Текст книги "Две войны (СИ)"

Автор книги: dorolis

сообщить о нарушении

Текущая страница: 65 (всего у книги 96 страниц)

Путь продолжился, через переулок Ланникорфолг и одноименной улочке, не особо отличающейся от зеленеющих позади улиц и если бы Джастин не прочитал табличку с названием, то вряд ли, он нашел бы, более пяти различий с предыдущим кварталом, а будь он один – непременно решил бы, что ходит кругами. Пройдя, еще немного по тихой, почти безлюдной дороге, Калверли рассмотрел, что особняки ланникорфолгской улицы утопают в зелени огромного парка, среди густых деревьев, кроны которых, даже в такой солнечный день, как этот, накрывали своей зеленой ладонью веранды и сады, принося какое-то успокоение в это пестрое место. И, наконец-то, лакей остановился у одного из домов – это было великолепное каменное здание, занимающее огромную территорию, главным фасадом, выходящее в парк, а с другой стороны, то есть, со стороны двора, находились флигели, составляющие овал, а за ними, виднелись хозяйственные пристройки. Приметным становилось благосостояние, порядок и вкус владельца и, к великому удивлению Джастина, - он находил знакомые линии в этом особняке, родные основы, узнавая соседский дом в Техасе, где с самого детства жил и воспитывался Крис, решивший, сейчас, воспроизвести семейные чертоги на чужой земле. Лакей не повел его через парадный вход, обрамленный черными, коваными воротами в стиле раннего ренессанса, а отворил перед Джастином, почти неприметную, калитку, затерянную среди кустарников и карликовых ветвистых сосен. Калверли еще раз взглянул на кузнечную композицию в стиле эпохи Возрождения - строго уравновешенные узоры разбегались от центра ворот, завивались в спирали и выглядели почти устрашающе и он рад был пройти мимо этих ворот. Они пересекли широкий двор и вошли в сад - прохладный, дремучий, откуда не видно голубого неба - только зелень и тень. По прямой, широкой аллее они дошли до круглой площадки, где находился симпатичный, летний, деревянный домик, составляющий живописный контраст с окружающими его ивами и небольшим прудом. Лакей свернул на узкую тропинку, затерянную среди фруктовых деревьев, выводящую к преогромной оранжерее. Дом Кристофера, глядящий белым фасадом из-за зеленой кущи деревьев огромного сада, словно бы, принадлежал отъявленному любителю природы и ценителю прекрасного и возвышенного, соединяя в себе глубокие познания и высокий вкус хозяина. Сад, с вековыми дубами, кленами и ясенями, величественно ласкал зрение, но сам дом, куда лакей завел Джастина, вызвал у него непонятную смесь восторга и неприятия. Остановившись на полукруглом, наружном крыльце, ведущем к деревянной террасе, а оттуда, в холл, Джастин рассматривал прекрасные и изысканные, мраморные фигуры у входа, приветливо простирающие руки с зажатыми в них канделябрами, сейчас, в разгар дня, не зажженными. Дом был прекрасен и Джастин это признавал, но этому грандиозному строению никогда не воссоздать атмосферы быта и общей, спокойной гармонии, которая царила в довоенное время на Юге: много пафоса в оживших красках пестрых волн, заливающих просторные коридоры и широкую парадную лестницу, ведущую на второй этаж. Помпезное, королевское убранство дома, не давало Джастину сдвинуться с места. Холл, с колоннами, с куполом над большой залой, расписанной античными фресками и, до блеска, натертым паркетом, с причудливым орнаментом, притягивал его взгляд и он, неосознанно, крутился на месте, погруженный в дерзкие всполохи памяти о своем разрушенном поместье в Техасе, которое, когда-то, так же завораживало любого вошедшего, как и это место. Но, все же, размах, с которым был выполнен интерьер нового дома Гейта, не шел ни в какое сравнение с тем, что осталось в прожитых годах, застывших в голове Калверли. Лакей тихо кашлянул и Джастин, беспрекословно последовал за ним, наслаждаясь общим, спокойным впечатлением, тихим и цельным. От всех предметов и комнат этого большого, серьезного и массивного дома, от картин, портретов и стен, и от сада, зеленеющего за высокими окнами - веет какой-то особенной, сосредоточенной думой, тихим и ласковым мотивом. Если бы Джастин не знал, чей это дом, то, он бы почувствовал, как ему неумолимо хочется работать и мечтать, читать длинные книги, грезить о далекой дороге, вспоминать о прошедших днях и любить одного человека, живущего с ним под одной крышей. Но не было в этих стенах знакомой атмосферы