Текст книги "Две войны (СИ)"

Автор книги: dorolis

сообщить о нарушении

Текущая страница: 77 (всего у книги 96 страниц)

Горячие мышцы сжимают его пальцы, Александр, зарычав, вскидывает в нетерпении бедра, отрываясь от кресла и полностью теряя контроль над своим телом. Джастин, словно во сне, повторяет те движения, которые когда-то заставляли его самого трепетать и метаться по кровати Алекса, умирая от сладкой пытки. Изучая любимого заново, словно в первый раз глядя на темнеющие глаза, лоб покрытый испариной, как в бредовом сне, погружаясь в фантастический мир удовольствия, Джастин ускоряет движения, которые становятся все глубже и жестче, а Алекс, такой же, нетерпеливый, яростный, безрассудный, бурно кончает ему в рот, громко вскрикнув и запрокинув голову. Его руки с нажимом проводят по спине Джастина, и ногти впиваются сильным движением в кожу своей жертвы, так, словно не желая делить свою добычу ни с кем, вырвав у Калверли сдавленный всхлип и неосознанный рывок ближе к раскаленному мужскому телу. Бесстыдно облизывая губы и собирая с них, языком, остатки семени, Джастин скользит взглядом по его отмеченному наслаждением лицу, тут же сменяющемуся слегка насмешливой хищной улыбкой. Алекс резко привстает, схватив его за плечи и дернув на себя, но стон неожиданности тут же заглушается пальцами, скользнувшими к истекающему, жаждущему разрядки, до боли напряженному члену и горячим ртом, жестко ласкающим губы. Джастин рвано выдыхает, вцепившись руками в тело Алекса, поддерживая страстную игру языков, ритмично и глубоко проникая в горячий рот. Алекс дразня, разжимает губы и одновременно делает вдох и Джастин с наслаждением, почти забытым за годы разлуки, втягивает смесь запаха табака и бренди, издав протяжный низкий стон. От запаха его тела, ноздри Джастина трепещут, наполняясь вожделением, и он едва не опрокинулся навзничь, как алчная акула, учуявшая запах свежей крови и желающая отведать ее сполна. Умелые пальцы Эллингтона ласково сжимают его дергающийся и пульсирующий член, поднимаются по стволу, слегка задевая ногтями, вызвав частую мелкую дрожь, пробежавшую по бедрам. Алекс оттянул крайнюю плоть, обнажая розовую головку, сдавливая пальцами другой руки основание члена, иногда опускаясь ниже и играя тяжелыми, налитыми яичками, Джастин, в упоении, толкается в его руку, еще сильнее. - Давай, мальчик, кончи для меня, - шепчет Алекс и тот, кончает, теряясь на грани своего громкого вскрика и тихого шелеста на ухо: - Я знал, что ты вернешься ко мне… * Джастин тихо приоткрыл калитку и, оглянувшись, еще раз переспросил у зевающего кучера, понизив голос до едва различимого шепота: - Гарри, что именно мистер Гейт сказал? Когда он вернется? – Джастин весь день провел в Старом городе, рядом с Алексом, а уже после, вернувшись к парку Лонг-Бридж, он обнаружил свой экипаж с дремлющим мальчишкой-кучером, который больше суток дожидался его, хотя, в преданности этого молодого северянина Калверли уже давно и не единожды убедился. Джастин находился в последней стадии сентиментального опьянения, и только новость о том, что его разыскивает Гейт, слегка привела его в чувство, сбив смесь счастья и ласковой истомы, оставленной любимыми руками на его теле и тем выражением глаз, с которым Алекс весь день смотрел на него. Он не мог вообразить себе, как Кристофер оказался в Старом городе, куда, никогда бы не сунулся, цинично, боясь запятнать себя невидимыми пятнами нищеты здешних жителей. - Мистер Гейт просил передать вам, что будет ждать вас к полуночи в своем кабинете. – Так же тихо отозвался Гарри. - После чего его лакей удалился, сказав, что мистер Гейт будет отдыхать этим вечером дома, дожидаясь вашего прихода. - Хорошо. Доброй ночи, Гарри. Джастин вошел во двор, мысленно все еще витая в комнате Эллингтона, где, меньше часа назад, расслаблено поглядывал на Алекса, рассказывающего про Европейские страны, которые ему довелось посетить после побега. В этих, красочных рассказах, Старый Свет оживал, поднимался вновь во всей красе, как и прежде, во времена войны, когда Джастин сидел в комнатах Эллингтона, слушая его истории, и не мог оторвать взгляда от губ, складывающих воспоминания в единую картину, поражающую своим великолепием. Джастин, слушал Алекса и видел, словно наяву, как древние замки вздымаются