сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 96 страниц)
Где-то со свистом пронеслось еще одно ядро, за ним еще одно и еще... За пять минут земля содрогнулась раз десять, а Джастин совершенно оглох от шума, полностью потерявшись в пространстве. Прицел орудия был настроен на расстояние до одной тысячи ярдов, что позволяло батарее легко обстреливать холм Гвен, где не было никаких укреплений конфедератов. Джастин понимал, что они просто не в состоянии дать отпор противнику, только не с той позиции, в которую их загнали.
Голова пульсировала тупой болью, из ушей медленно сочилась теплая струйка, стекая по подбородку и капая на землю красными маленькими лужицами; Джастин не обращал внимания на тянущую пульсацию в спине, ноги онемели, в глазах стояли мутные пятна кроваво-желтого цвета, но все это нисколько его не волновало. В этот момент он мечтал только об одном: «Кристофер, открой глаза. Посмотри на меня!»
— Ты должен очнуться, Крис! — охрипшим голосом шептал Джастин, хотя сам он себя совсем не слышал и почти не улавливал суть собственных слов. — Ну же, приятель… не бросай меня.
Гейт был бледен, как сама старуха смерть, и Джастин из-за пыли и пепла никак не мог разглядеть, вздымается ли грудь Криса, дышит ли он. Он видел, что тело друга изувечили многочисленные раны, но судя по их тяжести сделал вывод, что его живучего товарища таким не взять.
— Ты что, друг? — шептал Джастин, нависая над солдатом. — Я рядом с тобой, я здесь... Не сейчас. Только не сейчас... не умирай! С тобой и не такое бывало, да?
Горячая, липкая кровь стекала по спине, в ушах стоял невыносимый звон, а ноги отказывались слушаться, когда он, опираясь о дерево, поднялся и, прищурившись, огляделся в поисках своего коня.
Джастин знал, что конь прошел с ним уже много сражений и ни разу не подводил своего хозяина, словно охотничий пес, выполняя все команды. Животное было довольно умно и не из пугливых, хотя на поле боя разразилась настоящая резня. В пылу сражения оставшиеся в живых боевые лошади метались, сбивая с ног людей, земля гудела под ударами их копыт. Откуда-то из леса вырвался темно-рыжий жеребец, и Джастин возликовал, радуясь, что верный товарищ все же жив, так как уже почти потерял на это всякую надежду.
— Гоар! — крикнул Джастин, не слыша собственного голоса, но грохот боя проглотил его слова, и конь промчался мимо. Лейтенант с трудом поднялся и, пригнувшись, кинулся за животным. Через несколько минут удача снова вернулась к нему, так как, поймав наконец своего коня, он миновал солдат и приблизился к своему убежищу.
Джастин тотчас подхватил Кристофера и с трудом затащил того в седло, после чего надежно прикрепил дорожными веревками и стянул поясом его руки вокруг шеи жеребца, чтобы друг не свалился с коня. Животное дергалось и вырывалось от каждого нового взрыва, и Джастин, пыхтя от боли в израненном теле, еле справлялся со своей задачей.
— Скачи, мальчик! Скачи отсюда! — крикнул он, и конь стремительно кинулся к равнине, успешно обогнув поля сражений, и вскоре скрылся за пеленой пыли и разноцветной формы, мелькающей повсюду в очередной жесткой схватке.
Он надеялся, что Крис выживет, что умный Гоар обязательно найдет людей, так как точно знал: животное хорошо помнит дорогу к эскадрону — и те окажут первую помощь его другу; а пока Джастин, силясь устоять на ногах, покачиваясь, вышел из-за дерева и остолбенел в немом ужасе.
Лес пылал. Горел, объятый невероятным огнем, быстро перепрыгивающим с одного дерева на другое. В ярко-голубое безоблачное небо взмывали испуганные лесные птицы, уносясь прочь от творившегося внизу ада.
Огонь лизал яркими языками пламени сухую землю и обугленные стволы, которые под натиском стихии падали одно за другим. Буквально в полуметре от Джастина с грохотом приземлилось одно из таких деревьев, придавив четырех солдат, не успевших вовремя отскочить в сторону. Джастин стоял не шелохнувшись, не в силах даже вздохнуть от окутавшего его шока. Над ним взвивались искры и, срываясь с трепещущих языков пламени, уносились вверх.
