355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Дэн Абнетт » Инквизиция: Омнибус (ЛП) » Текст книги (страница 89)
Инквизиция: Омнибус (ЛП)
  • Текст добавлен: 9 мая 2017, 18:30

Текст книги "Инквизиция: Омнибус (ЛП)"


Автор книги: Дэн Абнетт


Соавторы: Сэнди Митчелл,Грэм Макнилл,Джон Френч,Роб Сандерс,Саймон Спуриэр,Энди Холл,Джонатан Каррен,Нейл Макинтош,Тоби Фрост
сообщить о нарушении

Текущая страница: 89 (всего у книги 325 страниц)

– Система докладывает, что вы не прошли проверку на выход, – сказал охранник.

– Но я сделал это, сэр, – ответил гид. – Как только стихла сирена, я прошел через барьер к месту сбора.

– С этим? – произнес охранник, указывая пальцем.

Гид посмотрел вниз. Лента, прикрепленная к его одежде, была бледно-желтой.

– Вот черт! – произнес он.

– Опечатать помещения! Опечатать помещения! – завопил охранник, отворачиваясь. – У нас нарушитель!

Сирена снова заревела. Опустились решетки. Депозиторий Информиума, уже второй раз за ночь, был запечатан.

Глава пятая

Карл Тониус услышал пронизывающий вой сирены и резко распрямился на стуле.

– О нет, – прошептал он себе под нос. – Нет, нет, нет, нет…

Он отсоединил кодифер от выводов когитатора и принялся убирать его обратно.

– Карл?

– Все в порядке. В порядке.

– Нет. Это не входило в твои планы.

– Недоразумения иногда случаются, я справлюсь.

– Здание полностью перекрыто. Тебе необходима помощь.

– Нет! – обрубил он. – Клянусь, сэр. Все под контролем. Я справлюсь.

Карл застегнул папку и понял, что его правая рука начала дрожать.

Судороги были настолько интенсивными, что справиться с ними ему удалось, только прижав правую руку левой.

– Карл?

– Я справлюсь!

Карл поднялся. А затем хлопнул сам себя по губам. Это оказалось проще, чем ему представлялось. Начиная с Флинта, правая рука была словно чужая. Поэтому казалось, что его ударил кто-то другой. Но рука больше не дрожала.

Он сорвал с лацкана ленту допуска и бросил ее в корзину для бумаг. Когда он пошел по коридору, с его губ сильно закапала кровь.

К нему бросились трое охранников.

– Туда! Он пошел туда! Он ударил меня! – закричал Карл.

– Отправляйтесь в укрытие, сэр! – прокричал старший охранник, убегая со своими людьми дальше.

Теперь я хорошо видел Карла Тониуса. Он направлялся обратно к северному входу. Я чувствовал, как ему хочется справиться самому, хочется проявить себя. Но его план только что развеялся словно дым. Я не винил его. В нашей работе случаются неожиданности.

– Карл. Остановись. Твой план провалился. Тебе необходима помощь.

– Я справлюсь! – повторил он.

– Нет. Уже не справишься. Сегодня ты проделал огромную работу, но теперь командование принимаю я. Делай все так, как я скажу.

По оригинальной версии плана Карл должен был уйти тем же способом, каким и вошел, но его прикрытие распалось, когда стало ясно, что он выкрал допуск. Теперь все предстояло сделать по моему, по худшему варианту.

Ну, хорошо, не самому худшему. Тот бы потребовал вмешательства Зэфа с пулеметом. Но Карл все равно очень расстроился, когда я рассказал ему, что придется сделать.

– Не нравится мне это, – прошептал он.

– Мне тоже. Придется поднапрячься. Продолжай идти.

Атриум кишел охранниками. В тот же миг, как Карл подойдет к оптическим сканерам у ворот, его должны были обнаружить.

– Подожди.

Несколько охранников прошли через заграждение и рассредоточились по зданию, присоединяясь к поискам. Нескольких мы пропустили, пока Карл, спрятавшись за дверью, дожидался человека, чье телосложение и рост хотя бы приблизительно соответствовали ему.