тех капитанских покоев, в гарнизоне Эллингтона, того, бешеного накала страстей и той, пылающей любви, вместе с которой канули в горестную пучину и все остальные чувства, кроме усталости и раздражения. Каждый дом и каждое жилье имеет свой определенный, почти человеческий характер; в каждом думаешь, живешь и чувствуешь по-разному и здесь, Джастин смог бы забыться, привыкнуть к многочисленным коридорам и просторным светлым комнатам, через которые вел его слуга, если бы это место принадлежало кому-нибудь другому. В доме Гейта все чудится - жизнерадостной веселой улыбкой, беспечного времени и прихотливых идей; коридоры, полны дивных, английских и французских гравюр, хороших старых копий с семейных портретов, в позолоченных рамах. И на каждом шагу, в каждой комнате, кажется, будто присутствие незримого хозяина отягощает Калверли и не дает вздохнуть полной грудью: сердце медленно било в грудь, а воздух был густым, пряным и кружащим голову. Лакей привел его на второй этаж где, среди десятка комнат, он открыл одну единственную дверь, дважды повернув ключ в замочной скважине, после чего приглашающее указал Джастину на небольшую дверцу внутри помещения, с каким-то молчаливым таинством сделав несколько шагов назад. Зайдя внутрь, Джастин рассеяно оглядел огромную комнату в серо-изумрудных тонах, с прелестными фресками в виде барельефов, а несколько панорамных окон, занавешенных легкими шторами, открывали перед взором дивные окрестности с далеким видом на центр Вашингтона. В комнате было много зелени, разнообразных цветов, но, особенно впечатляюще, выглядели большие, широкие, темно-зеленые листья вьющейся по стенам и потолку лианы. Калверли, едва успевает повернуться, как дверь за его спиной захлопывается и он, даже, не пытается кинуться к ней и предпринять попытку открыть ее, услышав, как лакей повернул ключ, оставив Калверли дожидаться Гейта. Джастин зло шипит какое-то ругательство, но, от безделья, сходить с ума он не намерен, а потому, вновь оглядывается, ища, чем бы себя занять. Комната выполнена все в том же стиле – рококо, с элементами китайских мотивов, таких, как фарфоровые, китайские вазы, стоящие на полу, к которым, Джастин неосознанно дотронулся, удивленно осматриваясь и думая, что эти покои напоминают лакированную изящную шкатулку, в которой его закрыли как ценный сувенир. Он, медленно идет вдоль окон с высокими карнизами из гладкой меди, оглядывает зеленую, напольную лампу, у стены - французский, резной шкаф, второй половины прошлого века, приближается к широкой кровати с балдахином и великолепным стеганым, расшитым атласом, изголовьем, а рядом, находится подзеркальный столик, отражающий на своей, гладкой поверхности ансамбль, из тысячи отблесков. Дойдя до неприметной дверцы за изголовьем, Джастин обнаружил купальную комнату, с вычурной, фарфоровой ванной на золоченых ножках и золочеными же кранами. Он немного удивился тому, что в доме Криса был водопровод, ведь, пока они жили на Юге, такие блага цивилизации не были им доступны, да и не были они необходимыми, ни к чему были подобные траты, при наличии бесплатного, рабского труда. Джастин даже никогда не задумывался, откуда бралась вода в его доме и в его ванной. Дверь распахнулась и слуги, обогнув, застывшего на пороге Джастина, вылили горячую воду из принесенных ведер в ванну, а лакей, открутив кран, разбавил кипяток холодной водой и, бросив снисходительный взгляд на Джастина, удалился. Джастин, с наслаждением, погрузился в горячую воду. Вернувшись в спальню, Джастин садится на высокую кровать и голова его, словно под тяжестью, падает на подушку и он понимает, что вымотан слишком сильно, а потому, сон - единственная достойная награда для него этим днем. Джастин знает, что в этом месте ему ничего не угрожает. * - Мы можем все обговорить и завтра, если ты настолько устал. – Сказал Крис, когда Джастин заворочался в постели и открыл глаза, обнаружив его сидящим в кресле напротив. - С твоей стороны, было весьма великодушно запереть меня тут, но мне кажется, что теперь, я еще более разбит, чем прежде. – Ответил ему Джастин, растирая зигзаговидные отметины от подушки на своей щеке. Его мучили тяжелая головная боль, голод и жажда, а, судя по опустившимся за окнами сумеркам, он провел взаперти довольно продолжительное время. - Ты давно здесь? Джастин приподнимается и выглядывает в хмурое окно, глядя на меланхоличную и золотистую ленту заката и мир теряет все