Текст книги "Две войны (СИ)"

Автор книги: dorolis

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 96 страниц)

Джастин знал, что Тиммонз свернет ему шею за это, но он не мог оставить Майкла сейчас в таком состоянии, иначе парень совершенно расклеится, поэтому Калверли достал из переднего кармана аптечки, один из многочисленных письменных ордеров, принадлежащих Эдгару. На правах полевого хирурга и лечащего врача капитана центрального гарнизона, он сам получал возможность свободного передвижения без предъявления документов, подтверждающих личность, которые в такое время требовали на каждом углу. Волна иммигрантов прибыла в Нью-Йорк и в Вашингтон еще около двадцати лет назад из Ирландии, во время голода, и до сих пор, бесправные ирландцы, наравне с почти отстрелянными племенами индейцев, могли жить и работать на Севере, лишь за счет подобных карточек, которые подтверждали законность их пребывания в больших городах. Каждый человек, называемый «вольноотпущенным», имеющий такой пропуск, закреплялся за определенным «хозяином» предоставляющем ему юридическую защиту, как уполномоченное лицо. Это было единственным способом для существования иностранцев на Севере. Ирландцев было очень много: они продолжали тысячами прибывать на кораблях, неся со своей родины странные болезни; и если южанам было почти плевать на эту «зеленую волну», накрывшую Америку, то командование Союза поступило разумно, открыв для них порты, из-за особенной заинтересованности в дешевой рабочей силе и в новобранцах для армии. Джастин знал, что на Алекса работало не менее трех сотен ирландцев. В Вашингтоне, - его чумные крысы-доносчики, как он их называл, а в армию капитан призвал около двенадцати тысяч своих подчиненных, тех, кто продался ему за эту желтую карточку, которую Калверли задумчиво прокручивал в руках, в который раз рассматривая темно-зеленую печатку Алекса. Пропуск в жизнь. - Если что-то случится, или почувствуешь себя слишком плохо, подойти к главному двору и передай это через забор какому-нибудь дневальному. – Калверли еще два дня назад слышал, как Эдгар обращается к капитану с просьбой написать несколько ординарных разрешений на полуторачасовой выход из сектора 67, который выдавался чаще всего дежурным врачам, вроде помощников Эдгара, и некоторым рядовым-янки, привозящим с рынка продукты. Джастин тем утром даже подумать не мог, что ему пригодится эта вещь. – С этим ты сможешь выйти и попросить встречи со старшим капралом, помощником Эллингтона. Он проводит тебя к нему в замок и там я тебя встречу. С этим пропуском было невозможно сбежать в город, так как по дате, стоявшей на нем, сразу стало бы понятно, что он беглый военнопленный. Срок действия карты – полтора часа, а до Вашингтона три дня пути, и в городе Майкла ждала виселица, если бы он даже предпринял такую попытку, что в его состоянии было маловероятно. Джастин отдал сложенную карточку, в глубине души надеясь не получить от капрала внезапную весть о прибытии «вольноотпущенного» с просьбой об аудиенции у Александра. "Может быть, все обойдется?" Последнее время Джастин видел тень улучшения в отношениях Алекса к окружающим, - отступившая болезнь сделала мужчину более мягким и чувственным. Последнее время его насмешки не так язвительны, и Эдгар заходит к ним все чаще, а Эллингтон уже спокойно принимал и долго говорил с ним, без эксцессов и яростных вспышек. Не застав за обеденным столом Алекса, Тиммонза он тоже не нашел в большой гостиной и решил подняться в комнаты капитана, но услышал голос Алана Эллингтона, приближающегося к нему по коридору и бурно дискутирующего с какими-то людьми, идущими рядом, однако в упор не замечающего Джастина, который поспешил свернуть в