своими шпилями вверх, вонзаясь в тяжелые небеса Тулузы, Гранады, Вестфалии, вороша давно потухший пепел мифов и усмиряя в человеке его непомерную гордыню, своим монументальным превосходством. Джастин, мечтательно погружался в рассказы Алекса, понимая, что в Америке, разъедаемой междоусобицами, он совершенно позабыл, что за океанами и морями, отделяющими Новый свет от Старого, лежит целый мир, и при том, довольно широкий, красочный и старый, полный тайн и памяти. Мир, который так похож на них двоих и этот, другой мир ждет их. Джастин желал, подобно длинному клину теплолюбивых и благоразумных журавлей, взлететь вместе с Алексом ввысь, как те птицы, с наступлением холодов, гонимые в тишине поднебесья, расправив могучие крылья и держась известного, лишь им направления, покинуть родные места, в период жутких времен. Его голодное естество пробудилось сегодня ото сна, и он готов был бежать, хоть на край света, чтобы сохранить это, чтобы спрятаться от некой фатальной прихоти судьбы. Джастин шел к дому Гейта и в вечерней темноте, его слух, всё так же, беспокоил этот пронзительный, молящий, как серебро звенящий голос, предостерегающий, оберегающий, призывающий уйти, пока не поздно. Они долго сидели молча, угадывали тревожные мысли друг друга, вместе они погружались в страшную неизвестность завтрашнего дня, и все теснее становилось их объятие. Джастин чувствовал, как они становились свободны от своих жалких пут и думал: "Я не воспротивлюсь, я отрекаюсь от себя, я твой и только твой. С готовностью приму от тебя любую пытку, когда подумаю, что эти руки, терзающие, рвущие меня на части, принадлежат тому, кого я сам избрал и вознес. Никогда мы не вернемся к прошлому, нашей войне пришел конец. Теперь никаких сражений – только жизнь". Ведь еще вчера, в последний раз, Джастин был один в комнате, которая, в этом доме, принадлежала ему и, зарывшись головой в подушки, рыдал как ребенок, беспомощный перед, страшным своим, горем и болью. Это было вчера и, еще годы, до этого дня, когда в полуоткрытое окно заглянула ночь, зелеными лучами родных глаз коснувшись слез и стерев их. Это вчера Джастин кричал от боли и жаловался, вчера и сотни дней до этого, собрав все свои силы, крепился и умолкал. Сегодняшний вечер тихий и теплый, ласково кочующий по миру, как заблудший путник, наконец-то, осевший в месте, где с его приходом воцарились мир и покой сбывшихся надежд. В этом неясном, темном мире, в ласковом воздухе, в запахах наступающей ночи была какая-то тайная, сладкая, сознательная печаль, которая бывает так нежна в весенние вечера. В полумраке, плыл неясный шум города, гул улицы Флюке-Брайн грей, слышался скучающий гнусавый напев гармонии, звонко стучала окованная трость о плиты тротуара, лениво погромыхивали колеса, проезжающих за оградой, экипажей и все, эти звуки сплетались, красиво и мягко в задумчивой дремоте вечера. Джастин ступает тихо, осмотрительно: сад покрывается белоснежным ковром ясколки, ползущей к уличному фонарю, рядом с которым раскинулась великолепная голубая глициния. Перед парадными окнами дома расположились тюльпаны, нарциссы и гиацинты, за ними бордюр из аккуратно подстриженного самшита и в тени фигурок, вырезанных из зеленых кустов, Джастин не сразу замечает движение человеческих рук, приветливо взмахнувших ему. Полоса земли у крыльца максимально плотно засажена декоративными кустарниками и многолетними, разноцветными цветами и когда Меган выходит из тени, создается впечатление, что девушка ступает по живому ковру, словно бабочка, облаченная в бледно-голубое свободное одеяние, невесомыми крыльями, застывшее в длинных рукавах платья. - Мы уже не знали, что и думать, Джастин! – Воскликнула она, крепко сжав руки Джастина, словно опасаясь, что брат вновь исчезнет. - Ты снова пропал куда-то, почти на двое суток. Скажи мне, что с тобой происходит? - Меган… - Джастин легко, но настойчиво расцепил ее пальцы и отошел от сестры, вдыхая идущий из вестибюля теплый воздух, проникающий через полуоткрытую парадную дверь, потом поднял голову и стал прислушиваться, не доносится ли сверху, из комнат Гейта, какой-нибудь шум. Но на втором этаже, хоть и горел свет, но царило безмолвие буржуазных покоев, огражденных от малейшего шороха извне. Казалось, что за блестевшими лаком дверьми, красного дерева, скрыты целые бездны спокойствия, но Джастин знал, что если он желает рассказать ей о случившемся с ним за эти сутки, то им стоит отойти вглубь огромного сада, затаиться, скрыться от посторонних ушей и глаз. – Пойдем! Они дошли до аллеи фруктовых деревьев, которая находилась за домом и только тогда, Джастин, оглянувшись, схватил сестру за плечи, крепко прижав к себе, исступленно бормоча ей: - Я нашел, нашел то, ради чего стоит просыпаться по утрам и переносить смену времен. О, Мег, я нашел того человека, который придавал смысл моей жизни все эти годы, на войне и после нее, но теперь он будет со мной, вечно! Я ухожу к нему и мне нужна твоя поддержка, иначе я не справлюсь с этим. - Он? – Меган мягко высвободилась из объятий, Джастин увидел, как сестру одолевали тягостные мысли, но она быстро спрятала скорбное замешательство, пытаясь как можно тверже произнести, повисший на языке вопрос. - Джастин, Боже мой, ты говоришь о… - Смелее Меги, он - мужчина. – Не в силах больше таиться от нее, возбужденно сказал Джастин, чувствуя как по губам, еще хранящим голодные поцелуи, ползет безумная улыбка. - Джастин ты сумасшедший! – Вскрикнула Меган с искреннем ужасом, но Джастин не дал ей времени осмыслить услышанное, быстро заговорив: - Меган, это не имеет никакого значения! Что мне за дело до человеческих предрассудков и нелепых правил, если меня ожидает божество из плоти и крови? Я с ума сойду, если вновь потеряю его... Эти правила я должен нарушить, чтобы исправить совершенные ошибки. - Вновь потеряешь?.. – Нахмурившись, переспросила она, мрачно посмотрев в сверкающие глаза брата. - Джастин, из-за этого мужчины ты был сам не свой, вернувшись в Техас, это его вина в том, что ты был измучен и убит горем? Ты ничего не говорил о войне, даже казалось, порой, что она прошла мимо тебя, оставив тебя за бортом своего мертвого корабля, но я слышала… Слышала, как в бреду, ты звал его. С унылым стоном треплет листья весенний ветер, леденящим душу басом, причитает филин, где-то неподалеку и слова Меган, словно эхо, возвращают Джастина к сожженным полям сражений, к сломанным в бою костям и стыдливой, режущей душу, боли в Вайдеронге, ко всему, что пришлось пережить ради встречи с Алексом. Джастин вспоминает и молчит, понимая, что сестра всегда знала - сколько тайн, непостижимых тайн, скрывал он в глубине себя. - Только он занимал твой рассудок, он и ничто иное. Капитан. - Что значит ум человека без мыслей и идей? Это моя жизнь без него – такая же пустая и никчемная, примитивная, как у животного. – Оживлённый памятью о мучительном начале той жизни, когда впервые он познал боль, с которой, уже не расстаться до самой смерти, заговорил Джастин, надеясь, что Меган, снова поймет его, вновь примет его сторону, как и прежде, когда он еще и не подозревал о ее безмолвном союзе. - Я хочу жить, Меган, для себя и ради него. Его высокий дух, как воплощение вечности, велик и безграничен, он слаще, чем любовь земной женщины, он – как мечта поэта, опьяняет и сводит с ума, этот мужчина прекраснее самой ночи и ярче солнца в зените. Я понимаю, что это значит - желать слишком многого. Мег, я говорю тебе правду, сейчас, потому что я не знаю, кто еще поймет меня, если не ты. - О, Джастин… это все слишком. – Джастин с мольбой смотрит на нее, но Меган, лишь, качает головой, отказываясь принимать греховные слова брата. - Ты говоришь о любви, или о своем безумии? Опомнись, ты же погубишь себя! - Погибну, если останусь в этом доме, рядом с ними, Меган! – Сорвавшись, крикнул Джастин, не опасаясь, что их услышат здесь, просто не в силах больше молчать. - С этими шакалами! Крис и Женевьев, заживо сжирают меня. Ты же сама видишь это! Меган молчит долгую минуту, но мысли ее слишком громки, их подхватывает налетевший теплый ветер, словно хищная ночная птица, уносящая в могучих лапах безвольного зверька, обреченного навсегда воссоединиться с темнотой. Ее мысли уносятся прочь, луна серебрит застывший в ожидании дом и Меган задумчиво смотрит на него, и во взгляде серых глаз Джастин замечает понимание, мысли уносятся за стены этой северной тюрьмы. Она знает, что с той минуты, как ее брата заточили в эту клетку, и пока не настал этот миг освобождения, с каждым днем все ближе, его томил губительный недуг: лицо его желтело, брови угрюмо сдвигались, глаза