355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Дэн Абнетт » Инквизиция: Омнибус (ЛП) » Текст книги (страница 185)
Инквизиция: Омнибус (ЛП)
  • Текст добавлен: 9 мая 2017, 18:30

Текст книги "Инквизиция: Омнибус (ЛП)"


Автор книги: Дэн Абнетт


Соавторы: Сэнди Митчелл,Грэм Макнилл,Джон Френч,Роб Сандерс,Саймон Спуриэр,Энди Холл,Джонатан Каррен,Нейл Макинтош,Тоби Фрост
сообщить о нарушении

Текущая страница: 185 (всего у книги 325 страниц)

– Задеты: лопасть стабилизатора по левому борту, – начал перечислять офицер, – эфирные лопасти по левому борту, система дальнего сканирования, приборы связи, станина левого субсветового двигателя. Теряем энергию и скорость.

Лицо капитана осунулось, но в тот же миг снова исказилось от гнева.

– Остановиться. Повернуться к ним левой батареей.

– Одно попадание того монитора, и корабль будет разорван пополам, – предупредил Клют, надеясь привести в чувство Торрес, обычно трезво оценивающую свои шансы. Чевак снова повернулся к ней.

– Мы уступаем в огневой мощи, и это понятно. Надо сделать то, на что они не способны, – он наклонился над перилами, вглядываясь в рунический экран внизу, и указал на него. – Кольца не одинаковы. Некоторые сегменты плотные, другие редкие. Мы приближаемся к промежутку между ними. Нужно проскочить в него. И пусть враги сделают то же.

Торрес глянула на офицера, чтобы тот подтвердил наличие промежутка, хотя этого можно было и не делать. «Малескайт» продолжал двигаться по инерции и на тяге правого двигателя, и капитан уже могла видеть пространство между кольцами на главном сводчатом экране.

– Последний приказ отменен, – сказала она, сев обратно на трон. – Готовиться к резкому повороту направо, на полной скорости. Молитесь Богу-Императору, чтобы это сработало, – добавила она, обращаясь к Чеваку.

– Если я не прав, молитвами тут не поможешь, – угрюмо ответил Чевак.

– Вражеский корабль перезарядил орудие и готов стрелять, – сообщил лейтенант.

– Рулевой, начать разворот, – скомандовала Торрес.

Маневр был опасный, корабль начал стенать и скрипеть. Вся команда ощутила на себе тягу центробежных сил, как чувствовал ее и сам «Малескайт». Луч энергии пролетел мимо истерзанной кормы и исчез в дымке. У монитора и грузовоза остались секунды на размышление о том, последуют ли они за беглецами.

Командиру тяжеловооруженного грузового судна явно надоели выкрутасы «Малескайта», и он начал подниматься к верхней части поля обломков. Более широкий и менее маневренный монитор тем не менее устремился в узкий неровный промежуток между кольцами. Чевак рассудил, что капитан монитора намерен еще раз выстрелить в торговый корабль в том месте, «Малескайту» будет сложно маневрировать. Но преследователю не представилась возможность совершить этот выстрел. Монитор не рассчитал поворот, корму занесло, и она столкнулась с несколькими айсбергами, вращающимися на краю промежутка. Корабль развернуло от ударов и потащило в глубины кольца, где обломки и космический мусор раздробили его на части. Монитор зрелищно взорвался в тумане кольца, а его останки превратились в пыль под ударами мелких фрагментов, осыпавших искалеченный корабль со скоростью и силой болт-снарядов.

Торрес могла не беспокоиться по поводу маневренности своего корабля – ее приказы, инстинктивные поправки курса и реакция рулевого были почти идеальны. Проблемой являлась скорость. Субсветовой двигатель остался только один, и становилось все сложнее удерживать правый борт подальше от стены проема, состоящей из острых обломков и колоссальных гор льда. Оставались мгновения до следующей прорехи между кольцами, когда «Малескайт» начал содрогаться. Из-за низкой скорости он все-таки попал в поле обломков, и с грохотом лавины по броне правого борта простучало множество легких ударов. Когда торговый корабль вырвался в открытое пространство следующего промежутка, он выглядел так, будто его обжарили с одного бока. С правого борта начисто сбрило все антенны, выступы и архитектурные украшения, остались только борозды, как на распаханной ледником равнине.

