Текст книги "Инквизиция: Омнибус (ЛП)"

Автор книги: Дэн Абнетт

Соавторы: Сэнди Митчелл,Грэм Макнилл,Джон Френч,Роб Сандерс,Саймон Спуриэр,Энди Холл,Джонатан Каррен,Нейл Макинтош,Тоби Фрост
сообщить о нарушении

Текущая страница: 101 (всего у книги 325 страниц)

Глава двадцать пятая

Он снова перебинтовал ее и, пока Кара одевалась, стянул с рук хирургические перчатки.

– Выглядит намного лучше, – произнес Белкнап. – Рана чистая.

– Благодарю, – сказала Кара, поднимаясь.

Снаружи, в приемной подпольного кабинета, кто-то пел в пьяном угаре, а другие кричали ему, чтобы он заткнулся.

– Оживленно у вас сегодня, – сказала Кара.

– Да как обычно, – проговорил Белкнап. – Ну, как ваши дела?

– Тяжело, – пожала плечами Кара. – Напряженно. Направление наших поисков изменилось, и приходится много работать. По сути, это неопасно, но невероятно скучно. Ну и еще один из наших запаздывает. Пропал.

– Это не хорошо, – сказал Белкнап, – Но, вообще-то, я говорил о вас лично.

– О…

– Не думаю, что вы проделали весь этот путь от общего блока J только затем, чтобы перебинтоваться. Подозреваю, что это было лишь прикрытием для того, чтобы мы могли обсудить… приватный вопрос.

– А, вы об этом, – улыбнулась Кара. – Думаю, так и есть.

Она села обратно в старое парикмахерское кресло.

– Те лекарства, которые вы мне дали, я даже не знаю, работают они или нет. Я хочу сказать, что не чувствую особого улучшения, даже наоборот, кое в чем стало хуже. Я очень быстро устаю, и возникли проблемы с концентрацией. А когда пытаюсь уснуть, то вне зависимости от того, насколько я вымоталась, я продолжаю бодрствовать еще несколько часов. Это может быть побочным эффектом препаратов?

– Не исключено, – ответил Белкнап. – Это трудно установить, поскольку трудно отделить последствия ваших действий от влияния препаратов. Давайте сделаем так: принимайте их еще несколько дней, а если по-прежнему будете быстро уставать, попробуем переключиться на другие ингибиторы.

– Мне нужно быть в форме, – сказала Кара.

– Понимаю.

– И сейчас более, чем когда-либо. Мне только хотелось бы узнать, нет ли у вас там… – она кивнула на шкафчик со скудным запасом лекарств, – хотя бы чего-нибудь, чтобы действовать капельку энергичнее.

– Кара, если вы хотите сохранять свой разум ясным, то морфиаты и анаболики вам не подходят. Лучше будет, если вы справитесь с дискомфортом и болью своими силами. Тем не менее, есть одно сильное лекарство, которое я могу вам порекомендовать, но в моей аптечке вы его не найдете.

– Продолжайте, – сказала она, убирая со лба рыжую прядь.

Белкнап застенчиво улыбнулся.

– Это банально, я знаю, но… вам нужен позитивный настрой. Наше настроение способно оказывать экстраординарное воздействие на организм.

– О, конечно, мне бы хотелось сохранять хорошее настроение…

– Я говорю о большем, чем просто хорошее настроение. О вере. – Он сунул руку под жилет и извлек серебряную аквилу, которую носил вместе со старыми армейскими жетонами. – Во время войны это называют отвагой. В мирное время – религиозностью. Проходя службу в Гвардии, я видел, как люди совершали удивительные вещи… боролись с инфекциями, исцелялись от ран… и все только потому, что верили. И я видел других, умиравших только потому, что они не верили.

– Вообще-то, я верю, – сказала Кара. – Не хочу сказать, что фанатично, но… Не помню, когда последний раз посещала храм. Но я верю в Бога-Императора. В конце концов, я ведь посвятила свою жизнь служению ему.

– О, это мне известно, – ответил Белкнап. – И все бы хорошо, но ведь согласитесь, что в его существование легко поверить? В конце концов, все мы знаем, что Он реален. Та набожность, о которой я говорю, – истинная набожность – исходит из веры в то, что Он смотрит за нами и обладает властью менять нашу судьбу.

