сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 96 страниц)
Новый знакомый привел их в нужную часть и даже показал казармы, разъяснив, что первое время в Эскадроне лучше ориентироваться по картам. И действительно, найти что-либо на такой обширной территории быстрее, чем за тридцать минут, без помощи просто нереально, а за опоздание на строевую можно получить суточный караул. Этот Эскадрон хоть и был самым мощным на всем Юге, но не имел своего названия. Все офицеры предлагали свои мысли и идеи, но никто не хотел никому уступать.
Подобные споры разгорелись и по вопросу о цвете формы и обмундирования, и пока что никто не мог прийти к единогласному решению, поэтому цвет формы на время выбрали серый для солдат — в знак равенства и нейтралитета, и ярко-красный для офицерского состава — знак крови и победы. Громкие названия, как: «Несущие смерть», «Беспощадный ураган» и прочие — были смехотворны, так как кавалерию предполагалось вооружить пистолетами, саблями и охотничьими ножами, а вовсе не винтовками, которые были у продвинутых янки и действительно представляли собой опасность.
Несмотря на горячие дискуссии, Джастину в армии нравилось с каждым днем все больше и больше. Он впервые за свои недолгие семнадцать лет ощутил себя в центре внимания, нужным и уважаемым, в своей среде. Здесь, среди самых обычных парней из самых простых семей, он чувствовал себя на спущенном поводке, давая волю своей истинной стороне, которую приходилось скрывать перед строгими родителями и сплетниками-соседями. Пока ежедневные поезда привозили свежие партии новобранцев, Джастин играл в покер с новыми друзьями, чаще всего на мелкие сбережения, которые были у солдат. Конечно же, он выигрывал почти каждую партию, ведь, зависая в барах каждый вечер с пятнадцати лет, можно многому наловчиться. Джастин умел прекрасно блефовать, знал, что главное в этой игре — держать лицо, не выдать себя ни взглядом, ни жестом, и он мог это делать. Хуже обстояли дела с выпивкой: достать ее можно было только в городе на винном заводе, до которого было шесть часов езды по бездорожью, или получить свою порцию в баре. Пить разрешалось только в среду и субботу, после восьми часов вечера. Поговаривали, что у офицерского состава в штабе есть целые бары со спиртным, но никто из солдат не мог ни подтвердить, ни опровергнуть эту информацию. Поэтому Джастин довольствовался только сигаретами — надо сказать, отменными: южане не скупились для своей армии, а табачных плантаций на их родине было предостаточно, поэтому грузовые поезда приезжали почти каждую неделю на эскадронную станцию, ящиками разгружая военные припасы и сигареты.
На плацу все было в два раза проще, чем во время подготовки волонтеров к службе в регулярной армии: рекруты собирались каждые три дня, принося с собой все оружие, которое им выдавали, — от охотничьих ружей и дуэльных пистолетов до ножей Боуи и сабель. В основном все сводилось к нескольким часам строевой подготовки и езде на лошадях с устрашающим оружием в руках и обязательными угрозами в адрес «чертовых янки». Затем все, включая младших офицеров и рядовых, заваливались в бар Эскадрона, если это выпадало на среду или субботу, где за стаканом виски «южные герои» окончательно «разбивали» северян, захватывали Вашингтон и сажали мистера Линкольна в железную клетку. После того как роты сводились в полки и их командиры избирали полковое начальство — штаб-офицеров и командира полка, — начиналась муштра и насаждение армейской дисциплины, однако за двадцать дней своего пребывания в армии Джастин только и делал, что бездельничал, пил, играл и веселился, как и многие остальные аристократы, находившиеся в армии.
Этот день не должен был отличаться от других: обычная партия в покер, уже далеко не первая за этот вечер, обычные сальные шуточки в адрес друг друга, к пошлости которых Джастин успел привыкнуть, но ровно в девять вечера на полигоне состоялось внештатное собрание всех двенадцати частей, и покой Эскадрона был нарушен. Чаще всего с солдатами напрямую общались четверо: адъютанты, сменяющие друг друга на посту, лейтенант или сержант. На этот раз на полигоне были все двадцать четыре офицера: три полковника, восемь сержантов, четыре капрала, три капитана и шесть майоров — командующие всех частей были собраны в один вечер, в одном месте, а это означало только одно...
