сообщить о нарушении
Текущая страница: 73 (всего у книги 96 страниц)
Он шел быстро - странной, прямой, но уверенной походкой, пока не оказался прямо перед мостом Рочембо, перекрытым, еще со времен войны с индейцами. На противоположном берегу, когда-то находилось крупное индейское поселение, с жителями которого, колонисты активно сражались, очищая тогда еще дикие территории. Широкая мостовая улица была перегорожена высокой, уродливой баррикадой, сооруженной из бревенчатых клеток, заполненных мешками с песком; как брошенные, ребенком на столе, кубики. Эти балки и ящики, лежащие на земле, неподвижные, будто скованные холодом и сном, напоминали о другой войне – жестокой и не менее глупой. Джастин стоял у громадной пологой арки моста, тяжелым изгибом повисшей над водой, свесившись через парапет, глядя на темно-зеленую гладь, которая сверкала на солнце чешуей мелкой ряби, и жадно вдыхал всей грудью теплый, томный, сладковатый запах зацветшей воды, висевший над рекой. Он стоял задумчивый и опьяненный, уже чувствуя, как законы нового бытия, этой иллюзии свободы, заставляют трепетать каждый фибр его тела безумной жаждой движения и слова, того, чего не хватало ему всё это время. Синеватые облака медленно и как-то нехотя проползали на горизонте, вот рванул теплый ветер, донося лоснящиеся брызги до его лица, и он резко отошел от парапета. Джастин чувствовал себя внезапно созревшим: он знал борьбу, знал страдание и видел смерть, но тем глубже, тем кошмарнее показался ему спокойный и выдержанный мир в сравнении с теми ужасами, застывшими в его голове, как слова непроизнесенного проклятия. Вовек не погаснуть вулкану его негодования, в котором клокочут чудовищные видения бессонных ночей.
Этот послевоенный мир был умиротворен, как старая колыбель, пустующая в темной комнате – глухая к словам людей и мокрая, от пролитых слез матерей. Где-то далеко, бескрайний океан просыпался, шевеля свои ласковые волны, окутывая мягким, бархатным туманом, таинственные острова, где яркими точками светились горящие костры аборигенов, которые грели и манили своей, легко постижимой, тайной. Где-то, царила жизнь нетронутая войной, не истлевшая под слоем сомнений и смерти, но тут, вместо лазурных вод океана была лишь зелень реки, а вместо костров загадочных племен - огни города. Джастин, с поразительной ясностью ощутил, что для него нет места не только в этом городе, или штате, а и в целой стране. Ему дико захотелось бежать, в холодные, или, напротив, удушающе жаркие страны, в надежде обрести потерянное время, но все что у него было - нелепый шрам на лице, да запах стоячей воды - таков итог его усилий. Он коротко посмотрел назад, на Красную улицу, а затем, полный бурлящей уверенности, ринулся к баррикадам, преграждающим путь на ту сторону моста. Ему уже очень давно надоело копаться в старых газетах, в поисках заголовков о неуловимом Александре Эллингтоне, исчезнувшем с лица Земли, словно бы, его никогда и не существовало.
Он больше не мог выносить пустые дни без него, извиваясь на кровати в безумной тоске, когда, едва просыпаясь, он видит, как развеиваются ночные объятия, как вместе с ними исчезают грезы, а руки его сжимали призрак… Пустоту. Стена врожденной слепоты рухнула разом, как только он коснулся деревянной балки, подтянувшись и встав на ящик. В траве, на берегу, стрекотали цикады, которые, стремительно взлетая, ударяются о раскинувшиеся ветви ив, а Джастин лез вверх, через завалы камней и досок, быстро, насколько хватало сил и звуки берега угасали, как выдох, на последней черте выплеска, оставляя прелый запах взболтанных речных водорослей. Забыв о всякой осторожности, Джастин, едва не свалился с шестнадцатифутовой высоты на каменную мостовую, чертыхнулся, ловя равновесие на шатающейся, подгнившей доске, но успел ухватиться за выступающую над баррикадой ветку миндаля. Он лез и не думал над тем, что взбрело ему в голову и толкнуло на это странное приключение, он знал только одно: Красная улица, что продолжалась по ту сторону моста, вела в лес и, насколько Калверли помнил по карте, прямиком к соленому озеру Бойбишул, а оттуда, всего в пяти, или семи километрах находился Вайдеронг, куда его тянуло с неубывающим нетерпением. Он мог бы и дальше замыкаться в хитиновый панцирь своей неуверенности и жалости к себе, но желание увидеть, дотронуться до Алекса, убедиться, что он в порядке и хотя бы на минуту ощутить зеленый свет на своей коже, оставленный его глубокими пронзительными глазами, было превыше всякой слабости.
Безумная жажда жизни, жарким огнем прошла в его жилах, и он открыл глаза, такой же могучий, такой же радостный и готовый на все.
Джастин не знал, откуда начинать поиски, ведь, за те восемь месяцев, что он находился в столице, ему так и не удалось приблизиться, хотя бы к одному, пускай даже, самому незначительному следу Алекса. Капитан был наделен недюжинным умом, и угнаться за ним, казалось, почти невозможно, но Джастин не мог заставить себя отказаться от своей навязчивой мечты, ведь с ним была его любовь и вера в окончательное исцеление от нетерпеливой, сжигающей страсти. Былые свежесть и живость чувств давно утратились и, если удастся ему, в этой подводной круговерти остаться живым, хоть полсекунды, использовать запас, хоть на полвдоха – он был бы счастлив и спокоен, жизнь его прошла бы не в том тихом одиночестве замкнутого безумца, а с человеком, с которым он пробудился впервые. Джастин изнывал без родственной души, без единомышленника и без той, сумасшедшей любви, принесшей ему столько радости и боли, зародившейся в нем в разгар кровавой войны и угасшей на ее исходе. За столько лет он так и не научился препарировать свои желания и побуждения по всем, неукоснительным правилам рассудка, а потому, когда ноги его коснулись земли и город остался позади, Джастин смело двинулся вперед, в чащу леса, не зная наверняка, что именно он хочет увидеть на территории бывшего Сектора 67.
*
Он шел по заросшей, но еще проглядывающейся узкой тропе, под ногами похрустывал гладкий мох, на который ложился косой дневной свет, зеленый от скрывающей его листвы. Он шел, и ликующая улыбка появилась на его лице, когда в голове всплыла картина того, как министр снова сидит в кресле, упиваясь виски, и нервно пощелкивает пухлыми пальцами в ожидании, так и не явившегося, Джастина Калверли, но еще большее наслаждение принесло бы ему зрелище разгневанного Криса, захлебывающегося собственной желчью. Джастин, обладая железной логикой вкупе с трезвым сомнением, понимал, что вернется он в город не раньше следующего дня, учитывая, что до озера Бойбишул, по его подсчетам, было около пяти часов ходьбы, а до самого лагеря – примерно восемь, а стрелки на его часах показывали почти шесть вечера. Он пересекал просторные поляны, заросшие цветущим вереском, лиловые ковры сменялись лесными дебрями, то серыми, то зелеными, разных оттенков, в зависимости от цвета листвы, где-то, среди кустов слышался шорох крыльев, хрипло каркали вороны, взлетающие на дубы. Перед его глазами проносились стрекозы, порхали, красуясь разнообразием расцветок, выполняющие божественную пляску в воздухе, бабочки, как естественное выражение чувства жизни, ее поспешный и неуловимый темп. Природа этого леса усмиряет и убаюкивает душу, чтобы потом, ее застала врасплох буйная прелесть реки Дорапон. Вниз по течению находился брод, который не размывали даже самые сильные грозы и Джастин, легкой поступью спустился к нему, оскальзываясь, по илистому склону, иногда, река виляла в угрюмых, скалистых ущельях и ему приходилось взбираться на каменные наросты этих зеленых широт, чтобы не сбиться с пути. Он вспоминал, что в лагере Гейта, после побега из Капитолия, он разговаривал с офицером, который теперь стал его лучшим другом, и другим солдатом, молодым и задорным мальчишкой по имени Бен, который поразил его странной коллекцией из рыбьих косточек в маленьком мешочке, и оба они твердили про соленое озеро. Этот мешочек, до сих пор, был где-то у него, скорее всего в большом подвале, куда Женевьев отправила все их немногочисленные старые вещи, привезенные из Техаса, но Джастин не мог припомнить наверняка, куда он его положил. Уже начало темнеть и Калверли вспомнил, как после своего побега он скитался в этих лесах одиноким свирепым бродягой, прячась в горах, делая огромный круг по крутым утесам, перед тем как попасть к южанам.
Река Дорапон и озеро Бойбишул были его единственными ориентирами в Вашингтонском лесу, хотя, где именно находилось соленое озеро, он не знал, довольствуясь везением и догадками. Через какое-то время устье реки сузилось, и он вышел к соленому озеру, окруженному полусухой травой, которая безжалостно режет кожу и служит пристанищем такого количества москитов, что они черным роем, вылетают из-под ног пробирающегося мимо Джастина, исступленно отбивающегося от насекомых.