Кара поджала губы.

– Честно говоря, мне всегда казалось, что я в это верю, – сказала она. – Но, кроме того, я всегда верила в то, что преданность Золотому Трону выражается в делах и осознании своего долга. Я никогда не была в восторге от великой мессы или ночных песнопений и всех остальных игр в «стань-сядь».

– Не могу не согласиться, – сказал Белкнап. – Но и от ритуалов бывает польза. Они сосредоточивают сознание на акте веры. Выражение преданности делом – это хорошо, но большую часть времени вы, таким образом, думаете не о вере, а о собственном деле. Посещение же храма напоминает о божественном. О вас самой и ваших отношениях с властью, что превыше всех прочих. Иногда набожность должна быть осознана не как побочный продукт деятельности, а как потребность души.

– Я подумаю, – улыбнулась Кара.

Белкнап поднялся и выкинул бумажную обертку от бинтов.

– Все в порядке. Вы просили совета. Если верить моему опыту, вера – сильнейшее лекарство. Особенно в таких случаях, как у вас, когда болезнь настолько…

– Фатальна? – закончила она. Доктор кивнул.

– В таких случаях эффект может быть неизмеримым. Силой одной только веры пациенты справлялись с болью, улучшали качество своей жизни, строили планы на будущее и даже, в редких случаях, обретали исцеление. Я хочу сказать, что выживали с раковыми образованиями, которые должны были убить их со стопроцентной гарантией. Просто они поверили, что Бог-Император присматривает за ними, и не ошиблись.

– Ладно, – сказала Кара, также поднимаясь. – На обратном пути заверну в храм, поставлю свечку и помолюсь. Пойдет?

– Это только начало. Здесь, в двух улицах отсюда, находится храм Святого Альдоция. Он не большой и не богатый, зато там все по-честному. Бывает и хуже.

Кара покачала головой.

– Ну, нет, – сказала она. – Раз уж я собралась сходить в храм, то хочу в полной мере испытать трепет и познать чудо. Хочу зайти к настоящим тяжеловесам Экклезиархии. И только так.

– Что ж, в Петрополисе более чем хватает прекрасных соборов и великолепных храмов, – произнес Белкнап. – Базилика Иерофанта в общем блоке В, Святого Бенедикта и Святого Малкуса – это самый высокий шпиль в субсекторе, аббатство Фальтхекера в С, очень красивое. И конечно, великий темплум в общем блоке А.

– Что ж, это, кажется, подходит, – сказала Кара. – Благодарю. Я еще заскочу к вам через день или два.

Она встала и направилась к дверям.

– Кара?

Она обернулась и неожиданно оказалась нос к носу с Белкнапом.

Врач поднял руки и снял с шеи свою серебряную аквилу.

– Пусть она поможет вам в ваших делах.

– Но она же ваша, – возразила Кара.

– Да, – сказал он. – Она у меня с детства. Но, думаю, будет правильно, если теперь она достанется вам.

Свол убрала волосы с шеи, чтобы доктор смог застегнуть на ней цепочку. На секунду она ощутила тепло его рук и почувствовала слабый мускусный аромат его одеколона. Затем Белкнап отстранился.

– Спасибо, – сказала она.

Кара торопливо прошла по подземному переходу, направляясь к транзитной станции. На ночных улицах было полно людей, и вода, извергаемая свирепой грозой, просачивалась к грязевым уровням.

Кара вытащила вокс.

– Это я. Уже иду обратно. Только заскочу еще кое-куда по пути. Буду часа через полтора. Пэйшэнс еще не появлялась?

– Нет, – ответил я. – Буду держать тебя в курсе.

Я прервал связь и снова повернулся к остальным. Пэйшэнс задерживалась уже на два часа. Карлу не удалось узнать ничего полезного из своих машин, а вокс Кыс не отвечал. Раз в пять минут я приказывал Фрауке активировать ограничитель, чтобы поискать ее, но ничего не получалось. Либо она находилась в каком-то защищенном месте, либо…

Об альтернативе думать не хотелось.

Нейл терял терпение.