первый же коридор, чем усложнил свой путь наверх, блуждая темными, заваленными хламом коридорами, куда еще не добрались реставраторы. Он отчаянно избегал любой встречи с генералом, не зная как себя вести, с человеком, которого по всем соображениям, он должен был бы убить при первой же возможности. Их было предостаточно, ведь живя под одной крышей, было бы крайне сложно не найти подходящий момент, чтобы перерезать горло или отсечь голову, клинком, его же сына. Только понимание того, что этот человек не только полководец, который за полтора года кромешного ада войны, возможно, лишил жизни его родного брата в Луизиане, но еще и отец Алекса, хотя и очень смутно напоминающий любящего родителя. Джастин не мог себе позволить совершить желаемое без осквернения своей совести. Было бы равносильно прирезать Алекса во сне, пока тот ничего не подозревает и, сжав кулаки, он просто игнорировал присутствие в замке еще одного командующего вражеской армией, чтобы, лишний раз, не искушать себя и не смотреть на саблю капитана, мечтая окрасить ее красным. Джастин приблизился к комнате, отряхивая с кожаного жилета пыль, уже слыша доносящийся из-за двери голос Алекса. Тот громко орал на Эдгара, чьи робкие возгласы утопали в потоке неразборчивых ругательств. Калверли уже потянулся к ручке двери, как вдруг, смутное осознание того, что этот спор направлен не на посторонних слушателей, и, при его появлении, обязательно прекратится, заставило его притормозить. - …он просто в бешенстве. Что будет дальше, знаешь? – это был голос Эдгара, который явно был зол больше, чем когда-либо. - А я знаю: он упечет тебя за решетку, а Джастина отправит болтаться на веревке с петлей на шее. - Достали твои нравоучения. – С неизмеримой насмешкой ответил Эллингтон, и Джастин плотнее прижался к двери, чтобы не упустить ни одного слова. - Я не могу понять, с каких пор у меня появился второй отец, столь же нудный и скотский, как и первый. - Алекс, я не хочу, чтобы с тобой что-то произошло из-за… - Доктор резко оборвал себя; его хриплый голос источал изумление и законное негодование по поводу происходящего, однако ему не хватило, то ли смелости, то ли упрямства, чтобы закончить, полностью обоснованную, фразу и Эллингтон сделал это за него, медленно произнеся: - Из-за Джастина. Калверли показалось, что по его ушам полоснули ножом, так как удовольствие слушать о себе чистейшую правду было весьма сомнительным; великой и недостижимой была нарастающая в нем тоска. Джастин слушает и смотрит прямо перед собой, полным трагического осознания взглядом, сверля глазами дверь, так, что ей впору было уже загореться. - Он опасен. – Снова вступает в спор Эдгар, и эта фраза продолжает ту же тактику, приправляя все чувством вины, упрятанным в душе Джастина. - Он подставит тебя, может не специально, а может, после вашей очередной ссоры, и вполне осознанно, но рано или поздно это случится. - Ты не доверяешь ему или мне? – серьезно и непреклонно огрызнулся Алекс. - Я в нем уверен больше чем в ком-либо другом и мне плевать, что об этом думаешь ты и генерал Эллингтон. Калверли слушал исполненный благородства, но сухой и твердый, как пемза, голос Алекса и страх его был облечен в надежный непробиваемый панцирь: Джастин ощущал, что он, обычный мальчишка, рано попавший на сцену величественного безумства и света лицемерия, вдруг обрел своего защитника и соратника, в облике бывшего злейшего врага. Не надо было искать его ни в чем, не надо было требовать его от чего бы то ни было – ни у богов, ни у земли. Он был под защитой пылкого нрава, сабли и револьвера Алекса. Страсть Джастина к этому мужчине доходила до исступления, и это налагало на всю его жизнь какой-то мрачный, меланхолический