Текст книги "Две войны (СИ)"

Автор книги: dorolis

сообщить о нарушении

Текущая страница: 84 (всего у книги 96 страниц)

Джастин любил это выражение «живой огонь», любил, когда царивший в комнате полумрак обволакивал их тела. В такие моменты он мог кричать о своих чувствах, все, что вздумается, и никому до этого не было дела, а Алекс мог болтать ему на ухо разные глупости, какие только взбредут ему в больную голову. Джастин, так же, любил слушать Алекса, всякий раз прислушивался к его словам. Ему нравилось, как тот говорил о явлениях, красота которых была до времени сокрыта от Джастина, – о сосновых лесах, о граде и дожде, о Соборе Парижской Богоматери, который так его впечатлил, о «Федре» (31) или недавно прочитанных «Мыслях» Паскаля (32), о песчаном береге Мерлимона – эта красота вдруг вспыхивала в каком-нибудь образе. Слушая его, Джастин сознавал, как много, во всей вселенной, его собственное, слабое мировосприятие было бы неспособно разглядеть, если бы Эллингтон не приближал эти явления к нему, в такую ночь как эта. Поэтому, Джастину всегда хотелось знать его мнение, видеть его образное представление обо всем, особенно о том, что в будущем он так страстно желал увидеть воочию, стоя рука об руку с Алексом. Вместе они погружались в мечты об античных героях, о загадочно пропавших открывателях новых земель, о республиках, не имевших истории, о задушенных религиозных войнах, о революциях нравов, о движении народов и континентов, о мыслях и словах людей, чьи голоса звучали в далеком прошлом. Он рассказывал Джастину о своих надеждах, о своих сожалениях, всегда добавляя: "Это не должно тебя касаться. Я всего лишь хочу, чтобы ты знал об этом, только и всего". Он, очень бы желал поверить в то, что и на этот раз Эллингтон оказался прав и ему не стоит волноваться о начале очередной гражданской войны в стенах столицы. Но обостренное чувство, не входящее в число тех, что присуще каждому человеку, подсказывало ему, что ветер в Вашингтоне переменился. - Они пишут о том, что грядет час расправы со всеми бандитскими группировками и Тайпаны для них, среди прочих пяти банд, стоят на первом месте, Алекс! – Джастин был убежден, что Эллингтон просто не желает верить в то, что их краткий покой вскоре будет разрушен очередной реформой и это, может иметь для них самые тяжкие последствия, куда более тяжелые, чем мог бы ожидать человек посторонний, проживающий за пределами Старого города – в относительной безопасности. Нездоровое сердце Джастина с каждым мгновеньем билось все больнее, потому что, уговаривая себя успокоиться и покориться хладным доводам Эллингтона, он только усиливал свое возбуждение, чувствуя, как сводит судорогой ноги. - Джастин, я сказал, хватит! – Алекс был разгневан. - Даже если они и решатся на чистку города, им потребуется не один месяц чтобы полностью искоренить жителей Рочестер-Кэмптон. Это, божественное воздаяние, меня нисколько не волнует и тебя не должно. С какой стати? Отметя все доводы, безотчетным, не рассуждающим движением, Джастин поднес к губам его руку и успокаивающе прислонился к грубой коже стертых костяшек. - Просто будь осторожен. Рожденный в ясные дни теплой весны, возрождающийся всегда одновременно с природой, содержащий в себе частицу истинной сущности, он внушал Джастину уверенность в том, что все обойдется. Джастин слышал его шуточки, успокаивающие слова, убеждения и аргументы, но не воспринимал умом, как живущий у водопада человек не замечает шума воды. Мир, оставаясь все тем же, жестоко покушался на их желания, радость, беспечность. Ежедневные газеты непрерывно сообщали о преступлениях, как Черных Тайпанов, так и других банд, истерически пугая читателей, что грядут более страшные события. Подсчитав, что всего за одну неделю в этой части города было совершено более шестидесяти вооруженных ограблений, «Трибюн» объявила, что «вся власть в Вашингтоне перешла к