Текст книги "Инквизиция: Омнибус (ЛП)"

Автор книги: Дэн Абнетт

Соавторы: Сэнди Митчелл,Грэм Макнилл,Джон Френч,Роб Сандерс,Саймон Спуриэр,Энди Холл,Джонатан Каррен,Нейл Макинтош,Тоби Фрост
сообщить о нарушении

Текущая страница: 246 (всего у книги 325 страниц)

7

Далеко внизу за окнами люкса джунгли выдыхали утренний туман, чтобы ослепительно воссиять, когда взойдёт солнце. Но над горизонтом уже клубились грязно-серые тучи, готовые задушить этот блеск, так опрометчиво обещанный рассветом.

Жак молился всю ночь и теперь чувствовал себя очищенным, хотя голова немного кружилась.

Гримм наконец-то вернулся.

– С гидрой внизу полный порядок, – сообщил он. – Она там повсюду! Видно, ей как-то удаётся заставить местное отребье себя не замечать. Нет, вернее: не осознавать – вот так мне показалось. Вроде ты её видишь, а вроде – нет, что твой мираж. Этот студень то выпадает из реальности, то возвращается обратно.

– Она мне привиделась, – сказала Ме’Линди. – Атаки лишь усиливают её мощь. Кусок от неё не мог остаться у меня в голове?

Жак наконец поднялся, его немного пошатывало. Подойдя к девушке, инквизитор положил ладонь ей на лоб. Ме’Линди на миг отдёрнулась. Коснувшись её своими пси-чувствами, Жак произнёс слова силы на священном ритуальном языке:

– In nomine imperatoris hominorum magistris ego te purgo et exorcizo. Apage, Chaos, apage! – он кашлянул, словно избавляясь, как от мокроты, от привкуса Хаоса. – Ну вот, я её изгнал. Теперь ты свободна. Можешь мне поверить, я – охотник на демонов.

Только вот гидра – не демон.

Ме’Линди расслабилась. Как догадливо с её стороны было подметить, что сущность эта только разрастается от насилия, направленного против неё.

На полностью зачищенной планете разрастаться будет уже нечему.

Гугол встал пораньше, чтобы навести справки у экрана связи:

– Жак, я проверил регистратуру космопорта. У Зефро Карнелиана есть на стоянке собственный межзвёздный корабль. Зарегистрирован на некую компанию, называемую «Корпорация Зеро».

– То есть, такой корпорации попросту не существует.

– Но корабль-то существует. Он называется «Покрова света».

– Откуда ты уверен, что корабль принадлежит Карнелиану?

– А-а… у нас, навигаторов, есть кое-какие связи там, где дело касается космического пространства.

– Знаменитая паутина Навис Нобилитате?

– Которая зиждется на особой преданности семье… – Гугол явно гордился собой.

Гримм зевнул раз, другой.

Жак и сам был не против вздремнуть. Но спать нельзя. Сейчас ему нужна абсолютно ясная голова. Жак поискал стимулятор помощнее.

– Я нанесу визит губернатору Воронову-Во, – объявил он. – В гости лучше всего ходить по утрам. Я раскрою ему, кто я такой. Он будет не так подозрителен и более сговорчив. Мне нужен его астропат, чтобы отправить межзвёздное послание.

– Если бы я был на его месте, то с утра первым делом разозлился бы, – заметил Гримм.

– Тогда радуйся, что ты не на его месте, мой бодрый гуманоид, – сказал Гугол. – Позволь, я тоже пойду с вами, Жак? Когда меня оставляют, дело явно кончается конфузом. Места себе не нахожу. Меня связали и бросили. А навигатор должен… бороздить пространство.

Жак кивнул. На случай, если придётся в спешке покидать Сталинваст, пилот не должен валяться на диване. Фальшивая бодрость стимулятора пошла в кровь и мышцы, очищая голову, изгоняя усталость и остатки сомнений. Жак знал, что в таком состоянии способен судить чересчур праведно и жестоко. Пожалуй, ему понадобится кто-нибудь поироничнее по левую руку, а убийца – по правую.

– Но сперва мы поедим, – велел он, – и поедим как следует!