Торрес осела на троне, переводя дух. Адреналин постепенно уходил из крови, опасность осталась позади.

– Полный вперед. Лейтенант, курс вверх, выходим из системы колец, – приказала Торрес и добавила в вокс трона: – Технопровидец, повторяю, где мой проклятый варп-двигатель?

«Малескайт» начал подниматься из кружащегося поля льда и обломков. Клют стиснул плечо капитана.

– Отличная работа, Рейнетт, – улыбнулся он. – Первоклассная, честное слово.

Чевак к ним не присоеднился. Он снова перегнулся через перила, чтобы лучше рассмотреть рунический экран, на котором увидел промежуток между кольцами. Тем временем все на мостике поздравляли друг друга и радовались, что спаслись. Только сервиторы продолжали пялиться ничего не выражающими, лишенными век глазами на логические устройства и приборы.

– Вражеский корабль прямо впереди! – оповестил Чевак. Офицеры и сервы тут же бросились к экранам и консолям. Вынырнув на поверхность поля обломков, «Малескайт» оказался перед бронированным, ощетинившимся пушками бортом Черного Корабля Инквизиции.

– Они стреляют! – закричал Клют, хотя не нужно было читать показания приборов, чтобы понять это. Борт инквизиторского корабля дрогнул и засверкал залпами пушек, заряженных на полную мощность. Буря энергии ринулась на «Малескайт».

– Мастер Автолик, у нас есть щиты? – завопила в вокс Торрес. – Автолик!

Офицер заметался между консолями у стены, ожидая подтверждения.

– Щиты работают! – крикнул он, запинаясь.

– Всю энергию на носовые экраны! – рявкнула Торрес. Приказ был исполнен сразу, и почти тут же первые залпы лазеров достигли цели. Перед кораблем как будто зависло белое покрывало из пустотных щитов, поглощающих выстрелы пушек Черного Корабля. Ударные волны прокатились по «Малескайту» от носа до кормы.

– Щиты сдают, – доложил с другой стороны трансепта энсин. Капитан готова была пристрелить его с досады. Но это было чудо, что генератор щитов все еще работает, несмотря на безжалостный обстрел. Если бы не он, то «Малескайт» не прожил бы и секунды.

На пикт-экране заднего вида расцвел взрыв. Поначалу Клют подумал, что еще какой-то вражеский корабль открыл по ним огонь, но на самом деле все было наоборот. Вооруженное торговое судно поднялось из просвета между кольцами и угодило под бортовой огонь Черного Корабля, не попавший в «Малескайт». Неподготовленный к столь яростной атаке корабль был уничтожен, и его раскаленные обломки присоединились к камням, кускам льда и металла в планетарном кольце.

– Я знаю этот корабль, – пробормотал Чевак.

– Что? – переспросил Клют.

– Это, – ответил Чевак, не сводя глаз с Черного Корабля Инквизиции, – «Божественный гром».

Клют с трудом поспевал за событиями.

– Валентин Малчанков?

Пока он пытался осмыслить ситуацию, Чевак обеими руками ухватился за поручни и с мрачным видом повернулся к Торрес.

– Сохранять курс, – сказал он. По тону нельзя было догадаться, приказ это или совет.

– Чевак, щиты не выдержат еще одного обстрела. Надо начать маневр уклонения, пока у них не зарядилась батарея, – возразил Клют. Все это время «Малескайт» неумолимо мчался на зияющие жерла пушек «Божественного грома».

– Инквизитор? – Торрес могла обращаться к любому из них.

– Рейнетт, начинай…

– Сохраняйте курс, капитан, – перебил Чевак. На этот раз она была уверена, что это приказ. Никогда еще Торрес не получала противоречащих друг другу инквизиторских приказов, и ситуация оказалась весьма неудобной, особенно под вражеским огнем. Она доверяла Клюту, но высший инквизитор Чевак был самым старшим по рангу представителем Ордо на борту. К тому же у него всегда находился в рукаве какой-нибудь гениальный план или тактический совет. Клют перевел взгляд с Торрес на Чевака.