преступникам». Журналисты призывали горожан обратиться в министерство и назначить ответственным за очистку города от бандитов кого-нибудь из отставных офицеров, способного положить конец беспорядкам в городе. Группа солидных бизнесменов, заседающих в министерстве внутренних дел, действительно наняла человека, чье имя не разглашалось, чтобы положить конец кощунственным набегам бандитов, которые насиловали, воровали, убивали и постоянно устраивали зверские погромы на старом католическом кладбище в северной части города, грабя могилы и выкапывая свежие тела для продажи черным медикам и мясникам. В кругах Джастина уже начали ходить слухи о скорой расправе с жителями Старого города, начиная от безобидных инвалидов и попрошаек, и заканчивая участниками пресловутых банд, многие из которых, были настолько богаты, что могли спокойно откупиться от правосудия и исчезнуть из Вашингтона. Джастин понимал, что если остальным главарям, скорее всего, светит купленная свобода, то для Алекса, это была смертная казнь, потому что многие из тех военных, кто заседали в конгрессе, знали Александра в лицо и пропавший без вести капитан-предатель Эллингтон - был для них давно желанной добычей. При мысли о том, что ждет Алекса, попади он в руки правительства, Джастин почувствовал, что кости у него становятся мягкими, как губка, его охватил изнуряющий страх, он с трудом сдерживал слезы. Он был уверен, что Алекс сам прекрасно понимает, что ему грозит в том случае, когда его деньги не смогут купить ему ни удачу, ни свободу, ни жизнь. Прошло довольно много времени - пять минут, десять минут - прежде чем стук в дверь заставил их вздрогнуть, не хуже чем от звука выстрела, и в комнату ворвался Роберт, с криком: - Джек, там Шон вернулся, он в бешенстве. На улицах беспорядки, полицейские положили десяток наших ребят на Коровьем лугу! - Проклятье! – зло рыкнул Алекс, вскакивая с софы и, быстрым шагом, направляясь к двери, мельком кинув на Джастина вопросительный взгляд и тот, сообразив, чего от него хотят, быстро поднялся на ноги, кинувшись за ним в коридор. - Помни, Сэм, что ты мой давний друг из Индианы, а парни из тех краев славятся своей молчаливостью. – Сказал ему на ухо Роберт, когда они втроем начали быстро спускаться на первый этаж, где головорезы громко орали друг на друга, обвиняя во всех смертных грехах. Уцелевшие после перестрелки Тайпаны только что вернулись в дом и большинство, истомившись слишком долгой жаждой, устремилось промочить горло чем-нибудь обжигающим. Молодое вино, пенясь, хлынуло из расклепанных бочонков, обдало красными брызгами юбки женщин, снующих между возбужденными бандитами, бесцеремонно вешаясь на них, как обезьянки-акробатки, поглаживая окровавленных разбойников, словно сладкоголосые птицы, заливающиеся трелью по приказу хозяина, успокаивающе что-то говоря своим мужчинам. Гомоня и толкаясь, те пили вино и эль, рвали друг у друга из рук оплетенные бутыли с виски, бутылки с ромом; опорожнив, разбивали об стену под громкий одобрительный смех своих женщин. Слышался хохот, шум перебранок, проклятья и крепкие словечки. Ноги Джастина оскальзывались на кусках душистого майоранового мыла, на маринованных помидорах, каперсах, оливковом масле, которое лилось на пол из прорвавшегося бурдючка. Алекс легко подтолкнул его в бок и Джастин понял его немое указание отойти от главаря на дозволенное расстояние. Калверли сразу же отступил от Алекса, как ни в чем не бывало, нашел бочонок с испанским вином и, потеснив рядом стоящих, приложился губами к крану. Он долго и жадно тянул; кадык ходил ходуном, в горле першило, глаза слезились от крепости вина, но Джастин продолжал пить большими глотками, пока хватало дыхания. - Зараза, а не напиток! – Раздался голос Роберта над его головой. - От него, от падлы, раньше сроку копыта откинешь, Сэм. Не перебарщивай с этим. Внезапно, средь сборища теней раздался мощный голос. Голос, обладавший