Его то и дело задевали сошедшиеся в схватке солдаты, но лейтенант был словно парализован; он пребывал в некоем вакууме, ничего не слыша и почти ничего не понимая, пока один из янки не кинулся на него со спины и не придавил к земле своим немалым весом. Джастин ощутил на шее горячее дыхание. В этот момент что-то почти ощутимо щелкнуло в голове, и он, сдирая в кровь ладони и колени, приподнялся, скидывая с себя противника.
— Гнида! — взревел северянин, выхватывая револьвер и откидывая саблю в сторону.
Джастин медленно, но верно, приходил в себя после пережитого им шока. Способность соображать вернулась к нему, когда очередное пушечное ядро грохнулось за его спиной, заставив испуганно упасть на землю, прикрыв голову руками, — в тот самый момент, когда янки, направляющий на него оружие, нажал на курок, — таким образом избежав участи стать хладным трупом с простреленной головой.
Быстро сориентировавшись, Джастин, ругнувшись сквозь зубы и пригибаясь к земле, бросился в сторону импровизированного укрытия, а точнее, созданной в результате пушечного залпа воронки, где, как он и предполагал, сидели раненые солдаты, прячась от творившегося наверху ужаса. Добежав, спотыкаясь и перепрыгивая через лежащие на земле тела, окутанные огнем, он камнем свалился в яму и отполз как можно дальше от края. В ушах стоял одуряющий звон, накатывала тошнота, раскаленный до предела воздух был горек и не давал вдоволь надышаться. Рана на спине пульсировала с новой, ранее невиданной силой, вынуждая Джастина выть в голос, уже не сдерживая своей адской боли, которую раньше он просто не чувствовал, подгоняемый страхом и адреналином в крови.
— Что прикажете делать, лейтенант? — хрипло спросил молодой рослый парень, прижимающий к груди окровавленную руку. — Каков ваш план?
— Ты что, шутишь, рядовой?! — прочитав по измазанным сажей губам солдата, взревел Джастин. — Нет никакого долбаного плана! Почему вы еще здесь? Был приказ об отступлении к югу. Какого черта, я спрашиваю, вы ослушались, солдат?
— Господин офицер, — невозмутимо ответил тот, гордо вскидывая окровавленную голову, — приказ был отдан не вами, а вашим адъютантом, и некоторые, в том числе и я, решили стоять до конца, дожидаясь ваших дальнейших указаний, сэр.
Джастин хотел было что-то сказать, но резкая боль под лопаткой, в месте тяжелого ранения, отдала в грудь, словно кто-то полоснул острием ножа у самого сердца.
— Сэр, дайте мне осмотреть вашу рану, — отчеканил солдат, приподнимаясь с места. — У меня есть кое-какой опыт…
— Сидеть! — рыкнул Джастин, не слыша рядового, но видя сквозь полуопущенные веки, как тот рвется к нему. — Я не нуждаюсь в помощи.
Солдат сразу сел на место и умолк, опасливо выглядывая из убежища, видимо, услышав что-то, кроме треска древесины, непрекращающихся взрывов и душераздирающих воплей. В это мгновение очередное ядро пронеслось над головами, и бойцы, которые были в яме, тупо уставились наверх, где по краям воронки медленно осыпалась содрогнувшаяся земля, вынуждая их сдвинуться ближе друг к другу.
Языки пламени уже перекинулись на редкие деревья вокруг подлеска, и пепел, словно снег, посыпался сверху на головы солдат.
— Надо убираться отсюда, иначе все сгорим заживо и будем в этой братской могиле гнить до конца времен, — процедил сквозь зубы Джастин, чувствуя приближающийся жар огня.
— Каков ваш приказ, лейтенант? — спросил один из солдат, и Джастин, быстро прочитав по губам вопрос, ответил ровно и спокойно, насколько это было тогда возможно:
— Единственный приказ — выжить, любой ценой.
***
Выскочив из ямы, Джастин сразу же кинулся к равнине, обгоняя дерущихся солдат и прикрывая глаза от жара. Огонь приближался со всех сторон, от деревьев уже остались обугленные головешки, но пламя, не стихая, перекидывалось на людей. Ему было трудно ориентироваться почти вслепую, на ощупь, спотыкаясь и падая, при этом даже не в силах что-либо услышать — словно маленький беспомощный щенок, потерявшийся в незнакомой местности.
