Текст книги "Инквизиция: Омнибус (ЛП)"

Автор книги: Дэн Абнетт

Соавторы: Сэнди Митчелл,Грэм Макнилл,Джон Френч,Роб Сандерс,Саймон Спуриэр,Энди Холл,Джонатан Каррен,Нейл Макинтош,Тоби Фрост
сообщить о нарушении

Текущая страница: 241 (всего у книги 325 страниц)

2

С болтганом в одной руке и силовым мечом в другой, дюжий инквизитор шагал по широкому бульвару, поглядывая по сторонам.

Рыжая борода Обиспала, разделенная на три хвоста, выглядела волосатыми щупальцами, растущими из подбородка. Брови – мотками ржавой проволоки. На подпоясанном черном одеянии были наклеены зловещие белые черепа. Его охотничьи сапоги, похоже, были сделаны из целой ноги толстокожего животного, вылущенной и обрезанной по высоте. Оружие и всякие устройства висели под кроваво-красным плащом с высоким воротом; на мочке уха болталась бусина вокса.

Инквизитор шел в авангарде бронированного отряда Имперской Гвардии. Это были местные гвардейцы, а не космические десантники с другого мира. Обиспал верил в свою силу воли, в свою безжалостную ауру; и действительно, за исключением мертвенно-бледного сморщенного шрама, пересекающего одну щеку, он казался неуязвимым.

По-видимому, он не рассматривал операцию на Сталинвасте как требующую серьёзного вмешательства – несмотря на то, что тридцать ульев планеты были опустошены, а несколько и вовсе уничтожены. Потери? Двадцать миллионов военных и гражданских? Из тысячи ульев и миллиардов населения…

Жак печально процитировал про себя слова древнего правителя срединного царства с древней Терры: «В стране тысячи миллионов человек что такое смерть одного миллиона ради чистоты?»

Тем не менее, полное подавление такой чумы не тоже самое, что тотальная чистка. Одного выжившего генокрада, способного принести потомство, достаточно, чтобы свести на нет все старания через несколько десятилетий. Пусть хорошо тренированные космические десантники действовали бы более тщательно и никогда бы не упали духом в бою, но эту измученную боями канитель пришлось бы заканчивать жуткой бойней, чтобы объявить потом полный триумф и несомненный успех.

Разбитые автомобили и танки горели по обеим сторонам бульвара под свинцового цвета потолком, находящимся на такой высоте, что подвешенные под ним трубы коммуникаций и электрокабели казались лишь тонким узором.

Большинство люминосфер было разбито выстрелами или просто не работало, так что казалось, что в глубоких тенях скрываются какие-то чудовища. От провисших кабель-каналов валил едкий дым, капала кислота. Темные туннели расходились в стороны к разрушенным фабрикам.

Жак позволил звуку вторгнуться в сознание.

Обиспал ревел проклятия, которые, возвращаясь эхом, создавали впечатление, что кричат сразу несколько человек:

– Смерть инопланетной нечисти, что покусилась на нашу человечность! Смерть осквернителям! Смерть оскверненным! Мы с радостью сожжем и очистим!

Голос инквизитора, передаваемый мухой-шпионом, почти потонул в грохоте выстрелов. Обиспал закрутил мечом так, что его рука стала напоминать циркулярную пилу. Он подбросил смертоносное гудящее оружие в воздух и ловко поймал его на лету. Ему бы водить парады, крутя жезлом.

Да, парады… истребления.

Обиспал явно не торопился с зачисткой, даже затягивая процесс. Опираясь на поддержку своих людей и большого количества солдат СПО, которые были чисты и верны планетарному губернатору, он начал свои действия с кольца городов, расположенных вокруг столицы, перемещаясь от одного к другому и уничтожая всё на своем пути. Его действия вызвали полномасштабные восстания гибридов и еще более многочисленных выводков генокрадов, более похожих на людей. Последние на протяжении десятилетий проникали в администрацию и военные силы планеты.

Если бы Обиспал начал зачистку со столицы, то выводки генокрадов разбежались бы по туннелям, а то и прямо по суше через джунгли в более отдаленные ульи. Так что, в принципе, его стратегия имела смысл, но в тоже время казалась бессмысленно разрушительной.

Как загонщики, гонящие дичь к центру, он силой заставлял врага атаковать сосредоточие власти и влияния в отчаянной попытке захватить его и заблокировать планету.

Пчелы летели прямо в костер.

Солдаты воевали с солдатами. Управленцы убивали своих начальников и раздавали запасы оружия повстанцам. Впервые обычные рабочие и служащие увидели настоящее лицо гибридов, которые до этого скрывались среди них под плащами, капюшонами или масками.

Жак просмотрел еще одну толпу гибридов, яростно размахивающих стволами и мечами. Их сгорбленная осанка указывала на вырождение человеческого, упадок до инстинктов плотоядных хищников. Среди этой толпы привлекательные, но жуткие человекоподобные существа организовывали столпотворение.

– Одно дело слышать шепот, – заметил Гугол, – но другое дело увидеть всё собственными глазами.

Жака так и подмывало сказать, что навигатор видит это лишь на экране. Но воздержался, не желая толкать Гугола на глупые подвиги, после которых мог остаться без хорошего варп-пилота.

Вместо этого он спросил:

– Шепот? Громкий шепот? Ты разговаривал с Гриммом о своей теории генокрадов. А как часто сплетничают навигаторы? Можете ли вы вообще сплетничать?

– Навигаторы путешествуют по многим местам, много чего слышат. Что-то из этого правда, что-то полуправда, что-то – простые выдумки. В процессе пересказов истории меняются, Жак, – в голосе Гугола проступили умоляюще-дерзкие нотки.

Навигатор начал припоминать, что Жак, хоть и переодет в одну личность, на самом деле является совершенно другой… о которой Гуголу следовало помнить.

Маскируясь под вольного торговца с хорошим достатком, Жак носил плиссированный сюртук с серебряными эполетами и мешковатые малиновые бриджи, заправленные в короткие белые сапоги из телячьей кожи. Под просторным сюртуком были припрятаны пистолеты, а в сапогах – ножи. Как и у всякого обычного торговца.

Гугол нервно облизал пересохшие губы:

– Правдивая история, пересекшая галактику, становится выдумкой, Жак.

– Получается, выдумка точно так же может стать правдой?

– Для меня это уже слишком сложно, Жак.

Ну, конечно же, это было не так. Никто заглянувший в безумие варпа, никто зарабатывающий этим на жизнь не мог остаться неискушенным и выжить после этого. В сущности, варп – это наивысшая ложь, ибо он постоянно стремится обмануть тех, кто путешествовал по нему. Но в тоже время варп был самой основой мироздания.

Виталий Гугол успешно делает вид искушенного человека, и ему в этом помогают преждевременные морщины, появляющиеся из-за длительного погружения в пространство варпа. Они придают его лицу пресыщенный жизнью вид, которое иначе выглядело бы ребяческим.

Внутри же навигатор был еще молодым и ранимым – склонным к глупым увлечениям, таким как влечение к Ме'Линди. Гугол прекрасно об этом знал и старался иронизировать над своими чувствами и не носить столь щегольских нарядов, как сейчас Жак. Виталий носил черную тунику с вышитыми фиолетовыми рунами, которые были едва заметны. Черный означал пустоту. Черный означал искушенность. (Черный был цветом боевой раскраски Ме'Линди).

Жак представил, как Гугол видит его. Костюм торговца предполагал некую пиратскую деловую хватку, но и не без чести, на службе более глубоких чувств. Но все это было притворством. Чувственные губы Жака определенно не сочетались с его скептическими льдисто-голубыми глазами. С одной стороны, Жак должен казаться способным на иронию и податливую терпимость – может быть, лишь для того, чтобы подготовить ловушку. С другой стороны, он должен быть внутри как гранит, тверже даже такого нарочито жестокого позера, как Обиспал – Жак был сторожем тех, кто сторожил человечество, следователем следователей.

«Достаточно ли я тверд? – спрашивал себя Жак. – Или я уязвим тоже?»

– Навигаторы могут судачить меж собой, словно торговки рыбой, – резко сказал он, – но генокрады должны оставаться тайной для мириада наших миров, за исключением руководителей, которым положено знать, чтобы пресекать смуту.

– Но ведь если люди в общем знают…

– А вот для этого, Виталий, и существует инквизиция. Чтобы найти и искоренить. Смута – это близкий родич Хаоса. Знание приводит к смуте. Незнание – лучшая защита невинных.

Легкая улыбка тронула губы Жака. Неужели Жак Драко действительно верит в эти принципы?

Изображение-четверть… Ме'Линди вышла из транспортной капсулы, спустилась на лифте вниз и легко побежала по пустому движущемуся тротуару на север.

Южные тротуары были переполнены беженцами, спасающимися от идущих боев. Поток людей прибывал, они боролись между собой за место на центральной полосе, где скорость передвижения паникующих была быстрее. Кое-кто был ранен, у кого-то текла кровь. Люди несли тюки с пожитками. Очень часто беглецы, становясь одной ногой на быстробегущую полосу, а другой – на медленную, падали в этот безумный круговорот и исчезали под ногами толпы.

Морось падала из неисправных противопожарных разбрызгивателей. В проводах наверху щелкали вспышки короткого замыкания.

Изображение-четверть… По скоростной полосе на север с ревом летел Гримм на украденном трицикле.

Ме'Линди оглянулась через плечо и увеличила скорость, делая огромные шаги.

Скват стоя на подножке, сбавил скорость и проревел ей сквозь вой мотора:

– Не желаете ли прокатиться?

Ме’Линди лишь прибавила ходу. Сгоряча скват подвел трицикл к ней ближе, выехав одним колесом на её более медленную полосу. Маневр не удался. Машину занесло, и Гримм вылетел через руль с падающего трицикла. Сжавшись в шар из сапог и бронежилета, скват подскочил и кувырнулся с полдюжины раз. Ме’Линди на миг притормозила.

Однако Гримм уже поднимался на ноги, ругаясь, отряхиваясь и подбирая фуражку.

Ме’Линди вздернула руку – в приветствии или предупреждая, чтобы он не подходил? – и снова бросилась вперед.

С отвращением глянув на разбитый трицикл и на толпу, плывущую мимо него по южным полосам, Гримм рысью понесся на север за ассасином.

Жак удивил Гугола – да и самого себя тоже – тем, что сочувственно посмеялся, почти с любовью.

Вскоре Ме’Линди исчезла из поля зрения сквата за широким изгибом полосы. Там она покинула главную дорогу и направилась вдоль подъездных линий, огибая беженцев, шарахающихся от летящей, безликой, угольнокожей женщины. Муха-шпион молнией кинулась ей вслед вниз по узким покинутым мрачным аллеям. Шум битвы потихоньку нарастал. Дрожь сотрясла основание города, разрушая древние канализационные трубы.

Изображение-четверть… и у Жака вырвалось проклятье:

– Вот один из отцов зла.

Средних лет мужчина и женщина сопровождали чистокровного генокрада по выложенными ящиками проходам в каком-то темном и тесном складе.

В своих комбинезонах эта пара выглядела обычными рабочими. Если бы не лазпистолеты, которые они держали в руках неумело, но решительно. И остекленевшие, наполненные безумной любовью, глаза.

Эти двое были эмоционально зациклены на этом монстре, связаны с ним чувствами, которые были жестокой пародией на любовь и семейную близость.

Могучий чужак шел, угрожающе пригнувшись так, что костяные рога на его позвоночнике топорщились. Длинный череп выступал вперед, с клыков капала липкая слюна. Верхние лапы заканчивались когтями, способными рвать броню, а панцирь был крепок, как керамит. Жилистые связки переплетали конечности. Из пасти высовывалась роговая трубка языка: языка, который мог одарить человека через поцелуй генетическим материалом хозяина.

На миг Жака пробрала дрожь под гипнотическим взглядом существа, пусть даже и через экран, и пусть даже он был защищен от психического воздействия.

– Отец зла, – произнес он нараспев в некоей пародии на молитву, – и дедушка тоже…

Да, действительно. Человеческая мать, родившая уродливого звероподобного гибрида, будет слепо любить его, до безумия, и защищать, словно тигрица своего детеныша. Потомство таких гибридов будет на вид менее чудовищным. В четвертом поколении тварь будет похожа на человека, останется лишь чарующий свет в глазах.

А вот в пятом поколении снова будет чистокровный генокрад. И цикл будет повторяться вновь с ужасающей инстинктивной неизбежностью.

К тому моменту семья будет насчитывать тысячи тварей и незаметно наводнит общество, выводок будет тщательно следить за потребностями друг друга. И где-то глубоко в роскошном тайнике патриарх-переросток, с которого пошла эта скверна, будет эмпатически наслаждаться деяниями своих потомков…

Изображение-четверть… Генокрад разрывает грудь солдату СПО и снова скрывается в укрытии…

На некоторое время Жак вызвал на экран мозаику с видами из глаз всех ста летающих мух-шпионов. Использовав своё психическое чувство присутствия, он почувствовал, что битва внутри Василарёва вязнет, замедляется и концентрируется где-то в пятнадцати километрах к северу от отеля. Именно там сгруппировались выжившие генокрады и их приспешники. Возможно, что патриарх был уже мертв. Это было там, куда с одной стороны направлялся Обиспал. А с другой – Ме’Линди.

Еще изображение-четверть… Темная наблюдательная кабинка – второй этаж какой-то лаборатории. Мерцает аварийное освещение, какие-то загадочные аппараты дымятся и искрят, брошенные своими операторами. Вспышки света рывками выхватывают монстров, явно собирающихся для штурма.

Жак велел шпиону переключиться на инфракрасное видение.

Внутри этой кабины сидела на корточках чернокожая Ме’Линди. От монстров её отделяла забаррикадированная пластальная дверь. Наблюдательное окно, несомненно, было сделано из армированного стекла. Что она там делала? Скрывалась? Заперлась в относительно безопасном месте?

Ассасин убрала свое джокаэровское оружие подальше в пояс. Распылила растворитель на небольшом участке руки и воткнула в образовавшийся зазор в синтекоже иглу инъектора. И сгорбилась еще ниже, между согнутых ног, словно кролик перед прыжком.

Внезапно из её спины выросли шишки, голова начала удлиняться. Пальцы превратились в когти.

– Что с ней происходит? – воскликнул Гугол. – Неужели она заражена?

Жака передернуло.

– Должен сказать, она верит в свои силы!

– Что с ней произошло, Жак? – Гугол схватился за руку Жака, потрясенный тем, что Ме’Линди превратилась в монстра.

– Она ввела себе полиморфин.

– Полиморфин… Звучит как что-то обезболивающее, разве нет?

– Это не обезболивающее.

Ассасины были невосприимчивы к боли, но Ме’Линди наверняка в курсе, что ее не избежать, пока тело усилием воли принимает другую форму.

Гугол истерично захихикал.

– Ассасинское средство, верно? Они используют его, чтобы принять новый внешний вид. Замаскироваться. Заменяют себя кем-то. Но этот кто-то все же человек, Жак! Я слышал о полиморфине. Но он не может изменить тело настолько! – его палец ткнул в сторону экрана. – И не так быстро!

– Она очень близко к другим генокрадам, – проворчал Жак. – Она сосредотачивается на их формах тела, осязает их своими чувствами…

– Это не может всё объяснить!

– Ну… синтекожа помогает ускорить процесс. Она возбуждает её метаболизм, ускоряя жизненные процессы. Она сделана ведь не только для того, чтобы защитить её.

– Ты лжешь, Жак!

– Держи себя в руках. Есть еще одна причина… Но у тебя нет права её знать, ясно?

Гугол вздрогнул и вцепился зубами в согнутый большой палец, словно это способно заглушить душевную боль и панику. Но все же он упорно и взволнованно продолжал наседать:

– Я слышал, что убийцы способны вывихнуть себе конечности, сломать кости, чтобы, извиваясь как змеи, пролезать в узкие трубы…

– У тебя нет права на такие вопросы! Quieta esto, nefanda curiositas, esto quieta!

Звучные священные слова подействовали, как пощечина.

Всё верно, Жак знал тайную суть вопроса с тех самых пор, как его запрос в Официо Ассасинорум был выполнен – он просил убийцу с опытом работы на зараженном генокрадами мире и способного сыграть роль утонченной любовницы.

Ме’Линди ранее перенесла экспериментальную операцию по вживлению трансформирующейся, запоминающей форму пластиплоти, армированной углеволокном и эластичными хрящами, способной становится прочной, как роговое покрытие. Поэтому она может принять форму гибрида, вести себя как он, а затем втянуть имплантаты в себя, смягчить и уменьшить их.

Дополнительно ей были вживлены железы для хранения и скоростного синтеза соматотропина – гормона роста – который обычно способствует росту трубчатых костей и синтезу белка у детей… и железы, способные обратить этот процесс вспять. Искусственные имплантаты были её живой и органичной частью. Таким образом часть её тела из плоти, крови и костей была искусно искусственной.

Это в сочетании с полиморфином и её собственным талантом перевоплощения – возможно усиленным синтекожей, хотя Жак не был в этом уверен – позволяло ей переносить более жесткую и быструю трансформацию, чем её коллегам-ассасинам: радикально превращая свое тело в подобие тела генокрада.

Жак знал, что она была послушницей храма Каллидус по специальности «хитрость» – и экспериментом медлаборатории храма, вероятно, отметившим опасную и мучительную вершину перевоплощения. Ему разрешили знать только это, и он счел за лучшее не совать своего носа дальше, прислушавшись к доводам благоразумия.

Он догадывался, что предыдущее задание Ме’Линди было удачным и директор храма Каллидус был настроен испытать её снова… Хотя может быть и так, что миссия провалилась, но она выжила. Возможно, радикальный и довольно специфический эксперимент пришлось прекратить? Может быть, что Ме’Линди оказалась единственным уцелевшим его результатом. Жак знал, что не стоит влезать слишком глубоко в тайны Официо Ассасинорум, если только они не внесены в дело.

Жак знал… умом. И, тем не менее, быстрота и глубина её преобразования просто потрясли его.

– Она становится генокрадом! – пролепетал Гугол. – Не так ли? Разве это не так? Но она не сможет быть совершенной копией…

Действительно, не сможет. Ме’Линди не смогла вырастить ни нижнюю пару рук, ни костлявый извивающийся хвост. Было бы глупо ожидать новую пару рук из ребер, или хвост из удлинившегося копчика. Не мог представить себе Жак и того, что она сравнится по силе с чистокровным генокрадом – хотя её собственная сила была огромной даже без усилителей.

Но в темноте она казалась почти генокрадом. По крайней мере, у неё был вид генокрада, который получил повреждения в результате пожара или взрыва, потеряв при этом несколько конечностей; но был все также жив и смертоносен благодаря своим основным когтям. Синтекожа все ещё покрывала её, растянувшись под новую форму тела. И покрывала также зубастую пасть. В лабораториях Каллидуса Ме’Линди вживили имплантаты и для лица, и для челюстей…

Раненый генокрад… или гибрид. Одно или другое… Гибриды включали в себя целую гамму уродств. Если её примут за гибрида, сможет ли она на самом деле обманывать выводок генокрадов или даже патриарха достаточно долго?

«Может быть, – подумал Жак, – это и было то место, где эксперимент Каллидус провалился… если, конечно, он провалился».

– И с этой… женщиной мы делим кров? – голос Гугола был наполнен мрачным изумлением, испуганным восхищением, некоторым опустошением в сердце, и да, ужасом, который волной бежал по его нервам. Жак тоже почувствовал сильное беспокойство.

Казалось, собственная кожа Ме’Линди стала жесткой под этой второй черной кожей. Она превратилась в жесткий панцирь под действием клеток, изменяющих её природу.

– Какой-нибудь другой ассасин проделывал такой трюк раньше? – воскликнул навигатор. – Какую же муку испытывают её органы, искажаясь до такой степени? И как можно делать всё это в самый разгар боевых действий?

– Curiositas, esto quieta!

– Она говорила, что ей надо попрактиковаться, – если Гугол надеялся, что придаст голосу презрительное выражение, то он ошибался.

Черное существо, которое раньше было Ме’Линди, открыло дверь и бросилось в широкий коридор, наполненный дымом. Несколько вооруженных гибридов рассеяно бродили по нему. Думала ли сейчас Ме’Линди, как генокрад? Понимала ли как надо реагировать? Может быть, она даже излучала вокруг себя защищающую ауру эмпатии выводка? Она набросилась на гибридов и, прежде чем они что-нибудь сообразили, разорвала своими когтями.

