпивкой на всех столах. Что может быть лучше, чем шнырять в этой толпе между семью часами вечера и пятью часами утра, просто плывя по течению и чувствуя легкое головокружение. Каждый вечер Джастин приходил сюда — его влекли прокаженные улочки, раскрывавшие свое мрачное великолепие только тогда, когда начинал угасать свет дня и проститутки занимали свои места. Однако, как бы ни был безрадостен, безобразен или ограничен и порочен тот мир, в котором он жил, Джастин чувствовал себя в нем прекрасно.
— Не утрируй, Джастин, — недовольно одернул его Джефф, сжигая свои внутренности виски, — ты рвешься геройствовать, даже не зная, что такое война и как она страшна на самом деле. Ты всю сознательную жизнь гуляешь с девками и пьешь виски и ликер, словно рыба воду.
— Почем тебе знать? Ты не лучше меня, — улыбнулся Джастин, раскуривая сигару, попутно провожая взглядом голую девицу в сопровождении Кристофера. — Сам-то ты не участвовал в сражениях и не бывал на войне. С чего бы тебе рассуждать о битвах?
— Ты вырос на книжках о доблестных рыцарях, за свои подвиги получавших земли и красоток, а я вырос на рассказах дедушки Эрика, который был ветераном Мексиканской войны,² — сухо парировал старший Калверли, переполненный чувством собственного достоинства.
— Ты много потерял, Джефф! — разразился пьяным хохотом младший. — Уж не знаю, что тебе рассказывал старый болван Эрик, но будь уверен: такой войны мир еще не видывал и я собираюсь принять в ней прямое и непосредственное участие. Я надеру задницу этим выскочкам-янки!
— Единственный болван здесь — это ты, Джастин, — больно задетый словами брата о дедушке, гаркнул Джефф. — Жаль, что Эрик умер, когда тебе исполнилось всего пять, он мог бы многое тебе рассказать. Например, что графство держится на одних земельных делах. Забота о гектарах лежит на черных рабах, которым мы доверяем только мулов, вспахивающих землю, — такой рабочей силы у нас предостаточно. Отец не единственный аристократ, который специализируется на хлопке и табаке; в Европе он ценится на вес золота, чему мы и обязаны своим благополучием, но при всем этом, мы не имеем ничего! Те, кто успел завладеть плодородной почвой, не жалеют ни рабов, ни мулов, ни денег — лишь бы вырастить в этом сезоне хороший урожай и отправить его на внешние рынки. Так скажи-ка мне, зачем тогда люди разводят лошадей? — наклонившись над столом, твердо спросил его Джефф.
— Не знаю… Ну, мать всегда говорила, что хорошая лошадь — это знак качества, отличающий нас от крестьян, — припомнил Джастин, на несколько секунд забыв о выпивке и девушках, резвящихся вокруг, чувствуя, как в нем пробуждается пьяный, но настоящий интерес к его словам. — Так мы посещаем каждого состоятельного землевладельца, объезжаем окрестные поместья, мы надоедаем своими посещениями дамам из общества...
— Вот именно, — сказал Джефф, явно недовольный умственными способностями брата, — лошади разводятся только в богатых семьях, чисто из прихоти плантаторов, у которых уже есть десятки мулов для работы на полях. На кой черт, спрашивается, мы рвемся воевать, не имея конной силы? На всем Юге лошадей не так уж и много, хотя мы-то считаем, что с нашими гнедыми породистыми скакунами ни в какое сравнение не могут идти безродные полукровки, на которых катаются дикари-янки. Но ведь на самом деле в этом поединке выиграет далеко не качество. Значительное преимущество в лошадях — на стороне Севера.
— Ты просто трус! — изумленный, Джастин не нашелся, что ответить на такое заявление брата, ведь в нем, пока он слушал доводы Джеффа, зародилось сомнение и он с раздражением поймал себя на предательских мыслях. — Если ты так боишься, то почему бы тебе не уехать в Старый Свет, как ты мечтаешь?
— Здравый смысл совсем распрощался с твоей головой? Ты же знаешь, что Сара ждет ребенка, — беззлобно отозвался старший брат, тяжело вздохнув и отодвинув от себя пустую бутылку вина. — Ей каждый день становится все тяжелее; она не вынесет такого дальнего путешествия на корабле. Я не могу рисковать жизнью ребенка и ее здоровьем. Так что не выдумывай.
— Ты будешь вынужден идти на войну, Джефф, — самодовольно сказал Джастин, поманив к себе рыжеволосую девчушку лет семнадцати, свою постоянную подружку для утех — Саманту, которая с готовностью кинулась ему на шею. — Если не ради славы, то ради Сары уж точно. И поверь мне, когда мы за несколько месяцев уничтожим этих упырей, ты со стыдом поймешь, что твой страх застилал тебе глаза. У Севера нет ничего такого, в чем мы бы уступали янки. Они хотят войны? Они ее получат!
