Текст книги "Инквизиция: Омнибус (ЛП)"

Автор книги: Дэн Абнетт

Соавторы: Сэнди Митчелл,Грэм Макнилл,Джон Френч,Роб Сандерс,Саймон Спуриэр,Энди Холл,Джонатан Каррен,Нейл Макинтош,Тоби Фрост
сообщить о нарушении

Текущая страница: 111 (всего у книги 325 страниц)

IX

Я рассчитывал на то, что в схолуме удастся накопать довольно много улик: без сомнения, свидетельства жестокого обращения и насилия, поломанные души детей, а может быть, и ответы на мои вопросы, если повезет.

Но вот чего я точно не ожидал, так это следов псайкерской активности.

– Что-то случилось? – спросила Кара.

– Еще не уверен.

Мы шли по длинному коридору, мимо испуганных многочисленных учеников, собранных вместе усилиями офицеров Магистратума, мимо трясущихся от страха наставников, прижатых к стенам и обыскиваемых на предмет оружия. След был слабым, угасающим, едва заметным, словно тонкая паутинка, протянувшаяся по проходу. И все же он был здесь.

– Здесь был псайкер.

Кара напряглась.

– Расслабься. Его… нет, все-таки ее… ее здесь больше нет. Но она долго оставалась здесь и покинула здание совсем недавно.

– Когда ты говоришь «долго», то имеешь в виду?..

– Годы.

– А недавно?

– Пара дней. Может, меньше.

Мы вместе осмотрели башню. Каре это казалось достаточно глупым занятием. Она не могла видеть, чувствовать и обонять то же, что и я. Она просто ходила за мной из одной пустой комнаты в другую. Ей хотелось присоединиться к остальным и помочь зажать в угол последних беглецов.

– Прости. Тебя это, должно быть, раздражает, – произнес я.

– Ничего, – ответила она. – Делай что должен. Я умею быть терпеливой. Терпение – великая добродетель.

– Воистину.

Мы вошли в просторный обеденный зал, расположенный на верхних этажах. Здесь читался наиболее яркий и свежий след.

– Телекинез. Никаких сомнений. Псайкер, да еще к тому же обладающий серьезным потенциалом.

– Необходимо найти ее, – отозвалась Кара. – Если здесь и в самом деле растили живой товар для Когнитэ, она может стать нашей путеводной нитью. Прямой наводкой на лидеров этой академии.

Кара была права. Когнитэ и в самом деле питала слабость к незарегистрированным псайкерам.

– Сходи, пожалуйста, за Карлом, – попросил я. – Надо, чтобы он все разузнал о том, кем могла быть эта телекинетик и куда ее могли отправить.

– Когнитэ, – кивнула она.

– И это тоже, – ответил я. – Но даже если никакой связи нет, девушку необходимо найти. Несанкционированный псайкер. На Саметере. Это недопустимо. Мы должны ее выследить. И избавиться.

X

– Мне жаль, – сказал Тониус. – Сэр, мне правда очень жаль.

Устройство было удивительно маленьким, не больше слухового импланта.

– Надо было сразу обыскать его, но со всей этой пальбой и криками…

– Не переживай так, Карл, – ответил я.

– Боюсь, придется, сэр. Он все потер.

Устройство представляло собой небольшой переключатель, активируемый отпечатком большого пальца Сайруса. Для его изготовления использовались весьма продвинутые технологии. Лежа на полу, не в силах убежать из-за простреленной ноги, префект извлек эту вещицу из кармана и привел ее в действие. Весь архив схолума был уничтожен.

– Сумеешь что-нибудь восстановить? – спросил я.

– Для уничтожения использовались довольно серьезные протоколы. Если что и получится спасти, то разве только данные за последнюю пару дней. Эта информация еще может храниться в промежуточном буфере кодификатора.

– Сделай, что сможешь, – сказал я.

Честно сказать, меня жутко злил этот его промах. Но благодаря поддержке местных служителей закона мы сумели задержать многих наставников и управляющих, включая самого Сайруса. И кто знает, что поведают нам сами воспитанники?

К тому же и этого вполне стоило ожидать. Тониус был совершенно не приспособлен к боевым операциям. Сомневаюсь, что хотя бы раз в жизни он выстрелил, дав волю гневу. Тем не менее экзамен по боевой подготовке он сдал неплохо.

