Текст книги "Две войны (СИ)"

Автор книги: dorolis

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 96 страниц)

Джастин ворвался в холл, где разразилась не шуточная драма. Алекс, ни в коей мере, не пытался умерить свою горячность; все его мастерство светского маневрирования, отточенное за многие годы, проведенные в обществе этих гиен, не могло сгладить его ярости. Ему, так и не удалось одурманить себя алкоголем, дикий смех отдавался в каждом углу зала, резкий и злобный, похожий на горячечный бред и Калверли почувствовал, что нервы Алекса со скрипом встали, как старые заезженные шестеренки, - он сломался. Джастин понял, куда направлялся капитан, но у выхода стояли двое солдат, еще несколько появились за спиной Алана, когда тот перегородил сыну дорогу к выходу. - Остановись, иначе мне придется принять меры! – Заявил генерал, когда Алекс презрительно вскинул брови, словно бы не осознавая, почему ему вдруг мешают пройти. - Ты никуда не выйдешь отсюда. - Мне все это осточертело, господин генерал. – Алекс говорил слишком громко, порывисто, как муссонный ветер, язык нетрезво заплетался, хотя на ногах мужчина держался твердо, в отличие от Джастина, который, застыв в арочном проеме, просто оторопел, слушая его. - Я так и не получил ответа, почему меня вытащили из гарнизона, а мой кабинет сейчас перерывают ваши псы? Я разве давал свое разрешение на обыск имущества или я уже не офицер, и спрашивать меня не надо? – брови Алекса насуплены, губы напряженно поджаты, однако держался он почти безупречно, для человека, оказавшегося запертым на сорок замков. - Что вы пытаетесь нарыть на меня? - Приказ Президента Линкольна и ты не смеешь перечить ему. Отец вызывал у него всегда такую ненависть и досаду, что он не сдерживал себя в выражениях, даже независимо оттого, что это было необходимостью продиктованной субординацией. Он ненавидел его просто так, инстинктивно, по привычке, потому что всегда боялся его, потому что в этом невозмутимом и справедливом человеке он чуял подавляющую силу, перед которой бессильна была вся мощь его коварства, а Александр Эллингтон не терпел подавления своего непоколебимого «я», как ненавидел и себя самого. - Я и не собираюсь – все равно не смогу, раз уж меня взяли под конвой. – Демонстративно приблизившись к столу с напитками и закусками, пожав плечами, сказал Эллингтон младший, взяв бокал с вином; нервные пальцы прошлись по спинке рядом стоящего стула, напряженно сжали гладкое дерево, когда он сделал несколько глотков. - Черт с вами, твари. Только знайте, генерал Эллингтон – вы ничего там не найдете. Людей, вокруг спорящих офицеров, все прибавлялось: они выползали из комнат для отдыха, как полуслепые крысы из нор, чтобы поглядеть на замысловатое представление, которое обещалось, оказаться повеселее банальной, будничной беседы. Дамы, тихо переговариваясь, толпились у стен, не решаясь подойти ближе к разъяренным мужчинам, деловито наблюдая, издалека за столкновением двух блестящих офицеров, а остальные, уже предприняли несколько, мало-весомых, попыток остановить словесную дуэль отца и сына, однако ни один из них не был услышан, и вскоре попытки угасли, уступив место истасканному любопытству. Джастин стоял в стороне, как и положено подчиненным; нелепица и беспорядок в его голове не давали сдвинуться с места, даже, при всем его желании кинуться, сейчас к Алексу. Ему было отлично видно сияние эполет, блеск алмазных и жемчужных ожерелий, золотые искорки на мундирном шитье северян и весь этот блеск ослеплял его, бесил. Алекс, не переставая пить, вызывающе смотрел на своих соотечественников, и в своем простом штатском костюме, он выглядел, чуть ли не беззащитно, по сравнению с обвешанными кусками металла людьми, чья храбрость, вдруг, где-то затерялась, при столкновении с зелеными глазами. Рука его, опирающаяся на спинку стула, конвульсивно дрожала, и от этого дрожал стул. Его вытянувшаяся шея напряглась и одеревенела от ужасного волнения, блуждающие глаза метали пламя и молнии в людей, столпившихся рядом; на нем, уже начинало сказываться сильное опьянение, и Джастин понял, что в игровой комнате тот, как следует, надрался, а вдогонку к этому, снова пил и это