Текст книги "Инквизиция: Омнибус (ЛП)"

Автор книги: Дэн Абнетт

Соавторы: Сэнди Митчелл,Грэм Макнилл,Джон Френч,Роб Сандерс,Саймон Спуриэр,Энди Холл,Джонатан Каррен,Нейл Макинтош,Тоби Фрост
сообщить о нарушении

Текущая страница: 296 (всего у книги 325 страниц)

Глава 3

В первый день жары пастухи, находившиеся на срединной территории Гаутс Бассик, собирали свои стада для утреннего выгона. Посмотрев в небо, они увидели бледно-желтое облако, цвет которого можно было сравнить с размельченным арахисом.

Странное облако распространялось все дальше и дальше, спускаясь к дальним горным хребтам.

Пастухи, не придав этому особого внимания, уже были готовы вернуться к своим стадам, но что-то насторожило их. В сезон жары небо было почти белого цвета из-за постоянно палящих солнц, без всякого намека на облака. Утром было на столько жарко, что можно было готовить яичницу прямо на красных валунах.

Иногда, к вечеру, выпадали осадки, но их количество было ничтожно мало.

Когда облако село вдалеке, скрывшись из виду, оно начало убивать. За ним последовали другие облака, и первыми, кто принял удар, были представители микрофауны. Они умирали везде: вдоль равнин и дюн Бассика, под слоем красной почвы, пропитанной оксидом железа, в агонии умирали рудные жуки.

Микроскопические черви, обитавшие в верхних слоях железистого песка, скручиваясь от боли, безуспешно пытались бороться со смертью.

Облако поглотило землю. Жители закрытого города Ур накрепко запечатали свои ворота и активировали погодные щиты. Ур всегда был закрытым городом и открывался только для торговли с кочевниками.

Сейчас он был полностью запечатан изнутри.

Кора древних деревьев боаб, чьи раздутые стволы и голые ветки пережили сотни лет беспощадно палящего солнца, отслаивалась, словно влажная кожа. Скрытые в оврагах кактусы гибли, соприкасаясь со смертоносным облаком.

Только когда облака добрались до скота, пастухи начали серьезно беспокоиться. Скот был источником жизни Бассика. Давным-давно, когда колонисты с далекой Терры добрались до богатых железной рудой полей Гаутс Бассик, они привезли с собой этих коз-антилоп в качестве источника пищи. Это было правильным решением: животные отличались живучестью и быстро приспособились к пустыням, обеспечив поселенцев молоком и мясом.

Даже когда колонисты начали покидать Бассик из-за беспощадной ультрафиолетовой жары и изоляции от Империума, количество коз продолжало возрастать. Оставшись без своих хозяев, козы стали дикими животными, и их количество еще больше увеличилось. Промышленные рудники закрылись, так как осталось слишком мало поселенцев, способных управляться с рыхлящими машинами и тектоническими дрелями. Некоторые ушли в город Ур и спрятались там от жары, засухи и радиации. Их судьба так и осталась неизвестной, а городские представители выбирались из закрытого города только в дни торговли. Ур стал прибежищем ранней волны колонистов, придерживавшихся Имперского культа.

Остальные сбились в родовые племена, собирая нефтехимические продукты в бесполезной попытке сохранить работоспособность своих машин и не превратиться в дикарей. Вскоре Империум забыл об этой жаркой планете, а она забыла про него.

И даже тогда козы оставались ключевым фактором выживания людей. Из их длинной шерсти, опадавшей в сезоны жары, колонисты, превратившиеся в кочевников, изготовляли одежду, а из их рогов – инструменты. И хотя официальная история была позабыта, поговаривали, что первыми настоящими поселенцами Гаутс Бассика были козы.