западали. Но теперь, посмотрев на него вновь, Меган увидела тот здоровый жар, с которым когда-то юный мальчишка скакал на коне, стрелял с друзьями в лесах, и мирно жил в свое удовольствие. На ее бледном лице проступает тень печали и сомнения, но тонкие губы тихо говорят Джастину: - Тогда беги, если тебе нужно, Джей. Что требуется от меня? - Молчание. – Бесконечно благодарный ей, отвечает Джастин. - К Рождеству, наш дом будет достроен. Большую часть денег в банке я переведу на твой счет, а в следующем месяце я куплю новый дом для Женевьев и открою для нее еще один счет, чтобы она не нуждалась в деньгах и не трогала вас, после моего ухода. На тебя и Хлою я оформлю еще пару участков земли, один во Франции, другой в Англии. Денег на строительство еще нескольких домов вам хватит, я позабочусь о том, чтобы на ближайшие десять лет вы забыли о деньгах, так что, вы ни в чем не будете нуждаться. - Джей, откуда так много денег? – Изумленно вымолвила застывшая Меган. - Я провернул за спиной Криса одну крупную сделку с англичанами, пока он возился со своими французами. – Самодовольно ответил Джастин, нежно заправив кудрявый локон за ухо сестры. - Но вскоре я перекрою ему кислород во Франции, и все его махинации вскроются – тогда его посадят или казнят, мне плевать, но все его деньги я уже потихоньку начал переводить к себе на анонимный счет в одном английском банке. Он до последнего ничего не узнает. Я постарался замести все следы. Когда я уеду, один надежный человек в банке переведет эти деньги на четыре счета: для тебя, мамы, Хлои и Женевьев. Остальные деньги я сам разделю на каждую из вас. - Господи, Джастин, я не узнаю тебя, ты ли мой братец? Что за злость сжигает тебя? – Глядя в горящие огнем глаза, выдохнула Меган, едва сдерживая себя, чтобы не отвести глаз от его, искаженного довольной гримасой лица, которое, казалось, при свете луны еще страшнее за счет прорезающего щеку и нос глубокого шрама, казавшегося, почти черной линией в тени деревьев. - Это не злость, Мег. – Сумрачно улыбнувшись, сказал Джастин, воистину радуясь скорой мести, которую он уготовил для Гейта. - Это нечто другое. Пойдем в дом, я думаю, что сегодня мне предстоит отчитываться за очередную пропущенную встречу со Стэнтоном. Не хотел бы я пропустить такое шоу. Кристофер вне себя, я уверен. 2 мая 1866 - Знаешь, я уже устал удивляться твоей дерзости. – Резко сказал Крис, поднявшись из-за своего рабочего стола, когда дверь кабинета закрылась, впустив в комнату Джастина, застывшего на середине и не решающегося начать разговор, а только пристально оглядывающего своего собеседника. - Ты чем думаешь, вообще? - С презрительным удивлением, спросил Гейт. - Министр вчера, снова, спрашивал о тебе, и мне пришлось соврать, что ты болен и приносишь свои извинения за очередную, сорванную встречу. - Тебя это не должно сильно угнетать, ты же мастер лжи. – Ухмыльнувшись, колко парировал Джастин. Злость Криса все больше нарастала, становясь слишком явной, отражаясь в его сверкающих глазах, но, внезапно осмелевший, Калверли держался слишком невозмутимо и с необыкновенным высокомерием, даже, с вызовом, абсолютно не испытывая страха перед этой яростью. - Солги ему в следующий раз, что я умер. Думаю, это самое легкое решение. Нет человека – нет проблем, и тебе больше не придется извиняться за меня. - Идиот! – Вскричал Гейт, быстро зайдя за спину Джастина, и тот, с легким волнением, услышал, как щелкает замок запирающейся двери. - Где ты был всю ночь? Я отправил в город половину своих людей, Джим чуть не рехнулся, разыскивая тебя. Твой кучер, вообще, сказал, что последний раз видел тебя вечером у Старой аллеи! Какого беса ты там забыл, ублюдок?! Джастин хотел схватить Криса за ворот рубашки и вытрясти из него что-нибудь, более вразумительное, чем оскорбления и яростное шипение в свой адрес, но разглядев в безулыбчивых, серых глазах холодок, неприязнь и злость, он сдержался. - Джим Бивер? - Едва проговорил обеспокоенный Джастин, у него ужасно дрожало и стучало сердце при мысли, что он доставил другу столько головной боли этой ночью. Он вопросительно оглянулся на бушующего Криса, ожидая, когда же, весь этот, бурлящий поток раздражения и злости выплеснется на него, но Гейт тревожно вглядывался в лицо Джастина - пораженный и задумчивый.