Кто-то пронесся мимо Джастина, с силой толкнув и без того плохо держащегося на ногах юношу. Нога зацепилась за какую-то корягу, и он свалился на землю, ударившись виском об камень. Вокруг него разразился настоящий ад, словно сама геенна огненная открыла свою зловонную пасть. Испуганные наступающим пламенем люди бежали к равнине, пробираясь по трупам, наступая на еще живых, но искалеченных солдат, молящих их о помощи, корчившихся в предсмертных конвульсиях на земле, окруженные стеной огня. От сильного удара по голове офицер опешил на несколько секунд и, придя в себя, с ужасом понял, что теперь его подводит еще и зрение, так как в глазах стремительно потемнело. Последним, что он четко смог разглядеть, были перекошенные от страха лица подростков-новобранцев, которые оказались в своем первом бою, причем именно самом кровопролитном из всех, что довелось пройти Джастину за полтора года войны. Теперь молодой лейтенант был беззащитен и беспомощен. Ничего не видя, не слыша, он умирал от дикой, всепоглощающей боли, не в силах даже вздохнуть, поэтому до сознания не сразу дошло, что кто-то трясет его, и Джастин со стоном открыл больные глаза, пытаясь понять, умер ли он. Но нет, он все так же был жив, хотя и находился в преисподней.
— Сэр! — это был тот самый солдат, которого Джастин встретил в воронке меньше четверти часа назад. — Сэр, мы окружены. Проклятые янки загнали первый полк в ущелье, мы отрезаны от равнины огнем! Что прикажете делать, сэр? Ваш приказ?
Пока Джастин пытался уловить смысл слов парня, снова началась бомбежка, в первые же секунды разорвав нескольких человек. В бессильной ярости он заскрипел зубами.
«Мы проиграли. Это наш конец».
Языки пламени все ближе подступали к нему, и Джастин рванулся из последних сил, но не смог сдвинуться с места. Боец сразу кинулся на помощь командиру и, закинув его руку себе на плечо, помог тому встать на ноги. Окруженные стеной огня, они пробирались к равнине, на пути отражая нападение янки, которые нескончаемым потоком прибывали с севера. Джастин в отчаянии кинул взгляд на ущелье, где, по словам рядового, оставалось несколько сотен человек из первого полка, загнанных в ловушку. Их судьба — сгореть заживо в этом аду, но разделить их участь никто не хотел, поэтому уцелевшие солдаты Конфедерации сломя головы неслись на помощь раненым товарищам и уносили ноги к равнине, пытаясь пробиться сквозь стену огня, отрезавшую их от мира. Бой был окончен, и они проиграли его на этот раз бесповоротно, с ужасными потерями. Мало того, что они окончательно потеряли первую роту, за которой сюда пришли, так еще и сами были на волоске от смерти. В огненной западне.
Джастин споткнулся о тело мертвого солдата и чуть не упал, но был подхвачен руками рядового, который всеми силами пытался спасти своего командира. Как только им удалось преодолеть спуск с холма, они застыли в изумлении.
Поля также были охвачены огнем, который перекинулся с леса на разбросанные трупы животных и людей, пожирая их тела, — бежать было некуда. Среди этого кошмара загнанные, оставшиеся в живых солдаты в серых мундирах, сжимая в ослабевших руках сабли и ножи, поднимали с земли винтовки и вырывали из рук покойников револьверы, стояли плотным рядом, а перед ними из огня вышло новое, свежее, только что пригнанное войско Севера. Наглые, ухмыляющиеся лица и гнусные шутки с угрозами с их стороны ничуть не задевали выживших солдат, готовых умереть прямо сейчас, если командир отдаст приказ атаковать. Как бы то ни было, глядя на свирепые и хищные рожи этих разбойников-головорезов, на счету каждого из которых числился не один десяток загубленных жизней, делалось ясно: избавлением от мук и надеждой на легкую смерть тут и не пахнет.
Командир, облокотившись на плечо солдата, пытался найти путь к отступлению, но в голове всплыла жуткая картина пылающего позади них леса и ущелья, где заживо горят их соотечественники, и он понял, что отступать им больше некуда. Они только что выбрались из одной ужасной ловушки и сразу же попали в другую. Теперь им оставалось только умереть в бою, как и подобает настоящим бойцам.
— Держать строй! — холодея от ужаса, скомандовал Джастин, увидев, как далеко в поле приближается пехота северян во главе с офицерским составом. — Стоять на позиции!
Они должны были быть науськаны приказом балансировать на острие ножа, Джастин это понимал; так они противопоставляли их ненависть и собственную силу — все солдаты должны были втягивать в себя эту ненависть из застывшего мгновения. Они даже могли бы позволить себе опуститься, упасть, убежать, но не от опасности, нет — только от собственной ярости, жажды крови противника. Густой чад душной боли смертельным самопоеданием давил на плечи южан и принуждал их к еще более ожесточенной стойкости, в которую они сами не могли поверить. Джастин видел, что они, кажется, при всей их внутренней готовности не сумеют защититься от этого давления иначе, как держаться твёрже и с грубой уверенностью действовать как можно более смело.
Оставшихся рядом с ним было около пятидесяти человек, а войско янки насчитывало в общем более тысячи солдат разных подразделений, но ни один из южан не тронулся с места, хотя все они были молоды и испуганы — слово лейтенанта было для них законом, ослушаться которого они не имели права. Джастин знал, что они обречены и сейчас их всех просто уничтожат — например, загонят обратно в пылающий лес и поджарят до хрустящей корочки. Именно этого он боялся в эти несколько месяцев офицерской службы — подвести всех, не спасти сотни жизней, попасть в засаду и смотреть, как вокруг погибают друзья и обычные ребята, его соотечественники.
Люди в синих мундирах медлили, не нападая, и на минуту воцарилась гробовая тишина, слышны были лишь стоны раненых солдат, потрескивание догорающего леса на холме и тяжелое, хрипловатое дыхание южан, в любую минуту готовых кинуться в новый бой.
Джастин все так же ничего не слышал и плохо видел, словно сквозь плотный туман, будучи сильно контуженным, потому и не понял, почему все стоят, не двигаясь, но тут янки расступились, и вперед вышли три офицера.
Одного из них, главнокомандующего, Джастин сразу узнал: не слишком высокий холеный мужчина был не кем иным, как капитаном Эллингтоном, которого лейтенант уже один раз видел, еще будучи обычным рядовым, и навсегда запомнил эти холодные, бесчувственные глаза. Брезгливо окинув взглядом измученных врагов в серой форме, проницательно подметив произведенный эффект, Эллингтон зло отчеканил громким властным голосом:
— Взять их всех! Давайте, парни, заберем это дерьмо в штаб.
========== Глава 4 ==========
Я свято верил в истину одну:
«Лучше быть дважды мертвым, чем истлеть в плену!»
Я убивал, чтоб жить и снова бить!
Игры мужчин с войною трудно запретить.
(Ария — Бой продолжается)
Джастин недоумевал, почему янки предпочли взять их в плен. От этого сердце обливалось кровью, ведь офицер мечтал о смерти — все равно это лучше, чем быть узником и терпеть пытки, а в том, что они его ждут, он не сомневался. Свой красный мундир с непришитыми эполетами Джастин оставил где-то в ущелье, пытаясь хоть как-то уменьшить жар от огня и невыносимую духоту; высокий ворот формы только мешал ему дышать, а приталенный мундир, с перевязью и карабином, не давал передвигаться достаточно быстро.
Хотя он и знал, что добровольно бросить форму — недопустимо для офицера, но ничего не мог с собой поделать в тот момент. Зато сейчас Джастин ликовал, понимая, что этот поступок спас ему жизнь. Он выглядел как обычный солдат, потрепанный в схватке с противником, и поэтому выяснить, кто из пяти десятков пленников имеет знаки отличия командира, северянам пока не удалось и они наверняка решили, что командный состав мертв. Джастина в лицо знали только южане, и ни один из них ни словом не обмолвился о том, кто у них главный, желая спасти жизнь лейтенанта. Леденящие кровь слухи ходили по Эскадрону о том, что происходит в лагерях у дикарей-янки, какие беспрерывные и ужасные мучения будут ожидать Джастина, если северяне пронюхают о том, кто он такой.
Уже вторые сутки шли измученные остатки южной кавалерии. Палящее солнце выматывало и без того раздавленных солдат, многие из которых, ко всему, еще и несли на себе раненых товарищей, хотя сами были почти не в состоянии передвигать ноги.