Смерть этих животных вызывала большую тревогу у жителей равнин. Зараженные животные отказывались есть, умирая в течение нескольких дней. Пастухи с содроганием наблюдали за страданиями бедных животных, пока те чахли день ото дня. Перед тем как окончательно покориться болезни, козы становились агрессивными, их глаза закатывались, они кусались и лягались, словно безумные. Со временем кочевники поняли, что проще убить больное животное, чем ждать пока оно, как они считали, «станет одержимо призраками». Вскоре болезнь добралось до самих кочевников. Паника распространялась по всем кочующим племенам. Люди стали посылать эмиссаров к воротам Ура. Но город оставался закрыт для жителей равнин. Жители Ура всегда относились к кочевникам только как к торговцам.

Хотя у племен и не было короля, старейшина Сулувей собрал остальных глав племен с Севера для обсуждения катастрофы, постигшей их всех. Сулувей не был королем, но он был старейшиной племени Ганда, и его собственное стадо насчитывало множество голов скота. Обладая таким большим стадом, они снискал уважение у остальных глав родовых племен.

На его призыв откликнулись старейшины северных племен.

В тот день было много разговоров. Некоторые говорили о черных облаках далеко на севере, заволакивавших небо даже в жаркий полдень. Другие говорили о голоде и исчезновении целых племен. Третьи бормотали о призраках и мертвецах, которые не могут найти покой в этом мире. Было сложно отделить вымысел от истины, но одно было ясно наверняка – происходили странные и пугающие вещи.

Сулувей предложил обратиться к богам, но старейшины, несмотря на тяжесть ситуации, не осмелились пойти на такие крайние меры. В конце концов собрание закончилось, а старейшины, так и не получив ответы, покинули место сборища. В течение двух дней заболел сам Сулувей, вероятно заразившись во время встречи, его мучил жар, глаза закатывались, он не помнил как его зовут и где он находится. Вскоре он умер. В течение следующих десяти дней болезнь сразила половину его племени. Болели даже те, кто практически не имел контактов с Сулувеем.

Но самой пугающей была история о том, что случилось после смерти Сулувея. И хотя история, передававшаяся из уст в уста пастухами с южных территорий, отличалась от предыдущей, все они были едины в одном: поговаривали, что соплеменники поместили тело Сулувея внутрь ствола дерева боаб, как того требовал обычай, и завалили проем валунами. Они исполнили церемониальные танцы, чтобы успокоить его душу. При нем был его боевой лук, топор и седло, чтобы он мог воспользоваться ими и после смерти.

Однако, много дней спустя, Сулувей вернулся. Здесь истории отличались друг от друга: одни говорили, что Сулувей вернулся в свою деревню с белыми глазами и улыбкой на лице, попросив о последнем пире в его честь. Другие говорили, что Сулувей пришел под покровом ночи в образе вампира и «сладким» голосом просил пустить его на порог.

Какова бы ни была правда, история распространилась быстрее болезни.

Когда эта история достигла ушей сводного брата Сулувея Четсу, главы племени Жоса, было решено действовать. Хотя у Четсу не было такого большого количества голов скота, как у его брата, и в племени ощущалась нехватка в молодых воинах, Жоса было храбрым и гордым племенем. Зло присутствовало на севере, и Четсу решительно отправился на поиски пропавших сородичей.

Он выбрал самых крепких мужчин своего племени, и все они были его двоюродными братьями.

Он убедился, что они подготовили и оседлали своих когтистых скакунов, обмазав бескрылых птиц маслом, чтобы те не сгорели на солнце. Как обычно молодой Ханту не удосужился помазать маслом лапы и длинную шею своей птицы, те части, которые были наиболее чувствительны к солнечному свету. Четсу отругал его и в гневе швырнул глиняную чашу с маслом на землю. Старейшина был не в настроении терпеть подобную невнимательность.

Всадники отправились на рассвете, пока солнца не начали безжалостно обжигать все живое. Каждый был одет в шуку из шерсти рубинового цвета, и открытый саронг, который носили жители равнин. Красный цвет придавал Четсу и его людям вид агрессивных и храбрых воинов. По бокам седел у каждого воина были закреплены лук и топор. Соплеменники провожали их песнями и танцами. Кочевники не были воинами, и отбытие пяти всадников в полном вооружении было довольно редким явлением.