— Я надеюсь, что все это закончится хорошо хотя бы для тебя, — мрачно буркнул Джефф, опустив голову на сложенные руки. Казалось, что его гложет непреодолимое чувство надвигающейся катастрофы, грозящей разрушить весь его мир, и незримая тяжесть давила осознанием на его широкие плечи и причиняла необычайное душевное беспокойство. Он выглядел так, словно его выворачивает наизнанку от этого искрящегося внутри волнения.
— Ты это о чем, братец? — Джастин поудобнее уселся на мягком стуле, легко усадив на себя стройную девушку, положил правую ладонь на выпуклый животик, а второй отсалютовав Стиву, сидящему за соседним столом.
— Забудь. Я просто устал, — Джефф кинул деньги на стол и поднялся. — Увидимся дома.
Джастин помнил, как заворожено наблюдал за катящейся по столу монеткой. Его руки свободно шарили по молодому девичьему телу, мяли упругие груди Саманты, его член жил своей жизнью, наливаясь желанием и силой, а в голове поселилась пьяная похоть, пальцы настойчиво поглаживали влажную щель между тонких ножек, но его глаза упорно следили за монетой, пока та со звоном не упала со стола. Риверс. В этот момент в Джастине что-то изменилось, промозглый дискомфорт заполз в его голову, заставил его спихнуть с колен рыжую потаскушку, усердно вылизывающую его шею, и выбежать из бара, оставив позади гул и веселье ради такой непривычной тишины спящего квартала. Пьяный и встревоженный, он был в руках этой опасной тишины и знал только, что должен выстоять, выстоять любой ценой перед лицом всего, что бы ни случилось. Так как то, что рождалось теперь, выходя из этой смуты, нельзя было победить иначе, как с помощью самообладания, непоколебимой твердости, за которую он и должен был бороться отныне.
Джастин ясно вспомнил ту ночь в баре, то угнетающее, черное пятно сомнения, которое зародили в нем слова Джеффа. Они не давали ему покоя. Теперь, в этот смутный момент, когда вся его уверенность превращалась в руины, путь солдата, который был предначертан ему - был закрыт. И он, запутавшись, стоял посреди гудящей площади перед новым, перед тем, что надвигалось, не принимая конкретной формы, не издавая однозначного призыва, не вколачивая в голову никакой определенности, кроме той, что тот мир, с которым Джастин был связан и которым наслаждался, теперь окончательно и бесповоротно погружался в пыль и никогда, никогда не смог бы больше подняться снова. Джастин начал чувствовать настоящий страх. Он был не готов.
Безусловно, такие мелочные глупости нисколько не волновали горячих молодых джентльменов, желающих отправиться воевать, чтобы непременно вернуться героями-победителями. Эти мнящие себя взрослыми мальчишки были полностью уверены в том, что один южанин стоит пятнадцати «чертовых янки» и что они, конечно, управятся с врагами в считанные месяцы, а после победы, разъезжая верхом на своих породистых жеребцах, будут радостно салютовать дамам и улыбаться направо и налево, выбирая себе лучших девушек. Они ведь и не думали никогда, что значит война на самом деле. Как и не думал до недавних пор сам Джастин. Эта мысль словно взорвалась на небосклоне сознания.
Трое друзей стояли за ограждением, поодаль от орущей толпы. Джастин, который был выше своих спутников на целую голову, с интересом озирался по сторонам, выглядывая в людской массе место и оценивая количество человек, съехавшихся сегодня на городскую площадь из всех округов. Впервые за долгое время Джастин Калверли видел столько народу в их небольшом городке. Стив заявил, что попробует пробиться к регистрационным палаткам и исчез в толпе.
— Я так и не сказал отцу, что отправляюсь в Вирджинию, — скривив рот в горькой улыбке, сказал Джастину стоящий справа от него Кристофер. — Генерал Джеффри Морган создает там кавалерийский отряд, и я собираюсь записаться в кавалерию под его командованием. Ты ведь тоже собирался туда, Джей?
— Разумеется, — тот кивнул, крутя головой в разные стороны, не в состоянии сосредоточиться из-за всей окружающей их суматохи. — Но стоило мне только заикнуться об этом, как у матери случился припадок, а отец поклялся, что отправит меня в Англию на первом же корабле. Кстати, Женевьев с ним полностью согласна и уже обратилась к родителям с просьбой принять нас в их загородной резиденции в Кенте, где она и собирается устроить церемонию, — при последних словах Джастина пробрала нервная дрожь. — Эту дамочку ничто не остановит: пока на ее пальце не будет сверкать обручальное кольцо, она меня в могилу сведет своими упреками и истериками.
«Еще год назад я бы и не подумал, что у меня будет невеста, а отец станет банкротом. Еще полгода назад я бы вскочил на первый же корабль и уплыл в Европу, подальше от всего этого. Подальше от войны. Но не теперь».
