сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 96 страниц)
Как только им удалось выбраться с территории госпиталя, Майкл заявил, что пойдет другой дорогой, не через лес, а путем, через который привели сюда пленных. Этот норовистый Майкл был одним из тех немногих солдат первой роты, оставшихся в живых после резни у леса. Однако должного уважения это почему-то не вызывало. Джастин, при всей своей слабости, мог думать лишь об одном: как он выжил, если у него на глазах практически всю первую роту спалили заживо, а тем немногим, кого удалось вытащить из ущелья до начала пожара, лейтенант лично отдал приказ отступать с холма к Эскадрону, и несколько десятков измученных солдат скрылись в траншеях, убираясь с поля боя. А в переходе к Вашингтону, когда их вели в плен, Джастин его не видел. Конечно, он мог просто не заметить его, но что-то в облике этого человека настораживало. Только что именно — он никак не мог понять.
Вглядываясь в лицо солдата, он все больше и больше убеждался, что оно ему не нравится. Абсолютно. Его лицо было из тех, которые легко могут затеряться в толпе, стать невидимыми; увидев такого человека на улице, Джастин не обратил бы на него никакого внимания, но встретив в гостях или в баре, он бы наверняка почувствовал себя немного неуютно в его обществе.
— Джей, ну как ты? — спросил запыхавшийся Норманн, занятый в этот момент раскапыванием спрятанного несколько дней назад оружия.
Джастин не ответил. Его штормило, он не стоял на ногах, но в голове четко всплывали фразы и воспоминания, складываясь в целостную, но мутную мозаику из догадок, словно калейдоскоп, сменяющих друг друга. Он оглянулся на второго солдата, Майкла, так же активно роющего целой рукой сухую землю, выкапывая оружие.
— Как вы его раздобыли? — осведомился он с удивлением, рассеяно разглядывая разнокалиберные револьверы.
— Это все Майкл, — не проявляя особого энтузиазма, отозвался Норманн, — а как именно — я и не спрашивал. Главное, что у нас теперь есть оружие и мы способны дать отпор северянам.
— Странно видеть человека, пережившего настоящий ад, но при этом сохранившего бдительность, — отрешенно сказал Калверли. — Я замолвлю за тебя несколько слов в штабе, и, возможно, после нашего прибытия ты получишь офицерское звание и медаль за заслуги перед Родиной, рядовой.
Солдат на мгновение замер и в следующий миг удивленно вскинулся, глядя на Джастина.
— Я не отправлюсь в Эскадрон, — заявил он полным негодования голосом, — так что оставь себе свои звания и медали, Калверли.
— С чего бы это? — Джастин чувствовал себя все хуже, но что-то заставляло его упорно следить за каждым движением. Они становились все резче — он будто нервничал, хотя и старался не терять самообладания. — Куда ты собрался идти?
— Домой. Хватит с меня этой гребаной войны. Ни ордена, ни деньги не в состоянии изменить мое решение.
— Сожалею, — сухо процедил Норманн, подозрительно сощурившись, — но мы не можем тебя отпустить. Если мы пойдем разными дорогами, то в одиночку ты можешь снова нарваться на янки, и, когда они развяжут тебе язык, ты еще, чего доброго, расскажешь им о нашем плане. Прежде чем расстаться, мы должны быть уверены, что Эскадрон осведомлен о том, как укреплен Вашингтон, поэтому лишний риск нам ни к чему.
— Иди к черту, Ллойд, — Майкл ядовито сплюнул тому под ноги, — вы не имеете права мной командовать! Мы уже не на фронте, и я свободный человек, не подчиняющийся ничьим приказам.
Норманн, пораженный странным заявлением со стороны своего спутника, так и застыл в неприличной позе с выкопанным мушкетом в одной руке и с шестизарядным револьвером — в другой.
— Джастин все еще твой командир, рядовой Розенбаум, — заметил Норманн, выразительно заряжая револьвер и неотрывно глядя на солдата. — Ты обязан подчиняться ему.
Джастин молча переводил взгляд с одного на другого, однако все слова застряли у него в горле.
— Подчиняться? Этому полудохлому щенку Моргана? — Майкл сразу потемнел лицом, в упор глядя на Джастина, и тут с чего-то развеселился, заулыбался и дерзко сказал: — А с чего бы это? Он все равно мертвец. Взгляни на него, ему не дойти даже до реки. Он только обуза. Если мы оставим его в лагере, то он умрет под пытками Эллингтона, а если пойдет с нами, то уже завтра сдохнет в пути. Что ему терять?
Джастин стоял, сгорбившись, низко опустив больную голову, даже не в состоянии что-то ответить, но одна мысль назойливо вклинилась в его затуманенное сознание, и он с неподдельным изумлением сказал:
— Так это ты та сука, которая сдала меня янки? — Это был даже не вопрос, а скорее констатация очевидного факта. — Ты сказал им, что я офицер. Кроме тебя, просто некому.
Повисло напряженное молчание. Было слышно тяжелое хриплое дыхание Калверли и ощутимо звенящую ярость Ллойда. Джастин знал, что его ребята из третьей части никогда бы не сдали своего приятеля и командира, с которым пили и играли в карты и которому были обязаны жизнью в августе, после их разгрома, но этот незнакомый человек был способен на все и спокойно подписал ему смертный приговор.
— Я откупился от них! — вдруг вскричал Майкл, резко схватив с земли дробовик и наставив его на Джастина, который, казалось, был даже не удивлен такой реакции. — Выдал им тебя в обмен на оружие и свободу. Я же не знал, что вы знакомы и этот идиот потянет тебя за собой.
— Попридержи свой змеиный язык, — Норманн вскинул руку с револьвером и направил оружие на солдата, — опусти дробовик и возвращайся обратно в лагерь. Дай нам уйти.
— Боюсь, это теперь невозможно, — едко скривившись в оскале, сказал Майкл, — янки не станут меня ловить, ведь у нас с ними договор. Но если он пойдет с нами, то никому из нас не жить. Из-за него нас всех убьют!
— Ошибаешься, — зло прошипел Калверли, — несчастный предатель. Тебе конец.
— Я всего лишь спасал свою жизнь! — сделав шаг навстречу Джастину, вскричал Майкл, и оружие в его руке, опасно наведенное на него, вплотную приблизилось к лицу лейтенанта. — По-другому я бы не смог выбраться отсюда!
— И не выберешься, — уверенно заявил Ллойд, неотрывно следя за сбрендившим солдатом, — я тебе это гарантирую.
Джастин, затуманенный ненавистью и злобой, забыл о своей боли и резко взмахнул рукой; дробовик выстрелил вверх, пронзая тишину ночи громким выстрелом. Дрожь в руках, вызванная наркотиком и болезнью, подводила юношу, и оружием завладеть ему так и не удалось, зато выиграть время — вполне даже. Послышался еще один выстрел, на этот раз стрелял Норманн. Майкл в испуге отскочил от Джастина, предварительно толкнув его в раненое плечо, и, взвыв от боли, тот рухнул на землю.
— Стой, тварь! — дурным голосом заорал Ллойд, кидаясь за несущимся по направлению к лесу предателем, опустошая барабан револьвера громкими выстрелами. — Убью, нахер, мразь!
Джастин, морщась от боли, с трудом поднялся на ноги и не сразу понял, что вокруг него все сильнее и сильнее нарастает шум. Из-за бурлящей в голове крови он не слышал почти ничего, но охрана госпиталя уже неслась к нему, наступая со всех сторон.
— Джастин, скорее сюда! — откуда-то издалека раздался пронзительный крик Ллойда. — Быстрее!
Калверли, покачиваясь, опасливо огляделся по сторонам. В последнюю минуту он понял, что ему не убежать от янки, и вообще он совершил грандиозную ошибку, за которую сейчас, скорее всего, расплатится жизнью, потому что ему явно не стоило бежать в таком плачевном состоянии и подводить под удар Норманна. Каким бы сукиным сыном ни оказался Майкл, но он был прав, когда сказал, что Джастин для них только обузой.
— Беги, Норманн! — крикнул Джастин, поворачиваясь к лесу, и, увидев замешательство на лице друга, заорал, надрывая горло: — Быстро, солдат! Это приказ! Убирайся отсюда!
«Ты должен добраться до Эскадрона».
Он уже не увидел, послушался ли Норманн приказа, потому что его скрутили и швырнули на землю, нанося удары ногами по еще не зажившим ранам и синякам, однако Калверли в этот момент думал только об одном. Он надеялся на благоразумие друга, которому хватило ума скрыться в лесу, где можно свободно уйти от погони этих мразей. Удары сыпались один за другим, а всхлипы и болезненные стоны Джастина перекрывали грязные ругательства и злорадный смех северян, потешающихся над беспомощностью полуживого пленного. В этот момент ему было все равно, останется он в живых или умрет, так как сил и желания бороться уже не оставалось, и всеми фибрами своей души он надеялся, что на этот раз ему повезет меньше и смерть все же явится за ним. С этой мыслью Джастин потерял сознание от боли.
***
Он открыл глаза и тихо взвыл, матерясь сквозь плотно сжатые зубы, на чем свет стоит проклиная треклятую смерть, снова оставившую без внимания его мольбы об избавлении. Джастин не понимал, где находится и как тут очутился, но вокруг был уже не полевой лагерь, а огромные шикарные апартаменты, каких он и в жизни не видел, не то чтобы у себя дома, но и у кого-либо из соседских плантаторов-аристократов. Те из его многочисленных знакомых, которые утверждали, что живут с шиком и блеском, были просто лживыми придурками. Джастин изумленно оглядывал просторную комнату, настолько помпезную, что ему на миг показалось, будто он где-то в восточных странах, там, где по слухам все из мрамора и золота и переливается оттенками тысяч бриллиантов. Такое великолепие ему доводилось видеть впервые, поэтому он даже привстал, сразу не заметив, что лежит на огромном ложе. На высоком постаменте возвышалась кровать с темно-бордовым балдахином, на которую кто-то заботливо его положил. Тот человек, который владел всем этим, явно предпочитал жить в роскоши, так как ни в чем себе не отказывал, и это сразу бросалось в глаза.
Многочисленная массивная мебель из красного дерева с гладкими полированными поверхностями, изящная, но в то же время украшенная невероятной резьбой, инкрустирована серебром и драгоценными камнями, преимущественно кроваво-красного цвета. Невероятных размеров камин из черного мрамора с потрясающей резьбой выглядел более чем устрашающе в своем неповторимом великолепии; что-то подсказывало Джастину, что это полностью ручная работа.
Возле него стоял черный обитый кожей глубокий диван и три таких же кресла. Потолок был настолько высок, что любой шорох был слышен с идеальной четкостью. Он раскрыл рот от изумления, увидев, насколько огромна была люстра, низко свисающая с высокого потолка, усеянная россыпью драгоценных камней, такого же красно-бордового цвета, как и отделка на мебели. В углу пробили часы, выдергивая Джастина из изумленного созерцания комнаты, больше похожей на музей или покои какого-нибудь короля или герцога. Часы били полдень, и он подивился, какого черта провалялся тут всю ночь и полдня без сознания и чем вообще обязан такой чести. Попытавшись подняться с кровати, Джастин с замиранием сердца услышал шаги, доносящиеся, как он понял, из коридора, и через секунду тяжелая дубовая дверь отворилась, впуская в комнату молодого мужчину, лицо которого он узнал сразу. Джастин непроизвольно отпрыгнул назад на кровать, с ногами забираясь под одеяло, будто снова вернувшись в детство, где таким образом он спасался от страшных чудовищ.
— Еще немного, и я бы подумал, что вы мертвы, лейтенант, — с каким-то отрешенным видом холодно заметил Эллингтон, проходя мимо кровати, даже не взглянув на испуганного до полусмерти Джастина, сжавшегося у изголовья. — Как самочувствие?
Тот молчал, чувствуя, как кровь отливает от лица и сводит судорогой онемевшие ноги.
Капитан Александр Росс Эллингтон приблизился к бару, отделанному темным мрамором по краям, а сама стойка была выполнена из каменной кладки, придающей барному уголку немного дикости, что неплохо разбавляло общее великолепие. Налив себе в бокал какую-то жидкость и, не поворачивая головы, он спросил:
— Полагаю, вам известно, кто я?