Четсу направился на север, и это был последний раз, когда соплеменники видели своего вождя. Проходили дни, а всадники все не возвращались. Жена Четсу ждала его возвращения, глядя на горизонт. Все это время небо вдалеке казалось темнее ночи, на фоне контрастирующего белого. Некоторые облака были похожи на шляпки грибов токсично желтого цвета, были и слоистые облака, накрывавшие горизонт бесформенной черной тенью. Расплываясь, они становились похожими на огромные лица. Еще немного и они совсем закроют солнца, думала она.

У храма не было названия. Потому что он был единственным храмом, известным кочевникам. Снаружи он представлял собой пилон неотесанного красного валуна, словно зуб, выходящий из ровной поверхности. Если бы кто-то попытался убрать ржавчину и стальное покрытие, он обнаружил бы под всем этим слоем величественный собор, здание, построенное для поклонения двуглавому орлу из другой эпохи. Внутри был сводчатый потолок, украшенный мозаикой, арки и колонны храма были выполнены по технологии, давно забытой жителями равнин Бассика.

Число встретившихся в храме глав племен резко сократилось с того дня, когда они собирались у Сулувея три недели назад.

Многие из соплеменников не откликнулись на призыв ни по узлам связи, ни через дымовые сигналы. И хотя об этом не говорилось вслух, многие считали их умершими.

Все старейшины выжидали, сидя в благоговейной тишине, иногда тихим тоном выражая свою тревогу. В храме было темно, и лишь тонкие лучи света пробивались сквозь узкие просветы в окнах. Но это никого не беспокоило, все внимание было приковано к пучку света в центре зала.

Луч солнечного света падал на причудливый механизм, установленный в храме. Все старейшины ранее уже видели эту машину, некоторые даже поклонялись ей, но никто никогда не лицезрел ее в действии.

И никто из них не помнил времена, когда они действительно нуждались в этом.

Устройство стояло на полу, похожее на продолговатый сосуд, по своим размерам не превышая мешок муки из ядер орехов. Словно спящий зверь, механизм не подавал никаких признаков жизни. Его панели и клавиши были покрыты толстым слоем пыли. Все время, что оно находилось здесь, никто не посмел дотронуться до этого образца забытой технологии. Небольшая рукоятка, торчавшая из устройства, словно ждала, чтобы кто-нибудь нажал на нее.

Устройство стояло в центре окружности, по краям которой были изображены воины в луковицеобразных шлемах.

Рисунки изображали воинов в шлемах, пронзавших двуглавого орла стилизованными языками пламени. Как и на самом устройстве, так и на окружности отсутствовали какие-либо отпечатки рук и ног, в отличие от области за кругом, испещренной следами ног кочевников.

– Кто-то должен это сделать, – прошамкал беззубый старец племени Муру.

– Ней, ты старше меня, эта честь принадлежит тебе! – откликнулся другой старейшина.

– Тебе нечего бояться, ты молодой и полон сил. Ты и должен это сделать! – возразил третий.

Вскоре зал наполнился криками, и стало ясно, что никто не хочет прикасаться к машине. Никто не знал, что произойдет после.

– Я сделаю это! – выкрикнул молодой кочевник, выступив вперед. – Я призову богов.

Заплетенные волосы храбреца выдавали его принадлежность к племени Коси, безрассудных наездников с Западных равнин. Никто не стал спорить с ним, и все расступились, когда воин направился в центр храма.

Кочевники в далеком прошлом поклонялись Богу-Императору. Но это были времена колоний, времена давно позабытые. Изолированный от Империума Гаутс Бассик подвергался нападениям со стороны пришельцев и пиратов. В то время кочевники жили в страхе и часто прятались, избегая конфликтов. Но затем пришли боги и вышвырнули ксеносов с планеты. Боги были их покровителями.