Мужчина в плаще, сопровождавший их, в изумлении остановился. Он открыл было рот в немом протесте против столь извращенного изменения порядка вещей, но Ме’Линди оторвала ему голову.

Никто не заметил, пока она неслась по мрачным задымленным туннелям, отсутствующие руки и хвост, закрытое лицо и алый пояс. Ну, или, по крайней мере, не обратил на это внимания, пока не стало слишком поздно. Она старалась обходить оживленные дороги и лояльные войска.

Изображение-четверть… Гримм прошел, пыхтя, под узкой аркой, ведущей к куполообразной площади. Три широких проспекта, расходящихся от неё, были наполнены сражением и сильным запахом дыма. Внутри клубов пыли вспыхивали взрывы, подобные сверхновым. Взрывные волны катились вниз с более высоких уровней города, где грохотало разрушение. Стены и поддерживаемый колоннами потолок стонали. В барабаны архитектуры колотили так, что они готовы были лопнуть.

Клубы дыма заволокли люминосферы, окрасив окрестности в красные тона, словно наступил мрачный закат в сердце города перед тем, как ночь окончательно поглотит и уничтожит его. Мощный взрыв потряс пластальные высоты. Может быть, это взорвались склады боеприпасов военного завода? Потолок над проспектами просел, колонны прогнулись. И тут купол рухнул, ломаясь, как яичная скорлупа. Здания, оборудование и машины посыпались сверху, охваченные огнем.

Гримм бежал наверх по мосткам, спасаясь от обломков и тучи пыли.

Изображение-половина… Обиспал заметил одинокую фигуру чистокровного генокрада, незаметно спускающуюся по темной галерее разбитых магазинов одежды. Генокрад медленно ковылял прочь, словно раненный, перескакивая от одной стальной колонны к другой.

Размахивая силовым мечом и крикнув гвардейцам, инквизитор направился вслед убегающему чужаку. Было ли бравадой со стороны Обиспала то, что ему показалось ниже своего достоинства использовать разрывные болты против существа, которое само не могло использовать огнестрельное оружие? Или это была жажда крови? Он намеревался самолично разрубить его своим силовым мечом – меч против когтей – и сделать это напоказ всем.

Галерея оказалась тупиком. Перекрученная сталь заблокировала дальний её конец. Увидев это, инквизитор широко улыбнулся. Но всего на мгновение.

Словно приведенная в действие чьей-то невидимой рукой, аварийная заслонка из плетеной стали рухнула позади него, отрезая от гвардейцев.

Обиспал развернулся и проревел:

– Рубите её силовым топором и быстро!

Генокрад больше не убегал – он мчался на инквизитора, раскинув когтистые руки. Обиспал поспешно оказал сопротивление: на этот раз его вороненый, ручной работы болтган выплюнул заряды в чужака. Многие из них прошли мимо твари, некоторые отскочили от твердого панциря. Но один из них взорвался, мгновенно превратив в кашу бронированную башку.

Тут в перекрытиях потолка раскрылись люки. Дюжина гибридов и еще один чистокровный спрыгнули в галерею. За ними последовало еще больше гибридов. Теперь целая стая тварей мчалась на Обиспала, неприцельно стреляя из разнообразного оружия. Уродливые лица мутантов пылали ненавистью.

Лазерные выстрелы, потоки огня и обычные пули разрывали и жгли одежду инквизитора, но не могли пробить витиевато украшенную броню под ней. Голова Обиспала оставалась незащищенной. С ловкостью жонглера он переключил свой болтган на автоматический режим. Пустые гильзы сыпались, словно зерно во время сбора урожая на агромирах. Стреляя одной рукой из оружия, другой он махал перед собой шипящим силовым мечом, словно разгоняя ос. Грохот взрывов в галерее был просто оглушительным. Плащ Обиспала вспыхнул.

Когда он прижался спиной к решетке, которая закрывала вход в магазин, кто-то рванул ее изнутри. Лапа генокрада высунулась из дыры и втащила инквизитора внутрь.