— Что тут, мать их, случилось? — пробубнил недовольный Норманн, который только что продул Кристоферу свой дневной чай с лимоном, как и все деньги до этого, и теперь мечтал отыграться.
— Черт их знает... — тихо ответил Джастин, подходя ближе к первым рядам.
Как только солдаты затихли, вперед вышел невысокий статный офицер — генерал.
Высокий воротник красного мундира был идеально выглажен и оплетен желтой тесьмой, которой мундир был расшит спереди и сзади. Все двенадцать маленьких пуговичек были застегнуты, на обшлагах красовалась тесьма и две маленькие застежки. Фетровая шляпа харди черного цвета была украшена перьями. На шляпах все офицеры носили знаки кавалериста, вышитые золотом по черному вельвету. У Джастина и других рядовых имелись латунные копии этих знаков: две скрещенные сабли остриями вверх. На таких шляпах были шнуры по цвету рода войск, а перья только у генералов и капитанов — с одной стороны и латунная кокарда, пришпиленная у всадников справа.
Джастин внимательно осмотрел генерала с ног до головы — перед ним стоял сам Джеффри Дин Морган собственной персоной, и судя по всему это понял не только Джастин: Эскадрон загалдел, приветствуя своего командира, о котором все слышали и почитали, словно живую легенду, сошедшую со страниц газет, но большинство в глаза не видели.
— Джентльмены, — генерал поднял руку, призывая к вниманию, — у меня плохие новости. Сегодня в семь часов вечера наши разведчики доложили, что янки движутся на северо-восток от Ричмонда. Нам совершенно непонятно, почему они резко изменили направление к востоку, хотя еще два дня назад их координаты неизменно вели к городу. Мы предполагаем, что янки стало известно о нашей засаде под Ричмондом и они умышленно сменили курс на Атланту. Завтра в четыре часа двадцать минут утра полковник Дэллос собирает отряд для перехвата противников у границы со штатом Джорджия - наша задача, не дать им добраться до Атланты. Так как основные силы сосредоточены в Вирджинии, нам понадобится более тысячи человек, чтобы удержать второй город.
Послышались выкрики и веселый свист солдат, наконец-то дождавшихся настоящего задания, и гордое: «Мы их порвем, сэр!»
— Третий, четвертый и пятый полк, — через какое-то время сказал офицер. — Завтра утром на боевое построение.
Сотни солдат дружно затянули низкими прокуренными голосами всеми любимую «Дикси»³, перекрикиваясь и веселясь.
Джастин, Норманн и Крис возликовали, дружно хлопнув друг друга по ладоням.
— На этот раз драка будет заправская, парни. Драка что надо! — крикнул долговязый Норманн таким тоном, словно собирался этим сражением собственноручно положить на лопатки всех янки, которые попадутся ему на глаза.
— Ну, я не думаю, что они будут драться как черти, когда дойдет до дела, — ухмыляясь, ответил Кристофер. — Начнут улепетывать так, будто за спиной у них настоящее пекло.
Джастин слушал друзей с улыбкой, внутри чувствуя, как закипает в нем сила, желание проверить себя; как художнику необходима краска для творения — так и ему необходимо было увидеть кровь и опасность, чтобы полностью довершить свою картину, застывшую в голове с начала войны. Но что-то неумолимо заставляло его душевную безмятежность зашататься и пустить глубокие корни сомнения: он с давних пор страшился несправедливости своих суждений, но убеждал себя, что, кого ни возьми, все в душе тревожатся и трусят. Оглянувшись на своих однополчан, которые исправно улюлюкали и ликовали, поливая северян грязью и отсылая невидимым врагам неприличные жесты, он мысленно сказал себе, что не создан быть воином, и всерьез подумал над различием между собой и теми людьми, которые, как злые духи, жаждущие мщения, прыгали вокруг него. Кристофер довольно зубоскалил, а Норманн распевал с остальными «Дикси». Джастина постепенно захлестывала неуверенность.
Завтра третий полк отправляется на свое первое задание, и они наконец-то попадут на настоящее поле битвы. Завтра они покажут этим янки, на что способен Юг.