— Я даже не удивлен, старик. Разве что полностью глухой и слабоумный человек в Конфедерации не слышал, что наступление янки начнется именно на те штаты. Их цель — это Вирджиния и Джорджия, поэтому там уже через неделю будет жарко, как в аду! Предков понять можно, а твоей благоверной уж замуж невтерпеж, так что в их протесте нет ничего удивительного. Но лично я спрашивать никого вообще не собираюсь, — на лице Кристофера сверкнули озорные серые глаза, и он самодовольно ухмыльнулся, всем своим видом выражая дикое желание попасть в эпицентр войны. Его безрассудная решимость глухой тенью нависла над Джастином, и того передернуло, когда он подумал о том, с какой остервенелой силой война создавала себе свой ландшафт для боев — так она создавала себе и свое войско, угнетая разумы мужчин, играя на их инстинктах.
Джастин скривился, совершенно не разделяя энтузиазма друга. Калверли не был отъявленным пацифистом, но в отличие от своих многочисленных друзей не находил в войне ничего забавного, и этим он был обязан брату. Война в его представлении, как великан, шагала по земле, и не было ничего, что могло бы спрятаться от нее; она безумными ударами вгоняла бойцов в темную землю, ставила материю против духа. И Джастин знал, что он пасует, его сила меркнет, дух слабеет, гонимый страхом и сомнениями. Благодаря своей скорой свадьбе с мисс Донохью, Джастин был на хорошем счету не только у себя на родине, но и в самой Англии, куда мог с будущей женой уплыть на следующий же день. Но бегство из Конфедерации означало слабость, непозволительную для джентльмена трусость. Как он мечтал вернуть время хотя бы на несколько месяцев назад, а еще лучше вернуться в ту ночь, когда Джефф показал ему другую сторону монеты. После того разговора Джастин плохо спал, штудировал военное дело, интересовался промышленностью, всячески отрезвлял свой ум от всеобщей напасти и понял в конце концов, что война, которую они собирались вести, сама вела их.
Время предательски застыло над пыльной площадью Шестой авеню.
— Так что? — пихнул его в бок Гейт. — Ты со мной, старик, или будешь скакать на цыпочках перед своей альбионкой? Большой фронт — единственное место, где мы сможем проявить себя.
Калверли неуверенно кивнул — терять ему нечего. После войны Джастин уж наверняка найдет способ остаться в Техасе, так как получит орден защитника родины и станет героем, ветераном гражданской войны, которому никто не посмеет указывать, что делать. Теперь он был обязан стать защитником родного края, но не ради славы, как он хотел еще несколько месяцев назад, а ради собственной воли, которой его хотят лишить. Другого пути у него не было. Он хотел порвать все гордые связи, прошлая его жизнь уже осыпалась и ломалась под гнетом неминуемой опасности. Страх овладевал им, Джастин чувствовал себя потерянным, стоя среди десятков сотен людей, он искал на ощупь в пустом пространстве какую-либо опору.
Во всем графстве никто лучше не сидит в седле, чем Джастин, и он всегда знал это и умел достойно пользоваться своими навыками, поэтому записаться в кавалерию было единственным правильным решением; едва ли он смог бы проявить себя в любом другом полку так же блистательно, а служить под началом главнокомандующего Джеффри Моргана — местной легенды — настоящая гордость, достойная новобранца. Откинуть все свои сомнения у него так и не вышло, Джастин постарался улыбнуться другу и, развернувшись на каблуках, уверенно направился, пробираясь сквозь толпу, к своему второму спутнику — Стиву Карлсону, который уже занял им место в очереди к палатке вербовщиков.
***
Кавалерийский Эскадрон Вирджинии был создан месяц назад — в апреле, в день, когда Вирджиния откололась от Союза Штатов и официально вступила в состав Конфедерации; сразу же начался призыв волонтеров. Новая войсковая часть еще не получила никакого названия, но количество новобранцев, зачисленных в Эскадрон Вирджинии, превышало количество солдат всех Южно-Атлантических штатов вместе взятых.
Уже ни у кого из почтительных, многоуважаемых аристократов Техаса, ранее утверждавших, что война с янки никогда не начнется, не оставалось никаких сомнений в своей ошибке. Война все же началась, и тысячи мужчин начали проходить строевую подготовку и упражняться в стрельбе. Задолго до начала конфликта в южных штатах организовывались конные милицейские отряды, объединявшие юношей с двенадцати до семнадцати лет, поэтому южная молодежь, привыкшая с детства к подобному виду службы, таким образом получала навыки кавалерийской езды, владения холодным и огнестрельным оружием намного раньше, чем люди старшего возраста. Джастин никогда не был в подобных отрядах, но врожденное остроумие и сверхбыстрая обучаемость давали ему безоговорочное превосходство над сверстниками в любом виде учебы как в школьные годы, так и во время войны. Калверли не составило никакого труда овладеть всеми необходимыми видами оружия, да и вообще военная подготовка давалась Джастину чертовски хорошо, что вызывало зависть сверстников и недоумение со стороны командующих.