свои красочные и вульгарные тона; над Флюке-Брайн грей сгустились туманы и укоренились дома, длинная дорога, словно красно-черная лента, вела к чудовищному городу на который, опускалась медленная, бесконечная ночь. - Относительно. – Бросил Гейт, не сдвинувшись с места, но переменившись в лице, сразу же ослепив Джастина широкой, довольно улыбкой, которая, в действительности, была чрезмерно тернистой для его подлой натуры. - Ты проспал десять часов, но мое предложение в силе. - Какое? - Губы Калверли, сами собой, складываются в рефлекторный вопрос. - Заняться делами. Ты же не хочешь тянуть с этим? - Нет. – Помотал головой Калверли, чувствуя, что больше невозможно погрузиться в эту индивидуальную атмосферу сомнения, в туман физических угрызений, при одной мысли о которых, уже возникает печаль. - Но прежде, я должен написать в Техас, чтобы успокоить родных. Они, уже несколько дней, ничего не слышали обо мне. – Медленно добавил он, не до конца уверенный, что вправе сделать это, находясь на попечительстве у Гейта, но постоянное ощущение неисполненных обязательств угнетало его, даже во сне. - Тогда бери бумагу, она в письменном столе. – Кивнув на указанный предмет, сказал Крис, вполне мирно, но Джастин, видел краем глаза, что тот, с легкой тенью напряжения, наблюдает за тем, как он достает бумагу из столешницы и подвигает к себе чернила, заправляя ими ручку. - Пиши что угодно, но поживее, если мы хотим успеть. - Куда нам спешить? – Тщательно обдумывая строки письма, спрашивает Джастин, не отрывая глаз от чистого листа перед собой. - Сегодня, мы ужинаем в клубе, там новое шоу. – Словно между строк, говорит Крис и голос его звучит подозрительно весело. - Славное место, чтобы отдохнуть после тяжелого дня. Ты не прочь расслабиться, Джей? - Еще сильнее расслаблюсь и впаду в кому. Мне обязательно идти туда? – Огрызается тот, слыша этот, неумолчный рокот в голосе полковника, который, так часто принимал за беззаботный лепет бриза и холодные волны пронзают его душу, оставляют в ней незаживающие язвы, а соленый поток недоверия, оживляет память о мучительном начале их размолвки, когда впервые, Джастин познал такую боль от предательства. - Да. – Другого ответа, Джастин и не мог ожидать, а Криса, похоже, неуверенность собеседника нисколько не смутила и он продолжил: - Там и подпишем договор, а по дороге я введу тебя в курс дела. - Так просто? Я думал, мне придется душу отдать в залог, а договор кровью подписать. – Сардонически изрек Калверли, отложив перо, так и не начав письма. - Можешь и так, я не против. Но, твою кровь я и так смогу пролить и душу забрать, тоже, не составит особого труда. Так что, не зарекайся. – Ухмыльнулся Гейт и оба, мгновенно почувствовали, как в комнате ожили и буйствуют враждебные стихии, когда в ужасе расширяются серо-зеленые глаза, сжимаются кулаки и яростно трепещут ноздри; слова, произносимые тонкими губами и острым, словно у гадюки, языком, окропляют злостью и старым приевшимся страхом мысли Джастина, когда тот, тихо шипит в ответ: - Кровь отравлена, а душа гнила. Тебе сойдет, в самый раз. Бери и наслаждайся. - Ты всегда был склонен к драматизму, а я не замечал этого, или Вайдеронг на тебя так повлиял? – резкий выпад Криса, который подскочил на ноги, словно на невидимых пружинах, заставил Джастина отшатнуться от стола. Печать ужасных воспоминаний обнажила исчерканную, истлевшую страницу, того отрывка жизни, в котором он, когда-то, затерялся и выбрался с трудом, криком и болью, которым нет объяснения - напоминание о тех днях, стало ударом невыносимой тяжести. Джастин, неосознанно, схватился за сердце, чувствуя его неравномерный ритм и, больше всего на свете, боясь закрыть глаза и не открыть их вновь, под гнетом своего, изуродованного, больного механизма, пульсирующего в груди. Он перевел дыхание. Обида была так сильна, что он счел это оскорбительное напоминание - неоспоримым доказательством той жестокости, проявляющейся в Кристофере с малолетства, а с возрастом, лишь усиливающейся, ранее, совершенно не заметной и скрываемой, этим, умелым чудищем, за семью замками. - Да, признаюсь, я многому там научился. Например, тому, что друзья – легко могут обернуться врагами, а враг и предатель – в один миг спасет жизнь и продлит ее. – Сумел сказать Калверли, слепо глядя сквозь Гейта, покинув пределы разума и вернувшись, на короткий миг, в тот маленький ад, созерцая собственное тело на холодном полу