отпечаток, в то же время, придавая уверенности в том, что Алекс безрассудно, яро, как на поле боя, будет бороться не только за себя самого, но и за Джастина. Повсюду, от горных вершин Эвереста и до Марианской впадины, в Тихом океане, жизнь боится смерти, так же, сам Джастин, боялся потерять не только свою жизнь, но и утащить с собой на дно Алекса, который пойдет на его защиту, рискуя собой. Тот уже стал на этот путь и, судя с его слов, отступать был не намерен. Джастин едва сдержал тяжелый вздох: даже птицы не могут подниматься слишком высоко в небо, - на большой высоте им не хватает воздуха, и он боялся, как бы они с Алексом не упали наземь замертво, задохнувшись в облачном мороке. - А в марте, что ты будешь делать, когда за тобой придут? – Опять спросил Эдгар. - Доказывать им, что Джастин вовсе не офицер, а «серый» рядовой, которого ты трахаешь периодически? Ты знаешь, что делают с мужеложцами и предателями Союза? - Если я захочу исчезнуть, то Союз меня никогда не найдет, даже во сне. Это никому не под силу. – Уверенности Эллингтону было не занимать, но что-то замкнуто-отвратительное, мелко проскальзывающее в его словах, вынудило обоих мужчин в комнате умолкнуть. Калверли подумал, что недослышал чего-то и тут вновь начинает звучать скорбный голос Тиммонза: - Алекс, я не хочу смотреть, как тебя лишают жизни. Джастин отличный парень, и я был бы только рад помочь ему, но идет война и как бы ты не старался остановить ее ход, - он неумолим, и я не хочу рисковать собой ради твоей глупой затеи. – Энергично заговорил Эдгар, с искренним сожалением, но непреклонно и упрямо, озвучивая полностью сформированное и обдуманное решение. - Я уезжаю из Вашингтона. Подпиши мне разрешение на выезд. - Встречное условие: - говорит Эллингтон и Джастин смутно различает скрип половиц под шагами одного из мужчин, который направляется к двери, и когда голос капитана приблизился к нему за стеной, затаил дыхание, замер, - выпиши мне рецепт на год вперед, раз уж ты решил сбежать. - Алекс, это же незаконно! – Восклицает Тиммонз в полном исступлении. - Все алкалоиды опия слишком опасны и дороги для вольного распространения в частных рядах, меня могут лишить лицензии… - А кто тебе ее вернул, когда ты попался? – раздраженно шипит офицер. – Если я сейчас разорву эту бумажку на части, то ты опять станешь контрабандистом, перекупщиком, промышляющим на черном рынке, а дальше тебе прямая дорога в тюрьму. Поэтому не разыгрывай святость передо мной. - Хорошо, Александр, - шантаж подействовал и врач, с раздражением согласился, - я все устрою, только… Голоса обрываются, когда в коридоре нижнего этажа раздаются чьи-то тяжелые шаги, и Калверли от неожиданности дергается, зацепившись за ручку двери рукавом рубашки и рука соскальзывает, царапнувшись о стену. Он стремительно отшатывается и прислоняется к стене, сдавленно охая и хватаясь за ушибленный локоть, стараясь заглушить свой неожиданно громкий возглас. Но было слишком поздно, когда он, нервно кусая губы, понял, что дверь отворилась, и на пороге застыл капитан, уперев в него напряженный взгляд. - Черт… - самопроизвольно простонал Джастин, призывая все свое спокойствие, чтобы, как можно скорее, придать себе вид безучастного наблюдателя, но все его усилия водворить, хотя бы подобие порядка, в своих эмоциях оказывались тщетными. Алекс увидел его страх, беспокойство и отчаяние, однако задумчиво промолчал, кинув короткий взгляд на его руку, которую он активно потирал, разгоняя тянущую боль в задетом нерве. - Не совсем. – Алекс отходит в сторону, пропуская его внутрь комнаты. – Ты опоздал. - Да, прости. – Калверли спешно входит, посмотрев на Тиммонза, который при виде него, склонив голову, сделал