Храбрец из племени Коси набрал воздух в легкие и вступил в круг. Толпа в ужасе отшатнулась назад, но ничего не произошло. Медленно выдохнув, Коси полностью вошел в круг и наклонился, чтобы получше изучить устройство.

Устройство выглядело настолько незамысловато, что воину ничего не оставалось, как нажать на рычаг. Опасливо сжав рукоять большим и указательным пальцем, кочевник начал раскручивать его. К его удивлению рукоятка легко поддалась вращению, несмотря на значительный возраст устройства. Он начал раскручивать ее все быстрее и быстрее, чувствуя вращение валов внутри машины.

Неожиданная вспышка заставила храм ожить. Некоторые из старейшин стали удивленно озираться по сторонам, в то время как остальные принялись кричать и хвататься руками за голову. Луч света, о существовании которого они не знали все пять тысяч семьсот лет покоя, взметнулся вверх и озарил храм ярко оранжевым сиянием.

Храбрец продолжал вращать рукоять, как будто он всегда знал, как это делается. Шум, исходящий от устройства, превратился в громкое жужжание. Резонируя от стен здания этот звук вызывал мурашки на теле у присутствующих.

Кто-то в толпе стал призывать Коси остановиться, но кочевник даже при желании не мог этого сделать. Колесо вращалось по своему собственному желанию так быстро, что юноша не мог убрать пальцы с рукоятки.

Затем прозвучал щелчок, и оно остановилось. Температура в помещении начала опускаться. Старейшины застыли в ожидании. Даже те, кто паниковал больше всех, стояли в полной тишине. Холод отсутствовал на Гаутс Бассик и ощущался лишь тогда, когда колдуны управляли сознанием человека. Но сейчас иней покрыл весь храм, от тонких кусков меха, висевших на стенах, до шука старейшин.

Но ничего не произошло. Лишь огоньки мелькали на приборной панели устройства. Храбрец Коси вышел из круга, и старейшины подались вперед, чтобы удостовериться, что дело сделано.

И именно тогда земля задрожала. Волна энергии накрыла присутствующих, и машина поднялась в воздух, зависнув там на короткое время, и вернулась в прежнее положение. На этот раз испуганно вскрикнули все, кто стоял в храме. Огни погасли, и храм снова погрузился во тьму, словно огромная черная тень накрыла его. Старейшины почувствовали истощение, пытаясь нащупать путь во тьме.

Все они, даже те, кто был слаб здоровьем, могли инстинктивно ощущать то, что произошло. И хотя они полностью не понимали, что именно произошло, ясно было одно: устройство действительно работает.

– Я думаю, я призвал их, – произнес Коси, таращась на свои руки так, словно те были священными реликвиями.

Раб бессознательно почесывал шрам на щеке. Это движение вошло в привычку, и он уже не замечал этого. Небольшой бугорок из-за свернувшегося под кожей червя беспокоил его. Каждый раб носил подобную отметину.

И хотя он был рабом на протяжении многих лет, но так и не привык к этому. Прикасаясь к нему пальцами, он мог чувствовать жир и плоть. Кровавые Горгоны вживляли в плоть личинку небольшого белого червя.

Сейчас червь не шевелился. Раб не был полностью уверен, как это работает, но он твердо знал, что каждый червь генетически привязан к конкретной Кровавой Горгоне, поэтому, если раб отдалялся от хозяина на большое расстояние, червь вылуплялся из личинки.

Никто не знал, что происходило потом. Никто из рабов не хотел это обсуждать.

Их хозяева говорили, что личинке требуется много часов, чтобы достичь стадии окукливания, но затем процесс проходил очень быстро. Разложение кожи было финальной стадией, и человек умирал, пытаясь содрать с себя кожу.

Его господином был Мур. Даже находясь на небольшом расстоянии от хозяина, раб испытывал дискомфорт, червь шевелился, просыпаясь, и становился голодным.

Раб снова зачесался и ускорил шаг.

Раб поднялся по ступеням нижних палуб «Рожденного в котле» и начал длинный путь к верхним галереям. Корабль был огромен, и даже после 19 лет службы, раб мог потеряться, если не оставлял бы за собой пометки. Некоторые из переходов давно не использовались, стены стали домом для бактериальной флоры, в то время как с неновых дендритов свисали моллюски.

Растительность выделяла кислоту, разъедающую металлические люки, небольшие углубления и проходы для угрей и других организмов, жаждущих человеческой плоти.

Этот путь был опасен для него, и раб пробирался сквозь тьму, в одной руке держа рудный шест, а в другой фосфорный фонарь. Он находил свои отметины в виде щебня на полу во всех туннелях, разбросанного еще в первые годы рабства. Дорога заняла больше времени, чем предполагалось, и раб боялся, что хозяин накажет его за нерасторопность. Он поднимал с земли светящиеся камни и клал их в рюкзак, пока не достиг люка, оплетенного розовыми, фиолетовыми и синими ветками анемоны.

– Серв Мозель Грэй, – произнес раб в медные вокс-передатчики над головой. – У меня мешки с материалами, которые запрашивал господин Мур. Поторопитесь, пожалуйста.

Люк с жалобным скрежетом механизмов стал медленно открываться. На другой стороне находились два стража, облаченные в медные панцири и черные, обмотанные вокруг головы тюрбаны. Стражники также были рабами и имели характерные отметены на щеках, но для Грэя они были обычными статуями, не более того.

Грей кивнул им и проскользнул под скрещенными алебардами стражей.

Стражи были выставлены у дверей личных покоев господина Мура, расположенных в возвышающемся шпиле на верхних ярусах «Рожденного в котле».

Неотропическая флора росла здесь не так обильно как в других частях корабля, словно организмы боялись потревожить колдуна. Растения росли в освещаемом флюоресцирующими лампами саду, простиравшемуся вдоль дороги, ведущей к нижним ярусам шпиля. Тысячи светящихся папоротников, колеблющихся словно синапсисы, были окружены небольшими водоемами, образованными с помощью систем циркуляции корабля.

Четко различалась только нижняя часть шпиля, которая выпирала из внутренней части корпуса корабля, вакуумных уплотнений и полусферической брони.

Длинный путь вел к двум дверям из старого дерева, довольно редкого материала на корабле, и скорее всего добытого во время последнего рейда.

– Император благослови, – прошептал Грэй, троекратно коснувшись своего ошейника.

Шпиль его хозяина Мура всегда внушал в него благоговейный страх, независимо от того сколько раз он приходил сюда. Он отличался от остальных частей корабля. Даже воздух здесь был пропитан ненавистным колдовством. Грэй словно переживал кошмар из прошлого или испытывал чувство прикосновения к одежде убитой жертвы. Подобные вещи происходили и раньше в стенах этого помещения, ужасные богохульные события, оставившие после себя психический отпечаток.

Подкравшись к дверям, он обнаружил, что они приоткрыты. Он колебался, выбирая зайти внутрь или нет, но, подумав, понял, что для него этот день станет кошмаром, если он не принесет то, что просил господин Мур. Отворив дверь, он аккуратно прокрался внутрь.

– Господин Мур? – позвал Грэй.

Ответа не последовало. Ступая по полу босыми ногами, он не по своей воле активировал светящиеся ленты, которые залили прихожую зеленым светом.

Стены были испещрены отверстиями, в которых располагались образцы, застывшие в амниотическом состоянии. Грэй попытался побыстрее пройти это место, стараясь не смотреть на банки и контейнеры с творениями Мура.

Это место было похоже аттракцион ужасов, который он посещал на сельских ярмарках равнинных районах Орлена, будучи ребенком. Он постарался быстро проскочить экран у входа в западный коридор. Издали казалось, что на экране показана застывшая сцена из театральной постановки. При ближайшем рассмотрении можно было увидеть набитые чучела рабов, изображавшие сцену из театра Рансом леди Алмас. К счастью, их стеклянные глаза не смотрели на него, и чучела продолжали стоять в своей неизменной позе.