– Это не Малчанков. Это Ариман, – с чувством сказал тот.

– Капитан, их батареи заряжаются, они скоро дадут второй залп всем бортом, – оповестил лейтенант. Торрес приподнялась с трона.

– Вы уверены, милорд?

– Нет, – продолжал возражать Клют.

– Капитан, сохраняйте скорость и курс, – приказал Чевак, прожигая глазами сводчатый экран. – Я хочу, чтоб вы протаранили этот корабль.

– Это не Ариман! – крикнул Клют. – Малчанков наверняка уже много лет базируется на Немезиде Тессера.

– И ты уверен, что это именно так?

– Нет, но я это чувствую.

– Как чувствовал тогда, над Кадией? – ядовито спросил Чевак. Теперь его пылающий взгляд был направлен на Клюта, у которого не было ответа. Обвиняющий вопрос подействовал на него, как удар. Он слегка опустил голову, плечи тоже поникли.

– Делай, как знаешь, – сказал он и повернулся, чтобы уйти.

– Капитан! – взревел одноглазый офицер. – Инженариум докладывает: восстановлен полный уровень энергии в варп-двигателе.

Торрес посмотрела на Клюта и Чевака. Оба теперь стояли спинами и к ней, и друг к другу.

– Лейтенант, короткий прыжок, не больше пяти световых лет, – приказала капитан. Переход был рискованным. Ей было все равно, что скачок в имматериум может сделать с вражеским кораблем, но существовала вероятность, что они утащат с собой через варп половину всех колец газового гиганта.

– Торрес! – развернулся Чевак.

– Направление, капитан?

– Куда угодно, лишь бы подальше отсюда.

– Торрес, нет! – взревел Чевак и развернулся к лейтенанту в трансепте: – Остановитесь!

«Божественный гром» дал залп. «Малескайт» совершил прыжок.

– Глупцы! – закричал Чевак на весь мостик. Торговый корабль мощно содрогнулся, варп-двигатели завизжали в механической агонии. А затем повисла тишина. Что-то было не так.

С командного возвышения толком ничего не было видно, и Чевак сбежал вниз, в трансепт, где внимательно осмотрел когитаторы, рунические банки информации и экраны. Но машины зависли: все дисплеи показывали одни и те же данные, записанные несколько секунд назад. Чевак позвал офицера, но тот не ответил, и тогда он сам застыл на месте. Холод пробежал по позвоночнику, будто капля ледяной воды. Инквизитор поднял взгляд от мертвых экранов и осмотрел трансепт. Экипаж мостика не шевелился. Чевак медленно шел среди энсинов, логи и сервиторов, замерших будто статуи, и озирался в изумлении. Он посмотрел на сводчатые экраны – как те, что показывали вид вокруг самого мостика, так и те, что передавали изображение с кормы, и не видел ничего, кроме глубокой тьмы. Самой темной из тех, что ему приходилось видеть. Геронтия и ее великолепная система колец исчезли. Не было и «Божественного грома». Чевак не мог разглядеть даже отблески звезд. Пустота, ничто.

Снова бросившись к командному возвышению, он увидел, что Торрес стоит возле трона с открытым ртом, как будто ее прервали на середине приказа. Клют застыл на полпути к лифту, обернувшись с печальным, болезненным выражением на лице, которое у него вызвали резкие и необдуманные слова Чевака. На мостике царили тишина и неподвижность, столь непохожие на недавние отчаяние и ужас битвы. Только сейчас Чевак начал осознавать, какой вред могло принести его самолюбие. Это было начертано на усталом лице его единственного друга.