даром переходить внезапно от самых низких регистров к самым высоким, что придавало словам удивительную силу выражения. Речь звучала гневом, переходила в крик – говоривший, казалось, творил заклинания, выкликал магические слова, заставляя всех умолкнуть, внимательно слушая: - Мне начинает это надоедать, неужели вы, самые опасные черные твари во всей этой дыре, не смогли справиться с какими-то мелкими полицейскими ублюдками? – Алекс, стряхнув с плеч тонкий налет благородства и светского лоска, словно возвратившись к своим, первобытным корням, пылал яростью и его бешеный взгляд, бродивший по израненным бандитам, был слишком хорошо знаком Джастину, который, три года назад, будучи в Вайдеронге, захлебывался своей собственной кровью, после каждого такого взгляда. Джастин безразлично осматривал эстампы с видами портовых городов Вест-Индии, украшенных розой ветров и пухлощекими Тритонами (33), смотрел себе под ноги, лишь бы вновь не повстречать эту смертельно опасную злость, плескающуюся в зеленых, родных глазах. Шон, войдя в бар последним, закрыл дверь на замок. Он выглядел как мастер суровой и бескомпромиссной драки, обутый в тяжелые кожаные ботинки, подбитые огромными гвоздями, которыми он, обычно, топтал свою беспомощную жертву. Он был по колено заляпан кровавыми пятнами, а с топора в его руке стекали тонкие струйки вязкой крови. Не его крови, разумеется. Джастин отвел глаза. - Джек, их было слишком много, мы не ожидали такого натиска… - Сказал какой-то седоволосый бандит, выдубленный загаром, низенький, худой, неопределенного возраста - то ли шестьдесят, то ли семьдесят лет; на его посеревших щеках выступали синеватые прожилки, в глазах, яростно горело одно-единственное желание – убить кого-нибудь. - Наши парни грабили ювелирный магазин на Бакрин-гроу, а мы все сидели в таверне через дорогу, когда увидели, что эти недоделки патрулируют наши улицы и отстреливают всех и каждого, кто на пути попадется. Алекс задумался на мгновение и, оглядев своих усталых, избитых людей, сказал, наконец-то, обратившись к Шону: - Сегодня утром все полицейские района были собраны и поставлены под командование инспектора Дженкинса, старшего офицера управления, который не терпит крупных разборок в своё дежурство. Я полагаю, вы нарвались на его парней. - Ты знаешь эту тварь? – Гаркнул Шон, его лицо пылало от бешенства и глубокого внутреннего напряжения. - Мостовая и тротуары устланы убитыми и ранеными, кажется, они решили перебить всех в Роще. - В последний раз этот скользкий червь потребовал с меня восемьсот долларов за возможность беспрепятственно обчищать магазины в том, итальянском квартале, а я послал его ко всем чертям. Еще я сломал ему челюсть, когда этот упырь начал запугивать меня, - самодовольно ухмыльнулся Эллингтон, непринужденно бравируя низкопробными, грязными словечками, и бандиты одобрительно взревели. - Так что теперь этот старый хрыч мечтает вздернуть меня на Коровьем лугу, при первой же возможности. Дженкинс, конечно, затаил на меня злобу с тех пор, но он бы не смог самолично поставить под свое командование несколько карательных отрядов. Кто-то вышестоящий точит на нас зуб. Это вызов. – Припечатал он, оглядывая сомкнувшуюся вокруг толпу. Со всех сторон доносились предложения выйти за пределы Старого города и начать обчищать центральные районы Вашингтона, грабить и подрывать арсеналы, поднять бунт по всему городу, чтобы запугать неизвестного заказчика. Бандиты, охваченные спешкой и яростью, хватали оружие; лязгали и звякали стальные шомпола, когда их торопливо забивали в давно не чищеные, стволы ружей, звенели крутящиеся барабаны револьверов. Джастин застыл на месте, весь - напряженное, полное ужаса предчувствие, чего-то невыразимо страшного. Он растеряно глянул на Эллингтона, тот медленно и задумчиво разминал затекшие руки, его утомленные суставы хрустели, он был спокоен и невозмутим. Его поведение