сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 96 страниц)
— Пошел к черту, мерзкая тварь, — беззвучно отозвался младший по званию, потянувшись за полотенцем. Пришло время стирать бальзам с лица, или кожа пересушится…
— Я вижу, тебе нравится боль, Джастин? Иначе с чего бы ты опять испытывал мое терпение. Я и так слишком добр к тебе, ты это оценил? — осведомился мужчина по ту сторону двери, и слава богу, что Джастин не видел его лица, ведь в противном случае он бы непременно выронил полотенце из рук.
«Тебе придется меня за яйца вытаскивать отсюда, гнида».
Голос Эллингтона резал пылающим кинжалом, оставляя после себя раскаленные борозды, но и Джастин не намерен был так просто сдаваться, хотя горло предательски сдавило судорогой страха, и он просто потерял дар речи, услышав очередь настойчивых ударов, обрушившихся на дверь. Когда затрещали петли, лейтенант вскинулся и понял, что сделал себе только хуже, ведь Эллингтон был в отличном расположении духа еще двадцать минут назад, и стоило ему выводить из себя этого бесноватого? Конечно, это все не могло закончиться иначе, чем насилием палача над пленником, но все же разъяренный, дышавший огнем зверь не может заменить нечто похожее на человека.
— Черт! — Джастин схватил первое, что попалось под руку; это оказалось его единственное и самое надежное оружие — бритва.
Он поспешно зажал его между указательным и средним пальцами левой руки, впечатал в ладонь, ощутив уже знакомое покалывание в месте, где лезвие соприкасалось с кожей, и застыл, размышляя, что делать дальше? Убить капитана? Тогда что он будет делать средь бела дня в лагере, полном янки, которые уж точно не дадут ему так просто улизнуть?
«Да, да я убью его, но не сейчас. Надо пронести лезвие в лагерь».
Удары вдруг стихли, всякое движение за дверью прекратилось.
«Господи Боже… Что на этот раз?»
В следующий момент дверь с грохотом шарахнулась о каменную плитку ванной, слетев с петель окончательно. Джастин вскрикнул и прикрыл голову руками, ожидая ударов, но Эллингтон его поразил. Он стоял в проходе, держа в руках веревку, на конце которой висела петля. Джастин побледнел, по спине между лопаток скользил холодок, будто пробежала холодная быстрая ящерица.
— Джастин.
Собственное имя показалось наждаком, прошедшимся по оголенным нервам, и, не совладав, с собой он с рыком кинулся вперед. И, сделав удачный выпад, умудрился врезать Эллингтону по морде с такой неожиданной силой, что тварь отлетела от двери. После удара он вздрогнул и в полный голос вскрикнул от растущей боли в разбитых костяшках и сломанных пальцах — по привычке удар был нанесен правой рукой. Стиснув зубы до боли в деснах, Джастин схватился за руку и не заметил, что отродье уже пришел в себя и, приблизившись к нему, опять в своей излюбленной манере вцепился в горло одной рукой, а второй продолжая сжимать веревку. Огромная сила, которой Джастин снова не смог противиться, вынудила его быстро спасовать и безвольно вцепиться покалеченной рукой в запястье насильника, напрочь позабыв о лезвии в судорожно стиснутом кулаке левой руки, и невнятно просипеть, почти беззвучное:
— Отпусти.
— Никогда.
От холодного удовлетворения в этом голосе даже кровь вскипела, но он уже не мог вымолвить ни слова, а лишь бессвязно шевелил губами, стараясь словить хоть немного воздуха. Грудь сдавило, будто внутри полыхала доменная печь, кровь кипела и стучала, разрывая виски, дышать он больше не мог — так сильно пальцы передавили горло. Мгновенно захлестнувшая паника пересилила даже головную боль, когда от недостачи кислорода в глазах медленно потемнело, а по телу пробежала неприятная легкость, залегшая где-то в ногах, которые тут же подкосились. Он бы точно свалился на пол, если бы не рука, по-прежнему сжимающая его шею. Внимательно смотря, как закатываются глаза пленника, как синеют губы, а попытки освободиться утихают, Эллингтон отшвырнул его, как котенка. Джастин свалился на пол, ударившись головой, но главным было то, что он опять мог дышать, хотя рваный хрип, вырывающийся из его горла, мало чем походил на вдохи — скорее на судороги, словно бы у него в легких были определенные клавиши, на которые давил проникающий внутрь воздух, вытягивая жуткие звуки удушья.