² Мексиканская война — Американо-мексиканская война между США и Мексикой за северные мексиканские штаты, в которой американцы выступали в качестве агрессоров (1846—1848 гг);
³ Dixie's Land — «Страна Дикси»; как ни странно, любимая песня южан «Страна Дикси» была создана на Севере: композитор Дэниел Декатур Эммет написал ее в 1859 году для музыкального театра в Нью-Йорке. «Дикси» стала неофициальным гимном Юга и Конфедерации.
========== Глава 2 ==========
Come on,
Why you scared?
You'll never change what's been and gone
'Cause all of the stars,
Have faded away
Just try not to worry,
You'll see them some day,
Take what you need,
And be on your way and
Stop crying your heart out.
(Oasis — Stop Crying Your Heart Out)
Ноябрь 1862 года
Прошло полтора года с начала этой ужасной войны. Джастину стало казаться, что это никогда не кончится. Теперь он с каждым днем все больше и больше убеждался в том, каким идиотом был, когда рвался в бой, словно ненормальный. Какими дураками были все они, считая, что ножами и копьями смогут пробить себе победу в этой войне. То было время больших иллюзий, и мало кто по обе стороны от линии фронта задумывался над тем, как далеко можно «уехать» на голом энтузиазме. Сейчас стало совершенно ясно, всем без исключения, что Конфедерация проигрывает. В первые месяцы Югу с легкостью удавалось отбить две осады Ричмонда в июле и июне, устроить обвал северной пехоте под Атлантой и погнать армию противника до самого Вашингтона — в сентябре.
В газетах наперебой красовались яркие патриотические заголовки, которые давали понять взволнованному населению, что их Великая Армия все еще имеет превосходство над Севером. Люди, само собой, верили громким заявлениям, и никого не интересовало, что на Юге катастрофически мало литейных заводов, а на стороне янки — тысячи эмигрантов, готовых за лишний доллар пойти работать под их знамена. У них было все, чего не доставало Югу: шахты, рудники, фабрики и заводы, которые могли бы снабжать армию и флот всем необходимым во время войны, учитывая, что Южный флот пять месяцев назад был полностью разбит и янки спокойно заблокировали все порты и гавани, отрезав южан от цивилизации. Все так же набирались волонтеры, но теперь уже сроком не на полгода, а на три: к тому времени стало ясно, что за несколько месяцев война вряд ли закончится, особенно учитывая сложившуюся ситуацию. В апреле 1862 года был введен закон о всеобщей воинской обязанности, принятый Конгрессом Юга. На южном фронте конфедераты терпели невероятные потери, и десятки тысяч солдат еженедельно уезжали к месту самых тяжелых сражений.
Однако Джастин продолжал служить в Эскадроне. Он осознавал, что происходило, и тяжелый ком отчаянья сдавливал его горло. Иногда он вообще ничего больше не мог видеть, кроме черного цвета букв, мелькающих в газетах, которые с ужасным равнодушием вбивали в мозг одну чудовищность за другой. Но потом у Джастина возникало такое чувство, как будто голод, к которому он, как ему казалось, уже привык, начал разрывать стенки желудка. Словно бы в нем хранится взрывчатка, которая только и ждала зажигательной и освобождающей искры и разъедала его изнутри. Терзаемый, в дрожащем волнении, он ощущает, что ненависть шипит в его душе, как шипит вода на горячей плите. Все они были почти сломленными, подавленными, разбитыми мощью врага — они, опозоренные, растерянные, измученные, но до сих пор решительные. Южане защищали свои земли с той же силой и упорством, но уже не по причине чистейшего патриотизма, а лишь потому, что это было безвозвратным; все больше они становились беспомощной жертвой натиска жадной массы северного недруга.
В августе этого года за проявленную храбрость, отвагу и умение сохранять хладнокровие в любой ситуации он получил первое воинское звание старшего лейтенанта. Солдатам нравился Джастин, хотя многие и завидовали его быстрому взлету, но офицеры избирались самими волонтерами, так как, кроме некоторых ветеранов Мексиканской войны, никто во всем графстве не обладал ни малейшим военным опытом. А Джастин за полгода службы успел расположить к себе абсолютно всех солдат; среди них он славился как дружелюбный весельчак и задира.