заставило его тихо застонать от досады. Люди называли его циником, но они заблуждались. Чтобы быть циником, надо уметь ненавидеть - ненавидеть страстно и неистово, а у Алекса, этих чувств совсем не осталось. Слишком сильную власть над человеческим духом обретала ненависть, чтобы так расточительно исчерпывать себя на этих безродных скотов, фальшиво отблескивающих жадным желанием нового боя. - Александр, это секретные документы государственной важности, если с ними что-то случилось, то я не смогу гарантировать тебе защиту в случае признания измены Союзу. – Алан говорил тихо, будто бы ему все еще было неловко за сына, который пил вино, словно воду, возмущаясь во весь голос, зыркал на всех волком, и не считался с общественными нормами. - Ты только усугубляешь положение своим поведением, не сходи с ума… - Иначе что? – Голос Алекса, как пушечное ядро, пронесся над головами присутствующих, и Джастин почувствовал тот далекий ужас, когда оцепенение наваливается сонливой тяжестью и кровь застывает в жилах. - Закроете меня в больнице, как и собирались? Думали, я не узнаю об этом? Довольно, мне все это осточертело! – Капитан, со звоном поставил бокал на мраморный столик с бронзовым ободком. Зеленый огонь обжег щеки Джастина, прошелся по губам и застыл на бледном лице, и Калверли узнал этот взгляд - он не зависит от воли или болезни уничтожающей дух, он не выражает никаких чувств, а лишь, неизменно, сам собой становится теплым и ласковым, когда обращается на него. Алекс смотрел на Джастина слишком долго и пронзительно, не говоря ни слова, будто бы утратив и жесты и язык. Калверли едва не вскрикнул, заметив, как направился к сыну генерал, но зеленые глаза приковывали к месту, точно он, вдруг оказался под шкурой убитого Несса (15), которая неистово жгла, но любая попытка сбросить ее, отрывала мясо от костей, выкручивая суставы и сдирая мышцы. Джастин умел читать капитана, словно одну из тех многочисленных книг, которые он перечитывал в замке, коротая время метелей и вьюг. Сейчас же, они оба тянулись друг, к другу молча, одним взглядом, чего не могли обнаружить окружающие их стервятники. - Остановитесь, капитан Эллингтон, - произнес Алан, басовым густым тембром, расправляя рукой мундир, из бокового кармана которого, на золотой цепочке, свисал лорнет. - Или я отдам приказ арестовать вас за измену государству и сокрытие офицера конфедеративной армии, которому вы, в силу своих служебных полномочий, передавали крайне важные наступательные материалы, сорвав атаку на столицу нашего врага. - Чешись, сколько хочешь, пока не сдерешь кожу. – Алекс перевел мучительно яростный взгляд на отца. - И дабы не прослыть психопатом, навеки запертым в доме для душевнобольных, куда вы мне старательно проложили дорожку, дорогой отец, я отвечу, что это действительно так. - Он, увлекаемый собственным красноречием, все повышал и повышал голос, пока речь его не зазвучала воодушевленно и в полную силу, опьяненный собственным безразличием и похвальной смелостью, которая была напущена лишь для отвода глаз, Алекс сказал: - Лейтенант Кавалерийского Эскадрона Вирджинии, Джастин Тристан Калверли, скрывается на территории Вайдеронга, и можете искать его сколько угодно – он надежно укрыт от вас. Все слышали? Ну же, найдется ли среди вас тот человек, который первый пустит мне пулю в лоб за предательство «великого Союза» или же я поседею, прежде чем до вас дойдет мое признание? Все эти мужчины, в парадных синих мундирах, отупело глядящие в свои стаканы с вином и виски, все эти женщины, нервно расправляющие складки своих платьев, производили на него ощущение, нахождения на скотном дворе и он, злобно улыбаясь, скользил по ним дерзостным взглядом, при встрече с которым, все, вновь, обескуражено опускали глаза. Джастин боялся двинуться с места, слушая темный, неузнаваемый ритм бьющей в висках крови, а тишина скопила энергию электричества, породив молнию безнадежных слов генерала: - Заключить капитана Александра Росса Эллингтона под стражу, увести его в центральный, следственный изолятор, до приезда судьи Мэтсса. – Алекс дернулся, когда двое солдат из личной гвардии генерала, заломили ему руки за спину, но освободиться - уже не