Покои губернатора предварял вестибюль в виде зубастой пасти чудовища, вытесанной из мраморных глыб. Пасть была настолько просторной, что там легко поместилось бы любое настоящее чудовище из джунглей, кроме разве что самого крупного. Жак даже подумал, не устроено ли устрашающее фойе так, что может захлопываться, как настоящий рот, при помощи скрытых пластальных мускулов, приводящих в движение мраморные глыбы.

Застарелые пятна в коридоре за входом, который напоминал грудную клетку очень длинного кита, намекали, что рёбра эти могут при малейшем подозрении сжаться, пленив, а то расплющив нежеланного гостя.

Внутри вестибюля от гнетущего красного света ломило глаза. Краснота скрадывала все прочие цвета или окрашивала их в фиолетовый и чёрный. Вентиляционные горгульи в виде лесных ящеров с шипением выдыхали воздух, приносящий больше запах мускуса, нежели свежесть. Несмотря на ясность сознания, дарованную стимулятором, Жак чувствовал себя подслеповато и одеревенело.

– Как странно! – распинался мажордом. – Ещё один уважаемый инквизитор вручает нам свои верительные грамоты, не успели мы выпроводить предыдущего!

Толстяк пошевелил раздутыми, в кольцах пальцами. На нём были нейтрализующие очки-«консервы», которые наверняка переводили рубиновый сумрак вестибюля в нормальный спектр. Вензель Вороновых-Во на шёлковом облачении казался чёрным.

– Наш мир только что был зачищен, сэр, чудовищной ценой – и при полной и искренней поддержке его милости. Население прошло выбраковку. В экономике ожидается бум.

– Да-да, массовые расправы – мощный стимул для экономики…

Жак снова выставил ладонь и активировал электронную татуировку внешней инквизиции в виде демонической головы. Стража в чешуйчатой коже и очках-«консервах», охранявшая этот последний из многих пост, напряглась. Обиспал за последние дни явно укрепил авторитет Инквизиции.

– Я хочу лишь воспользоваться услугами вашего астропата.

– А, вам нужно отправить межзвёздное послание? Его милости будет любопытно. Как я понимаю, вы хотите подтвердить, что наш мир полностью очищен?

– Суть послания – это моё дело.

– Наш астропат может обмолвиться о содержимом его милости позже, так почему не огласить его сейчас?

«Вряд ли, – подумал Жак, – ваш астропат сумеет позже обмолвиться о чём-либо вообще…»

Он сомневался, что астропат поймёт послание целиком. Если вообще поймёт. Послание будет изложено инквизиторским шифром: астропат лишь телепатически повторит его, как попугай.

Однако, астропат может запомнить, а какой-нибудь мудрец из свиты губернатора – истолковать суть послания.

По такому случаю, очевидно, что астропат должен скончаться от превратностей своей специальности. Ме’Линди незаметно об этом позаботится. Астропат внезапно окажется одержим – с последствиями, не совместимыми с жизнью.

Астральный телепат в любом случае погибнет, когда наступит экстерминатус. Так что это, считай, убийство из милосердия. Всего лишь пылинка рядом с горой из нескольких миллиардов других смертей…

– Ах, – сказал мажордом, – мне хорошо известно, что жреческая коллегия здесь, в столице, разрушена во время мятежа и их астропата использовать не удастся. Но как насчёт платного астропата?

– Он не так надёжен.

– Однако надёжен в разумных пределах.

– «Разумных пределов» не достаточно. Астропат твоего хозяина наверняка самый лучший на планете?

– О да. Без сомнения. Абсолютно верно. Инквизитору – только самое лучшее. И всё же, жреческие коллегии других городов могут похвастаться несколькими вполне отменными экземплярами…

Которые также погибнут, вместе со множеством добродетельных жрецов. Стоит оно того, если истинная природа гидры так и осталась невыясненной?

Нет, гидра должна быть злом. Только очевидная реакция – вызов команды уничтожения – наверняка ошибка. На миг Жак потешил себя мыслью, что кто-то из тайных магистров секретного ордена дал инструкции Баалу Фиренце отправить Жака на Сталинваст, чтобы испытать его и оценить, достаточно ли высоки его мужество и проницательность, чтобы стать тайным магистром.