Среди офицерского состава солдат Джастин Калверли стал известен после неудачной осады Вашингтона, закончившейся отступлением конфедератов. Тогда же был застрелен командующий третьей частью полковник Джек Дэллос, под началом которого выступал Калверли. Он проявил себя как настоящий храбрец: умело перехватил противника на себя, давая возможность пехоте пробить блокаду к северу от города, после чего без особых потерь увел третью и четвертую кавалерийские части — а это почти тысяча солдат — к западу от Вашингтона, обратно к железнодорожной станции Манассас, куда отступали южане. По прибытии в Эскадрон спасенные благодаря Джастину солдаты кинулись голосовать за нового героя, и через день того вызвали в штаб, где присвоили звание старшего лейтенанта. Уже спустя две недели после его назначения на новую должность под командованием Калверли были совершены глубокие рейды по тылам и коммуникациям противника. Он был лучшим наездником графства, а его хладнокровие и выдержка могли обеспечить некое подобие порядка в рядах Эскадрона, в котором к тому моменту разразилось настоящее поголовное безумие среди солдат, вызванное ужасными потерями на всех фронтах. Остальные офицеры довольно быстро прониклись уважением к Джастину, хотя восемнадцатилетний парень и был самым юным из всех командиров.
Джастин перевелся в главный штаб и занял бывшую комнату Дэллоса, хотя за две недели так и не удосужился полностью переехать на новое место, так как покидать казармы ему не хотелось. Почему-то сменить мало дисциплинированные казармы на надменно пустующие офицерские комнаты ему было очень непросто: огромные сырые и холодные казармы приходились ему по душе, словно невидимой ниточкой соединяя его с друзьями. Джастин с каждым днем чувствовал, возвращаясь туда, что эта нить слабеет и блекнет, ведь теперь солдаты смотрели не на него, своего товарища и друга, с которым воевали плечо к плечу почти целый год, а на его начищенные до блеска эполеты, ясно дающие понять, где и чье место. Эта тонкая возникшая между ними связь бесследно исчезала, оставляя его в полном одиночестве и немой тишине, так резко выбившей его из привычной колеи гула и веселья, крепких слов, пошлых шуток и хриплых прокуренных голосов разгильдяев — малых в желто-сером обмундировании.
Не сказать, что Джастин был не рад получить повышение от обычного рядового сразу до старшего лейтенанта, просто каждое утро, стоило открыть глаза, на него накатывала жуткая усталость и невероятная тоска. Теперь Джастин жил со всеми удобствами, командовал отличными ребятами, с которыми еще несколько недель назад играл в карты, хорошо справлялся с самыми сложными заданиями — все бы ничего, но он снова начал пить. И пил Джастин слишком много, по-черному, не просыхая ни на день. В штаб-гостиной офицерского дома, где он теперь жил с другими командирами, был огромный бар с самыми разнообразными спиртными напитками.
Кроме Джастина, к бутылке не прикладывался ни один офицер штаба, желая сохранять бдительность и трезвую целостность ума. Раньше, до того как Юг начал проигрывать, они дружно выпивали за любую, пусть и мелкую, победу. Сейчас же бар открывался изредка, только чтобы отметить чей-то день рожденья, и то если праздник не выпадал на очередное сражение, которых в последние пять месяцев было слишком много. Победы давались Югу все трудней и трудней, и с каждым днем Джастин все больше пил. Ему было чертовски плохо, и алкоголь, который раньше действовал словно бальзам на душу, теперь приносил только горький привкус и разочарование. Парень знал, что в таком состоянии вести армию в бой он не может, но страх перед свалившейся на него ответственностью бил под дых, вышибая весь воздух из легких — Джастин задыхался от липкого ужаса. Ему было страшно, и каждый день, подходя к военно-почтовой станции, он с болью смотрел, как пересылают в города списки убитых и раненых — это были тысячи, десятки тысяч людей. И снова он поднимался к себе в кабинет, садился в мягкое кресло и начинал пить, пытаясь представить, что будет, если он вдруг где-то просчитается и в газетах появятся новые списки, куда будут вписаны имена его друзей, которые идут за ним в новый бой, доверяя ему свои жизни. Джастину не страшно было умереть, такая участь его ничуть не страшила.
