Текст книги "Инквизиция: Омнибус (ЛП)"

Автор книги: Дэн Абнетт

Соавторы: Сэнди Митчелл,Грэм Макнилл,Джон Френч,Роб Сандерс,Саймон Спуриэр,Энди Холл,Джонатан Каррен,Нейл Макинтош,Тоби Фрост
сообщить о нарушении

Текущая страница: 71 (всего у книги 325 страниц)

Два часа они пробирались пешком между башнями Стайртауна к западному двадцать и еще целый час поднимались на чердачный уровень. Ни одного работающего лифта. Два замерли в заблокированных шахтах, еще два вышли из строя из-за упавшей винтовой лестницы, уступившей коррозии.

Изредка им встречались оборванные бродяги, многие из которых предпочитали скрыться, завидев посетителей. На пересечении коридоров голый человек поджаривал мох над газовой горелкой. Его тело целиком покрывали ужасные пятна кислотных ожогов. Он был с ног до головы облеплен намоленными бумажками.

Затем они увидели полуразобранного сервитора-уборщика, уже мертвого, если не считать левой руки с полировочной тряпкой, бессмысленно кружившей в воздухе.

Им приходилось обходить места, где с крыши капала кислота, и проверять покрытие пола, которое местами было изъедено настолько, что превратилось в мягкую кашу. В заброшенных коридорах завывали сквозняки. Нейл вытащил пистолет. Его спутники старались держаться поближе. Кару особенно расстраивало отсутствие Рейвенора. Ей пришлось напомнить себе, что в прежние деньки, на службе у Эйзенхорна, она счастливо справлялась и без ментальной няньки. Но с тех пор Свол слишком привыкла к постоянному присутствию инквизитора.

По дороге они расспросили несколько обитателей Гиблых Чердаков. Некоторые вовсе отказывались отвечать, а остальные утверждали, что в глаза не видели и вообще не знают никакого Одиссея Бергоссиана. Только одна старуха, ссутулившаяся на циновке в пустой комнате, пробормотала кое-какие указания. Она ужасно шепелявила, а между остатками зубов торчали сломанные чешуйки крыльев и ножки жуков, которыми она питалась.

Окна позади нее давно потрескались и пропускали жесткий свет и холодный воздух. Затылок и шею несчастной женщины покрывали мокнущие ожоги. Старуха не двигалась уже очень давно.

Через эти потрескавшиеся окна Кара смогла разглядеть небо, ядовитого цвета облака и панораму широко раскинувшегося, укутанного смогом города. Гиблые Чердаки оказались самым светлым местом во всем Петрополисе, но при этом хуже места в улье не было.

Следуя указаниям старухи, они прошли еще два коридора и услышали музыку.

Кара вытащила свой миниатюрный пистолет и проверила обойму. Матуин опустил на пол вещмешок и достал ротаторный пулемет. Затем он застегнул опорную конструкцию вокруг своего торса и снял перчатку, обнажая аугметический коннектор из полированного хрома, заменявший ему левую руку. С глухим щелчком Зэф вставил его в соединительное гнездо так, что орудие стало продолжением его предплечья. Механизм автоподачи боеприпасов затрещал и установил первый из контейнеров с патронами на место. С металлическим лязгом провернулись стволы.

– Мне бы хотелось успеть поговорить с ним прежде, чем ты украсишь стены его мясом, – произнес Нейл.

– Простая предосторожность, – пожал плечами Матуин.

– Тогда будешь прикрывать нас со спины. – Гарлон двинулся было вперед, но потом снова обернулся: – Зэф, если ты прикончишь меня или Кару из этой пулеплевалки, наши призраки будут преследовать тебя до конца твоих чертовых дней.

– Я знаю, что делаю, Нейл, – спокойно проговорил Матуин.

А вот Кара ни на секунду не усомнилась в профессионализме Зэфа. В этом трио, несмотря на годы службы, только она была любителем. Свол постигала эту трудную науку с тех пор, как ее завербовали в качестве сотрудника Инквизиции. А эти двое – только научились ходить. Наемники, охотники-убийцы, такие крутые, что о них можно было сломать зубы.