Если так, то магистр уже знает о гидре. Но ведь даже подобные силы не станут разбрасываться целой планетой ради проверки одного человека? Может быть, Жак отправит сигнал об экстерминатусе – а его команду уже отменили за много световых лет отсюда? От красного света глаза резало так, точно их уже залило кровью миллиардов.

Жак попробовал найти в фойе хоть одну муху-шпиона – одного из тех крошечных соглядатаев, которые так недавно подчинялись ему самому, пока их не украли. Мрачное освещение и чёрные тени сбивали с толку. Муха могла спрятаться в раскрытой пасти любой из горгулий. Могла подсматривать из глазницы любого черепа рептилии на стенах с драгоценными камнями на кончиках рогов.

Жак не объяснял никому из своих спутников в точности, что собирается делать, и только сейчас до него дошло, что Гуголу может не понравиться гибель собратьев-навигаторов, которых «пожиратель плоти» застигнет на поверхности.

– Значит, – говорил толстяк, – ваше послание определённо не терпит отлагательств…

Помимо того, что собственный астропат губернатора на голову выше остальных, у Жака была ещё одна причина посетить владения лорда Воронова-Во. Он посчитал для себя недостойным обречь планету на гибель, не нанеся сперва визит её правителю.

Точно так же, как убийца не забывает оставить свою визитную карточку…

Да и не хотелось покидать столицу второй раз. Как и не хотелось… Мысль сделала попытку ускользнуть. Он беспощадно выволок её на свет.

Как и не хотелось прибегать к услугам астропата, принадлежащего благочестивому и преданному ордену братства. Которого – и который – он должен будет принести в жертву «пожирателю плоти».

И сюда, ко двору губернатора, он явился из трусости? Малодушно снимая с себя моральные обязательства и прячась за бесцеремонностью вторжения?

– Не препятствуй мне, – велел Жак. – Я требую впустить именем Императора.

«И что же это за имя?» – мелькнула мысль.

Ме’Линди подвинулась ближе к мажордому, хищно шевельнув пальцами. Гугол демонстративно повозился с повязкой, словно подумывая открыть третий глаз – варп-глаз, чей недобрый взгляд может убить, как всем известно, но редко кто рвётся проверить.

– Конечно, вас пропустят к его милости, – забулькал толстяк. – Инквизитор, о да! Хотя сейчас не самое удобное время.

– Если так, то мне не нужно видеть самого губернатора – только его астропата.

– Ах… Видите ли, его милость должен дать своё дозволение.

«Не вижу, – подумал Жак. – В этом красном сумраке – не очень».

Покои губернатора были левиафаном, залитым изнутри всё тем же зловещим красным светом. Снаружи, над тёмным куполом потолка сейчас должен царить солнечный свет. Жак сомневался, что даже самой высокой грозе удалось бы накрыть верхушку Василарёва. Но здесь не было даже намёка на внешний свет.

Теперь до Жака дошло, почему губернатор под открытым небом космопорта носил шлем. Воронов-Во, скорее всего, лучше видел в красной части спектра. И, пожалуй, в инфракрасной тоже. Тепло тел губернатор, должно быть, видел так же хорошо, как самих людей.

Это была мутация, отклонение. Но раз она поразила правящую династию, то никто не смел поднять голос против. Возможно, этому способствовала таинственность семьи.

Чадили курильницы, ещё сильнее омрачая воздух. Чиновники в очках-«консервах» корпели над пультами вдоль нескольких этажей выдающихся внутрь ажурных железных галерей, выслушивая данные и шёпотом раздавая указания. Струнный оркестр завывал, точно под пытками. В клетках мутанты с ненормально большими глазами играли в запутанные игры на трёхмерных досках. Кто они: внебрачные отпрыски клана Вороновых-Во? Выродки кровосмешения? Одарённые советники в вечном заточении?

Жак уловил запашок генетического загрязнения.

Переполненные галереи примыкали к рёбрам левиафана. На уровне пола меж рёбер нижние палаты образовывали глубокие гроты. В центре огромного помещения вычурное мраморное строение в форме ананаса покоилось на блюде из стали. Это блюдо, должно быть, служило платформой, которая поднимала и опускала святая святых губернатора, его передвижную обитель. Наверх: в губернаторский кабинет, вниз: в семейные покои и бункер.

