сообщить о нарушении
Текущая страница: 83 (всего у книги 96 страниц)
- Мистер Калверли… простите, я проспал. – Голосом, хриплым после крепкого сна, начал сбивчиво бормотать он. - Я просто…
Маленький, тщедушный, с растрепанными черными волосами, прямыми и жесткими, с такими же темными большими, и постоянно блестящими, точно у раненого оленя, глазами, он вызывал у Джастина неизменное чувство жалости и нежности. Справедливо было заметить что, на самом деле, мальчик ничего не проспал; ему полагался еще час спокойного сна, после чего он обычно шел в конюшню, убираться, кормить и чистить лошадей, но сегодня Джастину была крайне необходима его помощь. Бездомный сирота, уличный хулиган, мелкий воришка, который с малых лет крутился на улицах этого жуткого огромного города, был для Калверли единственным шансом пробраться в кабинет Гейта. Джастин доверял Гарри, точно зная, что тот не выдаст его и не подведет.
- Хватит болтать. – Улыбаясь, прервал его лепет Джастин, выжидающе складывая руки на груди. – Мне нужно чтобы ты сделал кое-что для меня. Прямо сейчас.
- Да, сэр, конечно! – закивал тот, и Джастин махнул рукой, предлагая следовать за ним.
Гарри постоянно, одним и тем же, неизменно робким, тоном предлагал себя в спутники или помощники своему хозяину.
Он был идеальным слугой, его исполнительность была на высоте, и Джастин видел, как высокомерные и корыстные слуги этого дома быстро отвернулись от задиристого, проворного мальчишки. Гарри стал глазами и ушами Джастина, целиком и полностью посвятив себя служению человеку, который забрал его с улицы. Он напоминал маленького черного паучка, с восемью глазами, который оплетал весь дом паутиной, узнавая каждую новость первым, словно улавливая ее своими сетями и сразу же докладывая все своему хозяину. Послушание стало его второй натурой, потому что он всем сердцем желал повиноваться Джастину, чье великодушие и доброта спасли его от голодной смерти или тюрьмы.
Он всегда был готов выполнить любое поручение Калверли, а потому быстро зашагал за ним, поднимаясь по западной лестнице в хозяйские покои. Будь Гарри, даже, членом его семьи, Джастин не мог бы лучше о нем заботиться или относиться к нему более мягко и внимательно, чем сейчас.
- Ух, чтоб его... кажется, Гейт вернулся. – Нервно присвистнул Джастин, когда они вошли в холл, заметив любимую трость и цилиндр Гейта, которых, еще десять минут назад, здесь не было. – Ладно, идем быстрее, Гарри.
Они быстро поднялись на второй этаж и, убедившись, что дверь кабинета, по-прежнему закрыта на ключ, Джастин нагнулся к самому уху мальчика и произнес лукавым шепотом:
- Я знаю, что жизнь на улице тебя многому научила, так что будь любезен – открой для меня эту дверь.
*
На следующую ночь Джастин снова вырвался в Дубовую рощу на встречу с Алексом, хотя дома по-прежнему все было крайне не спокойно: Женевьев, внезапно, всерьез собралась, через три дня отправиться погостить к матери, теперь, будучи миссис Калверли, она спокойно могла посетить Англию, не опасаясь косых взглядов и перешептываний за спиной.
- Чего ради, я ждала так долго, Джастин? – Заявила она. – О-оо, я надеялась, что ты, наконец-то одумаешься и… - Не договорив, Женевьев, горестно, всплеснула изящными руками, волна раскаяния затопила все существо Джастина.
- Прости меня, я не смог… – как-то потеряно, на грани слышимости, прошептал он, - ты же понимаешь, что дело вовсе не в тебе… Не в тебе.
Она, холодно кивнула и отправилась заниматься своими делами, спешно пакуя вещи, покрикивая на горничную и ставя на уши весь дом. Женевьев планировала провести там несколько месяцев и теперь торопилась, стремясь успеть в Лондон к началу сезона. Крис был против этой затеи, но Джастин несколько раз встревал в их разговор, перебивая Гейта, который отговаривал Женевьев от поездки всеми мыслимыми и немыслимыми доводами, и к вечеру в доме, как обычно, стояли яростные крики и грохот разбитого зеркала, которое Гейт задел рукой, в очередной перепалке с Джастином.
Джастин снова убежал из дома с наступлением ночи, когда Гейт отправился в «Адму», Шерри уже к тому времени легла спать, а его ненаглядная супруга развлекалась на очередном светском рауте, то ли, на заседании театрального клуба, то ли, на одном из этих музыкальных вечеров, так популярных в этом сезоне. Джастина абсолютно не волновало где и как проводит свои вечера Женевьев, зная, что чопорность английского воспитания не позволит ей уронить его честь, он предоставлял ей полнейшую свободу. Теперь, улыбаясь, Джастин слушал Алекса, отстраненно думая, что, наконец-то, вместе с искрящимися зелеными лучами родных глаз, к нему пришли умиротворение и радость.
Он спрашивал Алекса обо всем, что приходило в голову. Джастин выяснил, что все имущество покойного Алана Эллингтона, движимое и недвижимое, было поделено между полудюжиной благотворительных заведений и что, отбыв в мир иной, в результате апоплексического удара, он из чистой злобы на сына совершил много добра, породившего в газетах немало скандальных статеек. Алекс же, был абсолютно невозмутим и на вопросы Джастина об отце отвечал нехотя, но спокойно, и Джастин, видя его хмурое выражение лица, быстро переменил тему, спросив Эллингтона о том, как тому удалось сформировать свою змеиную банду, на что тот отвечал охотнее, однако, не вдаваясь в некоторые подробности. Заметив, однако, что ножи лежат на подносе, вовсе не в качестве украшения, и любой желающий может подойти и взять их в руки, тем самым бросив вызов главарю банды, и раньше там покоился топор. Джастин незаметно сглотнул подступившую к горлу едкую горечь, как поступал всякий раз, когда ему доводилось сталкиваться с подобными проявлениями звериной жестокости Алекса и его окружения.
На столе перед ними стояли блюда с жареной дикой уткой, курицей в соусе и пирогом с начинкой из мяса диких голубей, тарелка со свежими фруктами. Чай Джастина и кофе Алекса были без молока, но сладкие — с добавлением кленового сахара, который поставляли местные индейцы, в обмен на прикрытие от полиции. Роскошь, царящая в этой комнате, заставляла Джастина полностью забыть о надоедливо жужжащих мухах, комарах и ползающих на первом этаже дома тараканах.
В газетных карикатурах и досужих разговорах - гангстеров всегда изображали как неотесанных, грубых мужланов, с блестящими злыми глазами, подбородком, заросшим щетиной или нечесаной бородой, в натянутой на нависшие брови шляпе, и достаточно развязным, чтобы сразу можно было понять его положение в обществе. Да, людей, которые подходили бы под это описание, среди бандитов хватало, и среди преданий преступного мира существуют многочисленные легенды об их подвигах, но Джастин быстро убедился что это – низкопробное мясо, мелкие посыльные, стоящие на последней ступени преступной иерархии.
Самые опасные убийцы, на самом деле, больше походили на щеголей: хорошо одевались, ежедневно брились, волосы их были всегда уложены, а когда их банда шла на дело, они и их помощники появлялись на месте события в шелковых перчатках и с модно завязанным шейным платком. Они легко могли сойти за уважаемого жителя, самого богатого района города, например как Флюке-Брайн грей, и попасть за ворота, где без особого труда сливались с толпой аристократов. Они любили посещать дорогие рестораны и оперу, были постоянными клиентами модных магазинов и пользовались услугами лучших портных, однако там, за пределами своих дикарский трущоб, эти люди, никогда никого не грабили, не убивали, не калечили, предпочитая развлекаться, как полагалось людям высшего общества, каковыми они себя считали. Ни для кого не было секретом, что это были богатые люди, те, кто имели связи с полицией и банкирами, еженедельно отдавая тем долю от грабежей и в течение какого-то времени их людей не трогали.
Алекс, по-прежнему, ни в чем себе не отказывал. Улыбаясь своим мыслям, Джастин медленно потягивал чай, заинтересованно слушая, как Эллингтон рассказывает о своей новой жизни, расслаблено раскинувшись на софе и перебирая виноградины.
- Когда я узнал, что война окончена, то решил вернуться, но прекрасно осознавая, какая опасность может мне грозить на родине, первое время я скрывался в Пенсильвании. Затем в пригороде Нью-Йорка у старого приятеля: он инвалид Мексиканской войны, уже отслуживший свое, так что на фронт его не призвали, и ему было глубоко плевать на раздробленность в стране и на охотников за головами, рыскающих по Штатам в поисках военных преступников вроде меня. Я читал в газетах про эти банды, в Нью-Йорке, Чикаго, а когда узнал об их тусклом существовании в Вашингтоне, то спросил себя: а почему бы и нет? Почему бы не отправиться в родной город, затерявшись в трущобах, где полно бандитов, каждый второй из которых чудом избежал петли? Среди них, узнать во мне северного офицера-предателя могли не многие, так что существование в Старом городе показалось мне неплохой идеей. – Говорил Алекс, а Джастин легко и неосознанно касался его рук своими пальцами, но едва-едва, чтобы не мешать рассказывать.
Сам - весь внимание, он, слегка склонив набок голову и подняв лицо, держал руку Алекса в своей левой руке, и расслаблено вытянув в сторону правую, подражая Алексу, закинул на спинку софы за его спиной. Эллингтон мягко улыбнулся, когда Джастин вопросительно посмотрел на него из-под полуопущенных век, ожидая продолжения рассказа и снова заговорил:
- Когда я приехал сюда, то увидел, что каждого человека здесь можно купить и при этом цена была слишком мала, чтобы я смог себе отказать в этом. Единственное спасение от нищеты они видят в постоянном возбуждении и не могут придумать другого пристанища для своего мятежного духа, кроме секса и хорошей драки. И многие молодые люди, здесь, становились бандитами только из-за сокрушающего желания превзойти подвиги других преступников, либо, мечтая о славе или, хотя бы, известности, достичь которых можно было, став жестоким, безжалостным человеком и отъявленным негодяем. Другие, шли наперекор нашей власти, которая заживо похоронила этих людей и их семьи. Короче говоря, им необходима разумная власть, а не та анархия, в которую их погрузила их собственная гордыня и непомерные притязания государства. В Европейских банках у меня оставалось несколько тысяч долларов. Для Старого света это ничтожная сумма, но для послевоенной Америки – это было роскошью, сам понимаешь. Я нашел Роберта в том баре, помнишь «Вольные блага»? Так вот, этот белобрысый черт был мелким подельником в этом гнилом гадючнике, и им нужен был человек, кто бы смог управлять ими, защищать их от правосудия, что, так же, оказалось довольно просто, благодаря коррумпированным полицейским, чьи расценки для меня оказались вполне приемлемыми. Я - один из немногих, у кого в Старом городе были деньги после окончания войны, так что я сразу же взялся за дело. Эта банда - золотая жила, но знаешь, если ты собираешь этих мерзавцев всех вместе и предлагаешь им объединиться, есть большая вероятность того, что после этих слов тебе вырежут язык или просто отрубят голову, наколов ее на забор Рощи. Но мне повезло больше, чем тем бедолагам, чьи сгнившие головы болтались во дворе Рочестер-кэмптон. Я пообещал им настоящие большие деньги, хорошее оружие, защиту от полиции и им хватило этого для того, чтобы переродиться в то, чем они являются сейчас: процветающая преступная группировка, одна из шести вершителей порядка в преступном мире.
- Ты не перестаешь меня удивлять. Тебя точно здесь никто не найдет? – Спросил его Джастин, почему-то несвоевременно вспомнив о Кристофере, которого он серьезно опасался, точно зная, что тот, по возможности, будет следить за ним и даже многократная сила жестоких мятежников, которыми управлял Эллингтон, не могли бы обеспечить Джастину полноценную гарантию его безопасности.
- В военных списках я числюсь - пропавшим без вести. В Старый город они не суются. Что толку им мараться о нас, если есть обычные полицейские шавки, которых мы же и подкупаем ради безопасности? – Безразлично отмахнулся Алекс, разумеется, не понимая, что именно подразумевает под этим вопросом Джастин и кого он в действительности опасался, как злейшего врага, способного пролить кровь Алекса. - Я сформировал организованное ядро из сотни бандитов, вокруг которого сплотилось еще четыре десятка всякого сброда. Сбрендившие контрабандисты, бывшие солдаты и всякое мелкое ворьё, которые активно занимаются уличным грабежом и поджогами, промышляют у берегов Потомак, обчищая корабли и баржи, грабят фермы и прибрежные усадьбы. Если я их вызову на крупное дело – они охотно пойдут, как уже не раз бывало. Среди этих шаек есть женщины-карманницы, держащие бордели и лавки, они, как дикие кошки, могут выцарапать противнику глаза или откусить ухо. И все они работают на меня, каждый день, докладывая все и обо всех. Нет, Джей, не беспокойся об этом. Я буду в полном порядке.
- Никогда нельзя быть уверенным в своей неуязвимости до конца, так Алекс? – Буркнул Джастин, тяжело вздохнув, осенённый неясным чувством, какое бывает у зверей перед грозой, в чьей природе заложено явственно воспринимать любое надвигающееся бедствие.
- Что ты имеешь в виду, Джей? – Александр, до этого расслаблено лежащий на софе, озадачено привстал и уселся, положив локти на колени и подперев подбородок, задумчиво глядя на играющую лунную дорожку, упавшую через окно на узорчатый ковер комнаты.
- Несколько дней назад... В типографии, где я печатал визитные карточки, мне попался на глаза свежий номер печатающейся там же вечерней газеты «Вашингтон Трибьюн», и мне не понравилось то, что там было написано про Старый город, в частности, про Дубовую рощу. – Ответил Джастин, стремительно положив руки на плечи Эллингтона и придвинувшись ближе к его лицу.
- «…Люди буквально парализованы всеобщей паникой, — сухо процитировал выдержку из очередной статьи Эллингтон, театрально закатив глаза, - с наступлением темноты не выходят из дома… Человеческая жизнь и собственность находится в постоянной опасности со стороны криминальных элементов и просто бродяг, умеющих держать в руках оружие». – На его красивом открытом лице, с мелкими отметинами боевых шрамов, в присутствии Джастина все время светилась улыбка, которая уступала место, разве что, выражению искреннего удовольствия, но сейчас Алекс был слегка озадачен. - Я читал это, Джей. Каждый день они пишут об этом, ну и что с того? В газетах вообще много о чем любят разглагольствовать, так что успокойся.
- Я знаю, но если бы в этой проклятой газете ежедневно не писали о тебе – я был бы спокоен. А если они и впрямь примут меры? – воскликнул Джастин, он с унынием чувствовал, что сердце его ледяным куском лежит в груди, предвещая неизвестную опасность, а в мыслях его творится настоящий беспорядок.
- Последний раз все газеты, в том числе и «Трибьюн», упоминали мое имя три года назад, после моего исчезновения. Им ничего неизвестно обо мне, так что хватит попусту мучить себя этими тревогами, Джей. - Алекс наклонился над ним, отвел с лица прядь волос и поцеловал того в щеки, в уголки губ, легко - одним дыханием. По всему телу разлилась сладость этого невесомого прикосновения.
В открытое окно виднелись редкие звезды, и ветерок, залетев внутрь комнаты, зашелестел, игриво перебирая невидимыми теплыми пальцами листки бумаг на столе, незримым дыханием подёргивая неровный свет свечей.
Эллингтон умышленно не зажигал керосиновую лампу, отдавая предпочтение полумраку живого огня, при котором их частые глубокие разговоры приобретали загадочную форму и, неописуемо таинственную, очаровательность. Обычно, они достигали такой степени блаженства, что минуту спустя, сами того не замечая, во время своих ночных встреч, начинали тихо разговаривать, предпочитая не тратить время на сон, который разделял их.
– Когда мы будем с кем-то, я зажгу лампу, - говорил обычно Эллингтон, - пока мы одни, я предпочту живой огонь, хотя, чтобы видеть тебя, свет мне и вовсе не нужен.