Но когда Нейл предложил ей идти впереди, она почувствовала себя польщенной. Она умела оставаться незаметной. Кара двигалась бесшумно и была виртуозом во всем, что касается слежки. Именно поэтому Эйзенхорн когда-то и решил принять ее в свою команду.

Она шла впереди, Нейл держался в нескольких метрах позади нее, а Матуина вообще не было видно. Солнечный свет лился через окна в крыше. Он дрожал и преломлялся в такт с метущимися облаками. Кара почувствовала запах кислоты.

Музыка теперь звучала громче. Грохочущая и резкая, она напоминала пунд – музыку твистов. Звуки клубов для мутантов сводили молодежь с ума.

В конце коридора Кара заметила дверной проем, занавешенный куском матового пластека, прибитого прямо к верхнему наличнику. Свол подошла ближе. Над дверью краской от руки было выведено: «УБИРАЙСЯ».

Будь у нее такая возможность, она попросила бы Рейвенора рассказать, что находится за занавесом. Но сейчас ей пришлось самой тихонько подойти и украдкой заглянуть внутрь. Одна из комнат большого пентхауса. Голый пол, голые стены, через огромные окна цветного стекла льется солнечный свет.

Кара махнула Нейлу, прижалась к стене, сделала глубокий вдох и, вскинув оружие, стремительно ворвалась в помещение. Внутри никого не оказалось. Грязный матрац, скатанный в рулон, несколько пустых бутылок из-под вина, груды грязной одежды, старый, разбитый, покрытый клубными наклейками проигрыватель с четырьмя колонками, из которых и гремела музыка. Справа и слева – открытые двери.

Около матраца стоял поднос из полистра, полный «веселящих камней». Базарова рассказывала, что Бергоссиан пристрастился к ним. Гладкие камни, добываемые на далеком внешнем мире и находящиеся под строгим запретом, обладали легким псайкреактивным воздействием. Если подержать их в руке или положить под язык, они вызывали ощущение тепла и блаженства. Чувство эйфории и благополучия предположительно могло длиться в течение нескольких дней. Такие стимуляторы были популярны в клубах для твистов в Грязях.

Странно, но камни покрывал слой пыли, словно их не использовали и не трогали в течение многих недель.

Пол вокруг постельной скатки усеивали смятые обрывки тонкой красной бумаги.

Нейл вошел в комнату, держа наготове свой тяжелый пистолет. Кара показала на проигрыватель, предлагая выключить его, но Гарлон покачал головой. Он присматривал за правым дверным проемом, пока Свол проверяла левый. Темная кухня, внутри воняет. После отключения энергии и воды это помещение оставалось использовать только как мусорную свалку. На полу гнили кучи бытовых отбросов и фекалий. Во мраке носились жирные тараканы.

Кара вернулась обратно и прошла вдоль окна, чтобы не попадать в зону видимости из второй двери. Под прикрытием Нейла она вошла внутрь.

Еще одна большая пустая комната, также хорошо освещенная благодаря огромным окнам из окрашенного стекла. Слева – разбитая туалетная кабинка, а в правой стене огромная дыра, в которую человек мог войти, не наклоняясь. Ее явно пробили кувалдой, чтобы соединить два соседних помещения. Дыру тоже закрывал пластековый занавес.

Кара жестом подозвала Нейла, чтобы показать ему свою находку. Какой-то сумасшедший сплошь расписал углем голые стены, потолок и пол. Узоры и геометрические фигуры разделяли комнату на сегменты. Рисунки сопровождались странными, написанными корявым почерком текстами, некоторые были нанесены прямо на стены, а другие начертаны на листах бумаги, прилепленной к ним скотчем. Были там и рисунки: люди, херувимы, монстры – примитивные, но выведенные весьма тщательно.

– Девятые небеса истины… – прошептал Нейл, проводя пальцем под одной из надписей.

– Место искупления. Территория понимания. Пятнадцатые небеса, где люди отдыхают от мук… – Кара посмотрела на Гарлона. – Что это еще за чертовщина?

Он покачал головой и, вскинув оружие, прошел в занавешенную пластеком дыру.