Хорошо хоть, сейчас святая святых была на месте, а не внизу, наглухо закрытая.

Стража в ливреях пропустила мажордома и тех, кого он провожал, внутрь мраморного ананаса. Толстяк громко залепетал елейные извинения. Из тёмной комнаты внутри раздался шлепок. Оттуда с писком выскочила едва одетая девица с глазами вдвое больше обычных человеческих, но её тут же перехватил один из стражников и увёл прочь.

Лорд Воронов-Во вышел следом, босой, поправляя чёрный халат, на котором извивались с виду фиолетовые и почти не различимые драконы.

– Вы наследный властитель целого мира, – говорил Жак через минуту. – В то время как я – посланник властелина всей галактики.

– Лишь некоторых из её частей, – буркнул губернатор.

– Человеческих частей, – Жак с укором уставился в эти глаза мутанта, зрячие лишь в красном свете.

– Верно. Что ж, я нисколько не перечу! Я ведь отдал всю свою верную стражу предыдущему инквизитору, разве не так? Разве не я понёс ужасные потери?

– Скорее для собственного же блага, смею напомнить. В противном случае, через несколько десятков лет генокрады проникли бы уже в вашу собственную семью, заражая и гипнотизируя.

– Я понимаю.

– Сейчас мне нужно только одно: чтобы вы предоставили мне своего лучшего астропата.

При виде этого человека все прежние рациональные рассуждения Жака растаяли как дым. Идя сюда, он на самом деле следовал за нитью психической интуиции: вкрадчивым, неосознанным побуждением навестить губернатора Воронова-Во.

В психическом хозяйстве мироздания наверняка существует компенсация за те поражения, что Жак претерпел от рук человека-арлекина. Кто-то собирался подвести баланс всем его предыдущим несчастьям. За то, что он искренне молился всю ночь напролёт, сейчас некий усик, направленный Богом-Императором, вёл его, словно дух-хранитель.

Чудовищность экстерминатуса, который он собирался устроить, до поры заслонила эту нить интуиции, пусть даже экстерминатус был выбран верно. Жака пронзило радостное возбуждение. Только ли стимулятор был тому причиной? Нет. Он ощутил неуловимое соприкосновение с высшими силами, словно сам стал той картой таро, которую для себя выбрал.

– Хм, – спросил губернатор, – но для чего? Что вы обнаружили?

Воронов-Во, крепкий лысеющий дядька, явно любил жизнь и удовольствия. Но, чтобы править планетой, нужно быть способным на жестокость. Однако его любопытство касательно требований Жака, похоже, происходило из вполне разумного беспокойства, нежели из паранойи, которой так часто заражаются правители. На самом деле, знай губернатор о сути послания, которое намеревался отправить Жак, у него были бы все причины для паранойи.

Следуя за нитью интуиции, Жак ответил непринуждённо:

– Будем надеяться, что после всего оказанного вами преданного сотрудничества инквизитор Обиспал не доложил Империуму о вашей мутации в отрицательном ключе … Я бы точно не стал этого делать.

Да и зачем? И Воронов-Во, и все остальные на этой планете вскоре будут мертвы.

Губернатор вздрогнул:

– Нет, Харк не стал бы. Он дал честное слово.

Так вот в чём загвоздка! Получается, Обиспал фактически шантажировал Воронова-Во, чтобы тот позволил искоренить мятеж необузданным применением силы, которое закончилось всеми этими миллионами смертей.

У Воронова-Во было слабое место: инфракрасное зрение. Ведь Империум мог запросто благочестиво решить, что мутант не может оставаться губернатором.

Его милость искоса глянул на Ме’Линди. Узнал тепловой след убийцы? Вообразил себе, что его уже осудили и вынесли смертный приговор? Вельможи пониже будут только рады занять его место.

– Я тоже даю вам честное слово, – заверил Жак. – Разумный губернатор может делать на своём мире всё, что пожелает, до тех пор, пока исправно платит десятину казной и людьми. Или, в вашем случае, оружием. Пустяковые мутации стоит расценивать как эксцентричность и не более. Просто из любопытства: как давно в вашей семье существует это отличие?

– От моего деда.

– Так пусть доживёт оно до конца мира! Я обещаю. Харк обещал. Полагаю, что и Зефро обещал?

– Карнелиан? Да… Любопытный персонаж… Кажется, он сожалел о неизбежной резне среди моего народа почти так же, как я.

Ха, вот оно – доказательство! Человек-арлекин был целиком соучастником Обиспала. Мог ли Обиспал на самом деле быть преданным Империуму? По всей видимости, едва ли. Наверняка, это и было то доказательство, к которому подталкивал Жака импульс, посланный Императором.

– А теперь: могу ли я без дальнейших проволочек воспользоваться услугами вашего астропата?

– Да. Да, инквизитор.

– Я рад, что вы так лояльны.

«Наградой тебе, – подумал Жак угрюмо, – будет экстерминатус».

Но, как только Жак встретился с астропатом, то понял, что это ещё не конец.

8

Главным астропатом Сталинваста была маленькая, худая, темнокожая женщина. Она была даже не старой – древней. Глубокие морщины изрезали лицо, похожее на сморщенную сливу. Волосы, так ярко отливающие красным, на самом деле были, скорее всего, чисто белыми. После давнишней пытки привязывания души незрячие глаза стали матовыми и спеклись.

Она опиралась на посох высотой с себя и не могла видеть гостей своей убранной мехом комнаты, однако ощущение близости предупредило её.

– Ещё трое пришли, – пропела она. – Один смотрит. Один чует. И одна больше, чем кажется!

На секунду Жак вообразил, что мажордом по ошибке привёл их к провидице. Однако тёмно-пурпурное одеяние старухи при нормальном освещении несло бы некий оттенок зелёного, как положено астропату.

– Я смотрю, – согласился Гугол. – Смотрю в варп, я – навигатор.

«А я, – подумал Жак, – чую. Тогда как Ме’Линди… та, кто вскоре остановит сердце старухи».

Астропат потянулась к покрытому мехом валику – и мех шевельнулся. Открылись горящие глаза. Валик выпустил мелкие острые коготки. Старуха потрепала животное, которое, наверное, было ей другом. Существо казалось одновременно и расслабленно-вальяжным, и диким. Станет ли оно яростно защищать свою хозяйку?

– Что это? – шепнул Жак.

– Это называется «кошка», – ответила Ме’Линди. И ответила на другой, невысказанный, вопрос: – Она будет только наблюдать. Кто знает, что ей понятно? Их поступки обычно эгоцентричны и аутистичны.

– Зачем тебе подобное существо? – спросил Жак старую женщину.

– Чтобы любить, – ответило та холодно. – За всю жизнь их у меня перебывало десятка два, каждой в своё время пришёл срок. Они – моё утешение. – Она показала высохшую руку: – Вот свежие царапины. Их я могу чувствовать.

– Оставь нас! – велел Жак мажордому. Толстяк удалился и задёрнул глухой занавес поперёк зева меховой пещерки астропата.

Ме’Линди извлекла из пояса электролюмен в помощь тусклой красноте единственной светосферы. При нормальном освещении кожа женщины оказалась коричневой, а волосы – и впрямь белыми как снег, в то время как глаза – словно сваренные вкрутую. Мех, которым была убрана пещерка, оказался тигрово-рыжим – как и существо «кошка». От резкого вторжения невиданного доселе света зрачки животного расширились, превратившись в чёрные блестящие камешки, затем сузились в щёлки. Челюсти раздвинулись, обнажая острые мелкие зубы.

Существо, однако, просто зевало. Зевало – оказавшись перед целым новым миром света!

– Твоё имя? – спросил Жак у женщины.

– Люди зовут меня Мома Паршин. Наверное, потому что у меня нет детей, кроме… – она погладила свою «кошку».

– Я инквизитор Драко.

– Инквизитор? Тогда вам, вероятно, известно, сколько из меня выжжено. Я не вижу, не чувствую запахов, не ощущаю никакого вкуса. Я могу только осязать.

Кошка чувственно извернулась, вибрируя. Убить эту женщину, пожалуй, действительно будет для неё благом…

– Мома Паршин, я хочу, чтобы ты отправила послание командованию имперских Губителей из Космодесанта, на орбиту Виндикта-5.

Эта крепость-монастырь – ближайшее гнездо величайших воинов, способное стереть целый мир. Жак уже сжато сформулировал роковой сигнал: «Ego, Draco Ordinis Mallei Inquisitor, per auctoritate Digamma Decimatio Duodecies, ultimum exterminatum planetae Stalinvastae cum extrema celeritate impero». Одной кодовой фразы с тройным «D» уже достаточно для запуска экстерминатуса. Таким образом, миссия Инквизиции, расквартированная в орбитальной крепости, будет извещена. Жак включил фразу «Ordinis Mallei» в целях двойной гарантии: при миссии практически обязательно тайно состоит член его ордоса. Никогда прежде не посылал Жак подобного приказа, никогда. Тяжёлое бремя давило на плечи, словно обесточенный дредноутский комплект боевой брони, словно заточая в тюрьму – и Жак обратился к своему новому просветлению, чтобы, так сказать, восстановить питание в этой броне.

– Слушай внимательно, Мома Паршин, – и Жак зачитал слова. Астропат, может, и не поняла их, но добросовестно повторила.

– Теперь приступай к трансу.

Слепица затрепетала, прорицая варп на многие световые годы, соблюдая правила Адептус Астра Телепатика, нащупывая разум другого астропата, обслуживающего крепость-монастырь у Виндикта-5. Но вдруг замешкалась:

– Инквизитор?

– Что такое, старуха?

– Послание столь громкое…

– Отправь его немедленно!

Немедленно, пока человек-арлекин не успел вмешаться. Где-то среди этих меховых стен могла угнездиться муха-шпион. Где-то рядом мог замереть агент, готовый ворваться сюда с самоубийственным заданием.

– Инквизитор… Я чувствую, как в глубине под городом открываются варп-порталы. Да, и в других городах по всему миру…

– Ты должна отправить послание сию секунду!

Чтобы почувствовать порталы в отдалённых городах, дар у неё должен быть отменным …

– Что входит через эти порталы?

Астропат покачала головой:

– Ничего не входит. Странная… субстанция исходит из нашего мира.

– Уходит? Ты уверена?

– Уверена. Жизнь, которая не совсем жизнь. Творение… Я не могу сказать точно. В ней так мало разумного. Словно её сущность пока ещё пуста. Зародыш… ждущий. Я чувствую, как вся она уходит в эти порталы. Их так много – много небольших порталов. Что происходит?

– Не отправляй послание, Мома! Ни в коем случае не отправляй!

– Не отправлять?

– Обстоятельства изменились. Ме’Линди, здесь с нами где-то муха-шпион…

– Кто вы, инквизитор? – спросила астропат, отходя от транса. – Что происходит?

– Наша гидра ускользает в варп, откуда и пришла, – буркнул Гугол, наполовину отвечая на вопрос старухи. – Больше мы её никогда не увидим, как я полагаю.

– Ты сможешь отследить её варп-зрением, Виталий?

– Я навигатор, а не волшебник. На случай, если ты не заметил, мы в данный момент не в варпе. До зоны прыжка неделя пути.

– Выдающиеся навигаторы могут прозревать варп из нормальной вселенной!

– Да-да-да, Жак. Но гидра не улетает через варп. Она использует порталы, чтобы прыгнуть отсюда прямо… Гримм знает куда.

– Проклятье!

На краткий миг Жак поверил, что добился чего-то, достойного восхищения. Драконовское решение объявить экстерминатус было абсолютно верным, просто образцом решительного мужества и ясности мышления. Карнелиан, шпионя через глаз-экран откуда-то, тотчас начал уводить гидру в варп Хаоса, чтобы спасти её от вымирания. Таким образом, Жак оказался избавлен от последствий вынесенного им приговора. Но теперь у него не было никакой возможности отследить проклятую тварь.

Как быстро действовал Карнелиан! Человек-арлекин наверняка понял, что экстерминатус не прибудет мгновенно. Время для космодесантников, чтобы снарядить и погрузить вирусные бомбы… варп-время против галактического времени… Десять местных дней самое раннее. Было почти похоже, будто Карнелиан надеялся великодушно спасти планету…

– Проклятье, она ускользает…

Старая женщина впала в какой-то полутранс и заговорила созерцательно:

– Если эта… сущность… обладает высшим сознанием, я могу поместить в неё психическую метку – маячок для вас. Правда, только я смогу идти по его следу.

Жак рявкнул:

– Нет у неё сознания! И сейчас она утекает, как помои в раковину!

Громкий вопль ударил по ушам. Ме’Линди загасила электролюмен, а Жак рванул занавес в сторону.

Под сумеречным освещением из-за мраморного ананаса выскочила фигура, облитая светом. Непрошенный гость сам излучал световые – нормальные – волны, словно какой-то ксенос-эльдар, нацепивший голокостюм. Он закрутил пируэт и поклонился.

– Карнелиан! – прошипела Ме’Линди и напряглась.

– Сэр Драко! – крикнула фигура. – Хорошая попытка, но, видно, не достаточно хорошая. Догони и найди! Догони и найди!

Он что, думает, это какая-то детская игра?

– Там никого нет, – предупредила Мома Паршин. – Место, где он говорит, пусто.

Жак понял. Голограмма. Мухи-шпионы, зависшие подле астрального силуэта, должно быть, служили проекторами, сплетая фигуру из нитей света.

Чтобы таким образом обратить вспять принцип работы следящего устройства джокаэро, человек-арлекин должен разбираться в его технологии лучше Жака. Карнелиан наверняка знал особые руны, которые нужно нанести вокруг глаза-экрана, и колдовские литании, которые нужно пропеть, чтобы заставить устройство работать в обе стороны, как и, вероятно, предполагалось изначально…

– Я слушаю! – крикнул Жак. – Я весь внимание!

Неужели Карнелиан наделся, что Жак или Ме’Линди сломя голову бросятся на него или откроют огонь – только, чтобы их лазерные лучи или иглы прошли сквозь фантом безо всякого вреда и попали в случайного свидетеля или в обитель губернатора? Как только до Жака дошло, каким образом Карнелиан осуществил этот фокус, он понял, что ещё не проиграл.

– Мома Паршин, – шепнул он, – поставь свою метку на человека, который посылает эту иллюзию. Его крошечные игрушки здесь рядом связаны с реальным человеком где-то в городе. Прочувствуй эту связь. Поймай его на крючок.

– Да… Да… – пробубнила та сквозь транс.

– Что ты хочешь от меня, Карнелиан? – крикнул Жак, чтобы разговорами задержать иллюзию подольше.

Главное, чтобы стража губернатора не сорвалась и не открыла огонь… Очевидно, что они уже видели Карнелиана прежде, правда, не в столь жутком и бьющем в глаза обличье. Стража опасливо разглядывала фигуру из света, которая возникла словно по волшебству, но в то же время выглядела как настоящая.

– Не спрашивай, что ты можешь сделать для меня, – глумливо откликнулся Карнелиан. – Спроси, что для тебя могу сделать я!

– И что же это может быть?

И вновь у Жака мелькнуло подозрение, что его испытывают, что каждый его поступок внимательно разбирает коварный и изворотливый разум.

– Догони и найди! Если сможешь! – Фигура поднялась в воздух, закружилась, угрожающе выбросила руки, с пальцев с треском сорвались сполохи света – и пропала в тот самый миг, когда охрана губернатора открыла огонь. Рубиновый свет лазеров прошил пространство обители, словно тончайшие нити яркого пламени – тускло светящее нутро печи.

Зря.

Даже больше, чем зря.

С галерей, где зеваки пялились вместо того, чтобы прятаться, раздались вопли. Часть экранов взорвалась. Лазерный огонь прекратился слишком поздно.

– Получилось? – нетерпеливо спросил Жак у астропата.

– О да! Я пометила его так, что он и не заметил. Я смогу следить за ним, а он и не узнает. Вам придётся взять меня с собой, инквизитор Драко. Заберите меня отсюда. Сколько десятилетий я прожила здесь, при дворе, – не сказать словами. Но ни разу не покидала его, разве что только сознанием улетая к далёким звёздам, но никогда по-настоящему не живя где-то в другом месте. Только краткие торговые послания. Полтора века прошло или два? Меня омолаживали… дважды, трижды? Ведь я так ценна. О, глаза мои слепы, но я чувствую всё вокруг – и сыта этим по горло. Еда для меня – что пепел на вкус. Благовония только дурманят, но у них нет аромата. Я могу только осязать. Увезите меня далеко-далеко.

– Если Карнелиан покинет Сталинваст, – прямо ответил Жак, – тогда нам может понадобиться увезти тебя на огромное расстояние.

О да, интуиция, велевшая Жаку нанести визит Воронову-Во, не ошиблась. Она, Мома Паршин, была истинной целью его духа-хранителя – той крошечной частицы могущества Императора, с которой они шли рука об руку.

– Почему мне нужно опасаться отправить ваше послание, инквизитор? Из-за нежных чувств к тюрьме, где вся роскошь для меня лишена вкуса? Из-за привязанности к этому городу или этому миру, где я только страдала?

Она, похоже, докопалась до смысла послания.

– Ах, пусть лучше смерть освободит меня, прежде чем я успею почувствовать, совсем в другом месте! Это будет жестоким, но – утешением.

– Между покоями губернатора и каютой корабля, – ответил Гугол, – ты вряд ли найдёшь такие уж ошеломительные отличия.

– Даже краткий путь до корабля станет для меня великой освобождающей экспедицией.

– Да, нужно немедленно возвращаться на «Торментум», – сказал Жак. – Теперь, когда гидра ушла в варп, Карнелиану больше деваться некуда.

– Ты же старая, Мома Паршин, – с сомнением заметил Гугол.

– Я пойду за вами своими ногами, – пообещала та.

– А твоё животное «кошка»?

– Мин сохранит верность дому, а не мне.

– И ты любишь такое существо?

Старая женщина нырнула обратно в свою мягкую пещерку, чтобы побыть несколько мгновений с животным. Она погладила пушистый загривок, затем подхватила простую перемётную сумку с пожитками, вышитую символами верности.

– Я готова.

– Сейчас самое время, – сообщила Ме’Линди.

С верхних этажей вопили раненые. Пульты сыпали искрами, уже занимаясь огнём. Убитый горем толстый мажордом рвался в палату. Охрана спорила. Лучше отвлечь внимание человек-арлекин просто не мог.

По пути к вокзалу труботранспорта Жак отправил Гримму воксом распоряжение вынести из номера отеля всё, что сможет, расплатиться, если потребуют, и встретить их у «Торментума».

В какой-то момент путешествия дряхлость Момы Паршин взяла своё. Слабой и отрезанной от быстро меняющегося окружения – а, может, ошеломлённой им, – ей потребовалась направляющая рука. Ме’Линди некоторое время практически несла её на руках. Затем старая женщина собралась с силами и зашагала дальше сама, налегая на посох.

Даже по меркам кораблей, способных садиться на поверхность миров, «Торментум Малорум» был исключительно гладким и обтекаемым, чтобы как можно скорее преодолевать атмосферу. Лишь варп-стабилизаторы заметно выступали из корпуса, но и тем была ловко придана форма крыльев.

Внутри судно никоим образом не напоминало берлогу с сокровищами или сераль вольного торговца. «Торментум» был погребальным храмом Повелителя Человечества, мрачным и траурным.

Отделкой внутреннее пространство напоминало чёрные катакомбы. Узкие коридоры соединяли каюты с койками или полками с комнатами-криптами с инструментами или машинами. Стены, потолки и полы были выложены гладким обсидианом и гагатом с вырезанными рунами, сокровенными молитвами и священными текстами. В нишах, каждая – со своей электросвечой, изображения уродливых врагов человечества словно корчились в языках пламени. Эти огни, трепеща, многократно отражались в тёмных, глянцевых поверхностях, отчего стены казались пустотой космоса – обращённой в камень – со звёздами и расплывчатыми мазками туманностей, мерцающими внутри. Немногочисленные иллюминаторы обычно были закрыты ухмыляющимися злобно масками демонов.

Одна переборка представляла собой огромный барельеф, изображающий героический облик Императора, попирающего тело архипредателя Гора. Совсем не похожий на ту иссохшую, но не умирающую фигуру, что сидела в самом сердце своего трона среди леса трубок и проводов. Практически мумию, живой труп, который не может шевельнуть даже пальцем (да и остались ли у него пальцы или хотя бы костяшки пальцев в этой мешанине медицинской аппаратуры?). Однако разум Повелителя по-прежнему достигал дальних далей.