Текст книги "Любовь в облаках (ЛП)"
Автор книги: Байлу Чэншуан
Соавторы: RePack Diakov
сообщить о нарушении
Текущая страница: 71 (всего у книги 86 страниц)
И в этой тишине было нечто новое.
Что-то большее, чем прощение.
Что-то, чего он ждал очень давно.
После выпитого лекарства Цзи Боцзай спал крепко и спокойно, как не спал уже давно. Когда он открыл глаза, солнце уже клонилось к закату – наступал вечер следующего дня.
Он распахнул глаза с той самой тревогой, что теперь жила в нём постоянно, и, почти не думая, резко поднялся с ложа, в панике бросив взгляд в сторону. Его тело сработало раньше сознания – только бы успеть, только бы она не исчезла.
Резкое движение сыграло злую шутку – он со всей силой ударился лбом о чьё-то лицо. Раздался короткий вскрик:
– Ай…
Мин И, склонившаяся над ним, отпрянула, зажав лоб ладонью. Цзи Боцзай замер – но, увидев, что она всё ещё рядом, сердце в груди облегчённо дрогнуло. Он резко наклонился к ней, всполошённо пытаясь отнять её руку и разглядеть ушиб:
– Ударилась?.. Дай посмотреть.
На её светлой коже покрасневший участок резко бросался в глаза – тонкая кожа лба уже налилась розовато-синеватым оттенком. Он прикусил губу и тут же начал осторожно растирать ушиб пальцами, пытаясь хоть чем-то облегчить боль.
– Ай, не трогай! – Мин И сердито ударила его по руке и оттолкнула. – Отцепись уже.
Его пальцы дрогнули и поспешно отпрянули. Он сидел молча, растерянный, будто не знал, что делать с собой.
Мин И тяжело опустилась на край кровати, бросив на него косой взгляд.
– Ну вот, ты проснулся. И что? Я, по-твоему, сбежала?
Он смотрел на неё, не отрываясь, и в глазах его вдруг вспыхнуло что-то похожее на тихую, едва сдерживаемую радость. Затем он неловко отвёл взгляд в сторону, пробормотав:
– Сеть из юаня была прочной.
То есть, подумал он, она осталась не потому что хотела, а потому что он слишком хорошо её запер.
Не потому что скучала. Не потому что осталась. А просто… не смогла уйти.
Но даже это – уже было достаточно.
Мин И безмолвно взглянула в потолок, устремив взор к потолочным балкам, словно там могла найти спасение от всей этой нелепости:
– Да уж… очень прочная. Я не смогла её сломать.
В её голосе не было злобы – только лёгкая насмешка, почти ленивая, будто сама тема ей уже наскучила. Она не пыталась спорить, не пыталась вырваться – и именно это тревожило Цзи Боцзая больше всего.
Внутри него что-то болезненно кольнуло. Он перевёл взгляд на окно и увидел, как вечерняя тень уже полностью поглотила сад. Было время ужина, а в комнате до сих пор не было даже запаха еды. Он нахмурился и резко окликнул:
– Не Сю!
Почему, спрашивается, с госпожой Мин он разговаривает мягко и сдержанно, а с ним – словно громом по голове? Это что, справедливо?
Не Сю с виноватым видом проскользнул в комнату, осторожно поклонившись:
– Подданный здесь.
– А ужин где?
Не Сю виновато опустил голову, как провинившийся котёнок:
– Госпожа Мин сказала… подать только когда вы проснётесь. Сейчас блюда на медленном огне, подадут с минуты на минуту.
Она… ждала, чтобы поесть с ним вместе?
Цзи Боцзай замер, в глазах мелькнул лёгкий, но яркий свет. Он резко обернулся, ища её взгляд, и увидел: Мин И уже неспешно пересела к круглому столу из грушевого дерева. Она сидела прямо, спина прямая, подбородок чуть приподнят, взгляд – в сторону, но в следующую секунду она повернула голову и легонько кивнула на свободное место рядом с собой.
Молча, без слов, с тем самым высокомерным достоинством, которое всегда сбивало его с толку.
Он не раздумывал. Вскакивая с ложа, поспешно умывшись и накинув поверх лёгкое верхнее одеяние, он быстро сел рядом с ней.
И в этот момент ему казалось, что, если бы небо обрушилось – он бы и тогда не отвёл взгляда от её лица.
После долгого сна голова всё ещё оставалась тяжёлой и туманной. По приказу Янь Сяо его следовало бы кормить с рук, чтобы не напрягался, но прежде чем Не Сю успел протянуть палочки, Цзи Боцзай уже сам взял их и первым делом положил Мин И кусочек тушёных овощей. При этом нахмурился:
– Почему всё такое пресное?
Мин И, не поднимая глаз, спокойно продолжала есть:
– Последнее время предпочитаю лёгкий вкус.
Цзи Боцзай насторожился:
– Ты заболела?
Она едва не подавилась, а затем, глядя на него с трудно описуемым выражением, вздохнула:
– Глубокоуважаемый мой, из нас двоих – разве не тебе первому стоит задуматься, кто здесь болен?
Он замер.
Значит, всё это… она делала ради него?
Понимание этой мысли будто вспыхнуло в нём – глаза его засияли, как рассыпанные по небу звёзды. Пусть еда была невкусной, пусть аппетит только-только просыпался – но Мин И сидела напротив, и он ел. Ел медленно, основательно, стараясь, чтобы каждый жест был аккуратным, чтобы не упустить ни единого взгляда, ни одной реакции с её стороны.
Он съел две чашки рисовой каши и почти полстола лёгких закусок – всё то, что в другой раз он бы даже не попробовал.
Но сегодня он ел, как будто от этого зависела вся его оставшаяся жизнь. И всё это время, как зачарованный, не мог отвести от неё взгляда.
Мин И заметила, как он всё не сводит с неё глаз, и, не выдержав под его взглядом, с усталой усмешкой спросила:
– У меня что, на лице цветок расцвёл?
Он чуть не выдал вслух: «Такой вид – сама услада, ею и насытиться можно», но вовремя прикусил язык. Таких слов в былые годы он швырял направо и налево, с притворной лёгкостью, с улыбкой – и теперь они показались бы ему неискренними. Он только молча кивнул, опустив взгляд, и доел рисовую кашу до дна.
Видя, что он наконец с аппетитом поел, Мин И заметно успокоилась. Она встала, выпрямившись с ленивой грацией, и направилась к столу, усыпанному свитками.
– Ложись, – бросила она, махнув рукой в сторону ложа, – отдыхай дальше.
Цзи Боцзай открыл рот, словно хотел что-то сказать, но передумал. И всё же послушно вернулся к ложу, улёгся, но, конечно, не спал. Он лежал, глядя на неё, как она в мягком свете свечей разворачивает один за другим свитки с делами Чаояна. С каждым движением тени плясали на её лице, подчёркивая чистый изгиб бровей, тонкие губы и плавную линию щёк.
Она выглядела так, будто вырезана из нефрита и согрета дыханием весны. Тепло от её присутствия наполняло всю комнату.
Глава 207. Как же трудно добиться её благосклонности…
Когда-то Цзи Боцзай был убеждён, что в этом мире много прекрасных женщин, и каждая из них обладает своим очарованием – с глазами, словно озёра, и лицом, словно весенний цветок. Но теперь… теперь он осознал, что все они лишь носят на себе черты лица – глаза, нос, губы – а Мин И… Мин И была воплощением совершенства. Каждый её изгиб, каждый взгляд, каждое слово были идеальны. Она была неповторимо прекрасна. Не такая, как другие. Ни в чём не похожая на других.
Он когда-то имел право на её близость. Мог прикасаться к этой прелести, знал её дыхание, знал вкус её слов. И именно он всё это утратил. Сам не сберёг.
Тупая боль сжала грудь. Он не мог лежать, словно с каждым ударом сердца терял ещё что-то. Поднявшись, он тихо подошёл к ней и без слов стал растирать тушь.
Мин И в это время разбирала свитки, касающиеся создания Управления по торговле артефактами в Чаояне.
После переноса столицы на парящий остров, одной сельскохозяйственной деятельности оказалось недостаточно для восстановления города. Земли хоть и были плодородны, но на них не построишь будущее в одиночку. К счастью, обученные ею женщины мастера шэньци уже начали приносить плоды. Их искусство в кузнечном деле стало заметным: они не только смогли наладить производство артефактов для нужд Чаояна, но и выпустили первую партию на продажу в другие города.
Поэтому после переселения Чаояна Чжоу Цзыхун представил ей меморандум: предложил развивать два главных направления – сельское хозяйство и артефактное дело. Свиток лежал раскрытым у неё перед глазами, и она уже начала писать свой ответ.
Только вот… несмотря на то что встреча была невозможна, Чжоу Цзыхун всё же не удержался – в самом конце свитка он приписал: «Всё ли благополучно у госпожи?»
Мин И, увидев эти несколько слов, невольно улыбнулась.
На самом деле, её свадьба с Чжоу Цзыхуном так и не состоялась. В тот день, как только повозка пересекла ворота внутреннего двора, он вышел из неё, слегка поклонился и спокойно произнёс:
– Подданный не хочет принуждать госпожу. Если дело только в том, что других вы не возьмёте, тогда… подумайте ещё.
Для посторонних всё выглядело так, будто бракосочетание состоялось. Но между ними ничего не изменилось – всё осталось как было до этого.
Только вот Мин И не собиралась рассказывать об этом Цзи Боцзаю. Напротив – она ещё с ехидством собиралась сказать, что, мол, «у Чжоу Цзыхуна и с телесной выносливостью всё прекрасно» – пусть знает, пусть ревнует, пусть страдает. Только тогда её душа обретала некое зыбкое равновесие.
Если ему это не по нраву – никто не держит. Пусть катится. Пусть живёт, как хочет.
Заметив, что у неё на губах блуждает улыбка, Цзи Боцзай нахмурился. Боком он заглянул на разложенный перед ней свиток и сразу уловил последние строки. Конечно – это был доклад от Чжоу Цзыхуна.
В тот же миг раздался негромкий хруст – «крак» – и Мин И подняла взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть, как у него в руке переломилась пополам палочка туши.
Она раздражённо нахмурилась:
– Ты портишь вещи.
Он наконец пришёл в себя, быстро отпустил обломок туши и, немного неловко кашлянув, пробормотал:
– Я… скажу Не Сю принести новую.
Мин И махнула рукой, не поднимая взгляда:
– Не надо. Оставь.
Затем всё-таки подняла голову и недовольно сдвинула брови:
– А ты чего встал? Иди, ложись обратно.
Цзи Боцзай опустил глаза, будто бы что-то решая про себя. Внезапно, тихо, почти неслышно, спросил:
– Ты… правда так хочешь его увидеть?
Мин И чуть склонила голову набок. Сказать, что «очень хочет» – это было бы преувеличением. Чжоу Цзыхун всего лишь хотел попрощаться. Но, глядя на выражение лица Цзи Боцзая, в котором сквозила и тревога, и боль, и страх, и, кажется, капелька уязвлённой гордости, она вдруг прищурилась, губы изогнулись в лукавой усмешке:
– Да. Очень хочу. Прямо не могу.
Губы Цзи Боцзая побелели. Он открыл было рот, словно вот-вот скажет «иди», будто бы готов наконец уступить. Но сердце разрывалось на части, внутри шёл яростный бой между доверием и отчаянием, и нужные слова так и не сорвались с языка.
Мин И лениво моргнула, взгляд её стал особенно игривым:
– Говорят ведь, если по-настоящему любишь человека, ради него можно отдать всё. Даже… отпустить.
– Отдать всё – можно. Но отпустить любимого… Это под силу лишь тем, кто не любит до конца, – губы Цзи Боцзая сжались в тонкую линию. – Когда любишь по-настоящему, до последнего вдоха, – как можно позволить ему уйти? Даже если это будет жалко, даже если будет стыдно, всё равно – хочется держать рядом.
Сказав это, он будто бы поставил точку в собственных сомнениях – расправил спину, взгляд стал твёрдым, словно в его сердце больше не осталось места для колебаний:
– Хочешь – вспоминай о нём, тоскуй – сколько влезет. Но я не позволю тебе увидеться с ним. Никогда. Если только ты не перешагнёшь через моё тело.
Мин И изогнула бровь, а затем театрально, с преувеличенной печалью, вздохнула. Долгий, полный горькой иронии выдох зазвучал в воздухе так, будто она только что потеряла всё.
Цзи Боцзай тут же занервничал, словно этот один-единственный вздох мог сокрушить все его оборонительные бастионы.
Когда настал вечер и пришло время отдыхать, Мин И не отправила его, как прежде, стоять под дверью. Вместо этого она мягко кивнула в сторону кровати, оставив её ему. Сама же легла на маленькое ложе у изголовья.
Даже несмотря на её благосклонность, сон не шёл к нему. Лежа в полутемноте, он не сводил глаз с её профиля, убаюканного покоем. Его мысли метались, как лист под бурей: «А если она всё-таки страдает? А если это оставит след в её сердце? А если она заболеет?..»
Цзи Боцзай снова вспомнил, как лекарь сказал: «Сердечные раны – самые коварные. Их не лечат ни травы, ни мази.»
Он сжал кулаки.
Может, всё-таки… позволить Чжоу Цзыхуну увидеть её всего на мгновение?
На следующее утро, когда Мин И проснулась, первое, что она увидела – это бледное, измождённое лицо, застывшее напротив неё.
– Ты чего, с небес рухнул? – выдохнула она с испугом, зажимая рукой грудь. – Где же былой лоск, ваша милость? От Цзи Боцзая и следа не осталось.
Тот вздрогнул, словно его резанули по живому. Молча поднялся, подошёл к бронзовому зеркалу и с замиранием сердца посмотрел на своё отражение. Бледное, истощённое, с тенью бессонных ночей в глазах – действительно, от его прежней холодной величественности не осталось и следа.
Мин И любит красивых мужчин… А я теперь… не годен?
В панике он бросился приводить себя в порядок: омылся тёплой водой, переоделся в свежие одежды, выпил настой красного финика с женьшенем, чтобы восстановить силы. Всё время, пока Мин И прогуливалась в саду, он наблюдал за ней из-за створки окна, будто страж за сокровищем. Когда она вернулась, устроилась за столом и начала разбирать утренние донесения, Цзи Боцзай вдруг нарушил молчание:
– Чжэн Тяо решил жениться на Синь Юнь. Я подумал… ты, должно быть, захочешь на это взглянуть. Так что я велел приготовить повозку на летящем звере.
Мин И заинтересованно вскинула бровь:
– Он женится на Синь Юнь?
Обычно Цзи Боцзай и слышать не хотел о свадьбах – сам слишком болезненно пережил свою. Но если это способно вернуть ей улыбку, он был готов и на свадьбу пойти, и на венчание, и хоть на ярмарку невест.
– Синь Юнь прислала приглашение, – добавил он, – я положил его на стол.
Мин И тут же подошла, распечатала конверт и увидела внутри не только позолоченное свадебное приглашение, но и аккуратно вложенное письмо, исписанное изящным почерком…
В письме Синь Юнь писала, что очень скучает по Мин И. Она упомянула, что деньги, которые Мин И когда-то оставила ей, не только сохранены, но даже приумножены – доход вырос вдвое, и теперь они смогут вернуться жить в ту же усадьбу, что была у них прежде.
Мин И медленно сложила письмо, поджав губы, и с некоторой нерешительностью посмотрела на Цзи Боцзая:
– Я… могу поехать?
Он кивнул, голос у него был мягкий, почти покорный:
– Я поеду с тобой. Сейчас, когда над шестью городами присматривают наши с тобой учителя, мы можем позволить себе эту поездку.
– Хорошо, – улыбнулась Мин И и, наконец, без тени колебаний отправилась собирать дорогу.
Цзи Боцзай смотрел на её сияющее лицо, на то, как плавно изгибаются брови, как в уголках губ рождается редкая для неё, неосторожная радость, и сердце его немного оттаяло. Ещё недавно оно было сжато страхом потерять её, и вот – перед ним женщина, смеющаяся не потому, что хочет что-то доказать, а просто… от счастья.
Он, Цзи Боцзай, некогда гордый и неприступный правитель шести городов, всегда считал, что завоевать женскую благосклонность – дело нехитрое. Но сейчас он чувствовал себя полным дураком. В догадках и сомнениях он спотыкался на каждом шагу, потому что Мин И – не просто женщина. Её лицо редко отражало чувства: она была сдержанной, уравновешенной, с неизменной лёгкой отстранённостью. И ему приходилось угадывать – что же радует её на самом деле.
Когда Мин И рассмеялась, глядя на клубящиеся облака, он тут же велел звериной повозке сделать ещё три круга над облачным плато. Когда они проезжали мимо цветочных лавок у въезда в Фэйхуачэн, она случайно задержала взгляд на ведёрцах с маками и луговыми орхидеями. Спустя миг, не успев даже удивиться, она заметила, как позади них едет вся цветочная тележка – её молча и старательно катил не кто иной, как Не Сю.
Мин И почувствовала, как уголки губ сами собой поднимаются, и, не удержавшись, с лукавым прищуром перевела взгляд на соседний ювелирный магазин. На витрине поблёскивали изысканные подвески и тонкие кольца, отливавшие мягким золотом.
– А это? – она играючи наклонила голову, словно случайно улыбнулась не украшениям, а тем, кто будет вынужден сделать следующий шаг.
Цзи Боцзай даже не колебался ни на мгновение – лишь легонько взмахнул рукой, и велел Не Сю вынести все украшения из лавки. Браслеты, подвески, гребни с жемчугом, серьги, кольца – всё это в изобилии перекочевало прямиком на цветочную тележку.
Слуги, сбивчиво переговариваясь, суетливо метались туда-сюда, складывая драгоценности аккурат поверх свежих цветов. Слишком громко. Слишком уж заметно. Вскоре улица наполнилась зеваками. Сначала народ решил, что тут ограбление. Но вскоре с изумлением понял – всё куплено. Целиком. И никто не торгуется.
Украшений было столько, что их стоимость легко переваливала за несколько тысяч золотых ляней. А молодой господин, тот, что в простом, но безупречно сшитом темном одеянии, не моргнул и глазом. Зато у девушки рядом с ним, лицо всё больше наливалось румянцем.
– Это же чересчур, – шепнула Мин И, чуть склонившись к нему. – Кто вообще додумается толкать целую гору золота через улицу?
– Я тебя прикрою, – спокойно ответил Цзи Боцзай, губы его изогнулись в едва заметной, самодовольной улыбке. – Если хоть одна рука к этому приблизится – я проиграл.
Мин И только вздохнула. Что тут скажешь – на него, пожалуй, можно положиться.
Поначалу нашлись смельчаки, у которых в глазах засверкало жадное возбуждение. Но стоило чёрному, густому как ночное небо, щитку из юань сомкнуться вокруг повозки, как не то что руки – сами зеваки дружно отступили на пять шагов назад, кто даже и шесть.
– В Цинъюне… много ли таких, кто владеет чёрной силой? – прошептал кто-то из толпы.
– Да вроде один только… – ответил кто-то сдавленно.
– Тогда выходит… это же он? Тот самый?..
Толпа притихла. Больше никто не осмеливался и шептать – люди лишь с изумлением и благоговейным трепетом смотрели на Цзи Боцзая.
Мужчина, что всего в двадцать с лишним лет объединил шесть городов. Легенда. Самый настоящий.
Но сейчас эта легенда не выглядела ни величественным, ни недосягаемым. В его взгляде – трепет. В каждом движении – осторожность. Он обернулся к девушке рядом и мягко, почти с просьбой, произнёс:
– Вон там продают лепёшки. Подожди меня здесь, хорошо?
Мин И осталась стоять на месте. В руках у неё был объятый ароматами уличного базара пестрый букет, в волосы воткнута только что купленная золотая заколка с изящным шипом, а на губах – лёгкая, почти невидимая улыбка.
Она просто смотрела, как Цзи Боцзай с широкой, уверенной поступью направился к бедному, скромному лотку, над которым медленно поднимался дым от жаровни.
Глава 208. Она всё ещё может её защитить
Как только Цзи Боцзай прибыл в город Фэйхуачэн, слухи тут же разлетелись по внутреннему двору повозками вельмож и старейшин.
Министры пришли в большое замешательство.
– Почему император явился лично?! – доносились встревоженные голоса.
Их паника была вполне понятна: участь, постигшая Цансюэ, ещё свежа в памяти. Никто из присутствующих не знал истинных причин тех событий – для них всё выглядело так, будто повелителя снова охватил боевой дух, и любое неполное подчинение могло обернуться повторным нападением.
Фэйхуачэн избежал участи Цансюэ лишь благодаря одному поздравительному письму Чжэн Тяо, и сам Цзи Боцзай ни разу не подступал к стенам их столицы. Но теперь, если вдруг пробудится его интерес…
На главном месте зала восседал Чжэн Тяо, наблюдая за растущей тревогой среди чиновников. Он тяжело вздохнул и произнёс:
– Цансюэ пал за неповиновение указу императора и за то, что посмели спровоцировать межгородские распри. Но в чём провинился наш Фэйхуачэн?
– Да сы, вы, быть может, не ведаете, – кто-то из сановников осторожно подался вперёд. – Если уж Цзи Боцзай решит пролить кровь, он всегда найдёт повод, чтобы навесить на нас нужную вину.
– Верно, – подхватил другой, – разве мало кто знает, что он привык всё решать единолично?..
Оставшиеся слова были сказаны столь тихо, что различить их стало невозможно – впрочем, едва ли это были добрые речи.
Чжэн Тяо опустил взгляд. Он и сам понимал: чрезмерное кровопролитие, даже если оно было во благо, не остаётся без последствий. В глазах этих людей Цзи Боцзай уже давно превратился в безжалостное божество войны, лишённого всякой человечности.
Слегка вздохнув, Чжэн Тяо произнёс:
– Император лишь прибыл, чтобы присутствовать на церемонии.
Его собственная свадьба была уже на пороге. Но будущая супруга – простая девушка из народа, никому прежде не известная – вызывала шквал возмущения в чиновничьем кругу. Родовитые семьи были особенно недовольны.
Женщина, занимавшаяся отливкой артефактов и торговлей, – и вдруг она станет Сы-хоу, супругой владыки Да сы? Да кто теперь согласится отправить свою дочь в задний двор служить ей? Не значит ли это склонить колени всего рода перед торгашами?
Невозможно. Совершенно недопустимо.
Чиновники с негодованием восстали. Знатные дамы попросту игнорировали Синь Юнь: ни на одно собрание не приглашали её, при встрече спешили отвернуться, не удостоив даже кивка в знак приветствия.
Однако все их усилия не смогли поколебать решимость Да сы взять ту девушку в жёны. Как сам он однажды выразился:
– Женщины в этом мире и так, по большому счёту, лишние. Если я всё-таки решил на одной жениться – значит, она мне по-настоящему по сердцу. А вам, если так уж не по нраву, ищите себе сами кого угодно и не лезьте ко мне с глупостями.
Так что, когда подошёл день церемонии возведения в сан Сы-хоу, придворные отнеслись к событию с откровенным пренебрежением. Более десятка сановников уже сослались на болезни, лишь бы не присутствовать. Подготовка к обряду велась вяло и без уважения к положению.
Но тут да сы внезапно объявил, что император собирается лично прибыть на церемонию.
Чиновники пришли в панику.
Да сы был человеком мягким, в управлении податливым. Он всецело погружался в культивацию боевых воинов и прочие важные, но далекие от дворцовых церемоний дела. Формальности его никогда особо не заботили.
Но император… совсем другое дело.
Если он увидит, что в Фэйхуачэн царит разлад, что подданные ленивы и беспорядочны… да он, пожалуй, сам решит, что настал подходящий момент стереть город с лица земли!
До церемонии оставалось всего два дня. В зале поднялся страшный переполох: никто уже не думал о приличиях – все, кто мог, срывались с места, низко поклонившись наспех и чуть ли, не спотыкаясь на бегу, бросались выполнять поручения.
– Господин Лю! – доносилось из толпы. – Передачу донесений по уездам и подготовку парадных одежд поручаем вам!
– Господин Чжан, бегом пересмотри весь порядок церемонии! – раздалось с другого угла.
– Я немедленно прикажу госпоже отправиться с визитом к будущей госпоже Сы-хоу!
Толпа загалдела и рассыпалась, словно вспугнутые птицы.
А в это время Синь Юнь всё ещё находилась в заднем дворе, охваченная тихой печалью.
Она готовилась к церемонии, но не могла встретить Мин И – эти хлопоты были ей недоступны. Женщины в заднем дворе относились к ней холодно, и даже передавать вести отказывались. Оставшись в своём скромном дворе, она могла лишь вновь и вновь отрабатывать с тётушкой поклоны, движения рук при подаче чая, повороты тела – все тонкости этикета, которым учат будущую Сы-хоу.
И вот в тот самый момент, когда уныние вновь накрыло её, в ворота её двора стремительно вошла та, кто всегда относился к ней наиболее неприязненно – супруга тяньгуаня.
Резким жестом она отослала обучающую тётушку и, встав перед Синь Юнь, уставилась на неё, словно готовилась наброситься.
Синь Юнь вздрогнула. Почувствовав опасность, она машинально соткала щит духовной энергии вокруг себя.
Однако вопреки ожиданиям, женщина не набросилась, как прежде. Она стояла, хмурая и раздосадованная, не говоря ни слова – и лишь после долгой, мучительной паузы с величайшей неохотой склонилась в коротком, сдержанном поклоне.
Синь Юнь удивлённо нахмурилась, глядя на неё:
– Что случилось?
– Та тётушка, что обучала вас, не знает толком церемоний, – сквозь зубы процедила жена тяньгуаня, не поднимая глаз. – Я прислала другую – с должным опытом и старшинством. Если вы захотите узнать, что творится снаружи, – спросите у новых служанок.
Она замолчала, а затем, с видимым усилием добавила:
– Прежде я вела себя недостойно. Прошу, пусть госпожа не держит зла на таких, как я.
Её голова всё ниже склонялась к полу, плечи подрагивали, будто она вот-вот заплачет.
Синь Юнь невольно застыла. Не иначе как на небе пошёл красный дождь, если эта женщина вдруг стала с ней любезна. В голове не укладывалось, почему. Она решила не гадать и спросила прямо:
– Что случилось?
Жена тяньгуаня сжала губы, будто старалась сдержаться, но затаённая досада всё же вырвалась наружу:
– Госпожа, вы теперь великая персона… Даже император прибыл, чтобы наблюдать вашу церемонию! Мой муж, едва вернувшись, так кричал на меня за прежнее пренебрежение к вам, что чуть руки не распустил!
Синь Юнь нахмурилась, не понимая:
– При чём тут я? Я ведь всего лишь пригласила госпожу Мин И прийти ко мне.
– Да это из-за твоей госпожи Мин, – сникшая супруга тяньгуаня устало опустилась на скамью рядом, махнув рукой, словно махала на собственную гордость. Понимала: Синь Юнь её не простит, и потому решила уже говорить, как есть – без прикрас.
– Стоило ей ступить на землю Фэйхуачэн, как император сам, по доброй воле, стал скупать для неё лавки – одну за другой. За ней потянулась вереница повозок с золотом, серебром, украшениями… Ты бы только видела! Настоящая госпожа из нефритовой башни, вся в сиянии, словно сама дочь небес.
– Император, кажется, и вправду хранит её, как зеницу ока. Раз она пожелала присутствовать на твоём посвящении – как же ему не прийти? Она заботится о тебе – а значит, и он теперь будет. В итоге, мы все, весь Фэйхуачэн, вынуждены будем склониться перед тобой. Ну что, довольна?
Синь Юнь замерла, растерянно глядя перед собой. Глаза её вдруг увлажнились, в уголках защипало – но она быстро опустила ресницы, скрывая покрасневшие веки.
Мин И… она, кажется, всегда находила способ защитить её.
И тогда, и сейчас.
Синь Юнь вдруг улыбнулась – широко, с неподдельной теплотой.
Посмотрела прямо на жену тяньгуаня и кивнула:
– Ты права. Я действительно… очень рада.
Та поперхнулась словами, не зная, что ответить, и с мрачным лицом отвернулась в сторону, не найдя в себе сил для возражений.
Синь Юнь же на мгновение замерла. Ей захотелось выйти наружу, увидеть всё своими глазами… но она сдержала себя.
Мин И так бережёт её, так поддерживает – разве она имеет право опозорить её перед всеми? Нет. Она должна быть достойна этого внимания, достойна своего нового положения. Всё, что полагается знать будущей супруге да сы, она обязана выучить до последнего движения.
Собрав дыхание, она вновь подняла церемониальный посох и, склонившись перед новой тётушкой, продолжила учёбу, слово за словом, жест за жестом, движение за движением.
На улицах Фэйхуачэн царило праздничное оживление. В чайных, за лёгкими занавесями, девушки в нарядных одеждах неспешно пили ароматный настой. Кто-то из них мельком бросил взгляд в окно – и в тот же миг все разговоры смолкли.
У уличного прилавка с лепёшками стоял мужчина – статный, высокий, с осанкой, достойной небесного владыки.
На нём не было ни одного броского украшения, ни подвески, ни броши – но в его облике ощущалось нечто властное, неоспоримо возвышенное. Лицо спокойное, даже холодное, а черты – резкие и чёткие, словно вырезанные из тёмного нефрита. Его бледные, изящные пальцы приняли из рук торговца горячую лепёшку…, и он небрежным движением бросил ему в ладонь кусочек чистого золота.
Торговец застыл, не в силах поверить в происходящее. Девушки у окна – тоже.
Неужели это бессмертный, сошедший с небес?
Даже самые сдержанные из них не смогли удержаться – и велели слугам преградить ему путь.
– Почтенный господин, – поклонившись, проговорил один из слуг, – наша госпожа хотела бы с вами познакомиться. Просим вас пройти на второй этаж чайного дома.
Цзи Боцзай слегка нахмурился и обернулся в сторону, откуда тот указывал. На втором этаже, за полуоткрытыми ставнями, действительно виднелся силуэт молодой женщины.
Он тут же отвёл взгляд, равнодушно бросив:
– Не пойду.
Лицо слуги тут же вытянулось, но, взглянув на свою госпожу, он поспешно догнал мужчину и с поклоном протянул ему тонкий платок, расшитый бирюзовыми облаками.
– Моя госпожа – из дома вана. Её статус высок, и она искренне желает знакомства. Прошу, даруйте ей эту честь.
Цзи Боцзай бросил на него короткий взгляд:
– Какой именно дом вана?
Слуга оживился – во взгляде господина мелькнул интерес! Быстро склонившись, он ответил полушёпотом:
– Вана Хугуо Бофу. Единственный великий род в Фэйхуачэн, несравненный с остальными.
Цзи Боцзай едва заметно кивнул… и, не сказав больше ни слова, продолжил идти вперёд, даже не оглянувшись.
Слуга остолбенел. Мгновение стоял неподвижно, а потом лицо его перекосилось от досады:
– Тебе честь дают, а ты даже голову не поднимаешь! Не знаешь, на кого рот открыл – и за кого себя возомнил!
Какой-то простолюдин, разве что лицо приглажено получше… а держится, словно сам небожитель.
Цзи Боцзай, как и прежде, не удостоил его ответом – словно ветер пронёсся мимо.
Однако невидимый доселе страж, следовавший за ним на почтительном расстоянии, в тот же миг приблизился, бесшумно схватил наглеца за плечо и, не говоря ни слова, потащил прочь с улицы.
Глава 209. Её желание
Мин И наблюдала издалека, с прищуром глядя на происходящее. Любопытство заиграло в голосе:
– Что с тем человеком случилось?
– Пустяки, – невозмутимо ответил Цзи Боцзай, не меняясь в лице и даже не замедлив шага. – Захотел вырвать у меня серебро – я велел стражам отправить его в ямэнь.
С этими словами он протянул ей горячую лепёшку, словно ничего не произошло.
Мин И смерила его косым взглядом:
– Ты правда считаешь, что я такая глупая?
Цзи Боцзай помолчал, затем чуть опустил голову, будто признавая вину, и тихо пробормотал:
– Что я могу поделать, если кто-то на меня заглядывается? Я отказал. Всё, больше это не имеет значения. Не держи в сердце, прошу.
Из-за такой ерунды… зачем волноваться? – хотела было добавить он.
Но Мин И уже смеялась, откусывая лепёшку, кивнув:
– Видел бы ты меня тогда, когда я в Хуа Мань Лоу нос к носу столкнулась с тобой, обнимавшимся с другой. Даже тогда не рассердилась. С чего бы мне сейчас начинать?
Цзи Боцзай: «…»
Если уж совсем не злилась, зачем было вспоминать об этом столько времени спустя?..
Цзи Боцзай едва не рассмеялся – сдержал улыбку, качнул головой:
– Да, ты и я – люди широкие. Я ведь тоже ни разу не упрекнул тебя за тех тридцать человек, что ты приютила в заднем дворе.
Мин И прищурилась и смачно чмокнула губами:
– А что, с двух сторон прижаться – вполне себе приятное чувство.
Впрочем, кто бы что ни говорил – в проигрыше всё равно он. А это и было нужно.