— Поднимайся.
Джастин не знал, когда Эллингтон надел на него страшный ошейник, но почувствовав, как впиваются в шею тугие стежки веревки, он сразу же понял, что дело дрянь.
Захотелось сдохнуть с пугающей отчетливостью, но ноющее чувство долга зазудело где-то под левой лопаткой, вынуждая промолчать. Враг ждет очередной глупости, чтобы отделать его по-настоящему, а может даже и убить, что уж ему стоит? Джастин вспомнил о блефе, вынуждая себя играть дальше, что бы ни происходило. Он попытался приподняться на локтях, но Эллингтон явно остался недоволен такой неповоротливостью и медлительностью, поэтому снова дернул за веревку — петля затянулась туже, и Джастин вскрикнул, ухватившись за нее.
— Последнее слово всегда за мной будет, животное.
Джастин даже и возразить ничего не мог на это, хотя в другой раз за подобное оскорбление обязательно бы ответил тем же, независимо, была бы вокруг его шеи веревка или нет, но не на этот раз.
Сейчас он действительно был животным на поводке. Наверное, капитан наслаждался его болью и унижением, потому что на его лице играла довольная улыбка.
— Начнем дрессировку, сука?
Чем сильнее тот дергал за веревку, тем туже петля обхватывала шею, и не оставалось никакого выбора, кроме как полностью выполнять то, что от него требуют, ведь в противном случае он рисковал задохнуться из-за собственного упрямства.
Эллингтон поволок его к кровати. Джастин вцепился в веревку уже обеими руками и захрипел, но вдруг раздался тихий звон, и он испуганно попытался извернуться, краем глаза заметив поблескивающее посреди комнаты лезвие, выпавшее у него из разжатой руки. Он настолько сильно сжимал бритву, что распорол себе ладонь до кости, но сейчас это едва ли его заботило. Кое-как приспустившись, он пихнул лезвие большим пальцем ноги, и то беззвучно отлетело за диван. Через секунду Джастина швырнули к кровати, где его одолело удушье, и он задыхаясь закашлялся, выгибаясь всем телом, словно пытаясь впитать воздух через кожу. Пока пленник мучился у его ног, Эллингтон снял с себя штаны и стянул через голову рубашку, после чего сел на край кровати и одним движением ослабил узел, отпустив натянутую веревку.
«Он ничего не заметил».
Джастину показалось, что от кашля его горло покрылось трещинами, язык присох к небу, а в ушах что-то лопнуло с оглушающим визгом. Голова тяжелела, опускалась, а внутри нее что-то давило и продолжало скрежетать, но через миг эта боль сменилась тупой пустотой, мертвой и жгучей. Калверли очнулся от полуобморочного состояния, когда его за волосы притянули вперед и губы вслепую наткнулись на вялый член. Он рванулся, но тут же пожалел об этом и был вынужден вернуться на исходную, потому что петля опять впилась в кожу. Эллингтон что-то сказал, но Джастин, не слыша его, сильнее сжал зубы и отвернулся, за что получил незамедлительный удар по скуле.
— Рот открой! — Эллингтон вздернул его за волосы, заставляя поднять лицо.
Джастин сделал еще одну попытку увернуться, но зеленые потемневшие глаза сковывали похлеще петли на шее, лучше любых слов выдавали все желания и всю бурлящую смесь похоти и гнева, царивших внутри капитана.
— Я правда хотел пойти тебе навстречу, но, видимо, ты не хочешь по-хорошему.
Мутным взглядом наблюдая за Эллингтоном, Калверли понял, что усугубил свою и без того тяжелую участь, когда тот встал с кровати и, на минуту оставив пленника без присмотра, направился к камину. Однако единственным, что сейчас волновало лейтенанта, был воздух, болезненно поступающий в ноющие легкие через иссушенное горло, саднившее от каждого вздоха.
Эллингтон приблизился, держа в руках кочергу. Джастин впился взглядом в жуткий предмет, перевел взор на камин, где по-прежнему тлели последние угольки, и порывисто вздохнул, понимая, что его сейчас ждет.
— Если я оттрахаю тебя этим, то ты до конца жизни будешь ползать и срать кровью. При условии, что не сдохнешь сразу.
— Я все сделаю! Я не буду сопротивляться, — глаза Джастина испуганно распахнулись, почерневшие от ставших огромными зрачков. — Клянусь, я все сделаю, как прикажешь... — последнее слово стоило ему невероятных усилий, и он зашелся новым приступом кашля. — Только не надо этого. Я прошу. Пожалуйста.
Джастин почувствовал, как от унижения и постыдного чувства страха жжет глаза.
— В таком случае тебе придется очень постараться, чтобы я остался доволен тобой, — Эллингтон одобрительно улыбнулся, вновь наматывая на руку веревку, но так и не убрав кочергу. От нее шло легкое тепло, но Калверли при этом обдавало холодной волной. — В противном случае я тебя заживо освежую. На колени, — хрипло приказал капитан, и на этот раз Джастин не посмел ослушаться.
Он подполз ближе к Эллингтону и приподнялся. Длинный член, покрытый сетью набухших вен, оказался у его лица, и он в замешательстве всхлипнул что-то нечленораздельное.
— Давай пошевеливайся, — Эллингтону явно надоело ждать, пока пленник соберется с духом, поэтому грубые руки бесцеремонно вцепились в волосы и пихнули его вперед. — И за зубами следи.
— Я не… Не могу… Не умею, — выдавил Джастин, не осмеливаясь отвернуться.
— Тебе же хуже.
Джастин с отвращением дотронулся губами до полуподнявшегося члена, обильно сочившегося мутноватой жидкостью, скапливающейся у щели уретры. Он не знал, что нужно делать, ведь никогда в жизни даже фантазии на эту тему себе не позволял, поэтому, повинуясь внутреннему порыву, подавив в себе злость и стыд, слизал капельки языком и тут же поморщился.
«Ты слабак и ничтожество. Ты шел сюда, чтобы убить его, и не смог. Расплачивайся за свою слабость».
Волосы в паху неприятно щекотали нос, когда Джастин, вдохнув поглубже, сделал над собой очередное усилие, открыл рот и вобрал член. Он понятия не имел, что делать, поэтому весь обратился в слух, прислушиваясь к насильнику. Эллингтон вздрогнул, когда он прошелся языком по всей длине члена, задел уздечку и скользнул ниже, изогнув шею, чтобы заглотить всю эту дрянь целиком. Джастин услышал, как дыхание того участилось, а жесткие пальцы перестали давить на голову и рвать волосы. Раздался глухой, но довольный стон, и он понял, что делает все правильно. Он выпустил член изо рта и сделал очередной глоток воздуха, но рука на голове снова вынудила его припасть к паху и продолжить. Эллингтон заставил его взять член еще дальше в глотку; прежде чем Джастин почувствовал тошнотворный позыв, он пытался сдерживать себя, понимая, чем грозит неповиновение, но очень скоро начал дергаться, рвано вдыхать через нос, при этом почти не чувствуя онемевшей от напряжения челюсти. Джастин, не зная, куда деть руки, все же скованно, тяжело и ломко, как будто через силу, обвил рукой толстый ствол, помогая себе еще глубже принять член, и попытался расслабить сведенное спазмом горло. Новый низкий стон наполнил комнату, когда он прошелся языком по головке. Выпустив орган изо рта, слегка отклонился назад, чтобы видеть лицо капитана, иметь возможность знать, как скоро его пытка прекратится. Джастин сместил левую руку и чуть было не выругался от отвращения, когда ладонь легла на упругую ягодицу. Этот жест явно понравился Эллингтону, так как его губы тронула легкая улыбка, а рука на затылке сжала запутанные клочья волос, но не причинила боли.