– Я возвращаюсь, – сказал он, вскакивая.

– Куда это? – спросил Карл.

– К башне министерства, – ответил Нейл.

– Мы не знаем, там ли она, – сказал Карл.

Проверяя оружие и вокс, Нейл прожигал его взглядом.

– Мы вообще ничего полезного не знаем, верно, Тониус? Куда девалось хреново «в этом-то ты разбираешься»?

– Оставь свое лицемерие, тупоголовый чурбан! – рявкнул Карл. – Я тоже беспокоюсь о ней.

– Прекратите, вы оба, – сказал я.

– Ладно, – пожал плечами Нейл. – Но все-таки мы знаем, что башня министерства – это то место, где ее видели в последний раз.

– Вы устали, – сказал Матуин. – А я отдыхал. Пойду я.

– Я провел там целый день, – покачал головой Нейл. – И хотя бы немного стал там ориентироваться. Лучше уж я.

– А я согласен с Карлом, – встрял я. – Где Кыс, нам неизвестно. И я не представляю, как вы собираетесь искать ее в этом огромном здании.

– А я и не собираюсь. Искать будете вы, – сказал Нейл. – Не знаю как, но вы должны что-нибудь сделать. А когда вы найдете ее, я буду уже рядом, чтобы вытащить ее.

С этими словами он ушел. Мы услышали, как хлопнула дверь.

– Вистан, – сказал я. – Давай попробуем еще раз.

Фраука активировал ограничитель.

– Пэйшэнс?

Ответа не было.

– Пэйшэнс, где ты?

Кыс открыла глаза. Было холодно. Она лежала на полу. В метре перед собой она видела беленую кирпичную стену. Пол, на котором она растянулась, покрывала глянцевая белая плитка.

Вначале Пэйшэнс показалось, что ее раздели донага, но потом поняла, что одета в тонкое хлопчатобумажное платье вроде тех, что иногда выдают пациентам в больницах. Ноги и ступни были голыми. Руки скованы металлическими наручниками. Она поняла, что основной причиной ощущения наготы было то, что в ее голове не было ни единого эрга пси-энергии. Ее способности исчезли, как бывало, когда Фраука проделывал свои «затупляющие» трюки.

Она перекатилась на другой бок, чтобы оглядеть комнату. Типичная тюремная камера. Закрытые решеткой лампы под потолком, тяжелый люк в стене. Рядом с ней – простой деревянный стул. В другом конце комнаты, на таком же стуле, спиной к двери сидел мужчина. Он был в простом, строгом костюме из темно-серой материи, с черной рубашкой. Бледное веснушчатое лицо, истонченные рыжие волосы.

Когда Кыс перевернулась, он коснулся уха и активировал какой-то прибор, который, скорее всего, представлял собой микрокоммуникатор.

– Она проснулась.

Мужчина продолжал сидеть на своем стуле, уставившись на нее.

Через несколько минут люк заскрипел, и в камеру вошел мужчина, одетый так же, как и сидящий на стуле. Только он оказался чуть выше ростом и немного массивнее. У него было брюшко, короткие темные волосы и приплюснутый боксерский нос. В одной руке мужчина нес бумажный пакет, а в другой – маленькую палочку – актуатор, которой закрыл дверь. Веснушчатый поднялся, взял у своего коллеги палочку и встал возле двери.

Темноволосый сел лицом к Кыс и указал на стоящий рядом с ней стул. Пэйшэнс, пошатываясь, поднялась с пола и села.

Человек посмотрел на нее.

– Порой некоторые вещи – не то, чем кажутся, – начал он. – Стоит копнуть поглубже и найдешь всевозможные тайны. К счастью, именно тайны являются предметом профессионального интереса и для меня, и для моего друга. Тайны. Можно даже сказать, что мы эксперты в этом вопросе.

Кыс не ответила.

– Поговорим о вас, – продолжал человек. – На первый взгляд вы Йевинс, писарь младшего разряда. Сегодня вы начали работать в Третьем Зале Администратума, отделе G/F1, за терминалом номер восемьдесят шесть.

Он покопался в мешке и извлек документы Кыс.

