Текст книги "Любовь в облаках (ЛП)"
Автор книги: Байлу Чэншуан
Соавторы: RePack Diakov
сообщить о нарушении
Текущая страница: 40 (всего у книги 86 страниц)
…На самом деле, даже если бы её уход не был таким внезапным, мать всё равно не отдала бы ей ни монеты. Все выигранные ею щедрые награды уже давно стали оружием в борьбе между её матерью и супругой Мэн за влияние во дворце – и надёжным источником подарков для многочисленных родственников по материнской линии.
Прежняя Мин И жила лишь ради боевого искусства – что касается еды, одежды и прочего, ей хватало самого простого. Она и представить не могла, насколько горько может быть без денег. Теперь же каждый заработанный серебряный был для неё личным щитом. А что до славы и чести города… об этом она подумает потом. Слава не купит тебе даже одной лепёшки с зелёным луком, если ты стоишь голодный посреди улицы.
– Здесь не место для болтовни, – с хмурым лицом напомнил Цзи Боцзай. – Нам нужно найти оставшиеся два отряда. Только когда мы их выведем из строя – сможем покинуть это место.
Мин И всё ещё висела у него на спине и, услышав это, на секунду задумалась. Затем тихо, почти вкрадчиво, спросила:
– Почему ты уверен, что только после того, как все будут выведены из боя, мы сможем уйти?
Цзи Боцзай обернулся через плечо и вскинул бровь:
– А как ещё? У тебя есть другой способ?
Мин И кивком указала на место, где лунный свет был особенно ярок:
– Встаньте вон туда. Если в течение получаса никто не осмелится подойти – сможете покинуть пределы арены.
Раньше они ещё удивлялись, откуда у неё такие знания, но теперь, когда она говорила – сомнения исчезали. Люди слушались без лишних слов. Луо Цзяоян первым двинулся туда, куда указывала девушка, и по пути всё же спросил:
– А если кто-то всё же подойдёт раньше времени?
Мин И спокойно ответила:
– Тогда – закон сильного. Победа за тем, кто сумеет выстоять. В верхнюю тройку входят те, кто первым покидает арену, но… Порой в эти правила вмешиваются хитрые умы. К примеру, на прошлом турнире Собрания Цинъюнь, Чжуюэ и Чаоян заключили негласное соглашение: бойцы Чжуюэ заняли место в лунной зоне, а воины Чаояна защищали их полчаса от атак. Взамен Чжуюэ пообещали им помощь в дальнейших сражениях.
– Такое… возможно? – нахмурился Фань Яо. – Разве этот турнир не для того, чтобы выявить сильнейших?
Мин И едва заметно усмехнулась:
– Умение договариваться с противником – тоже форма силы. Просто раньше Чаоян никогда ни с кем не сотрудничал…
Её голос стал тише, глаза смотрели в пустоту, будто туда, где память всё ещё хранила былые сцены.
– Никогда, – повторила она. – До тех пор, пока однажды не решил, что без меня – у них нет шансов.
Когда Мин Сянь была с ними, Чаоян всегда уверенно держал победу в своих руках, и потому не нуждался ни в чьей помощи. Но на прошлых состязаниях её не было, и, чтобы не с позором скатиться за пределы Тройки, Чаоян был вынужден заключить сделку с Чжуюэ, позволив тому взойти на пьедестал первенства, а себе – сохранить второе место.
Выбравшись из зарослей, они оказались под открытым небом. Холодный лунный свет заливал их фигуры мягким сиянием. Чу Хэ поднял голову и с некой детской наивностью прошептал:
– В Му Сине луны такой яркой не бывает.
Цинь Шанъу не удержался и дал ему лёгкий подзатыльник:
– На выезде – не смей принижать свою землю! Где гордость за родной город?
– Я ж по-честному, – пробурчал тот, потирая затылок. – У нас и звёзды ярче, и луна – обычное дело. А вот тут она прям… как будто особенная.
Фань Яо, всё ещё держась настороже, внимательно осматривал окрестности:
– Неужели они все сдались? Не будет нового натиска?
Мин И спокойно покачала головой:
– Не будут. Чаоян и Синьцао уже выбыли, а Чжуюэ слишком горд, чтобы устраивать погоню. Что до оставшегося Цансюэ – там нет ни амбиций, ни настоящей силы. Беспокоиться не о чем.
Она говорила это с уверенностью, словно не высказывала предположения, а констатировала непреложный факт. Говорила так, как говорят те, кто не просто побывал в этих схватках, но давно научился видеть суть за боевыми фасадами.
С каждым словом Мин И, глаза Цинь Шанъу разгорались всё ярче. Чем дольше он слушал, тем яснее становилось: перед ним – идеальный кузнец артефактов, тот самый мастер, о котором он мечтал. Она не просто владела искусством создания шэньци, но и обладала боевым опытом, а главное – могла стать тем, кто поможет этим ещё зелёным юнцам окрепнуть и научиться побеждать.
Но её происхождение… Она ведь из Чаояна. Слишком особенная, слишком опасная, слишком многое может повлечь её присутствие.
Он посмотрел на Мин И, сдерживая внутреннее смятение, а затем взгляд его невольно скользнул к Цзи Боцзаю, что нёс её на спине.
Брови Цинь Шанъу чуть дрогнули, и на губах появилась тень довольной улыбки.
Он придумал, как поступить.
Как и сказала Мин И, они простояли полчаса под участком с самой яркой луной без единого вызова – и как только время истекло, окружающая их туманная граница миньюй рассеялась. Их словно мягко подхватила рука, и в следующее мгновение они оказались на ровном травяном плато.
Едва ступив на землю, Луо Цзяоян с другими начали возбуждённо обсуждать только что пережитую битву – перебивая друг друга, перескакивая с одного эпизода на другой. Но Мин И была тяжело ранена, и Цзи Боцзай, не сказав ни слова, немедленно понёс её прочь, быстро вернувшись в её купленное в Фэйхуачэне поместье.
Когда Цинь Юнь увидела Мин И, всю в крови, побледнела от ужаса. Не дав Цзи Боцзаю и рта раскрыть, она поспешно подхватила Мин И с его спины и повела внутрь, аккуратно осматривая раны и перебинтовывая каждую. Дверь с громким щелчком захлопнулась перед носом Цзи Боцзая.
Он раздражённо почесал кончик носа, но сказать было нечего. Повернувшись, собирался пойти переодеться – но вдруг заметил Цинь Шанъу, стоящего в саду и подозрительно добродушно машущего ему рукой.
– Наставник? – недоумённо подошёл он.
Цинь Шанъу улыбался тепло, но в глазах пряталась привычная сметка. – Поговорить надо, – сказал он, похлопывая по скамье рядом. – Есть одно… деликатное дело.
Цинь Шанъу отвёл его в укромный угол сада, лицо его хранило добродушную улыбку, но в глазах скрывался прищур внимательного человека:
– Помнится мне, в былые времена, в Му Сине ты слыл молодцем видным да ветреным. Где бы ты ни появился – любая девица глаз отвести не могла, и, говорили, никто из них не ускользал от твоих чар.
При этих словах Цзи Боцзай заметно напрягся, а затем поспешно, с самым серьёзным видом возразил:
– Учитель, это всё злые языки да пересуды! Я, ваш ученик, всегда держал себя в строгости, к женщинам – с почтением, в цветниках не гулял, за кулисы не заглядывал, дни мои уходили на одни лишь упражнения и постижение пути…
– Ладно, ладно, брось эту показную добродетель, – отмахнулся Цинь Шанъу с усмешкой. – Я ведь не за этим спросить пришёл. Упрекать не стану. Хочу только понять: если ты и впрямь так хорошо разбираешься в женской душе, почему же тогда отпустил Мин И?
Имя её прозвучало, как удар по скале. Цзи Боцзай помолчал, взгляд его чуть потемнел. Он отвёл глаза, будто невзначай, и спустя несколько мгновений, с кривой усмешкой ответил:
– А чего тут непонятного? Разлюбил – вот и всё.
– Не любишь её?
Он не сразу ответил. Словно что-то боролось внутри. А потом, совсем тихо, почти беззвучно:
– …Да.
Гордость и упрямство не позволили Цзи Боцзаю опустить голову – он выпрямился, как струна, подбородок упрямо поднят.
И всё же это не спасло его: Цинь Шанъу с размаху хлопнул его по затылку.
– Такая девушка, – возмущённо пробормотал он, – в чём она тебе не угодила? Я, глядя на неё, вижу, что она и умна, и стойка, и лицом хороша – не чета тем крашеным куклам из Хуа Мань Лоу. А ты? Ты бы уж угомонился, да пожил с ней по-человечески.
Цзи Боцзай, потирая затылок, не очень уверенно пробормотал:
– Бросьте, учитель… Сейчас главное – шесть городов, не до этого.
Хотел бы он, может, и пожить по-человечески…, да кто сказал, что она на это согласится?
Цинь Шанъу метнул взгляд за спину ученика, понизил голос, стал говорить тише, но с нажимом:
– Раз ты сам понимаешь, как важно всё это с шестью городами, так тем более держись за неё. Она ведь – Мин Сянь. Если она согласится помочь Му Сину… тогда мы возьмём верх, и станем первым городом. Вот тогда и никто уже не посмеет на нас свысока смотреть.
– Наставник, – лицо Цзи Боцзая потемнело.
Цинь Шанъу опешил, даже немного растерялся: – Что… что такое?
– Её уже один раз использовали, – Цзи Боцзай опустил взгляд, пальцы медленно сжались в кулак. – Целыми годами, до последней капли. А в конце – выбросили, словно никому не нужный хлам.
Он поднял глаза, голос стал холодным и ровным: – Что делать дальше – пусть решает сама. Только сама.
«Сама решает?» – Цинь Шанъу непонимающе нахмурился.
Разве этот мир когда-либо давал выбор тем, кто владеет силой? В мире, где даже лучшие становятся пешками в играх городов, в мире, где титулы и слава раздаются не за волю, а за нужность… разве может кто-то вроде Мин Сянь по-настоящему выбирать?
Она слишком ценна, слишком опасна – её уже невозможно просто так отпустить.
Глава 122. Поединок, говоришь?
Цинь Шанъу открыл было рот, пытаясь ещё раз вразумить своего строптивого ученика, но Цзи Боцзай уже не желал ничего слышать. Сдержанно поклонившись, он лишь бросил:
– Завтра нас ждёт бой. Пойду отдохну.
Цинь Шанъу едва не взорвался от злости, но и поделать ничего не мог. Подумав о сегодняшней засаде, он решил направить свою досаду туда, где могли выслушать – в покои хозяев Фэйхуачэн.
Сегодняшняя ночь была как подстроенная: все крупные города словно сговорились – намеревались испытать Цзи Боцзая и сбить с него спесь. Фэйхуачэн при этом предпочёл отмалчиваться, делая вид, что ничего не знает, и выжидал, пожиная плоды чужой вражды. Да, кто-то из бойцов других городов получил ранения, но у них были запасные участники. Более того – теперь они знали, как сражается Цзи Боцзай. А значит, не проиграли.
И не важно, что Цинь Шанъу чуть не взорвался в гневе – на все его обвинения хозяин Фэйхуачэн лишь с вежливой улыбкой разводил руками: – Ничего не знаю. Не видел. Ничего не понимаю.
Если Цинь Шанъу был зол, то ван Юн, вернувшись в постоялый двор, был вне себя. Выйдя из повозки, он первым делом смахнул со стола чайный сервиз – фарфор с глухим звоном разбился вдребезги.
– Ваше Высочество, остыньте, – Сань Эр сидел с прямой спиной, небрежно бросив взгляд в сторону разбитой посуды. – Проиграть Цзи Боцзаю вовсе не позорно.
– Я злюсь не из-за Цзи Боцзая! – воскликнул Мин Синь с досадой. – Меня бесит Мин И, эта предательница! Она открыто встала против Чаоян! Вот вернусь – и обязательно доложу об этом отцу, пусть он её… пусть он…
– Пусть он что? – фыркнул Сань Эр. – Сейчас у неё за спиной Цзи Боцзай и целый Му Син. Даже если Да Сы узнает, кто она такая – что он сделает? Устроит ей разнос? Или попытается вернуть обратно? Ха.
Мин Синь осёкся. Мысли метались, но слова не находились. Спустя пару мгновений он разозлился ещё больше:
– Так что, нам теперь просто смотреть, как она помогает Му Сину бить нас?!
– А вы не спешите, – ухмыльнулся Сань Эр. – Наша прославленная и добродетельная Сы-хоу всё ещё понятия не имеет, где её драгоценная дочь.
После исчезновения Мин Сянь, как бы ни пыталась супруга Мэн обвинить Сы-хоу в сокрытии дочери и обмане государя, та стояла на своём: клялась, что ни сном, ни духом, и обвиняла в заговоре саму супругу Мэн. Пока Мин Сянь не найдена, пока нельзя проверить истину – Сы-хоу остаётся Сы-хоу. И слово её – закон.
Стоило Сы-хоу узнать, где находится Мин Сянь, – и её ответ будет стремительным и беспощадным, жестче, чем у кого бы то ни было.
Сань Эр, не теряя самообладания, слегка наклонился вперёд и жестом подозвал Мин Синя. Тихо, почти шёпотом, он прошептал ему пару слов на ухо.
Через час из постоялого двора в Фэйхуачэне в небо взвилась тонконогая синяя птица – гонец с запечатанным свитком. Её путь лежал в покои супруги Мэн, но…
На полпути к дворцу она была “совершенно случайно” подстрелена стрелой, пущенной из сада при дворце Сы-хоу.
Перо пало, не успев донести тайну.
Рана на плече Мин И была глубокой – глядя на неё, Синь Юнь невольно морщилась от боли, будто бы это её саму терзало лезвие. Но Мин И, словно и не чувствовала боли: даже в тот момент, когда Синь Юнь осторожно вырезала отравленную плоть, она умудрялась смеяться и вести с ней беззаботную беседу.
Если бы не капли пота, выступившие у неё на лбу, Синь Юнь, быть может, и поверила бы, что та и впрямь не ощущает страданий.
– Т-ты… может, всё-таки поплачешь немного? – руки Синь Юнь дрожали. – Ты так спокойно это терпишь… а у меня сердце разрывается.
Мин И приподняла подбородок, как ни в чём не бывало:
– Давай побыстрее, ладно? Такие раны мне давно привычны. Стиснул зубы – и прошла боль.
Синь Юнь, сдерживая слёзы, трясущимися пальцами вычистила последние потемневшие кусочки плоти, а затем аккуратно нанесла лекарственный порошок, что оставил им Цзи Боцзай.
Порошок, словно едкая соль, разъел живую рану – было не легче, чем резать. Мин И вся покрылась испариной, но не издала ни звука, только стиснула зубы до хруста. И лишь когда всё было окончено, она, обессилев, свернулась калачиком под одеялом, с побелевшими губами проваливаясь в тяжёлый, беспокойный сон.
Синь Юнь, дрожащими ногами выбравшись из комнаты, вытерла глаза и только собралась перевести дух, как внезапно перед ней, прямо с карниза, беззвучно спрыгнула чья-то тень. Чёрная фигура соскользнула вниз и мягко приземлилась прямо у неё перед носом.
Испугавшись не на шутку, Синь Юнь взвизгнула и от страха разрыдалась.
Чёрная фигура вздрогнула от неожиданности – это был Чжэн Тяо. Он поспешно протянул руку и прикрыл ей рот, торопливо зашептав:
– Тсс, не кричи!
Услышав знакомый голос, Синь Юнь на миг застыла, а потом, будто прорвало, залилась слезами ещё сильнее.
Если бы не она… если бы не настояла приехать в Фэйхуачэн, Мин И не пришлось бы терпеть такие муки.
Слёзы пропитали грубую, мозолистую ладонь Чжэн Тяо, он неловко поморщился и, вздохнув, отвёл её в сторону, подальше от дома. Только там отпустил, но всё так же нахмурено взглянул на неё:
– Я всего лишь услышал, что Цзи Боцзай прибыл в город, вот и решил взглянуть. Не собирался я красть у вас что-то, чего ты так ревёшь?
Синь Юнь, всё ещё всхлипывая, подняла на него глаза. В свете луны его обычно суровое лицо казалось чуть мягче, теплее.
Постепенно овладев собой, она хрипло прошептала:
– Я просто… просто всегда плачу, когда становится тяжело на душе. А вот Мин И… я никогда не видела, чтобы она плакала. Даже с такой страшной раной она не проронила ни звука. Ты представляешь, сколько всего она в себе носит, чтобы вот так… молчать?
Чжэн Тяо слушал её с полным недоумением, будто в густом тумане. Лишь спустя несколько мгновений понял, что она плачет вовсе не о себе, а о Мин И. Не удержавшись, по-дружески хлопнул её по плечу:
– Не переживай так. Она всегда такая. Помню, как-то раз на неё устроили засаду – ей перебили ногу, так она с переломом тащилась два ли до безопасного места и ни разу не всхлипнула. Думаешь, от такой раны она заплачет?
Как раз в этот момент, ведомый звуком её плача, подошёл Цзи Боцзай и невольно услышал последние слова.
Он замер.
И вдруг в памяти всплыли обрывки давно прошедших дней. Вот она, в его особняке, с утра потягивается, неосторожно ударяется запястьем о край кровати – и тут же начинает жалобно стонать, морщит носик, глаза наполняются слезами, а она, будто ребёнок, тянет к нему руку, требуя ласки и утешения.
Во время обеда – прикусила губу, и вот уже смотрит на него с обиженными, влажными глазами. Споткнулась у ворот – всхлипывает, уткнувшись в его грудь.
В его присутствии она никогда не сдерживалась, не копила боль в себе. Пусть это были лишь милые уловки, чтобы вызвать его внимание, но всё же – для него она была другой. Настоящей.
Улыбнувшись про себя от собственных мыслей, Цзи Боцзай в приподнятом настроении подошёл к Чжэн Тяо и, заложив руки за спину, лениво спросил:
– А ты чего среди ночи тут пугаешь девушек?
Чжэн Тяо вздрогнул, тут же отскочил от Синь Юнь на порядочное расстояние и насупился:
– Я не пугаю! Не выдумывай. Просто услышал, что ты мог пострадать – ведь сегодня полгорода бросилось на тебя в засаде, вот и пришёл проверить, жив ли ты.
– Пустяки, – с ленивым жестом отозвался Цзи Боцзай, приподняв рукав, чтобы показать перевязанные царапины. – Уровень у них, скажем прямо, не выше наших учеников-подмастерьев. Разве что чуть посильнее.
Чжэн Тяо хмыкнул, усмехнувшись:
– А ты что, и правда подумал, будто они выставили настоящую силу? Те, кто сегодня тебя «засаживал», – всего лишь сопровождающие, тренировочные группы. Кроме Чаояна, ни один город не выставил даже двадцати процентов от своей реальной боевой мощи.
Цзи Боцзай на миг замолчал. На лице скользнуло раздражение, он едва заметно поморщился:
– Почему у вас здесь всё непременно надо делать толпой? Почему не один на один, честно, открыто?
– Дело не только в «у нас здесь», – пожал плечами Чжэн Тяо. – Во многих схватках на турнире Собрания Цинъюнь всё строится так. Если хочешь победить, мало быть сильным самому – нужно, чтобы вся команда, которую ты ведёшь, была крепка. В этом и суть.
Он замер, затем добавил с лёгкой усмешкой:
– Мин Сянь в своё время была настолько сильна, что одна могла прикрыть четверых. Даже если тащила команду волоком – всё равно протаскивала их в верхнюю тройку. В этом плане… тебе пока немного не хватает.
– Ты, значит, среди ночи пришёл подраться? – с холодком в голосе осведомился Цзи Боцзай.
– Да нет, брось, – тут же отмахнулся Чжэн Тяо. – Просто проходил мимо, решил заглянуть… Она вот говорит, что Мин И серьёзно ранена. А как вы завтра биться будете?
– Не так уж мы от неё и зависим, – равнодушно произнёс Цзи Боцзай. – Справимся. Завтра на арене увидимся. И, Чжэн Тяо, ты уж не бегай сюда по ночам, а то подумают, будто ты тут шпионишь, а значит – предаёшь свой город. Посмотрим потом, как ты из этого выкрутишься.
– Да разве такое возможно? – с напускной серьёзностью пробасил Чжэн Тяо, хлопнув себя по груди. – Я ведь ради Фэйхуачэн душу выложил, не щадя ни сил, ни лет. Кто бы посмел подумать, будто я мог изменить родному городу? Разве что совсем тронувшийся умом.
Мягкий лунный свет словно разлитая ртуть стекал по тёмной крыше, скользил по плечам и щекам, делая ночь почти призрачной. Цзи Боцзай стоял молча, взгляд его был мрачен. В памяти всплывали свежие слова Вэя Чаншэна, хлесткие, как плеть, – обвинения, выкрики, горькое предательство.
Он сжал пальцы в кулак и тихо сказал:
– В этом мире немало тех, кто уже сошёл с ума.
– Господин Чжэн, вы уходите? – Синь Юнь, всё ещё всхлипывая, утерла влажные ресницы, подняла на него глаза, полные блеска, и с затаённой надеждой заглянула в его лицо. – Может… может, посидите, выпьете чаю?
Чжэн Тяо обернулся, и его строгое, обветренное лицо вдруг смягчилось. Девичий взгляд был чист, как весенний ручей, и в нём светилась не то благодарность, не то ожидание. Он замер, колеблясь между холодной сдержанностью и странным теплом в груди, а затем, слегка склонив голову, ответил с лёгкой усмешкой:
– Чаю, пожалуй, откажусь. А вот если хочешь помериться силами – с радостью приму вызов.
Глава 123. Она знает, где Мин И – и ударит больнее всех
Когда девушка спрашивает, не выпьешь ли ты чаю, она вовсе не про поединок!
Цзи Боцзай стоял в стороне и с каждой секундой всё сильнее хмурился, наблюдая за этим странным разговором. Он с трудом удерживался от того, чтобы не влезть с замечанием. Чжэн Тяо ведь не юнец – взрослый мужчина, а всё туда же… Неудивительно, что в его годах он до сих пор один: ни малейшего понимания женской логики! Да любому понятно, что с девушкой не о «поединке» тут речь.
И всё же – к удивлению, Цзи Боцзая – Синь Юнь нисколько не обиделась. Напротив, она даже выглядела немного виновато:
– Я…. я не умею драться, – прошептала она, потупив взгляд.
– Вот как, – тут же отозвался Чжэн Тяо, мгновенно потеряв всякий интерес. Его взгляд скользнул в сторону, как будто она была просто порывом ветра, что случайно забежал в сад.
Цзи Боцзай закатил глаза. Что ж, всё становилось на свои места.
Синь Юнь немного погрустнела, но, собравшись с духом, всё же решилась – ведь не каждый день выдаётся шанс поговорить с тем, кого так долго искала. Она сделала шаг ближе и, чуть приподнявшись на цыпочки, с тихой надеждой спросила:
– Но я немного умею работать с металлом… Я знаю некоторые приёмы по созданию артефактов. Может, ты хочешь посоревноваться со мной в этом?
Синь Юнь училась быстро. Всё, чему Мин И успела её обучить – крошечные тайны навыков шэньци, хитрые повороты резца, дыхание металла – запоминалось легко, будто с ней наконец говорили на языке, который она всегда тайно понимала. Даже Мин И как-то раз, не сдержавшись, сказала, что у девушки есть настоящий талант. С тех пор Синь Юнь обрела уверенность: в этом ремесле у неё есть своя сила, своя ценность.
И всё же…
Чжэн Тяо даже не удостоил её взглядом. Его голос прозвучал резко, будто камень, брошенный в тихую воду:
– Настоящие боевые мастера к артефактам и притронуться брезгуют.
Синь Юнь будто окаменела. Всё тепло мгновенно вытекло из лица, губы побледнели. Она молча стояла, уронив руки, словно в пальцах у неё только что была заветная нить надежды, и она сама её разорвала.
Цзи Боцзай тяжело вздохнул и устало провёл рукой по лицу. Этот человек… Он и правда не понимает, что творит.
Он подошёл к Чжэн Тяо, крепко взял его за плечо и, не давая тому обернуться, начал вытеснять его к выходу:
– Ладно. На сегодня – хватит геройства. Иди отдыхай. Завтра увидимся на арене.
– Завтра я точно выиграю! – уверенно бросил Чжэн Тяо, сжав кулак, будто клятву давая.
В следующую секунду и он, и его неуместный энтузиазм оказались за дверью. Щелчок замка был особенно удовлетворительным.
Когда Цзи Боцзай вернулся, его взгляд сразу упал на неподвижную фигурку в саду. Синь Юнь всё ещё стояла в тени дерева, будто укоренившись в землю. Ни единого движения. В её глазах – не обида, не злость… а пустота. Тонкая, ранящая.
Он тяжело выдохнул. Если бы это был кто-то посторонний, он бы, может, и не вмешался. Но она – та, кто этой ночью будет ухаживать за Мин И. А Мин И, получившая такую рану, не должна остаться без заботы.
А если Синь Юнь будет продолжать витать в собственных обидах… кто позаботится о ней?
Потирая виски, Цзи Боцзай шагнул вперёд. Его голос звучал сдержанно, почти примирительно:
– Чжэн Тяо не хотел тебя обидеть. Он со всеми так. Для него в этом мире есть только боевое искусство – остальное он просто не замечает.
Синь Юнь не ответила сразу. Голову она по-прежнему держала опущенной, голос прозвучал приглушённо:
– Я понимаю. Просто… теперь уже поздно начинать учиться.
Цзи Боцзай нахмурился, в его голосе скользнула лёгкая досада:
– Если поздно – значит, забудь. Найди другого. Разве на свете только один мужчина остался?
Синь Юнь подняла голову и несколько мгновений вглядывалась в него, словно что-то взвешивая. Наконец, сдвинула брови и тихо бросила:
– Стороннему человеку всегда легче давать советы. Но вот скажите, господин, если бы Мин И вдруг перестала вас любить, вы бы просто пошли и выбрали другую?
Он резко вдохнул:
– Смешно! Я вовсе… я не влюблён в неё. И кто сказал, что она меня не любит?
– Потому что вы для неё теперь – никто, – спокойно ответила Синь Юнь. – Может, раньше она к вам и тянулась, но вы этого не заметили. Теперь у неё свои заботы, и вы – уже не в числе тех, кто ей важен.
– Неправда! – нахмурился он. – У неё просто… дела, дела поважнее. Мы всё равно каждый день вместе. Это же тоже что-то значит.
– Но для неё – не значит, – упрямо повторила Синь Юнь.
Он замолчал.
И вдруг понял, что девочка эта, простая и юная, но, кажется, ранила его точнее, чем меч в бою.
– Стоит мне только захотеть – я сумею её вернуть, – упрямо сказал Цзи Боцзай. – Она снова будет считать меня важным.
– Вы только говорите, что хотите, – спокойно ответила Синь Юнь. – А дел – никаких.
Его висок подёрнулся, жилка вздулась на лбу. Без слов он резко развернулся и зашагал прочь.
«Безумие… – думал он с раздражением, – только и объясняет, зачем я посреди ночи сижу в саду и спорю с юной девчонкой». Знал ли он сам, насколько важен для Мин И? Конечно. Разве нужно, чтобы кто-то ещё это подтверждал? Даже если она сейчас и делает вид, будто он ей безразличен – кто может знать, что будет завтра?
Мин И… С её характером она бы не пошла на такое – не пришла бы за ним, не осталась бы рядом, если бы совсем ничего не чувствовала. Она слишком горда для этого. И если она когда-то была добра с ним – значит, это было искренне.
А может, и до сих пор хранит в себе ту привязанность – просто не желает показывать.
Да, наверняка так и есть.
Он решительно кивнул сам себе и, успокоившись, вернулся в свою комнату.
Он остановился у двери и, подняв голову, заметил, что это самая дальняя от главного дома комната.
Цзи Боцзай молча стиснул челюсти и с раздражением пнул дверь. Та распахнулась с грохотом, и, зайдя внутрь, он также громко захлопнул её за собой.
На следующее утро, собираясь на выезд к месту состязаний, Цинь Шанъу не забыл оставить в поместье несколько надёжных людей, чтобы приглядывали за двором, и строго велел Синь Юнь как следует заботиться о Мин И. Только после этого, с явной неохотой, он покинул дом.
Всю ночь он ворочался без сна, размышляя. Как ни крути, Мин И слишком важна для судьбы Му Сина. Один только Цзи Боцзай способен вытянуть их в число трёх сильнейших городов. А если к нему прибавить ещё и Мин И… Тогда место лидера – их, без всякого сомнения.
Мин И, в сущности, ничего особенного и не требовала – только деньги. Ирония в том, что это ровно то, чего у Му Сина и не хватало больше всего.
Раздражённо почесав голову, Цинь Шанъу уже мысленно перебирал в памяти: сколько можно выручить, если продать часть редких антикварных вещей из внутренней сокровищницы Управления?
Они шли мимо пристани, когда неподалёку остановилась повозка, запряжённая духовым зверем. С грохотом распахнулись ставни, и оттуда, словно по команде, начали быстро высыпать люди. Одеты они были скромно, на головах широкие соломенные шляпы, головы опущены, а шаги – поспешные, как будто хотели поскорее затеряться в толпе.
Цзи Боцзай взглянул на них краем глаза, но почти сразу остановился, нахмурившись: – Наставник, скажите, есть ли какой-нибудь из шести городов, кто прибыл позже нас?
Цинь Шанъу бросил на него удивлённый взгляд и покачал головой: – Нет, мы прибыли последними. Иначе не пришлось бы ютиться без постоялого двора. Почему спрашиваешь?
– Те люди… – Цзи Боцзай обернулся. Группа уже растворилась в потоке на рынке. – Уж больно они странные. Не похожи на простолюдинов. В каждом чувствуется присутствие юань, пусть и едва уловимое.
Плата за проезд на такой повозке огромна. Обычно только допущенным во внутренний круг разрешается свободно передвигаться между городами. Но эти люди, несмотря на скромный облик, двигались с уверенностью завсегдатаев – явно не в первый раз на такой повозке. Напрашивалось лишь одно объяснение: они скрывали свою суть.
Цинь Шанъу прищурился, но покачал головой: – Сейчас главное – состязание. Не стоит отвлекаться. Сегодня хоть и только отбор, но после вчерашнего нам не стоит быть снисходительными. Уж точно не с теми, кто нас поджидал.
Цзи Боцзай с неохотой оторвал взгляд от улочки, где исчезла странная группа, и продолжил путь к полю боя, что раскинулось за чертой города.
Мин И резко проснулась, словно по зову чутья, вынырнув из забытья. Склонившись к подушке, она молча прислушалась, а затем метнулась к окну – ночь была всё такой же тягучей и тихой. Но в этой тишине что-то настораживало.
Тонкими пальцами она остановила Синь Юнь, которая уже тянулась к кувшину с водой, и, не говоря ни слова, увлекла её за собой. Ловко, словно тень, она взобралась на потолочные балки и спряталась под самой крышей.
В ту же минуту во дворе зашевелились тени. Охранники, что оставались снаружи, вдруг достали свои артефакты, но нападавших было куда больше. И каждый из них обладал высокой юань и устрашающей сноровкой. Они двигались стремительно, методично, явно не впервые работая в связке. Не прошло и полпалочки благовоний, как защиту прорвали – дверь в комнату Мин И вылетела с глухим ударом.
Внутри было глухо и пусто. Ни дыхания, ни шороха.
Вошедший первым, высокий человек в чёрных одеждах, нахмурился и бросил взгляд на спутника. Тот торопливо зашептал, с дрожью в голосе: – Мы точно проверяли. Именно здесь! Если бы её не было, почему бы люди Му Сина стали выставлять охрану?
– Дурак, – недовольно скривился Мин Ань, евнух с бледным, почти белым лицом, чьё имя в коридорах дворца шептали с опаской. – Это временная стоянка Му Сина. Разумеется, они поставят охрану. Уж они-то умеют себя беречь.
Он повернулся, глаза блеснули недовольством: – А ты ещё чего стоишь? Ищи дальше!
– Слушаюсь!
Поспешно, с едва скрываемой паникой, вся группа выскользнула из комнаты, растворяясь в узких переулках, среди рынка и прохожих.
А наверху, на тёмной балке, две тени беззвучно следили за происходящим. Мин И крепко сжимала холодную ладонь Синь Юнь, и в её глазах отражалась та же мысль, что звучала в тишине – они знали, куда шли.
И теперь знали, кого ищут.
Мин Ань не ушёл вместе с остальными. Он остался стоять на месте – тихий, как тень, затаив дыхание. Лишь когда шаги последних слуг растворились в ночной тишине, он наконец поднял голову и посмотрел прямо туда, где, казалось, не было ничего – ни звука, ни движения, лишь пыльный балочный потолок.
– Юань у вас, Ваше Высочество, ослабла куда сильнее, чем я думал, – проговорил он ровным голосом. – Прежде, уверяю вас, старый слуга вроде меня ни за что бы вас там не заметил.
Голос его был мягок, почти уважителен, но глаза… Глаза оставались змеиными, с вертикальными зрачками, холодными и полными угрозы.
Синь Юнь, встретив его взгляд, тихо вскрикнула и едва не сорвалась с узкой балки. Мин И молниеносно удержала её, с такой точностью, будто привычна к спасению жизни в одно касание. Затем – не теряя самообладания – с жестом собрала вокруг них завесу теней, скрывавшую их присутствие: остатки области миньюй, потускневшего от ранения.
– Я теперь всего лишь бесполезная калека, – ответила Мин И спокойно, усмехнувшись, словно речь шла вовсе не о ней. – Не стоило вам, господин Мин Ань, так беспокоиться обо мне.
Улыбка на её губах казалась лёгкой, даже вежливой, но в глубине глаз горела та же самая осторожность, с которой волчица смотрит на капкан. Каждое мышечное волокно в её теле было натянуто, как тетива – она уже выбрала, куда рванёт, если он только шевельнётся.