вид, что рассматривает какие-то листовки на столе и, тем не менее, невозмутимо продолжил, привлекая к себе внимание: – Эдгар, моему другу нужна твоя помощь. Я понял, что своими силами не справиться. Все намного хуже, чем я полагал. Доктор два раза громко прокашлялся, прежде чем повернул свое худое, желтое лицо, покрытое черной густой щетиной. - Я разберусь с ним, как только появится время. – Без колебаний ответил Эдгар, приближаясь к Джастину и забирая у него из рук свою полевую аптечку, с таким невозмутимым видом, что тот растерялся, не понимая, с чего вдруг Тиммонз утратил всякие эмоции. - Мне пора уходить, у меня много дел в городе. - Да что с тобой? – Калверли смотрел в лицо, словно покрытое пергаментом вместо кожи, и не узнавал своего приятеля, чье безразличие было болезненным ударом ниже пояса. - У него гангрена, Эдгар! - Так избавь его от страданий. – Лаконично ответил Тиммонз, надевая шляпу и обматывая эффектным узлом вокруг шеи, толстый непонятный шарф серо-коричневого цвета. - Блядь, ты, что спятил что ли, кретин? Что ты несешь?!– Разорвался криком Джастин, пытаясь унять бившую его дрожь и только ощутив тяжелую ладонь на своем плече, благодарно глянул через плечо на стоящего у него за спиной Александра. Он вспыхнул от его близости, а знакомая сладкая истома прокатилась по телу. Тиммонз смотрел на него с таким ехидным выражением лица, что просто захотелось подойти и задушить его, но немая поддержка капитана была для него маяком в темных пучинах гнева. - Правду. – Коротко бросил Тиммонз, проходя мимо них к двери. – Твоему другу не помочь, в лучшем случае он останется без конечностей, - кому тогда он будет нужен? Зачем тратить на него дорогие лекарства? - И это мне говорит врач, чья лицензия преступно куплена? – Вырвалось у Джастина; он привел мужчин в крайнее потрясение своим криком, однако не заметил этого, будучи во власти ужасной ярости, и Алекс убрал руку, больше не сдерживая его, словно спуская пса с цепи. Джастин выглядел как посиневший утопленник, затянутый в зловонное болото, в отчаянии ему казалось, будто целый мир обрушился на его голову. Алекс подошел к бару, налил в бокал черный ром, и протянул Калверли, который, не задумываясь, сделал незначительное движение рукой и промочил себе горло. Он не мог опомниться, он был возмущен и в то же время крепкий напиток излечил, самым омерзительно-грязным образом, проникнул в кровь, которая гнала по венам беспредельное отчаянье. - Убирайся, Тиммонз. Я пошлю за тобой, если ты понадобишься. – Сухо процедил капитан и доктор, будто бы радуясь представившейся возможности поскорее уйти, выскочил из комнаты. - Кто научил тебя подслушивать? – Улыбаясь, спрашивает Алекс, и наливает Джастину еще ром, при этом сам даже не смотрит на бутылку, чем вызывает легкое недоумение. - Я за это глаза вырезаю. - Почему глаза? – отрешенно спрашивает тот, выпивая и даже не особо удивляясь тому, что сказал Эллингтон: для него жестокость этого человека была такой же знакомой, как и нежность. - Почему не уши? - Они же все равно не нужны тому, кто восполняет всё слухом. – Отшучивается северянин, но его веселый тон больше не сопровождается улыбкой; Алекс заглядывал в самую глубину его сердца и, Джастин чувствует, как оно сжимается и надрывается от муки, требуя избавиться от пустоты, открыть объятия и стоит только сжать в них Александра - и пустота заполнена. Уже очень давно, эти двое, не нуждались в общении посредством членораздельной речи, прекрасно понимая друг друга просто лежа в кровати, плечо к плечу, сидя за столом, бок о бок, читая книги у камина; они выражали это понимание в каждом взгляде и жесте, в гулкой тишине. Алекс подошел к Джастину и порывисто обнял его, исступленно