– Мы проверили ваши бумаги. Это не фальшивки или копии. Мы даже прогнали их через Информиум. Писарь Йевинс. Это и в самом деле вы. Итак, похоже, один из наших младших писарей почувствовал себя плохо во время работы за терминалом.

Кыс молча смотрела на говорящего.

– Но ведь все не так просто, верно? – произнес человек, покопавшись в пакете и вытащив анализатор. – Обнаружилось, что вы прятали вот это. Анализатор данных, дорогая модель. Согласитесь, это странно. Зачем это младшему писарю передавать кому-то информацию для анализа?

Мужчина бросил анализатор обратно в мешок, вновь порылся в нем и извлек мобильный вокс Кыс.

– А еще вот это. Мобильный вокс. Достаточно распространен. Казалось бы, что с того? Но и в нем хватает странностей. Он новый. Приобретен в этом городе не более чем неделю назад. И был доработан. Доработан кем-то, кто весьма профессионально разбирается во всех этих вещичках техножрецов. Номера, по которым звонили, не записаны, что забавно, поскольку все нормальные люди записывают их. А, кроме того, он не регистрирует звонки. Он доработан для того, чтобы их не регистрировать. Не отмечены ни входящие, ни исходящие вызовы. А значит, нет никакой возможности сказать, кому звонила Мерит Йевинс или кто звонил Мерит Йевинс.

Он посмотрел на Кыс и, когда та вновь не ответила, продолжил:

– Хотя и этого было более чем достаточно, чтобы заскрести в затылке, мы нашли еще кое-что. Это было зашито в подкладку вашего жакета. Тонкие клинки, без ручек, хорошая заточка. Тут странности перешли на новый уровень. Я показал их одному из своих коллег – а надо сказать, что у нас по любому вопросу найдется специалист, – и он мне поведал, что это так называемые кайны. Разработаны для использования теми, кто владеет телекинетическими способностями. Нам пришлось вас просканировать. В течение всей этой процедуры вы были без сознания. И вот этот анализ указал на то, что вы телекинетик. Да еще к тому же такой, с которым шутить не стоит. И знаете, мне кажется, что вы совсем не Мэрит Йевинс. Ведь Мэрит Йевинс не была обученным телекинетиком и не имела доступа к подобным игрушкам. И к тому же не обладала возможностью заставить Информиум наврать о ее переводе. – Он улыбнулся. – Надо сказать, что мы так и не смогли выяснить, как же это вам удалось.

– Так уж вышло, – сказал он, убирая кайны и вручая пакет веснушчатому, – что мы ввели вам блокираторы. Вы должны были уже и сами почувствовать это. Стандартные ограничители, даже замкового типа, могут быть удалены или преодолены. Посему мы ввели вам в кровь суспензию, содержащую микроблокаторы. Как минимум ближайшие двенадцать часов вы не сможете пользоваться своими псионическими силами.

Он наклонился вперед, опершись локтями на колени.

– У вас есть имя?

– А у вас? – спросила Кыс.

Человек распрямился и усмехнулся.

– Хорошо, давайте поиграем. Так и думал, что это случится. Меня зовут Салдон. А моего приятеля – Брейд. Мы агенты министерства торговли субсектора; хотя наше подразделение и является тайным. Нас называют секретистами. Вы находитесь в безопасном крыле нашего штаба. Я говорю вам это только для того, чтобы продемонстрировать всю безнадежность вашего положения. Никто не знает, где вы находитесь. Никто не придет за вами. Наши права на содержание вас под арестом не может оспорить даже Администратум, как и наши методы допроса. Вам никогда снова не увидеть мира за пределами наших стен. Вряд ли вы проживете дольше чем пару дней. Все, чем вы были, все, чего вы хотели добиться, – разрушено и уничтожено. С вами покончено. Вы можете выбрать только то, каким будет остаток вашей жизни. Дайте нам информацию, в которой мы нуждаемся, и он будет сравнительно неплох. Мы так позаботимся о вас в эти последние часы, что вы еще скажете нам спасибо напоследок. Но стоит вам доставить нам проблемы, и вы возненавидите тот миг, когда сделали этот неправильный выбор.

– Скажите, это они обучили вас этим приемчикам, – мягко спросила Кыс, – или вы от рождения были таким сладкоречивым выродком?

