Текст книги "Инквизиция: Омнибус (ЛП)"

Автор книги: Дэн Абнетт

Соавторы: Сэнди Митчелл,Грэм Макнилл,Джон Френч,Роб Сандерс,Саймон Спуриэр,Энди Холл,Джонатан Каррен,Нейл Макинтош,Тоби Фрост
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 325 страниц)

А то, что мизинец размерами и формой напоминает булаву арбитра, его не заботило.

– Что я пытаюсь установить, брат инквизитор, так это то, будет ли окружающая среда сарути создавать помехи нашим войскам, лишать их оптимальной боевой эффективности?

– В этом, брат библиарий, ты можешь быть абсолютно уверен. – Я налил себе еще немного олисетского чая из серебряного чайничка. – Мои люди оставались дезориентированными в течение всей миссии, и причиной потерь среди гудрунских стрелков в первую очередь стали окружающие условия. Там существует некая «неправильность», сбивающая с толку все органы чувств. Были высказаны предположения, что сарути специально подрывали наше восприятие трехмерного пространства, но, на мой взгляд, мнение Малахита отражает истинное положение. «Неправильность» – это побочный эффект окружающей среды, предпочтительной для сарути. Следует ожидать подобного от любой из их родных планет.

Бритнот кивнул и снова что-то записал.

– Я уверен, что опыт вашего Ордена и специализированные системы восприятия подготовлены для этого, – вставил Мадортин. – Я же беспокоюсь о гвардейцах. Они ведь играют ключевую роль в операции.

– Все они ознакомились с предварительной тренировочной моделью, – пробормотал Бритнот.

– При всем моем уважении, но я тоже ознакомился с симуляторами. Они едва ли воссоздают в должной мере условия, в которых мы окажемся, – посмотрел я через стол на Бритнота.

Его скуластое лицо было словно обесцвеченным – обычное дело для человека, который проводит большую часть своей жизни запаянным в силовой доспех. Его немного воспаленные глаза с интересом уставились на меня. Я задумался над тем, каких войн, каких побед стали свидетелями эти глаза. Каких поражений?

– И что ты предлагаешь? – спросил Бритнот.

– Внести в тренировку дополнительные пассивные элементы. – Я долго и усердно раздумывал над этой идеей. – Ольм знает, брат библиарий, что я не военный, но вот, как мне кажется, надо поступить: пусть солдаты тренируются в условиях перегрузки и отсутствия равновесия. В одних упражнениях завязывайте им глаза, сковывайте им руки, в других – изменяйте гравитацию в тренировочных отсеках. Выдайте им тяжелые, неудобные рюкзаки со смещенным центром тяжести. Без предупреждения меняйте уровень освещенности. Заставляйте скакать давление и температуру воздуха. Просто делайте тренировки сложными. Учите их бегать, прятаться, стрелять и перезаряжать оружие в противоречивых условиях.

Заставьте их вызубрить все основные боевые навыки так, чтобы они могли применить их где угодно, при любых обстоятельствах. Когда они окажутся на поверхности 56-Изар, их мысли должно занимать только сражение. Чтобы все остальное производилось на уровне инстинктов.

Мадортин уверенно улыбнулся:

– Пехотные войска, находящиеся в нашем распоряжении, по большей части состоят из опытных солдат Военно-космического флота и легкой элитной Имперской Гвардии Мирепуа, сильно отличающихся от бедных гудрунских новобранцев, с которыми вам приходилось нянчиться. Мы прогоним их по полному кругу, так чтобы они могли отвесить ксеносам хорошего пинка. Они проверены боями, и у них есть шарики в штанах.

– Не стоит преуменьшать проблему, – предупредил я Мадортина. – Кстати, насчет этих, как ты выразился, новобранцев… Я говорю о сержанте Джеруссе и его людях. Мне бы хотелось, чтобы они сопровождали меня во время высадки.

– Грегор! Мы можем предоставить тебе первоклассный отряд Мирепуа, который…

– А я хочу выживших гудрунитов!

– Почему? – спросил Бритнот.

– Потому что как бы ни были они неопытны, но они видели тетраскейп. И именно их мне хотелось бы видеть рядом.

Мадортин и Бритнот переглянулись, и прокуратор пожал плечами:

– Как пожелаешь.

– И насчет остальных, как я уже и сказал, не давайте им поблажек на тренировках.

– Не будем! – засмеялся он. – Инструкторы так обработают эти полки, что они еще начнут тосковать по настоящей битве.

– Я говорю серьезно, – сказал я. – Всякий человек, высаживающийся на 56-Изар, должен быть готов к тому, что потеряет контроль над всеми своими чувствами, способностью адекватно мыслить, утратит силу духа и даже простейшие умственные способности. Это касается и воителей из почтенного Ордена Караула Смерти, да благословит их Император. Сражение будет не только тяжелым, но и неожиданным. Мне плевать, позабывают ли они, как зовут их родных мам или их самих, но они должны помнить, как держать строй, стрелять и перезаряжать, а еще обожать Императора и выполнять приказы.

– Очень образно, – произнес Бритнот. – Но мне, конечно, придется немного умерить пыл твоих фраз, прежде чем передать их моим боевым братьям.

– Мне все равно, что ты будешь им рассказывать, – засмеялся я, – только не доводи до их сведения, от кого исходят эти предложения.

– Можешь быть уверен в своей анонимности, – улыбнулся он.

Это стало настоящим чудом. Мне кажется, что я один из немногих смертных, кому удавалось выжать улыбку из библиария Адептус Астартес.

Бритнот отложил планшет и стило и с любопытством уставился на меня.

– Мандрагор, – произнес он.

– Это ублюдочное Дитя Императора? А что с ним?

– Мне рассказывали, что ты самолично убил его. В поединке. Это настоящий подвиг для такого, как ты… только не сочти это за оскорбление.

– Не сочту.

– Так как тебе это удалось? – с живым интересом спросил он.

Пришлось рассказать. Бритнот старался не выказывать эмоций, я пытался быть скромным, а Мадортин пришел в сильное волнение.

– Брат-капитан Кианвольф будет восхищен, – по окончании моего рассказа произнес Бритнот. – Я обещал ему, что разузнаю подробности. Он умирал от любопытства и хотел сам спросить тебя, но постеснялся.

Это и вовсе прозвучало забавно.

Мы готовились к предстоящему сражению. Оно обещало быть тяжелым и, в отличие от большинства кампаний, не имело четкого разделения на две стороны. Я наблюдал за тренировками, восхищаясь прилежанием и дисциплиной солдат. Также мне удалось получить истинное удовольствие от лицезрения того, как убойная бригада капитана Кианвольфа преследует учебную цель.

Мы были готовы. Готовы настолько, насколько это вообще возможно.

На девятой неделе пути Верховный Инквизитор Роркен и адмирал Спатиан составили совместную декларацию, официально одобренную печатью Экклезиархии, – «Мандат На Зачистку 56-Изар», в полном соответствии с терминами и определениями, принятыми в законодательстве Империума. Этот документ ставил точку в принятии решения. Обратного пути не было. Мы мчались сквозь Имматериум, чтобы вторгнуться в мир сарути и, если возникнет такая необходимость, уничтожить его.

Все это время мне практически не снилось снов. Но в последнюю ночь перед прибытием к 56-Изар в пейзаж моих грез снова пробрался красавец с пустыми глазами.

Он разговаривал со мной, но я не слышал слов и не понимал его намерений. Он вел меня холодными коридорами по разрушенному дворцу, а затем тихо отбыл куда-то за пределы сна, оставив меня в одиночестве, голого, посреди шатающихся и готовых обрушиться на меня руин.

Во сне были и сарути. Они легко пробирались через каменные лабиринты разваливающегося дворца, находя углы и тропы, которых я не мог видеть. Многочисленные ноздри на их покачивающихся головах засверкали, когда они уловили мой запах. По их черепам побежали энергетические разряды…

Проснулся я насквозь вымокшим в поту и практически вывалившимся из своей широкой кровати. Валики, выскользнувшие из-под подушек, скатились на пол.

На тумбочке попискивал вокс.

– Инквизитор Эйзенхорн слушает.

– Извини, что разбудил, – произнес Мадортин. – Но мне показалось, что тебе захочется это узнать. Флот вышел из Имматериума двадцать шесть минут назад. Мы выходим на орбиту вторжения в 56-Изар.

Глава двадцать третья
НАЧАЛО ВТОРЖЕНИЯ
ИСКАЖЕННЫЕ УГЛЫ
В САДАХ САРУТИ

Война уже разгулялась не на шутку. Планета 56-Изар казалась подвешенной в космосе жемчужиной, настолько молочно-белой и блестящей она была. Полупрозрачный облачный покров подсвечивали яркие вспышки и взрывы. Флот еретиков прибыл на два дня раньше нас и успел приступить к штурму.

Я продолжал воспринимать эти корабли еретиков как флот Эструма, хотя капитана-предателя уже не было в живых. В этом вопросе я мог быть уверен. Без всяких сомнений, теперь это был военный флот Лока.

Тринадцать судов взяли 56-Изар в осаду, расположившись нестандартно, но эффективно. Последовательные волны их истребителей, бомбардировщиков, перехватчиков и десантных шлюпок накатывали на планеты, в то время как тяжелые корабли, остававшиеся на орбите, обрушивали на поверхность мира всю мощь своих огневых батарей.

Они заметили нашу ударную группу в тот же миг, как мы вышли из варпа. Их дозорные суда, тяжелые эсминцы «Навуходоносор» и «Фурнье», развернулись, чтобы прикрыть тылы. Адмирал Спатиан отвел ударную группу в сторону и вывел вперед фрегаты «Оборона Сталинваста», «Молот Императора» и «Стальная воля», чтобы те расчистили путь.

Следом за ними отправились крупные эскадроны истребителей и линейный корабль «Вульпекула», которому была поставлена задача разобраться с тяжелым вражеским флагманским крейсером «Леонкур».

«Молот Императора» и «Стальная воля» зажали в тиски «Навуходоносор» и после краткой, но яростной перестрелки подожгли его. Взрыв осветил космос. «Оборона Сталинваста» и «Фурнье» сцепились в долгом, медленном танце боевых кораблей. Время от времени они сталкивались, перебрасывая друг на друга абордажные группы и отряды сил безопасности.

Сцепившиеся в смертельных объятиях корабли отплывали в сторону.

«Вульпекула» устремилась вперед, но неправильно оценила маневр «Леонкура», получив от трех попаданий серьезные повреждения. Имперский линкор, от которого разлетались обломки, навел свои пушки и столь яростно ударил по «Леонкуру», что тот развалился и взорвался умирающим солнцем.

«Вульпекула» медленно и трудно развернулась, уходя от вражеских кораблей, находящихся ближе к атмосфере планеты. Тогда Спатиан отдал приказ всей остальной группе выдвигаться вперед тремя звеньями, центральное и крупнейшее из которых возглавил величественный «Святой Скифус».

Дистанция сокращалась. Ближнее космическое пространство 56-Изар заполняли огненные росчерки и мчащиеся кометы снарядов. Началась фаза яростного сражения малых высокоскоростных кораблей; звенья перехватчиков и легких бомбардировщиков двух флотов встретились, словно два роя шершней. В пустоте и безмолвии плясали крошечные огоньки, они носились так быстро и их было так много, что невооруженный глаз не мог разобраться в этом мельтешении. Даже тактические экраны смущали чувства: на мониторах мерцали тысячи разнообразных значков, вокруг которых вспыхивали, кружились, исчезали и вновь появлялись курсоры.

Еретики заминировали буферное пространство между своими рядами, и «Молот Императора», вырвавшийся вперед, получил тяжелые повреждения и был вынужден выйти из боя. Перехватчики еретиков тут же набросились на раненое судно, словно трупные мухи на умирающего зверя.

«Стальная воля» прошла мимо «Молота Императора» и приступила к расчистке пути с помощью специального оборудования. Дрейфующие мины взрывались тысячами, когда к ним прикасались силовые щупы.

В планы Спатиана входило разорвать ряды противника клином, чтобы хотя бы часть кораблей оказалась в пределах атмосферы. По завершении этой «стыковки» адмирал тут же мог приступать к штурму поверхности планеты, сбрасывать десантные шлюпки, обеспечив их огнем прикрытия.

Первым на позицию вышел «Святой Скифус». Его главное орудие беспощадно расстреляло крейсер еретиков «Скутум» и принудило броситься в отчаянное бегство «Славу Алгола».

Со «Святого Скифуса», а также с двух фрегатов и черного корабля Инквизиции, подошедших следом, градом посыпались сотни шаттлов.

Большую часть из них составляли серые десантные шлюпки Имперской Гвардии, которые обрушивались на планету, гремя реактивными двигателями. Но среди них двигались и изящные черные скарабеи Инквизиции, и спускаемые модули Караула Смерти.

Штурм начался.

За первый час сражения нам удалось высадить на поверхность 56-Изар более двух третей нашего стодвадцатитысячного войска легкой элитной пехоты Мирепуа, почти половину моторизованных тяжелых бригад и все шесть десятков Космодесантников из Караула Смерти.

Сенсоры показывали, что под тяжелым саваном атмосферы 56-Изар раскидывался ровный пейзаж, лишенный каких бы то ни было достопримечательностей. Широкие, низкие континенты, состоящие из неорганической грязи, кое-где прокалывали твердые нагорья и окружали океаны, состоящие из инертных химических соединений. Единственным признаком разумной жизни (и жизни вообще) служила цепочка строений, огромных, словно города, протянувшаяся вдоль экваториальной линии крупнейшего континента. Составляющие этих построек оказалось практически невозможно сканировать с орбиты. Еретики сосредоточили все свои силы на трех наибольших конструкциях. Адмирал Спатиан решил штурмовать эти же точки, логично рассудив, что еретики не стали бы тратить время и силы, атакуя посторонние цели.

Потери были высоки. Подходы перекрывали вражеские истребители, минные поля и огонь размещенных на земле систем противовоздушной обороны. Это было сражение людей. На участие в нем сарути ничто даже не намекало.

Следом за основной группой высадились отряды Инквизиции, пять специализированных штурмовых подразделений, которым предстояло двигаться за войсками по расчищенному пути и выполнять основные цели операции – захват или устранение верхушки еретиков и уничтожение материалов, связанных с Некротеком. Одну из таких групп получил под командование я; остальные возглавили Эндор, Шонгард, Молитор и сам Верховный Инквизитор Роркен. Вок был слишком плох, чтобы командовать отрядом, и его эмиссар Хелдан примкнул к группе Эндора.

Мое собственное воинство, обозначенное как «Зачистка-Два», состояло из двадцати гудрунских стрелков, Биквин, Мидаса и Космодесантника из Караула Смерти по имени Гвилар. К каждому инквизитору было приставлено по человеку из Адептус Астартес. Фишиг также хотел сопровождать меня, но все еще не до конца оправился от ран и последствий операции, и мне пришлось скрепя сердце вычеркнуть его. Он остался на линкоре вместе с Эмосом, который не годился в бойцы ни по каким стандартам.

Наш транспорт, представлявший собой десантную шлюпку Имперской Гвардии, оставил «Святой Скифус» сразу же вслед за отрядом, обозначенным «Зачистка-Один», высаживавшимся в личном спускаемом модуле лорда Роркена. Когда наша шлюпка отчалила и задрожала в стремительном спуске, мы затряслись в десантном отсеке, сидя в креслах, защищающих от перегрузки.

Когда мы полетели вниз, люди Джерусса запели. Их стандартную гудрунскую униформу дополняли теперь новехонькие бронежилеты, полученные с флотских складов. На рукавах рядом с эмблемой Пятидесятого Гудрунского стрелкового полка у них красовались знаки Инквизиции. Люди пребывали в хорошем настроении, были уверены в своих силах и спокойны и, как мне кажется, чувствовали себя польщенными доверием, которое я проявил, выбрав именно их. Мадортин поведал мне, что во время подготовки они во всех испытаниях показали результаты выше среднего уровня. Они, словно ветераны, перешучивались, похвалялись и распевали имперские военные гимны. Впрочем, и в самом деле после основания полка в Дорсае они очень быстро прошли свое боевое крещение.

Биквин также очень сильно изменил опыт, полученный ею за месяцы, прошедшие с момента нашей первой встречи на Спеси. Чокнутую, эгоистичную девочку для удовольствий из-под Купола Солнца заменила серьезная, уверенная в своих силах женщина. Елизавета, похоже, все-таки нашла свое призвание и бросилась в эту новую жизнь с энтузиазмом и энергией. Мне происшедшие с ней перемены показались великолепным достижением. На службу нашему возлюбленному Императору призывают много людей, и куда больше мечтает об этом. Все испытания, выпавшие на ее долю, Елизавета Биквин выдержала. И если определить точный момент, когда в ней произошел окончательный перелом, то это будет сражение на плато. Зрелище мертвого Мандрагора истребило ее страх.

Она была одета в черный облегающий доспех, длинный, черный же бархатный плащ и сидела рядом со мной, скрупулезно проверяя свой лазган. Исполнитель Фишиг здорово поднатаскал ее в плане обращения с оружием. Руки девушки совершали быстрые, профессиональные пассы. Только отделка из черных перьев на воротнике ее плаща напоминала накрашенную фифу в дешевой бижутерии из прошлого.

Мидас сидел напротив меня с несчастным видом. Из него получался паршивый пассажир, и я знал, что ему хотелось бы находиться в кабине шлюпки вместо военного пилота. Он надел свой светло-вишневый жакет, несмотря на возражения строгого Гвилара, считавшего столь пестрый цвет «неподходящим для боя». Свои иглометы Бетанкор распихал по кобурам, а главианский игольный карабин держал на коленях.

Перед штурмом я оделся в коричневую кожаную броню и плащ, застегивающийся на кнопки, попытавшись найти компромисс между защищенностью и подвижностью. Символ моих властных полномочий гордо красовался на моей груди, прямо над орденской лентой. Библиарий Бритнот в качестве жеста уважения преподнес мне для личного пользования болт-пистолет. Это была компактная модель ручной сборки, с корпусом из матово-зеленой стали. Я вогнал в рукоять прямоугольную обойму, а еще восемь таких же разложил по подсумкам.

Через восемь минут неистовой тряски шлюпка выровнялась. Гвилар, сидящий рядом со шлюзовым люком, начертил в воздухе знак аквилы и захлопнул шлем.

– Двадцать секунд! – объявил пилот по воксу.

Мы вылетели из облаков над зоной боевых действий, идущих у поверхности планеты, и на полной скорости устремились к одному из замеченных с орбиты строений. Участок окружали колоссальные озера, или резервуары, и заполняющая их жидкость пылала. Высота бушующих стен огня достигала нескольких тысяч метров. Над огнем поднимался черный дым, закрывавший дневной свет. Ревущее пламя и залпы орудий окрашивали землю внизу в янтарный цвет.

Шлюпка качнулась, когда включились тормозные двигатели, и мы, словно пьяные, вильнули в сторону, прежде чем совершить посадку. Гвилар ударил по рычагу на стене, и шлюз со скрежетом распахнул свою пасть. В отсек ворвались холодный воздух и дым.

Мы десантировались на широкую, блестящую гладь белой грязи, влажно хлюпавшую и пружинившую под нашими сапогами. Грязевая тропа лежала между двумя горящими озерами, и мы ощущали их неистовый жар. Колеблющееся пламя отражалось на поверхности влажной грязи, ослепляя нас.

На белую гладь рухнули горящие обломки посадочного модуля и тела нескольких солдат Мирепуа. Лазерные залпы пронзили воздух над нами. В километре впереди поднимались знакомые восьмиугольные очертания. Часть тетраврат, как их окрестили техножрецы Флота, была разрушена. За ними вздымались жемчужно-белые стены огромного здания, являвшегося нашей целью. Стены были изогнутыми, сегментированными, как у гигантской морской ракушки, и покрыты тысячами мелких обгорелых пятен и воронками от взрывов.

Гвилар шел в голове отряда. В воздухе пахло гарью и чем-то еще, похожим на лакрицу, но определить источник этого странного аромата не удавалось.

– «Зачистка-Два» высадилась в отметке семь, – сообщил я по воксу.

– Принято, «Зачистка-Два». «Зачистка-Один» и «Зачистка-Четыре» доложили о благополучной посадке и размещении.

Итак, группы Роркена и Молитора высадились. Об Эндоре и Шонгарде ни слова.

Когда мы прошли мимо обломков первой из арок, Гвилар остановился и потряс головой. Я уже ощущал «неправильность» – коварную перекрученность окружающей среды сарути. Вполне возможно, что эффект усиливался из-за разрушения тетраврат. Эти безмолвные устройства проектировали и поддерживали тетраскейпы сарути, но теперь они были сломаны и неполны.

Гудруниты тоже заметили это, но не казались слишком обеспокоенными.

– Возглавь группу! – приказал я Джеруссу, и Гвилар резко посмотрел на меня. – Тебе потребуется время, чтобы привыкнуть, брат Гвилар. Не спорь.

Джерусс и три гудрунских стрелка выдвинулись в авангард. Но и они неловко передвигали ноги, словно пьяные. Углы пространства и времени в этом месте действительно были искаженными и вывихнутыми.

За нашими спинами взревели турбины, и наша десантная шлюпка взлетела с мерцающей грязи, захлопывая скат и складывая под брюхом посадочные опоры. Она успела пролететь всего около шестидесяти метров, прежде чем ракета ударила ее прямо по центру и разнесла на куски. Полыхающая секция кабины отлетела в сторону и упала в озеро огня. Металлические обломки усеяли грязь под местом взрыва.

Боже-Император милостивый… мы же все могли быть в этот момент на борту…

Передвигаясь шаткой рысью, мы добрались до здания сарути. Эта сверкающая громада, с фундаментом, уходящим под белую грязь, размерами походила на имперский город-улей. Я попытался получить целостное представление от постройки, но быстро оставил это занятие, чтобы не лишиться остатков ориентационных навыков. Своими отполированными гранями и совершенными кривыми здание напоминало аммонит, но моему взору никак не удавалось уловить его настоящие очертания. Плоскости и грани не встречались там, где этого следовало бы ожидать, и при попытке проследить за ними от одной точки до другой возникало ощущение оптической иллюзии.

Мы достигли подножия постройки. Ни окон, ни дверей… Те, кто до нас пытался пробить себе дорогу с помощью взрывов, обнаружили, что все здание представляет собой сплошной камень.

Я отвел людей от здания и вернулся по собственным следам к цепочке тетраврат. Самая ближняя к постройке арка оказалась невредимой.

Как я и ожидал, пройдя под ней, мы неожиданно очутились внутри здания, словно прошли насквозь жемчужные стены.

Внутреннее пространство освещалось неким слабым источником, размещенным в стенах. Там было тепло, а запах лакрицы стал резче и интенсивнее. Жемчужный, просвечивающий пол выгибался и плавно переходил в кривые стены.

Мы пошли дальше, взяв оружие на изготовку. Коридор (если его так можно назвать) изгибался, словно описывая внутренние очертания некой гигантской раковины или же каналы человеческого уха. Но мы не чувствовали, как коридор поворачивает… только как он повышается.

Расширяясь словно горн, спираль выходила в огромное, почти сферическое помещение. Его истинные размеры оценить было практически невозможно, как и определить подлинные очертания. Казалось, что в нем размещен то ли декоративный сад, то ли ферма. Серебристые дорожки, поддерживаемые в воздухе антигравитацией или иной незримой силой, бежали между изогнутыми резервуарами с жидкостью, служившими кадками для высоких разноцветных саговников и каких-то еще, странно раздутых растений. Вокруг нас вздымалась мясистая поросль, сочащаяся влагой и опутанная вьюнами и ползучими суккулентами. С невидимых креплений над грядками свешивались лозы и бороды разноцветной листвы. Были здесь и насекомые, мелькавшие среди зарослей. Одно такое существо село мне на рукав, и я прихлопнул его, с отвращением отметив, что у твари было пять лап, три крыла и полностью отсутствовала симметрия.

Мы пошли по серебристой дорожке. Она вела через тетраврата, которые тут же перенесли нас в другой сад, точно так же заполненный лоснящейся, обильной растительностью, процветающей в своих фигурных резервуарах. Самые высокие представители флоры в этом помещении, гигантские желтоватые «конские хвосты», покрытые оранжевыми прожилками, поднимались на восемьдесят или даже девяносто метров над парящей в воздухе тропинкой.

Гвилар тревожно вскрикнул, и его штурм-болтер начал плеваться очередями огня. Снаряды рвали на части растения, похожие на тыквы, разбрасывая во все стороны их волокнистую мякоть, и подстригали «конские хвосты».

По нам открыли ответный огонь. Вспышки лазеров и треск ручных пулеметов. Солдаты еретиков наступали на нас, пробираясь через эти домашние джунгли.