сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 96 страниц)
Отслужив этот год, он понял, что намного хуже собственной погибели — это увидеть смерть сотен других людей, которые умирают вокруг тебя, слышать их крики и при этом выбираться по трупам, пытаясь спастись. Джастин с трудом мог представить себе, что будет, если он увидит смерть Кристофера, Норманна и других своих друзей; что, если он подведет своих подчиненных, например, завтра? При мысли об этом его начинали мучить дикие головные боли, словно внутрь черепа были напиханы острые лезвия и кто-то не слишком добрый взбалтывал их там ежечасно. Джастину хотелось смеяться над этими колючими мыслями, когда он ловил себя на них, чтобы хоть как-то смягчить падение на эти острые шипы, но готов был плакать от тех чувств, что их сопровождали. Неуверенность в собственных силах изводила, и Джастин принял единственное, как ему казалось, верное решение: если у него ничего не выйдет, то пулю в лоб.
***
— Что мы имеем… Что мы имеем? — приговаривал майор Клиф Костерман, расхаживая по кабинету, скрипя сапогами по затертому до черноты бревенчатому полу, что немыслимо раздражало Джастина.
Он отхлебнул горячего чая намеренно громко, зная, как это бесит новоиспеченного приятеля. В кабинете майора, как всегда, стоял могильный холод. Клиф любил строить из себя спартанца, хотя сходства Джастин не видел никакого, однако быстро возникшая привычка к причудам командира дала о себе знать легкой отрешенностью — ему-то какая разница?
— Мы имеем неприглядную картину. Приходится признать, что, вопреки ожиданиям, операция не дала положительных результатов. Наши надежды не оправдались.
«Это вопреки чьим ожиданиям „надежды не оправдались“?» — пронеслось в голове у Джастина. Надежда давно покинула каждого мужчину в этом эскадроне. Джастин слегка озадачено приподнял брови, но промолчал, вяло помешивая ложкой чай; все же новая заварушка на южном театре сражений не вызывала должного интереса — это, как-никак, не его ума дело. Пока его брат, служащий в Луизиане, в порядке, Джастину волноваться решительно не о чем. Джефф писал недавно, что, несмотря на ужасающие потери, штат все еще остается под их контролем.
С момента назначения на новую должность Джастин уже успел освоиться и обзавестись неплохими отношениями с майором, под чьим командованием пребывал. Хотя при таких слаженных приятельских связях чувства близости с ним никогда не возникало. Майор, при том что был сам по себе человеком спонтанным и жизнерадостным, как-то не располагал к этому своими показными манерами, неизменной белозубой улыбкой и простотой общения, которой напоминал Калверли, скорее, какого-то недалекого бездаря-оборванца с фермы, чем майора Эскадрона. Однако Джастин видел, что при всей показушной простоте к этому человеку не так легко подобраться. Он словно отодвигал любого на расстояние, по крайней мере, вытянутой руки, однако это не мешало ему то и дело устраивать небольшие посиделки, которые, по его убеждению, развеивали напряженность последних месяцев за стаканом огненной водички. Конечно, частым гостем на подобного рода посиделках был его новоиспеченный любимчик — Джастин. Клиф, не оставляя попыток увлечь сослуживца своими изысканиями, зазывал к себе посоветоваться или просто потрындеть на тему собственной гениальности. Джастин малодушно принимал эти приглашения, нехотя отвечал на его реплики, отпускал осторожные комментарии, а то и просто молчал, соглашаясь со всем, что он говорил, так как желания спорить не возникало.
— …но у нас нет морального права опускать руки в самом начале пути, не так ли, Джастин? — тем временем распинался Клиф, зарывшись носом в толстые папки на столе. — Мы еще прополоскаем кишки этим дикарям. Ну, ничего... Эти ублюдки получат свое.
Калверли машинально кивнул, хоть и не слушал его, увлекшись собственными мыслями. Печень привычно ныла, протяжно и уныло; голова слегка кружилась, что не вызывало дискомфорта, но хорошо ощущалось; спина от долгого сидения за столом гадко тянула.
Клиф брезгливо поднял глаза на Джастина, скрючившегося в кресле.
— Вы бы что-нибудь сделали со своим внешним видом, лейтенант, — покачав головой, проговорил он. — Прибыли сюда — на человека были похожи, а сейчас... Сколько вам лет, Калверли? Восемнадцать вроде… А выглядите на все тридцать.