Человек все еще улыбался, когда поднимался со стула.

– Девочка, до сих пор мне приходилось нести все это дерьмо. А теперь позволь напрямую сказать, что я на самом деле думаю.

– Пожалуйста, – сказала Кыс.

– Думаю, что скорее всего вы являетесь помощником Гидеона Рейвенора, независимого инквизитора. Нам бы очень хотелось поговорить с ним. Нет, простите, это вранье. Нам бы очень хотелось прикончить его максимально болезненным и надежным способом, какой только удастся выдумать. Понимаю, непросто сдавать друзей, предавать и их самих, и их веру в вас. Не ошибусь, если предположу, что Рейвенор ваш наставник? Может быть, заменяет вам отца? Или просто любимый начальник? Но говорю вам, вы сами будете рады, если поступите правильно.

– Меня зовут Мэрит Йевинс, – сказала Кыс.

Салдон ткнул в ее сторону пальцем и подмигнул.

– О, мне нравится, когда изображают крепкий орешек. В любой удобный момент мы можем позвать сюда псайкера и вырвать правду из вашего вскипевшего мозга. Но у меня есть более интересная идея. И пол не придется отмывать.

Он посмотрел на веснушчатого мужчину:

– Брейд, приведи сюда заключенного АА-15.

Брейд кивнул, взмахнул палочкой, открывая дверь, и вышел.

– Уверен, вам это понравится, – сказал Салдон. – Постарайтесь сдерживать свои эмоции. Иначе все станет слишком просто.

Он вынул из кармана жакета сканер размером с ладонь.

– Биометрический считыватель, – произнес мужчина. – Фиксирует такие физиологические изменения, как отклонения в сердечном ритме, расширение зрачков, задержку дыхания и пропуски в работе синапсов.

– Детектор лжи, – сказала Кыс.

– Верно, – кивнул Салдон. – Благодаря этому мы можем получить даже невербальные ответы. Не беспокойтесь, он предназначен не для вас.

Люк снова открылся. Вернулся Брейд.

– Заходи, – сказал он.

За ним шаркала маленькая фигурка. Запястья и лодыжки пленника были скованы, сильно ограничивая длину шага. Во время ходьбы он не поднимал головы. Остатки его униформы были изорваны, а по синякам и корке крови, покрывающей его тело, было ясно, что за последние несколько дней он неоднократно подвергался побоям. Свежие фиолетовые гематомы перекрывали более старые, уже желтеющие. Отвратительные глубокие порезы, которым было не менее недели, испещрили его грудь и плечи. Указательный и безымянный пальцы на обеих его руках были отрезаны.

Когда он поднял голову, стали видны раздутое, почерневшее лицо, покрытое шрамами, и едва открывающиеся, воспаленные глаза.

Но все равно его можно было узнать.

Капитан Шолто Ануэрт.

Сцепив кисти рук и уперев подбородок в большие пальцы, Орфео Куллин медленно поднял взгляд от доски регицида. Игра стояла на небольшом вращающемся столике, и Куллин играл с самим собой.

Он поднялся из кресла. В номере негромко звучала изысканная соната Ганза Сольвента.

– Здравствуйте, – произнес он.

– Я сам открыл дверь, – сказал Торос Ревок.

Куллин сразу же узнал его. Это был человек, который сражался с Бронзовым Вором в дипломатическом дворце.

– Не сомневаюсь, – продолжил Куллин. – Если честно, то я ждал вас. Рад нашей встрече.

Ревок слегка кивнул.

– Значит, вы Орфео Куллин?

– Да, это я. А вы?

– Торос Ревок. Вы кажетесь совершенно невозмутимым, Куллин. Подумайте, в каком вы оказались положении.

– И в каком же? – спросил Куллин.

– В рискованном, – улыбнулся Ревок.

– Желаете выпить? – поинтересовался Орфео. – Аперитив?

– Не стоит беспокойства, – сказал Ревок. Маленькая симивульпа забилась под одно из кресел и злобно зашипела на секретиста.

– Прекрати, – шикнул на нее Куллин. – Ну, так что, может быть, приступим к обсуждению нашей сделки?

