Текст книги "Две войны (СИ)"

Автор книги: dorolis

сообщить о нарушении

Текущая страница: 76 (всего у книги 96 страниц)

Джастин слышал, лишь звенящую в ушах кровь, взбурлившую после его слов. Он, даже не обратил внимания на то, что дверь за его спиной закрылась, и он остался наедине с человеком, воскресшим из его памяти и ожившим из его обманчивых и сладких сновидений. - Почему? – Не в силах овладеть своим голосом, хрипло спросил Джастин, объятый ужасом и дрожью, заглядывая все глубже, глубже в темно-зеленые озера его глаз, глядя на покрытый золотом лик и повторяя: - Скажи мне, почему все происходит сейчас так? Алекс стоял, напряженно сжимая и разжимая руки, вздувшиеся на них вены, гоняли горячую кровь по телу, и Джастину казалось, что биение его сердца в сотни раз оглушительнее его собственного, застывшего в ожидании ответа. Все, что открылось ему в потаенной глубине зеленых небес, вновь оживало пред глазами и слова Алекса были, лишь, отзвуком того неистового крика, что потряс все его существо. Джастин смотрел в эти глаза и понимал, что он бродяга – бродил бесцельно долгие годы и вот, наконец-то, пора пришла, и он очутился дома. - Я не хотел вновь доставлять тебе боль, Джастин. – С придыханием сказал Алекс, делая неуверенный шаг к нему навстречу. - Прости меня за все, но тебе нужно уйти, прямо сейчас. Не надо возвращаться к прошлому. - Ты говоришь о боли? – Закричал Джастин, проливая вместо вихрей и мрака злости, нежные слезы радости и тягостной обиды. Теплая влага омыла воспаленные раны на груди, стиснутой стальными ржавыми оковами, но он не остановился, извергая поток рваных, истеричных упреков, просто, чтобы не потеряться в тишине и тьме этого места. - Ты хоть представляешь как я жил без тебя эти три года, Алекс? Каждый день для меня был подобен аду, и я сгорал в нем, оживая только с наступлением ночи, когда ты являлся ко мне во снах, как мираж оазиса перед глазами умирающего путника в пустыне. И вот, ты стоишь предо мной настоящий, во плоти, и гонишь меня прочь? В нетерпеливом, резком его желании ударить Алекса сильнее, в самую оголенную часть тела – болезненно сжавшееся сердце, кроется суть невысказанных обид и Джастин размахивает руками, словно отгоняя от себя призраков старой затаенной злобы, которая исчертила его рассудок гнилыми полосами отчаянья, после резкого исчезновения любовника, который теперь смеет говорить ему это. - Я не представляю? – Алекс постарел на добрый десяток лет, волосы его стали еще светлее, но глаза загорелись также сильно, как если бы он был мальчишкой, готовым голыми руками уничтожить врага на поле боя, вновь напиться его крови, оживая, как nosferatu, пробужденный яркостью и насыщенностью чужой жизни. В тот момент, когда он схватил Джастина за руку, вынуждая замолчать, Калверли почувствовал в своем теле настолько сильный отклик, что разом вздрогнул, затаив дыхание и слушая. - Ты… Джастин, черт возьми! Я год скитался по углам Европы не в силах найти себе пристанище: в каждом доме, где я останавливался, я слышал твои шаги, твой голос и смех. Я думал, что умру, прежде чем увижу тебя вновь, я пребывал в бреду, звал тебя, и каждый раз мне казалось, что твои руки дарят мне успокоение и покой. Думаешь, я забыл о тебе? Я мог бы пересказать все наши дни и ночи. Угроза нависла над моим здоровьем, ужас мной овладел, когда я представил, что никогда не увижусь с тобой. Я погружался в сон, который длился по нескольку дней, и когда просыпался, то снова видел печальные сны смутного течения жизни без тебя. Я должен был скрываться от отца, от французского и американского правительства, чтобы развеять чары, нависшие надо мной. Я прятался у моря, которое так любил - словно ему полагалось смыть с меня грязь, которой я запятнал тебя. Я проклят был луной и звездами, которые напоминали мне, что где-то, ты так же смотришь на них. Счастье было моим угрызением совести, роком, червем. Но как я мечтал дотронуться до тебя... Ощутить тепло твоего тела, Джей. Я не хотел этой разлуки, я согласился бы на сделку с