Джастин бессознательно провел ладонью по взъерошенным волосам, которые за месяц беспробудного пьянства непозволительно отросли, что явно было не по уставу и грозило в дальнейшем жестким выговором.
— А что мой внешний вид? — без интереса спросил он, заведомо зная ответ.
— Сами не видите? — удивился Клиф, образцово расправляя плечи и выпрямляя спину.
Джастин видел. Видел утром в зеркале, в отражении стаканов и окон. Глаза слезятся, мешки под ними набрякли, рожа бледней, чем у покойника, губы искусаны и пожмяканы, словно старая бумага.
«Я вымыл голову и причесался, так что выгляжу вполне сносно. И надо еще посмотреть, чьи сапоги блестят сильней и чья пряжка на ремне начищена лучше. И кто посмеет заявить, что на моей форме хоть одна лишняя складка?» — уныло пронеслось в голове у Джастина, но вместо этого он лишь подавленно опустил голову, упорно делая вид, что раскаяние прилежного солдата уже вступило в силу.
— И вот еще что, вам бы не мешало прекратить эти ночевки в казарме. Они вас изматывают и дезорганизуют, — наставнически добавил Клиф, смягчившись в лице при виде понурого юноши. — Ночи в лагере не всегда спокойные, а вам теперь по должности отдых положен не менее восьми часов — в офицерской комнате вам будет комфортно, не то что в промозглых казармах. Поэтому кончайте жить в неудобном кабинете и солдатских жилищах, лейтенант, и давайте нормально переезжайте на новое место.
Джастин, как тупой болванчик, снова кивнул и даже не заметил, что до этого он повторял этот жест ровно через каждые четыре секунды, как заведенный. Рука автоматически потянулась к внутреннему карману пиджака, где Джастин, почти не расставаясь, носил с собой фляжку с чем-нибудь покрепче. Эта глупая привычка возникла у Калверли после назначения на должность, и с тех пор он тянулся за спиртным почти каждые десять минут. Особенно ощутимо хотелось выпить именно в такие моменты, когда Костерман по-братски кидался никому не нужными советами. Джастин одернул себя, хотя выглядело это, скорее, как нервное подергивание.
— Возьмите, это отчет за прошедший месяц, — Клиф, который не отличался особой наблюдательностью, все-таки заметил усталое, почти нездоровое недомогание молодого офицера и в быстром темпе вытащил из-под кипы бумаг плотно набитую разнообразной мишурой папку, подшитую сверху медотчетом о состоянии новоиспеченных подопечных Джастина. — Так, вся необходимая для ориентирования в обстановке документация в вашем распоряжении, ознакомьтесь до следующего собрания.
10 ноября Джастин, как всегда, напился вдрызг, направляясь в кабинет генерала Моргана, который объявил, что южные войска уже месяц находятся в ловушке в оккупированной столице штата — Нью-Орлеане. Это означало конец Луизианы, потерю всех укреплений на южном побережье, включая флотилию и посланную туда месяцем ранее кавалерию из их Эскадрона. Джастин всю ночь не находил покоя, размышляя: жив ли его брат, где находится пехотный отряд, в котором служит Джефф, почему не предпринимается ничего, что могло бы помочь луизианцам выбраться из оккупированного штата. Его пугала неизвестность, он всей душой желал знать, что с его братом.
Сидя на собрании, Калверли понял, что происходящее в Луизиане мало волнует офицеров, а генерал больше тревожится за Атланту и Ричмонд, которые сейчас наиболее уязвимы. Его совершенно не устраивало такое положение вещей: Джефф был в опасности, а он отсиживался в штабе, за тысячи километров от него, и единственное чем он мог помочь брату, — это повлиять на ход собрания и настоять на отправке новых войск к Луизиане. Он должен был сделать все необходимое, чтобы не допустить самое худшее. В данный момент Джастину было глубоко плевать на их Правое Дело, на столицу и саму войну — лишь бы добиться своего и вытащить Джеффа из горячей точки.
— А что с Луизианой? — не выдержал Джастин спустя мучительно долгий час разглядывания карт и обсуждения стратегий. — Неужели мы останемся в тени, зная, что побережье оккупировано янки? Почему мы не можем отправиться туда и освободить штат от этих выблюдков?
— Наши войска несут колоссальные потери здесь, на севере, прежде всего мы обязаны сохранять порядок на нашем участке, а что до южного фронта, то мы уже послали им два полка, полторы тысячи человек, — отрезал генерал, даже не взглянув на лейтенанта. — Мы не располагаем таким количеством солдат и орудий, чтобы идти против пятитысячной армии противника на другую линию фронта.
— Но это просто безумие! — Джастин изо всех сил сжал кулаки, чтобы не долбануть по столу от досады и разочарования. — Если мы не окажем им помощь, то Луизиана через неделю станет штатом-призраком, а мы просто спустим им это с рук?
«Мой брат может погибнуть, скотина!»
— Эта тема не обсуждается! — прорычал Морган, резко выпрямившись в кресле, словно натянутая струна, готовая порваться с минуты на минуту. — Мы должны прогнать северян из Вирджинии и Джорджии — вот какие штаты нуждаются в защите. В первую очередь нам нужно укрепить сердце нашей родины. Если Нью-Орлеан падет, то так тому и быть — мы вполне способны сражаться и одной рукой. Штат обречен, а мы можем потерять столицу, если кинем все силы на юг.
— Но там… гибнут люди! — не унимался Джастин, в последний момент успев прикусить язык, чуть было не ляпнув: «Там умирает мой старший брат».
Неизвестно, что бы ответил генерал, которого уже порядком взбесили споры с младшим офицером, но голос подал Клиф.
— Сэр, если мы уж говорим о ситуации на севере, то позвольте. Речь идет о Вашингтоне. Мне кажется, что первому полку надо капитулировать, — сказал Костерман, внимательно оглядывая лица двадцати четырех сидящих за огромным дубовым столом офицеров. — Думаю, что многие со мной согласятся, ведь если блокада продержится еще неделю, то полк будет разбит, а мы потеряем основную часть наших укреплений на севере.
Джастин внимательно смотрел на крупного коренастого мужчину с всклоченной темной, тронутой легкой сединой шевелюрой и ждал, что же ответит на это их чертов гений. До своего повышения Джастин, будучи простым рядовым солдатом, считал Моргана настоящей легендой, отважным полководцем, блестящим стратегом и воином, а на деле выяснилось, что он не более чем простой фанатик, повернутый на Правом Деле, но в действительности являющийся просто сумасшедшим. Теперь образ кумира Джастина был погребен под тяжелым пластом раздражения и разочарования.
Неконтролируемые вспышки гнева, перепады настроения, дикие указания и приказы о ежемесячных атаках Вашингтона. Великая столица их противника была ему не по зубам, но Морган, будучи упертым слепцом, не желал отказываться от своей заветной мечты: провести грандиозную операцию и разгромить врага в считанные недели, чтобы прославиться на всю Америку и Европу. Ничего более сумасшедшего и глупого Джастин в своей жизни еще не слышал: они теряли драгоценные силы и время на захват неприступной твердыни — уж янки постарались обезопасить свой город — вместо того, чтобы бороться не за призрачную иллюзию, а за настоящий и реальный штат, который нуждается в них. Снова вспомнился брат, который сказал ему тогда в баре для утех: «Если война все-таки нагрянет, то боюсь, у нас нет шансов». Джастин нервно закусил губу.
Генерал Джеффри Морган задумчиво теребил в руках трубку, закинув ногу на ногу, сохраняя свое привычное хладнокровие, которое всегда нервировало Джастина, но вселяло уверенность остальному офицерскому составу.
— Позвольте, мистер Костерман, — наконец сказал генерал. — Я предлагаю отозвать шестой и седьмой отряды с левого фронта и направить их навстречу фланговым батальонам пятой пехотной артиллерии к Атланте, это укрепит наши позиции. Таким образом, первый полк останется и продолжит осаду города.
Джастин замер от изумления. Он уже собирался было возразить такому безрассудству, как вместо него снова заговорил озадаченный Клиф, тщательно подбирая слова:
— Не думаю что это возможно, генерал. Кавалеристы с западного участка вполне способны поддержать пехотную атаку, а шестой и седьмой отряды уже гонят «синих» сюда, в Вирджинию, навстречу нашим артиллеристам. Если мы отзовем их к Атланте, то Ричмонд останется без защиты, самостоятельно мы не сможем его удержать в случае нападения. Поэтому первый полк сейчас был бы нам очень кстати, если, конечно, — майор нервно сглотнул, — вы дадите приказ им отступать от Вашингтона и возвращаться в Эскадрон. Тогда мы бы отправили их к Ричмонду, в то время как наша пехота и артиллерия будут держать Атланту.