– Сделки? – откликнулся Ревок. – Никаких переговоров быть не может. Вы говорите так, словно обладаете каким-то весом. Но у вас ничего нет. Я… нанес визит вашим нанимателям в маяке блока Q. Они все мертвы.

– Как я и предполагал. Вы опасный человек.

– Благодарю за комплимент. Их лидер, магус-таинник Корнелиус Леззард, прожил достаточно долго, чтобы все нам о вас рассказать. К концу его просто распирало желание побеседовать.

Куллин подошел к бару.

– Не возражаете? – спросил он.

Ревок покачал головой. Куллин налил себе амасека и заметил, как сильно трясутся его руки.

– Вы посредник, экспедитор… Вы работаете на культистские объединения вроде Божьей Братии, пока те могут позволить себе оплачивать ваши услуги.

– Да, сэр. Именно этим я и занимаюсь.

– Вы заставляете колеса крутиться.

Куллин сделал глоток, затем глубокий вдох и кивнул.

– Я обладаю и навыками, и средствами. Если надо, чтобы что-то произошло, то я один из людей, к кому обращаются за помощью.

– Если верить Леззарду, Божья Братия была заинтересована в рождении или манифестации демона по имени Слайт, чье появление они предсказали. И вас наняли, чтобы вы помогли этому случиться. Рождение этого демона как-то связано с деятельностью инквизитора Гидеона Рейвенора, который в настоящее время действует против моих интересов. И при этом я и мой начальник, главный управляющий… как же говорил Леззард? Скажем так, мы были определены как «отрицательные детерминативы». Это так?

– Да.

– И именно поэтому вы выпустили инкубулу, чтобы убить главного управляющего?

Куллин сделал еще один глоток.

– Естественно. Это был самый быстрый способ. Но вы справились. Я наблюдал за вами. Это было очень впечатляюще. Хотелось бы знать, как вам это удалось, господин Ревок. Но в результате детерминативы слегка изменились.

– Догадываюсь, что в благоприятную сторону. Леззард весьма ясно дал понять, что хотя ваше нападение и провалилось, но появление Слайта стало куда более вероятным.

– Во имя Трона, сэр. – Куллин отставил пустой бокал и покачал головой. – Должно быть, боль магуса Леззарда и в самом деле была нестерпимой, если уж он все это выложил.

– Я оставил это профессионалам, – пожал плечами Ревок. – Могу сказать только то, что скончался он, когда был разделен на сорок шесть независимых кусков.

Куллин вздрогнул.

– Значит, господин Ревок, та же судьба ожидает и меня?

– Думаю, что так.

Неожиданно открылась дверь, ведущая в смежную спальню, и в комнату вошла Лейла Слейд.

– Орфео, я услышала голоса и…

Ей понадобилась всего наносекунда, чтобы выхватить пистолет. Но Ревок все равно оказался быстрее. При помощи телекинеза он подхватил женщину и отшвырнул к стене, разбив зеркало в позолоченной раме. Медленно, неохотно Слейд подняла оружие и приставила к собственной голове.

– Не стоит, – сказал Куллин.

– Вы не в том положении, чтобы торговаться, – сказал Ревок.

Орфео налил себе еще амасека.

– Да что вы знаете? Я вполне могу торговаться. Не стоит этого делать. Отпустите ее. Я серьезно.

Ревок отпустил Слейд, и ее оружие проплыло по комнате прямо к его руке.

– Один раз я вас выслушаю, Куллин. Продолжайте.

– Ну, что же, – произнес Орфео, поднимая бокал и направляясь к дивану.

Он сел, закинул ногу за ногу, приняв расслабленный вид.

– Его великолепие Жадер Трайс, как и все министерство торговли субсектора, – служащим которого вы являетесь, – увлечено определенным делом… черт, давайте говорить начистоту. Если ордосы однажды узнают, чем вы тут занимаетесь, они организуют зачистку планеты. Экстерминатус. Это для начала.

Он опрокинул в себя содержимое бокала.