– Вот этого.

Карл вышел из укрытия за спиной у охранника и вырубил его ударом ладони по шее.

– Это мог бы сделать и я.

– Ну, в этом не было ничего сложного.

– Ты до сих пор выглядишь, точно помятый плойн.

Карл безрадостно рассмеялся и втащил охранника в ближайший офис.

– Мне придется надеть эту ужасную одежду?

– Нет. На это у нас не осталось времени. Просто дай мне посмотреть на его лицо.

Карл перевернул человека и посмотрел на него, а я на мгновение воспользовался глазами Тониуса, чтобы составить четкий образ.

– Отлично. Готов?

– Только побыстрее.

Я протянулся своим сознанием и начал мягко изменять мускулатуру лица Карла. Он застонал. Я растягивал одни мышцы, сжимал другие, заставляя плоть раздуваться и обвисать, веки прищуриваться. Его лицо было для меня подобно глине.

Это причиняло ему серьезную боль.

– Вы закончили? – нечленораздельно пробубнил Карл, с трудом шевеля губами.

– Почти. Вот так пойдет. У тебя примерно пять минут до того, как мышцы начнут расслабляться.

– О Трон, больно!

– Шевелись, Карл!

Прихрамывая, он побрел к воротам, выходя на открытое пространство и проходя мимо рядов оптических сканеров.

Несколько охранников обернулись и нацелили на него оружие.

– Постой… ты же Джегсон?

– Этот ублюдок отделал меня! – с трудом пробормотал Карл. – Ублюдок отделал меня и забрал мои шмотки!

Охранники двинулись к воротам.

– Внимание, – прокричал один в рацию. – Преступник может маскироваться под сотрудника безопасности и пользоваться допуском Джегсона!

Два человека торопливо проскочили в ворота. Карл захромал мимо них, и на него никто не обратил внимания. Поначалу.

– А почему на тебе его одежда? – спросил очередной охранник.

– Этот говнюк оставил меня с голым задом! – прорычал Карл, пытаясь заставить свои неестественно изгибающиеся губы не брызгать слюной.

– С тобой все в порядке?

– Просто надо на воздух. Он сильно ударил меня по голове…

Карл захромал дальше. Арка выхода казалась чрезмерно далекой.

– Продолжай идти.

Еще пятьдесят метров. Потом сорок. Тониус двигался так быстро, как только было возможно, чтобы не привлекать к себе внимания.

Десять метров.

– Эй! Эй!

Карл остановился и медленно обернулся:

– Чего тебе?

– Джегсон, может, я позову медика, чтобы он тебя осмотрел?

– Нет, спасибо. Просто надо немного подышать. Со мной все будет в порядке.

Еще несколько шагов. Запах дождя. Вечерний воздух. Он вышел.

Понемногу они возвращались в мое убежище среди разрушенных стеков. Вначале появились Пэйшэнс и Заэль, за ними Зэф, которому потребовалось несколько лишних минут, чтобы спрятать свою машину в заброшенном ангаре.

– Ты хорошо справилась.

Пэйшэнс кивнула и отправилась в спальню, чтобы снять с себя строгую одежду и облачиться во что-нибудь более соответствующее своему образу.

– И ты тоже молодец, Заэль, – произнес я, переключаясь на динамики.

Мальчик не слушал меня. Он пытался заглянуть за дверь, ведущую в комнату, где переодевалась Пэйшэнс.

Вистан Фраука опустил планшет, подался вперед и мягко повернул голову мальчика в мою сторону.

– Только для взрослых, малыш, – сказал он.

Заэль нахмурился, отчасти потому, что ему не дали подглядеть, но главным образом потому, что Фраука откинулся обратно на диван и, делая вид, будто читает, сам окинул Кыс взглядом знатока.

Возле шеи Фрауки в спинку дивана вонзился и задрожал кайн.

