Текст книги "Инквизиция: Омнибус (ЛП)"

Автор книги: Дэн Абнетт

Соавторы: Сэнди Митчелл,Грэм Макнилл,Джон Френч,Роб Сандерс,Саймон Спуриэр,Энди Холл,Джонатан Каррен,Нейл Макинтош,Тоби Фрост
сообщить о нарушении

Текущая страница: 249 (всего у книги 325 страниц)

11

– О нет, как можно терпеть астропата, который сует маячки людям в головы? В особенности учитывая какого калибра люди здесь собрались. Ни секунды, ни грамма, ни капли нельзя. Одним словом, вообще.

Так Корнелиан без проволочек объяснил, зачем застрелил старуху.

Получив обратно космоброню и оружие, Жак с Ме'Линди и Гриммом под конвоем тех же свирепых сервиторов снова прошли сквозь жуткий и зловещий лабиринт космического скитальца. Гримм буксировал невесомый скафандр навигатора, ныне осиротевший, а Жак направлял адамантиевый короб. Автоматы оставили их у трюма, где плавали в невесомости чужацкие черепа.

Реактивные струи доставили троицу к "Торментум малорум", где те натолкнулись на недоверие засевшего внутри навигатора.

– Давай, открывай! – велел Гримм. – Ты запер шлюз.

– Ага, – донёсся по радио голос Гугола, – а вы скажете, что внутри скафандров те же самые три человека…

– Это что, – поинтересовался Жак, – приступ варп-психоза? Это же мы развязали тебя тогда в изумрудном люксе, забыл?

– Ага, только если вы мои враги, то вам это известно. Потому что сами меня и связали.

– Виталий, если не откроешь, – сообщила Ме'Линди, – то прелестница-смерть украдёт твой вдох, её плоть устрашит, твоё сердце заболит и всё остальное, что там дальше было.

Могут ли радиоволны вспыхнуть от стыда?

– Ах да, верно, – раздался голос Гугола, и замок шлюза провернулся.

Теперь, когда они благополучно вернулись на корабль, за вычетом астропата, но с прибавлением в виде опечатанного стазис-контейнера, объяснение человека-арлекина, убившего Мому Паршин, уже не устраивало Жака.

– У тебя не сложилось впечатления, – спросил он у Ме'Линди, – что Карнелиан какую-то долю секунды вычислял: если мы прыгнем обратно в нормальное пространство, есть ли ещё надежда спасти Сталинваст?

– Ха, ну теперь-то его уже не спасти, – встрял Гримм. – Он застрелил наше средство сообщения. В этом была его задумка?

– По моим впечатлениям, – медленно проговорила Ме'Линди, – он, видимо, пришёл к выводу, что никакой надежды для Сталинваста уже нет. Что мы в любом случае опоздаем.

По голосу чувствовалось, что она по-прежнему испытывает омерзение при упоминании человека-арлекина, однако считает себя обязанной выражаться точно.

Жак согласился:

– По-моему, от такой вести он на миг потерял контроль над собой от ярости и скорби. Убийство целого мира, мне кажется, не оставило его равнодушным.

– Вполне понятно, – отозвался скват, – если он рассчитывал устроить на Сталинвасте песочницу для своей треклятой гидры.

– Нет, тут было что-то поглубже. Он свершил… справедливое возмездие, по-настоящему справедливое, над Момой Паршин. На краткий миг он стал миллиардом людей, искавших хоть какой-то расплаты за свою напрасную гибель.

Так выходило, что Ордо Гидра в самом деле организация, искренне заботящаяся о людях. Безжалостная и тоталитарная – да, из необходимости, однако в дальней перспективе – несущая пользу всему роду человеческому. Правда, для этого ей придётся забить в кандалы разум людей и держать крепко, как никогда прежде.

Увы, для подобной трактовки Баал Фиренце слишком легкомысленно отнёсся к открытию, что Сталинваст в самом деле спущен в унитаз истории. Вместе со Сталинвастом погибли все оставшиеся улики вскармливания гидры, а Жаку придётся придумать неслабую ложь, чтобы оправдать свой приказ, буде появится официальный запрос. Который может не появиться… лет двадцать, а то и больше (В галактике миллион миров!). Жак будет благоразумно держаться подальше от Земли до конца своих дней и преданно служить Ордо Гидра. Сделай он так – как поклялся – и его проктор, конечно же, шлёпнет свою печать на уничтожении Сталинваста…

– Что творилось, пока мы сидели под колпаком, господин? – поинтересовался скват. – И что в ящике?

– Что в ящике – совершенно секретно, – отрезал Жак.

– Да я просто подумал, что там что вкусное. Маринованные языки гроксов, к примеру. Прощальный подарок, так сказать.

– А, может, там новая дыба, побольше да пострашней, а, коротышка? – огрызнулся Жак.

– Увы, инквизитор. Я уже подходящего для себя размера.

– Вот и не лезь.

– Куда мы его повезём? – спросил Гугол.

– Виталий, не забивай голову. Ящик я уберу под замок. Забудьте о нём. А куда дальше? Очевидно, к какому-то миру, требующему пристального внимания.

Заперев контейнер в чуланчике рядом, Жак лежал в полумраке своей спальной ячейки и вспоминал всё, что узнал у тайного совета.

Заговорщики создали гидру в результате долгих исследований в тайных теологических лабораториях, расположенных на ледяной окраине какой-то бесплодной солнечной системы, не занятой ни Империумом, ни ксеносами.

Направляемые строгой мудростью и предвидением Императора, они проводили опыты с материей Хаоса над рабами, навсегда обездвиженными в питательных баках, и заключёнными.

Плодом их опытов стала полиморфная сущность, против которой обычное оружие бесполезно.

Но материальное проявление гидры – это лишь верхушка айсберга. Созрев, каждая гидра – часть одной и той же гидры – психически выпускает споры, которые заражают разумы людей по всей планете, в то время как все материальные следы гидры улетучиваются. Психические споры могут дремать внутри человеческого разума в течение несчётных поколений, передаваясь от родителей к детям.

– Наша цель, – объяснял Баал Фиренце, – рассеять гидру по бесчисленным человеческим мирам. На подавляющем большинстве. На всех. По нашим ожиданиям, пока созревает, каждая гидра сумеет избежать обнаружения либо будет замечена лишь отребьем, которое никто из властей слушать не будет. Напрасные ожидания, понятно! Однако пусть её заметят, пусть! Nihil obstat, как говорится. Программы искоренения, предпринятые губернаторами планет и обычными инквизиторами, с виду принесут успех, однако на деле только увеличат размах и последующее влияние гидры. Даже люди Маллеуса, не причастные к нашей тайне, своим рвением будут только разносить гидру, а впоследствии не сумеют ни обосновать, ни осознать случившееся.

– Всяким рвением, кроме экстерминатуса, – напомнил Жак.

– Согласен. Если на планете не останется ничего живого, да – нечего будет и контролировать. Но я гарантирую, что подобных случаев экстерминатуса будет немного. Доли процента.

Ключевое слово – «контроль». Гидра будет повиноваться мыслям своих создателей. В конечном итоге споры пропитают всё человечество, на которое гидру и нацеливали изначально. Однажды повелители Ордо Гидра активируют эти психические споры. Споры проклюнутся: крошечные гидры в головах у триллионов людей – и все незримо связаны через посредство варпа.

После чего эти повелители – самопровозглашённые служители Императора – почти в один миг получат контроль над всем людским родом в Галактике.

Жак уже был свидетелем, а Ме’Линди – жертвой того, как с помощью гидры можно насильно влиять на центры удовольствия в мозгу. Равно как и на центры боли.

– В избранных случаях, – откровенничал Фиренце, – всё человеческое население Галактики будет принуждено действовать, как единый могущественный разум. Чья совокупная психическая мощь будет достаточно велика, чтобы уничтожить все чуждые формы жизни и очистить варп от сущностей зла. Если Астрономикан нашего Императора – это маяк, сияющий сквозь варп, то этот новый единый разум будет огнемётом.

Небольшая клика станет управлять разумом всех людей отныне и навсегда. Иметь возможность крутить ими, направлять, наполнять экстазом или подвергать мучениям. Но главное – нацеливать их коллективно туда, куда изберёт клика.

– Это, – сказал в заключение проктор, – станет наследием и величайшим достижением Императора. Тебе несомненно известно, что Он слабеет – точно так же, как и Империум слабеет, медленно и по частицам, но тем не менее – слабеет. Его Величество оставит после себя существо космических масштабов, которым сможет оперировать группа абсолютно преданных делу руководителей.

– И тогда: прощайте, демоны, когда мы одновременно выпустим психический потенциал всех людей. Прощайте, силы варпа.

– Прощайте, злобные генокрады и лукавые эльдар. Прощайте, злобные грабители орки. Прощайте, полчища тиранидов, подобные саранче, и все прочие ксеносы вместе со своей издевательской, нечеловечьей ересью.

– Но, более всего, прощайте, всяческие излишества Хаоса, кои наконец отчистит и укротит мультиразум людской!

Действительно, грандиозное и жуткое видение! А Жак будет распространять гидру дальше и больше. На размышляющего в спальной ячейке инквизитора напали сомнения.

Если попытаться вернуться на Терру, нарушив клятвы, то, Жак сильно подозревал, ему никогда не дадут добраться до родного мира. За ним наверняка будут наблюдать несколько лет, чтобы убедиться в его преданности.

Но, всё-таки, где гарантии, что это действительно Император – зачинатель проекта с гидрой? Проекта настолько секретного, что большинство тайных магистров Ордо Маллеус о нём не ведают ни сном, ни духом! Как мог Бог-Император одобрить подобный план, если раса людей должна достичь той судьбы, о которой Он мечтал? Той судьбы окончательной свободы и свершения? Или гидра в какой-то момент самопроизвольно отомрёт? Или Император… отчаялся в своей мечте?

В таком случае, основы всего прогнили наскозь.

Император, как все предполагали – бессмертный, лишь цепляется за жизнь, благодаря своим несокрушимым и мученическим силе воли и мужеству. Внешне могущественные силы Его Империума растянуты, словно тонкие пряди огромной галактической паутины, ячейки которой по сути не заняты никем. Пряди паутины на удивление крепки, но они могут лопнуть. Когда лопнет слишком много, вся паутина схлопнется в липкую бесформенную массу.

Мог ли объектом атаки управляемого массового мозга человечества оказаться сам Император? Больной паук в центре своей паутины? Чтобы таким образом оставить потомков заговорщиков во главе Империума?

Как узнать наверняка?

Те отвратительные сервиторы, что удерживали троицу – и астропата – сильно напоминали Жаку виденные им изображения легионеров-предателей, грязных отступников – порождение несостоявшихся убийц Императора много веков назад, которые ныне таились в одной страшной, искажённой области Галактики…

Створка отъехала в сторону.

Ме’Линди молча проскользнула в ячейку и закрыла за собой дверь. Очерченный тусклым светом, её силуэт показался настолько угрожающим, что рука Жака невольно сомкнулась на игольнике под подушкой.

– Прошу прощения, инквизитор, – пробормотала убийца. Ближе она не подходила. Вне всяких сомнений, об оружии под подушкой она знала.

– Ты чья-то другая личность? – спросил Жак. – Карнелиан заставил тебя сменить сторону? Сделал тебя своей?

– Нет… Только твоей. И моей собственной. И Императора.

– Зачем же ты пришла?

– Тебе нужно утешение, Жак. Тебе нужно сбросить груз с плеч. Мне нужен экзорцизм другого рода, чтобы освободиться от того, что он сделал со мной. Сидя под колпаком, я грезила о том, как этого добиться. Убить его теперь нельзя, так? Я должна относиться к нему, как к… союзнику?

– Верно. И ты желаешь знать почему. В точности знать.

– Нет, мне не нужно знать почему. Я твой инструмент. Ты – командир смерти, я – её орудие.

Она подобралась ближе и протянула руку, на пальцах которой не было оружия… хотя убить она могла и одними пальцами. Ме’Линди коснулась его и задержала руку.

– Утешение, Жак. Для тебя, для меня. Тебя мучат невыносимые противоречия.

У Жака забилось сердце.

– Тогда нужно избавиться от противоречий. Истинный путь – только путь Императора. Мы должны помолиться.

– Помолиться, чтобы узреть, который истинный путь – истинно истинный? Если позволишь, у меня есть идея получше. Разве я не ношу маску твоей любовницы… вольный торговец? Остальные ничего не узнают. А если и догадаются, что ж, Гримм только крякнет «Ха!», а Виталий сложит поэму одиночеству. А в душе будет рад, что его страсть наконец можно официально назвать безнадежной и больше не надо кидаться без оглядки в бой за меня, где можно нечаянно и умереть.

– Ты стоишь на пике решений, Жак. Но не владеешь… перспективой, чтобы увидеть, в какую сторону спрыгнуть. Я предлагаю другую перспективу, нежели молитва.

Она указала на скиталец, повисший снаружи от «Торментум Малорум».

– Твои новые хозяева не ждут, что ты примешь эту перспективу. Они ждут, что ты заткнёшь пробкой свои внутренние сомнения, в чём бы они ни были. И задушишь их в себе. Они ждут, что тебя поведёт праведность. Но побудь немного со мной неправедным. И обрети свой свет.

Замедленно Ме’Линди принялась снимать свою облегающую чёрную тунику и тем стала более видимой. Вскоре она двигалась по его татуировкам, а он – по её шрамам.

Лёжа рядом с ней, вознесённый на небеса, но ещё живой, Жак думал о том, как прежде отказывал себе в подобном экстазе.

О, нет! Скорее долгие годы он отказывал себе в банальности, как бы не веря в возможность подобного физического выхода за пределы обыденности. Тело убийцы воистину было прекрасно натренировано. Наверное, она умела насытить наслаждением так же легко, как утопить в мучительной боли. И его экстаз вскоре стал её экстазом, электрохимическим горючим, которое вспыхнуло внутри, выжигая всю грязь того прежнего фальшивого исступления, насильно разожжённого человеком-арлекином.

– Ме’Линди…

– Это случится только в этот раз, – пробормотала она.

– Да, я понимаю. – Он знал это. – Забравшись на самую высокую вершину, кто станет стремиться к подножию?

– Я знаю, что вижу со своей вершины, Жак. Я вижу снова себя: леди-смерть. Я очищена от скверны.

– Которой Карнелиан заразил тебя… Зачем он это сделал? Зачем он использовал наслаждение как оружие?

Со своей высокой вершины, в состоянии возвышенного изменённого сознания, что видел сам Жак?

– Возможно, Карнелиан передал тебе – и, соответственно, мне – два послания в одном. Во-первых, что, если может, то охотнее дарит радость, нежели боль. Вот почему он убил Мому Паршин: от полнейшего неприятия её горького мщения.

– А во-вторых?

– Во-вторых, что пользователи гидры могут полностью контролировать разум человека. Послание, которое ты получила в Кефалове, могло быть не хвастовством, а предупреждением. Ме’Линди, я должен доверить тебе то, что узнал у совета.

Когда Жак закончил рассказ о проекте гидры, она сказала:

– Зефро Карнелиан, должно быть, двойной агент. Он работает на Ордо Гидра, но также незаметно и против них. То, что он проделал со мной… Чтобы показать нам, насколько всеобщей задумана тирания, чтобы я – чтобы мы – прониклись к ней отвращением. Но зачем делать такое, если ты тайно не работаешь против? Если мы правы, ему тоже не понравилось уничтожение Сталинваста, пусть он даже помогал Обиспалу выкормить гидру, которая обошлась в миллионы жизней.

– Так кого же ещё он представляет?

– Жак, те тайные магистры – люди?

Жак кивнул.

– Однако, они могут подчиняться каким-то ещё тайным хозяевам, которые могут уж не столько быть людьми. Воистину, Вселенная – клубок лжи, обмана и ловушек.

– Карнелиан показал извращённое влечение и к тебе тоже, Жак. Он обратил на себя внимание нарочно, чтобы просто вовлечь тебя в этот новый ордос – или же надеялся, что ты сумеешь вскрыть нарыв заговора и ему не придётся раскрывать своё участие? А между тем притворяется, что верно помогает им всё это время, просто чтобы не терять с ними контакт?

– Я не знаю… Те сервиторы: они выглядели как некоторые доспехи, что носят легионеры-предатели, извращённые Хаосом. Таких автоматов почти можно отправлять эмиссарами – или курьерами – в сам Глаз Ужаса… А где на самом деле была рождена гидра? Где? В какой-то огромной потайной лаборатории на орбите самого дальнего шара из промёрзшего камня в какой-то не нанесённой на карты системе? Предполагалось, что я поверю в эту историю?

– Глаз Ужаса, Жак? – Поёжилась ли Ме’Линди рядом с ним? Вообще, ужаснула ли её перспектива того, что он раскрыл? Жак погладил её снова, пока ещё мог.

Глаз Ужаса… Эта огромная пылевая туманность скрывала в себе десятки адских солнечных систем, которые не видели звёзд, а лишь радужную рябь аврор в вечном танце.

Легионы тех, кто предал Императора во времена восстания Гора, сбежали в Глаз и впоследствии гнусно мутировали. Ибо Глаз был областью, где реальное пространство и варп пересекались, сплетаясь в кошмарных искажениях.

Где ещё можно измыслить и сотворить существо из смеси материи и имматериума, как не внутри Глаза?

Могла клика быть заговором против Императора и против всего человечества, который готовили обитатели Глаза, эти извращённые заклятые враги Империума?

Не тайным замыслом со стороны Императора, но кинжалом, нацеленным ему в сердце? И в сердца всех людей?

– Для нас отправиться в Глаз Ужаса – всё равно, что призвать почти верную смерть, – задумчиво сказал Жак. – В первую очередь, от рук заговорщиков. Даже более того, от рук извращённых тварей, что благоденствуют внутри Глаза.

Ме’Линди сжала его руку:

– Нет, Жак, не нужно думать об этом так. Не призвать смерть. Это путь глупцов и неудачников, которые бросаются навстречу гибели, потому что в душе отчаялись и хотят умереть. И тогда рок принимает их зов.

– Лучше думай, что я леди-смерть, а ты – повелитель смерти! Глаз Ужаса призывает смерть в собственный дом. Он призывает нас, как воззвал бы к божественной силе, что стоит превыше него.

– Да, чтобы богохульствовать против неё рьяно и жестоко и поглотить, если сумеет, – Жак вздохнул. – Мы можем просто сбежать.

Он озвучил желание, которое, как он боялся, могло только навлечь презрение Ме’Линди – так скоро после того, как она почтила и освятила его своим телом. Однако, это нужно было сказать. Побег – возможный путь, а он не должен обходить вниманием ни один из вариантов.

– Мы могли бы попробовать исчезнуть из поля зрения на каком-нибудь далёком мире. Мы могли бы переметнуться к какой-нибудь чужой цивилизации, которая способна понять гидру. Мы могли бы поискать убежища на эльдарском мире-корабле.

– Вполне, – согласилась она. – Эльдар будут рады узнать об оружии, которое однажды может быть направлено против них.

– Задолго до того, как гидру можно будет активировать, мы скончаем дни свои среди чужаков или на каком-нибудь диком пограничном мире. А что, Галактика так огромна, что в последнем случае я могу продолжать выдавать себя – и вести себя – как инквизитор, хотя на самом деле стану отступником…

При этих словах перед мысленным взором Жака этот путь закрылся, словно зрачок, сжавшийся в чёрную точку. Вот почему нужно было озвучить этот малодушный вариант: чтобы увидеть, как тот исчезает.

Другой, громадный и тошнотворный, глаз вызывающе пялился на него: сияющая туманность, где пространство и не-пространство переплетались.

– Нет, мы должны отправиться в Глаз и провести расследование, – пробормотал Жак.

И, если они уцелеют, что ж, тогда придётся лететь на Землю, чтобы просить наставления.

Это предприятие тоже будет чревато невероятным риском. Ибо доверять им некому. Кроме самих себя.

– Жак…

– М-м?

– Прежде чем пуститься в странствие меж людей, поражённых болезнями, будет мудро отыскать прививку от их болезней. Прежде чем пойти к чужеземцам, будет разумно спрятать своё обличье. В руках Карнелиана я была уязвима для гидры…

– Что ты предлагаешь?

Она рассказала – и Жака едва не стошнило.

Адамантиевый ящик разинул свою пасть, блестящие витки неподвижно лежали внутри.

Ме’Линди ввела себе полиморфин. Сейчас она повторяла напевные заклинания на языке, которого Жак никогда не слышал прежде.

Она разминалась и дышала спазматически, словно чтобы сбить естественные ритмы тела.

Жак бормотал молитвы:

– Imperator, age. Imperator, eia. Servae tuae defensor…

МеЛинди вынула из ящика небольшой отросток, который, покинув стазис-поле, зашевелился. После чего убийца впилась зубами в плоть, которая не была плотью.

Она торопливо рвала и глотала, не жуя, куски жуткой, отвратительной трапезы. Губы, которые ещё так недавно блуждали по телу Жака, теперь всасывали склизкую упругую массу гидры с такой же жадностью.

Как она могла есть это, не выворачиваясь наизнанку? Силой своих челюстей, клинками своих зубов!

– Это ерунда, – невнятно проговорила Ме’Линди, заметив выражение на лице Жака. – Меня с младенчества приучили к джунглевым слизнякам. Наши матери выдавливают их. Протеины и соки брызжут ребёнку в рот. Он сосёт, пока от слизняка не останется только шкурка…

Закончив отвратную трапезу, она села, скрестив ноги, и сосредоточенно нахмурилась. В этот раз она не изменяла своё тело силой воли. Методами, которых Жак не понимал, она изучала, изменяла и обезвреживала всасывающееся содержимое желудка, делая себя невосприимчивой к нему посредством полиморфина.

После долгого времени убийца рыгнула несколько раз, затем сказала:

– Возможно, теперь я стала более стойкой. Карнелиан больше не сыграет со мной свой фокус. Никогда.

Жак с удивлением уставился внутрь ящика. Там, где лежал съеденный отросток, словно из ниоткуда сгущался полупрозрачный туман, как будто гидра уже восполняла себя. Имматериуму законы стазиса не указ. Сущность оставалась инертной внутри ящика, однако по-прежнему могла восстанавливать забранное.

– Как ты полагаешь, Карнелиан с заговорщиками тоже могли употребить эту страшную пищу? Ты чувствуешь, что можешь теперь контролировать – заставлять слушаться – гидру сама? Как это делал Карнелиан?

Ме’Линди ушла в себя, затем покачала головой.

– Я не псайкер. Для меня иммунитета достаточно. Может, если бы…

– Если бы я тоже поел?

– Нет, не думаю, что тебе следует это делать. Тебя не учили пользоваться полиморфином. Ты никогда не изменял свою плоть. Это тяжёлая наука. Мы понятия не имеем, какими ритуалами мог пользоваться Карнелиан, если он и в самом деле переварил кусок этот штуки.

Жак до глубины души был рад, что никогда не проходил подготовку в храме ассасинов Каллидус.

– Может быть, позже я узнаю как. А пока давай будить остальных. Не станем откладывать отлёт в долгий ящик. Мы летим в Глаз. И… спасибо тебе, Ме’Линди.

– С моим удовольствием, Жак. В прямом смысле.