– Что ж, берусь за дело, сэр, – сказал Карл. – Мне и в самом деле очень стыдно…

– И хорошо, потому что тебе есть за что извиняться, – прорычал Нейл.

– Гарлон, прекрати! – отрезал я. – Карл все-таки мой дознаватель, и тебе следует относиться к нему с должным почтением.

– А я и отношусь, – ответил Нейл, – когда он того заслуживает.

– Карл, прошу, постарайся, – сказал я. – Но помни, важнее всего найти информацию по неустановленному псайкеру. Нам надо знать, кто она, куда ушла. С ней надо разобраться как можно скорее.

– Слушаюсь, сэр.

Едва Тониус удалился по своим делам, как ко мне подбежал кто-то из высших чинов местного Администратума. Его офицеры, облаченные в черные с серебром униформы, продолжали прочесывать здание этаж за этажом. Я сразу почувствовал неловкость, которую испытывал этот человек. Конечно, он был опытным криминалистом, но ему еще никогда не приходилось сталкиваться с тем, что все его отделение разом подняли на помощь Инквизиции. Он боялся облажаться. Он боялся меня.

– Что-то случилось? – спросил я.

– Только несколько мелких стычек между арестантами. Похоже, вы лишили их корабль попутного ветра.

– Мне бы хотелось, чтобы все дети прошли соответствующую медицинскую экспертизу и были размещены в каком-нибудь безопасном месте, пока мы не сможем их всех допросить. Сообщите Администратуму, что нам понадобится поддержка служб социальной помощи, хотя и не прямо сейчас. Никого нельзя отпускать, пока их должным образом не проверят. А почему вы хмуритесь?

Офицер ошеломленно посмотрел на меня.

– Но, сэр, у нас же здесь более девятисот детей…

– Импровизируйте. Попросите местные церкви предоставить кров и приют.

– Слушаюсь, сэр. Позвольте узнать… мы имеем дело с использованием полномочий для личной наживы?

– В каком-то смысле. Увы, но больше ничего пока сказать не могу. Сейчас мне необходимо допросить персонал. Прошу выделить нескольких человек, чтобы они помогли мне охранять арестованных до прибытия дознавателей. Как только мы закончим, я оформлю все требующиеся бумаги и передам дело под ваш контроль.

– Хорошо, сэр.

– Начнем, пожалуй, с префекта.

Приписанный к отделению санитар обработал рану на ноге Сайруса, и офицеры приковали еретика к стулу в одной из ученических столовых. Префекту было больно и страшно, что только облегчало мою задачу.

Сайрус удивленно разглядывал меня, когда я вкатился в зал. Следом зашел Нейл, но мой огромный, излучающий агрессию спутник временно присел на другом конце длинного стола. С угрозами можно было и подождать.

– У меня… у меня есть права, – забормотал префект. – Имперское законодательство позволяет…

– Ничего оно тебе не позволяет. Сейчас вас допрашивает Инквизиция. Вам не следует на что-то надеяться и выдвигать какие бы то ни было требования.

– Я не стану говорить.

– И вновь ты ошибаешься. Ты расскажешь мне все, что я пожелаю услышать. Гарлон?

Все так же не поднимаясь со стула, Нейл начал говорить:

– Его зовут Людовик Кюро. Обучался в Когнитэ, разыскивается на пяти планетах по обвинению в ереси и подстрекательстве к мятежу…

Услышав это, Сайрус устало закрыл глаза. Мы знали, кем он является на самом деле. Вот только было ли у нас на него хоть что-то еще?

– Расскажи мне о Викторе Жане.

– Не знаю никакого Виктора Жана… – нахмурился префект.

Я читал в его сознании. Он не сказал мне правды, но в то же время и не совсем солгал. Сайрус и в самом деле не сразу узнал это имя.

– Расскажи мне о Викторе Жане.

Еретик заморгал, когда моя телепатия проникла в его разум. Мой вопрос сопровождался образом мертвого тела, лежащего сейчас в морге «Потаенного света».

– О Трон! – прошептал префект.

– Так ты его все-таки знаешь?

– Да, он учился здесь много лет назад.

– А Гудмен Фрелл и Нобл Сото?

Еще два образа, вброшенные в его сознание, словно картинки в волшебный фонарь.

– Ой! Да, они тоже были учениками. Прошло уже несколько лет с их выпуска. Пять или даже больше.

– Вы вырастили их, – сказал Нейл. – Вы и ваши работники. Вырастили как скот, как и остальных бедняг, содержащихся здесь. А потом – продали.

– Нет! У нас добропорядочное заведение и…

– Такое добропорядочное, – произнес я, – что ты стер все свои архивы, лишь бы только их никто не увидел.

Сайрус прикусил губу.

– Жан, Фрелл, Сото. Кому ты их продал?

– Какому-то торговцу, но точно не помню.

Вранье. Открытое и нахальное. Да еще и весьма неплохо поданное, причем не только вокально, но и ментально. Мысли Сайруса окутались дымкой лжи, оставляющей при прикосновении ощущение подсохшей грязи. Одна из ментальных уловок, освоенных учениками Когнитэ. Чего-то такого я и ожидал. Как бы ему ни было страшно, но Сайрус оставался воспитанником одного из самых опасных еретических культов, и потому допрос требовалось вести с предельной осторожностью. Грубо вломившись в его сознание, я рисковал повредить, а то и полностью уничтожить многие из сокрытых воспоминаний. Но сейчас он попался на серьезном вранье, которое открывало дорогу к пониманию того, как работают его ментальные щиты: на что нацелен их фокус, какой силой они обладают, их уязвимости.

– Так кому ты их все-таки продал?

– Я же сказал: торговцу. Каперу.

– Кому?

Он вскрикнул, когда клинок психической силы вонзился в его сознание. К этому Сайрус явно не был готов.

– Я только что продемонстрировал, чем все закончится, если ты продолжишь упорствовать. А теперь я спрошу снова…

XI

Я проводил девушку обратно к машине, где нас уже дожидались остальные.

– Привет, Пэйшэнс. Я – Кара, – представилась Свол.

– Рада познакомиться, – ответила моя спутница.

К тому времени, когда мы ворвались в убежище Локеттера, действуя под прикрытием целого подразделения солдат Администратума, наркобарон и все его приятели успели унести ноги. Мы объявили их всех в розыск, но, как понимаю, Локеттер по-прежнему остается в бегах.

Затем мы снова возвратились в Колледж юных сирот, чтобы продолжить допрос. Эта работа отняла у нас несколько недель, но в конце концов я сумел вытащить из Сайруса и его свиты еще пару довольно любопытных фактов.

В целом мы добились не многого. Хотя… это не совсем правда. Мы все-таки сумели найти достаточно улик, чтобы префекта переправили на дальнейшую обработку в застенки офиса Инквизиции, расположенного на Трациане Примарис, а его помощники загремели в тюрьмы Урбитана до конца своих дней.

И еще мы взяли след. Не бог весть что, было бы с чего начать. Прежде чем разум окончательно покинул его, Сайрус успел проговориться, что Молох направился к внешним мирам. Возможно, на Слиф. А то и дальше. Я распорядился, чтобы Нейл и Кара подготовили наше судно к долгому и опасному путешествию.

За день до нашего отлета я столкнулся с Карлом в одном из старых, мрачных классов схолума. К тому времени почти весь персонал уже был вывезен из здания и передан Магистратуму.

– Удалось найти то, что я просил? – спросил я.

– Немного, – кивнул он. – Учитывая, что архивы были уничтожены…

– Что удалось выяснить?

– Воспитанницы Пруденс и Провиденс были проданы каперу по имени Винкис. Разумеется, это подставное имя. Других записей не сохранилось, и мне не удалось обнаружить никаких совпадений в исходящем трафике Саметера.

– Что насчет самого капитана?

– Его лицо сохранилось в памяти Сайруса и пары наставников, присутствовавших на выпускном ужине, но картинка не слишком-то надежная. Я прогнал ее через базу местного Магистратума, а потом воспользовался и архивами ордоса. Ничего.

– Значит, они потеряны?

– Полагаю, что так, – печально кивнул Карл. – Полагаю, если посвятить этому делу всю свою жизнь, рано или поздно мы смогли бы найти какую-нибудь зацепку. Но, буду честен, скорее всего, девочки давно мертвы.

– Я скажу ей, – произнес я, выплывая из комнаты.

Пэйшэнс находилась в подвале. Она спустилась туда добровольно. Люк оставался открыт. Она просто сидела там, в полумраке, поглаживая ладонями камни. Она осталась в своей порванной, грязной форме, отказываясь расставаться с ней.

– Пэйшэнс?

Она посмотрела на меня.

– Вам не удалось найти их?

Задумавшись буквально на мгновение, я решил, что лучше будет соврать. Иногда горькая ложь бывает куда полезнее правды, которая приведет лишь к целой жизни, растраченной в бесполезных надеждах.

– Прости, Пэйшэнс. Я нашел их.

– Они погибли?

– Да.

Она свернулась в клубок, и я снова нащупал тот крошечный черный слиток в ее сознании.

– Пэйшэнс.

– Да, Гидеон?

– Прости. Мне действительно очень жаль. Но скоро нам предстоит улетать, и мне бы хотелось, чтобы ты отправилась с нами.

– С вами? Зачем?

– Буду откровенен. Я просто не могу оставить тебя здесь. Ты же знаешь о своем даре и что это значит?

– Да.

– Ты – псайкер. Телекинетик. Ты не можешь быть свободна. Но я могу позаботиться о тебе. И научить. Ты сможешь сражаться вместе со мной, исполняя долг перед Императором.

– Всяко лучше, чем вкалывать на фабрике, – ответила Пэйшэнс. – А Кара тоже полетит?

– Да.

– Тогда договорились, – сказала она, покидая подвал.

– Если ты отправишься со мной, тебя ждут непростые времена. Мне придется требовать от тебя очень и очень многого. Мне придется узнать о тебе все. Что скажешь?

– Звучит вполне приемлемо, Гидеон.

– Мне придется донимать тебя расспросами, тестировать, развивать твой дар, заставлять твою силу полностью раскрыться.

– Я понимаю.

– Неужели? Что ж, тогда проверочный вопрос, чтобы ты знала, чем нам предстоит заниматься в ближайшие дни. Что именно ты скрываешь? В ту минуту, когда тебя окружали охотники, я почувствовал какую-то глубокую, темную тайну, которую ты отчаянно боишься выдать.

– Гидеон, все дело в моем имени, – сказала она. – В моем настоящем, собственном имени. Это единственное, что осталось мне от матери, и я не отдам его ни одному ублюдку на свете.

– Понимаю. Что ж, звучит довольно убедительно. Спасибо, что была искренней со мной.

– Гидеон, ты хочешь, чтобы я назвала его тебе? Я скажу, только попроси.

– Нет, – ответил я при помощи вокса. – Ни сейчас и никогда потом я не стану просить об этом. Напротив, я хочу, чтобы ты берегла свое имя. Пусть оно остается твоим маленьким секретом. Храни его, чтобы оно хранило твой рассудок. Оно поможет тебе запомнить, кто ты есть на самом деле и через что ты прошла. Пообещай мне.

– Обещаю.

– Пэйшэнс тоже неплохое имя. Так я и стану тебя называть.

– Хорошо, – откликнулась она и зашагала следом за мной по коридору.

Прошло совсем немного времени, и девушка вдруг добавила:

– Но мне понадобится и фамилия.

– Выбирай любую, – сказал я.

Она покосилась на монограмму, вышитую на ее потрепанной форме.

– Кюс? – предложила она. – Да, я буду Пэйшэнс Кюс.

Рейвенор Отступник

Уверовать – значит обрести цель в жизни. И лишь наличие этой цели определяет сущность человека, придавая ему стойкость и решительность в делах. Вера не позволяет ему свернуть с пути истинного и даже в самые темные часы, подобно пламени свечи, озаряет его дорогу. Вера ведет его от рождения до самой смерти. Она указывает ему путь и не позволяет заплутать в беспросветных трущобах, где человека поджидает безумие. Потерять веру – значит утратить цель и лишиться ее руководства. Для человека без веры не существует прямого пути, и ум, не имеющий цели, обречен блуждать впотьмах.

Сферы Страсти. H.ix. 31.

Держи друзей близко, а врагов еще ближе.

Древняя человеческая пословица.

Тогда
Планета Слиф
336. М41

Все кончено. План Ордайона разлетелся вдребезги. Теперь речь шла только о том, чтобы выжить.

– Не заставляй меня стрелять, – произнес охотник за головами.

Пугающе огромный, с выбритой головой, в обтягивающем матово-черном комбинезоне, он стоял в десяти метрах от Зигмунда Молоха и целился ему прямо в затылок. Этот мужчина стоял в качестве дозорного возле ступеней, ведущих к верхним кратерам.

– Прошу вас! Не стреляйте! – закричал Молох, падая на колени в сернистую пыль.

«Локи», – тут же решил он. Об этом давал понять акцент охотника. Локи, промерзший мир. Значит, перед Зигмундом стоял выносливый и безжалостный убийца. Лучший из лучших.

Впрочем, в том, что его враг нанимал именно лучших из лучших, не было ничего удивительного.

Продолжая целиться в голову Молоха из огромного пистолета, охотник двинулся вперед.

Зигмунд услышал, как скрипит песок под ногами великана. «Вот именно, подойди ближе. Десять метров для меня слишком далеко. Когда ты окажешься на расстоянии вытянутой руки, мы будем в равных условиях, даже если у тебя пистолет».

– Назови себя! – скомандовал охотник за головами.

– Мое имя Сатис, – ответил Молох, понизив голос на полтора тона и подражая гнусавому говору южан Саметера. – Я летчик, сэр, простой летчик!

Он захныкал для пущего эффекта, надеясь, что куртка с нашивками Гильдии пилотов, которую он снял с трупа пять минут назад, послужит доказательством его слов.

– Вы вооружены?

– Нет, сэр, конечно же нет!

Тень охотника за головами, за спиной которого из кратера вырывались зловещие языки пламени, уже легла на Молоха. «Еще шаг, всего один шаг…»

– Нейл? – раздался женский, с сильным акцентом голос.

Молох напрягся. Оглянувшись, он увидел, как приближается второй противник. Точнее, увидел ее ноги. Кожаная броня, украшенная замысловатым орнаментом. Если прибавить к этому ее акцент, становилось ясно, что женщина была картайской мечницей. Опять-таки лучшая из лучших.

– Да убей ты его, – сказала женщина.

– Постой, – ответил охотник.

Молох услышал, как тот настраивает свой вокс.

– Железо желает Шип, сердцебиение, мгла следом за сумраком. Лепестки рассеялись в изобилии. Зеленовато-голубое небо. Раковины сомкнулись, рядом с ними шепчущие собаки. Узор дельта?

– Под сомнение ближних собак. Центр разбегающихся кругов на воде.

– Капель. Глупые рты, – ответил охотник и снова спросил: – Узор дельта?

– Узор отклонен. Серебряный узор.

Какой-то неофициальный код. Это было восхитительно. Молох быстро разгадал его принципы. У него всегда имелись способности к языкам. Его враг только что проинструктировал охотника за головами, что Молоха необходимо вначале допросить. Сам же охотник – как оказалось, его звали Нейл – склонялся к тому, что Зигмунд просто невинная жертва обстоятельств.

– Узор принят.

– Посмотри мне в глаза, – произнесла женщина.

Молох с радостью бы так и поступил, но пока он оставался в роли, которая требовала изображать робость и страх. Он не стал поднимать головы и продолжил хныкать.

Мужчина рывком поднял Молоха на ноги. Охотник оказался удивительно сильным человеком. Теперь Зигмунд стоял перед ним и мечницей. Для своей породы она была весьма типична: выше ростом, чем подавляющее большинство мужчин, почти равняясь с Астартес, но оставаясь при этом стройной. Ее волосы были завязаны в тугую косу, а тело закрывал кожаный доспех, поверх которого был накинут плащ, развевающийся на ветру, точно крылья. Каждый сантиметр ее облегающей брони и плаща украшали ритуальные петельки, узелки и бронзовые заклепки.

Прекраснее создания Молох еще не встречал, поэтому тут же решил, что обязан ее убить.

В руках женщина держала оружие, сжимая его так, будто это легкое перышко, которое может унести горный ветер. Сабля была экстраординарной длины, почти в две трети роста своей хозяйки. Синеватый блеск клинка подсказал Молоху, что его металл прошел закалку восемнадцать или девятнадцать раз, что типично для древних кузнецов Картая. Также стало ясно, что это шедевр оружейного искусства, бесценная древность и, скорее всего, псионическое изделие. Один из старейших клинков Картая. А это означало, что и женщина, и меч объединились. Да, Зигмунд даже мог видеть, как клинок слегка подрагивает, когда она делает вдох.

– Вы летчик? – спросила она, взирая на Молоха сверху вниз.

Тот постарался сохранить испуганное выражение лица, хотя на самом деле его переполняла страсть. Он был очарован. Женщина казалась ему совершенной, словно богиня. Ему хотелось обладать ею. Хотелось услышать, как она, со своим восхитительным акцентом, прокричит его имя перед своей смертью.

– Я и в самом деле летчик, – ответил Молох. Интонация и акцент. Интонация и акцент.

– Для чего вас наняли?

– Только для перевозки. Все оформлено легально.

– Оставь его в покое, – сказал охотник за головами. – У нас еще будет для этого время.

Нейл посмотрел наверх, туда, где из кратеров вырывались в небо языки пламени. Женщина нахмурилась.

– Ожесточающая жаждет, – произнесла она. – Этот человек не тот, кем пытается казаться.

Мечница была хороша. Она заметила что-то, а может быть, меч что-то почувствовал. Молоху очень хотелось понять это, чтобы не повторять ту же ошибку в другой раз. Акцент? Телодвижения? Но времени на то, чтобы спрашивать, у него не было. Охотник уже снова поворачивался к нему. Молох понимал: на то, чтобы перейти к действиям, у него осталась всего секунда, в крайнем случае две. И если он упустит этот шанс, ему конец. Инициативу необходимо было перехватить.

– Кто вы? – неожиданно спросил он. Охотник удивленно моргнул.

– Я должен знать, кто вы, – более настойчиво повторил Молох.

– Захлопни пасть! – сказал Нейл.

– Я просто не понимаю, что происходит, – проскулил Зигмунд.

– Тебе же лучше, если так, – ответил Нейл и поглядел на женщину. – Арианрод, подстрахуй меня, пока я проверю, нет ли у него оружия.

Арианрод. Нейл. Теперь ему известны имена обоих.

Женщина кивнула и движением, которое, как абсолютно был уверен Молох, называлось «эгн ульсар», подняла меч в высокую стойку. За ее спиной снова вспыхнули кратеры.

Нейл приблизился. Когда он опустился на колени, Молох подцепил одну из тяжелых бронзовых запонок на манжете летной куртки и щелчком пальцев отправил ее в левый глаз Нейла.

Гарлон выругался, отшатываясь назад. Зигмунд прыгнул мимо него, нанося удар ботинком по икре охотника, заставляя того упасть. Женщина уже устремилась вперед, занося для удара саблю.

– Арианрод! – произнес Молох, используя командные интонации.

Она сбилась с шага. Ничего, кроме этой заминки, он от картайской мечницы добиться не мог, особенно если учесть, что ее полное клановое имя оставалось неизвестным. Но Зигмунду хватало и этого. Малейшее промедление. Он ударил ее ребром ладони по шее, незащищенному участку между воротом брони и заплетенными в косу волосами. Мускулы на левом плече Арианрод скрутила неожиданная судорога. Когда мечница отпрыгнула в изумлении назад, Молох выхватил саблю из ее рук.

Это было то же самое, что попытаться схватить за цепь служебную собаку. Сабля сопротивлялась ему. Она не хотела, чтобы он прикасался к ней. Она казалась лошадью, закусившей удила и пытающейся удрать. Молох понимал, что у него нет ни малейшей надежды на то, чтобы справиться с саблей. Вместо этого он позволил ей вырваться из рук, подобно воздушному змею, уносимому бурей.

Прямо в охотника за головами.

Нейл как раз поднялся с земли и собирался уже свернуть Молоху шею. Картайская сабля воткнулась в живот охотника раньше, чем тот сумел ее хотя бы увидеть.

Нейл издал сдавленный стон, скорее напоминающий. разочарованный вздох. Когда клинок выскользнул из его тела, крови было на удивление мало. Оружие оказалось настолько острым, что края идеально взрезанной раны тут же плотно сомкнулись.

Охотник рухнул в пыль и застыл, поджав под себя ногу и выгнув спину дугой. Молох отпустил саблю. Оружие тут же улетело, словно его метнули. Зигмунд даже не посмотрел, куда оно упало. Куда важнее было сейчас разобраться с женщиной.

Она не кричала и не чертыхалась, бросаясь к нему, для чего скорее всего ей потребовалось приложить все свои силы. Молох задумался над тем, сколько же принципов Эул Вайла Скрай он только что осквернил, вырвав из рук мечницы оружие и применив его против ее же друга. Семикратный позор, насколько Зигмунд мог оценить. Убив Арианрод, он избавил бы ее от тяжкого наказания и мучительной смерти.

Но кто-то хорошо ее натренировал. Молоху едва удалось увернуться от выпада двумя пальцами, устремившимися к нему, точно лезвие стамески, и отвести в сторону твердую, как сталь, ладонь другой ее руки. Мечница прокрутилась на месте и ударила с разворота левой ногой – такой длинной и стройной! – и ему пришлось выгнуться назад, по-балетному вскинув руки, чтобы женщина не попала. Как только левая нога коснулась земли, Арианрод перенесла на нее весь свой вес и взмахнула в обратном направлении правой, закружившись в воздухе.

В этот раз ей почти удалось задеть Молоха мыском сапога. Зигмунд откинулся всем телом назад, прижимая подбородок к груди, а затем оттолкнулся от земли руками, приземлившись уже за спиной женщины.

Полагаясь только на интуицию, она двинула локтем назад, пытаясь сломать ему челюсть. Он остановил ее руку сложенной в чашечку правой ладонью – столкновение причинило серьезную боль – и всадил левый кулак под мышку мечницы, выставив средний палец подобно клюву.

Женщина взвыла и отпрыгнула в сторону. Молох успел изучить сложный дизайн ее брони: скопления бронзовых заклепок, кожаные валики, узелки. Все это предназначалось для того, чтобы защищать от меча. Очень просто и очень эффективно. Когда сражаешься на мечах, последнее, чего хочется, – это получить порез, из-за которого можно истечь кровью и ослабнуть, а то и вовсе умереть. Замысловатая поверхность ее брони была способна отвести любой удар мечом, кроме самого точного.

Но кулак не был лезвием клинка. Рука не была мечом. Группа бронзовых заклепок, идеально расположенных, чтобы не позволить сабле рассечь ребра, служила отличной целью для сжатого кулака с выставленным пальцем. Они великолепно указывали, где находится средняя подмышечная линия, что позволяло нанести прямой удар по сердцу.

Арианрод попыталась развернуться к Молоху, но она была ранена, и он просто наслаждался собой. Зигмунд пнул ее под левое колено, а затем поймал падающее тело, подхватив его снизу рукой, и пробил нервный узел в области крестца. Боль пронзила таз и ноги женщины.

Она закричала. Но, будучи в три или даже четыре раза сильнее Зигмунда, мечница сумела вырваться и откатиться в сторону. Оценив недостатки ее брони, Молох перевел свое внимание на плащ женщины. Ну кто еще, кроме дикарей, мог додуматься сражаться в таком плаще?

Он вцепился в него и потянул обеими руками, одновременно нанося удар ногой. Арианрод выгнулась назад, придушенная собственным плащом, и сапог попал ей точно в затылок.

Мечница потеряла сознание.

Искушение остаться и прикончить ее было очень сильным, но времени уже не оставалось. Слишком поздно было выдумывать по-настоящему сложную смерть. Удовольствия могли и подождать. Сейчас речь шла в первую очередь о выживании.

Молох припустил по вырезанным в камне ступеням, поднимаясь к утесу. От кратеров исходил тошнотворный запах. Смердящие испарения образовали туман. Было жарко. Зигмунд побежал еще быстрее, скидывая с себя чужую куртку.

Он уже делал в уме примечания и выводил умозаключения. В Когнитэ учили обдумывать поражения и ошибки сразу же, как только подобное происходило, и брать это знание на вооружение. Люди часто сдаются или пасуют перед возможной неудачей и поэтому становятся уязвимыми. Выпускник Когнитэ не позволит себе проявить слабость, если это, конечно, не будет умыслом.

Поражение необходимо признать, проанализировать и извлечь из него пользу. Поражение – только трамплин, позволяющий человеку взять разгон. Именно этому их научила госпожа Чейс. Модели оказываются неверными. Планы разрушаются. Ничто и никогда не происходит с абсолютной вероятностью. Но гибнут люди только из-за того, что позволяют себе слабость разочарования или плаксивые жалобы.

Незачем тратить силы на сожаления, им можно найти куда лучшее применение.

Разум Молоха работал с холодной точностью. В следующий раз он спланирует все более тщательно, потому что в следующий раз сам станет руководить операцией. Выбор Ордайона в качестве лидера оказался неудачным. Молох согласился с ним только потому, что необходимо было соблюдать старшинство. Ордайон вступил в дело на двенадцать лет раньше его, а сам Молох был пока еще молодым и непроверенным специалистом. Какими бы экстраординарными ни были достижения студента – экстраординарными даже для школы, где обучались невероятно способные люди, – Молох все равно должен был дождаться своей очереди. Но ему казалось, что Чейс распределила его в команду Ордайона, чтобы проследить за действиями этого лидера.

Что ж, тот потерпел неудачу. Планы оказались разрушены, а Ордайон – убит. Как и все остальные, насколько было известно Молоху. Ему стоило вступить в игру, когда Ордайон еще только начал терять нюх. Взять хотя бы те незначительные решения, принятые в самом начале, с которыми Зигмунд не соглашался. Тогда и надо было действовать. У него была возможность перехватить инициативу и выступить против Ордайона. А в случае необходимости и заменить его.

Именно этому он и научился. На лидера нельзя полагаться во всем. Надо быть лидером для себя самого. И, обретя главенство, нельзя рассчитывать на то, что подчиненные помогут вам исправить допущенные ошибки, – они вполне могут метить на ваше место.

В следующий раз он внесет эти корректировки.

Теперь осталось удостовериться, что этот следующий раз будет.

Он добрался до верхних уступов. Известковые скалы, желтые, словно старые кости, изгибались далеко внизу. Там, среди холмистого пейзажа, образованного нижними кратерами, он видел неясные очертания основного лагеря. Гнозис-машины оставались там, если, конечно, их еще не разрушили инквизиторы; они находились в такой дразнящей близости и были так бесценны, хотя их память удалось загрузить только наполовину. Кратеры разговаривали значительно медленнее, чем предсказывал Ордайон. По его оценкам, после отлета с планеты и возвращения к Саруму должно было пройти всего две недели, если установить хотя бы две или три машины. Но группа проторчала на Слифе три месяца, и этого хватило агентам Трона, чтобы выследить их, зажать в угол и прихлопнуть.

Бледно-голубой воздух дрожал от жара. Кратеры периодически взрывались, выбрасывая из сердца планеты струи раскаленной плазмы. Ордайон приурочил эту операцию к периоду вулканической активности. Кратеры, как им рассказывали, в такое время становились более разговорчивыми. Теперь же казалось, что плазменные гейзеры грохочут и озаряют небеса, радуясь вершащейся бойне.

Желтый дым стекал с вершины скалы. Камни, выброшенные во время последнего извержения, с грохотом катились по склону и срывались в расщелины. Зигмунд почувствовал запах тухлых яиц.

Он остановился рядом с огромным, похожим на яйцо валуном и достал из кармана линк.

– Вы все еще там? – спросил он.

– Кто говорит? Ордайон?

– Это Молох. Все остальные погибли. Надо сматываться, «Октобер кантри», пока они не вычислили вашу орбиту.

– Благодарю за совет.

– Даже не думайте улетать без меня, – сказал Молох.

– Конечно. – Пауза. – Во всяком случае постараемся. Ты возле транспорта?

– Нет. Включайте телепорт и настраивайте его на мой сигнал.

– Телепорт слишком ценная вещь, чтобы рисковать…

– А я слишком ценен, чтобы бросать меня здесь, ублюдки! Включайте его.

– Молох, хочу тебе напомнить, что кратеры сейчас полыхают. Их активность может сыграть злую шутку с телепортом. Ты можешь просто изжариться, если мы попытаемся его применить.