– Эй, просто проверяю, все ли с тобой в порядке, Пэтти, – сказал Вистан, и второй кайн вонзился возле первого.

– Не называть тебя Пэтти? Хорошо, – спокойно произнес Фраука, возвращаясь к своему чтиву и очередной папиросе.

Кайны высвободились и поплыли обратно в спальню.

– Ты отлично справился, Заэль, – повторил я.

– Я?

– Ну а тебе-то как кажется, как все прошло?

– Хорошо? – пожал он плечами.

– Ты справился с ролью.

– Ага, как и говорил мистер Тониус. При помощи фальшивых отпечатков. Значит, так все это и есть?

– Что?

– Быть членом боевого подразделения инквизитора?

– Иногда.

– Но я не видел там… боя.

– Благодарение Императору, что не видел, – сказал я. – Иди, отдохни немного.

Заэль отошел от меня и отправился к мешкам с сухарями и хлебом, которые мы приобрели прошлой ночью.

Вошел мокрый от дождя Зэф.

– Проблемы были? – спросил я.

Он покачал головой.

– Вас никто не преследовал?

Он посмотрел на меня так, словно я сморозил несусветную глупость.

– Пожалуйста, пригляди за лестницей.

Зэф достал пистолет, снял его с предохранителя и снова скрылся в темноте коридора.

Двадцать восемь минут спустя появились Нейл и Кара. Они вошли и начали стаскивать с себя экипировку.

– Отличная работа, – сказал я.

– Карла еще нет? – спросила Кара.

– Он уже в пути.

– Я слышал, что возникла проблема, – сказал Нейл.

– Все прекрасно. Карл получил то, что нам было необходимо.

Фраука протянул Гарлону лхо-папиросу, и тот зажал ее в губах.

– Отлично, – произнес Нейл.

Карл Тониус появился последним. Я услышал брань в коридоре. Зэф сделал вид, будто не узнал Карла, и угрожал спустить его с лестницы.

Последовала яростная перепалка.

– Этот отвратительный мужлан совсем рехнулся! – произнес Карл, появляясь в дверях.

Правда, он действительно не был похож на Карла Тониуса. Но не походил он и на охранника, чей облик был вылеплен мной. Началось восстановление, и вся мускулатура его лица резко обмякла. Карл выглядел жутковато, и хотя все уже закончилось, ему по-прежнему было больно.

– Святой Трон, – проговорила Пэйшэнс.

– Пожалуйста, не смотрите на меня, – произнес Карл, уходя в спальню.

– Ты молодец, Карл. Действительно. Все получилось.

– Какая разница.

Оказавшись наедине с собой в спальне, Карл сел на скрипящий стул перед зеркалом для переодевания и уставился на свое лицо. Слезы хлынули из его глаз, когда он потрогал пальцами деформированные мышцы и ткани.

Он знал, что боль скоро пройдет, а его обычный облик вернется. Карл попытался убрать руки, но правая ладонь не пошевелилась, продолжая сжимать и оттягивать плоть его лица.

Ему пришлось воспользоваться левой рукой, чтобы убрать ее.

Тониусу хотелось почувствовать себя лучше. Он облажался. Ему дали шанс, но он все испортил. Ему хотелось почувствовать себя лучше. И для этого было средство. Средство, лежащее в кармане его плаща.

Он знал, что не может сделать этого здесь. Не в настолько проходной комнате. Но желание…

– Карл? – Пэйшэнс заглянула в дверь. – Ты в порядке?

– Все нормально. Преобразование внешности при помощи псионической манипуляции – сложный и болезненный процесс. Может уйти много часов, прежде чем все восстановится. Норма для первичного восстановления – от четырех до пяти часов, хотя отдельные подергивания и неприятные ощущения могут продолжаться еще двое суток.

– Да, в этом ты разбираешься, – улыбнулась она. Карл уставился на свое отражение в грязном зеркале.

– Я не знаю, кто я теперь, Кыс, – произнес он.

– Да ладно тебе, это ведь только лицо, – сказала она, закрывая за собой дверь.

– Не это я имел в виду, – сказал он своему отражению. – Совсем не это.


Глава шестая

Утро выдалось холодным, но хотя бы не было дождя. Небо опустилось серой дымкой на общий блок А, на самое сердце Петрополиса. Когда представитель Магистратума Дерек Рикенс вылез из своего матово-черного бронетранспортера на широкой каменной площади Темплум-сквер, то первое, что он заметил, так это толпу зевак, сгрудившихся возле главных врат великого храма, и двоих офицеров, которые не давали им приблизиться.

Рикенс направился туда. Он шел, опираясь на трость со стальным набалдашником, – наследство, оставленное давней раной, полученной при исполнении. Он посмотрел на толпу. Главным образом верующие: больные и старики, с болячками, прикрытыми намоленными бумажками, дожидающиеся, когда им позволят войти в великий темплум, чтобы получить ежедневные благословения и еду, раздаваемую сотрудниками социального обеспечения. Но были среди них и служители храма – молодые люди в алых и пурпурных рясах. Они казались опечаленными. Что же случилось, почему их не пустили внутрь?

Великий темплум был древним строением, казавшимся высоким даже по сравнению с окружающими его огромными административными башнями. Это был только один из нескольких десятков тысяч храмов и часовен Экклезиархии огромного города, но его положение придавало ему особый статус. Он располагался точно в географическом центре Петрополиса и превратился в ось всей городской жизни и веры. Именно здесь проводились важнейшие службы, именно здесь главы правительства и власть имущие справляли семейные торжества и церковные праздники, именно здесь аристократы крестили детей, женились и провожались к месту упокоения. Именно здесь прошла инаугурация лорда-губернатора субсектора.

Кивнув людям в униформе, Рикенс прошел через толпу к темплуму. Ему нравилось это место: восхитительная прохлада, табачного цвета сумрак, разноцветные окна, чувство безграничности. Куполообразный свод был настолько высоким, что нанесенные на него изображения Бога-Императора и его примархов были едва заметны в свете ламп.

Рикенс прошел вдоль нефа, постукивая тростью по мраморным плитам. Он был только крошечным пятнышком в этой необъятности. Когда скончалась его жена, он стал часто приходить сюда, чтобы посидеть и погрустить в тишине.

Младший маршал Плайтон внезапно появилась в западных дверях и, увидев Рикенса, поспешила к нему.

– Доброе утро, сэр. Простите, что пришлось вызвать вас.

– Что-то такое, с чем вы не можете справиться?

– Думаю, что это нечто такое, что вам необходимо увидеть.

Мауд Плайтон была темноволосой женщиной в начале третьего десятка, и ее несколько коренастая фигура, странно сочеталась с изящными чертами. Официальные униформа и экипировка не стройнили ее.

Рикенс был о ней высокого мнения. Мауд оказалась сообразительным и чрезвычайно способным офицером. Представитель Магистратума задумался, что же могло произойти, если она с этим не справилась своими силами.

– Подробности? – спросил он, когда они отправились к дверям.

– Умер именитый священнослужитель, архидьякон Ольсман.

– Здесь?

– Нет, сэр. На самом деле он умер в старой ризнице, но я решила, что мы должны перекрыть все здание, пока не разберемся.

– Ну и какой ответ на мой вопрос? – произнес Рикенс.

Плайтон улыбнулась. Рикенс был главой отдела особых преступлений, наименьшего и далеко не щедро финансируемого подразделения Магистратума в улье. В их задачу входило проведение расследований всего, что не вписывалось в деятельность других отделов. Они получали все странные, жуткие, абсурдные и, как правило, откровенно скучные дела, с которыми никто не захотел возиться.

Рикенс всегда задавал своим офицерам один и тот же вопрос. Почему мы? Почему это поручили особому отделу?

– Потому, что мы не знаем, к какому виду преступлений это отнести. Мы даже не знаем, преступление ли это, – сказала Плайтон. – Маршалы, первые прибывшие на место, вызвали нас, поскольку не знали, кого еще потревожить.

– Ясно.

– К тому же, сэр, есть и проблема «чужих чувств», – сказала Плайтон. – Именно поэтому я и послала за вами. Мы имеем подозрительную гибель известного священнослужителя в – давайте признаем это – самом священном здании улья. Мне показалось, что мы должны продемонстрировать, насколько серьезно относимся к делу.

«Умная женщина», – подумал Рикенс. Они прошли через западные ворота и по широкой внешней галерее отправились к входу в старую ризницу.

Несмотря на то, что ризница воспринималась как дополнительная часовня и флигель великого темплума, она на самом деле являла собой полностью самостоятельную постройку. Она была возведена на три столетия раньше темплума и в ранние годы города служила главным храмом. С ростом Петрополиса ризницу сочли слишком маленькой и невзрачной, чтобы должным образом служить процветающему улью, и тогда возле нее был возведен великий темплум, обнимающий ее и превращающий ее лишь в одну из многих своих пристроек – спален, домов призрения, благотворительных залов и церковных школ, – прижимавшихся к подолу великого храма.

Рикенс и Плайтон вошли в ризницу. Хотя она и была гораздо меньше огромного темплума, но все равно производила ошеломляющее впечатление. Узкий купол был украшен позолоченными образами на белом фоне, что вместе с вытянутыми прозрачными окнами заставляло помещение казаться значительно более светлым и изящным, чем большой храм.

Но, кроме того, ощущалась и древность ризницы, и то, что ею пренебрегли в пользу более роскошного соседа. Штукатурка отслаивалась, и кое-где на стенах проступали сырые пятна. Каменные полы были истерты, их плиты потрескались и лежали неровно.

Рикенс сразу увидел строительные леса. Их было трудно не заметить, особенно если с них свисает тело человека, шею которого оплела веревка.

– Это и есть тот самый преподобный отец? – спросил Рикенс. – Или вы мне чего-то еще не сказали?

– Он самый, – сказала Плайтон. – Мы оставили его как есть, пока опечатывали территорию. Медика мортус и судебный анатом ждут, когда мы разрешим им осмотреть тело.

– Он повесился, – произнес Рикенс.

– То, что он умер от удушения, несомненно, – ответила Плайтон. – Но остальное нам неизвестно. Это может быть и самоубийство, и убийство, и несчастный случай… – Она пожала плечами.

Огромные леса поднимались прямо к перевернутой чаше купола. Скамьи были сдвинуты в сторону, чтобы освободить для них место. Под лесами были разложены листы, предохраняющие пол от капель краски, лежали груды неиспользованных досок, валялись художественные принадлежности и стояли ведра с краской и известью. Здесь находились еще двое младших маршалов из отдела Рикенса: Броерс и Родински. Броерс допрашивал сидящего на скамье длинноволосого молодого человека, одетого в запачканный краской комбинезон.

– Что нам известно? – поинтересовался Рикенс.

– В ризнице проводятся капитальная уборка и ремонт, сэр, – сказала Плайтон. – Архидьякон Ольсман осуществлял надзор за процессом и принимал работу.

– А кто этот молодой человек?

– Художник-портретист. Его зовут Ирнвуд. Один из бригады реставраторов, работающих над куполом. Он очень энергичен, талантлив и, думаю, любит свою работу. Этим утром он пришел пораньше, чтобы наработать побольше дополнительных часов. Похоже, он что-то нашел там, сэр. Когда Ольсман зашел проверить его работу, Ирнвуд помог ему подняться на леса и показал свою находку. А затем…

– Затем?…

– Ирнвуд не смог толком объяснить. Ольсман, похоже, был озадачен. Расстроен. Прежде чем Ирнвуд понял, что произошло, архидьякон свалился с мостков. То ли у него уже была веревка на шее, то ли он запутался в ней, пока падал. Так или иначе, нам пришлось ехать сюда.

– Каково же ваше мнение? – спросил у нее Рикенс.

– Как я уже и говорила. Очень неприятный несчастный случай. Необычное самоубийство. Или же кто-то – и тут можно указать пальцем только на Ирнвуда – убил его.

Рикенс вновь окинул ризницу взглядом. Было что-то такое в этом месте, что всегда заставляло его чувствовать себя неуютно. Первые несколько дней после похорон жены он приходил сюда, надеясь, что в ризнице будет легче найти покой и уединение, чем в великом темплуме. Но при всей своей штукатурной белизне и сверкающей позолоте, ризница оставляла гнетущее впечатление. Ощущение темницы. После нескольких визитов он предпочел сидеть в печальном сумраке большого храма.

– Если Ольсман сам покончил с собой, мы скоро это узнаем, – произнес Рикенс.

– Я уже поручила Лимбволу провести дополнительные проверки, – сказала Плайтон. – Он пытается выяснить все интимные подробности.

– Скажи ему, чтобы проверил все, что только можно. Тайные долги. Скрываемая болезнь. Все стандартные проблемы вплоть до позорных секретов, в которые были бы вовлечены послушники или горничные.

– Конечно.

– Он должен проверить все, но действовать осмотрительно, Плайтон. Я хочу найти тайны, а не раздуть громкий скандал.

– Да, сэр.

Рикенс защелкал тростью, направляясь к Броерсу и молодому человеку. Ирнвуд обладал невероятной, дикарской, артистической красотой. Вытянутые, проворные пальцы, длинные волосы, покрытые капельками краски. Узкое, худощавое лицо с резко выступающими скулами, каковые у самого себя Рикенс в последний раз видел на выпускном снимке. Академия Магистратума, выпуск семьдесят второго года. Двести семьдесят второго.

«Старею», – подумал Рикенс.

– Рикенс, особый отдел. Что вы можете мне рассказать, мастер Ирнвуд?

Молодой художник поднял взгляд. Его глаза были влажными от слез, его трясло.

– Он просто свалился.

– Почему он упал?

– Он был расстроен. Я только показал ему свою находку. Она, конечно, и меня самого удивила. Но когда он увидел ее, он… он вышел из себя. Он выкрикивал слова, которых я не понимал, и…

– Что же вы нашли, мастер Ирнвуд?

– Второй потолок, сэр.

Рикенс посмотрел на купол, а потом снова на реставратора.

– Второй потолок?

Ирнвуд тяжело сглотнул.

– Я уже много недель работаю под куполом. Заменяю позолоту там, где ее повредила сырость. В некоторых местах это очень сложно. Приходится ложиться спиной на мостки и обрабатывать то, что находится прямо над тобой. Руки очень сильно устают.

– Не сомневаюсь.

– Несколько кусков просто выпало. Я хочу сказать, что известковая штукатурка там сейчас похожа на сырую бумагу и просто обваливается. Вон там был особенно плохой участок.

Художник поднялся и показал пальцем на черное пятно прямо над золотым плечом святого Киодруса.

– Он был сильно поврежден недавними дождями, поэтому я пришел пораньше, чтобы постараться восстановить все раньше, чем пятно распространится. Только я успел подняться, как он обвалился.

Рикенс увидел беспорядочно разбросанные куски старой штукатурки и грязи на полу ризницы под лесами.

– На секунду мне показалось, что сейчас весь купол обрушится мне на голову, – продолжал Ирнвуд. – А потом я увидел отверстие. Оно очень большое. Дыра, выходящая на другую сторону купола. Поэтому я взял лампу и посветил внутрь.

– И что же вы там увидели, мастер Ирнвуд?

– Как я уже и говорил, другой потолок. Этот купол – ложный. За ним пустота. А приблизительно на два метра выше есть второй купол. Он раскрашен.

Я хочу сказать, что фрески, на нем прекрасны. И они очень древние. Но об этом нет никаких записей. Я хочу сказать, что они были скрыты от нас в течение нескольких столетий. Столетий! Зачем надо было это прятать? Почему никто не знает об этом?

– Это вы и показали архидьякону?

Ирнвуд хмуро кивнул.

– Он был заинтригован. Пришел в возбуждение, когда я рассказал ему. Он поднялся наверх и позаимствовал у меня светильник. Посмотрел внутрь. А потом он просто… обезумел.

– Расскажите подробнее, что вы имеете в виду под словом «обезумел».

– Он отошел от отверстия и вначале только бормотал что-то себе под нос и дрожал. Затем он закричал и бросил в меня лампу. Я увернулся. Мне не хотелось падать. А следующее, что я увидел…

– То, что он был мертв.

Ирнвуд кивнул.

Рикенс посмотрел на младших офицеров.

– Еще кто-нибудь смотрел?

Броерс и Родински пожали плечами.

– Пока еще нет, сэр, – признала Плайтон.

– Мауд, – произнес Рикенс. – Я туда не смогу подняться при всем желании. Не с моим бедром.

Плайтон кивнула. Рикенс называл ее Мауд, только когда действительно не мог обойтись без ее помощи. Она отцепила шлем от пояса, сняла и бросила в него перчатки и протянула его Броерсу. Затем она достала и отдала ему энергетическую булаву.

– Будь осторожна, – сказал Рикенс.

– Мне нравится подниматься на высоту, – усмехнулась она.

– Я не это имел в виду, – пробормотал Рикенс.

Плайтон начала подниматься по лестнице, ведущей на леса. Вся конструкция тут же зашаталась под ней. Узкие лесенки зигзагами сбегали по мосткам.

Воздух стал очень холодным, когда она поднялась на верхнюю платформу. Последнюю часть восхождения ей пришлось проделать мимо тела Ольсмана, и она вблизи рассмотрела его налитые кровью глаза и увидела раздутую, синеватую плоть его лица. Тело раскачивалось, когда под ней шатались мостки.

Мауд Плайтон совсем не любила высоту, но будь она проклята, если позволит узнать об этом своему возлюбленному начальнику. Пол часовни теперь находился далеко внизу, и стоящие там люди приобрели кукольные размеры.

– Вот дерьмо, – прошептала она, когда, наконец, осмелилась подняться на ноги.

Так высоко… Доски платформы были настелены неплотно, и Мауд могла видеть в щели пропасть под ними. Это было еще хуже. Это и вибрация.

«Смотреть наверх», – сказала она самой себе.

Теперь она едва не касалась головой купола. То, что снизу выглядело прекрасным и золотым, вблизи оказалось прогнившим и полуразрушенным. Она чувствовала запах тлена, видела, как полосы золотой краски, подобно струпьям, сползают со слепых лиц разлагающихся фресок. Святой Киодрус выцвел так, что казался таким же темным и мертвым, как и архидьякон.

Выставив левую руку для баланса, Плайтон пошла по доскам, вынув из-за пояса и включив фонарик. Узкое копье света засверкало в прохладном полумраке, точно лазерный луч.

Она увидела отверстие – грязную, чернеющую дыру в своде. Здесь запах гнили чувствовался еще сильнее. Старый воздух, испорченный словно вода, которая простояла слишком долго. Запах вытекал из отверстия.

Она заглянула в дыру, посветив туда фонариком.

– О Святой Трон… – произнесла она.

– Плайтон? – загудел вокс. – Плайтон, что ты видишь?

– Второй потолок, сэр, – сказала она. – Как он и говорил. Еще один купол прямо над этим. Он простирается… Трон, я не могу заглянуть так далеко. Древний, такой древний…

Золотые образы, фигуры, лики, лучи, высеченные на гладкой поверхности, ляпис-лазурь и чистый селпик, узорная роспись на тисненом серебре, линии и созвездия, намек на какую-то огромную карту, покрывающую свод.

– Плайтон? Мауд?

– Сэр, я никогда не видела ничего прекраснее.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю