Текст книги "Любовь в облаках (ЛП)"
Автор книги: Байлу Чэншуан
Соавторы: RePack Diakov
сообщить о нарушении
Текущая страница: 42 (всего у книги 86 страниц)
– Терпеть не могу, когда на теле остаются шрамы. А ты, видимо, изо всех сил стараешься заработать себе ещё один.
Мин И, сосредоточенная и настороженная, будто и не слышала его слов – всё её внимание было приковано к окружающему пространству, к каждому мельчайшему движению. Но Цзи Боцзай, казалось, беседовал сам с собой:
– Ладно уж… вернёмся – поищу, остались ли ещё целебные травы.
Фан Яо застыл, открыв рот.
– Мы тут чуть живы… у нас у каждого минимум по десятку ран… он хоть слово сказал? Хоть краем глаза посмотрел?
Он обернулся к Чу Хэ, возмущённо зашептав:
– Небо и земля! Ну разве не бессовестный?
Чу Хэ вздохнул. – Любовь не знает стыда.
Однако с появлением Мин И ситуация на поле изменилась коренным образом. Не только арсенал команды вновь оказался в рабочем состоянии, но и боевой дух взлетел до небес. Они прорывались вперёд с такой решимостью, будто за спиной не было ни усталости, ни ран. И, как ни странно, в итоге им удалось добраться до самого центра арены – в святая святых области миньюй, прямо под струящийся свет луны.
Цансюэ, как и ожидалось, не вмешался – этот город испокон веков держался особняком, избегая лишних столкновений. Они тоже подошли близко к лунному кругу, но руки не подняли. От остатков команды Чжуюэ поступила угроза, но, взглянув на Цзи Боцзая – хмурого, холодного, с безмолвной яростью во взгляде, который словно кричал: «Я и так на пределе, мой человек хочет уйти, и я хочу уйти, кто сунется – умрёт» – они решили не испытывать судьбу. Молча, стиснув зубы, они позволили им выйти.
Там, где ещё совсем недавно всё было против Му Сина, теперь баланс сил повернулся. Победа стала реальной.
Но Мин И не стояла без дела. Пока остальные приходили в себя, она молча доставала из сумки тонкие, смертоносные устройства. Вокруг лунного круга она расставила ловушки – от земли до самой кромки неба. Серебристые сплавы мягкого железа блестели в лунном свете холодным отливом. Где-то между ними таились тончайшие ядовитые иглы – почти невидимые, но смертельно опасные.
На трибунах Бо Юанькуй, наблюдая за этим зрелищем, не сдержался. Он повернулся к Шэ Тяньлиню и с лёгкой усмешкой сказал:
– Все эти штуковины – ваше прежнее наследие, верно?
Шэ Тяньлинь, скрестив руки на груди, с видимым удовольствием кивнул.
– Не зря старался. Смотри, как красиво работает.
Шэ Тяньлинь, проводя рукой по своим чёрно-белым волосам, расхохотался:
– Ах, да? Ха-ха!
Ха-ха, говоришь… Какого лешего ты тайком вырастил для Му Сина собственного мастера шэньци? Ты ведь клялся, что верен только Чаоян и ни за что не станешь обучать чужих учеников!
На главной трибуне сидевшие рядом наставники из городов были буквально зелёные от злости. Но улики отсутствовали, а Шэ Тяньлинь ни в чём не признавался – оставалось только скрежетать зубами и ждать, пока время истечёт и Му Син официально выйдет из области миньюй и одержит победу.
– В этом году Му Син действительно показал силу, – недовольно скривился Цзо Пин, – если бы их мастер шэньци не припозднился в начале, у остальных городов и вовсе не было бы ни единого шанса.
– Ага. С таким как Цзи Боцзай… Хм? А где он, кстати, этот ваш мастер Цзи?
Наступил тот самый момент после битвы, когда участники делают вид, будто всё прошло как надо, а на деле – каждый готов вцепиться друг другу в горло. Все взгляды вновь обратились к Му Сину… и только тут стало ясно, что вся их команда исчезла без следа. Остался лишь один Цинь Шанъу, стоящий посреди трибуны и с невозмутимой улыбкой поясняющий:
– Да вот… говорили, что сильно приспичило. Сдерживались, как могли. Потерпите чуть, господа, пока можно посмотреть, как справятся остальные команды. Ха-ха.
Ха-ха твои бы и кабаны не поняли! Какой, к демонам, интерес остался? Из всех – только несколько человек из Чжуюэ, да ещё сдержанные, ни с кем не враждующие из Цансюэ. Смотреть там больше не на что!
Толпа наставников сердито сопела, сжимая кулаки, но между Шэ Тяньлинем, кивающим как ни в чём не бывало, и Цинь Шанъу, который делал вид, будто и сам только что узнал о случившемся, не к кому было придраться. Ни одна правда наружу не лезла.
В это время, высоко над землёй, Цзи Боцзай нёс Мин И на спине, мчался вперёд, рассекая ветер на лезвии летающего меча. Голос его был напряжён:
– Кто он? Что у тебя с ним?
– Не знаю, – коротко ответила Мин И, лицо её бледнело всё сильнее, – но, возможно… он очень важен.
Её губы сжались в тонкую линию, глаза потемнели от тревоги. Она знала: они уже потеряли слишком много времени. Пальцы её стиснули край его одежды – словно это был последний канат, удерживающий её от падения.
Почувствовав, как дрожит её ладонь, Цзи Боцзай опустил глаза:
– Не беспокойся. Пока он не умер окончательно – есть способ вернуть. Даже если придётся силой выстроить заново его меридианы и сердце, хватит времени дождаться Янь Сяо.
Но когда они вернулись во двор, их встретила пустота. Всё было прибрано до последнего следа – даже отпечатков ног не осталось.
Мин И обежала дом снаружи и внутри, лицо её становилось всё напряжённее… пока вдруг не блеснули глаза.
– Нет крови.
Цзи Боцзай, хмурясь, пробормотал:
– Люди Чаояна умеют заметать следы. Может, просто решили убить его в другом месте.
Мин И замерла.
– ……
Тут же Чу Хэ, стоявший рядом, больно ткнул Цзи Боцзая в бок и прошипел сквозь зубы:
– Ты ж обычно девушек так тонко утешаешь, а это что за похоронный марш?
– Тьфу ты… – отмахнулся тот с раздражением, – сам справляйся. – Затем подошёл к Мин И, усадил её в кресло, раскрыл склянку с лекарством и мягко, но твёрдо заговорил: – Раз он тебе важен, значит, пока ты жива – его жизнь тоже чего-то стоит. И если ты этого не понимаешь, то уж кто тогда поймёт?
Мы живём, потому что в нас есть ценность. И кто-то ещё жив, потому что ценны мы.
Мин И горько усмехнулась… а потом, неожиданно даже для себя, протянула руку и крепко сжала его ладонь.
Глава 127. Поездка в Чаоян
Отряд Му Сина, собранный из боевых культиваторов, внезапно взмыл в глазах окружающих, одолев элитные команды пяти других городов. Хоть они и состязались лишь в одном этапе мастерства шэньци, такой впечатляющий результат сразу привлёк все взгляды к этим пятерым бойцам.
Помимо общепризнанно сильного Цзи Боцзая, наибольший интерес вызывала личность Мин И. Другие города даже платили большие суммы, пытаясь разузнать о ней в Му Сине, но сведений оказалось очень мало.
Наставник Фэйхуачэна, улыбнулся и сказал: – Раз уж вы все уже здесь, задержитесь ещё на пару дней. Скоро наступит восьмой месяц: в прочих городах осенью все цветы завянут, а у нас всё ещё будет буйствовать цветение. Если вы остановитесь во внутреннем дворике дворца Се Фан, каждое утро сможете любоваться, как цветы тянутся к рассветному свету.
– Эх, – вздохнул один из гостей, – мы и так уже несколько дней здесь, все виды красоты повидали. По-моему, наставник Цинь стоило бы повезти свою группу в наш город Синьцао – там своя особая атмосфера.
– Какая там атмосфера в Синьцао? – усмехнулся другой. – Для настоящего любования красотой едва ли не лучше отправиться в Чжуюэ.
Несколько представителей разных городов, улыбаясь, начали негласное соперничество, бросаясь словами, за которыми скрывалось тонкое состязание. Их речи звучали весело, но под ними угадывался неизменный дух соревнования.
Цинь Шанъу, наблюдая за этим, только бессильно вздохнул: – Нам нужно вернуться в Му Син и доложить о выполнении задания.
– Ну что вы такое говорите, – тут же загудели окружающие, прищурившись с притворным упрёком. – С таким трудом выбрались, не успели толком вдохнуть вольного воздуха, а вы уже зовёте назад? Что, в городе каких-то сокровищ понаходили и боитесь, что их без вас растащат?
Цинь Шанъу оказался под градом колких реплик и не нашёл, что ответить. Вздохнув, он только отмахнулся: – Ладно. Вернусь – спрошу у них самих. В конце концов, победа была за ними, пусть и решают, когда двигаться дальше.
Хотя все пятеро бойцов были на виду у прочих городов, сами они находились не в лучшем состоянии. Каждый из них получил ранения, пусть и не смертельные. Даже несмотря на присутствие лекаря, специально сопровождавшего бойцов и разбирающегося в исцелении боевых травм, боль и слабость никто отменить не мог – выздоровление требовало времени и терпения.
Цзи Боцзай пострадал меньше других, но когда Цинь Шанъу подошёл к нему и спросил, когда тот собирается возвращаться в город, тот лишь лениво откинулся к изголовью постели, полу прикрыв глаза: – Рана болит. Тряска в повозке будет невыносима. Подожду ещё пару дней.
Цинь Шанъу едва не сжал кулаки от раздражения. Он был из тех, кто не выносит изнеженности, особенно в боевых людях. В конце концов, Цзи Боцзай – боевой культиватор сражающийся, один из лучших, и не может стерпеть такую мелочь? Просто надорванная кожа и боль в боку, а он ведёт себя, будто на волоске от смерти. И в то же время – взгляните на Мин И: она получила серьёзные, почти опасные раны, но ни звука не проронила, ни единой жалобы.
Тем не менее, Мин И в самом деле была сейчас не в том состоянии, чтобы переносить тряску – даже обычная дорога могла вызвать ухудшение. Хотя она уже приобрела здесь, в этом городе, собственный дом и, похоже, не собиралась возвращаться с ними в Му Син, Цинь Шанъу всё ещё надеялся её уговорить.
Ведь если она останется, другие города обязательно попытаются переманить её к себе. И тогда ни о каком спокойствии для неё речи быть не может – они не дадут ей ни дня покоя, и жизнь её превратится в череду заманчивых, но навязчивых предложений.
Но вот как уговорить? Об этом Цинь Шанъу даже не знал, с чего начать. Их родной город беден, не может похвастаться ни деньгами, ни влиянием. Всё, что у них есть, – это Цзи Боцзай, яркая звезда боевых искусств, но и с ним у Мин И старая, непростая история.
Он только начал ломать голову, как в ту же ночь Мин И неожиданно появилась у его двери. Лицо было бледным, почти мертвенно-серым, она прижимала руку к ране, шаги её были неуверенны.
– Наставник… – негромко позвала она.
После нескольких дней покоя её лицо уже начало возвращать былой цвет, но теперь снова стало болезненно-белым, словно вся кровь отлила. Цинь Шанъу испугался, вскочил и быстро усадил её в комнате:
– Что случилось? – спросил он с тревогой.
Мин И помолчала, словно боролась с собой, потом, не поднимая глаз, тихо спросила:
– В Чаояне в восьмом месяце, кажется, тоже проходят состязания? Наставник не хочет по пути заглянуть туда?..
Судя, по её словам, она намеревалась, чтобы они отправились вместе в Чаоян.
Цинь Шанъу не сразу понял суть предложения. – В последние месяцы состязания проходят почти во всех городах, – нахмурился он. – Почему именно Чаоян? Разве… не должна ты, напротив, держаться оттуда подальше?
С её прошлым это выглядело как минимум странно.
Мин И плотно сжала губы, опустив глаза. Некоторое время молчала, затем молча достала из рукава письмо и положила его на стол.
Чернила ещё не высохли полностью – письмо, очевидно, только что прибыло. Цинь Шанъу взял его, развернул, быстро пробежал глазами – и лицо его потемнело почти до чёрного.
– Чаоян! Один из сильнейших среди шести городов! – воскликнул он, поднимаясь с места. – И не гнушается вот так, в открытую, заниматься запугиванием! Что за мерзость?! Этот Минь Ань… он кто тебе? Родственник, что ли?
Мин И отвела взгляд, голос её был глухим, но твёрдый: – Сы-хоу не намерена оставлять меня в живых. А этот Мин Ань – её орудие. Он хочет, чтобы я сама вернулась в Чаоян и сдала себя на заклание. Но я не хочу умирать. Я люблю жить.
Она прижала пальцы к краю стола, будто цеплялась за него, за жизнь, за свою правду.
– У меня ещё остались вопросы к Мин Аню. Я хочу знать, почему он так поступает. И…. – она замолчала на миг, потом продолжила уже тише, – и перед смертью… хочу объясниться с Цзи Боцзаем. Мы ведь когда-то были очень близки. Я не хочу, чтобы он однажды узнал всю правду от чужих.
– Если ты решишься ехать, – после короткой паузы сказал Цинь Шанъу, – с моей стороны возражений не будет. Но с Боцзаем… – он усмехнулся и развёл руками. – Его нрав чересчур своенравен. Я не сумею на него повлиять. Тебе придётся поговорить с ним самой.
Мин И кивнула: – Не беспокойтесь, наставник. Я смогу его убедить.
Чаоян привлекал не только обилием состязаний. Там находились лучшие кристаллы для культивации, редкие свитки с техниками, недоступными в других местах. Любой боевой мастер, хоть раз услышав о таких возможностях, мечтал попасть туда. А для Мин И всё это лишь дополнялось ещё одной, куда более опасной причиной – в Чаояне была семья Мэн.
Покинув комнату наставника, Мин И, не теряя времени, направилась к покоям Цзи Боцзая. Подойдя, она постучала в дверь.
Внутри было тихо, и лишь спустя несколько ударов сердца раздался раздражённый голос: – Кто там?
– Это я, – прозвучал ясный, лёгкий голос девушки.
Цзи Боцзай, до этого углублённый в тренировку, был явно не в духе от внезапного вторжения. Но услышав её, нахмуренные брови смягчились. Он рефлекторно откашлялся, пригладил волосы, словно стараясь привести себя в порядок, затем ловко взмахнул полой одежды, придавая своему виду немного беспечного изящества.
– Заходи, – небрежно бросил он, стараясь звучать безразлично, хотя взгляд его уже потеплел.
Мин И тихо открыла дверь и вошла внутрь. Села на край его ложа, изящно, сдержанно, не глядя в глаза, но голос её звучал мягко и прямо:
– Твоя благодетельница… та самая, о которой ты упоминал раньше. Была ли это Мэн Сянь`эр – прежняя сы-хоу Му Сина?
Цзи Боцзай опешил. Он не ожидал, что она заговорит об этом – и уж тем более так внезапно. Взгляд его помрачнел, он отвёл глаза и неуверенно пробормотал:
– Почему ты спрашиваешь?..
– Если речь о ней, то я кое-что слышала, – сказала Мин И спокойно. – Она, кажется, была побочной дочерью семьи Мэн из Чаояна и вышла замуж в Му Син по договорённому браку. Если её больше нет… не хочешь ли ты вернуться в Чаоян, навестить её родню?
Цзи Боцзай приподнял брови. Во взгляде его мелькнуло нечто странное, что Мин И не смогла сразу разгадать.
Он не сразу ответил. Несколько секунд царило напряжённое молчание – а затем он вдруг усмехнулся, откинулся на спинку мягкого ложа и посмотрел на неё пристально: – Ты хочешь поехать в Чаоян, чтобы кого-то спасти, верно?
Маска вежливой улыбки, которую Мин И старалась держать, дрогнула. Она отвела взгляд и устало вздохнула:
– Ты всё понял…
– Ты пытаешься втянуть и меня, потому что сама хочешь вернуться. Просто так ты бы никогда не захотела снова ступить в тот город… если бы тебя не принуждали. – Он прищурился. – Судя по всему, они угрожают тебе. И скорее всего – жизнью Мин Аня.
Цзи Боцзай тихо усмехнулся, в его голосе сквозила насмешка с горечью: – Ваша Сы-хоу и вправду хороша в интригах. Послала Мин Аня за тобой – поймает тебя, и её простят, сочтут, что искупила вину. Не поймает – так он уже готовая наживка. Ведь ты… ты ведь из тех, кто за малейшее проявление доброты готов отдать всё, кого можно держать на крючке простой благодарностью. Дважды он спас тебе жизнь – и ты ведь не сможешь просто так от него отказаться, не так ли?
Смысл был ясен, и даже справедлив – но Мин И всё равно стало тяжело от его слов. Она нахмурилась, голос её стал жёстче: – Что ты хочешь сказать? Что я – из тех, кого никто не любил?..
– А разве не так? – не отводя взгляда, спокойно произнёс он и чуть вскинул подбородок. – Только те, кого в жизни не любили по-настоящему, так отчаянно ищут любовь. Только такие люди, как ты, бросаются спасать других, не думая о себе, даже со свежими ранами. Всё отдашь – только бы быть нужной. Только бы быть принятой.
Взгляд его скользнул по её одежде – в районе бока ткань начала темнеть от крови. Цзи Боцзай сразу стал резче: – И зачем ты вообще носишься с такими ранами? Совсем без головы, что ли?
Мин И вспыхнула. Будто ей наступили на живое. Щёки её надуло от негодования, она резко поднялась, собираясь уйти, не сказав ни слова. Рука уже пошла в сторону, чтобы отмахнуться, как вдруг…
Он схватил её.
Быстро, крепко, без предупреждения.
Цзи Боцзай цокнул языком с легкой издёвкой: – Раньше, когда тебе от меня что-то было нужно, терпения у тебя хватало на целую повозку. А теперь, стоит мне сказать пару лишних слов – и ты уже рвёшься прочь. Что же так переменилось?
Он чуть смягчил тон, отступив от колкости: – В Чаоян, если хочешь, я поеду. Это не проблема.
Мин И обернулась, прищурившись, взгляд её стал подозрительным.
Цзи Боцзай, полулежа на мягком ложе, выглядел ленивым и беспечным. Он всё ещё держал её за пальцы и теперь чуть покачал её ладонь, как будто играя: – Скажи мне что-нибудь приятное. Всего одно слово – только чтобы ласкало слух. И я хоть в пламя, хоть под мечи – пойду с тобой без колебаний.
Если бы это говорил кто-то другой – может, она и растаяла бы. Ему бы, возможно, и поверили: красивая внешность, взгляд с искоркой, лёгкость в движениях, этот притягательный полушёпот… Кто-то бы и впрямь счёл всё это обворожительным и с готовностью произнёс бы что угодно.
Но только не она.
Для Мин И он был не герой, не искренний союзник. В её глазах он походил скорее на паука, распластавшего в тени свою тонкую, невидимую паутину. И когда ему становилось скучно – он расставлял сети, надеясь заманить туда наивную глупышку… чтобы поиграть.
Глава 128. Ты не тот Чаоян, что падёт
Когда-то, быть может, она и была наивна. Но уж точно не настолько, чтобы трижды наступить на одни и те же грабли.
С лицом, застывшим в каменном спокойствии, Мин И вернулась на край ложа и беззвучно опустилась на сиденье. Натянула сухую, кривоватую улыбку: – Господин Цзи – самый достойный человек из всех, кого я встречала.
Слова её были лишены даже намёка на искренность. Пустые, холодные – в них слышалась насмешка, скорее язвительная, чем любезная.
Цзи Боцзай приподнял бровь – не столько удивлённо, сколько с интересом: – Даже лучше, чем Сыту Лин?
Мин И тут же сморщилась, как от кислого: – Тебе-то сколько лет, а ему сколько? Всё тянешь с ним это детское соперничество. Как не стыдно?
– Значит, для тебя он всего лишь ребёнок?
– А кто же ещё? Отец, что ли? – язвительно парировала она.
Он на мгновение замолчал, будто споткнулся о её тон. Потом усмехнулся, наклонился ближе и лениво щёлкнул её по лбу: – Не будь такой колкой.
Вздохнул, цокнул языком и чуть прищурился:
– Всё же женщина прекрасна, когда мягка. Помнишь себя раньше? Тёплая, спокойная, светлая – к такой хочется тянуться. А сейчас… словно ёж, вся в иглах, глядишь – и сразу хочется отступить, чтобы не пораниться.
– То, что ты называешь «хотелось приблизиться», – не что иное, как моя прежняя слабость, – спокойно произнесла Мин И, опустив глаза. – Я казалась беззащитной, легко поддающейся. Кому ни подойди – каждый считал, что может поиграть мной, как захочется.
Она взглянула на него прямо, без страха, без тени прошлой уступчивости: – Если бы я осталась той прежней, для господина я была бы лишь увлекательной игрушкой – на год, может, на два. А потом, когда прелесть новизны выветрилась бы… рядом с тобой ведь всегда найдутся новые красотки, ласковые, покладистые. А где в это время умерла бы я – кто знает.
Цзи Боцзай чуть напрягся, но она продолжала:
– А теперь всё иначе. У меня есть деньги. Есть своё имя и дело. Если мне захочется – я могу позволить себе любого мужчину. А то, что господин называет «колкостью» … всего лишь обычный разговор. Просто я больше не поддаюсь управлению, не иду на поводу, и это делает тебя… раздражённым. Не так ли?
Он медленно выпрямился. В глазах его мелькнула тень, голос стал ниже: – Что ты сейчас сказала?
Мин И невозмутимо вскинула брови: – Что я стала неудобной. Больше меня не так просто подчинить…
– Нет, – перебил он, – не это. То, что ты сказала раньше.
Она слегка склонила голову, и, будто не понимая, тихо повторила: – Я всего лишь говорила с тобой по-человечески…
– Нет, – глаза Цзи Боцзая сузились, в них вспыхнул холодный огонь. Он смотрел на неё пристально, с явным раздражением. – Ещё раньше. Повтори, если осмелилась это сказать.
– Что? – Мин И будто на миг растерялась, но, поняв, что именно его задело, вдруг усмехнулась. Её взгляд стал дерзким, почти вызывающим. Она посмотрела ему прямо в глаза и, будто нанося удар, отчеканила каждое слово: – Я сказала: у меня есть деньги, есть на что опереться в жизни – и, если захочу, могу выбрать любого мужчину.
– Ты!.. – Цзи Боцзай резко напрягся, челюсть сжалась, голос стал низким, почти срывающимся. – Женщинам Цинъюнь не дозволено второй раз выходить замуж!
Мин И вяло пожала плечами, голос её звучал легко, почти насмешливо: – О, правда? Только вот мы с тобой, если я не ошибаюсь, никогда и не проходили церемонию, не кланялись пред предками. Так что – о каком «втором замужестве» может идти речь?
Он замолчал. На миг – будто не знал, что сказать.
– В регистрах Му Сина ты записана как моя наложница, – с нажимом произнёс он, будто вбивая гвоздь.
– Ну так тем более, – легко парировала Мин И, пожимая плечами. – Перейду в другой город – и нет той записи.
Она вытянула руки, будто разбрасывала перед собой весь Цинъюнь как рынок: – Мужи Чаояна – высоки, крепки, истинно боевиты. Фэйхуачэна – галантны, слова как шелк. А в Чжуюэ – мягки, внимательны, по взгляду читают мысли. Мужи Цансюэ – красивы, тонки, словно из фарфора. Скажи, кто мне недоступен? Кого мне не выбрать?
Договорив до конца, Мин И вдруг слегка приподняла брови, и в её глазах мелькнул озорной блеск: – Кстати… В Фэйхуачэне, если я правильно помню, есть заведение для мужчин – единственное на весь Цинъюнь. Раз уж мы уже здесь, почему бы не заглянуть? Говорят, достойное место.
Эта фраза оказалась для Цзи Боцзая последней каплей. Что-то невыносимое, тяжёлое разлилось в груди, сжало сердце, и он не выдержал – рассмеялся. Но смех тот был не радостный: – Значит, ты правда готова унизить себя только ради того, чтобы задеть меня? Если так – выходит, ты всё ещё не можешь отпустить.
Мин И изогнула губы в ленивой усмешке, как будто ему и правда что-то почудилось: – Господин, вы ошиблись.
Она слегка склонила голову, голос её звучал спокойно, почти равнодушно: – Природа мира – в его естестве. Если женщина делает выбор по доброй воле, то что здесь постыдного? Где вы здесь увидели «поругание»? Для кого-то, возможно, это и позор. А для меня… – она пожала плечами, – это всё равно что поесть или поспать.
Цзи Боцзай молчал, напряжённый, как натянутая струна.
Мин И же вела дальше, не отводя взгляда: – И если я однажды выберу другого, то вовсе не чтобы уязвить тебя. Между нами уже ничего нет. Совсем.
Она сделала паузу, затем произнесла особенно отчётливо:
– Так что, если я ни с кем и не была с тех пор – это не потому, что я верна тебе. Просто потому, что никто мне не приглянулся. Вот и всё.
Мин И смотрела на него серьёзно, ни тени легкомыслия в голосе: – Раз уж я рождена человеком, и раз моя юань ничем не уступает мужской, а порой даже и превосходит – почему я не могу жить, как мужчина? Почему мои поступки должны измеряться иными мерками?
Эти слова, произнесённые перед кем угодно другим, вызвали бы лишь насмешку или осуждение – чересчур смелые, чересчур вызывающие. Но Цзи Боцзай… он выслушал их. И – что самое удивительное – действительно услышал.
Он мог себе позволить быть ветреным – почему она не могла? Он ловил взгляды, жил на своих правах, выбирал, с кем и когда – а она чем хуже? Красотой не уступала, статью – тем более, а сила у неё и вовсе была пугающе редкой.
Он открыл рот, будто хотел возразить, но слова не шли.Будто сжимал в ладони пригоршню песка: чем сильнее сжимаешь – тем быстрее ускользает. И отпустить не можешь, и удержать не в силах.
Мин И, не пропустив ни одной перемены в его взгляде, заметила мелькнувшую в нём растерянность.
И вдруг – она улыбнулась. Ярко, дерзко, без намёка на стыд.Наклонилась чуть ближе, голос её прозвучал почти игриво, но с опасной искренностью: – Скажи, господин… я ведь нравлюсь тебе, правда?
Цзи Боцзай вздрогнул, будто её слова вырвали его из транса. Лицо его мгновенно потемнело, он отвернулся, сжал губы и холодно процедил: – Кто вообще сможет влюбиться в такую, как ты? Ни стыда, ни меры. Живёшь как хочешь, говоришь, что вздумается…
– Тогда отчего ты так сердишься, господин? – её улыбка стала ещё шире, почти лукавой.
Он резко отстранился, лицо его пылало от раздражения и чего-то, с чем он не хотел сам себе, признаться. Стиснув зубы, пробормотал: – Это ты влюбилась в меня. Я… я бы никогда…
– Ах вот как, – театрально вскрикнула Мин И, и в следующий миг, уловив момент, с грацией поддалась назад, как будто вот-вот упадёт.
Цзи Боцзай среагировал молниеносно. Не думая, метнулся вперёд, крепко обхватил её за талию и удержал.
Их взгляды встретились.
Глаза Мин И сияли – в них плясала дерзкая, насмешливая искра, как у хищной кошки, дразнящей жертву. Она не сказала ни слова, но всё её лицо будто кричало: Пойман.
Цзи Боцзай тут же отдёрнул руки, будто обжёгся, отвернулся и холодно фыркнул: – Это ты сама ко мне лезла. Ты же и пыталась быть милой, всячески мне угождала.
– А теперь, когда я не угождаю – ты, господин, почему-то нервничаешь, – с ласковой иронией протянула она.
– Я не нервничаю, – бросил он, будто обороняясь.
– Разумеется, – кивнула Мин И, медленно поднимаясь. – Тогда только прошу: не бери всё это близко к сердцу. Не стоит из-за какой-то глупости вдруг передумать и отказаться от поездки в Чаоян.
Он хмыкнул, даже не оборачиваясь: – Как только рана заживёт – сразу двинемся. Мне с тобой спорить незачем.
Мин И довольно кивнула и без лишних слов направилась к двери.
Они оба – люди, которым проще сражаться, чем любить. Ни Мин И, ни Цзи Боцзай не умели говорить о чувствах. Ни один не любил проигрывать, а в любви проигрыш – почти неизбежен. Стоит только открыть сердце – будто сам добровольно отдаёшь половину своей жизни. Умный боец на такое никогда не пойдёт.
Но всё же…
Мин И чуть изогнула уголки губ.
Цзи Боцзай только что выдал себя с головой. Его реакция была до смешного… живой. В самом деле – будто он и правда переживал. Ни слова о семье Мэн, о Чаояне, о выгоде – а ведь она даже не надавила по-настоящему. Пара колких фраз – и всё, он сдался. Это даже забавно.
Перед отъездом она оставила ключи и документы на дом в руки Синь Юнь: – Я скоро вернусь. Жди меня здесь.
Синь Юнь не скрывала тревоги: – А надолго ты?
Мин И задумалась: – Если всё пойдёт хорошо – вернусь через месяц.
Если нет… возможно, не вернётся вовсе.
Ведь эта поездка, устроенная по воле сы-хоу, была не просто проверкой. Это было – добивание. Последняя попытка избавиться от неё навсегда.
Когда рана, наконец, покрылась коркой, Мин И без лишних слов села в звериную повозку с Цинь Шанъу. Впереди их ждал Чаоян.
– Я ведь ещё ни разу не был в Чаояне! – с возбуждением сказал Луо Цзяоян, повернувшись к Мин И. – Там, правда, всё больше и величественнее, чем у нас в Му Сине? Говорят, на улицах чуть ли не каждый – верховный боевой мастер.
Мин И всерьёз задумалась над её вопросом, прежде чем ответить: – Город действительно большой. Но у Чаояна сложное расположение: основная часть построена прямо на краю обрыва. Земля там скудная, для земледелия непригодная. Жителям приходится нелегко, живут впроголодь.
Это признание вызвало у всех удивление. – Но если так, – не удержался Фань Яо, – за счёт чего же они живут?
– За счёт торговли, – спокойно ответила Мин И. – С каждого из нижних трёх городов Чаоян собирает немалую дань. Потом часть этих средств возвращается в народ – через торги, купцов, перекупщиков. Всё держится на деньгах, которые текут снизу-вверх, а затем – обратно вниз, но уже с процентом.
Иными словами, любой другой город может выпасть из верхней тройки – и всё равно выживет. Только не Чаоян. Стоит ему потерять статус, и его народ окажется в нищете. Поэтому они идут на всё, даже на союзы, лишённые чести, – лишь бы удержаться наверху. Именно по этой причине они с такой охотой заключили договор с Чжуюэ.
А потому Чаоян видит в Му Сине, который всё быстрее поднимается, не просто соседа – угрозу. И чем быстрее тот растёт, тем больше Чаоян хочет раздавить его, пока не стало поздно.
Понимая это, Шэ Тяньлинь, уже накануне отъезда, лично передал Мин И броню. Не простую – выкованную вручную, с защитным наложением.
– Ты не тот Чаоян, что падёт, – произнёс старый Шэ, глядя на неё с глубокой надеждой в глазах. – Добро пожаловать обратно в Чаоян.
Глава 129. А если бы это был ты – что бы ты сделал?
Правду сказать, в Чаояне Мин И по-настоящему ждал только один человек – старый Шэ Тяньлинь. Остальные… скорей выжидали.
Стоило их звериной повозке, прибыть к городской пристани, как их со всех сторон окружили воины имперской стражи. Не шумно – угрожающе молча. Латы поблёскивали на утреннем солнце, шаги синхронны до пугающей точности.
Из внутреннего двора вышли посланцы с жетонами допуска, официально встречающие делегацию. Однако в их движениях и голосах не было ни капли уважения – только вежливый холод: – До восьмимесячных состязаний ещё более половины месяца. Вы прибыли… раньше, чем следовало.
Солнце только-только поднималось над горизонтом. Золотой свет стекал с крыш, скользил по плитам улиц, окутывая Чаоян в ореол торжественной безмолвности. От резкого света трудно было открыть глаза – может, потому никто из спутников и не нашёл слов для ответа.
Мин И шла среди них – тихо, с опущенной головой. Лица её не разглядел никто. Ни охрана, ни встречающие, ни даже те, кто пришёл просто посмотреть.
Но когда они добрались до постоялого двора, всё стало ясно: Сы-хоу уже знала.
Стоило Мин И войти в комнату, как туда же вошёл знакомый посланник – до боли знакомый. Лицо не изменилось, ни черты, ни выражение: всё то же самое, как тогда, когда она ещё… верила.
Он молча передал приказ: Сы-хоу вызывает. Немедленно.
Мин И, выслушав его до конца, вдруг рассмеялась – звонко, открыто, но с ледяным эхом: – Я прекрасно знаю, что она ждёт меня, чтобы убить. Неужели вы всерьёз думаете, что я настолько глупа, чтобы сама ступить на её порог?
Спустя столько лет… Мин Сянь, та самая послушная, кроткая Мин Сянь, которую он знал раньше, исчезла без следа. Перед ним стояла совсем другая женщина – резкая, холодная, с голосом, полным иронии и силы.
Передача приказа не шла гладко. Посланник, нахмурившись, всё же держался строго, как привык: – Это прямой приказ от Сы-хоу.
Мин И усмехнулась, уголки губ изогнулись в почти презрительной усмешке: – А я теперь – из Му Сина. Приказы вашей Сы-хоу для меня – пустой звук. Или, может, вы думаете, что я обязана подчиняться?
Она сделала шаг вперёд, не повышая голоса, но её слова стали жёстче: – По всем установленным правилам, я должна была бы сначала явиться к вашему да сы. Или у вас теперь в Чаояне порядки поменялись?
