Текст книги "Любовь в облаках (ЛП)"
Автор книги: Байлу Чэншуан
Соавторы: RePack Diakov
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 86 страниц)
– Обедать пора?
– Дa, господин велел узнать, что барышня желает на обед. Всё, что ни пожелаете, в кухне приготовят. – Видя, как жалко выглядит девушка, тётушка Сюнь и сама смягчила голос.
– Не хочу… – она уронила голову, едва слышно добавив: – Господину я и не нужна вовсе.
Ну, это-то как раз неудивительно. Девиц в этом дворе было больше, чем та съела риса в жизни. Тётушка Сюнь давно понимала – долго здесь та не задержится.
Всё же… хоть и болтушка она, да ещё любит строить из себя недотрогу, но сердце у неё доброе, дурного не держит. А глянешь подольше – глядишь, и впрямь начинает нравиться. Тётушка Сюнь не стала говорить горькую правду, только мягко заметила:
– Если бы господин и вправду не держал вас в сердце, не забрал бы к себе.
– Но он и других приводит, – Мин И сжала грудь, всхлипывая. – Да ещё как обнимается с ними… смотреть больно…
Позавчера она ещё казалась бесчувственной, и вот – уже по уши увязла.
Тётушка Сюнь тяжко вздохнула, взяла гребень и начала аккуратно прочёсывать её чёрные как смоль волосы:
– Девушке, в конце концов, надо жить ради себя. Барышня, не загоняйте себя в тоску. Хоть немного поешьте, нельзя ведь совсем без сил оставаться.
– Ууу… мне так грустно… А повар у нас из фэйхуа или из чжаояньской школы[1]?
Тётушка Сюнь аж запнулась, то ли от неожиданности, то ли от абсурдности вопроса, и с трудом сдержала смех:
– Хотя те школы и слывут на весь край, но мы ведь в городе Му Син, так что, разумеется, повара у нас готовят по-местному, мусинскому стилю.
Мусинцы предпочитали лёгкую пищу. Мин И приуныла:
– Ну, тогда… попробую что-нибудь… с натяжкой.
Тётушка Сюнь уже собралась уходить, как вдруг Мин И вцепилась в рукав её одежды:
– А чёрные сливы в тростниковом сахаре есть? В качестве закуски, чтоб аппетит разыгрался.
– Есть.
Мин И кивнула, шмыгнула носом:
– Тогда ещё порцию масляных пирожков с кремовой начинкой, в маленькой корзиночке.
– В мусинской кухне жареные креветки особенно хороши.
– Рыбу с османтусом – только без костей. А оленьи жилы тушите мягче, клейкими пусть будут… и добавьте мисочку снежной сладкой лапши.
Тётушка Сюнь: …?
Вы это сейчас называете «едва-едва перекусить»?
Она не знала – смеяться или ахнуть: – Барышня уже не так и страдает?
– Как же, страдаю! – Мин И посмотрела на неё глазами, полными слёз, нижняя губа дрожала. – Так страдаю, что не хочу есть одна… Тётушка, останься со мной, поешь со мной, пожалуйста? Господин-то – он ведь даже рядом не сидит.
Тётушка Сюнь хотела отказаться. По правилам в поместье так не полагалось – с теми, кто долго не задержится, лучше не сближаться. Но эта девочка… миниатюрная, милая, так по-детски просит. К тому же всё, что она заказала, и самой тётушке Сюнь нравилось.
Ну и ладно. Тётушка Сюнь мягко кивнула:
– Хорошо. Схожу – и скоро вернусь.
Мин И послушно ждала, пока принесут еду. Когда все блюда были расставлены, она принялась за трапезу и одновременно спросила:
– А что господин любит делать в свободное время? Есть ли что-то, чему я могу научиться, чтобы ему понравиться?
Тётушка Сюнь покачала головой:
– Если он вас любит, что бы вы ни делали – всё будет ему в радость. А если не любит, то хоть наизнанку вывернитесь – всё напрасно.
Мин И с досадой прикусила край фарфоровой мисочки:
– Внутри дворца я училась всему понемногу: играть на цине, в вейци, каллиграфии, живописи… Но толку от этого вроде и нет.
– Господин – боевой мастер, – объяснила тётушка Сюнь, неспешно пережёвывая идеально протушенные оленьи жилы. – Увлечён искусством боя, большую часть времени проводит за тренировками. А в редкие минуты отдыха разве что послушает музыку или посмотрит танец.
Мин И согласно кивнула, но взгляд сразу потух:
– А в его кабинет больше нельзя, да? Я правда больше не пойду.
– Кабинет в этом павильоне – не запретное место, – тётушка Сюнь, довольная обедом, заговорила чуть откровеннее. – А вот если вам когда-нибудь выпадет честь жить в главной усадьбе, тогда запомните: туда – ни шагу. Кого бы это ни касалось, самовольное вторжение туда может стоить головы.
Так значит, всё это – лишь его второстепенное жилище?
Мин И вздёрнула уголки губ. Настоящий коварный заяц, что и говорить: три норы ему точно не в тягость. С таким размахом – не иначе как особняк уровня самого гуна. Если этот обширный двор – всего лишь загородное поместье, то каков же тогда его главный дом?
– Кстати, – вспомнила тётушка Сюнь, – господин велел передать вам ключ от кладовой. Отныне счета по этому поместью – ваша забота.
Раньше Мин И ещё недоумевала: как это такой влиятельный человек, как Цзи Боцзай, так легко доверяет ей всё имущество? Но теперь стало ясно – речь шла лишь об этом маленьком внешнем дворце. По сути, её сделали счетоводом без зарплаты.
Хотя… деньги – это всегда приятно. Даже просто смотреть на них – уже весело. А делать всё равно особо нечего, так почему бы и не заняться?
Пообедав, она тут же принялась за работу. Старые книги по бухгалтерии лежали стопками, одна выше другой – пришлось начать с тех, что за текущий год, и просмотреть хотя бы по диагонали.
Тётушка Сюнь зажгла лампу и уже собиралась присесть рядом, как вдруг снаружи раздался странный звук – будто дважды прокуковала кукушка.
Глава 11. Не владеет боевыми искусствами
Обыкновенно кукушка начинает куковать в конце весны или в самом начале лета. Но сейчас – только начало весны.
Тётушка Сюнь замерла на миг, затем быстро потупила взгляд и, повернувшись к Мин И, сказала:
– Старуха должна заглянуть в задний двор – проверить лекарственные травы. Не стану мешать барышне, будьте осторожны.
Произнося последние слова, она намеренно сделала на них акцент – в знак благодарности за совместную трапезу.
Однако эта беззаботная дурёха Мин И как раз с круглыми глазами разглядывала огромные суммы расходов в счетных книгах, и на предупреждение ответила рассеянно, почти не глядя:
– Ага-ага…
И тут же снова уткнулась в счетную книгу, бормоча себе под нос:
– Да что это за румяна такие, чтобы стоили тридцать ляней серебра? Даже если их из золота толкут, всё равно дорого… Надеюсь, это не меня обманули?
– Одежда, что мне сшили, аж на двести ляней! Небеса… Я, пожалуй, откажусь её носить – пусть она носит меня!
– Выпить вина – и то стоит пятьсот?! Что, всё заведение с выпивкой купили?
Щебетала, как воробей, весело и беспечно, без малейшего подозрения.
Тётушка Сюнь только покачала головой, шагнула прочь, и, не издав ни звука, аккуратно прикрыла за собой дверь.
В комнате остался лишь голосок Мин И, бормочущий себе под нос, да нарастающий за окнами ветер.
Похоже, собирается дождь. Порывы ветра трепали оконную бумагу, заставляя её шелестеть и хлопать. Мин И, закончив с несколькими страницами счёта, потянулась, разминая затёкшую шею, и пробормотала: – Почему окно до сих пор не закрыто?
Она встала, подол её юбки с вышитыми золотыми сороками мягко скользнул по полу. Протянув руку, она потянулась к тонкой деревянной палочке, подпирающей створку.
И в тот же миг – тончайшая, как волосок, игла со свистом рассекла воздух, задела её руку и с ужасающей точностью вонзилась в глаз красавицы на свитке, висящем на стене. От неё веяло настоящей убийственной яростью.
Мин И на миг замерла, ошарашенно опустила взгляд: – Что-то упало?..
Она поспешно нащупала в причёске красную шпильку, потом сжала запястье с нефритовым браслетом. Всё было на месте – и только тогда она выдохнула с облегчением.
Никакой реакции, достойной хотя бы начинающей ученицы боевых искусств.
Вокруг воцарилась тишина. Мин И захлопнула окно.
Словно ничего не произошло, она снова уселась за стол. Только потянулась было к счётным книгам – как вдруг поняла: в комнате появился кто-то ещё.
Человек в чёрном.
Чёрный платок, чёрный длинный халат, чёрные глаза – человек стоял в нескольких шагах от стола и молча смотрел на неё, не шелохнувшись.
– А-а-а!!! – Мин И закричала от ужаса, побледнела, как полотно, и с испуганным вздохом отпрянула, спрятавшись за спинку стула.
Незнакомец в чёрном без всяких церемоний выхватил меч – и ринулся вперёд, целясь острием прямо в неё.
Мин И уставилась на приближающееся острие, словно обездвиженная страхом. Она даже не пыталась уклониться, позволяя клинку скользнуть мимо её лица, пока не почувствовала, как по шее пробежал холодок от его убийственного дыхания.
– Ты… ты кто? – прошептала она, дрожа, медленно отодвигая голову в сторону.
Вопрос, который можно задать только в состоянии полной паники.
Человек в чёрном едва заметно усмехнулся. Сразу видно – девица не умеет драться. И ради чего его вообще сюда прислали? Разве тот проницательный взгляд Цзи Боцзая не заметил этого?
Он убрал меч, резко обернулся и исчез за окном.
Мин И всё ещё не могла прийти в себя. Дрожа, она осела на пол, и лишь спустя добрую минуту, наконец, закричала:
– Люди! Кто-нибудь, сюда! Помогите!
На зов поспешила тётушка Сюнь. Подбежала, помогла девушке подняться:
– Что случилось, барышня?
– Убийца! – Мин И возбуждённо размахивала руками. – Человек в чёрном! Он так запросто вошёл в комнату, будто был тут хозяином! Чуть не убил меня прямо сейчас!
Тётушка Сюнь потупилась и ответила сдержанно:
– Как такое возможно? Во дворе стража на каждом шагу… Барышня, может, вам показалось?
– Ничего мне не показалось! – Мин И яростно замотала головой. – Он был с мечом, длиннющим таким! Тут явно дыра в охране! Ну ладно, если бы пострадала только я, но если до господина доберутся – что тогда? Тётушка, найми ещё охранников!
Тётушка Сюнь замялась:
– Это…
– Господин дал мне золотой слиток, у меня есть деньги! Если не положено из дома – я сама найму, хоть из своего кармана! – Мин И почти сорвалась на слёзы. – Господин, конечно, силён, но ведь и он не всевидящий. А вдруг кто подкараулит, воспользуется минутной слабостью… Что тогда?!
Она резко развернулась и стремглав бросилась обратно в комнату. Вытащила из своего тайничка заветный золотой слиток – тот самый, с которым расставалась неохотно, словно с душой, – и выдернула одну штуку:
– Этого хватит, чтобы нанять троих, а то и четверых! Вы пока проверьте всех во дворе, а я пойду искать людей!
– Барышня… – тётушка Сюнь с болью смотрела на неё: напугана до дрожи, а всё о господине думает.
А этот самый господин… Эх. Уж если проверять человека – разве не нашлось способа менее пугающего?
Тётушка Сюнь подошла ближе и ласково похлопала Мин И по спине:
– Не бойтесь, не бойтесь. Я сейчас же велю проверить охрану. А насчёт новых – это всё же господину решать.
Мин И всё ещё дрожала. Едва тётушка Сюнь приблизилась, она тут же вжалась в неё, как перепуганный птенец к наседке, и затряслась ещё сильнее, обхватив её руками.
Тётушка Сюнь тяжело вздохнула, велела растопить печь и приготовить успокаивающий отвар, а сама налила Мин И чашку горячего чая.
Только спустя целый час Мин И, наконец, не выдержала – и расплакалась.
– Я даже не заметила, как он вошёл! Это было так страшно…
– И не скажешь, вор это был или разбойник… – всхлипывая, пробормотала она. – Только ведь он ничего не взял…
– Он через окно ушёл… а вдруг до сих пор прячется где-то в усадьбе? – прошептала Мин И, всё ещё дрожа.
Тётушка Сюнь поспешно сунула ей в руки платочек:
– Уже всё проверили, никого нет. Барышня может быть спокойна.
Мин И послушно кивнула, но тревога всё ещё не отпускала её сердце.
…
Стоило Цзи Боцзаю вернуться во двор, как тётушка Сюнь тут же одарила его пронзительным взглядом.
Она служила при нём не первый год – но это был первый раз, когда она позволила себе так на него посмотреть. Цзи Боцзай удивился, не успел и рта раскрыть, как его уже потащили в сторону двора Мин И.
– Сами заварили кашу – сами и расхлёбывайте, – проворчала она.
– Она ранена? – вскинулся он.
– Нет, но напугана до слёз. Вон, уже собралась тебе охрану нанимать – с собственного золотого слитка, – со смешанным укором и жалостью ответила тётушка Сюнь.
Ну и пугливая же она, подумал он.
Первоначально он хотел сразу пойти в задний двор, проверить, как там служанка гуна Ци. Но, вспомнив, как на том первом званом ужине она точно так же дрожала от страха, сердце его немного оттаяло.
Он ускорил шаг и шагнул внутрь.
Едва он вошёл в комнату, как в его объятия швырнулась тёплая, мягкая, вся в слезах и тревоге фигурка.
– Тётушка говорит – нет никакого убийцы, но я ведь видела его своими глазами! – Мин И всхлипывала, уткнувшись в его грудь. Длинные ресницы, мокрые от слёз, слиплись в тонкие прядки и щекотали его ладонь. – Я… я так волнуюсь за господина…
Цзи Боцзай виновато уставился в потолок:
– Всё хорошо. Господин не боится.
– Но я боюсь, что вы пострадаете, – прошептала она, вскидывая голову. Её взгляд метался по нему, будто проверяя: всё ли цело, всё ли в порядке? Затем она снова обняла его, прижавшись крепко, всем телом.
Так сильно сжала, будто не вынесет и мысли о том, что может его потерять.
Сердце его сжалось. Он тяжело выдохнул и, обняв её в ответ, мягко погладил по спине:
– Ладно. Завтра прикажу нанять новых охранников.
Мин И с готовностью закивала, а потом вдруг засунула руку за пазуху – и достала золотой слиток:
– У господина достаточно серебра? У меня ещё есть, если нужно…
Её маленькая ладошка крепко сжимала слиток, пальцы побелели от напряжения – и всё же она медленно протянула его ему.
Цзи Боцзай не выдержал и рассмеялся:
– Правда готова отдать?.. Ты ж с ним как с драгоценностью!
– Я сегодня смотрела счётные книги… – Мин И надула губки. – Во дворе столько трат… Я даже пожалела. Но ведь слиток – это от господина, значит, господин вправе его тратить…
Цзи Боцзай рассмеялся в голос, обнял её за талию и, не удержавшись, приподнял, закружив в воздухе.
Подол её юбки цвета фарфоровой нефритовой глазури распустился, словно цветок, она тихонько вскрикнула, схватилась за его запястье, а когда он поставил её на ноги, всё ещё оглушённая, повалилась прямо к нему на колени.
Он опустился в широкое кресло с высокой спинкой и, довольный, почесал её по подбородку:
– Вот ты какая… Совсем по сердцу мне.
Не умеет владеть оружием, но такая послушная, мягкая, не капризничает, даже когда ревнует, – всё в ней по вкусу. А внешность и фигура… прямо загляденье. Разве можно не быть очарованным?
Мин И тихо простонала и прижалась к нему, мягкая, гибкая, будто вовсе и не из плоти, а из какого-то волшебного шёлка.
Глава 12. Подозреваемая
В мире Цинъюнь издавна всё определялось по силе юань: чем она мощнее, тем выше твой статус. А поскольку практиковать юань позволено только мужчинам, от женщин ожидали совсем иного – быть хрупкими, утончёнными, нежными и покорными.
Мин И как будто создана, чтобы воплощать этот идеал. Её внешность – словно сошедшая с портрета, была точно по вкусу Цзи Боцзая. До того, что он, нарушив собственные привычки, провёл у неё почти полмесяца, ночуя в её покоях. В свободное время они вместе пили вино, обсуждали сорта чая, он катал её верхом, показывал цветущие поля.
Мин И – была сущей неженкой: то коленку ушибёт, то дверью пальцы прищемит – каждый раз, всхлипывая, бежала к нему, с заплаканными глазами, жалобным голоском рассказывая, как ей больно.
Удивительно, но, если бы кто другой вел себя столь капризно, Цзи Боцзай давно бы потерял терпение. А с ней – всё было иначе. Её слёзки, её обиды не раздражали его вовсе, напротив, вызывали умиление. Будто он завёл себе ручную кошечку, которая любит ластиться и жаловаться. Каждый вечер, возвращаясь домой, он ждал момента, когда она выбежит навстречу, мелкими шажками, чтобы с сияющими глазами рассказать, какие цветы сегодня распустились в саду и какие новые румяна завтра появятся в лавке.
– Эта парча – всё же у Чжэньнюйлоу самая красивая. Я специально сшила для господина новую одежду. – Тётушка Сюнь сказала, что сегодня лепёшки с зелёным луком особенно вкусные. Купила мне две, я одну для вас оставила – съешьте скорее, пока тёплая! – Ай! Господин снова поранился? Позвольте, я смажу лекарством…
Каждый день – как воробей: щебечет без умолку, будто целый мир у неё в руках, и она спешила всё о нём рассказать. Так прошли две недели, а Цзи Боцзай всё ещё не удосужился навестить ту служанку наложницу в заднем дворе. Даже когда снова отправлялся на пир в ванский дворец, брал с собой только Мин И.
– Не ожидал, что даже в такой столице, как Му Син, есть дела, с которыми и ведомства правосудия не в силах справиться, – проговорил Шу Чжунлинь, разглядывая винный бокал, слегка покачивая его в пальцах. В голосе его звучало искреннее сочувствие. – Те господа из внутреннего двора… Похоже, правда умрут, не узнав за что.
– Тут и винить Чжао-сыпань не за что, – покачал головой Лян Сюань. – Столько танцовщиц уже погибли, но ни одна из них не обмолвилась даже намёком. Никакой зацепки – разве тут разберёшься? – Да и вообще… Кто же такой ловкий, – продолжал он, – что сумел убивать прямо под носом у великого управителя, да ещё и бесследно уйти?
Яд использован был редкий, тот, что встречается только во дворце. А на пиру без подозрений могли подойти вплотную только танцовщицы – значит, убийца точно среди них. Но вот беда: тех, что остались при дворце, ещё можно допросить, хоть под плетью, хоть под пыткой – ничего страшного. А вот многих уже забрали к себе в покои влиятельные вельможи – к таким и с вопросами не подступишься. Вот и получается – дело зависло, как гвоздь в стене, ни туда, ни сюда.
Мин И благопристойно сидела на коленях рядом с Цзи Боцзаем, изо всех сил стараясь придумать, как бы съесть лежащую перед ней аппетитную свиную рульку как можно элегантнее. И вдруг почувствовала на себе несколько взглядов.
Мм?
Она очнулась от размышлений, растерянно оглянулась.
– Что вы на неё уставились? – лениво обняв Мин И одной рукой, а другой поглаживая край чаши, Цзи Боцзай прикрыл глаза, голос его звучал лениво, почти насмешливо. – Вчера я по неосторожности ранил птицу, пролетавшую над садом, так она ворчала на меня целых полчаса.
– Прости, мастер Цзи, – усмехнулся Лян Сюань, – мы просто удивлены. Барышня Мин уже довольно долго при вас – кажется, дольше всех прежних.
А как же – прошло уже две недели, а он до сих пор не нашёл никого красивее. В мыслях Лян Сюань вздохнул, но вслух только заметил с лёгкой улыбкой:
– В конце концов, каждому хочется найти покой.
– Ох, барышня Мин, только не верьте ему, – вставил Янь Сяо, лениво обмахиваясь веером. – В прошлый раз он тоже так говорил… а наутро рядом с ним уже была другая.
Мин И вздрогнула, повернула к Цзи Боцзаю влажный, вопрошающий взгляд:
– Господин… вы и правда хотите сменить меня?
– Не слушай его болтовню, – нахмурился Цзи Боцзай. – Он просто мечтает, чтобы я тебя поскорее отпустил – чтобы утащить к себе в поместье.
Вспомнив об этом, Цзи Боцзай почувствовал лёгкое раздражение. Да, с этой девчонкой рядом ему и вправду было весело – но всё равно будто что-то мешало. Нечто невидимое, словно тонкая пелена между ними. А вспомнив, как в самом начале она вроде бы тянулась к Янь Сяо, он невольно подумал: а вдруг она до сих пор о нём думает?
Но едва он произнёс вслух колкое замечание, как та, не раздумывая ни на миг, покачала головой:
– Я раз уж пошла за господином, то и буду его женщиной до конца. Господин, не прогоняйте меня, ладно?
Прямо при всех, так искренне, так преданно – как будто в её глазах не существовало больше никого, кроме него одного.
Ничто не могло доставить большего удовольствия.
Цзи Боцзай смягчился, губы его тронула улыбка. Он взял серебряные палочки, отщипнул кусочек рульки и поднёс к её губам:
– Не променяю. Хоть за тысячу золотых не променяю.
Мин И засветилась улыбкой, лицо её расцвело, будто весенний цветок. Она с лёгкостью раскрыла губы и съела мясо прямо с его палочек.
Янь Сяо покачал головой, прикрывая лицо веером:
– Настоящее бедствие, а не девушка…
Остальные, глядя на Цзи Боцзая и его довольный вид, поняли намёк и по негласному согласию больше ничего не стали говорить, занявшись каждый своими служанками.
На пиру служанок наливщиц было множество. В обычный день они смотрелись вполне достойно, но рядом с Мин И сегодня все казались блеклыми. Неудивительно, что Цзи Боцзай привёл только её. Её глаза – как полумесяцы, в них пряталась янтарная глубина, а губы, алые и яркие, напоминали спелую вишню. Даже в полупрозрачной накидке из тонкой ткани с узором облаков и рассыпанных цветов она привлекала больше взглядов, чем сидящая на главном месте супруга вана.
Супруга вана Гун медленно пила вино, но не раз бросала взгляды в их сторону.
– Тяньинь не пришла? – вполголоса спросила она у служанки рядом.
Служанка тихо покачала головой:
– Слышала, как только вошла во внешний двор, так больше и не видела господина Цзи.
– Бестолковая, – недовольно бросила супруга вана, снова хмуро взглянув на Мин И. – Присматривай за господином ваном.
Служанка молча потупилась: господин ван – не тот человек, за которым она могла бы уследить.
И как назло, в этот момент господин ван уже вёл Чжао-сыпаня, обходя столы и направляясь прямо к Цзи Боцзаю.
– Знаю, ты любишь сахарное суфле на пару, – с улыбкой сказал ван Гун, указав на серебряное блюдо. – Я велел подать тебе побольше – вот, сразу две тарелки.
Цзи Боцзай кивнул:
– Благодарю ваше высочество.
– Да брось, между нами не нужны формальности, – усмехнулся тот. – Слышал, великий канцлер разрешил тебе не являться ежедневно во внутренний двор с докладами… Такая милость – редкость. Похоже, перед тобой открываются широкие горизонты, Боцзай.
– Ваше высочество меня перехваливает, – спокойно ответил Цзи Боцзай. – Великий канцлер просто понял, что я не особенно гожусь для бумажной рутины.
– Господин Цзи слишком скромен, – внезапно заговорил стоящий позади вана Гуна Чжао-сыпань. – В таком возрасте занять пост сыпаня – за целое столетие в городе Му Син такое случалось только однажды, и это были вы.
Тон у Чжао-сыпаня был слишком серьёзен – и звучал скорее, как сомнение, чем как похвала.
Несколько сидящих рядом сыновей знатных домов поставили кубки, переглянувшись с лёгкой тревогой. Чжао-сыпань пользовался большой репутацией: и добродетелью, и мастерством в расследованиях, а великий канцлер особенно ценил его за проницательность. Кто бы мог подумать, что сегодня он пришёл не на пир, а с намерением прижать Цзи Боцзая?
Ван Гун поспешил сгладить ситуацию:
– Господин Чжао человек прямой, горячий, никогда не заботится о вежливостях. Боцзай, не держи зла.
– Что вы, – Цзи Боцзай поднял взгляд, – мне тоже давно довелось услышать о добром имени Чжао-сыпаня. Говорят, за тридцать лет службы он не оставил ни одного нераскрытого дела. Такой талант вполне может позволить себе говорить без обиняков.
Янь Сяо услышал это – и тут же поперхнулся, расплескав вино себе на рукав.
Вот уж по-настоящему завёл разговор не о том, о чём стоило бы молчать – ведь имя Чжао-сыпаня, выстроенное годами безупречной службы, пошатнулось именно из-за того самого нераскрытого дела. Он уже не раз выходил из себя по этому поводу, а Цзи Боцзай, как нарочно, наступил на больное.
Как и следовало ожидать, лицо Чжао-сыпаня потемнело. Он долго и пристально смотрел на Цзи Боцзая, а затем медленно перевёл взгляд на сидящую рядом девушку.
– Благодаря господину Цзи, – холодно произнёс он.
Он давно хотел допросить эту красавицу, но из-за авторитета Цзи Боцзая никто так и не осмелился заявиться за ней официально. А раз уж сегодня выдался такой случай, и разговор сам собой подошёл к этой теме – почему бы не воспользоваться?
– Одна из танцовщиц из внутреннего двора рассказала, что эта девушка ещё тогда вела себя странно. У старого слуги есть несколько вопросов… не знает ли Цзи дажэнь, можно ли их задать? – проговорил он с нажимом.
Глава 13. Допрос
Хотя слова Чжао сыпань прозвучали как вопрос, сам он уже в следующую секунду подошёл вплотную к Мин И. Его мощная аура обрушилась, словно стена, тут же сковав всё пространство вокруг.
Цзи Боцзай нахмурился, с неудовольствием перекатал пальцами нефритовый перстень.
– Боцзай… – ван Гун, заметив, что обстановка накаляется, поспешно прижал его руку. – Всего-то несколько вопросов, никто пытать не собирается.
Для посторонних – да, просто задать пару вопросов. Но его девочка пуглива до крайности: малейший нажим, и запросто расплачется. А он ведь жив-здоров, сидит тут, и разве может позволить, чтобы её так просто довели до слёз?
Он уже почти поменял руку, собираясь вышвырнуть Чжао сыпаня прочь.
Но прежде чем он успел что-либо предпринять, Мин И заговорила сама:
– Да будет воля господина. Раз вы вершите правосудие беспристрастно, я обязана сотрудничать.
Она всё так же стояла на коленях, стройная шея пряма, голос спокоен – без унижения и без дерзости – и открыто встретила взгляд Чжао сыпаня:
– Прошу господина занять место.
Стоять и допрашивать её при всех – это явное неуважение к Цзи Боцзаю. А вот если он сядет и будет пить вино, тогда это уже будет считаться дружеской беседой.
Она всё предусмотрела и говорила сдержанно, с должным тактом. Цзи Боцзай невольно взглянул на неё с удивлением.
Мин И мягко коснулась его сжатой руки, лежащей на колене, словно успокаивая. Затем шагнула вперёд, заслоняя его собой, и спокойно обратилась к Чжао сыпаню, уже устроившемуся на циновке:
– Господин, о чём желаете спросить?
– Осмелюсь спросить, девушка, – голос Чжао сыпаня прозвучал сухо, но с нажимом, – в день пира во внутреннем дворе, доводилось ли тебе видеть Вэй Хунфэя и Цзоу Ванчэна?
– Разумеется, – спокойно ответила Мин И. – Эти двое господ сидели в зале, во втором ряду слева, ближе к правой стороне.
– О? – Чжао сыпань прищурился и пристально вгляделся в неё. – Значит, ты преподносила им вино?
Мин И слабо усмехнулась:
– Разве господин не знает, зачем приглашают танцовщицу? Все господа, что находились в зале, – каждого нужно было почтить чашей.
– В который час ты подошла к ним с вином?
– В зале не было водяных часов, – покачала головой Мин И. – Не могу назвать точное время. Но когда я подошла, оба господина всё ещё беседовали. Лица их были спокойны, выглядели они вполне бодро.
Чжао сыпань замолчал. Его взгляд, острый, как клинок, медленно скользил по лицу Мин И, будто сдирая с неё маску слой за слоем.
Мин И спокойно встретила его глаза. В её выражении не было ни страха, ни смятения – лишь уверенное достоинство.
Спустя паузу Чжао сыпань холодно произнёс:
– Ты – главная подозреваемая.
Но в её взгляде по-прежнему не промелькнуло ни тени растерянности, ни признаков лжи – напротив, в глазах светилась искренняя ясность, без следа притворства.
Ван Гун долго вглядывался в Мин И, затем вдруг заговорил:
– Это пока лишь подозрение. Госпожа Мин – из достойной семьи, происхождение её чистое, легко проверить. С ядом уюцао она не имела дела. Обвинение в её адрес невозможно.
– Всего-то танцовщиц в ту ночь было больше семидесяти, – с явным раздражением проговорил Чжао сыпань. – Но только госпожа Мин – и уроженка уезда Юань, и подходила с вином к обоим покойным, и к тому же после случившегося покинула внутренний двор, ни разу не подвергшись допросу!
Полмесяца – времени более чем достаточно, чтобы придумать безупречную ложь. И даже если не удастся вынести обвинение, её нельзя считать совершенно невиновной.
Мин И впервые посуровела. На её лице отразилась сдержанная досада:
– Что это значит, господин? Не сумев найти настоящего преступника, вы хотите навесить вину на меня, только чтобы не остаться с пустыми руками?
Чжао сыпань злобно метнул в неё взгляд, но остался равнодушен. Для него она всего лишь танцовщица. Не будь за её спиной Цзи Боцзая – он давно велел бы прибегнуть к пытке.
– Я полагала, что чиновник Чжао – неподкупный блюститель справедливости, что в его делах не остаётся сомнений. А теперь вижу: вы – лишь человек, что гонится за славой, дорожит репутацией куда больше, чем истиной, – голос её зазвенел холодным металлом. Она встала, изящные брови сердито изогнулись. – Сегодня, если бы не присутствие уважаемых господ, Чжао сыпань, вы, быть может, и вправду решились бы прибегнуть к пытке, чтобы выбить из меня признание в преступлении, которого я не совершала?
Гнев промелькнул на лице Чжао сыпаня. Он, всё-таки чиновник, как-никак судья, – а какая-то танцовщица позволяет себе обвинять его при всех?
Но, бросив косой взгляд на сидящего рядом Цзи Боцзая, он всё же сдержал раздражение и глухо процедил:
– Девушка, следи за словами. За клевету на чиновника – положено наказание: очищение костью.
Мин И усмехнулась, но в её голосе звенело ледяное возмущение:
– Клевета? Если говорить правду – это уже клевета, тогда всё, что вы делаете сегодня, господин, не иначе как попытка оговорить. Я в долгу перед господином Цзи и никогда не позволю, чтобы голословные обвинения запятнали его имя. Прошу вас: прежде чем бросать такие слова, удостоверьтесь, что истина вам известна.
Как говорится – прежде чем ударить собаку, посмотри, чей она пёс. Сейчас, как ни крути, она принадлежит Цзи Боцзаю. Если она окажется убийцей – вина ляжет и на него.
Сжав зубы, она проговорила это и с обидой опустилась обратно рядом с Цзи Боцзаем.
Цзи Боцзай поначалу чувствовал раздражение, но, увидев, как эта хрупкая девчушка бойко и дерзко отчитала Чжао сыпаня, неожиданно усмехнулся.
Он мягко провёл пальцами по её волосам и сказал:
– Если убийца – ты, я не стану тебя покрывать. Но если ты ни при чём, то, пока я здесь, никто не посмеет оклеветать тебя.
Слова вроде бы обращены к ней – но каждое из них точно ударило по Чжао сыпаню.
Тот заметно вспылил и уже собирался подняться, но его плечо вдруг прижала тяжёлая рука ван Гуна, не позволяя вскочить.
– Да, дело, запутанное… – ван Гун мягко рассмеялся, – но то, что зацепок нет, не вина господина Чжао.Он обвёл всех взглядом, переменив тон на лёгкий и непринуждённый: – Пожалуй, оставим это. Сегодня ведь мы собрались отпраздновать сто дней со дня рождения моего сына. Не стоит омрачать веселье.
– Вот именно! – подхватил кто-то. – Вино в доме ван Гуна такое отменное, а вы всё о делах да о делах! Давайте, пейте!
– Господин Чжао, закусите, закусите.
– Господин Цзи, я выпью с вами!
Все разом заговорили, наперебой меняя тему, будто по уговору, и вскоре устроили так, чтобы Чжао сыпань и Цзи Боцзай сидели спиной друг к другу.
Мин И всё ещё кипела внутри. С бокалом в руке, она полголоса пробормотала:
– Даже не знала, что на пиру, кроме этих семидесяти танцовщиц, никого больше и не было. Интересно, почему ж тогда допросили только нас? Не потому ли, что нас считают самыми удобными для давления?
Сидевший неподалёку Янь Сяо расслышал и невольно рассмеялся:
– Госпожа Мин, не сердитесь. Просто яд был использован особый – уюцао, а он водится только во внутреннем дворе. Из всех, кто находился в зале, только вы, танцовщицы, могли подойти близко к тем господам. Вот с вас и начали.
