Текст книги "Любовь в облаках (ЛП)"
Автор книги: Байлу Чэншуан
Соавторы: RePack Diakov
сообщить о нарушении
Текущая страница: 54 (всего у книги 86 страниц)
– У боевого мастера не спрашивают, сколько ему лет, – спокойно поправила их Мин И. – Смотрят только на талант… и на то, насколько он понимает путь Силы. У кого-то годы дают опыт, но это не значит, что он обязательно станет сильнее.
Слова её, произнесённые с твёрдой уверенностью, словно наполнили повозку особым светом. И те, кто впервые ехал на турнир Собрания Цинъюнь, вдруг почувствовали: да, они достойны. Да, они могут. Ведь это сказала Мин Сянь – и, если она так говорит, значит, так оно и есть.
– Что ты на меня так смотришь? – обратилась она к Цзи Боцзаю, заметив его пронзительный, сдержанно-лукавый взгляд.
Он чуть приподнял бровь и усмехнулся уголком губ:
– Думаю, твоему наставнику стоило бы платить тебе больше.
– С чего бы?
– С того, что ты заботишься о команде так, будто тебе за это жизнь пообещали, – мягко сказал он. – Ты не просто кузнец мастер шэньци. Ты уже давно нечто большее.
Мин И фыркнула, полу улыбнувшись:
– Да уж, тех, кого я вела раньше, и впрямь нельзя было отпускать без присмотра. А в этом году – я всего лишь хрупкая, слабенький кузнец. Теперь ты у нас старший. Придётся тебе беречь меня.
Эти слова прозвучали с иронией, но каждый в повозке понял, что в них – лишь доля шутки. Потому что для кузнецов, даже таких как Мин И, турнир Собрания Цинъюнь – это всегда на грани жизни и смерти.
Мастера и кузнецы на турнирах долго не живут, – так говорили. Их юань слабее, чем у боевых культиваторов, а в пылу сражения всегда выбирают самую уязвимую цель. Потому и ходила в народе полу-шутка: на турнирах Собрания Цинъюнь кузнецы всегда молоды – потому что не успевают постареть.
Цзи Боцзай смотрел на неё и чувствовал, как под сердцем разливается горячая волна – не страсти, нет, – восхищения. Её гордая непокорность, её сдержанная решимость нравились ему куда больше, чем прежняя мягкость и угодливость. Вот она – настоящая Мин И: будто лебедь на глади озера – грациозная, сдержанная, и всё же по-своему недосягаемая. Хотелось бы протянуть руку… коснуться этой белоснежной шеи, увидеть, как дрогнет её подбородок, как дрогнет голос.
Но он не мог.
Перед отъездом Мин И ясно дала понять: в эту поездку они едут не как мужчина и женщина, а как бойцы. Никакой сентиментальности, никаких прикосновений. Только турнир. Только победа.
С досадой он отвёл взгляд, вздохнув почти неслышно.
Едва прибыв в Чжуюэ, они и дня не успели прожить в тишине – их столкновение с Ли Цином на улице мгновенно стало темой для всех разговоров в трактирах и чайных. Особенно – после того, как выяснилось, что та самая «таинственная женщина-воин» из Му Сина – не кто иная, как Мин И, та самая Мин И.
И как по зову – утром следующего дня в гостиницу, где остановилась их группа, заявились люди из Чаояна. Во главе – Мин Синь.
– Не думал, что за все эти годы в Чаояне вырастет такая неблагодарная тварь, – холодно процедил он, уперев руки в бока и глядя на Мин И, словно на врага народа. – Ты с разрушенными меридианами всё же приперлась на турнир? Думаешь, сможешь опозорить Чаоян своим участием?
В его голосе звучала зависть, злоба и затаённая обида.
– Не обольщайся. – Мин Синь шагнул вперёд. – Я не дам тебе пройти дальше. Не доживёшь до второго этапа – вот увидишь.
Мин И с неловкой улыбкой почесала висок:
– Эм… вообще-то… состязание для мастеров шэньци начинается только на третий день.
Мин Синь будто запнулся. На миг замер, а затем лицо его пошло пятнами, злость нахлынула волной:
– Жалкий кузнец, да ещё женщина – и ты смеешь так высоко задирать нос?!
Мин И: «……»
Она всего-то и делала, что аккуратно складывала постельное бельё – а эти явились с угрозами, будто ей полагается в страхе падать ниц. Кто тут на самом деле ведёт себя вызывающе?
С силой расправив покрывало, она села на край ложа и, подняв голову, спокойно – даже с улыбкой – глянула на них:
– Я – женщина. С подорванными меридианами. А вы – здоровые бойцы из старших команд. И всё же вас так задевает моё присутствие… Не потому ли, что вы боитесь проиграть?
– Что за глупости ты несёшь? – в голосе Вэй Чаншэна слышалась насмешка. Он скрестил руки на груди, глядя на неё с высокомерной усмешкой. – Чаоян проиграет? Не смеши. В прошлые разы мы даже не использовали полную силу. Вы что, всерьёз думаете, что эта команда, собранная из захолустного Му Сина пробьётся в верхние три?
Мин И не отреагировала на его тон. Она просто всмотрелась в их лица – по одному, задержав взгляд на каждом – и медленно, отчётливо произнесла:
– Не бывает «маленьких» городов. Бывают мелкие люди.
– Я тоже с интересом жду, – её голос стал чуть холоднее, – что смогут показать высоко титулованные, обласканные наградами бойцы Чаояна. Что у вас останется, когда речь пойдёт не о званиях… а о результатах.
Глава 160. Турнир Собрания Цинъюнь. Акт 2
Больше всего Вэй Чаншэна злило вовсе не поведение Мин И – а её слова.
Раньше она ещё считалась с их чувствами, всегда умело делила лавры, даже хвалила его, утверждая, что он – незаменимая опора всей команды. А теперь, с тех пор как она покинула Чаоян, будто и память у неё пропала: будто все прошлые победы были лишь её заслугой.
Женщина! Что она могла бы сделать одна, если бы не годы их помощи, их поддержки на каждом шагу?
Вэй Чаншэн стиснул зубы. Гнев вскипел в груди, он уже поднял руку – не для пощёчины, но всё же с угрожающим намерением. И тут же чёрный поток силы юань пронёсся меж ними, как кнут из бурь, с неожиданной грубостью обвив их всех, и, не щадя ни достоинства, ни лиц, выкинул прочь – за двери.
Удар был точен и силён. Ни намёка на сдержанность.
Мин Синь перекатился через порог, тут же вскочив на ноги, и, кипя от ярости, закричала в сторону соседнего покоя:
– Цзи Боцзай! Ты что себе позволяешь?!
Раздельные покои и так уже действовали ему на нервы, а теперь ещё и это.
Но на лице Цзи Боцзая не было даже тени улыбки. Его голос был холоден, как сталь в утреннем тумане:
– Вон. Немедленно.
– Ты!.. – Мин Синь аж задохнулся от ярости, шагнул вперёд, но Вэй Чаншэн вовремя перехватил его за локоть.
– Хватит. Пошли, – сдержанно проговорил он. – Мы и так уже вывалялись в грязи. Не усугубляй.
Мин Синь до крови прикусил губу, но спорить не стал. Даже он понимал, с Цзи Боцзаем сейчас шутки плохи.
– Когда выходили, слова господина Сань Эра ты уже забыл? – тихо бросил Вэй Чаншэн, не отпуская руку Мин Синя.
С Цзи Боцзаем они в любом случае не соперники. Поднимать ссору сейчас – всё равно что бросаться в ножи. А вот на арене, в рамках турнира, отыграться будет куда легче.
Мин Синь стиснул зубы, гнев кипел в нём, словно весенний лёд под солнцем. Но всё же позволил увести себя, оглядываясь на каждый шаг, будто взглядом надеялся прожечь дыру в дверях Мин И.
А она спокойно закрыла дверь, постучала по перегородке – вроде бы поблагодарить соседа, но в ответ тот пнул стену с такой досадой, что звук будто сам был полон упрёка.
Мин И лишь усмехнулась уголком губ и, как ни в чём не бывало, вернулась к своим делам – продолжила складывать постель.
На турнире Собрания Цинъюнь важен не только уровень владения юаньской силой, но и умение выживать. И вот уже в первый же день – в мирной вроде бы обстановке постоялого двора – кто-то попытался подсыпать яд. Пусть покушение и не удалось, но все команды насторожились.
Кроме, конечно, Цзи Боцзая. Тому, казалось, и не снилось тревог.
В самую глухую полночь он уже сидел на крыше, лениво покачивая ногой и передавая керамический кувшин с вином Чжэн Тяо.
Тот, что раньше бы и за сто золотых не стал портить себе вечер выпивкой, теперь, не говоря ни слова, взял сосуд, заложил голову и сделал долгий глоток.
Огромный лунный диск повис над половиной небес, заливая крыши серебром. Цзи Боцзай скользнул взглядом по другу, хмыкнул с усмешкой:
– В кого влюбился?
Чжэн Тяо нахмурился:
– Ни в кого.
– Не бывает, – небрежно откликнулся тот. – Человек, не тронутый чувством, не станет и глазом моргнув осушать кувшин с горечью на донышке. Редкость – видеть, как ты из-за чувств теряешь покой.
– Я вовсе не из-за чувств. Просто всё это раздражает, – раздражённо отозвался Чжэн Тяо. – Девушки… Слабы, хрупки, словно цветы под снегом. Сами не знают, как жить, а уже хотят быть рядом со мной. Зачем?
– А вот если бы ты и вправду был равнодушен, – Цзи Боцзай хлопнул его по плечу, – тебе было бы всё равно, кто там к тебе тянется. А раз злишься – значит, зацепило. Не лги мне. Я женщин видел больше, чем ты плошек риса съел. Так что не юли.
Мысли…
Чжэн Тяо поднял голову к небу, взглянул на ту самую луну, полную и яркую, и выдохнул с тихой тоской.
Барышня по имени Синь Юнь – красива, словно свежие лепестки персика весной. Да и дар у неё есть, юаньская сила в ней дышит живо, порой даже получалось заниматься с ним на равных. Разве мог он не почувствовать к ней хоть что-то?
Но есть одна проблема – она слишком хрупкая. В спарринге с ним она не может выдержать и трёх ударов. Стоит ему промахнуться или не добить, как на её ногах появляются синяки – от пальцев до колен. И это вызывает у него раздражение.
Раздражение? Или… что-то ещё?
Он не хотел ни брака, ни детей. У того, у кого в сердце появилась привязанность, кулак неизбежно становится медленнее. Но Синь Юнь мечтала. Она говорила: если бы я могла стать вашей женой, это было бы величайшим счастьем в моей жизни.
Такие слова он слышал и раньше, но именно из её уст они выводили его из равновесия. Они будили в нём беспокойство, с которым он не знал, что делать.
Залпом осушив глоток вина, Чжэн Тяо опустил глаза:
– Город Фэйхуачэн уже много лет не входил в верхнюю тройку.
Цзи Боцзай рассмеялся:
– А Му Син и подавно.
Чжэн Тяо смерил его сердитым взглядом:
– У Му Сина есть ты. У вас хотя бы есть шанс. А у Фэйхуачэн? Мне осталось всего несколько лет, не так уж много раз я смогу ещё выйти на арену.
– Я хочу, чтобы до того, как уйду с поля, Фэйхуачэн хоть раз пробился в тройку сильнейших. Я не хочу, чтобы годы моей учёбы и тренировок закончились без следа, без результата, – в его голосе зазвучала сухая, выточенная временем решимость.
С таким чувством – с этой горькой неудовлетворённостью – невозможно позволить себе тратить сердце на нежности.
Цзи Боцзай кивнул, словно что-то понял. Сделал глоток и вдруг медленно произнёс:
– У нас с тобой схожая цель. Кто знает… может, дорога у нас и впрямь одна.
Чжэн Тяо замер, на мгновение задумавшись, а когда осознал, что именно имел в виду Цзи Боцзай, лицо его омрачилось:
– Я хочу выйти к победе чисто. Без грязи.
– Я ведь не говорил объединяться ради обмана, – лениво перебил его Цзи Боцзай, криво усмехнувшись. – Но в этом году соперничество будет жестоким, без подлых уловок, увы, не обойдётся. В нужный момент надёжное плечо рядом лишним не будет.
Чжэн Тяо на миг замолчал. В его взгляде промелькнула растерянность, и только спустя некоторое время он хрипло произнёс:
– Как бы там ни было, я всё равно хочу честно выиграть место для Фэйхуачэн в тройке сильнейших. В открытую. Лицом к лицу.
– Хорошо-хорошо. Пусть будет по-честному, – Цзи Боцзай усмехнулся, как старший брат, поддакивающий младшему в его упрямстве, и не удержался от иронии: – Но, честно говоря, ты упрямей, чем Мин И.
При упоминании этого имени Чжэн Тяо, казалось, очнулся:
– С ней всё в порядке? Синь Юнь до сих пор о ней вспоминает… порой как подумает – глаза на мокром месте.
– Всё с ней хорошо, – Цзи Боцзай прикрыл глаза, глядя на расплывчатый свет луны. – Просто кое-какие счёты с Чаояном ещё не сведены. Когда они будут закрыты – она станет свободной.
Свободной?
Слово прозвучало просто, даже обыденно, но эхом отозвалось в ночной тишине, как удар в натянутую струну. В нём было слишком многое – и обещание, и боль, и прощание, и надежда.
И, может быть, не только для неё.Чжэн Тяо покачал головой:
– Ты и сам её знаешь не так, как я. Мин Сянь – тот человек, что родился с сердцем, обратившимся ко всему поднебесному. Она никогда не будет по-настоящему свободной.
Цзи Боцзай нахмурился, хотел было возразить – да слов не нашлось. Только вздохнул тяжело, из самой груди, как будто именно это и боялся признать.
Чжэн Тяо не удержался и скосил на него глаза:
– Так ты и сам, выходит, из-за чувств пришёл сюда пить?
– В этом мире нет такой вещи, что могла бы сковать меня, – отозвался тот, откинув голову. – Я здесь не из-за чувств. Я просто жду.
– Ждёшь? На крыше? – Чжэн Тяо посмотрел на него как на сумасшедшего. Но не успел сказать больше, как где-то внизу, на залитой лунным светом улице, появилась она.
Серебристо-синяя юбка мягко скользнула по серым плитам мостовой. Мин И, прижав к груди только что купленный свёрток с мягким железом, подняла голову, словно что-то почувствовала.
И точно – увидела. Там, на крыше, в свете полной луны стоял Цзи Боцзай. Он смотрел на неё – без слов, без жестов – но в этом взгляде было что-то невнятное и тёплое, как будто он улыбался и говорил: «Ты вернулась. Наконец-то».
Сердце у неё вдруг дрогнуло. Быстро опустила голову, будто ничего не заметила, но через мгновение не выдержала и снова вскинула глаза, чтобы бросить на него раздражённый, укоризненный взгляд.
Ночь, не время для отдыха, не время для учёбы, а он залез на крышу и стоит как звезда. Совсем, что ли…
Цзи Боцзай под прищуренным взглядом растерянно замер, но тут же не сдержался – рассмеялся, как мальчишка. Повернулся к Чжэн Тяо и с довольной улыбкой спросил:
– Скажи, когда она сердится – разве не становится особенно прелестной?
Чжэн Тяо, как обычно, видел в Мин И только силу. Всё остальное – миловидность, очарование, что-то там «прелестное» – скользило мимо его внимания. Убедившись, что Мин И скрылась за дверью постоялого двора, он нехотя уточнил:
– Но почему она теперь с тобой не так, как раньше?
Цзи Боцзай фыркнул, отхлебнул вина, поставил глиняный жбан на край крыши и, глядя вдаль, ухмыльнулся:
– Это потому что ты, грубиян, не понимаешь, что такое тонкость чувств. Она теперь думает обо мне куда больше, чем прежде.
Раньше в Мин И всегда было что-то нарочитое, слишком правильное – улыбки, забота, вежливость. Как будто она исполняла роль. А теперь – пусть она и не улыбается ему каждый миг, зато стоит случиться беде, она рядом. Без колебаний. Без условий. Просто верит.
Для Цзи Боцзая это было по-настоящему ценно. И всё же, оставалась одна заноза в сердце.
Она слишком ясна. Слишком трезва.
Даже когда что-то внутри неё дрожит, даже когда смотрит на него – в её глазах всегда есть то, чего он не может коснуться. Грань, что не размыть ни словами, ни поступками.
Нет на свете мужчины, которому не нравятся умные, сдержанные женщины. Но он-то знал: такие не сходят с ума. Не идут на край света. Не горят от одной только мысли о тебе.
Нет, – подумал он, глядя в небо, где тускло мерцали звёзды.
Эту крепость надо брать другим способом. Больше терпения. Больше огня.
И тогда – тогда она будет не просто рядом. Она будет – его.
Глава 161. Турнир Собрания Цинъюнь. Акт 3
Накануне турнира Цинь Шанъу велел собрать всех бойцов в одном месте. Лицо у него было тяжёлое, взгляд опущен. Казалось, он с трудом решился на то, что собирался сделать. Однако, не колеблясь дольше, он поочерёдно вложил каждому в руки по свитку с изображением.
– Эти несколько человек – наследники великих городов, – произнёс он тихо, – запомните их лица. Если встретите на арене… не оставляйте им жизни. Да-да, именно так. За каждого из них Да сы лично обещал награду.
Луо Цзяоян и другие переглянулись, не понимая. Взяли свитки, раскрыли – и тут же зашептались:
– Не оставлять в живых?.. Но ведь это наследники, сильнейшие в своих городах… Тут бы самим с арены живыми уйти.
Цзи Боцзай мельком глянул на нарисованные лица, потом перевёл взгляд на Мин И. Она же, будто к подобному давно привыкла, даже бровью не повела. Быстро пробежала глазами все изображения, затем спокойно отложила свитки в сторону, словно речь шла не о людях, а о вещах, не стоящих внимания.
Цинь Шанъу смотрел на неё с досадой, в глазах отражались тяжесть и усталость.
– Я понимаю, – вздохнул он, – для тебя это… не самое простое. Если не получится – ничего. Я сам объясню всё Да сы.
– Объяснить? – Мин И взглянула на него и покачала головой. – Турнир Собрания Цинъюнь – это не просто состязание. Это редкий шанс для каждого города избавиться от наследников других. Стоит только добиться успеха – и даже самый сильный город начнёт год за годом увядать, как это случилось с Му Сином семь-восемь лет назад. Приказ, отданный Да сы, – это не просьба. Это долг. И если кто-то из нас не выложится до конца… ответственность падёт на вас, Наставник.
Чу Хэ выпрямился, словно его хлестнули по спине.
– Разве бывает такое?.. Мы же приехали просто состязаться…
– Нечего удивляться, – спокойно перебила его Мин И. – Даже если вы решите никого не трогать, остальные сделают всё, чтобы убить Цзи Боцзая. Такие правила. Все об этом знают. Просто до сих пор вы тренировались в чистоте, и наставник Цинь боялся, что правда будет вам не по силам.
Цзи Боцзай небрежно свернул свиток с изображениями.
– Пустяки, – усмехнулся он. – Действовать по обстоятельствам – вот и всё.
Луо Цзяоян и остальные тоже вскоре всё поняли.
– Поле боя ведь… – задумчиво проговорил он. – Оно и есть поле боя. Мечи не различают лица. Посмотрим, как будет.
Цинь Шанъу невольно испытал лёгкое волнение. Он всегда считал, что Мин И – человек особый, не вполне свой для Му Сина, и потому, возможно, не станет слушаться. Но, к его удивлению, она не только не спорила, но и сразу уловила суть. Даже сочувствие проявила – и теперь ему самому стало как-то неловко за свою недоверчивость.
Он тяжело выдохнул и, вновь собравшись, строго сказал:
– Эта дорога будет полна опасностей. Берегите себя. Мы привезли ещё троих-четверых бойцов для замены. Если почувствуете, что дальше не выдержите – отступите.
– Есть, наставник, – хором откликнулись они.
Наступил день, когда над Чжуюэ вновь взошла серебряная луна. Турнир Собрания Цинъюнь – начался.
В первый день использовать артефакты было запрещено, а потому кузнецы не выходили на поле. Мин И осталась на трибуне вместе с Цинь Шанъу. Рядом, в глубокой тени нависающей крыши, простиралась арена, и прямо перед их глазами из небесной выси медленно опускалась огромная куполообразная завеса – покрытие из Области миньюй, плотно накрывшее целую гору.
Площадь арены турнира Собрания Цинъюнь была столь велика, что глазом её не охватить. Для этого специально выделенные боевые культиваторы создавали на стене Области миньюй шесть огромных зеркал – каждое отражало действия бойцов одного из городов.
Поначалу, разумеется, больше всего зрителей толпилось вокруг первых трёх зеркал – ведь это были города Верхней тройки, и их участники всегда вызывали повышенное внимание. Однако, когда на шестом зеркале проявилось лицо Цзи Боцзая, Мин И с удивлением заметила, как вокруг неё стали быстро заполняться сиденья.
Правда… в основном ими были заняты дамы – знатные госпожи и юные девушки из благородных семейств.
– Какой же он красивый, – раздался восхищённый шёпот. – Сначала думала, люди приукрашивают, но он и вправду словно с луной спорит в сиянии.
– Его зовут Цзи Боцзай, из Му Сина. Говорят, он владеет чёрной юань и уже может формировать из неё боевого зверя, словно призванного духа.
– Вот это да… – восторженно вздохнули рядом.
На арене из-за преграды Области миньюй не было слышно ни звуков извне, ни видно, что происходит за пределами барьера. Однако, словно чувствительным чутьём, Цзи Боцзай вдруг уловил на себе чужие взгляды – он резко обернулся и вперился взглядом в проекцию своего лица, отразившуюся на поверхности зеркала.
Глубокий, как звёздное небо, взгляд; плотно сжатые губы; резкие, словно выточенные из нефрита, черты лица, внезапно ставшие суровыми и безжалостными.
Мин И скривилась и закатила глаза.
Сегодняшний день был отведён для поединков один на один – участников мало, но каждый бой смертельно опасен. А он, кажется, вместо сосредоточенности занимается… лицом.
Однако стоило ему лишь поднять глаза, как ещё минуту назад чинные и сдержанные благородные девушки тут же вспыхнули, словно в них кто-то бросил угли.
– Цзай-цзай! Победа за тобой! – раздался пронзительный крик.
– Цзай-цзай – ты один такой на свете, нет тебе равных!
– Цзай-цзай, ты – само сердце тётушки, её сокровище!
Возгласы поддержки росли лавиной, сотрясая воздух и вызывая недоумённые взгляды с соседних лож.
– Неужели Му Син смог собрать столько людей? – удивлённо пробормотал Бо Юанькуй.
Кто-то рядом горько усмехнулся:
– Да какие там… Тут собрались девушки со всех шести городов – пришли поглазеть, не иначе.
Бо Юанькуй ничего не ответил. Только беззвучно вздохнул.
Поддержка бойцов своего города – давняя и непреложная традиция на турнире. Но Цзи Боцзай умудрился нарушить даже это негласное правило – настолько он вызывал зависть и неприязнь.
И дело было не только в его лице, созданном будто бы для того, чтобы раздражать всех без исключения. Его сила раздражала куда больше.
Сегодняшние поединки один на один по жребию не предполагали его участия. Однако Цзи Боцзай сам вызвался вступить в бой в первом круге. А раз уж он сам вышел на поле, остальные участники, особенно из других городов, вряд ли упустят возможность объединиться и уничтожить опасного соперника, пока есть шанс.
Бо Юанькуй оказался прав – на шестигранных зеркалах, отражающих поле боя, бойцы остальных пяти городов даже не пытались вступать в схватку друг с другом. Все словно затаились, сканируя пространство в поисках следов юань. Каждый из них – незаметно, но целенаправленно – приближался к тому самому месту, где двигался Цзи Боцзай.
– Его вот-вот окружат, – тревожно пробормотал Фань Яо, сжав кулаки. – Почему он не отступает? Не прячется? Всё время только петляет по лесу.
– Возможно… – Чу Хэ окинул взглядом остальные зеркала, – возможно, он просто не считает их достойными соперниками.
В первый день турнира каждый город выставлял самого слабого участника – тех, кого не жалко терять, кого нужно испытать. Цзи Боцзай же, с его остротой зрения и безупречным чутьём, сразу это понял. Он не видел в них угрозы.
Но ведь даже тигра могут загрызть стаей. Если все пятеро сомкнутся кольцом – ситуация может стать опасной. Очень опасной.
Мин И затаила дыхание, сосредоточившись. Она увидела, как Цзи Боцзай, неспешно двигаясь вперёд, внезапно остановился.
Слева спереди кто-то подбирался. Справа сзади – ещё один приближался.
В поединках между боевыми мастерами не требовалось сближаться вплотную – стоило быть в пределах десяти шагов, чтобы пустить в ход силу.
Как только враги заняли позиции, сразу три зеркала засветились багрово-фиолетовым светом – потоки юаань одновременно устремились к Цзи Боцзаю.
Шестое зеркало, показывающее его сектор, в одно мгновение утонуло в этом мерцающем сиянии. Из-за ослепительного света происходящее стало неразличимо, и зрители на трибунах с волнением привстали, вытягивая шеи:
– Где он?! Где наш Цзай-цзай?!
– На одного столько фиолетовой силы? Это уже совсем нечестно!
– Смотрите, ещё один поток – снова на него!
– Цзай-цзай, ну же, беги! Быстрее!
Мин И тоже сперва напряглась, но когда из того же сектора, где находился Цзи Боцзай, внезапно вспыхнула ответная волна фиолетового света, она лишь усмехнулась и, откинувшись в спинку кресла, с облегчением прикрыла глаза:
– Лис ты, а не человек… как всегда – хитёр до костей.
Цинь Шанъу тоже всё понял – в его взгляде смешались упрёк и гордость:
– Кто ж тебя, пройдоху, такому научил? Ловкач редкостный.
Мин И с лёгкой улыбкой кивнула:
– Наставник хорошо учил.
– Ай, да брось ты, – смутился тот, но по лицу всё равно было видно, как он доволен.
Пока эти двое обменивались репликами, Луо Цзяоян аж за волосы себя схватил от нетерпения:
– Да что вы болтаете! Там же куча бойцов с фиолетовой силой на него навалились! Ну и как, скажите, он своей «ловкостью» их одолеет, а?
Мин И подняла подбородок и спокойно кивнула на шестое зеркало:
– Смотри внимательнее.
И правда – зеркало было залито потоками фиолетового света, но… Эти потоки не шли на Цзи Боцзая – наоборот, они вырывались оттуда, рассеивая удары, идущие со всех сторон.
Простая хитрость, но сработала точно.
Маскировать цвет своей юань – искусство, которое большинство бойцов и слышать не хотели. Потратить полжизни, чтобы дойти до яркого синего или фиолетового – и затем скрывать это? Зачем? Ведь цвет был символом силы, статусом, гордостью.
Но вот незадача – в этом мире встречались такие, чья сила не укладывалась ни в какие семь цветов.
И таким, как Цзи Боцзай, скрываться приходилось не по прихоти, а по необходимости.
Глава 162. Турнир Собрания Цинъюнь. Акт 4
Мин И в своё время обучилась искусству маскировки юань лишь потому, что её чисто-белая сила слишком бросалась в глаза – особенно на турнире Собрания Цинъюнь, где отличительный цвет мог стать приговором. Она досконально изучила, как выглядят и действуют семь цветов юань, и научилась подстраиваться под каждый, чтобы быть готовой к любому сценарию.
А вот Цзи Боцзай…
Мин И была уверена, что он выучил это умение не ради турнира. И всё же сейчас оно сослужило ему отличную службу.
Потоки фиолетовой юань клубились, словно густой туман, затопляя всё пространство вокруг. Другие участники пытались с помощью своей силы уловить, где находится Цзи Боцзай – но фиолетовый цвет был повсюду, и только чёрного не было вовсе.
Мгновение замешательства – и участник из Чаояна уже получил удар в живот. Фиолетовая струя пробила его насквозь, отправив из битвы с тяжёлым ранением.
Как только опустилась куполообразная оболочка миньюй, защищающая тяжелораненых, в душах остальных участников что-то изменилось.
Они ведь только что заключили негласный союз: первым делом устранить Цзи Боцзая. Но теперь каждый понял – кто-то в этой «дружбе» не против обогатить свою победу за чужой счёт. Под шумок убрать не только его… но и своих «союзников».
Находясь в самом центре сражения, трудно было догадаться, что Цзи Боцзай воспользовался уловкой и замаскировал свою силу. Никому и в голову не пришло, что эти клубящиеся волны фиолетовой юань исходят не от союзников, а от него самого. Все решили – кто-то из них предал, и кольцо окружения быстро дало трещину.
Люди из Фэйхуачэна, наблюдавшие за ходом боя через зеркальную проекцию, только заметили, как их боец, едва сдерживая ярость, был внезапно подхвачен потоком фиолетовой юань, отброшен ввысь и с силой врезался в землю. Купол области миньюй опустился, выводя его из сражения.
Синьцао тоже постигла та же участь. Потоки фиолетовой юань двигались стремительно и беспощадно, и их участник не выдержал и двадцати обменов ударами – итог был тот же: тяжёлое ранение и вылет.
Публика у шестого зеркала начала догадываться, что к чему. В их поле зрения то и дело мелькали вспышки схватки, звучали глухие стоны и удары, а очертания Цзи Боцзая всё не исчезали с поля. Даже когда был повержен последний противник, остальные так и не поняли, кто именно стоял один против всех – и победил.
А над ареной уже прозвучал голос судьи:
– Первая схватка завершена. В тройку лидеров выходят: Му Син, Цансюэ и Фэйхуачэн.
Под звуки удара в бронзовый гонг вся трибуна всколыхнулась, будто гром небесный прокатился над головами собравшихся.
Сколько лет миновало с тех пор, как имя Му Сина в последний раз звучало среди Трёх Верхних городов? И вот теперь – не просто в списке, а во главе! Первая победа, и сразу такая блестящая. Цзи Боцзай действительно оказался незаурядным.
На скамьях знати, прибывшей из Му Сина, вспыхнул восторг: хлопки, смех, радостные выкрики. В то же время, у зеркал, отражающих происходящее от имени Чаояна и Чжуюэ, царило гнетущее молчание. Ни кивка, ни вздоха – только каменные лица и затуманенные взгляды.
Все они неотрывно смотрели на образ Цзи Боцзая, словно пытаясь заглянуть сквозь него – прочесть, разгадать, предугадать.
– Небеса! Мы… мы наконец победили! – Луо Цзяоян с воодушевлением подскочил, выскочил вперёд и схватил Цзи Боцзая за руки, как будто хотел поднять его над собой и носить на руках. – Молодчина! Теперь у нас есть и уверенность, и боевой дух!
– Хороший бой, – сдержанно похвалил Цинь Шанъу.
Цзи Боцзай, с улыбкой в уголках губ, перевёл взгляд на Мин И:
– А ты что скажешь?
Мин И спокойно вытянула руку и нехотя трижды хлопнула в ладоши:
– О, потрясающе.
Слишком уж нарочито, слишком уж лениво – в каждом слове звучала насмешка. Он фыркнул, приподнял руку, будто собирался ущипнуть её за щёку, но тут же сдержался, убрав ладонь. Губы сжались в тонкую линию:
– Пошли. Пора перекусить. А после – посмотрим, на что способны Чу Хэ и Фань Яо.
После обеда начинался этап парных сражений. Чу Хэ и Фань Яо всегда славились отличной слаженностью, но, как и у многих новичков, у них была одна общая беда – отсутствие безусловной веры в себя.
Цинь Шанъу положил поочерёдно руки им на плечи, глядя прямо в глаза, сказал с непоколебимой уверенностью:
– Среди всех городов нет пары, что была бы сильнее вас. Идите спокойно.
Чу Хэ и Фань Яо кивнули, но в глубине души оба не могли до конца избавиться от робости. Они родом из простых семей, редко бывали при дворцах и в великих залах, и потому даже против тех, кто владел той же фиолетовой силой, всё равно испытывали внутреннее стеснение, как ни старались это скрыть.
За обедом к основному составу присоединились и бойцы из резервной группы, те, кто пришёл как замена – среди них был и Мэн Янцю. Победа в первой половине дня явно подняла ему настроение: только завидев Цзи Боцзая, он тут же заулыбался:
– Обычно шестиградский турнир – самая унизительная пора для Му Сина. Среди всех собравшихся городов едва ли кто относился к нам с уважением. А сегодня всё иначе! Многие уже расспрашивают – кто ты таков?
Цзи Боцзай откинулся чуть назад и с хладнокровием, граничащим с насмешкой, ответил:
– Год назад в это время тоже многие расспрашивали.
– Это другое, – с жаром возразил Мэн Янцю, – в прошлом году я и сам не верил, что при таком раскладе Му Син сможет победить. Но в этом… В этом году у нас есть шанс.
В его глазах горел неподдельный огонь, а после небольшой паузы взгляд медленно скользнул в сторону Мин И.
Он хотел что-то сказать, но вовремя прикусил язык – боялся показаться бестактным. Однако всё в его взгляде говорило: он понял, кем она является на самом деле.
Мин И лишь спокойно, чуть заметно улыбнулась. Ни слова не добавила – и в том было больше, чем во всей откровенности.
А в душе у Мэн Янцю бурлило. Мин Сянь… Тот самый Мин Сянь, его давняя цель, с которой он мечтал сразиться и хотя бы раз – победить. Кто бы мог подумать, что судьба, кривая и прихотливая, обернёт всё вот так. Что под личиной этого героя – именно она. И стоит теперь рядом, на расстоянии вытянутой руки.