казармы и наблюдая, как из глаз этого отощавшего червя, струятся кровавые слезы. Он - умирающая жертва любви и отчаянной борьбы за жизнь, с тысячью демонов, обступивших его со всех сторон. И среди всех тварей этой, мрачной ямы, выступает вперед светлый лик, протягивающий руку, так же легко спасший его от смерти, как и избавивший от пустой жизни. Тот, благодаря кому, Джастин выжил, питаясь одной ненавистью, ради кого одолел страх, отчаянье и принял нового себя - обновленного, взлетевшего - как птица-феникс, воспрянувшая из пепла спаленной на войне плоти. Свободный, едва выпорхнувший из клетки и снова угодивший за прутья - вновь порабощенный, но не сломленный, ведь Алекс, сумевший, поначалу, сковать его волю, разбил ее на мелкие осколки и собрал, по своему усмотрению, создав обновленное существо - сильное, крепкое и смелое, закаленное в крови и ярости, испытанное в любви и свободе. Джастин знал, что Гейту не победить его, ведь то, был самый важный урок в его жизни и, он намеревался найти своего учителя, в кратчайшие сроки - будет Крис удерживать его взаперти, или нет. - Рад сообщить, что твой любимый Вайдеронг уничтожен – сгорел в шестьдесят четвертом, как и гарнизон Эллингтона. Пора тебе распрощаться с призраком этого места – там, лишь выжженный пустырь. – Сказал Крис и слова его, бьют по голове, как раскалённым молотом по наковальне; его тяжелый взгляд - легкое подобие улыбки, а духовная пустота сквозит сквозь повисшую тишину и Джастин знает, что в обилии этих, частных деталей, есть поразительная достоверность. - А где капитан? - В каком-то отрешенном изумлении, заговорил Джастин. - Александр Росс Эллингтон сбежал. Твой, многоликий любовник, оказался предателем и мятежником и вряд ли, он еще жив. – Оживленно ответил Гейт, и Джастин испустил тяжелый вздох, точно смертник перед казнью, которому дали случайную отсрочку, а тот, не веря своему счастью, ощупывает оставшуюся на плечах голову и, даже, следующая фраза, не в силах избавить его от теплой волны, затопившей его радостью: - Хотя, за достоверность не ручаюсь, я ничего о нем не слышал, с тех пор, как он сбежал из Капитолия, но его, до сих пор, ищут по всей Америке. Я мечтаю, чтобы его нашли живым. Не смогу спать спокойно, пока не увижу, как его расстреляют. - Ублюдок, ты не дождешься этого дня. – Джастин подступает ближе и, не в силах удерживать свой гнев, слышит, как вырывается рык из недр его злости, словно исторгнутый раскаянием в каких-то неведомых грехах, глухой и неумолчный рев: опасный и яростный. - Никто из вас, мерзких предателей, не достоин, даже, его волоска, так и знай. И я не устану повторять это, вновь и вновь. Никогда не будет по-твоему. - Мне плевать на фантом капитана-янки. Если он жив, то ненадолго, а мертвец не всегда достоит похвалы. Эллингтон, не сможет скрываться вечно, он - просто человек и ничего больше. – Отрезал Крис, глумливо улыбнувшись Джастину и положив руку ему на плечо, но, вопреки собственным ожиданиям, Джастин не сбросил ее, не почувствовав угрозы в этом жесте, даже, едва заметив ритмичный гул крови в голове, занятый лишь мыслями о том, что случилось с Алексом, на самом деле. - Ты называешь меня предателем, но кто же тогда он? - ухмыльнувшись, с небольшой долей раздражения, спрашивает Крис, заметив секундное замешательство на хмуром лице Джастина. - Знаешь, я иногда забываю с кем имею дело: то ли с другом, вонзившим мне нож в спину, то ли с северным выродком, забывшим свое место. – Промолвил он, подавив крик проклятья. - Молись, Кристофер, чтобы, в один прекрасный день, у меня не оказался в руках нож, иначе, я не сдержусь и перережу тебе горло. Я хочу уйти, немедленно. Джастин развернулся и на миг замешкался, зная, что дверь все еще закрыта и слова Криса, резко подтвердили это: - Никуда ты не пойдешь. Ты будешь, какое-то время, жить под моей крышей, Джастин. – Крис настойчиво развернул его к себе и Джастин повиновался. Его тело, как высокочувствительная машина, обладающая способностью мгновенно узнавать полученные впечатления и осознавать всю серьезность ситуации, среагировало мгновенно и Калверли, прирос к полу, окаменел от неожиданных, острых слов Криса: - Так что, имей в виду, если я отдам приказ уморить тебя голодом - так и будет, если я прикажу продать маленькую Хлою и наивную Меган в работный дом - так и случится, если моя рука дрогнет над стаканом твоей матери – ни один врач не избавит ее от медленной смерти.