Джастин слегка вздрогнул, не сразу поняв, что Эллингтон обращается именно к нему; он был слишком раздавлен и испуган встречей с врагом в такой, можно сказать, интимной обстановке, лежа на его кровати среди атласных темно-красных подушек в одних штанах. Не дождавшись ответа, Эллингтон медленно повернулся и, так же манерно растягивая слова, с какой-то странной улыбкой сказал:
— А вот я с вами знаком. Ваше имя Джастин Тристан Калверли, и вы самый молодой лейтенант среди обеих армий. Хотя я знаю о вас значительно больше.
— Не стоит быть в этом настолько уверенным, капитан! — последнее слово Джастин презрительно выплюнул, вложив в него весь свой гнев, но тот час же умолк, наткнувшись на пристальный взгляд прищуренных зеленых, словно два смарагда, глаз.
— Я знаю о вас многое, молодой человек, — с каким-то ненормальным спокойствием произнес Эллингтон, потягивая свой напиток. — Родился и вырос в пригороде Остина, штат Техас, сын богатого землевладельца и плантатора Джеральда Калверли и урожденной графини фон Монтерпъер. Также мне известно о вашем брате, который служит в Луизиане в составе пехоты, о вашей прелестной невесте, тоже, к слову, английской графине. Продолжать?
— Я тоже знаю кое-что о вас, Эллингтон! — истерично заорал Джастин, осмелившись встать с кровати, но не решаясь к нему приблизиться. — Вы настоящий садист! Чудовище, которое убивает моих соотечественников ради собственной гнусной прихоти! Но знайте, я скорее откушу себе язык, чем расскажу что-то вам.
Эллингтон скривил полные губы в улыбке, казалось, совершенно безобидной и, Джастин бы сказал даже, умиленной, если бы не знал, что за человек на самом деле стоит перед ним.
— Не стоит цитировать эти сплетни, лейтенант, — каким-то безразличным тоном заметил он, — мне и самому прекрасно известно, что обо мне говорят люди. Вам не следует противиться мне, лучше договоримся сразу: я оставляю вам жизнь, Джастин, а вы, в свою очередь, делитесь со мной интересующей меня информацией. Обычно я не оказываю подобной милости офицерам, но если вы скажете, где ваш полк собирался соединиться с артиллерийским батальоном на западе — у вас будет шанс. Это вполне честно, не так ли?
— Я скорее умру на месте, — прошипел Джастин, а его руки непроизвольно сжались в кулаки, — чем скажу что-нибудь подобной твари!
Он не успел опомниться, как Эллингтон вмиг оказался рядом с ним, вплотную приблизившись к офицеру, сверля неистовым, диким взглядом. В эту секунду, Джастину показалось, что его сейчас прибьют на месте, и он, зажмурившись, отвернулся, ожидая удара, которого так не последовало.
Неуверенно посмотрел на капитана из-под опущенных ресниц, он увидел, что тот злорадно усмехается, с неприкрытым интересом его рассматривая. Этот взгляд был почти ощутим, вызывая нервную дрожь вдоль позвоночника, и Джастин смутился, почувствовал себя чертовски неуютно под таким пристальным, напористым, изучающим взором.
— Не стоит забываться, Джастин, — тихо и ровно произнес Эллингтон, по-видимому, налюбовавшись бледным пленником, — вы все равно панически боитесь меня. Не заставляйте меня делать то, чего я не хочу, и вытаскивать из вас ответы силой. Не лучше ли рассказать все по-хорошему?
— А не пошли бы вы, Эллингтон!.. — сквозь зубы произнес Джастин, стараясь избегать пронизывающих до костей глаз янки. — Лучше убейте меня сразу и не мучайтесь зря. Все зубы об меня обломаете.
Капитан молчал, хотя на его месте он сам давно бы избил своего врага за подобную дерзость, но спокойствие на этом довольно красивом лице вызывало у Джастина нервное подергивание в ожидании чего-то ужасного, и предчувствие его не обмануло.
— Воля ваша. Сержант! — громко позвал Эллингтон, и в дверях возник какой-то холеричного вида человек, бритый наголо, с обветренным лицом, покрытым россыпью темных пятен, которые можно встретить только у моряков дальнего плаванья, но никак не у северянина-пехотинца. — Отведите пленного в подвал для допросов. Я хочу побеседовать с ним в более располагающей обстановке.