любым из демонов ада, с самим Сатаной, только бы остаться с тобой, но я не мог подводить тебя под удар. – Алекс тоскливо улыбнулся, но с таким трудом ему далась эта улыбка, словно бы он и вовсе разучился проявлять эмоции на этом застывшем, бледном лице. Джастин кладет руки на его плечи и чувствует, что они стали шире, крепче, а седые волосы бросаются в глаза, как блик клинка под полуденным солнцем, но лицо Джастина все озаряется, слезы исчезают и улыбка трогает его губы. С каждым его словом, новый глубокий вдох расправляет грудь, срывает болезненные тиски. - Ты думаешь, я не сгорал от тоски по тебе? – Продолжал Алекс, проведя кончиками пальцев по темным кудрям, с неповторимой, едва ощутимой нежностью, его взгляд бесцельно блуждает по знакомым чертам. - Джастин, ты - все, что у меня есть, все, что у меня было, но… уходи. Прошу тебя, уходи отсюда. Алекс делает попытку отстраниться, скидывая со своих плеч руки Джастина, но смятение того не безмолвствует, а громким звоном повисает между ними: - Не говори мне этого! Вели мне жизнь свою за тебя отдать и я, тысячу раз кину ее, с усмешкой. – Джастин грубо хватает его за руку, не давая отойти, и пальцы Алекса доверительно сжимают его кисть, словно бы тот боится упасть и не подняться вновь. - Алекс, я знаю, ты не забыл меня, мы все еще связаны друг с другом, и всякий раз, когда я думаю о тебе, я не могу не ощущать твоей боли. – Джастин поднимает его руку и прикладывает раскрытую ладонь Эллингтона к своей щеке, где на коже медленно засыхают пролитые за эти годы слезы. - Я искал тебя, когда вернулся в Вашингтон, но все мои попытки резко пресекались. Все твои дороги были стерты в марте шестьдесят третьего. Я не понимаю тебя... - Я хочу, чтобы ты жил, Джей! – Яростно шепчет ему в лицо Алекс и Джастин подается вперед, чтобы уловить его дыхание, завладеть искусанными губами, но Эллингтон делает над собой усилие, ступив в сторону и потянув за собой, подведя того к окну. - Взгляни, там за окном жизнь, которой ты достоин. Я знаю, что у тебя есть жена, ты воспитываешь ребенка своего старшего брата, работаешь и строишь свой дом, так зачем тебе другая жизнь? - Потому что там нет тебя! – Джастин задергивает тяжелые темные занавески, уничтожая свет грязных диких улиц ненавистного города, заставившего его любить и страдать одинаково сильно. - Ты не вынудишь меня уйти, пока я не услышу слова ненависти. Скажи, что я безразличен тебе, или, что ты не любишь меня, скажи, что все мне привиделось и нас, никогда не было. Алекс делает движение губами, чтобы захватить глоток воздуха, острый, нежный и обольстительный аромат опьянил Джастина, и он коснулся его губ в яростном порыве. Джастина захлестнула нестерпимая любовь и нежность, потому что он знал - Алекс, как и он, в сердце своем ощущает таинство и непостижимость жизни, и прилив любви был тем мучительней, что тут же, обоих пронзила мысль о принятом решении: теперь дороги их не разойдутся. Руки Алекса, вопреки словам, сжали в судорожном объятии знакомое тело, и язык утонул в бесконечном поцелуе, сладострастном и терзающем, впитывая в себя все безумие страсти, неведомой им обоим несколько лет. Легкая рука Джастина, ласково оглаживая, пробежала по сильному, напряженному телу, на секунду задержалась на тягостно затвердевшей его части, сочувственно и любовно пожала болезненно вздувшийся холм. Это было буквально пробуждение из мертвых, такая же боль, какую мог бы причинить яркий свет глазам человека, вышедшего из мрака, и одинаково радостно воспринявшего этот свет, после темноты. - Джастин, я не смогу остановиться. – Выдыхает Алекс, плотнее прижавшись к горячему телу. - Если ты сейчас останешься, то никогда не сможешь вернуться к своей семье. Я не смогу тебя отпустить во второй раз. Не делай глупостей, возвращайся домой, пока ты можешь. - Не смей останавливаться. Я нашел тебя и не отступлюсь. – Сказал Джастин, желая, чтобы никто другой, из живущих на Земле, не прижимался к его восторженным губам, к его лучистым волосам, овеянным дыханием холодной, северной зимы, навеки застывшей в памяти и никто другой, не покрывал поцелуями это, чистейшее чело, сияющее для него, здесь, во мраке, подобно звезде в небесах. - Жизнь со мной ужасна - я ужасный человек. – Настаивает Александр, но Джастин уже не желает слушать его, упиваясь победой. - Я знаю. - Джастин чувствует, что сердце набухает, как море, вздувающееся перед грозой. Бесконечная слабость томит его тело, и теплый воздух словно веет знакомым ароматом волос. - И только я способен выносить тебя. * - Ты мой теперь, только мой... – Сбивчиво и зло бормочет Джастин, пытаясь справиться с маленькими, ускользающими из его, негнущихся пальцев, пуговками на рубашке Алекса. - Кровь связала нас, моя кровь, и моя боль… - шепчет он, опускаясь на колени и прижимаясь щекой к теплой коже живота. – Никогда больше… – Говорит он, проводя губами вдоль пояса и сжимая зубами, сквозь плотную ткань, рвущуюся наружу плоть. - Джастин, ты… - Из покусанных и истерзанных поцелуями губ Алекса, вырывается тихий короткий смешок, но замирает, в тот миг, когда тонкие пальцы обхватывают его член и Эллингтон тяжело и прерывисто стонет. Джастин напористо толкает его и Алекс не сопротивляясь, опускается в кресло. Не теряя ни секунды, Джастин сдергивает с него штаны и втискивается между широко раздвинутых ног, лаская пальцами светлые завитки на ногах. Глядя, в потемневшие глаза Алекса, он склонил голову и, лизнув головку, закрыл глаза, упиваясь его особенным, пряным, чуть солоноватым вкусом. Постанывая от наслаждения, он вырисовывал языком на горячей коже неясные узоры, словно играя, петлял по всей длине члена, с силой, проводя языком по вздувшимся венам и аккуратно прикусывая уздечку, захватив его у основания, а другой рукой, нежно перебирая пальцами яички. Джастин посасывал член, выпуская его изо рта, оттягивал пальцами крайнюю плоть, обнажая чувствительную головку, скользил по ней горячим кончиком языка, ввинчиваясь в раскрывающуюся под его напором щель уретры. До рези в глазах, вглядываясь в лицо Алекса, впитывая в себя любимый образ, то, как опускаются пушистые ресницы, прикрывая хищные глаза, а желтоватые зубы прикусывают пухлые губы, сдерживая, рвущийся наружу, стон, как мелкая дрожь пробегает по его напряженному телу в ответ на каждое касание языка. Наигравшись, он наконец-то, плотно обхватил член губами и, пропустив его в расслабленное горло, сглотнул. Алекс - заорал, судорожно вцепившись побелевшими пальцами в подлокотники, всеми силами, пытаясь справиться с захлестнувшими его ощущениями. - … сумасшедший – выдыхает он. Широко распахнутыми глазами, с удивлением и какой-то, горячечной жадностью наблюдая за тем, как его член движется в кольце припухших губ Джастина. - Да-а-а, - ухмыляется Джастин и от вибраций, рождающихся в его горле, раскаленная волна пробегает по телу Алекса, свиваясь невидимой спиралью, где-то в районе живота, заставляя тело, скручиваться от наслаждения, не выдержав, он ухватил Джастина за непокорные вихры и дернул на себя, насаживая до упора, задавая свой темп. Джастин, старательно расслаблял горло, поглощая его, забирая голодным ртом глубже и глубже, принимая член на всю, возможную глубину, сбивчиво дыша носом и стараясь вдохнуть больше воздуха он, на мгновение, выпустил заполнивший его рот член и норовисто мотнул головой. Алексу пришлось приложить немало усилий, чтобы заставить себя выпустить его волосы и позволить Джастину действовать так, как ему хочется. Джастин и действовал, он нежно зацепил яички языком, пососал их, по очереди, обхватывая губами, придерживая ходящие ходуном бедра и прислушиваясь к судорожным вздохам, продолжая при этом сжимать и отпускать член рукой, скользнул выше, проводя губами вверх-вниз, то немного быстрее, то медленнее, снова возвращаясь в головке, цепляя зубами уздечку и вырывая у любовника хриплые стоны. Осмелев и дав волю собственным желаниям, Джастин лизнул нежную кожу за яичками и добрался языком, до судорожно сжимающейся дырочки ануса. Алекс всхлипнул, приподнимая бедра, желая большего, и у Джастина