Чевак вырвал провода из замерших сервиторов и начал ввинчивать мыслеимпульсные интерфейсы себе в затылок, но ничего не уловил. Корабль онемел. Умер. Без показаний приборов Чевак не мог понять, что случилось с «Малескайтом» и почему это, судя по всему, никак не повлияло на самого инквизитора. Его разум провалился в бездну всевозможных объяснений. Возможно, повреждения варп-двигателя были сильнее, чем предполагал технопровидец Автолик. Или, может быть, выстрелы «Божественного грома» настигли торговый корабль до или во время прыжка в имматериум, повредив варп-двигатель. Сам прыжок мог оказать сильное воздействие на не до конца восстановленный механизм, который в итоге не выдержал и потерпел критические повреждения в во время перемещения. Возможно, размышлял Чевак, этот странный эффект был вызван опасным внутрисистемным переходом слишком близко к гравитационному полю планеты. Возможно, Торрес была права насчет того, что даже короткий прыжок слишком опасен, когда так близки сверхъестественные течения Ока Ужаса и искажающие силы имматериума.

Вне зависимости от причины, Чевак решил, что либо при входе в варп, либо при попытке покинуть его «Малескайт» застрял во времени, где-то между реальностью и психическим пространством. Почему же тогда он сам не попал под эффект этого странного феномена? В Оке Ужаса Чевак видел и более загадочные явления, ведь в этом краю вселенной законы физики, реальности и здравого смысла, похоже, просто не действовали. Может быть, это было вызвано слишком долгим пребыванием в Паутине чужаков, которая обращала старение вспять, или, возможно, высший инквизитор просто видел сон.

И тут что-то смело его измышления и догадки прочь. Желудок скрутило от ужаса. Что-то двигалось. Внизу, в трансепте, появились фигуры, скользящие по застывшей диораме, в которую превратились команда корабля и техника. Чевак отшатнулся и побежал к перилам вокруг возвышения. Они были здесь, и в то же время их здесь не было, они постоянно переходили из реальности в нереальность и обратно. Кошмарный цирк явился сюда за ним. Арлекинада намеревалась снова забрать его в Черную Библиотеку Хаоса и навеки заточить его там. Или, начал в панике осознавать Чевак, даже хуже – возможно, они пришли убить его. Забрать «Атлас Преисподней» и оборвать его жизнь, чтобы опасные секреты в его голове больше не тревожили вселенную.

Высший инквизитор чувствовал, что уже не может контролировать себя. Мгновениями ранее он хладнокровно анализировал ситуацию, но теперь все стало иначе. Сердце колотилось в груди, весь мостик пронизало зловоние страха. Он чувствовал себя, как животное в клетке, ожидающее забоя, разум одновременно охватило отчаянное желание сбежать и понимание тщетности этого замысла.

Тонкий, как веретено, предводитель крался вперед, его шлем – морда горгульи – скалился голодной ухмылкой, будто собираясь пожрать душу человека. Из шлема торчал розовый гребень волос, в каждой руке чудовищный чужак сжимал по тонкому плазменному пистолету. Из-за застывшего лексомата неподалеку появилась женщина в полумаске, карнавальный скорпион с расщепляющими клинками и трубчатым шипом, из-за которых ее руки походили на клешни. Застывший на фоне темного, отключенного сводчатого экрана Шут Смерти вперил в Чевака пустой взор своей ужасной маски-черепа. Он прижимал длинную отвратительную визжащую пушку к ребристому панцирю, держа перепуганного инквизитора на мушке.

Чевак повернулся и побежал. Это было единственное, что пришло в его обычно изобретательный ум. Потоком меняющихся форм и цветов Чевак мчался мимо неподвижных фигур Торрес, Гвидетти, Клюта к дверям лифта, и домино-поле оставляло позади шлейф остаточных изображений. Но двери оказались закрыты, как это было в тот момент, когда «Малескайт» совершил свой неудачный прыжок в варп-пространство. Чевак с тошнотворным ужасом осознал, что никакие манипуляции с электричеством и гидравликой не могли их открыть. Двери застыли во времени. Инквизитор ударил кулаком по металлу и развернулся, в страхе прижимаясь спиной к двери. Взгляд метался по сторонам, выискивая хищные силуэты эльдаров-убийц. Его разум, переполненный иррациональным ужасом, отчаянно пытался придумать возможные выходы. Он начал искать источник страха, эпицентр того урагана психоэмоционального воздействия, который бушевал в помещении, и нашел его в углу мостика. Там, на окружающих возвышение перилах, восседал Провидец Теней в зеркальной маске, непринужденно опершись на одну ногу и свесив вниз другую. Колдовской клинок, покрытый дымящимися рунами, лежал на плечах потустороннего создания, которое одними пальцами придерживало оружие за рукоять и острие. Провидец соскользнул с перил и начал надвигаться на беспомощного Чевака. Плащ арлекина, очень похожий на одеяние самого Чевака, развевался за спиной, подчиняясь законам драмы.

Чевак увидел отражение собственного лица в зеркальной маске эльдара и осознал, что арлекин теперь имеет полную власть над его пронизанным ужасом разумом и сжавшимся в страхе сердцем. Инквизитор развернулся и начал отступать к трону капитана, Провидец Теней, играя, преследовал его по пятам. Чевак оказался рядом с Клютом, и в его помутившемся сознании мгновенно вспыхнула мысль, продиктованная инстинктом выживания. Инквизитор выхватил у друга кадианский уличный пистолет и направил его на Провидца. Арлекин театрально поднял листообразный колдовской клинок. Вес пистолета в руке ощущался как-то необычно. Высший инквизитор не был прирожденным стрелком и обычно избегал личного участия в насилии, предпочитая в случае необходимости использовать более склонных к грубой силе окружающих. Крепко стиснув оружие и прицелившись в Провидца Теней, Чевак нажал на спуск. Ствол не полыхнул огнем и не дернулся в руках, как он ожидал. Оружие дало осечку. Высшего инквизитора снова захлестнула паника. Опасаясь, что по неопытности что-то сделал не так, он попытался передернуть рычаг, но и тот не двигался с места.

Провидец Теней уже возвышался совсем рядом с ним, и Чевак осознал, что происходит. Тяжелый дробовик выскользнул из ослабевших пальцев и с грохотом упал на палубу. Как и все остальное – команда мостика, инструменты, двери лифта – оружие застыло во времени, и внутренние механизмы не двигались с места. Еще одна мысль мелькнула в пораженном страхом разуме. Резко дернув рукой, Чевак активировал закрепленное на запястье жало. Он никогда не использовал эльдарский метатель моноволокна как оружие, но теперь для этого было самое подходящее время. Но, как и с пистолетом, ничего не вышло.

Чевак споткнулся о толстый кабель, лежащий на возвышении и подключенный к трону капитана, и упал. Все мысли о сопротивлении разлетелись, будто вспугнутая стая летучих мышей. Он лежал на спине, выставив перед собой руки в бессмысленной мольбе добычи, которую ждет смерть. Провидец Теней шагнул к нему и встал прямо над высшим инквизитором, крепко сжимая в обеих руках меч, готовый обрушиться вниз. Острие дымящегося колдовского клинка зависло над грудью Чевака. Инквизитор был пустым местом, незначительным созданием, съежившимся на полу командной палубы и дрожащим пред ликом смерти. Он повернулся к могучему арлекину спиной и спрятал голову в руках, будто ребенок.

Остается один

telethesiac – телетезиак (вероятно, от того же корня, что «анестезия»)

deepsoul truth mapping – глубокое сканирование души

Интерлюдия

Панкратитаф, боевая баржа «Невозможная крепость», над Этиамнумом III

ХОР

Чевак испытал на себе муки нескольких адов.

Рабы с землистыми лицами тащили старое изломанное тело инквизитора по искаженным коридорам боевой баржи Тысячи Сынов. Чудовищный корабль служил операционной базой лорда Хаоса Аримана, и все свободное место использовалось для хранения плодов его стараний, трофеев с всегалактической охоты за темным знанием и магией. Однажды это чудовище надеялось открыть секреты нематериального бессмертия и стать богом Хаоса. Корабль предателей походил на летающий музей, полный всевозможных находок, демонического оружия, проклятых книг, колдовских текстов, чужацких изобретений и истощенных узников, которым сохраняли жизнь лишь ради информации, кроющейся в их истерзанных умах. Пока рабы волочили его по безумному переплетению комнат и коридоров, сломанные кости Чевака терлись друг о друга, раны заново открывались и кровоточили, оставляя позади багровую полосу. В проходах толпились культисты-маньяки, опьяневшие от чародейской силы и темных откровений, орды серолицых рабов, всюду лежали реликвии, отчего корабль походил на переполненный археорынок. В то же время в темных и тихих углах колдуны-командиры планировали дьявольские махинации, где-то крались демоны, а за всем этим со своих постов наблюдали рубрикаторы Аримана, бесстрастно и молчаливо несущие стражу с болтерами в руках.

То теряя сознание, то снова приходя в себя, Чевак наконец оказался в панкратитафе, огромном пирамидальном сооружении, которое возвышалось над корпусом боевой баржи. Здесь размещались наиболее ценные реликвии Аримана, кроме того, архитектурные особенности сооружения усиливали его собственную связь с варпом, поэтому именно отсюда демонический чародей руководил сложным механизмом своей галактической кампании террора.

Чевака приволокли в зал, находящийся под хрустальным центром пирамиды, и привязали к жертвенному пьедесталу, украшенному циклопическими узорами. Рядом с ним встала почетная стража лишенных смерти рубрикаторов, застывших в молчании.

Там, на алтаре, Чевак проводил день за днем, с перерывами на жестокие, но тщательно отмеренные физические пытки. Эти мучения, изобретенные множеством рас и цивилизаций иных миров, варварски терзали плоть Чевака, как жертву мясника. Мучительно долгие страдания были почти невыносимы, и все, что мог сделать инквизитор – это вообразить, что у него нет больше тела, которое может испытывать боль. Он превращался лишь в разум и душу. К несчастью, именно они были подлинной целью всех стараний Тысячи Сынов.

Ариман и Ксархос, снявшие броню и облачившиеся в причудливые коптские мантии, лично участвовали в психических аспектах допроса.

В то время как Ариман был архипрорицателем и мастером иллюзий, чьи умения помогли им схватить до сих пор неуловимого Чевака, Ксархос был телетезиаком и телепатом. Его работа состояла в том, чтобы, соединив разумы, вовлечь допрашивающего и пленника в ужасный духовный союз, на идеальный уровень понимания. Колдуны экспериментировали с вивамантией, превращающей человека в марионетку, эликсирами правды, промыванием разума песнями некулли, попытками вселить в тело демона, насилующей мозг псионикой, трансляцией мыслей через пентаграммы, нейробичами и глубоким сканированием души, помимо сотни других способов надругаться над сущностью Чевака.

Когда даже хваленое терпение темных волшебников начало постепенно подходить к концу, наполовину обезумевший Чевак начал спрашивать себя, как ему удается выносить столь ужасные пытки и манипуляции. В Черной Библиотеке Хаоса он узнал, что та, похоже, обладает собственной психической силой, способностью отторгать слабых и подверженных порче, не пуская их за свой порог. Это был один из многих ее способов обороны. В перерывах между страданиями и вторжениями мучителей в его разум Чевак задумывался, не переходит ли эта защита и на знание, связанное с определенными аспектами самой Черной Библиотеки. Могла ли информация о ее местоположении самостоятельно скрываться в измученном и наполненном ужасами разуме Чевака? Когда Ксархос и Ариман бомбардировали его проверочными вопросами о самых глубоких, самых постыдных тайнах, инквизитор изрыгал правдивые ответы, вырванные мириадами пыток.

– Что наполняет тебя стыдом, пешка Ложного Императора? – вопросил Ксархос, когда инквизитор, закусив губу, переборол всхлипы и стоны боли. – Какое воспоминание заставляет тебя чувствовать отвращение к себе?

– Обмочился в мантию… на стрельбище в Схола Библус.

– Да, – настойчиво прошипел Ксархос.

– Болтпистолет заело, он взорвался, – Чевак сглотнул. – Я подумал, что умер.

– Еще?

– Мой разум остер, – выдавил Чевак, – но прожил больше положенного. Я – уставшая душа, запертая в умирающем теле.

– Тебе противно собственное тело?

– Уже много лет…

– Отвращение к самому себе, – протянул Ксархос. – Тебе не хватает отваги, чтобы прервать свою жизнь, и ты надеешься, что кто-то другой сделает это вместо тебя. Прославленный Бронислав Чевак не боится никого… кроме себя.

– Да, – Чевак закашлялся, отплевываясь кровью и слизью.

– И еще, – продолжил Ксархос. – Глубокий стыд.

– Я страдаю из-за женщины, которая не может быть моей, – признался Чевак. Слезы текли по его избитому лицу. Великан-андрогин посмаковал болезненную честность ответа. Его лик стал лицом озабоченной матери, потом он превратился в исповедника с кардинальского мира с вытатуированными на коже молитвами и поучениями.

– Извращенец Чевак, – сказал Ксархос.

– Она вызывает у меня и омерзение, и восторг.

– Продолжай, – подтолкнул Ксархос, подобно губке впитывая мучительные признания инквизитора. – Кто она? Ксенос? Ребенок? Мутант?

– Она пьет кровь, – ответил Чевак. – Но меня не поэтому влечет к ней.

– Влечет? – повторил колдун. Вытягивая потаенные знания из пленника, он подготавливал того к извлечению новых, более значительных истин. – Ты любишь ее. Но издалека. Почему не возьмешь ее?

– Я не могу осквернить живую святую Имперской Веры.

– Почему бы и нет? – игриво повторил чародей.

– Она должна быть чиста. Ее разум справедлив. Она святая, во имя Трона. И живет лишь по Его воле. Она принадлежит Ему, и Он распоряжается ею.

– А что бы ты сделал? – спросил Ксархос и поднял взгляд на своего хозяина. От возбуждения лицо колдуна стремительно менялось. Скоро они сломают инквизитора.

Ариман посмотрел сверху вниз с безразличием божества. К еще большему стыду Чевака, он рассказал им.

Допросы продолжались. Под воздействием вскрывающих разум инструментов чародея Чевак ответил даже на вопросы о внутренних делах Инквизиции, о деталях своих трудов и расследований – вопросы, которым он был натренирован сопротивляться даже под пыткой. И все же, когда Ксархос потребовал ответ о порядке рун, отпирающих эльдарские варп-врата на Этиамнуме III, инквизитор нашел в себе необъяснимую силу, которая могла противостоять чудовищному вторжению в его личность и душу.

Помимо силы воли, унаследованной от Черной Библиотеки и ее систем защиты, у Чевака были и собственные карты в рукаве. Воздух вокруг Ксархоса пропитался безумием и настойчивостью. Под холодным сапфировым взглядом своего господина он выискивал деталь за деталью, рыская по извилистым коридорам взломанного ума инквизитора.

– Повелитель, – сказал Ксархос. – Наши силы уже на планете. Мордант Гекс у варп-врат. Давайте покончим с этим, заберем у этой особи то, что нужно, и шагнем в вечность. Черная Библиотека будет наша, а за ней и вся галактика.

Вместо того, чтобы выдать подробный рассказ о тех нескольких вещах, которые были так необходимы Тысяче Сынов, Чевак начал скармливать Ариману небольшие порции информации на многие темы, в которых тот не нуждался. Давно утраченные подробности и секреты, скрытые в сердце Черной Библиотеки и выведанные самим Чеваком в ходе исследований: заклинания, скрытые артефакты, истинные имена демонов, затерянные народы чужаков, еретические технологии, темные гримуары, легенды и описания мест. Хаос и темная сила во всех их формах. Колдун жаждал деталей и от одной частицы информации сразу переходил к другой. Темный астартес дни напролет выкачивал из инквизитора редкое и драгоценное знание, не обращая внимания на истинную цель его пленения и допроса.

В мрачных глазах Аримана инквизитор видел яркий жар лихорадки, источником которой был сам Чевак. Неутолимая жажда знаний. Мемовирус. Чевак плюнул колдуну в глаза лишь для того, чтобы заразить его болезнью, которая превратила и без того ненасытное желание Аримана во всепоглощающую одержимость. Она-то и не давала Ариману добраться до цели. Чевак выдал чародею Хаоса тысячу опасных, но отнимающих время деталей, чтобы не поведать ему единственную тайну апокалипсического масштаба. Противоидущее Сердце, Черный Соверен Сьерры Санграаль, «Корпус Вивэкзорсекцио», местонахождение Обсидокулуса, фрагменты посоха Индиги. Сотни темных секретов, ставших непреодолимыми препятствиями на пути к Черной Библиотеке. Ксархос начал понимать, что дело пошло не так, как надо, когда его обычно отстраненный господин начал сам руководить допросом. Вопросы и ответы свободно текли один за другим, а Ксархос превратился в безмолвного наблюдателя. Ответы приносили передышку, и сломленный инквизитор начал заново набираться сил. Ариман выглядел, словно сам не свой, как больной лихорадкой, а не холодное, властное божество, контролирующее все и вся. В сравнении с прежним отстраненным всемогуществом жажда знаний и ответов казалась простым человеческим голодом.

– Повелитель, – обратился Ксархос к своему хозяину, – все эти мелкие секреты и многие другие станут вашими, когда вы завладеете Черной Библиотекой. Там, в древнем чужацком святилище знаний, вы сможете испить полную чашу тайн галактики и поглотить слабые надежды всего, что ходит или ползает по земле. Там тот, кто больше, чем человек, может стать богом!

Ариман прервал поток вопросов. От сияющей сапфировой кожи с шипением пошел пар. Это сверхъестественное свечение не было результатом случайной мутации, которых Чевак немало повидал среди служителей Хаоса. То была могучая сила варпа, текущая по жилам своего избранного вместилища. Ариман был проводником внушающей ужас нематериальной мощи, ходячей прорехой в границе между варпом и реальным миром, через которую они сливались друг с другом. Этот пар не был паром, что ученик Аримана прекрасно знал. В зале повисло молчание. Все это время на них смотрели пустые доспехи десантников Рубрики – безмолвные, бесстрастные, немыслящие. Когда Ариман, наконец, заговорил, в его спокойных словах послышался легчайший оттенок гнева.

– Ты пытаешься говорить мне, что можно делать, а что нет, ученик?

– Я живу, чтобы служить вам. Но вы сейчас – не вы, повелитель, – возразил Корбан Ксархос, снова приняв облик великана-гермафродита. – Боюсь, этот смертный обманул вас или отравил каким-то подлым способом.

Предположение достигло цели, как и намеревался коварный чародей. Ариман успокоился и замер в раздумьях, словно статуя. Волшебник Тысячи Сынов не потерпел бы, чтобы им манипулировало какое-то низшее существо. Когда нетипичный для него гнев утих и варп внутри перестал бушевать, исчез и пар, поднимающийся от сапфировой кожи. По его лицу потекли бусины пота – свидетельство лихорадки, которая незаметно терзала его тело. Полубог с молчаливым недоверием посмотрел на сломленного, бессильного Чевака, распростертого на алтаре.

Сорвав когтистой рукой коптскую мантию и обнажив увядающую выпуклость древней, но все еще мускулистой груди, Ариман начал шевелить пальцами, будто вытягивая что-то. Через какое-то время на груди начали проступать мелкие капли, сливаться и собираться вместе на белых волосках, а затем потянулись к гипнотически движущейся руке. Вытянув последние остатки жидкости из наполненного магией тела, Ариман расслабился и поднял руку над разбитым телом Чевака. Липкая волокнистая влага брызнула между костяшек пальцев, когда древний астартес стиснул могучий кулак. Чевак не сомневался, что темный чародей воспользовался своими способностями, чтобы изгнать прожорливый мемовирус из организма. Когда волшебник заговорил снова, голос вновь стал ледяным.

– Люди вроде тебя, – сказал Ариман, – или меня, когда я еще был человеком, – это личинки в разлагающейся плоти Ложного Императора. Вы ползаете, выискивая порчу и питаясь гнилью, ради собственных нужд и ради того, чтоб гнилой труп Империума продолжал ковылять дальше. Ты упорен, но это упорство червя, и я вижу, что оно тщетно.

– Девушка? – спросил Ксархос. Ариману не нужно было отвечать.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю