сообщить о нарушении
Текущая страница: 44 (всего у книги 96 страниц)
- Отец занимает слишком высокое положение в министерских кругах, поэтому Линкольн особо не протестовал против праздника в Конгрессе, в честь любимого сына своего лучшего генерала. – Как-то скованно улыбнулся Алекс, неожиданно кивнув, проезжающему мимо них, в коляске с откидным верхом, мужчине, который приветственно снял шляпу и слегка привстал. – Надеюсь, мы там не задержимся. Я лишь хочу кое-что узнать, и сразу же уедем. Идет? – Они перешли дорогу, и вышли к центральной улице, которую Джастин без труда узнал по многочисленным игорным домам и местам для утех и досуга.
А еще по мерзкому запаху острых специй, мочи и секса - пошлого и грязного, как и люди, ему предающиеся в этом месте.
- И что же это? Великий секрет? – Калверли разглядывал узкие садовые аллейки, по которым, мелькая между кустами, пестрыми нарядами, носились девицы, с визгами и хохотом прячась за деревьями от своих мужчин, которые, смеясь, догоняли своих захмелевших спутниц. Другие, на скамейках, скрытых от света фонарей, издавали характерные звуки, которые обычно можно услышать от молодых, пьяных вдрызг людей, нашедших кого-то, столь же пьяного, как они, чтобы выпустить пар взаимным удовлетворением.
- Не секрет - хрень та еще. Не хочу, чтобы ты думал об этом. – Казалось, Алексу было плевать, что они находились в рассаднике низменных страстей его соотечественников, а пылающих щек и, даже, ушей Джастина, он не видел, из-за полумрака, царившего на аллее, по которой они направлялись к одному из многочисленных баров - с громкими криками и смехом, играющей музыкой, вперемешку с грохотом упавшей мебели.
- Что мы тут делаем? Это явно не Капитолий, иначе я бы признал, что у вашего президента появился вкус. – Пытаясь скрыть крайнее смущение, отшутился Калверли, когда они приблизились к распахнутым дверям бара с вывеской «Вольные блага».
- Ты при моих друзьях так не шути, - они слепые фанатики, не говоря уже о том, что европейцы. – Весело отозвался Алекс, наклоняясь к его уху, чтобы перекричать шум, и не успел Джастин осмыслить сказанное, как он добавил: - А вот и они, как раз вовремя, иначе мне пришлось бы подбирать оправдания насчет того, что я тут забыл. – Закончил фразу Алекс, уже когда те остановились рядом с ними, - их было трое, и они были пьяны, но веселы и энергичны, как работяги, субботним утром.
- Алекс, будь ты трижды проклят, засранец! – Повиснув на Алексе, прогундосил один из них, самый поддатый из всей компании. - Мы уже заждались, я чуть было не спустил все деньги на того мальчишку. - Незнакомец изловчился задеть Джастина рукой по плечу и неопределенно указать куда-то в сторону.
На кого он показывал Калверли так и не понял, зато сразу стало понятно, что представляют из себя друзья капитана и, что объединяет всех четырех. Видимо, в Вашингтоне любовь к мужчинам не была чем-то, настолько запредельно-отвратительным, как в Конфедерации, где разнообразие форм любви было столь же мизерным, как в Вашингтоне - разнообразие моральных качеств. Страсть к своему полу была не только противоестественна, но, в глазах южан, и совершенно дика - это было бы смертельное преступление страшного масштаба. Не то, что эти небольшие шалости, которым молодые мужчины севера самозабвенно предавались и, которые ограничивались, головными болями по утрам в часовне, после выпитого вечером коньяка, с развратным мальчишкой на коленях.
- Вот, блядь малолетняя, куда он там делся? – Отцепившись от Эллингтона, который, подавив улыбку, поприветствовал остальных, более сдержанных и относительно трезвых - их светловолосый друг, кинулся обратно в бар, искать таинственного мальчишку.
- Почему ты так долго? – спросил высокий худощавый темноволосый незнакомец, на вид самый младший из этой компании, с приятной внешностью, однако не вполне добрым взглядом серых глаз. – У нас какие-то проблемы?
- Нет. Просто не горю желанием идти туда. – Честность, с которой ответил этим людям Эллингтон, внушала Джастину какое-то спокойствие и доверие к ним, по-видимому, скрепленным узами прочной, но не самой горячей дружбы.
- Брось херней страдать, - сказал другой, темноволосый и коренастый мужчина, с грубым голосом, который скрипел, как ржавые петли и Джастин, по незнанию, не сразу различил в его словах присутствие немецкого акцента, - выкрутишься и из этой передряги, как обычно. Мы прикроем, Эллингтон, не скули; можешь на нас рассчитывать, все сделаем, как договаривались.
Если приглядеться, можно было заметить у него следы тропических язвочек, словно бы этот человек долгое время жил на экваториальных островах Индийского или Тихого океанов, жесткий и отчужденный взгляд, глубокие морщины на смуглой коже. Он выглядел удивительно старым, хотя на самом деле, Калверли был уверен, что этот человек не намного старше Александра, - ему можно было дать как около тридцати пяти лет, так и шестьдесят с лишним.
- Марк, Джозеф, я ваш должник. – Сказал капитан друзьям. - Я жду вас через четверть часа, найдите этого болвана Роберта, а то без штанов останется. – Эллингтон слегка подтолкнул Джастина в сторону аллеи, по которой они пришли к бару, и махнул рукой приятелям, вновь скрывшимся за дверями «Блага», разыскивая сумасбродного Роберта.
- Что у тебя за план? – метнулся к нему Джастин, когда они, остановились, отойдя от пьяной, потешающийся в городском парке толпы. - Скажи мне, Алекс, что ты задумал? - хриплый звук вырывался из его стесненной, от вновь накатившего страха, груди, и внезапно, смертельная бледность выступила на лице и он, чувствуя, как дрожит рука, прикасаясь к этому неподвижному существу, дрогнул.
- Я не буду это обсуждать, Джей! – Воскликнул Эллингтон, снова шагая по улице, напрямик, сквозь толпу шумящих, нарядных девиц и парней, взрывающих в воздухе разноцветные хлопушки и повязывая на шею каждому встречному розовые и зеленые шелковые ленточки, - признак весны и символ праздника. Джастин раздраженно сорвал с шеи маленькую зеленую ленточку и швырнул ее под ноги, устремившись за капитаном. - Хватит, не разводи панику, раньше времени. – Сказал ему Алекс, когда почувствовал, что он вновь собрался допытываться у него что к чему.
- Что значит «раньше времени», блядь? – нервно парировал Калверли, ровняя шаг рядом с ним. – Ты что издеваешься надо мной? Кто эта троица и что вы задумали?
Алекс свернул с центральной шумной улицы, пестрящей разноцветным народом, и Калверли почувствовал магнетическую тяжесть зеленого взгляда, устремившегося на него, когда он по немому приказу остановился напротив.
- Среди офицеров есть те, кому я могу доверять и сегодня ночью я намерен узнать, когда отец пришлет за мной конвой. Я не знаю, чем все это закончится, но в случае какой-нибудь херни, парни придут на помощь. Марк мой кузен, а Роберт и Джозеф – пожалуй, единственные, с кем меня связывает не только постель.
- Даже дружба для тебя характеризуется сексом. – Ясно, твердо, не мигая, смотрел на него Джастин, ощущая, как злость и досада, заставлявшие биться его бесхитростное сердце быстрее, овладели им, и он едва разжал кулак, произнеся: - Неудивительно, что свой досуг ты проводишь в таких барах, где легко подцепить все что угодно и не только парней.
Его усталая голова отяжелела и он, не поднимая глаз, слушал холодный ответ:
- В офицерском казино все те же лица и те же разговоры, в офицерских клубах все те же карты и тот же бильярд, в офицерских домах те же женщины и те же шутки. Мне надоедает быть офицером в их унылом свете, так что да, я лучше выстрелю себе в шею, чем опять вернусь в ту жизнь. – Алекс умолк и поежился; дождь, падающий с неба, уже не освежает, а изнуряет, терзает его и капитану не нравится погода, которая плачет холодными каплями в его юбилей. - Пресыщение - эта болезнь тоже неизлечима, как и моя; лучше стать мертвецом, чем быть живым человеком, уставшим от жизни.
Джастин уже и забыл, что когда-то, в первую их встречу, увидел перед собой такого одинокого, изголодавшегося, злого, отрезанного от всего мира полузверя, который растерзал его в клочья и оставил на цепях в подвале, как паук в своем коконе – муху, висеть на паутине, чтобы довершить свое дело потом и высосать последний сок из его тела. Он был ему необходим, как энергия жизни, как стимул к дальнейшему существованию, и вряд ли Калверли мог представить себе, что его мучитель отравится им, словно ядом, который медленно действовал, четыре месяца растекаясь по его телу. И вот сейчас, вспомнив, каким капитан предстал перед ним, он понял, что отравил внутри него зверя, необузданного монстра, закрыв издыхать за семью замками, но взамен, отдав время, уготованное им. Алекс был подавлен, ущемлен пониманием того, что едва ему удалось умчаться из той жизни, которая породила в нем чудовище, как единственный человек, ставший его опорой и стеной, бесследно исчезал в дождливой темноте переулка. Он гнал, опрокидывая свой разум, и неожиданно схватил Калверли за руку, прошептав:
- Я должен это сделать, иначе я лишусь тебя навсегда.