смог. Александр осыпал всех янки отборной бранью, на которую, они уже, не в состоянии были отвечать, и на него находил такой приступ бешенства и злобы, что им овладевал соблазн отравить их всех или поджечь Капитолий, чтобы избавиться, и от них, и от самого себя. Как нещадно, Джастина мучили, в тот момент, мысли о безрассудно потерянном драгоценном времени, о его безумной опрометчивости, сделавшей невозможной, своевременную помощь капитану, которого сейчас, словно последнюю мразь, пытались упрятать за решетку, за то, что он посмел перечить и не подчиняться. Джастин был весь в липком поту, комната плыла перед глазами, ему было необходимо выпить стакан воды, иначе его голова погрязла бы в сухом застое пустынного ужаса, испытываемого от увиденных попыток Алекса освободить руки. - Созовите немедленный совет и скажите господину Макклелану, что… - речь генерала прервал грохот за окном, который услышали все - подскочившие от неожиданности дамы, и в раз, напрягшиеся мужчины, чей угнездившийся страх, заставил обнажить шпаги и выхватить револьверы, хотя Джастин не видел, в этом безрассудном порыве, никакого толку. Где-то с грохотом разлетелся по полу графин с вином, и красное пятно медленно поплыло по светлому мрамору. Удары, похожие один на другой, как капли дождя, уныло барабанящего по куполообразной крыше Капитолия, усиливались и своеобразная ритмика подчеркиваемая, словно ударными инструментами, доносила до них звуки более четкого смысла – это были взрывы и стрельба. - Доложите, сержант? – Распорядился Алан, обращаясь к какому-то офицеру, при этом кинув короткий взгляд на сына, который на миг перестал вырываться и замер, прислушиваясь. - Фейерверк, блядь. – Расхохотался Алекс, но Алан не обратил на него никакого внимания, так как дверь распахнулась, и в холл ворвался молодой рядовой, который, едва отдышавшись, заорал во всю силу своего голоса: - Господин генерал, господин капитан, «серые» в городе! Они наступают с юго-востока по Гроуен-молли-стрит. - Боевое построение, на изготовку. – Алан, словно бы переродился, услышав новость о нападении и противоестественное безразличие, с которым он выносил приговор родному сыну, сменилось полной готовностью к обороне столицы, тревожный взгляд, впервые за все время, сладко и протяжно продемонстрировал страх, и Джастин не удержался от злорадной улыбки, слыша, как сорванным голосом, янки продолжил: - Быстро занять позиции у восточной части улицы, перекрыть главный мост, направить батарею к южной границе города. Женщины завизжали и кинулись врассыпную, провоцируя нервное напряжение, которое разлетелось общим гулом бушующий истерии по всем залам здания - на пол полетели шляпки и перчатки, маленькие светлые бусинки жемчужного ожерелья, проскакали у ног Джастина и он едва не поскользнулся на порванном украшении. - Александр! – крикнул он, почти не надеясь различить его в бушующей толпе, только слабо мерцала, притягивая взгляд, манила, ведя за собой, вперед, к невидимой цели, безумная вера в то, что в этом кошмаре Алексу удалось вырваться. Калверли кинулся к центру холла, где минуту назад были оба Эллингтона, но, добравшись туда, пробиваясь через толпу несущую его в другом направлении, двигаясь к выходу, понял, что упустил обоих. - Нет, нет… Алекс. – Он лихорадочно вертел головой в стороны, прижимая к груди руку, будто боясь не успеть удержать выпрыгивающее сердце, топтался растерянно, приоткрыв рот, уже готовясь вновь выкрикнуть заветное имя. Паниковал, не зная, куда могли увести капитана, точнее он слышал приказ, но не представлял, где находится этот центральный следственный изолятор - искать его в Вашингтоне, было равносильно поиску безделушки в топи. Калверли кинулся к выходу, надеясь застать там хотя бы кого-то из военных, чтобы двинуться за ними к Гроуен-молли-стрит, откуда он нашел бы дорогу к лесу и к самому гарнизону, предполагая, что Алекс отправится именно туда. Кареты, образовали на подъездной аллее настоящий затор - зону отчуждения, куда в испуге, словно, внезапно растеряв свои маски высокомерия и аристократического безразличия, и превратившись в обычную перепуганную толпу, бежали женщины. Они неуклюже поднимали подолы платьев, под которыми белели кружева панталон и выглядывали подвязки чулок, ладно обтягивавших изящные щиколотки. Путаясь, в многочисленных нижних юбках, спотыкаясь о шлейфы, своих и чужих платьев, едва ли не падая друг на друга, безумным хороводом, мелькали вокруг, застывшего на крыльце Джастина. Все присутствующие мужчины, направлялись к заднему двору, куда уже прибыли партизанские отряды, принесшие точные сведения о количестве и расположении неприятельских войск. Джастин сорвался с места и побежал за мужчинами, несмотря на то, что у него от волнения подкашивались ноги, но мысли о том, что он должен помочь Алексу, придавали долю смелости. - Джастин! – он, даже, еще не успел пересечь аллею, когда на плечо ему опустилась рука догнавшего его Роберта. - За мной, живо! – и он резко развернулся лицом к северянину, буквально дыша протестом, когда тот потащил его за собой. - Давай же, шевелись, твою мать! - Где он? – Судорожным усилием, вырвав руку, жестко спросил Калверли, едва удержавшись, чтобы не схватить молодого человека за горло. – Где Алекс? - Нет времени. Идем со мной. - Взволнованно и быстро оглядываясь, заговорил тот, беспардонно, подтолкнув Джастина куда-то в сторону от главной дороги, и звуковая истерия, пропитанная животным ужасом и людским бессильем, быстро растаяла за тенью елей и сосен аллеи. Калверли, слегка опешил от подобного напора, не сразу успев сообразить, что полностью дезориентирован в темных закоулках капитолийской долины, уже не имея даже смутного представления, куда именно отвел его Роберт. - Я хочу его увидеть! – В полном смятении вспылил Джастин, упрямо глядя в глаза напротив. - Почему вы держите меня в неведенье? - Я же говорил, без глупостей, лейтенант! – Раздраженно сказал Роберт, сделав какой-то неопределенный знак рукой, и тут же послышался стук копыт и поскрипывание кареты, которая выехала из темноты, грохоча колесами по булыжной мостовой. – Ты едва не попался на глаза Алану Эллингтону и если бы он тебя увидел, то все наши усилия оказались бы бесполезными. У тебя что, ушей нет или ты намеренно не слушал меня? - Усилия, направленные на что? – Янки покосился на Джастина с тревожным недоумением в глазах, словно бы отвечая мысленно: "Ты что и вправду не понял еще?" Их недоуменное молчание нарушил резкий звук пистолетного выстрела, раздавшийся где-то рядом с Капитолием; скорее всего холостой, выпущенный, только что прибывшим партизанским отрядом. Запряженная пара гнедых, вздыбилась, нервно фыркая, мотая поводьями, храпя и раздувая ноздри. Роберт нетерпеливо постукивал каблуком сапога, сжимая левой рукой, в тонкой перчатке, эфес своей сабли. - Сейчас тебя отвезут за город, - говорил он, тщательно подбирая слова, не быстро, но четко, как будто в разговоре с буйнопомешанным, - оттуда пойдешь пешей высокогорной тропой, вдоль реки Дорапон, мимо железной дороги, на запад, когда обогнешь наши укрепления, увидишь заброшенную почтовую станцию… - …Манассас, - снова перебил его Джастин, с холодным упрямством самоуверенного человека, хотя на самом деле у него от волнения закружилась голова. - Я уже бывал там раньше. Но, объясни мне, где Алекс? Он не уезжает из Вашингтона? - Не знаю, правда, не знаю. – Немного поразмыслив, сказал, наконец, Роберт и Калверли не понравилось его неуверенное промедление. - С ним Шеппард. Марк, его кузен, личность непредсказуемого мышления и горячего нрава, как и сам Алекс, так что этим двоим бояться решительно нечего. Я надеюсь… Джастин слушал, потупившись, но странные слова были произнесены тоном, каким обычно говорят люди не вполне уверенные в силах тех, кого восхваляют, и это совершенно не способствовало благодушию и спокойствию. Пребывая в отчаянии и на последней стадии нервного истощения, Калверли медленно открыл дверцу кареты, внимательно посмотрев на кучера, отрешенно глядящего куда-то в сторону, словно бы услышал какой-то звук, который волновал его лошадей и вместе с тем его самого. Это был, широкоплечий детина с покатым лбом и круглой физиономией, обрамленной седеющей бородой. - Роберт. – Джастин оглянулся, замешкавшись, поставив ногу на порожек. - Если ты соврал мне и с ним, что-то случилось, то я тебя найду, где бы ты ни был.