Джастин напряженно ждал ответа на это заявление Моргана, так как Костерман был абсолютно прав и Джастин всей душой поддерживал его, зная, что это единственный выход из той ситуации, в которой они оказались. Ведь если и Ричмонд, и Атланта будут надежно укреплены, то будет шанс отправить людей в Луизиану, не опасаясь разгрома.
«Мы мечемся между Атлантой и Ричмондом, словно ненормальные, это подрывает доверие солдат, истощает запасы провизии и оружия, должен же он это понимать?»
— Нет, мы не будем отступать, почти достигнув цели. Нам нужно выиграть еще несколько дней, и мы прорвем блокаду у Вашингтона.
«Мы не возьмем этот проклятый город, зато потеряем последних людей и не сможем отправить помощь Луизиане».
— Войскам не войти в город! — яростно воскликнул Джастин, которому уже порядком осточертело слушать эти безумные идеи. Все офицеры, исполненные уверенности в своих стратегиях и идеях, были такими же фанатичными имбецилами, как и генерал. — Неужели, никто из присутствующих на заседании не понимает, что продолжать осаждать Вашингтон — это чистое самоубийство? В объединенном первом полку почти две тысячи человек, а вы собираетесь использовать этих людей, как пушечное мясо! Извините, генерал Морган, — Джастин вскочил с кресла, пожалуй, слишком резко, чтобы суметь скрыть свое нетрезвое пошатывание, — но я считаю, что данная тактика просто чудовищна и глупа. Я думаю, что первый полк уже не в состоянии продолжать осаду, его надо присоединить к шестому кавалерийскому Эскадрону по правому флангу и отправить их вслед за янки, к Атланте, а шестой и седьмой отряды с левого фронта — к Луизиане. Мистер Костерман прав, если мы будем продолжать осаду Вашингтона, то армия капитана Эллингтона разгромит не только первый полк, но и всю нашу артиллерию на западе от Ричмонда, и тогда мы потеряем столицу.
Присутствующие в изумлении и смятении уставились на лейтенанта, и, наверное, каждый из них в ту секунду размышлял, действительно ли молодой человек пьян настолько, что осмеливается дерзить самому генералу Моргану, или же он просто сошел с ума на нервной почве.
Генерал молчал, все так же с каменным спокойствием наблюдая за смущенными офицерами. До Джастина не сразу дошло, что он в ярости вскочил на ноги и теперь, сложив руки на груди, тяжело дышал, стараясь умерить свой гнев. Он на подкосившихся ногах упал обратно в кресло и, ожидая жесткого выговора, замолчал, пытаясь успокоить сбившееся дыхание и попрощаться со светом белым.
— Мистер Калверли, — тихо начал Морган, остановив взгляд своих ледяных серых глаз на юноше, — не кажется ли вам, что военная тактика не вашего ума дело? Вы всего лишь лейтенант, младший офицер, исполняющий свои обязанности. Если после вашего прорыва у Вашингтона в августе вы возомнили себя талантливым полководцем, то я вынужден вас разочаровать: ваша самонадеянность граничит с глупостью. Вы предлагаете отказаться от хорошо спланированной стратегии ради непродуманной и спонтанной атаки в Луизиане? Предлагаете бросить Вашингтон, когда он почти у нас в руках? Ну что ж, я вас внимательно слушаю.
«Это мы сидим у них в западне, несчастный кретин».
Джастин нервно теребил край своей несвежей рубахи, только сейчас вспомнив, что пришел на собрание без мундира — непозволительная наглость, — с ужасом соображая краем еще трезвого сознания, насколько сильно он облажался, вступив в спор с генералом. Джастин, одернув себя, неуверенно произнес:
— Если мы оставим на позиции первый полк, то уже через неделю лишимся его. Лучше было бы провести стратегическое сокращение линии фронта, объединить оставшиеся силы под Вашингтоном и перекрыть путь к Ричмонду с севера, иначе мы просто потеряем город, и тогда уже не будет смысла воевать.
Воцарилось молчание. Все напряженно ждали, какова же будет реакция генерала на подобное заявление. Джастин старался лишний раз не дышать, а дрожащие руки спрятал поглубже в карманы. Сидевший напротив него Костерман еле заметно кивнул, одобряя его смелость, но от этого легче не стало; Джастина пробрал липкий пот.
— Мистер Костерман и мистер Калверли, останьтесь, пожалуйста, — полным холодной ярости голосом сказал Морган и заговорил с остальными:
