Текст книги "Инквизиция: Омнибус (ЛП)"

Автор книги: Дэн Абнетт

Соавторы: Сэнди Митчелл,Грэм Макнилл,Джон Френч,Роб Сандерс,Саймон Спуриэр,Энди Холл,Джонатан Каррен,Нейл Макинтош,Тоби Фрост
сообщить о нарушении

Текущая страница: 292 (всего у книги 325 страниц)

– Ничего не вижу! – повторил он, теперь в его голосе звучало отчаяние.

Капитан Бахаса, стреляя со стены, побежал на помощь инквизитору. Капрал Руал тоже бросился к нему. Барк кричал.

Медик бросил взгляд на лицо Барка и, взглянув на капитана Бахасу, молча покачал головой. Все плохо. Каменная крошка и обломки забили глаза Барка как спрессованный песок.

– Мои глаза целы? – спросил Барк, хватаясь за капрала.

– С вами будет все в порядке. Временный побочный эффект, – солгал Руал.

Инквизитор оттолкнул его, внезапно заплакав.

– Не лги мне. Я ослеп?

– Да, – сказал Бахаса.

– Святой Трон, только не сейчас, – прошипел Барк сквозь стиснутые зубы. Шатаясь, он ударил бронированными кулаками по бойнице. Древний известняк крошился, как мел, под ударом, порожденным отчаянием.

Бахаса и Руал просили инквизитора укрыться. Барк не хотел их слушать. Противник внизу открыл по нему огонь.

Пуля попала Барку в плечо, развернув его. Еще одна попала снизу вверх через нижнюю часть позвоночника, не защищенную бронекостюмом. Пуля пробила его сердце, выйдя через грудную клетку и оставив маленькую выпуклость снаружи на броне.

Инквизитор Вандус Барк умер еще до того, как упал на землю. Руал надеялся, что смертельная рана не причинила ему слишком много боли.

Глава 29

Броненосцы вырвали Цепь Крепостей из рук имперских войск. К третьем дню Последней Войны линия окруженного имперского фронта была взломана на всем протяжении.

Во Фтии железная дорога через центрально-восточный канал за пять часов переходила из рук в руки двенадцать раз. В некоторых местах огонь был настолько плотным, что солдатам приходилось стрелять вслепую, высунув из-за угла или бруствера лишь ствол оружия.

Столкнувшись с наступлением противника к западу от Аркеха, кантиканцы больше не могли держаться. Потому что солдаты были измучены до предела. После адреналина, после ужаса, после пятидесяти шести часов крайне ожесточенного боя, стали появляться сообщения о солдатах, умирающих от усталости.

В течение дня имперские штурмовики «Стервятник» и ревущие толстобрюхие бомбардировщики «Мародер» производили бомбардировочные налеты и штурмовки позиций Великого Врага. Они летели сквозь плотную завесу огня зенитных самоходных установок на сверхтяжелых гусеничных платформах и переносных ракетных комплексов. Несмотря на большие потери, пилоты совершали боевые вылеты весь день, задерживаясь только чтобы дозаправиться.

Начальник штаба заявил, что фронт неизбежно рухнет через двадцать четыре часа, самое большее – двадцать восемь. На месте раскопок в центре Ангкоры саперы установили в карьере и шахте подрывные заряды. Они должны были взорвать шахту, если противник прорвется сюда раньше, чем будут извлечены Старые Короли. Это, конечно, не удержит врага, но будет последним актом отчаянной храбрости. Капитан Силат, командир саперов, поклялся, что противник не закончит работу, которую они начали.

В полдень третьего дня начался разгром. Объединенная 2/15-я бригада под командованием бригадного генерала Дрейса Дершвана, защищавшая грузовую станцию Аркеха была разбита. Трупы солдат усыпали улицы и склады среди ящиков с гниющими овощами и протухшим мясом. Тело генерала Дершвана было повешено в проволочной петле на шпиле храма. Ходили слухи, хотя и не подтвержденные, что в тыл окопавшимся гвардейцам ударили космодесантники Хаоса из остатков роты Кровавых Горгон. 2/15-я бригада потерпела сокрушительное поражение, в центре осажденных имперских позиций образовался широкий разрыв.

Конец, предсказанный Верховным Командованием, наступал гораздо раньше, чем они ожидали.

– Держать строй! Продвигаться повзводно! – крикнул Росс собравшимся вокруг солдатам.

Они держались из последних сил. Он видел это. Поблизости гвардеец упал на колени, сползая по разрушенной стене. Солдат оперся на лазган, опустив голову. Встать он уже не сможет.

Дисциплина, основа эффективности армии, слабела.

Росс обошел строй, выравнивая ряды солдат. Позади, за их неровным строем, возвышались баши-гробницы Ангкоры, их уступчатые вершины были окутаны дымом.

Росс больше не командовал 10-й бригадой. Он не знал точно, кем он командовал. Всю ночь остатки отступающих кантиканских частей проходили через его позицию без всякого подобия командной структуры. Роты, взводы и даже одиночные раненые солдаты собирались к позициям 10-й бригады.

Спустя час после рассвета Росс уже отчаялся. По его оценкам, под его командование собралось как минимум шесть тысяч человек – а как максимум десять тысяч. Пехота, уланы, артиллеристы, иногда даже с транспортом и орудиями, стремились под его командование. Многие не знали, где сейчас их непосредственные начальники и кто вообще командует их взводом или ротой, не говоря уже о батальоне.

На марше уланы двигались в авангарде бригады, искусно выбирая путь среди развалин. Элитные бойцы Кантиканской Гвардии с их характерными гранатными поясами и саблями почти с презрением относились к своим менее выносливым товарищам. Они общались друг с другом четкими сигналами жестов, тогда как прочим офицерам и сержантам приходилось кричать приказы, чтобы измученные солдаты услышали их. Молодые и неопытные гвардейцы часто отходили от своих взводов, пытаясь держаться ближе к уланам. Дисциплина марша не соблюдалась. Казалось, что в последние дни войны солдаты перестали бояться дисциплинарных наказаний. Они уже были в аду.

И когда ранним утром начался бой, для Росса не стал сюрпризом тот факт, что обескровленная 10-я бригада сразу пришла в состояние беспорядка.

Обстрел начался неожиданно. Танки Броненосцев – тяжелые гусеничные машины с приземистыми корпусами – пробивались сквозь развалины, сокрушая уцелевшие стены.

С ними двигались пехотные части Броненосцев, вспышки их выстрелов сверкали из проемов дверей в разрушенных стенах, из разбитых окон, из-за фундаментов. Результатом стала паника.

Уланы бросились в атаку, размахивая своими кавалерийскими саблями. Остальные солдаты, оказавшись без функционирующей командной системы, пришли в замешательство. Некоторые подразделения не пытались атаковать, они залегли, отвечая слабым беспорядочным огнем. Офицеры бушевали, пытаясь поднять солдат в атаку, но у солдат уже не осталось сил. Другие же просто побежали, приводя в беспорядок части, двигавшиеся позади них.

– Майор! Майор! Соберите солдат, мы должны отойти и перегруппироваться! – крикнул Росс ближайшему старшему офицеру. Майор стоял на открытом месте, повернувшись спиной к врагу. Со спокойным, почти благодушным лицом, он поправлял амуницию, а вражеские пули взбивали маленькие фонтаны пыли вокруг него.

Росс видел такое раньше. Нервная перегрузка. Слишком много шума и страха, до точки, когда мозг начинает игнорировать их. Майор стоял, не пытаясь укрыться, а вокруг свистели пули. Наконец пуля попала ему в затылок. Он упал лицом вниз и больше не двигался.

Росс нашел укрытие за каменным гробом. Тяжелый гроб выбросило взрывом из разбомбленного мавзолея примерно в тридцати метрах отсюда. Подброшенный силой взрыва, гроб упал прямо посреди дороги, перевернутый, но невредимый.

– Простите, я ничего не вижу. Вы не могли бы указать мне правильное направление?

Росс обернулся и увидел, что за его плечо держится кантиканский солдат. Его глаза были завязаны бинтом, и он полз среди острых камней на руках и коленях.

– К врагу или к нашим главным силам? – спросил Росс, помогая ему забраться в укрытие за гробом.

– Туда, где можно найти быструю смерть, – ответил слепой солдат.

– Я помню, великий поэт Гуэрта однажды написал, что самое главное в смерти – ее неизбежность. Мы все равно умрем – сегодня, завтра или позже. Умри с оружием в руках, – сказал Росс.

Словно подтверждая его слова, сарай для колесниц, в котором нашел укрытие взвод кантиканцев, взлетел на воздух в фонтане огня и обломков. Здание находилось близко, и пепельная пыль с каменной крошкой осыпали Росса и слепого гвардейца. Танк, разрушивший здание, переехал его развалины, медленно вращая башней, оказавшись менее чем в двадцати метрах слева от Росса.

– Вы слышите танки? – сказал гвардеец, сидевший, прижавшись спиной к стенке гроба.

– О да. Определенно слышу, – ответил Росс. Танк Броненосцев с лязгом и грохотом проехал мимо.

– Нет, не вражеские. Я слышу имперские танки, – сказал слепой солдат.

– Ты уверен?

– Да, потому что я слышу и лошадей. Слышу, как их копыта стучат по камням.

Росс попытался прислушаться, но не услышал ничего кроме оглушающего грохота боя. Возможно, из-за потери зрения слух гвардейца обострился, и он слышал сейчас то, чего раньше слышать не мог.

И действительно, кантиканец оказался прав. Танк Великого Врага, проезжавший мимо, взорвался, когда снаряд попал в его борт.

– Да, я несомненно слышу лошадей, – сказал гвардеец. Он встал, поворачивая голову, словно еще мог видеть.

Танки в коричневом кантиканском камуфляже атаковали фланг противника. Между их бронированными корпусами скакали кантиканские кавалеристы, стреляя с седла. Направление их атаки позволяло им поражать в борт танки Броненосцев. Везде гремели взрывы. Танковые башни дымились.

– Это наша кавалерия, – прошептал гвардеец.

Танковые эскадроны, двигавшиеся сквозь развалины, состояли в основном из старых машин. «Зигфриды», «Кентавры», и лишь несколько «Леман Руссов». У кантиканцев было мало бронетехники в начале войны, мало было и сейчас. Все уцелевшие кавалерийские части, моторизованные или конные, были сведены в один полк, который Росс сейчас видел перед собой – Кантиканский 1-й бронекавалерийский полк.

Древние боевые машины с клепаной броней грохотали по развалинам вместе с копытами уланской кавалерии. И когда они врезались в атакующего противника – сталь против стали – это было самое прекрасное зрелище, которое Росс когда-либо видел.

– Внимание, командующий убит. Внимание, командующий убит. Конец связи.

Это сообщение в тысячный раз передавалось по имперской вокс-сети. Каналы связи звенели срочными новостями. Лорд-генерал Фейсал был мертв.

По правилам, эта информация должна быть строго ограничена. Никто, особенно деморализованные нижние чины, не должен был узнать о смерти их лорда-генерала. Но капрал, который видел это, поделился новостью, и теперь она распространялась как пожар от зажигательной бомбы.

Капрал Басинда оказался ближе всех к командующему, когда это произошло. Он был связистом роты «Эхо» 46-го батальона. Лорд-генерал объезжал позиции верхом на лошади, великолепный в своей традиционной кантиканской форме, высоко стоя в стременах в своих ярких туфлях.

Солдаты окапывались за высоким бруствером из обломков, их оружие было нацелено на покрытый дымом западный фронт. Утренний бой был, как и ожидалось, жестоким, и взвод Басинды был отведен на вторую линию позиций для короткого отдыха. Солдаты ели ту еду, какую им удалось найти, и дремали, опираясь на лазганы. Потом прибыл Фейсал, и все встали по стойке смирно. Басинда помнил вспышки разрывов на горизонте, и лорда-генерала, произносившего речь и бросавшего суровые понимающие взгляды на своих солдат. Это почти заставило Басинду забыть о голоде.

Никто не заметил летящего снаряда. Он разорвался в тридцати метрах, подняв грибовидное облако пыли.

Фейсал был убит маленьким осколком, который попал ему в ухо. Осколок вышел через лоб, и Басинда запомнил выражение на лице генерала. Оно было безмятежным. Фейсал не узнал, что убило его. Возможно, он даже не понял, что умер.

Кровь генерала, горячая и алая, брызнула в лицо Басинды. Она попала в котелок с едой, который он держал в руках. Его обед из вареного зерна был испорчен. К его собственному удивлению, брызги крови, попавшие на еду, очень огорчили капрала. Он пытался прикрыть котелок руками. Это была его первая еда за три дня. Странно, но Басинда еще думал, можно ли ее после этого есть.

Испуганная лошадь Фейсала унесла тело лорда-генерала прочь от бруствера. В завершение ужасного зрелища, труп генерала прямо сидел в седле. Взвод никак не отреагировал. Они просто не знали, как на это реагировать. Даже старый сержант Хабуэль потрясенно молчал. Из всей роты «Эхо» один Басинда с усталым смирением оставил свой котелок с окровавленным зерном. Он вздохнул, сожалея о потере обеда, и взялся за ручки вокс-передатчика.

Башни Ангкоры. Или так Асинг-ну сказал Сильверстайну.

Погребальный центр Аридуна, расположенный в середине Цепи Крепостей. Со своего наблюдательного пункта – обгорелой заводской трубы – они видели небо над Ангкорой. Оно было затуманено мерцающей дымкой жара – жара, исходящего от пепелищ и раскаленных пылающих развалин разрушенного города.

Хотя крестьянин Асинг-ну никогда не был здесь, он слышал рассказы о Цепи Крепостей от своего богатого двоюродного брата. У него был искусно вытканный ковер с изображениями башен в виде бутонов лотоса, в которых были погребены предки жителей Аридуна. Из-за этого Асинг-ну ему очень завидовал.

– Противник рвется к центральной крепости с самых первых выстрелов. Почему? – спросил Сильверстайн, механизмы его биоптики щелкали и жужжали, делая снимки для фотоанализа.

– Человеку моего образования не полагается знать такие вещи. Но любой скажет тебе, что это плохой знак. Места, где ходят мертвые, не подходя для живых, – сказал Асинг-ну, сжимая приклад автогана.

– Ты когда-нибудь охотился, Асинг-ну? – спросил Сильверстайн, меняя тему. Повернувшись, он смотрел на партизана своими желтыми глазами.

– Я сельский житель. Конечно, охотился. Мы с сыновьями часто охотились. Ночью мы выходили на наши рисовые поля с хорошим мушкетоном и охотились на болотных свиней. Они маленькие, но жирные, и очень вкусные с хорошим уксусом.

– А ты оставлял для них приманку, чтобы самый большой и жирный хряк подошел на выстрел?

– Для этого хорошо подходили кучки гнилого забродившего зерна. Чем гнилее, тем лучше. Иногда нам удавалось выманить трех или четырех сразу, и они дрались за приманку.

– Что ж, посмотри на это так, Асинг-ну. Ангкора – приманка для Великого Врага. Что-то, чего они хотят. Обычно это значит, что именно там и будет большая дичь. Самый жирный хряк, если угодно.

– Ты имеешь в виду их предводителя? Я хоть и крестьянин, но не дурак, – Асинг-ну пожал плечами.

Сильверстайн засмеялся.

– Конечно. Мы сможем причинить им там серьезный урон. Возможно, запишем на свой счет несколько генералов Хаоса. Разве это не здорово?

Асинг-ну суеверно сотворил знамение аквилы при упоминании Хаоса, и для верности постучал по деревянному прикладу автогана.

– Я пойду, – сказал он. – Может быть, найду того, кто убил моих сыновей.

Бой шел так близко, что Мадлен могла поклясться, что слышит отдельные выстрелы сверху.

– Капитан Силат подготовьте подрывные заряды. Если мы… если я… не смогу расшифровать текст на входе…

Капитан щелкнул каблуками.

– Уже сделано, мадам. Я поставил часть моих людей по периметру места раскопок. Мы готовы взорвать заряды, если противник подойдет близко.

– Благодарю вас, капитан, ваша помощь поистине бесценна.

Удовлетворенная, Мадлен вернулась к изучению поверхности диска с помощью ювелирной лупы. Это была тяжелая работа, потому что надписи были очень маленькими, а лупа, подходившая только для одного глаза, – не больше круга, образованного большим и указательным пальцами. Мадлен не спала и не ела с самого начала операции. Все, что она делала – поднимаясь и опускаясь по мосткам, изучала поверхность диска.

Сам диск, когда его очистили от земли, оказался точно 77,7 метров в диаметре и геометрически безупречным. Измерительный лазер, проверявший размер диска, показывал постоянную величину. Что было еще более странным – диск полностью состоял из кости, представляя собой огромный костяной медальон. За годы занятия археологией Мадлен хорошо научилась распознавать кости. Древняя кость не была ни слишком плотной, ни хрупкой. Пропитываясь испарениями земли, кость стала словно восковой, потемневшей от времени. Цвет этой кости за тысячелетия стал смолисто-коричневым. Мадлен не могла представить, у какого существа могли быть кости такой чудовищной ширины.

– И еще одно, мадам.

Мадлен неохотно отвлеклась от работы, взглянув с мостков, и увидел, что внизу стоит капитан Силат.

Мадлен потерла переносицу.

– Да, капитан? – устало спросила она.

– Моя рота… мы работали на раскопках все эти дни. Ну… сейчас я послал большую часть солдат наверх, оборонять это место. Возможно, они погибнут, защищая его. Что я пытаюсь сказать, мадам, вы не можете рассказать нам, что это? Мои солдаты хотят знать, за что умирают.

– Конечно, капитан, – мягко сказала Мадлен, начав спускаться по мосткам.

– Как говорят надписи, здесь покоится Старый Король. Он может быть пробужден только когда звезды и планеты находятся в определенном положении. Это все ритуалы. Не зная Света Императора, эти люди поклонялись звездам, как древние племена на Терре.

– И звезды сейчас в правильном положении?

Мадлен закусила губу. Она не была уверена, какой долей информации может поделиться с офицером. Размышляя, она услышала грохот бомб сквозь толстый слой камня наверху. Казалось, будто это из кузова грузовика вывалили на рокрит груз наковален. Мадлен решила, что в любом случае, у них осталось не так много времени. Капитан и его люди имеют право знать.

– Да. Они в правильном положении. Именно так и планировал Великий Враг с самого начала вторжения. Они строили геодезические линии на каждой завоеванной планете и ждали правильного расположения звезд и орбит. Они ведут эту войну точно по плану.

Силат был ошеломлен. Судя по лицу, он пытался осознать сказанное.

– Они знали?

Мадлен кивнула.

– Так, если мы взломаем склеп, то пробудим его… это? – спросил капитан.

– Вот это я и пытаюсь расшифровать. Большинство этих надписей на древнем терранском языке, который я не слишком хорошо знаю. Кажется, там говорится, что Старый Король заключен в некоем сосуде. Если мой перевод верен, это что-то вроде «колокола внутри могилы».

– Может быть, использовать подрывные заряды?

– Святой Трон, нет! – воскликнула Мадлен. – Мы не знаем, что там, в склепе. Мы можем повредить или, что еще хуже, пробудить Старого Короля. Нет, никакой взрывчатки!

– Хорошо, что тогда, мадам?

– Дайте мне один или два часа, тут еще кое-какой текст, который мне нужно уточнить, прежде чем мы попытаемся открыть склеп.

– Какие средства подготовить для этого?

– Подготовьте дрель. Медицинской для сверления костей будет достаточно.

– Мы саперы. У нас есть мощный бур, – предложил Силат.

– Подойдет, капитан. И еще, если можно, пришлите сюда двадцать ваших лучших солдат. Путь они будут здесь, когда мы просверлим диск. Просто на всякий случай…

Капитан отсалютовал с большим воодушевлением.

– Конечно, мадам. Я пришлю сорок солдат.

Глава 30

Последнее наступление было направлено на район крематория. Это был единственный участок фронта, на котором имперские силы могли укрепиться без постоянного огня вражеской артиллерии и угрозы непрерывных атак. Жар и грохот войны бушевали в соседних районах, но здесь еще было тихо.

Это была квадратная площадь, уставленная кремационными печами, расположенными в порядке, математически соответствовавшем главным созвездиями в небе Аридуна. Большинство печей было разрушено обстрелом, те, что еще уцелели, разрушались гусеницами сосредотачивавшейся на площади бронетехники.

Контратака 1-го бронекавалерийского задержала наступление главных сил противника менее полутора часов назад, позволив пехотным батальонам получить краткую передышку и перегруппироваться. Сейчас, когда уличные бои возобновились, единственное бронетанковое подразделение Кантиканской Гвардии сосредотачивалось для последнего удара. Это было все, что у них осталось.

Солдаты 1-го бронекавалерийского сидели на броне танков, уланы берегли своих коней. Когда инквизитор Ободайя Росс взобрался на башню осадного танка «Зигфрид», все встали по стойке смирно. Стоя здесь на броне, Росс выглядел таким же закаленным адским пламенем боя, как и любой из кантиканцев. Они все знали, этот инквизитор отчаянно сражался и проливал свою кровь, чтобы спасти их родину. Он дал им шанс использовать все их навыки, чтобы нанести Великому Врагу столько потерь, сколько возможно. Для них он теперь был своим.

Росс все еще был одет в спатейские боевые доспехи и табард из обсидиановых пластин. Доспехи были помяты, обожжены и усыпаны следами осколков, а обсидиан поломан. Сверху доспехов Росс накинул церемониальную шинель кантиканского офицера. Офицеры штаба порекомендовали носить ее расстегнутой, так что она развевалась на ветру, как плащ из коричневого фетра. Его правая рука была сжата сегментами брони силового кулака, плазменный пистолет «Солнечная Ярость» спрятан в кобуре под шинелью. Снаружи он казался безоружным. Сейчас нужно было укрепить моральный дух этих солдат, и офицеры штаба выполнили свою работу отлично.

Встав на крышу башни, Росс выпрямился. Тройные солнца сверкали на его наплечниках, в их свете его доспехи серебристо сияли. Он осмотрел собравшийся перед ним полк. Все боевые машины, которые наличествовали в распоряжении Кантиканской Колониальной Гвардии, даже еще до начала кампании, были направлены в 1-й бронекавалерийский полк. Танки были чрезвычайно редки, и месяцы тяжелых боев истощили их ресурс до предела. Каждый танк нес боевые шрамы и следы поспешного ремонта. Всего здесь было более шестисот танков – большинство «Леман Руссов», значительная часть «Зигфридов», некоторое количество старых «Саламандр», танки «Кертис» и даже «Кентавры». Их сопровождали два батальона конных улан. Росс знал, что не все они настоящие уланы; некоторые были просто гвардейцами, подобравшими бесхозных лошадей после боя. Но и их будет достаточно, думал Росс. Если судить по последним дням боев, можно быть уверенным, что эти солдаты не подведут его.

На виду собравшихся гвардейцев, офицер Почетного Полка Эгины взобрался на корпус «Зигфрида». Откинув визор шлема из алмазного поливолокна, он приветствовал Росса эгинским салютом.

– Майор Себастьян Гласс, Почетный Полк Эгины, сэр.

– Инквизитор Росс, Ордо Еретикус, – Росс, наклонившись к нему, пожал руку майора.

Майор Гласс, как и остальные бойцы его полка, был облачен в громоздкое снаряжение для боя в городских условиях. Серая форма, огнеупорные ботинки, кобуры на бедрах, подсумки, амуниция – по сравнению со всем этим стандартные брезентовые вещмешки кантиканцев выглядели весьма бедно. Сверху формы на нем был бронежилет со вшитыми вручную вставками из алмазного поливолокна и пластинами для защиты шеи и паха. Алмазные пластины сияли, словно покрытые инеем, демонстрируя презрение к врагу.

– Инквизитор Росс. В связи со смертельным ранением лорда-генерала Фейсала, по требованию Инквизиции командование передано вам. Почетный Полк Эгины принимает ваше назначение, и я предоставляю все оставшиеся в моем распоряжении силы и средства под ваше командование.

Росс официально поклонился.

– Благодарю, майор. Сколько людей у вас осталось?

– Только два взвода, сэр.

Майор указал на четыре сланцево-серых «Химеры». Эгинские гвардейцы, построившись двумя ровными рядами, проверяли оружие. Даже их стандартные лазганы были оснащены дополнительными прицелами, сошками, складными прикладами и даже подствольными гранатометами. Другие чистили и смазывали минометы и лазерные пушки. Эгинцы были моторизованной тяжелой пехотой, действовавшей огневыми группами. Их оснащение тяжелым оружием на уровне взвода и комбинация точного минометного огня и лазерных пушек оказались поистине бесценными за эти три дня боев в городе. Росс знал, что эти храбрые солдаты, несмотря на свое отличное техническое оснащение, понесли тяжелые потери. В начале операции, лишь четыре дня назад, на Аридун высаживались два их полных батальона.

– Вы претерпели тяжкий урон в этой войне, майор. Император ценит жертву, которую принесли жены и матери Эгины.

Майор Гласс кивнул и опустил визор шлема. Когда он спустился с танка, Росс обратился к солдатам.

– Господа. Я не буду произносить долгих речей перед боем. Вы все были солдатами гораздо дольше, чем я. Я не могу сказать вам ничего, чего бы вы не знали. Но я скажу вам, что разведка обнаружила местонахождение командующего армией Хаоса по сосредоточению элитных частей Броненосцев, составляющих его свиту. Это наш шанс, наша броня против их брони. Это все. По машинам, господа, и да пребудет с вами милость Императора.

Росс спрыгнул с башни «Зигфрида», и экипажи 1-го бронекавалерийского бросились по машинам. Площадь наполнилась ревом заводившихся моторов. В воздухе запахло выхлопными газами. Вся кантиканская бронетехника двинулась в бой тремя колоннами.

Наступление 1-го бронекавалерийского продвигалось по улицам в полную мощь, танки с грохотом пробивались сквозь развалины, обрушивая стены. Их гусеницы крушили руины мавзолеев, поднимая облака пыли от высохших трупов и известки. «Зигфриды» – гибрид бронированного бульдозера и легкого танка – пробивали путь впереди колонн, их бульдозерные отвалы расчищали дорогу в развалинах.

В секторах противника они встретили неорганизованное сопротивление, но скорость и огневая мощь танков отбросили пехоту Броненосцев. Танковые пушки, турельные стабберы и другое оружие создавали перед ними широкий вал огня. Их наступление можно было проследить по потокам трассеров, вспышкам лазерных выстрелов и дыму взрывов, наполнявшим воздух, когда танковая колонна прорывалась сквозь древний город.

– Штаб, это позывной «Звездный Свет». Повторите расположение Большой Дичи. Прием, – крикнул Росс в микрофон сквозь лязг и грохот, наполнявший боевое отделение танка. «Большая Дичь» – условное обозначение командующего войсками Хаоса. Росс был уверен, что Сильверстайн именно так назвал бы его, если бы был здесь.

– «Звездный Свет», это штаб. Наши ауспексы показывают, что вы на правильном курсе, продолжайте двигаться на север, еще примерно полкилометра. Ожидайте усиленного сопротивления, когда приблизитесь к обозначенной зоне, – сообщил по воксу неизвестный офицер-связист сквозь треск помех.

Россу показалось, что он слышит в наушниках звуки перестрелки, но из-за рева танка он не мог сказать наверняка.

– Вас понял. Можете предупредить нас по воксу, когда войдем в район расположения Большой Дичи? Прием, – спросил Росс, прижимая наушник рукой.

На другом конце раздался едва слышный вздох.

– Нет, сэр. Нашу базу сейчас штурмует противник. Я останусь на связи, сколько смогу.

Росс опустил микрофон и тихо выругался.

– Штаб, спасайте себя. Я доберусь до Большой Дичи. Оставь один патрон для себя, солдат. Удачи.

– Спасибо, сэр. Конец связи.

Связист произнес эти слова с полным спокойствием человека, принявшего решение. Командная вокс-сеть отключилась в последний раз.

Охотник крался среди них. До сих пор он прятался днем и следовал за ними по ночам. Теперь он пробирался по карнизам и крышам, проникнув в середину десятикилометровой колонны пехоты Броненосцев на марше.

Как и всякий хороший охотник, Сильверстайн наблюдал и изучал поведение добычи.

Он проскользнул по желобу крыши мавзолея. Убедившись, что на лестнице чисто, он спрыгнул и скрылся в лабиринте улиц. Асинг-ну следовал за ним.

Не далее чем в одном квартале отсюда, возможно ближе, они услышали шум марширующей колонны Броненосцев и короткие перестрелки, вспыхивавшие, когда имперские отряды нападали на нее.

Сильверстайн остановился на углу, выглянул за поворот, и кивнул Асинг-ну.

– Он близко. Я вижу его знамена и его свиту.

Асинг-ну глубоко вздохнул.

– Раньше мне никогда не приходилось убивать военачальников Хаоса.

– Значит, этот будет у тебя первым, – сказал Сильверстайн и скрылся за углом.

– Противник блокировал перекресток впереди. Визуальное подтверждение?

– Подтверждаю.

Шум голосов в наушниках Росса заглушило грохотом выстрелов. Выглянув из башни «Зигфрида», Росс видел в магнокуляры Броненосцев, закрепившихся на перекрестке.

Перекресток занимало подразделение противника численностью, возможно, до роты. Они все еще разворачивали колючую проволоку и спешно пытались организовать оборону перед фронтом наступающей колонны 1-го бронекавалерийского. Противник открыл огонь с крыш, из окон и боковых улиц. Перед танком Росса мелькнула ракета, оставлявшая дымный след. На выходах с соседних улиц появилась пехота Броненосцев, танковые стабберы колонны осыпали их ливнем пуль, пока вражеские солдаты не исчезли из вида. Росс видел, как стрелок «Леман Русса» свалил Броненосца очередью из турельного стаббера. Когда воин Хаоса рухнул, сложившись пополам, танкист триумфально закричал. Выстрел с соседнего балкона разнес его голову, и тело безжизненно соскользнуло обратно в башню. Стук пуль по броне стал оглушительным градом.

– «Копье-3», это «Копье-2», противник справа по направлению движения, атакую. Прием.

– Вас понял, «Копье-2». Конец связи, – прокричал Росс в вокс-микрофон.

«Копье-2» – вторая колонна бронекавалерийского полка – атаковала блокировавших перекресток Броненосцев, ударив им во фланг. Танки обрушили на противника залпы фланкирующего огня. Раздались резкие выстрелы танковых пушек и раскалывающий воздух грохот взрывов. Росс увидел в магнокуляры силуэты бегущих Броненосцев, пытавшихся укрыться за баррикадой из каменных обломков и металлолома. В следующую секунду солдаты Великого Врага побежали во всех направлениях, бегущие силуэты падали под огнем безжизненными кусками мяса.

– «Копье-2» всем «Копьям», перекресток чист.

– Вас понял, «Копье-2», отличная работа, – ответил Росс.

Две колонны соединились на перекрестке, прежде чем снова разделиться, широкими клещами обходя кладбищенский район. Третья колонна продвигалась по виадуку параллельно их маршруту, обстреливая противоположный берег канала. Несмотря на сильное сопротивление противника, они продолжали двигаться к цели.

В войне с мятежниками никогда не приходилось так тяжело, как сейчас. Бомбардир Круса восемь лет служил в горах Сумлаит на Кантике, сражаясь с самозваными бандитскими королями повстанцев. Тогда приходилось нелегко – патрулировать те суровые пустынные отдаленные районы. Бандиты часто устраивали засады на одиночные патрули Кантиканской Гвардии, окружая их ночью и уничтожая гранатами и мачете. Та война длилась тридцать лет и отличалась особой ожесточенностью все время, пока Круса служил там. Мины на дорогах, ночные нападения, рукопашные схватки – брать горы Сумлаит было сущим адом. На 1,5 убитых повстанца они теряли одного гвардейца, и все же мятеж не утихал, банды повстанцев пополнялись крестьянами, приведенными в отчаяние нищетой. Это была жестокая война, и Круса потерял там многих друзей. Но по сравнению с тем, что происходило сейчас, подавление мятежа казалось просто легкой прогулкой.