– Как вы могли догадаться, я ждал вас, а потому подготовил полноценный отчет о вашей деятельности. О том, что мне известно. Эти документы переданы на хранение третьему лицу – одному из крупнейших банкирских домов субсектора, чтоб вы знали. В начале каждого часа я отсылаю им зашифрованное сообщение. Пока я поступаю так, они продолжают хранить бумаги. Но стоит не поступить хотя бы одной шифровке, и документы поступят напрямую, при помощи астропата, в Инквизицию на Трациан Примарис. Могу предположить, это основательно попортит ваши дела.

Ревок ничего не сказал.

– А теперь перейдем к делу. Переговоры все-таки состоятся. Вы расскажете мне, что вам надо, а я постараюсь вам это предоставить.

Ревок отвернулся и отправил мысленный сигнал за пределы комнаты. Несколько секунд спустя двери комнаты распахнулись, и вошел Бонхарт, сопровождаемый еще четырьмя секретистами, несущими сундук.

Они поставили его на пол и попятились назад. Ревок поднял крышку.

Внутри лежали бронзовая пирамидка и управляющая сфера.

– Это и есть та инкубула, которую вы применили против господина Трайса?

– Да, это она.

– И она может обнаружить любую цель, как бы старательно эта самая цель ни пряталась?

Куллин кивнул.

– Именно это она и делает. Вор не нуждается в адресе. Варп подсказывает ему направление.

– Я хочу, чтобы вы применили ее для того, чтобы найти и уничтожить Рейвенора, – произнес Ревок.

– А взамен?

– Взамен?

– Моя оплата, – сказал Куллин. – Мне бы хотелось, чтобы вы поделились тем, чем обладаете. Вот мои условия. Я уничтожу Рейвенора, но взамен я хочу Энунцию.

Ревок уставился на него.

– Да или нет, – сказал Куллин. – Я хочу Энунцию. Вы расшифровали коды доступа к фундаментальному контролю над действительностью. И я хочу разделить это знание с вами. Скажете «да», и я использую свое сияющее оружие ради вас. Скажете «нет» и можете уходить, ожидая, когда явятся Черные Корабли, груженные вирусными бомбами.

– Мой ответ – да, – сказал Ревок.

– Превосходно. Договорились. А теперь выметайтесь к чертям из моего номера. Через час я присоединюсь к вам.

Ревок кивнул Бонхарту, и секретисты удалились, забрав с собой сундук.

Ревок задержался в дверях:

– Любая уловка, Куллин, и я убью вас.

– Очень на это надеюсь, – произнес Куллин и взмахом руки закончил разговор.

Как только секретисты ушли, Куллин поспешил к Лейле Слейд и помог ей подняться.

– Ты ведь им солгал? – спросила она.

– В чем?

– В том, что передал документы банкирскому дому? Ты никогда так не поступал.

– Блеф, Лея, но не ложь. Это очень разные вещи.

– Как скажешь.

– А скажу я тебе: давай-ка распечатаем остальное оружие. На всякий случай.

Салдон махнул сканером в сторону Ануэрта.

– Знаете, – сказал он, – этот парень хорош. Даже виду не подает; что узнал вас. К сожалению, сканер говорит обратное. Мощный мозговой импульс. Аж все синапсы выстрелили. Он знает вас. Действительно знает.

Изувеченное лицо Ануэрта смотрело на Кыс.

– Я снабжаю вас всеми извинениями, – прошипел он сквозь распухшие губы. – Никогда не собирался влиять на измену вам.

– Не беспокойтесь, – сказала Кыс.

Салдон достал мобильный вокс.

– Ревок? Да? Это я. Салдон. В нашей тюрьме. Похоже, мы тут взяли одну из команды Рейвенора. Да, заперта. Нет, она полностью проверена. Одна из людей Рейвенора. Абсолютно. Хорошо. Как только вернетесь.

Салдон выключил вокс и сунул его в карман. Затем он посмотрел на Ануэрта.

– Уведите его, – сказал он.

Брейд махнул палочкой в сторону люка, и тот открылся. Веснушчатый секретист подтолкнул Ануэрта к двери.

– Есть только одно «но», – сказала Кыс.

– Что еще? – спросил Салдон.

– То подсознательное слово, которое, как вам показалось, я поймала. Теперь я помню, как оно звучало.

Пэйшэнс Кыс посмотрела Салдону прямо в лицо и произнесла его.