Одиссей Бергоссиан занимал около девятнадцати квартир в Гиблых Чердаках. Все они были пусты, чуть ли не вычищены скребком и сообщались между собой дырами, которые он пробил в стенах. Все стены, пол и потолок покрывали узоры и письмена. Изображения становились сложнее и совершеннее по мере удаления от главного входа. Все чаще безумный художник использовал цвет. Под ногами валялись брошенные огрызки восковых мелков и все больше обрывков красной бумаги.

В десятой квартире настенные росписи стали окончательно безумными. Тщательно прорисованные, полноцветные виды города. Словно нарисованные рукой опытного портретиста лица, кажущиеся живыми. Неземные существа, при взгляде на которые у Кары по коже пробегали мурашки. В замысловатых надписях, начертанных золотом и краской, упоминались такие термины, как «Зал Чистого Исцеления», «Царство Разума», «Пятьдесят первые Небеса Младших Богов» и «Новое Где-то». Некоторые фрески имели вкрапления запекшейся крови и других жидкостей тела. Нервы Кары и Нейла были на пределе. Музыка уже превратилась в отдаленный ритм. Они могли слышать завывание ветра, мечущегося в высоте.

В девятнадцатой квартире они нашли Одиссея Бергоссиана.

Абсолютно голый, он, ссутулившись, расписывал очередную стену. Рядом с ним стояла корзина с поломанными мелками, горшочками с красками и грязными кисточками. Он уже наполовину покрыл комнату рисунками. Контраст между разрисованной частью и чистым пространством вызывал какое-то неуловимо тревожное чувство.

Одиссей даже не обернулся, когда они вошли. То, что это именно Бергоссиан, Кара и Нейл поняли, когда Гарлон позвал его по имени.

Только тогда он посмотрел на них. Одиссей был молод, не более чем двадцати пяти лет от роду, а на его лице и шее виднелись отвратительные ожоги. Он закрыл лицо вымазанными в краске руками и свернулся на полу.

– Где Дрейс Базаров? – спросил Нейл.

Бергоссиан застонал и покачал головой.

– Гарлон! – воскликнула Кара.

Нейл подошел к ней, не сводя глаз с трясущегося, словно в лихорадке, молодого человека. Она указала на рисунок, над которым работал безумец, когда они вошли. Яркий, тщательно выписанный портрет Бергоссиана. А над ним, законченные только наполовину, но безошибочно узнаваемые, склонились фигуры Кары Свол и Гарлона Нейла.

– Император, храни меня! – прошептал Нейл.

Матуин уже собирался двинуться дальше, когда услышал позади себя шаги. Зэф тихо попятился в тень дверного проема.

Мимо него прошел коренастый молодой человек в одежде чернорабочего. В руках он нес ведерко с горячими рисовыми шариками и мясными палочками и три полистровых стаканчика с кофеином на подносе из прессованного картона. Человек скрылся за пластековым занавесом.

Матуин включил вокс.

– Нейл. Мне кажется, Базаров идет к вам. Хотите, чтобы я его перехватил?

– Следуй за ним. Незаметно. Мы сами возьмем его.

– Одиссей? Одиссей? Я принес обед, – кричал молодой человек, проходя по анфиладе разрисованных комнат. – Одиссей? Ты где?

– Он занят, – сказал Нейл, выходя ему навстречу и поднимая оружие.

Молодой человек судорожно вздохнул и завизжал, роняя еду и напитки. За спиной Нейла появилась Кара. Она волокла хныкающего Бергоссиана за запястье.

– Дрейс Базаров? – спросил Нейл, опуская оружие.

Молодой человек развернулся, чтобы убежать, но в его грудь уперлись стволы пулемета Матуина.

– Ну-ну-ну… – прошипел Матуин.

– Я не Базаров! – умоляюще воскликнул молодой человек, снова оборачиваясь к Нейлу. – Меня зовут Герг Лант.

– И что ты здесь делаешь? – поинтересовался Гарлон.

– Я друг! Друг Одиссея! Вот дерьмо, как знал, что Базаров втянет нас в неприятности…

– Он здесь? – спросил Нейл.

– Три кружки кофеина, – заметил Матуин.

Лант задергался.

– Наверху, – внезапно определила Кара. Она раньше остальных услышала поскрипывание потолка.

Матуин вскинул оружие.

– Нет! – закричал Нейл. – Он нужен мне живым.

Гарлон взглянул на оконце в крыше и попросил:

– Подкинь меня наверх, Кара.

– Ты, должно быть, шутишь! – ответила она. – Это ты должен подкинуть меня.

Нейл хотел было заспорить, но Матуин уже все решил.

– Только время теряем! – прорычал Зэф, становясь под оконцем и выставляя вперед руку.

– Двигай сюда и делай то, что умеешь, – обратился он к Каре.

Она прошагала по Матуину, словно по лестнице, опершись одной ногой на его ладонь, а другой на плечо. Он стоял прочно, как скала. Гарлон впился в него взглядом.

На глухом оконце не оказалось ни задвижки, ни замка, зато изоляция совсем прогнила, и Кара выбила его из креплений ударом ладони. Подтянувшись на руках, она оттолкнулась от плеча Матуина.

Нейл еще какое-то время продолжал буравить Зэфа взглядом, а затем прошипел, кивая на пленников:

– Сторожи их, – и выбежал из комнаты.

Снаружи было нестерпимо холодно, все заливал болезненно яркий свет. Воздух был разрежен. Кара осторожно прокладывала себе путь по ненадежной крыше, выверяя каждый шаг. Годы кислотных дождей превратили покрытие во влажную, расползающуюся массу.

Свол надела солнцезащитные очки и натянула капюшон. Перед ней вырисовывались выгнутые секции крыши. Позади возвышались старые антенны и кабельные стойки – скопление ржавеющего металла и выгоревшего пластека. Кара огляделась по сторонам. Никого. Может, это ветер скрипел пластами кровли?

Сверху открывался потрясающий вид. Вокруг насколько хватало глаз над городом висела плотная завеса черных туч, из которой выпирали острова массивных башен Стайртауна. Небо над слоем облаков казалось ярким акварельным мазком. Однако не стоило долго любоваться пейзажем, да и вообще находиться здесь было весьма опасно, особенно если начнется дождь или поднимется ветер. Кожу лица уже начинало ощутимо покалывать. Свол застегнула комбинезон до самого носа.

Кара пошла дальше, приближаясь к краю крыши. Шаткие пласты грозили обвалиться, и Свол схватилась за кабельную стойку. Из-под перчатки стал подниматься дымок кислотной реакции. Она взглянула под ноги – то же самое.

За шумом ветра она еле различила новый звук. Резко развернувшись, она чуть не поскользнулась. В поле видимости никого не оказалось. Только теперь Кара поняла, что это трещит ее собственный вокс.

– Чего?

Казалось, Нейл вещает из глубокой ямы.

– …де ты?

– На чертовой крыше! – ответила Кара.

– Нет, где именно на крыше?

Свол огляделась, пытаясь сформулировать фразу так, чтобы он ее понял, находясь внизу. Задача оказалась не из легких.

– Просто включи свой локатор! – рявкнул Гарлон.

Глупо. Очевидно, риск заставил ее забыть простые вещи. У Кары закружилась голова. В разреженном воздухе было слишком мало кислорода. Свол потянула назад манжету куртки и активизировала небольшое устройство, зашитое в подкладку.

– Нашел меня?

Нейл вышел из комнат Бергоссиана в коридор. На развернутом экране его компактного ауспекса загорелась руна.

– Да, – откликнулся он. – Я нахожусь почти точно под тобой.

Кара пошла дальше. Порывы ветра становились сильнее, запахло влагой и коррозией. Раздался ритмичный хлопающий звук, но, как оказалось, его издавали изъеденные кислотой старые ветряки.

Впереди в воздух, хлопая крыльями, взмыла стая ярких птиц и закружила над краем карниза Их вспугнули. Кара увидела, как внизу по склону следующей секции, цепляясь за натяжной трос, карабкается какая-то фигура.

Раскинув руки, Кара зашагала по коньку крыши, словно это был натянутый канат, а затем спрыгнула на плоский металлический короб, закрывающий трубы. Ободранный металл сплющился, словно консервная банка, и расплескал лужу скопившейся жидкости. Свол увидела, как в армированной ткани ее брюк появляются ряды прожженных кислотой дырок.

Дрейс услышал, как она спрыгнула, и обернулся.

«Нинкер поскользнется, если не будет осторожен…»

– Базаров! – завопила Кара, пытаясь перекричать завывания ветра.

Дрейс скрылся за вентиляционной трубой. Кара спрыгнула с короба и понеслась по парапету нижнего крыла. Внезапно она поскользнулась и начала скатываться к краю крыши. За долю секунды до катастрофы ей все же удалось ухватиться за связку кабелей.

– Кара?

– К западу от меня! Приблизительно в сорока метрах!

Нейл бросился по коридору, вычисляя указанное место по экрану ауспекса. Ему пришлось выбить ногой дверь, которую не открывали, наверное, уже несколько десятилетий, и пробежать по темной провонявшей квартире. Следующая дверь оказалась не плотнее мокрой бумаги. Гарлон очутился в служебном коридоре, заваленном ржавеющим металлоломом. Истлевший до костей и голого металла, сервитор лежал на полу, словно распростершись в молитве. Здесь было настолько темно, что когда Нейл очередной раз повернул за угол, ему пришлось продвигаться на ощупь. Гарлон наткнулся на завесу грязной слизи, свисавшей с потолка. Он вытер лицо и сплюнул. Еще одна дверь развалилась на части от удара плечом.

Солнечный свет, яркий и опасный, струился через разбитые окна крыши, освещая следующий коридор. Пол прогнил и выгорел. Гарлону пришлось шагать по обнажившимся поперечинам. Сквозь проеденные кислотой дыры проглядывал сумрак нижних этажей.

Нейл остановился. Широко расставив ноги, опираясь на две гниющие балки, он поднял пистолет к потолочным окнам. Все здание скрипело под порывами ветра, но, судя по всему, на крыше кто-то был.

Кара преследовала свою жертву, двигаясь по нижней крыше и цепляясь за натяжной трос так же, как это только что делал Базаров. К тому времени как она добралась до вентиляционных труб, ее перчатки были насквозь изъедены кислотой. Свол чувствовала, как на ее ногах проступают пятна ожогов. Она запыхалась, к тому же у нее сильно кружилась голова.

Под воздействием дождя и ветра металлические трубы приобрели вороненый оттенок.

Все еще держась за трос, Кара раскачалась и прыгнула. Приземлившись, она с ужасом увидела, что прямо перед ней крыша резко обрывается. Внизу клубились облака. Даже до них было далеко. А до земли еще дальше.

Базарова нигде не было видно. Упал? Если ему удалось проползти вокруг фронтона, цепляясь только за гниющую облицовку, он, возможно, перебрался на крыло смежной крыши – широкую мансарду, примыкающую к центральному возвышению башни. Кроме того, рядом была еще одна плоская секция, усеянная разбитыми стеклами.

Кара по-паучьи обогнула фронтон. Размякшие куски облицовки крошились под ее пальцами и падали вниз. Свол перепрыгнула последний участок, отделявший ее от края мансарды, стараясь не смотреть в пропасть, разверзшуюся под ногами. Осталось только скатиться на плоскую секцию крыши.

Сердце бешено колотилось, дыхание сбилось. Выхватив оружие, Кара подобралась к окнам и заглянула внутрь. На нее смотрели Нейл и ствол его пистолета.

– Проклятие! – задохнулась Свол. – Разве он не сюда пошел?

– Нет.

Она оглянулась.

– Я бы увидела его, если бы он попытался вернуться. Может быть, он и в самом деле свалился с…

– Что такое?

– Просто оставайся здесь. – Кара развернулась и побежала в сторону обломков, упавших с центральной башни. Многие были достаточно крупными, чтобы за ними мог спрятаться человек. Но за ними никто не прятался.

Прямо перед Карой возвышались стены центральной башни. Гладкий травертин покрывали оранжевые коррозийные потеки, образовавшиеся там, где в стену были вбиты железные скобы. Они шатались и были ненадежны, но выдержали ее вес. Заткнув пистолет за пояс, Свол стала подниматься наверх.

Конец очередной скобы вырвался из стены, выбросив облачко белой пыли. Кара подтянулась и ухватилась за следующую. От напряжения перед глазами все поплыло.

– Кара?

Нейл жаждал узнать, что происходит. Стоя на поперечных балках, широко расставив ноги, он не имел никакой возможности подпрыгнуть достаточно высоко, чтобы дотянуться до окон крыши.