было продиктовано дальновидным расчетом, глубоким стратегическим замыслом. Его самообладание и порывистая уверенность ошарашивали, свидетельствовали о блестящем офицерском мастерстве, о котором из всех присутствующих знали только Роберт и Джастин, и это вселяло обеим невыразимую надежду на благоразумие главаря Тайпанов. В комнате начался нешуточный спор, между теми, кто уже порывался кинуться жечь муниципалитет вместе с инспектором, и теми, кто прислушивался к мнению Эллингтона. Шон едва смог перекричать этот невыносимый шум, снова обращаясь к Алексу: - Джек, да в Старом городе сущий ад! Бандиты поднимают мятеж против полиции. Мы должны выйти на улицы за них, иначе прослывем трусами по всему городу. - Мы не можем идти сражаться против регулируемых войск, по крайней мере, в одиночку, как не может мизинец поднять бунт против всей руки. – Громко сказал Алекс так, чтобы его услышали все остальные. – Если остальные главари поддержат мятеж, эта рука превратиться в единый крепкий кулак и тогда мы выступим с ними, а пока готовьте оружие. - Я уверен, что за этим стоит не Дженкинс. – Уже другим тоном сказал он, склонившись к Шону, так тихо, что за царившим шумом, Джастин едва смог различить его глухие слова. Если бы он стоял еще на два шага дальше от них, то явно бы не услышал этого, хоть это заявление и не было предназначено для его ушей. - Он конечно выживший из ума старик, но подобное не в его духе. Что-то здесь не так. - Тогда кто его надоумил на это? Ты ведь знаешь, кому мы обязаны этими потерями, так? – Так же тихо осведомился его первый помощник, но Алекс, быстро посмотрев по сторонам, резким жестом пресек любые дальнейшие расспросы. Калверли непонимающе нахмурился, его сердце застучало, ужас, точно холод, все тело охватывает и Джастин испугался как бы его сердечная болезнь, вновь не пробудилась в столь неподходящий момент. Все что писали о скорой очистке города от бандитов, подрывающих экономику столицы, - оказалось сущей правдой без преувеличения. - Я иду к главарям Рощи. И пока я не вернусь, чтобы все оставались в доме! Шон, бери с собой еще пять человек и отправляйся к берегу, созывай наших. – Скомандовал Александр, взяв с медного блюда в лапах медведя, два своих роскошных клинка и пристегнув ножны к поясу. Роберт дернул Джастина за рукав, и они быстро последовали за Алексом, выйдя из жужжащего, словно дикий улей, дома. Возле арки, объединяющей главные улицы, стояли мулы, нагруженные всякой провизией, кое-где стояли запряженные волами повозки с мебелью и домашней утварью – целомудренными и незамысловатыми принадлежностями земного бытия. Многие горожане, не причастные к мятежникам за которыми началась охота властей, решительно были настроены бежать из этой части города на время вооруженного восстания, забирая с собой самые необходимые вещи. Джастин и Роберт короткими шагами преодолевали поток испуганных перебежчиков, следуя за Алексом. От природы гибкий и сильный, Эллингтон стремительно двигался среди повозок и людей с необъяснимой ловкостью, как будто был одарен инстинктом acinonyx (34), так же ловко маневрируя между плотными рядами. - Алекс знает. – Точно самому себе, скорбно бурча под нос, заметил Роберт, нервно скрестив руки на груди. - Он знает почему в Старом городе беспорядки и кто за этим стоит. Знает, знает, сука… да молчит. Ждет, мразь, пока нас всех перебьют, как животных. Эллингтон быстро подошел к стойлу, где какой-то мальчишка куском кожи чистил лошадиную сбрую, при виде Алекса он вскочил на ноги и приветственно кивнул, сразу скрывшись из виду в дверях рядом стоящего здания. - Закрой пасть, Роберт, иначе я тебе врежу, как следует. Хватит разводить панику, люди и так на взводе, без тебя тошно. – Рыкнул на того Александр, не оглядываясь. – Садись на свою лошадь и помалкивай. – Он достал из внутреннего кармана куртки пузырек со своими лекарствами и быстро проглотил две белые капсулы.