Джастин изрядно устал, но ноги несли его вперед по песчано-илистой полосе, а руки упорно сгибали низкие ветки. Вскоре, он перешел невысокий холм, покрытый мелкими острыми камнями, навсегда погубившими его летние ботинки из мягкой желтой кожи, высокие, до колен, со шнуровкой доверху, которые Кристофер, приобрел для него во Франции, на фабрике Луи Мельеса за баснословную сумму. Почти не останавливаясь, он, балансируя на острых камнях, выходит к пологому спуску и замирает, вдыхая свежий запах горных цветов, пораженный внезапно открывшимся видом на нежно затуманенную сумеречной синевой долину.
Он остановился на высоком утесе, где роскошная трава сбилась в причудливые узоры, и неотрывно смотрел на ровные, без единого деревца, просторы, что расстилались в сиянии заходящего солнца, как огромные полотнища сурового холста, словно проказой пораженного черными дырами выжженных участков. Заброшенный замок бывшего гарнизона, в сумерках, казался чудищем, устрашающе взирающим на тусклый мир пустыми глазницами окон – равнодушно, как отчужденный порок своего потерянного владельца. Если хорошо приглядеться, можно увидеть пепельно-серые призраки, снующие взад и вперед и растворяющиеся в клубах тумана из пепла и пыли, среди обвалившихся пролетов. Серые стены в некоторых местах полностью обвалились, своды бойниц разрушились – не было сомнений в том, что замок пережил осаду. При Алексе, эти стены всегда были хорошо укреплены, но становилось понятно, что с его исчезновением, гарнизон быстро пришел в упадок. Капитан был хорошо знаком с архитектурой, если опираться на его слова, когда-то небрежно сказанные в разговоре с Джастином. Эллингтон, с тщательно продуманными, хитроумными средствами разрушения, созданными руками человека, напрягал все силы своего ума и использовал все имеющиеся в его распоряжении материальные ресурсы в целях разрушения, а другие – в целях защиты. Джастин устало ходил среди руин прошлого величия, чувствуя, как нервно подергиваются пальцы на руках, словно бы это место, оплетенное смертью, вновь и вновь меняет свои обличия. Этот замок хранит все нерушимые тайны, которые, годами впитывали в себя сырые стены, воздвигнутые несколько эпох назад. Внутри этих стен Джастин ощущал их угасшее могущество, что подстрекало одних смертных на кровавые завоевания, других, на братоубийственные войны, так, что не было числа погибшим. Замок, разрушенного гарнизона, встает перед ним страшным призраком, скелетом, выпрямившим свой переломанный хребет, что каждым позвонком вопиёт об отмщении - волосы поднимаются дыбом у Джастина от этих чудовищных игр воображения - их можно было бы счесть остроумными, не будь они столь жестоки.
Он ступал осторожно, словно опасаясь потревожить застывшую среди этих руин смерть, разгуливающую где-то поблизости, по пятам следуя за его вернувшимся страхом – Вайдеронг бережно хранил память о тех кошмарных пытках, что постигали его пленников. Ночная темнота обволакивающе поползла по руинам, эти могучие челюсти могли сомкнуться в любой момент и Джастин ощутил волну беспокойства.
Его шаги были едва различимы, а мягкая подошва и стертые каблуки тихо утопали в земле, так что Джастин не мог ошибиться, когда в двадцати футах от него, послышался человеческий шаг незримого преследователя.
Калверли остановился на нижней террасе, которая, когда-то защищала склады и амбары и, вздрогнув от пронзительного звука, посмотрел наверх: по верху стены проходил парапет с бойницами, где переругивались блестящие, черные вороны, гаркающим воплем разнося по округе зловещий оглушительный крик. Он еще раз окинул, это пустынное место беглым взглядом: ни души, ни звука человеческого присутствия – все стихло, кроме этого жуткого крика над головой. Туман не шевелился, казалось, что нечто невообразимо чудовищное, какая-то иная сущность, неземная, дышащая промозглой влажностью, поглотила весь белый свет.
- Кто ты? - Крикнул Джастин голосом звонким, как жужжание стрелы, вонзающей острие в ночное пространство, сквозь карканье буревестных птиц. - Покажись, иначе я убью тебя, сразу же, как только найду! – Он выхватил из кобуры револьвер и взвел курок, не зная, куда навести оружие, но, не решаясь опустить в бездействии руки.
Справа от него виднелся большой зал высотой в два этажа, где, когда-то, собирался весь гарнизон, чтобы получить приказы командующего: отсюда по разрушенной широкой лестнице, состоящей из трех пролетов, каждый из которых шел в своем направлении, каждый день спускался Алекс, чтобы раздать указания своим подчиненным. На этот раз, на втором лестничном пролете появилась иная мужская фигура, шагнувшая к нему из галереи, что сообщалась с залом на уровне второго этажа.
- Здравствуй, лейтенант. – Безмятежно и легко, таинственный незнакомец начал спускаться к настороженному Джастину и, через двенадцать ступеней и несколько томительных секунд, образ его обрел ясность. - Опусти оружие, или так теперь ты встречаешь давних знакомых?
- Нет, Роберт, так я встречаю тех, кто преследует меня месяцами, словно тень. Скажи, почему это я должен встречать тебя радушно? – Голос эхом застыл под каменным взводом зала, голубая дымка, по-прежнему мерцала и искрилась, свет ночных светил пробирался сквозь разрушенные стены, освещая лицо молодого человека, с улыбкой остановившегося напротив Джастина.
- Потому что я тебе не враг, или ты забыл, что я помогал тебе бежать? – насмешливо отозвался Роберт. – Джастин тяжело молчит, прикусив губу и чувствует, только жгучее стеснение в груди, когда северянин негромко продолжает говорить с ним, будто слова, оброненные в темноте, способны усмирить жаркое непонимание Джастина.
Негромкий голос звучит неубедительно, фальшиво, с нотками необоснованного веселья.
- Забавно получается, что ты пришел сюда. Чем это кладбище лучше тех, что в городе? Или тебе просто нравится трепать себе нервы, возвращаясь к прошлому и, заодно, напрягать меня? Вместо того, чтобы сейчас сидеть в баре с девкой на руках я должен гнать лошадь через лес, рискуя, что она переломает себе в сумерках ноги, лишь бы ты не ввязался в какую-нибудь историю.
Его узкие ладони были заключены в плотные черные перчатки, которые он медленно снял, в обычной, заносчиво-насмешливой манере, которую Джастин запомнил в нем лучше всего – его радовал тот факт, что у Роберта хватает благоразумия не подходить слишком близко. Даже его спина, его невозмутимо-прямая спина, раздражала; Джастину казалось, что заурядность этого напыщенного человека сказывается во всем, вплоть до сюртука.
- Разве может тень ехидничать? – С неисчезающим напряжением - следствием внутреннего противоречия – спросил Джастин, не понимая сути прозвучавших слов. - У меня сотни вопросов к тебе, но для начала объяснись: какого черта ты все это время следил за мной?
Было крайне странно видеть лик своего таинственного преследователя после, столь долгих, месяцев томительного неведения, на лице Джастина появилось обычное для него испытующее, озадачивающее выражение. Револьвер скользнул обратно в кобуру, но рука, так и осталась лежать поверх спрятанного оружия, словно застывшая камнем угроза.
- По его приказу. – В руке Роберта что-то сверкнуло, но Джастин, подхваченный его словами, будто покатился по волнам, нырнув в темные бездны, в безмерные пучины своей затрепетавшей надежды, волны теплых мыслей, растекались во все стороны, разбегались, не желая соединяться воедино. Он не сразу понял, что Роберт вложил ему в руку плоский предмет, сказав с абсолютным безразличием:
- Возьми, это от Александра. Когда он узнал, что ты начал курить, то решил, что тебе эта вещь пригодится.
Джастин опустил глаза и увидел портсигар из чистого золота, который, когда-то, Алексу подарил отец. Пальцы сами потянулись к сапфировой кнопке и крышка портсигара, щелкнув, открылась, коротко блеснув в свете низко нависшего над землей месяца.
- Алекс… он в Вашингтоне? – Хрипло вымолвил Джастин, сжимая золото в своей руке, как единственный весомый залог реальности происходящего. - Где он, Роберт?
- Там, где ты его не найдешь. - Ответил тот с невеселым, беззвучным смехом. - Где никто не рискнет искать.
- Ты думаешь, я отступлюсь, едва узнав, что он здесь, где-то рядом, в одном со мной городе? Если так - ты полный идиот. – Не дрогнув, сказал Джастин, снова посмотрев на абстрактного героя его надежд, заключенного в крепкой влажной руке.