Калверли был поражен тем, как эмоции преобразили его лицо: хмурые брови непривычно взметнулись вверх, в немом одобрении разгладилась жесткая линия губ, ставшая улыбкой, исчезли морщины у вечно прищуренных глаз. Джастин, забывшись на мгновение, удивленно отметил про себя, как помолодел Эллингтон, став будто лет на десять моложе своего истинного возраста. Губы снова обхватили головку члена, и он осторожно лизнул уздечку, не отрывая взгляда от изменчивого лица. Жаль, что он не видел его глаз: было крайне интересно, какие они в этот момент — такие же болотно-мутные, как в те моменты, когда им овладевает гнев и похоть, или же этот человек способен испытывать нечто иное, делающее его глаза яркими и живыми, как в первую их встречу. Ненормальный, противоречивый интерес, подогретый своей новизной и дикостью ситуации, вынудил Джастина слегка приподняться, но он все равно видел лишь подрагивающие ресницы и со странной смесью раздражения и любопытства понимал: ему этого мало. Он почувствовал, как порывистые движения бедрами стали все резче, напористее, а хриплое дыхание, вырывающееся из полуоткрытого рта, участилось еще сильнее, прерываясь стонами и легким удовлетворенным шипением, когда язык начал настойчивее и смелее скользить по стволу.
В рот ему выплеснулось семя и случилось то, чего Джастин опасался больше всего: резко отстранившись, он выплюнул остатки спермы на пол, туда же последовала вязкая желчь, вывернутая из пустого желудка.
— Прирожденная шлюха, — Эллингтон пихнул его ногой, брезгливо поморщившись при виде содрогающегося в тошнотворных позывах пленника. — Будешь вылизывать мне пол, скотина.
Тот, едва отдышавшись, поднял полные злости и слез глаза; Эллингтон больше не сжимал в руках кочергу — она лежала на тумбе, но главное: конец веревки валялся на полу, рядом с его ногами. Это был его шанс. Соображал Джастин явно уже с трудом после пережитого шока — да в общем-то, никогда он особой сметливостью и не отличался, но рефлексы офицера вжились в него прочно и основательно, а страх заставил совершить опрометчивый поступок, от которого в данный момент зависела его жизнь. Именно в этот момент он был готов продать душу сатане, только бы достать до лезвия. Ему уже было глубоко наплевать на то, как он выберется из лагеря, если совершит убийство. Он упрямо смотрел в глаза Эллингтона и тщетно пытался утешить себя мыслью, что сейчас выколет их и навсегда сотрет презрительную ухмылку с этого лица.
До дивана было всего несколько дюймов, когда Джастин, наконец решившись, сделал обманный выпад вперед и, как только капитан попытался отразить удар, увернулся и, перекатившись через бок к дивану, вытянул руку; но нашарить под диваном бритву оказалось не так просто, и, пока он отчаянно водил рукой по полу, Эллингтон уже настиг его и ухватил за плечо, разворачивая к себе, одновременно вздергивая вверх. Джастин, вцепившись в ножку дивана, пнул изо всех сил, почувствовав непередаваемое удовольствие от услышанного сдавленного вскрика. К немалому его изумлению, Эллингтон оказался довольно отходчивым и стойким, так как через секунду уже был сверху, оседлав и нанося ему удары по лицу, ключице и голове. Джастин закричал от накатывающей боли и темноты; он не хотел терять сознание, зная, что все еще находится в безоговорочной власти этого чудовища.
— Хватит с тебя? — и, не дождавшись ответа, тот с неожиданной силой оттолкнул пленника.
Джастин тихо вскрикнул и схватился за разбитое лицо, чувствуя, как опухают рассеченные губы, наливаются кровью подбитые глаза и разодранные скулы.
— Ты меня опять разочаровал, Джастин, — горячее дыхание обожгло его у самого уха, и сухие губы прошлись легким невесомым поцелуем по мочке. — Не думаешь ли ты, что сможешь остаться безнаказанным за такую выходку?
«Ты проиграл, Джастин».
Джастин вздрогнул, повернулся на его голос и тут же встретился с ним глазами: они были ярче молодой травы, залитой полуденным солнцем в летний день.
— Что мне с тобой делать? — задумчиво спросил Эллингтон, обнимая его за шею и зарываясь пальцами в спутанные волосы.
— Просто убей меня, и покончим с этим, — выдохнул лейтенант ему в губы; он был так близко, что касался его лица кончиком носа.
