Текст книги "Инквизиция: Омнибус (ЛП)"

Автор книги: Дэн Абнетт

Соавторы: Сэнди Митчелл,Грэм Макнилл,Джон Френч,Роб Сандерс,Саймон Спуриэр,Энди Холл,Джонатан Каррен,Нейл Макинтош,Тоби Фрост
сообщить о нарушении

Текущая страница: 311 (всего у книги 325 страниц)

Он приказал своему отделению двигаться бесшумно, побираясь по тихим, затемненным коридорам, где освещением служили небольшие колонии бактерий. Он слышал сирены вдалеке и треск выстрелов автоматических лазеров. А затем возникли и другие звуки: невнятные крики и топот ботинок.

И, помимо того… За всем этим Хаккад слышал голос магистра Гаммадина. Этот голос заставлял его двигаться дальше. Он был счастлив слышать знакомые резкие интонации. Голос командующего, который снова держал все под контролем.

– Братья! – произнёс Гаммадин. – Я вернулся!

Это все, что он услышал по вокс-системам корабля.

Где-то слышался призыв вооружаться, но больше ничего. С этими словами кровь закипала в жилах, они побуждали к восстанию, и накипевшее недовольство Хаккада вылилось наружу. Ему уже было не важно, присоединится ли к нему отделение или рота Горгон. Даже если его отделение было последним очагом сопротивления, Хаккад был готов идти до конца. Все сомнения остались в прошлом, ведь Гаммадин снова вернулся к ним.

Но на его пути встречались и другие отделения. Четверо десантников из отделения «Хурриан» одолели своих стражников и присоединились к Хаккаду и его людям. Вместе, десять Горгон проникли в незакрытое подземелье и взяли все, что могло быть использовано как оружие. Древние реликтовые мечи, церемониальные скипетры, захваченные в разрушенных монастырях Экклезиархии, примитивные трофейные пистолеты, принадлежавшие королям с далеких планет. Здесь не было настоящего оружия, но Хаккад был рад и тому, что они обнаружили.

Сообщение Гаммадина не было колдовским трюком. Этими словами магистр придал им уверенность, которую они утратили. В рядах Горгон не осталось сомнений – разделенные, обманутые и захваченные врагом, они утратили чувство доверия. Утратив доверие, они утратили способность действовать сообща. Они перестали быть функциональной боевой единицей.

Чумные десантники заполонили нижние уровни, чтобы восстановить порядок. Имея лишь десять человек, Хаккад вступил с ними в бой. Они сражались в ограниченном пространстве, повсюду мелькали вспышки выстрелов и искры, отлетавшие от брони при соприкосновении с лезвиями мечей. Чумные десантники превосходили их в численности, но это не волновало Хаккада.

По вокс-связи он узнал об активности отделений «Хром», «Лагаш», и отделения ветеранов «Нисус». Один за другим, Кровавые Горгоны воссоединялись друг с другом.

Каждый раб мечтает о свободе, но когда свобода становится неисполнимой мечтой, человек адаптируется. Кто-то находит в этой ситуации преимущества – стабильность, защиту и крышу над головой.

Чумной легион забрал даже эти маленькие радости рабов «Рожденного в котле». Все, что рабы скопили за время своего заточения, сгнивало и покрывалось ржавчиной.

Поэтому ни для кого не было сюрпризом, когда после сообщения Гаммадина восстали и рабы. Их количество насчитывало тысячи людей, размещенных в инженерных блоках, загрузочных доках и хранилищах: охрана, слуги и черные тюрбаны. Словно муравьи-солдаты, они выползали изо всех щелей.

Они появлялись из тьмы, объятые чувством мести. Рабы не испытывали любви к Кровавым Горгонам, но эта жизнь была единственной, которую они знали. Мужчины, женщины, дети и даже старики. Они хватали инструменты, тяжелые предметы – все, что могло служить им оружием.

Их убивали сотнями, но они шли вперед, несмотря ни на что.

Рабы стали реальной угрозой для ключевых позиций в основных доках, удерживаемых Гнилостной пехотой. Черные тюрбаны, используя алебарды и арбалеты, вели остальных рабов на штурм автоматических орудий.

Несмотря на то, что рабы погибали в огромных количествах, они замедляли контратаки сил Нургла. Они блокировали туннели, баррикадировали коридоры обломками и поджигали газ. Кто-то создавал баррикады из мертвых тел врага. Те, кто не умел воевать, взялись за руки и стали петь песни. Делая это, они заставляли чумных десантников преодолевать живые щиты. Каждый заставлял захватчика платить высокую цену за каждую пядь земли, но тем не менее они умирали, и умирали в огромных количествах.

Сержант-кровник Шарлон обыскал поверженного чумного десантника и нашел связку ключей на поясе предателя.

Его отделение, пять человек, спустилось к входу в Зал войны. Они использовали укрытия, на животе проползая между растительностью и изрешеченными скоплениями кальция. У каждого было по болтеру, взятому из подземелья на сорок пятом уровне. Однако снарядов было немного, поэтому Горгоны берегли каждый выстрел.

Вдоль коридора на самой верхней стальной лестничной площадки чумные десантники обстреливали их, переведя болтеры в режим автоматической стрельбы. Болты, попадая в стены, отрывали от них целые куски железа. Угол стрельбы был грубым, а выстрелы неточными, но огромное количество прилетавших сверху снарядов заставляло сержанта Шарлона передвигаться ползком и перебежками по открытому пространству. Ключи бряцали о края его бронированной перчатки, а под ногами вверх взметались комья грязи, вызванные стрельбой чумных десантников.

Враг заметил его и вызвал подкрепления с верхней галереи. В правой руке Шарлона была зажата связка мелта-бомб. Противник заметил это и повел прицельный огонь по Кровавой Горгоне. Болт взорвался, ударившись о шейную пластину сержанта, и осколки полетели ему в лицевой щиток шлема. Второй снаряд угодил в бок, и тело пронзила резкая боль. Шарлон стал взбираться наверх, с трудом передвигаясь из-за боли в боку, когда очередной болт попал ему в бедро. Чумные десантники плотно засели наверху и не собирались оставлять позиции. Расстояние между ними составляло двенадцать метров.

Шарлон упрямо шагнул вперед. Дрожа всем телом, сержант оперся на перила. Верхняя правая половина его торса превратилась в массу покореженного керамита, по которому стекали струйки крови. Он сделал еще шаг. Основная мелта детонировала, приведя в действие все остальные. Пространство озарилось вспышкой. Створки визоров шлема автоматически закрылись, спасая десантников Шарлона от временного ослепления.

Через две секунды образовалась сфера, которая уничтожила балюстраду и верхнюю галерею. Почти вся верхняя часть и мезонин превратились в пыль. Единственным свидетельством разрушения были обгоревшие края стен.

«Рожденный в котле» достанется либо Кровавым Горгонам, либо никому – таким было последнее сообщение Шарлона. Корабль существовал только в единении с ними, и Горгоны не могли жить без него. Здесь наблюдался своеобразный симбиоз.

Связь между Горгонами не ограничивалась обменом крови, вместе они были единым организмом. Отделение было ничем без роты, а рота – без ордена. Даже рабы были связаны со своими хозяевами. Орден рассматривался как единое целое. Горгоны будут сражаться все вместе или умрут в одиночку.

Одинокий чумной десантник стоял на страже более двухсот рабов. Заболевшие люди прибывали в полусонном состоянии.

Однако, когда Гаммадин объявил по воксу о своем возвращении, рабы стали подниматься и приходить в движение.

Чумной десантник проверил обойму болтера. Он заорал на рабов, приказывая лечь на свои места, но некоторые из них не послушались его. Бледные и дрожащие, они стояли, молчаливо выражая протест.

Услышав голос Гаммадина во второй раз, рабы рванулись к захватчику. Их коллективное сознание вело рабов вперед. Они накинулись на чумного десантника.

Несмотря на уверенность рабов, десантник Нургла был убийцей. С каждым выстрелом он убивал по одному рабу. Они отточил свои навыки до автоматизма. Здесь не было никого, кто смог бы с ним справиться в одиночку. Но даже он не смог совладать с двумя сотнями людей, которым было нечего терять.

Они придавили его тяжестью своих тел, отрывая от брони пластины керамита.

Рабы били чумного десантника, умирая при этом. Для рабов это был славный конец их жизни.

Быть убитыми в этой резне, но хотя бы попытаться победить – это была желанная смерть для них.

Столкновения с нижних палуб перекинулись на верхние.

Сержант Найтгаунт из отделения «Гекуба» успешно провел захват плохо охраняемого оружейного подземелья. На них продолжало напирать большое количество чумных десантников и гнилостных пехотинцев. Но Кровавые Горгоны умело использовали узкие коридоры, и, руководствуясь своими знаниями подземелий и полагаясь на свой боевой опыт, отбивали атаки противника.

Найтгаунт был убит через три часа противостояния, прикрывая отступление своих братьев. Однако они успели забаррикадироваться до прибытия подкрепления в лице остатков отделений девятой роты, принесших с собой патроны и оружие.

Через тридцать шесть минут после начала восстания, двое черных тюрбанов прибыли в храм, где кипела самая жаркая битва. Они оповестили капитана Зотика о том, что рабы захватили значительную часть кают и строений. Они вынудили Гнилостную пехоту отступить и оставить свои позиции.

Несмотря на то, что это являлось небольшим стратегическим преимуществом, новость еще больше укрепила дух Кровавых Горгон.

Сержант-кровник Северн, командующий остатками шестой роты, перенес бои во внутренние цитадели. Заменив своего поверженного капитана, Северн повел контингент из восьмидесяти братьев-кровников на штурм против окопавшихся чумных десантников.

При поддержке со стороны ветеранов-опустошителей с тяжелым вооружением, Северн вынудил роту чумных десантников оставить свои укрепленные позиции, а затем уничтожил их в узких катакомбах, где располагались казармы черных тюрбанов.

Тактика сил Нургла не поменялась, несмотря на незнакомый им ландшафт. Чумные десантники полагались на фронтальную атаку плотными рядами. Они установили укрепления и огневые точки, пытаясь вынудить Кровавых Горгон вступить в битву. Но эта тактика не действовала на мобильные группы десантников-предателей, избегавших прямых столкновений. Возможно из-за несовершенства их боевых порядков, ряды чумных десантников подвергались ударам и коротким атакам, значительно снизившим их численность на борту «Рожденного в котле».

Самые сильные воины, существа, обладавшие огромной мощью Хаоса, следовали к командной палубе. Гаммадин чувствовал их психический след и ощущал их поступь через нервные узлы, подсоединенные к кораблю.

– Они идут, – произнес он. Глаза избранного чемпиона ордена открылись, когда он отсоединил провода от нервной системы «Рожденного в котле».

– Ты слышишь это? – спросил магистр Кровавых Горгон.

В воздухе пролетел тихий шепот. Варсава напряг слух. Практически неслышимое эхо древней металлической крепости.

– «Рожденный в котле» предупреждает меня об их появлении, – заявил Гаммадин. Он отсоединил последние провода и встал со своего командного трона. Его рука-клешня нетерпеливо сжималась-разжималась.

Варсава сделал глубокий вздох, наполняя легкие кислородом. Его зрачки расширились. Через вокс-связь послышался взрыв статики, и дух брони Варсавы среагировал на приближающуюся угрозу.

Показатели отчетов системы, температуры ядра и выброса энергии замелькали на визоре его шлема. Дух силовой брони успокоился лишь тогда, когда Варсава вставил в болт-пистолет новую обойму. После этого дух брони снизил объем поступавшей на дисплей информации, сменив ее на перекрестие, которое перемещалось в поисках целей.

Целая стена слева от Варсава задрожала. Плита пластила весом в тридцать тонн покрылась трещинами. Металлические подпорки воспротивились этому, но были смяты огромной массой. Здоровенная глыба разрушила древние базы данных когитаторов.

Из пролома вышли Мур и магистр Нургла Опсарус.

На мгновение Варсава застыл. Им овладело неведомое доселе чувство.

Дурное предчувствие, смешанное с ощущением безнадежности. Был ли это страх?

Варсава не мог сказать определенно. Наверное, именно это чувство и испытывали простые люди.

Опсарус, чьи ноги были похожи на огромные колонны, прошагал вдоль осколков. Огромное чудище, не сомневающееся и непоколебимое. За спиной он держал цепь с покореженным металлическим шаром огромного веса, что подтверждалось натянутой цепью.

Казалось, он полностью игнорирует Варсаву, даже не удостоив его взглядом. Вместо этого он ринулся на Гаммадина. Только теперь Варсава понял, что, возможно, он боится не противника, а того, что не сможет нанести ему никакого урона.

Гаммадин, архичемпион Кровавых Горгон, казался подростком по сравнению с этим гигантом. Опсарус возвышался над ним, а его тактическая дредноутская броня полностью закрывала Гаммадина от глаз Варсавы.

Даже его шлем, расположенный по центру горбатой груди, был выше уровня глаз Гаммадина. Мур стал заходить слева. Колдун отсекал Гаммадину все возможности для маневра. Следя за их движениям, Варсава предположил, что захватчик и предатель хотят уничтожить Гаммадина в рукопашной. Обычное легкое огнестрельное оружие будет неэффективным в данных условиях. Таких богов войны, как Гаммадин и Опсарус, нельзя ранить или убить выстрелом из пистолета или ружья.

В пятидесяти метрах от Варсавы Гаммадин встал в оборонительную стойку, его клешня была поднята вверх, словно жало скорпиона. Опсарус приближался, перехватив цепь с шаром одной рукой.

Варсава понимал, что не может противостоять Муру или Опсарусу в открытом бою. Его оружие не повредит плоть древних. Но даже если Варсава и не мог победить их обоих, он мог по крайней мере отвлечь одного из них.

Горгона навел болтер на цель и стал ждать.

Магистр Гаммадин ринулся на встречу военачальнику Нургла.

Последовало короткое столкновение. Звук от их соприкосновения был похож на столкновение легкого и тяжелого танка. Командный мостик завибрировал.

Мур стоял в стороне, а его глаза завращались, когда он начал входить в колдовской транс. Варсава достаточно насмотрелся на работу ковена и прекрасно знал их слабые места. Несколько секунд перед тем, как колдун соединится с варпом, он становится уязвимым. Если у Варсавы и был шанс помочь, то его надо использовать именно сейчас.

Варсава выстрелил в Мура три раза. Выстрелы были точными. Однако, как и опасался Варсава, кинетический щит поглотил снаряды еще до того, как они подлетели к цели. Колдун повернулся к нему.

Теперь в нем сложно было узнать прежнего колдуна-хирурга.

Кожа Мура, прежде белая и жесткая, была черной с гематомами. По похожему на латекс лицу струились белые волосы. Глаза имели желтый оттенок, а зрачки просто отсутствовали.

Варсава ретировался, надеясь, что колдун последует за ним. Он побежал к боковому выходу, задевая деревянные подпорки плечами. Фыркнув, Мур последовал за ним.

Варсава рискнул свернуть к входу в туннель. Лицо Анко Мура появилось в его сознании: пасть была открыта, выставляя напоказ длинные клики. Не оборачиваясь, Варсава произвел два выстрела.

Гаммадин дал выход своему чувству мести. Перед ним стоял посторонний, проникнувший в его дом, забрав то, что принадлежало ему по праву. Гаммадин выпустил заряд психической энергии, превратившийся в крутящуюся сферу, которая прорезала воздух, словно мяч – водную гладь.

Звук был слышен по всему кораблю. Психический резонанс был настолько сильным, что Кровавые Горгоны и чумные десантники на мгновение прекратили сражаться. Все они испытали шок от проникновения в сознание психической энергии.

Однако Опсарус выдержал атаку. Военачальник взглянул Гаммадину в глаза и захохотал. Желто-зеленая краска на шлеме слезла, вверх поднималась струйка дыма, но сам Опсарус не пострадал.

– Не у тебя одного есть в запасе пару трюков, – прохрипел магистр Нургла. – Иногда методы определяют исход битвы, и мои методы лучше твоих.

Гаммадин слегка пошатнулся из-за потери энергии для психического удара. Он не должен был делать этого, но гнев магистра был слишком велик. Его предплечья дрожали, а ноги едва слушались. Голова слегка гудела, пока нейротоксины бушевали у него в мозгу после психической атаки. Гаммадин успел лишь взреветь, когда Опсарус бросился на него.

Магистр Нургла задавил Кровавую Горгону своим весом. Обладая ростом в три с половиной метра и весом в восемьсот килограмм, Опсарус теснил чемпиона Кровавых Горгон.

Он давил на Гаммадина грубой силой и обрушивал на него прямые удары в голову и по корпусу. Стальные кулаки крошили эмаль на внешних пластинах брони Гаммадина. Опсарус не давал Кровавой Горгоне никакой возможности на ответные действия.

Оттесняя Гаммадина к консоли, Опсарус поднял шар над головой, готовый метнуть его в чемпиона Горгон. Гаммадин перекатился влево, помяв прочный металл консоли. Сфера врезалась в то место, где мгновение назад был Гаммадин, оставив кратер в стене, и вернулась по дуге к Опсарусу.

Гаммадин восстановил равновесие. Предметы раздваивались перед глазами. Психическая атака была слишком сильна, особенно учитывая его ослабленное состояние. Ему понадобится слишком много времени для восстановления.

Неожиданный сильный удар вывел его из равновесия.

Магистр Кровавых Горгон слабо попытался защититься клешней. Перед глазами стояла пелена. Он должен был держать свой гнев под контролем.

Следующий удар был нанесен в грудь Гаммадина. Из глаз посыпались искры, а на визорах шлема вспыхнули индикаторы повреждения. Керамит и одна из костей торса треснули.

Истекая кровью, Гаммадин думал лишь о том, что ему стоило держать себя под контролем.

Многочисленные закрытые выходы с командного мостика вели к камерам, заброшенным лифтам и носу корабля. Со временем ремонтные работы здесь стали невозможными. Полы были покрыты обильным количеством мха. Здесь царила всеобъемлющая тишина, черви и водяные змеи словно боялись нарушить ее. В воздухе преобладали элементы углерода и плесени. Вокруг Варсавы поднимались струйки газа.

Варсава подумал, что здесь он, возможно, и встретит свой конец. Являясь Кровавой Горгоной, он никогда не думал о смерти. Даже будучи вынужденным отступать под натиском тау, Варсава продолжал сражаться, оставаясь ужасающим противником. Он никогда прежде не оказывался в ситуации, в которой вероятность победить почти равнялась нулю. Его снова охватило чувство, похожее на страх.

Однако смерть не пугала его. Если ему и суждено умереть, то пусть лучше его убийцей будет Кровавая Горгона. В сражении с Анко Муром не было позора: колдун являлся одним из сильнейших и древнейших воинов в Империуме.

Варсава присел позади кристалла кальцита и отключил все не жизненно-важные каналы потребления энергии на броне. Он мог рассмотреть окрестности только благодаря мерцанию моллюсков, скопления которых наблюдались вокруг кристаллов.

Он вспомнил рассказы о рабах, сбежавших сюда и пропавших без вести.

Варсаве даже показалось, что он как раз сидит на костях этих несчастных.

Кровавая Горгона не хотел потеряться, но и не собирался скрываться. Его целью было схлестнуться с Муром, и он выполнит ее. Когда он услышал приближение лифта, Варсава закричал. Его голос отражался от стен невидимых катакомб вокруг него.

Почти мгновенно он был вознагражден шумом шагов. Негромких, лишь слегка тревоживших водную гладь.

– Выходи, – прошипел колдун. Голос отразился от стен, скрывая нахождение своего владельца.

Варсава сжал болтер, успокаивая темпераментный дух оружия.

Не подведи меня…

Он упер оружие в плечо. Ритм обоих сердец участился. Да, это действительно был страх, признал Варсава.

И не познают они страха…

Звук шлепанья ботинок по воде становился все ближе и ближе. Неожиданно, колдун остановился. Воздух похолодел. Датчики визора регистрировали падение температуры на целых двадцать градусов. Линзы покрылись изморозью. Варсава протер их кончиками пальцев.

Он услышал всплеск воды, словно кто-то аккуратно дотронулся до водной глади. Варсава предположил, что это мог быть колдун, способный скользить по воде. Развивающиеся белые волосы. Мертвое лицо, парящее над землей. Картина ошеломила Варсаву. Он еще сильнее сжал приклад болтера.

Гаммадин увернулся, и шар, задев балюстраду, врезался в командный трон.

– Дерись со мной! – взревел Опсарус.

Кровавая Горгона подавил шум в ушах. Его голова все еще болела, но он смог собрать волю в кулак.

Опсарус зажал его в угол, заставляя пятиться за монокристаллы. Почувствовав, что больше не может отступать, Гаммадин без предупреждения сделал выпад. Он нанес резкий удар клешней. Когти врезались в пластины терминаторской брони, высекая искры из керамита.

Опсарус ответил ударом слева, заставив Гаммадина отшатнуться на несколько шагов назад – на достаточную дистанцию, чтобы атаковать металлической сферой.

Гаммадин попытался восстановить равновесие, уперевшись рукой в обзорный иллюминатор. Заметив брешь в обороне противника, Опсарус устремился вперед, прямо на Гаммадина.

Именно этого и ожидал магистр Горгон.

Иллюминаторы взорвались, и их осколки засосало в вакуум космоса. Психическая атака Гаммадина была слаба, но он грамотно сконцентрировал свою мощь, направив весь псионический импульс на иллюминаторы.

Неожиданно возникший вакуум начал разрывать на куски командную палубу. Пергамент, слоты памяти и даже обломки когитаторов уносило наружу.

Опсарус пошатнулся, когда вакуум достал и его. Оторвавшись от земли, Гаммадин всем весом прыгнул на Опсаруса. Сила столкновения была настолько велика, что слетели пластины брони, лопнули визоры шлема, а керамит треснул. Опсарус зарычал и пошатнулся.

Гаммадин пригнулся и сбил магистра Нургла с ног, лишив его устойчивой опоры.

Магистр Нургла выпал в иллюминатор, попав в пустотное пространство космоса. Его огромное тело сразу стало легким, когда он оказался вне искусственно созданной гравитации «Рожденного в котле». Он выкинул руку вперед и схватился за край рамы иллюминатора. Шипы перчатки скрежетали по металлу, когда он пытался залезть обратно.

– Пошел вон! Тебе здесь не рады. Растворись в морях космоса, чтобы духу твоего здесь не было, – взревел Гаммадин.

Он поднял клешню и рубанул по руке Опсаруса, отсекая ту часть, которая держалась за раму. Шарики крови, вылетев из предплечья Опсаруса, дрейфовали в пространстве космоса. Магистра Нургла относило все дальше и дальше. Он направил палец на Гаммадина, словно упрекая Кровавую Горгону, а затем его понесло дальше навстречу к смерти.

Его мозг представил, как когти колдуна, словно скальпель, режут его шею. Он все еще слышал неприятный, хлюпающий звук со стороны углублений с водой. Варсава неуверенно пригнулся. Гравий под его ногами с громким треском раскололся.

– Выходи… – прошептал мягкий голос.

Варсава выскочил из-за кальцитовой колонны и нажал на спусковой крючок. Он выкрикнул какую-то несуразицу, только для того, чтобы создать шумовой эффект. При этом его шея вздулась, а по груди прошла вибрация от выстрела из болтера.

Мур отшатнулся от неожиданности. Он активировал щит, и болты взорвались, так и не долетев до цели. Варсава стрелял в одну и ту же точку, стараясь ослабить силовое поле. Время замедлилось. Казалось, что выстрелы не приносят желаемого эффекта.

Силовой щит зарябил и лопнул как пузырь вакуума. У Варсавы закончились болты. Ободренный результатом, он бросился вперед, размахивая булавой.

Мур вскинул руки и нанес сокрушительный удар кулаком в лицо брата-кровника.

Удар был настолько силен, что у Варсавы все потемнело перед глазами. Но его подталкивал страх, и он не чувствовал боли. Варсава видел лишь красное пространство перед собой. Он напряг мускулы и принялся размахивать булавой с устрашающей силой. В его яростных атаках чувствовалось отчаяние, а сам он стал похожим на сумасшедшего бога войны. Страх придал Варсаве первобытную силу, которой он не чувствовал раньше.

Лицо Мура покрывалось кровоподтеками. Колдун попытался защититься от булавы голыми руками. Оружие, не останавливаясь, сломало два пальца и попало в шею колдуна.

Варсава наслаждался эйфорией страха. Астартес-лоялист не знал страха, а Варсава был охвачен им. Он знал силу страха и как его контролировать, как направлять и как стать сильнее за счет него.

Уклоняясь от ураганов ударов, Мур нащупал свой болт-пистолет. Несмотря на всю свою колдовскую мощь и демоническую силу, Мур был не в состоянии справиться с животной агрессией Варсавы. Упав на землю, Мур произвел два выстрела.

Первый – прошел мимо. Глаза колдуна перекосило от удара, и он не смог хорошо прицелиться. Но Мур прицелился еще раз и снова выстрелил дважды.

Варсава даже не обратил внимание, что в него стреляют. Он еще раз врезал Муру по лицу, повредив челюсть. Лишь после этого он заметил две дыры от болтов в своем животе. Поборов боль, Варсава опустил булаву на переносицу Мура.

Ослепленный болью, колдун выстрелил. Он разрядил всю обойму в грудь Варсавы.

Ты умираешь…

Варсава отогнал эту мысль.

Он начал медленно опускаться на колени, прижимая перчатку к кровоточащей груди и пытаясь остановить кровь, как его прежде учили. Но ранения были слишком тяжелые. Кровь фонтанами пробивалась сквозь его пальцы. Визор потемнел, когда дух машины перешел в режим экономии энергии. Вся грудная пластина была раскурочена.

Рука Варсавы с трудом удерживала булаву. Он снова ударил, собрав оставшиеся силы. Колдун больше не двигался, его лицо превратилось в кашу, а седые волосы окрасились в черный и красный цвет. Он едва дышал.

Я мертв…

Варсава стал терять сознание. Он больше не слышал мощные удары своих сердец.

Кровавая Горгона позволил себя расслабиться и упал на спину.

Лежа позади него, Мур слегка пошевелился, кровь пузырями выходила изо рта.

Варсава замотал головой. Он не мог умереть, пока Мур жив. Приподнявшись, Варсава вытянул руки и схватил колдуна за шею. Кровавая Горгона был на грани потери сознания, но прилагал все оставшиеся усилия. Он давил все сильнее и сильнее.

Колдун слабо шевелил руками и ногами, пытаясь сопротивляться. Потихоньку Варсава выдавил последние капли жизни из своего врага.

Битва продолжалась еще девять дней и девять ночей. В темных катакомбах отсутствовало чувство времени, повсюду лишь слышалась непрерывная стрельба. Все слилось в одно огромное противостояние. Один гигант бился против другого, отвоевывая каждый коридор корабля.

Слово «победа» было здесь неуместным. Гаммадин знал, что погибло много Кровавых Горгон. Многие умрут позже. Разделенный после вторжения орден ослаб. Это была отчаянная битва. Но Кровавые Горгоны использовали преимущество ландшафта. Они сражались на своей территории. Существовало лишь два пути: умирать или сражаться. Даже безоружный, зажатый в угол воин был опасным противником.

Кровавые Горгоны оттесняли чумных десантников на нижние уровни корабля, подальше от командной палубы и складов. Если они не смогут выгнать их с корабля, то заморят голодом.

К восьмому дню войны стало понятно, что чумные десантники движутся к докам, намереваясь убраться с корабля. Они лишились лидера и сражались, чтобы выжить, несмотря на то, что их пехотинцы-культисты были окружены.

Потеряв двести пятьдесят братьев убитыми, Кровавые Горгоны продолжали преследование. Из оставшихся шести сотен воинов Гаммадин образовал две полные роты для последнего штурма. Среди старших офицеров возникли сомнения в том, что двух рот хватит для победы над оставшимися чумными десантниками.

Несмотря на то, что они оказались зажаты в угол, чумные десантники продолжали сражаться, ибо это являлось частью их доктрины.

Однако Гаммадин был непреклонен.

У чумных десантников не было лидера. Их сопротивление не было организованным. Не составит большого труда изгнать их с корабля.

На девятый день Гаммадин организовал ряд укрепленных тяжелым вооружением позиций на средних палубах и ангарах, создав круговую оборону в зоне конфликта. Как только охранный периметр был установлен, брат-кровник Северн, которого недавно повысили до почетного звания исполняющего обязанности капитана, вывел две штурмовые роты на позиции.

После шестичасового обстрела, чумные десантники начали отходить к своим «Громовым ястребам» и истребителям. Северн передал по воксу, что цель достигнута – чумные десантники собрались в одном месте.

И тогда Гаммадин дал команду на штурм.

Он ждал, пока чумные десантники загрузятся на корабли и станут уязвимыми. Оставив свои позиции, Кровавые Горгоны атаковали улетающие корабли с помощью тяжелого вооружения. Они обстреливали суда торпедами и ракетами.

Скоро от кораблей чумных десантников остались лишь одни обломки, которые под действием гравитации «Рожденного в котле» вынесло в космос. В некоторых горящих обломках все еще оставались запертые внутри чумные десантники. У них не было ни одного шанса, чтобы выбраться.

Он был братом кровником Варсавой, десантником, несшим на себе бремя отделения «Бешеба».

Прошло время, но единственное, что осталось неизменным – металлическая кушетка, на которой он лежал уже долгое время. Он чувствовал холодный металл позвоночником на протяжении нескольких месяцев, может даже несколько лет, все это было неважно, так как Варсава существовал за гранью времени.

Мур уничтожил его второе сердце и большую часть органов на правой стороне тела.

Постепенно Варсаве пересадили новые сосуды и органы самого магистра Гаммадина. Повелитель Кровавых Горгон был в долгу у отделения «Бешеба». В кровном долгу.

Хирурги, орудуя скальпелями, удаляли часть его плоти. Каждый раз он приходил в сознание от нестерпимой физической боли.

Варсава снова испытал страх, но теперь уже в своем собственном сне.

В нем его посещали демоны. Призраки умерших пытались выбраться из моря варпа. Они пытались запугать его историями о вечных страданиях и убедить Горгону остаться в мире вечных снов.

Сначала угрозы и уговоры следовали один за другим, но затем демоны стали бояться его. Они приходили все реже и реже, разбегаясь прочь, когда Варсава вновь погружался в их мир. Они начали звать его Гаммадином.

На пятьсот девяносто седьмой день Варсава был выведен из искусственной комы. Его новое тело было холодным, словно не принадлежало ему. Поднявшись с кушетки и неуклюже встав на свои полуатрофированные конечности, Варсава прижал руку к груди.

Он мог чувствовать пульсирование под своими зашитыми мускулами.

Пересаженное в его плоть сердце Гаммадина ревело, словно извергающийся вулкан.