потемнело в глазах, ему показалось, что он рухнул с головой в ледяную воду. Задыхаясь, от переполняющего его восторга, он обвел языком вход, дразня, пробуя на вкус, солоноватую кожу, зарываясь носом в пах, он жадно вдыхал эту невообразимую смесь: чистого белья, мускуса, бергамота, и еще чего-то, особенного, восхитительного, присущего одному только Алексу, чего-то, заставляющего его жалобно поскуливать, изнывая от желания, вдыхать его, ещё и ещё. Как можно дольше. Вечно. Его собственный член окреп до такой степени, что ему пришлось сильно сжать его, чтобы хоть немного умерить дикое возбуждение, опасаясь, что еще немного и он, просто позорно кончит в штаны. - Хочу тебя, в тебя, – шептал Джастин, - позволь мне, позволь, я хочу тебя, так сильно хочу тебя. – Казалось, слова сами вырывались из обветренных губ, и щекотали Алекса, добавляя огня в его кровь, впрыскивая под кожу яд желания, заставляя покрываться мурашками кожу, а волоски – вставать дыбом. Джастин никогда не был сверху, хотя желание войти в Алекса, почувствовать его тело по-другому, столько раз преследовало его, в эти, проклятые три года. Возбуждение болезненной волной проскальзывало по телу Джастина, когда он представлял, как Алекс кончает, извиваясь под ним. Однако, сейчас, Джастин не смог бы пойти на такой шаг, зная, что от обилия эмоций он может сойти с ума, но желание обладать обретенным любовником было слишком велико, чтобы отказать себе в удовольствии. Он снова и снова обводит языком, расслабляя сжавшиеся мышцы, чувствуя, как они поддаются его нежному напору и, приподняв голову, встречается с бешеным взглядом зеленых глаз. Джастин подносит руку ко рту Алекса и сердце пропускает удар, а потом, отчаянно пускается вскачь, когда он видит, как покорно раскрывшиеся, великолепные губы обхватывают пальцы, втягивая их глубже, увлажняя... Его член, снова, болезненно дернулся в штанах, а поджавшиеся яйца, казалось, и вовсе зазвенели, когда он представил, как вбивается в этот капризный рот. Алекс протяжно стонет, когда любовник опускает руку и осторожно проникает в него, скользким, от его собственной слюны пальцем. С наслаждением, услышав короткий всхлип, Джастин продолжает надавливать пальцем на анус, легко массируя, по кругу и внимательно наблюдая как Алекс, покорно, раздвигая ноги шире, впускает в себя его длинные пальцы. Капельки смазки срываются с головки возбужденного члена и Джастин снова, жадно, накрывает его ртом, чувствуя языком дикую пульсацию широкой, выпуклой венки, наполненной горячей бурлящей кровью. Его пальцы, наполненные силой, передаваемой этим бурным потоком, начали двигаться в унисон с этой трепещущей пульсацией, сквозь тонкую кожу, нащупывая внутри, горячий источник наслаждения. Золотистые волосы мечутся облаком по влажным плечам, сверкая серебром седины на висках, рубашка взмокла и прилипла к телу, очерчивая контур нездорово худого, но мускулистого тела, вздрагивающего от переполняющего удовольствия. Алекс мотнул головой, и прядь влажных волос упала на приоткрытые распухшие губы, а руки с силой вцепились в волосы Джастина, когда надавливая на чувствительные стенки, тот добирается до бугорка простаты и его собственное сердце бьется о грудную стенку, словно готовясь выломать ребра и вырваться наружу, упав между их горячими телами. Джастин вспыхивает, сгорает дотла от темно-зеленого, где терялись границы, ласкающего, зовущего к себе, манящего, одурманивающего, как в бреду, взгляда любимых глаз. Джастин пережимает пальцами основание собственного члена, чтобы не кончить в тот миг, когда Алекс толкается бедрами, насаживаясь глубже на его пальцы, роняя сладкие вздохи и стоны. Джастин полностью контролирует сильное, мужское тело, едва ли беззащитное, но такое, податливое и жгучее, сейчас, как и прежде зная, что в их войне – победитель получает все: тело и душу, которые, разорвавшись однажды, вступили в опасную связь со смертью, проведя обоих через все круги ада, лишь для того, чтобы соединиться воедино, неразрывно, связавшись друг с другом прочными цепями.