целуя с такой, изумительно легкой, сладостью, осторожной страстью и жадностью, ладони ласково скользят по его плечам, немного сминая рубашку. - Куда нам бежать? – Рвано спрашивает Джастин, когда он, неторопливо ловя поцелуями его тихие сдержанные вздохи, разрывает поцелуй и спускается ниже, развязывая шнур на рубашке. - Не думай об этом сейчас. Ты в безопасности, Джастин. - Алекс припал губами к шее своего любовника, запустил пальцы в его волнистые волосы. Самообладание, стоившее Джастину такого труда, изменило ему; насильно поддерживаемое бремя собственного достоинства соскользнуло с его плеч, и он опять стал восемнадцатилетним ребенком - беспомощным, покорным, каким был еще вчера и десятки дней до этого. Против своей воли, уступая внезапному непреодолимому порыву, он, весь дрожа, сказал сдавленным голосом, едва удерживая слезы: - А ты? Давай уедем, вместе. Куда угодно, только подальше от войны. - Скоро всему этому кошмару придет конец. И все с нами будет хорошо. - Многозначительная усмешка поддернула губы, но он молча обвел скорбным взором стены комнаты, машинально остановив его на том углу, где висели пистолеты и сабля. Калверли проследил за направлением зеленых глаз, и ему очень не понравилось то выражение, с которым Александр смотрел на оружие. Даже сам холод стали наводил, по-видимому, невольный ужас на парня, которому было физически плохо от всего, что творилось в стране. Усталость от войны и оружия была непреодолима. Рука дрожала и теряла гибкость и если бы ему дали револьвер, его пальцы отказались бы заряжать барабан навстречу очередной смерти. Алекс же, был готов взять оружие и сражаться на этой войне за них обоих, и Джастину было противно чувствовать собственный страх и слабость, ведь он не мог больше воевать. Не хотел. Вместо этого он мечтал сбежать, - постыдно и трусливо, но вдвоем с ним, так, чтобы смерть не нашла ни одного из них. - Я должен тебе поверить? – тихо спрашивает Джастин, проведя по его губам кончиками пальцев, дотронувшись до щеки теплой ладонью, которую Алекс тут же прижал рукой, прикоснувшись к влажной ладони губами, глубоко вдохнув что-то только ему уловимое. - Обязан. ========== Глава 14 ========== Дай мне сойти с ума Ведь с безумца и спроса нет Дай мне хоть раз сломать Этот слишком нормальный свет Здесь духотой гнетет Бесконечная страсть борьбы Воздух тягуч как мед С каплей крови своей судьбы! (Ария) 28 февраля 1863 - Я распорядился, чтобы твоего приятеля осмотрел дежурный врач. - Сказал Алекс щадящим тоном. Он поднялся на пару ступеней и присел на полуистлевший деревянный поручень, опасно раскачиваясь вперед-назад. - Он вытянул из самых тяжелых ран гной, дал ему лекарства, но, кажется, парень очень плох. - Если он умрет, я просто сойду с ума… Это мой единственный друг, Алекс. – Джастин прошел мимо, неотрывно глядя на полуразрушенный купол храма, побежденный тайным необоримым страхом перед смертью. Проснувшись этим утром с необъяснимой тоской по чистому воздуху, он предложил Алексу прогуляться, и, не встретив возражений, уговорил его выйти за территорию сектора. Углубившись в лес слишком далеко от лагеря, они нашли сожженный храм, видимо принадлежащий, находящейся рядом деревне и Джастин настоял на том, чтобы они остались в этом месте на какое-то время. - Мы ничего больше не можем сделать? - Его перенесли на нижний этаж, в помещение для слуг, теперь он спит в тепле, сытый. Это все, чем я могу помочь ему. Дальше все зависит от него самого. – Алекс проявлял неподдельную заботу о больном южанине, видя, как сон немилосердно покидает Джастина, мучая его в беспрерывных метаниях, рисуя под ясными глазами серые отметины усталости, и всеми силами старался унять его страх.