Грэй начал с проверки всех кают на нижних уровнях, проходя через лаборатории, расположенные в галереях трофеев. Здесь, под стеклом, располагались артефакты его хозяина, собранные во время кампаний. Орочьи зубы, ржавые лезвия, эльдарские украшения, древковое оружие, одежда и керамика ксеносов – все они были пронумерованы, украшены бирками и покрыты пылью. Но господина Мура там не оказалось.

Из этих галерей спиралевидные лестницы вели на верхние уровни, но Грэй никогда не бывал там. Он подумал о том, что хорошо было бы оставить свой груз на лестнице, а потом господин Мур сам нашел бы его, но решил, что это будет расцениваться как знак неуважения.

В действительности те рабы, кто осмеливался проявлять неуважение к господину Муру, заканчивали свою жизнь в качестве подопытных образцов в его экспериментах. Подумав еще немного, он все же решил подняться наверх по лестнице.

Когда Грэй впервые поднялся по этой лестнице, его охватил страх. Он стоял на круглой смотровой площадке. Тяжелые шторы были одернуты, и за стеклом под углом триста шестьдесят градусов можно было наблюдать весь глубокий космос.

Он представлял собой темной пространство с огромным количеством звезд, мерцавших по всей его поверхности. На расстоянии в тысячи километров поднимался высокий столб дыма, а его шлейф напоминал собой голову лошади. Грэй понимал, что это огромное расстояние, однако этот столб казался таким близким, почти закрывая задний вид. Казалось, словно бог с лошадиной головой застыл на уровне стекла обсерватории.

– Пустотная рама требует чистки и нанесения нового покрытия, – пробормотал Грэй, поднимаясь дальше по лестнице. Тряхнув головой, раб продолжил двигаться к верхним уровням.

И тогда светящиеся полоски померкли.

Грэй чуть не уронил свой ранец. Напуганный, он попытался зажечь лампу, но светильник потух. Это было странным, с учетом того, что он лично проверял светильник на работоспособность. Тряхнув головой, Грэй стал на ощупь двигаться наверх, аккуратно прощупывая пол рудным посохом.

Было сыро и холодно, и Грэй почувствовал дрожь. Набедренная повязка и ремень не защищали от холода, а это единственное, что на нем было в этот момент, так как его хозяева тщательно следили, чтобы рабы не проносили оружие. Проведя рукой по стенной панели, он оставил борозду на инее.

– Колдовство, – пробормотал Грэй. Он почувствовал тошноту.

Грэй был секретарем губернатора до того, как Кровавые Горгоны напали на его мир. В его обязанности входило сопровождение воздушных грузов и посылка сообщений в Торговую Палату. Это была скучная работа, но однажды Грэй увидел, как представитель Астра Телепатика отправляет срочное межгалактическое сообщение из офиса губернатора.

Безглазый человек говорил с ним, и в разговоре с ним Грэй вел себя робко и нерешительно. К тому времени как телепат закончил свою работу, Грэй хорошо помнил, что комната покрылась инеем, и он потратил немало времени, вычищая его.

Грэй был шокирован своими мыслями, когда что-то пронеслось рядом с ним. Грэй развернулся, но ничего не увидел, или точнее сказать, ничего не смог увидеть. Это нечто было слишком быстрым.

– Господин Мур?

Он прополз еще несколько уровней, призывая своего хозяина. Воздух стал холоднее. Он почти перестал чувствовать кожу на своей левой ладони, опиравшейся на перила.

– Хозяин?

На верхнем атриуме Грэй застыл. Он услышал голоса. Господин Мур с кем-то разговаривал.

Не сея прерывать беседу, Грэй затаился за гофрами штор, зафиксировав взгляд на двери и радуясь, что его скрывает тень. Грэй мог видеть, как атриум залил зеленый свет. Шторы, высокие как деревья в лесу, свисали с потолков, загораживая остальной вид.

– Дело сделано. Засада была хорошо организована, и темные эльдар прекрасно справились со своей ролью. Гаммадин мертв.

– Это хорошее начало, Мур, но нам нужно больше гарантий, – произнес голос, который Грэю был незнаком.

– Только начало, – резко отозвался Мур. – «Ворон» уже начал засеивать Гаутс Бассик.

– Чума и голод, Мур – ты обещал чуму и голод.

Грэй пытался не слушать, он даже закрыл уши. Эти вещи не дозволено было слышать обычному рабу, в этом он был абсолютно уверен.

– «Ворон» выполнит свою часть сделки, – ответил Мур. – Ему нужна наша поддержка также, как нам – его.

– А что с Сабтахом? – спросил голос.

– Я сам убью его, – ответил Мур.

Грэй закрыл глаза и задержал дыхание. Большую часть того, что он слышал, он не понимал, но Грэй знал одно: некоторые обрывки фраз ему не следовало слышать.

– Кто еще знает об этом, – спросил все тот же голос.

Мур сглотнул.

– Только ты, несколько отделений четвертой и шестой рот… и раб по имени Мозель Грэй.

Ответ Мура словно гром пронзил Грэя, он открыл глаза и понял, что Мур смотрит на него. Глаза колдуна искали Грэя в его укромном месте, проникая ему в душу.

– Неужели ты думал, что сможешь спрятаться там, маленький мышонок? – спросил Мур, напрямую обращаясь к рабу.

Нервы Грэя не выдержали. Ему конец. Он развернулся и побежал, волоча свою ношу за собой. В его действиях не было никакой логики, но страх, который он ощущал, активировал его первобытные инстинкты. Ему хотелось улететь отсюда и больше не слышать этот ужасный голос.

Он добежал до лестницы, но успел сделать лишь три шага.

+ Замри+ скомандовал Мур.

Ноги Грэя подкосились, а его разум был под властью Мура.

+ Повернись+

Грэй повиновался, чувствуя себя марионеткой в сетях колдуна. Он увидел, как Мур поднялся с земли, полностью раздетый, и лишь маска была его единственным атрибутом одежды. Уродливые шрамы покрывали мускулы на его животе, длинные и тонкие, похожие на те, что оставляет бритва. Грэй захотел закричать, но он больше не контролировал свое тело.

Мур навис над рабом словно каменная статуя, изучающее буравя его взглядом. Он коснулся бритой головы Грэя и проверил мускулы на его руках, словно фермер, проверяющий товар.

Десантник-предатель кивнул, удовлетворенный проверкой.

– Ты сильный раб. Мы, Кровавые Горгоны, не тратим жизни наших рабов впустую, – отметил Мур. – Ты будешь жить.

Грэй успокоился настолько, что его левый глаз начал подергиваться. Это была единственная часть тела, не затронутая парализующей магией Мура.

– Но мы должны сделать тебе лоботомию. Я не хочу, чтобы мои планы рухнули из-за разносящего сплетни раба, – глубокомысленно произнес Мур.

Левый глаз Грэя расширился. В его зрачках возник страх. Вены на шеи раба начали пульсировать, когда он попытался сдвинуться с места. Но Мур не дал ему такой возможности.

– На Бассике нам нужны такие работники как ты. Не такие живые, как сейчас, но слепо подчиняющиеся приказам, – пробормотал Мур, задергивая шторы. Он прошагал по атриуму, моргнув несколько раз, чтобы адаптироваться к темноте.

Удовлетворенно выдохнув воздух, Мур взял с хирургического стола серебряную иглу.

– Это действительно больно. Я вставлю это в твою глазницу и пробью тонкую стенку кости, чтобы добраться до твоей лобной доли. Несколько медиальных и боковых уколов разделят твой таламус, – пояснил Мур. – После этого ты больше ничего не будешь чувствовать.