Взглянув, на этот плотно сжатый рот, не желающий признаваться в собственных мыслях, отравленный обнаженными чувствами и словами, которые не мог проронить, скрывая убийственное биение тоскливого сердца, на этот надменный лоб, не желающий склониться. Джастин почувствовал, как им самим вдруг овладела какая- то неконтролируемая жажда, почти на грани насилия, словно молнией опалило нервы. Должно быть, и Эллингтон это почувствовал, потому что высоко поднял брови, в безмолвном вопросе, тихом вызове. Джастин не проронил ни одной слезы, ни одно рыдание не вырвалось из его груди, хотя к глазам подступала едкая влага, горло было судорожно сжато, а губы, словно скованные страстью, превозмогающей злость на Алекса. Скованными, рваными движениями он расстегнул маленькие пуговицы на его жилете, вырвав несколько в неуправляемой спешке, запустив холодные ладони под рубашку, поглаживая лопатки, а губы – такие же мокрые от падающей с черного неба воды, такие же холодные, прикусили ключицу под расстегнутым воротом.
- Центр города, Джастин… - выдохнул тот, откидывая голову назад, подставляя шею мокрым поцелуям, а лицо крупным, частым каплям, короткого весеннего дождя.
- Вас, северян, таким не удивить. – Сказал, отрываясь от своего занятия Джастин, посмотрев на посветлевшее лицо Алекса, в обрамлении мокрых золотых волос, слипшихся на лбу и впалых щеках.
- Нам уже давно пора быть на приеме… - сделал последнюю попытку вразумить его, в полном противоречии со своими словами, положив руки ему на плечи и привлекая к себе.
- Заткнись, Эллингтон. – Джастин прижал его к каменной стене какого-то дома, накрыв губами ухмыльнувшийся рот, одной рукой шаря под рубашкой, пробегая пальцами по упругому торсу. Алекс поймал его руку, нежно поцеловал тыльную сторону ладони, лизнул костяшки пальцев, после чего опустил на свой член, возбужденно выпирающий сквозь ткань тесных штанов. Джастин ослабил пояс и расстегнул пуговицы, запустив пальцы под распущенную шнуровку, задел ладонью набухшую головку члена. Влажная ладонь, поглаживая, кружила по завиткам волос на лобке, а губы собирали капли дождя с его подбородка, ловили прерывистое дыхание Алекса, смешанное с тихими умоляющими стонами. Джастин провел рукой по всей длине затвердевшего гладкого органа, задержавшись на головке, легко нажав на ее выпуклый край, почувствовав живую отдачу вскрикнувшего Алекса. Тот просунул свою ладонь в штаны и накрыл его пальцы, сгибая их вдоль наливающегося, прямо под рукой ствола, и стал медленно задавать темп, при котором он успевал вдохнуть влажный воздух. Член и яички Джастина, как будто заполнило быстро твердеющим горячим металлом, он возбудился до болезненной истомы в паху, натягивающей внизу живота вязкую судорогу. Эллингтон, почувствовав предел, толкнулся ему в руку и, застонав, облокотился о стену, выплескивая всю глубину своего желания мощным потоком семени. Пальцы Калверли сжимали ткань рубашки на его плечах, когда он резкими короткими движениями прошелся по собственному, колом стоящему члену и кончил, стиснув подставленное плечо, едва удерживаясь на ногах.
- Вот теперь, нам действительно пора. – Прохрипел Алекс, отойдя от стены, явно не без усилия, одной рукой заправляя в штаны рубашку, а второй держась за Джастина, чтобы сохранить равновесие.
*
- Капитолий - здесь представлены лучшие кадры Большого Города: желанные холостяки, завидные мужья. Они приводят в движение весь Вашингтон, они богаты до неприличия и называют себя «хозяевами мира». – С изрядной долей брезгливости, рассказывал Алекс, когда они, наконец-то, добрались до своего пункта назначения, не без усилий покинув ту подворотню, в которой Калверли, после их легкой разрядки, еще долго не отпускал его от себя, с непокорной нежностью целуя, что-то успокаивающе шепча ему в ухо, касаясь губами мокрых волос; его теплый, странно-внимательный взгляд, наполненный большим радостным чувством, прояснился, став лучшей наградой.
Джастину стоило великих усилий разжать объятия, когда Алекс, поправляя подол своего пальто, вывернулся из его рук и, ухмыляясь, указал ему на испачканные спермой штаны. И он, лихорадочно, принялся приводить себя в порядок, под насмешливым взглядом зеленых, искрящихся глаз, в уголках которых застыли ласковые ленты веселых морщин. Джастин видел, что в Алексе струится, трепещет и просится наружу, какое-то большое, лихорадочное чувство и когда они направились дальше, через центр города, он, иногда без слов, оборачивался и смотрел на него, молча, может быть только на полсекунды дольше, чем следовало бы, немного дольше, чем обычно, но всякий раз, ощущал ту же, непонятную ему, горячую и притягивающую силу. Они все дальше и восточнее отходили от центра, поднимаясь на холм равнины Молл и Калверли наслаждался их умеренным шагом, прогулкой покрытой ореолом неспешной удовлетворенности, и ему совершенно не хотелось думать об этом самообмане больше, чем того требовало его судорожно сжимающееся сердце, в предвкушении неминуемой беды. Оглядевшись, когда они вышли на Капитолийскую равнину он посмотрел назад, в тот мир огней и праздной жизни, который они, только что, оставили за спиной. Там чернело громоздкое скопление приземистых строений, над ними вздымались высокие фабричный трубы; кое-где, в немытых окнах тускло светились огоньки. Гул толпы, встречающей долгожданную весну, доносился в ветреной дымке до их ушей и им, обоим было тоскливо думать о веселье тех людей, у которых ничего не происходит этой ночью, кроме праздника.
- Ты бывал в Британском музее? – низким голосом, который сочными волнами заколебался в чистом ночном воздухе, поинтересовался Алекс, когда они возобновили свой путь и приблизились к подъездной дороге у главного входа в Капитолий.
Джастин покачал головой, почти не уловив сути вопроса, будто бы смысл отдаленно добрался до его сознания, как через призму шума.
- Считай теперь, что да. - Его свежий после поцелуев рот, излучал особую своеобразную прелесть довольной улыбки, когда капитан замедлил шаг и остановился в нескольких футах от входа, держась в стороне от людей, толпящихся у распахнутых дверей. - Они все – кладезь ценных сведений о тамошних редкостях, потому что имеют право находиться в тайных залах ежедневно; они загадочны как восточные рукописи и бесценны как leather manuscript (13). Эти джентльмены знают все тайны нашей цивилизации, скрытые в книгах и пророчествах, они думают, что первые после Бога, но главные, вместо Сатаны, хотя на самом деле им неизвестно ничего из того, что действительно заслуживает внимания. Меньше говори, больше пей - они это любят и через час, ты будешь в их компании милым соратником и желанным гостем, только помни – ты дружелюбный и простой, как небо, первый помощник Патрик.
- Хрен такое забудешь. – Фыркнул Джастин, грея иззябшие руки в карманах, выглядывая из их темного уголка аллеи на дорогу, по которой нескончаемым потоком прибывали люди, поднимаясь на величественное крыльцо, выводящее на узкую террасу, которая проходила вдоль всего нижнего этажа.
Аллея капитолийского проспекта тянулась в ночном мареве, развеянным фонарным светом, по обе стороны ее окаймляли зеленые ограды, терявшиеся в темноте. Вереницы экипажей ярко выделялись на этом фоне. Разнообразные деревья, были посажены длинными, ровными рядами, образуя множество тенистых аллей, которые только начинали оживать после ухода морозов, а стволы сосен столь тесно примыкали друг к другу, что казалось, будто это - одна сосна с широко раскинувшимися ветвями.
Светские дамы и господа прибывали в открытых колясках, неизменно гордые и шумные, как стая ворон, слетевшихся на одно огромное дерево. На боковой дорожке для верховой езды, уже находились десятки лошадей офицеров, и лакеи без устали уводили животных одно за другим в кирпичное здание конюшни, почти неприметно застывшее к северу от лесополосы и аллеи, где стояли Джастин и Алекс.
- Идем, Джей. – Дотронувшись до его локтя, позвал капитан. - Я виновник торжества, а уже опоздал на добрых полчаса.