– Кара!

Осталось преодолеть еще десять метров и влезть на очередной выступ, окаймленный разрушенной сводчатой балюстрадой. Лишайник, покрывающий последнюю скобу, был недавно оборван: она не первой проделала это восхождение. Наконец Кара влезла на узкий выступ и стала пробираться к углу башни. За поворотом открывался вид на очередное нагромождение крыш. Базаров карабкался по ним, направляясь навстречу буре.

– Вижу его! Юго-запад! Следующее крыло! – произнесла она в вокс.

Ей пришлось проделать пятиметровый прыжок на плоскую секцию между пчелиными ульями шести вентиляционных башен.

Базаров не слышал ее.

Кара побежала вперед, приближаясь к Дрейсу по железным ребрам крыши. Ветер стонал между натянутых тросов. Наконец Базаров оглянулся. Увидев преследовательницу, он резко метнулся влево и побежал, поскальзываясь на шатающихся плитках покрытия.

– Стой! – завопила Кара.

Но Базаров скрылся за башней вентиляционного выхода. Свол достала оружие и тоже направилась к металлическим коробам. С бледного неба на девушку обрушился поток обжигающего дождя. Она вздрогнула от боли, но продолжала погоню. Ей пришлось согнуться и прикрывать лицо руками.

Дрейс набросился на нее сзади. Он с силой толкнул Кару, отбрасывая ее на ближайший вентиляционный короб. Девушка не растерялась. Перекатившись, она ловко ушла от следующего удара. Кулак Базарова врезался в покореженный металл. Дрейс заорал от боли. Кара вскинула оружие, но он резко бросился вперед, пытаясь выбить пистолет.

Внезапно она потеряла равновесие, ее нога скользнула по мокрой поверхности, и Свол повалилась назад. Не теряя ни секунды, Базаров ударил ее в живот. Кара закашлялась. Она отплевывалась и чертыхалась. Девушка почти выбилась из сил и с трудом могла шевелиться. Дрейс наклонился и выхватил из ее руки пистолет. Теперь дуло смотрело точно в лоб недавней преследовательницы, а палец Базарова уже ложился на спусковой крючок. Собрав все свое мужество, Кара перекатилась и стремительным ударом подсекла ноги Базарова.

Он грузно рухнул на крышу, и оружие заскользило вниз.

Поднялись противники одновременно. Кара успела выставить вперед руку, перехватить удар и блокировать следующий выпад. Базаров оказался физически сильным мужчиной, но, как поняла Свол, не имел вовсе никакого боевого опыта. Отступив назад, Кара молниеносно прокрутилась вокруг своей оси и врезала ногой в грудь Дрейса. Тот отлетел к вентиляционному коробу, но тут же снова бросился вперед, хотя теперь в его глазах светился страх. Кара не заставила себя ждать. Снова прокрутившись, она нанесла сокрушительный удар ногой в плечо противника. Базаров застонал и сложился пополам.

Тяжело дыша, Свол склонилась над мужчиной. Схватка окончательно вымотала ее. Перед глазами заплясали хороводы звездочек, ее тошнило, голова раскалывалась. Внезапно он ударил ее локтем по левому колену. Кара упала, больно стукнувшись о металл воздуховода.

Разводы. Цвета. Формы. Запах крови в носу, вкус крови во рту. Кара встряхнулась и осмотрелась. Базаров ушел. Поднимаясь на ноги, она услышала за ветром пронзительный крик.

– Базаров? Базаров?

Он пытался сбежать, но ему тоже пришлось нелегко. Воздуха не хватало, да и два мощных удара не прошли даром. Дрейс заскользил по краю парапета и съехал почти на самый край крыши.

Кара глянула вниз и увидела его испуганное белое лицо. Скрюченные пальцы вцепились в водосточную трубу, ноги молотили в пустоте, повиснув над пропастью Стайртауна.

Свол не смогла дотянуться до него. Она попыталась было это сделать, но тотчас же поняла, что и сама свалится вниз. Оглядевшись, она нашла обломок трубы, но он оказался слишком коротким. Базаров снова заорал, его руки скользили, а между пальцами поднимались кислотные пары.

Кара побежала обратно по парапету и схватила один из тяжелых и непослушных оборванных тросов. Перебросив его через парапет, Свол закричала что было сил:

– Хватай его! Давай же!

Он простонал что-то в ответ.

– Давай! – Кара была готова проклясть саму себя, если потеряет очередной источник информации, так и не успев его допросить. Пока что ни одна из операций в Петрополисе не увенчалась успехом.

– Хватай его!

В отчаянии выбросив вперед руку, Базаров все-таки схватился за кабель, но практически в тот же момент заскользил вниз. Кара закричала от натуги, пытаясь удержать трос.

Базаров с воплем скрылся за краем крыши.

Кара громко выругалась, но еще чувствовала вес тела на другом конце троса. Значит, мужчина все еще держался. Что было сил Свол потянула трос на себя… раз, второй… Бесполезно. Слишком тяжело. Она не сможет… но тут возле нее возникла Пэйшенс Кыс.

– Откуда ты взялась? – прохрипела Кара.

– Мы подумали, что вам потребуется помощь.

– Так помоги мне, мать твою растак, пока он не упал!

Кыс даже не попыталась взяться за трос. Она только посмотрела на скат крыши и водосток, и брови ее нахмурились. Кара почувствовала, как внезапно ослабло напряжение на том конце. Все-таки нинкер свалился…

Но нет. Он всплыл над крышей, вначале руки, потом лицо, затем все тело. Он все еще цеплялся за трос, но теперь его вытягивало наверх ментальное усилие Кыс. Хныкающий мужчина скользил по плиточному склону лицом вниз, пока не оказался достаточно близко, чтобы они смогли подхватить его и втянуть на парапет. Кыс отошла назад, отдуваясь и переводя дух от напряжения. Базаров скорчился и застонал у их ног.

– Прекрати! – сказала Кара, поднимая его.

Вдруг Базаров попытался вцепиться в нее. Каре пришлось толкнуть его так, что, отлетев назад, его голова оставила вмятину на коробе воздуховода.

– Прекрати!

И наконец, он подчинился.

Под мягкий гул суспензоров инквизитор медленно продвигался по комнатам Бергоссиана в Гиблых Чердаках, сантиметр за сантиметром внимательно обследуя изрисованные стены. Фраука шел следом, дымя очередной папиросой. Они казались степенными посетителями какой-нибудь общественной галереи.

– Что-нибудь важное? – спросил Фраука.

Динамики кресла Рейвенора ответили мягким щелчком, эквивалентом задумчивого «хм…». Кресло развернулось, и датчики осмотрели противоположную стену. Из глубины машины донеслось тихое потрескивание записывающего пиктера.

– Плоды безумия, – наконец ответил Рейвенор. – Случайные каракули, показывающие признаки третичной стадии душевного расстройства, но все же подсказанные определенным или квазиопределенным символизмом. Результат пребывания в трансе, как мне кажется. Без сомнения, состояние измененного сознания. Невозможно сказать, есть ли какая-нибудь последовательность в надписях. Художник мог быть безумен или просветлен до состояния сверхпонимания.

– Ну, это вряд ли, – с сомнением отозвался Фраука.

Искусственная речь, льющаяся из вокс-транслятора, была абсолютно бесстрастной, лишенной всяких интонаций.

– Шучу я, – сказал Рейвенор. – Скорее всего…

В комнату вошел Нейл.

– Они взяли его, – доложил он. – И уже притащили сюда.

– Тогда давайте поговорим с ними. Вистан, если позволишь?…

Фраука потушил папиросу и активизировал ограничитель.

Не было необходимости их серьезно «ломать». Это я мог сказать сразу, как только вкатился в комнату, где Матуин держал их на мушке. Поверхностные мысли наших пленников оказались до смешного очевидными. Базаров был ошеломлен и напуган. Лант тоже боялся, но, кроме всего прочего, никак не мог взять в толк, что происходит. Тело Одиссея Бергоссиана сотрясали нервный тик и наркотическая ломка.

На всех троих произвел впечатление устрашающий вид вооруженных людей. А появление безликого, бронированного, неприветливого, как каменная глыба, кресла и вовсе повергло их в ужас.

Поначалу мне даже не пришлось задавать вопросы. Сознание Ланта оказалось наиболее открытым. Безграмотный чернорабочий, он был другом Бергоссиана и, когда не имел денег на ночлежку, оставался на Гиблых Чердаках. Лант был знаком с Базаровым, но не считал его другом. Дрейс явился этим утром, заявив, что ему необходимо спрятаться. Причин он не называл, но Лант подумал, что он, скорее всего, прячется от властей.

Лант советовал Бергоссиану прогнать его. Появление такого человека, как Базаров, не сулило ничего хорошего. А у них без того полно неприятностей. И что еще более важно, Бергоссиан был совсем плох. Уже в течение многих лет он скользил от одной наркотической зависимости к другой, проводя под кайфом большую часть жизни. Долгое время это была обскура, затем таблетки, а следом и веселящие камни.

В последние несколько месяцев Бергоссиан стал использовать еще и флекты. Поначалу немного, полагаясь в основном на веселящие камни, но со временем все чаще и чаще. Наконец, Бергоссиан забросил камни и стал использовать флекты каждый день. Вот тогда-то он и начал рисовать.

Лант беспокоился о своем друге. Сам Герг не употреблял наркотики – разве что немного лхо, иногда затяжка обскуры, но ничего тяжелого. Ему хотелось помочь другу. Бергоссиан совсем перестал следить за собой, забывал поесть и практически не работал. Странно, но при всем этом он выглядел вполне счастливым. Большую часть времени он пребывал в блаженстве, постоянно что-то восхищенно бормотал о своих картинах. Они целиком поглотили его. Вооружившись кувалдой, Одиссей пробивал себе путь из комнаты в комнату, чтобы расширить простор для творчества.

Я выплыл из сознания Ланта.

Базаров оказался крепче, хотя в его голове все еще пульсировало от той затрещины, которой его наградила Кара. Узнав о судьбе Сонсала, Дрейс перепугался до безумия и попытался удрать.

– Правильно делаешь, что боишься.

Базаров вскинулся и, удивленно моргая, уставился на меня.

– Все, что ты расскажешь сейчас, может помочь при рассмотрении твоего дела. Возможно, я даже проявлю некоторое снисхождение. Откуда появляются флекты?

Я понимал, что расколоть его будет не так-то просто. Устный допрос наверняка занял бы несколько часов, и Дрейс плел бы ложь за ложью, пока его не загнали бы в угол. Однако мой ментальный вопрос застал его врасплох. Он так сконцентрировался на том, чтобы не проговориться, что нужный ответ сам выплыл на поверхность его сознания.

Базаров тоже не был наркоманом. Как начальник смены в «Энжин Империал» он получал довольно приличную заработную плату, но увеличивал ее за счет сделок на черном рынке. Как правило, он приторговывал наркотиками. Сам он не мог позволить себе использовать их. Адептус Механикус тщательно следили за рабочими, время от времени забирая у них анализы мочи и крови. А Базаров не хотел терять место, поэтому вел свои темные делишки в родном стеке. Как начальник смены он заводил знакомства и имел множество связей на предприятиях поставщиков и в транспортных компаниях по всему городу. Дрейс выправил для себя хорошие документы и наслаждался роскошью свободного передвижения.

В течение трех последних лет Бергоссиан время от времени кое-что подбрасывал Базарову. Он мог достать почти все, главным образом потому, что сам был наркоманом. Ассортимент зависел от того, где подрабатывал Одиссей. Кричалки и веселящие камни он доставал, когда упаковывал мясо в Общем Блоке К, улыбнись-траву, когда таскал зонт на рынке в Грязях, хотя этим он не занимался уже довольно давно.

Хорошие штучки вроде флектов появлялись благодаря его связям в цирке.

Я переключил свое внимание на Одиссея Бергоссиана. Когда я прикоснулся к его сознанию, у меня возникло ощущение, что оно сделано из каучука.

– Одиссей. Расскажи мне о цирке.

Сморгнув и громко рассмеявшись, Бергоссиан, точно ребенок, стал оглядываться вокруг в поисках источника голоса. Лант и Базаров тревожно следили за другом.

Но в сознании Одиссея не было ни чувства вины, ни попытки что-либо скрыть, поэтому в его случае не действовали методы, которые я применил к Дрейсу. Его мысли представляли собой потоки расфокусированного света и ярких красок.