Текст книги "Любовь в облаках (ЛП)"
Автор книги: Байлу Чэншуан
Соавторы: RePack Diakov
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 86 страниц)
– Впрочем, я и не поэтому пришёл, – внезапно Цзи Боцзай опустил область миньюй, и воздух в саду будто замер. Он небрежно покрутил запястье, тон небрежен, но слова тяжёлые: – Просто пришёл, чтобы получить объяснение.
Сань Эр внутренне вздрогнул, взгляд метнулся по сторонам.
Охрана, стоявшая в саду, осталась за пределами области миньюй. За его спиной – лишь ван Юн. Ни он, ни тем более принц не смогут устоять против Цзи Боцзая, не говоря уже о том, чтобы бежать.
Он склонил голову:
– Боюсь, господин, между нами произошло недоразумение. Не знаю, что вы хотите услышать…
– Недоразумение? – Цзи Боцзай усмехнулся, но в этом смешке не было и тени веселья. – Те, кто передавал тебе карту, уже всё рассказали. Какое уж тут недоразумение?
Голос его был спокоен, даже мягок – но в этих словах чувствовалась стальная решимость. Он пришёл за правдой, и уйти без неё не собирался.
В душе Сань Эра мелькнуло изумление – неужели Мин И всё рассказала Цзи Боцзаю? Это же совсем ей не на руку. Но когда он вспомнил, как тот сумел вовремя уйти из горящего дома, в груди начало подниматься раздражение. Так вот как он спасся – она его и предупредила.
Она предала его.
Он сдержал эмоции, но голос его всё же стал жёстче:
– Господин, вы верите словам беглянки из Чаоян? Она уже однажды предала вас – что ей стоит спровоцировать распрю между нами?
– Я верю ей, – спокойно ответил Цзи Боцзай. В его голосе не было ни тени сомнения. – Сейчас я здесь лишь за тем, чтобы получить от вас объяснение. Если не получу… Не обессудьте. Я не дипломат, и церемонии мне без надобности.
Он чуть повёл запястьем – и над его плечом выскользнула тень дракона, длинная, чёрная, окутанная мраком. Она молниеносно сомкнулась кольцом вокруг всего внутреннего двора.
Стоило хвосту сжаться – и ни Сань Эру, ни его спутнику не уйти живыми.
Сань Эр ощутимо побледнел. Его взгляд дёрнулся в сторону, и он тихо выдохнул:
– Я скажу.
Дракон замер в воздухе, перестав кружить, но голова его медленно опустилась, нависнув над ними. Из широких ноздрей вырвался плотный пар – угрожающе и предостерегающе.
Сань Эр, ощутив, как мрачная мощь юань медленно сжимает кольцо вокруг двора, сжал губы и, понизив голос, заговорил:
– Та самая госпожа Мин, что рядом с вами… – Он медленно выдавливал слова, – на самом деле является законным наследником дома Мин из Чаоян, сыном по имени Мин Сянь. Сейчас она – Мин И. У неё разрушены все меридианы, она больше не может принести славу Чаоян, и потому… просила меня избавиться от вас. Так, чтобы на следующем собрании Цинъюнь Чаоян смог вновь занять место в Верхних трёх городах.
Логика безупречна, ответственность ловко перекинута на другого. А если сюда добавить разоблачение подлинной личности Мин И, то Сань Эр был уверен – сейчас Цзи Боцзай выкажет если не ярость, то хотя бы шок и потрясение.
Но человек перед ним стоял, словно вырезанный из жадеита, не шелохнувшись ни на волос. Ни бровью не повёл, ни ресницей не дрогнул – будто услышал самую обыденную новость.
Сань Эр нахмурился, решив, что собеседник, быть может, не понял, и повторил с нажимом:
– Мин И – это Мин Сянь. Она пришла к вам с одной целью – убить вас!
Цзи Боцзай невозмутимо ковырнул мизинцем ухо, и лениво отозвался:
– Я не оглох. Не стоит так кричать, господин.
– Ты… – Сань Эр замер, не понимая, как такое может быть. Разве такая новость не должна была его потрясти?
Но Цзи Боцзай, как ни в чём не бывало, прищурился, и, словно в шутку, заметил:
– Знаешь, господин, меня куда больше интересует не то, почему Мин Сянь превратился в женщину и оказался в Му Сине, а почему именно ты предал её.
Он усмехнулся – мягко, но с явным подтекстом.
– Мин Сянь семь лет подряд приносил Чаояну победу за победой. Даже теперь, с разрушенными меридианами, она всё ещё рвёт жилы, чтобы устранить меня и расчистить дорогу вашему городу. А ты – один из столпов Чаояна – почему ты её предал?
Сань Эр опустил глаза, уставившись в пол, на мгновение потеряв дар речи.
– Когда смерть заглядывает в лицо, – пробормотал он, – уже не до прикрас. Я просто сказал правду.
Цзи Боцзай хмыкнул:
– Если бы ты действительно думал о Чаояне, ты бы всё взял на себя. В конце концов, карта была у тебя в руках, и в следственном докладе указано только твоё имя.
Он посмотрел прямо в глаза, взглядом, от которого нельзя было отвести взор:
– Но ты этого не сделал.
Глава 92. Коварный и хитроумный Цзи Боцзай
Беспокойство.
Сань Эр, прославившийся умением тонко плести интриги и просчитывать на несколько шагов вперёд, впервые почувствовал настоящую тревогу под чьим-то взглядом. Перед ним стоял юноша, едва перешагнувший двадцатилетие, даже щетины на лице ещё не пробилось – но казалось, он видел его насквозь, до самых изнанок души.
И что хуже – он действительно видел.
Почему?
Почему он, один из главных сановников Чаояна, выдал человека, которого весь мир считал гордостью их города, – Мин Сянь, чей вес в глазах общественности порой затмевал даже правящего да сы?
Взгляд Сань Эра забегал. Он помолчал, словно пытался придумать оправдание, но тут же понял – любое слово будет проигрышем. Сказать хоть что-то – значит признать вину. Цзи Боцзай всё равно не поверит.
– Выходит, – с лёгкой улыбкой произнёс Цзи Боцзай, – Мин Сянь оказался в Му Сине… благодаря тебе, уважаемый господин?
Сань Эр дернулся, поспешно покачал головой: – Нет, не я… Если бы я действительно хотел её смерти, я бы не дал ей уйти из Чаояна.
– Значит, ты знал, что она уходит, – мягко продолжил Цзи Боцзай. – Но не остановил. Значит, зла ты к ней не питал. Но раз уж теперь выдать её – удобно, ты не видишь в этом и доли благодарности?
Он говорил ровным, почти безразличным тоном, но в каждом слове резал – не голосом, а смыслом.
– Семь лет она несла на плечах славу целого города – и ты не обязан ей даже крошкой благодарности? Похоже, в сердце господина есть место лишь для самого себя, и более – ни для кого.
Голос Цзи Боцзая был спокоен и ровен, но каждое слово билось в висок, как молот.
Пот со спины Сань Эра уже начал пробиваться сквозь воротник, и он не выдержал: – Хватит! Не продолжай!
– Нас тут только двое, – Цзи Боцзай чуть прищурился, – но ты всё равно боишься, что я скажу лишнее. Выходит, тот, кто стоит за тобой, не так прост. Кто-то, кого ты не сможешь легко устранить. – Он ухмыльнулся. – Ты и Мин Сяня-то решился сдать, а этого человека боишься. Что же, выходит, это не просто слуга. Это твой настоящий господин?
Сань Эр молчал.
Этот человек… ему бы только выдающиеся способности и мощные каналы – и ладно. Но он ведь ещё и голову имеет холодную, смекалку быструю, и язык острый.
Если он когда-нибудь окажется в Чаояне…Что тогда делать ван Юну?
Страх в глазах Сань Эра начал отступать, сменяясь злобой и раздражением.
– Вы, значит, так рьяно защищаете Мин Сяня, – процедил он, – не потому ли, что она заранее переметнулась, вступив в сговор с вами? Что это, как не предательство?!
Цзи Боцзай хмыкнул: – Это лучше спроси у Чжуюэ. В конце концов, титул нынешнего победителя принадлежит им. А не Му Сину.
– Ты!.. – Сань Эр вздрогнул от злости.
Цзи Боцзай убрал Сюаньлуна и рассеял область минъюй. Скользнув по нему холодным взглядом, он произнёс с лёгкой насмешкой:
– Именно из-за таких, как ты, настоящие боевые мастера становятся редкостью.
Голос его был ровным, почти ленивым, но каждое слово словно врезалось в самое нутро.
Сань Эр будто наступили на больной мозоль – тут же взорвался:
– Все эти боевые культиваторы – просто безмозглые вояки! Им что ведомо?! Попробуй доверь управление городом одной лишь силе – Цинъюнь в руинах останется, народ вымрет!
Цзи Боцзай и ухом не повёл. Повернулся к выходу, лениво взмахнув свитком в руке:
– Ну, а теперь, господин, готовьтесь к выплате компенсации. Моя резиденция сгорела вместе с вещами… а они были бесценны.
Даже если ценными они не были, он всё равно составит такой список, что врагу станет не по себе.
Лицо Сань Эра сделалось пепельно-зелёным. Он долго стоял, глядя вслед удаляющемуся Цзи Боцзаю, не в силах ни шевельнуться, ни сказать хоть слово.
Наконец, он резко обернулся.
За спиной стоял ван Юнь Минь Синь, чуть нахмуренный, с тенью растерянности в глазах.
Сань Эр облегчённо вздохнул, склонился в поклоне и быстро заговорил:
– Ваше Высочество, прошу не принимать близко к сердцу его слова. Цзи Боцзай – человек коварный и ядовитый, каждое слово его – ловушка.
– Я служу вам и Чаояну всей душой и помыслами. Естественно, мне плевать на участь этой жалкой калеки Мин Сянь. Её смерть никак не идёт вразрез с моей верностью престолу.
– Я, разумеется, верю тебе, – нахмурился Минь Синь. – Но ведь… Мин Сянь жива. Цзи Боцзай – тоже. Как так?
– Жива, да, – Сань Эр задержал дыхание и, сделав паузу, продолжил, – но даже если она и не умерла, всё равно уже не может вернуться в Чаоян под своим настоящим именем. Бесполезна.
А что до Цзи Боцзая… что ж, всегда найдётся следующая возможность.
До турнира Собрания Цинъюнь ещё далеко. Время – на их стороне.
Мин И продолжала отрабатывать приёмы, которые раньше подглядела в книгах по боевому искусству из библиотеки Цзи Боцзая. Однако каждое движение отзывалось острой болью в повреждённых меридианах. Она хмурилась, раз за разом останавливаясь, пристально глядя на своё запястье – тело отказывалось слушаться.
– Сестра, держи, сладость принес! – с улицы вбежал Сыту Лин и, сияя, протянул ей новую фигурку из сахара.
Сегодня это была фигурка Чанъэ[1] – изящная, точёная, с развевающимися рукавами и тонкими чертами лица. Мин И разглядывала её с искренним восхищением, глаза её засветились:
– Как из простого сахара можно сделать такую живую красоту?
– Всё дело в сноровке, – весело ответил Сыту Лин. – В этом мире любое дело доводится до совершенства только временем.
Будто что-то холодное и чистое капнуло ей на макушку – в голове прояснилось. Мин И, всё ещё держа сахарную Чанъэ в руках, замерла в раздумье. Она больше не пыталась насильно проталкивать энергию через разрушенные меридианы – вместо этого позволила остаткам юань мягко, как тонкий ручей, обтекать разломы, растекаться по телу медленно и терпеливо.
Юань, конечно, утекала быстро – слишком велик был урон, слишком много прорывов, – но, растекаясь подобно тонкому потоку талой воды, она начинала скапливаться на краях разорванных меридианов, подобно тому как на трещине зимнего льда образуется плотный слой наледи.
Метод оказался действенным. Мин И отпустила застывшую в напряжении руку, на лице снова появилась лёгкая улыбка.
– Маленький да удалый вы человек, Сыту Лин. Счастливое у меня сердце, что встретила вас. Вы – мой благой знак судьбы.
– Нет, сестра Мин, это вы – мой благословенный человек, – покачал он головой, – если бы не вы, я бы уже давно, ещё тогда, когда надо мной издевались и унижали, решил, что жизнь не стоит продолжения…
Мин И резко нахмурилась, словно кто-то хлестнул её по сердцу:
– Что вы такое говорите, вам ведь ещё и… сколько лет?
В её голосе впервые прозвучала суровая строгость, и Сыту Лин смутился, будто провинившийся ученик, опустил голову:
– Был глуп. Тогда казалось – выхода нет…
Мин И посмотрела на него пристально, сдерживая смятение. Потом, чуть склонив голову, заговорила тихо, но твёрдо:
– Жизнь дана нам не ради страдания, а ради того, чтобы жить. Чтобы видеть города, горы и моря, чтобы встречать новых людей, чтобы есть вкусную еду. Умереть – всегда успеете. Но, запомните у человека нет следующей жизни. Исчезнете – и исчезнете навсегда, развеетесь в ветре, и никто не сможет вернуть вас обратно. Поэтому, Сыту Лин, никогда не умирайте просто так. Поняли?
Если бы эти слова сказал кто-то другой, Сыту Лин даже не стал бы слушать. Все эти умные мысли – кто их не слышал? Но жить – это всегда тяжело. Вокруг столько невзгод, проблем, которые могут сломить кого угодно.
Но когда так говорит Мин И – он вдруг почувствовал, как горло сжалось.
– Я и так знаю, – тихо сказал он, – как бы ни было, я буду бороться за жизнь до конца.
Мин И наконец улыбнулась, откусила кусочек сахарной фигурки, и, проглатывая, замолвила тихо:
– Сегодня после обеда я хочу заглянуть к Чжантай. Говорят, она недавно открыла магазинчик – дело вроде бы неплохое.
– Открыла лавку с вышивками. Это хорошо – самостоятельность. – Кивнул Сыту Лин. – Но вы пока никуда не выходите.
– Почему? – удивилась Мин И.
Он не стал объяснять сразу, только тяжело вздохнул:
– Ваши раны слишком серьёзны. Господин Цзи всё равно сердится на вас, а я… я просто боюсь за вас.
В груди потеплело. Мин И улыбнулась:
– У меня нет настоящих братьев, но теперь я знаю, что иметь брата – это счастье.
– Если вы так говорите, значит, я не зря стараюсь. – Он улыбнулся, обнажив пару острых, словно тигриные, зубов, что заблестели на свету.
Как раз в этот момент слуга вошёл и доложил:
– Господин, из усадьбы Цзи приближается повозка.
Мин И приподняла бровь, инстинктивно огляделась по сторонам:
– Тут есть потайной ход? Можно быстро сбежать?
Сыту Лин усмехнулся:
– Куда вам бежать, сестра?
– От Цзи Боцзая всегда ждать беды не приходится, – сказала Мин И спокойно. – Либо он хочет с помощью Эрши Ци меня запугать и силой вернуть обратно для выполнения своих дел, либо решил, что оставлять меня в живых слишком рискованно и приехал «выкорчевывать сорняк». Какой бы из вариантов ни был – я выбирать не хочу.
Он тихо рассмеялся:
– Господин Цзи явно не из добряков.
И тут же указал на Фу Юэ:
– Пойдите за ним, у него есть потайная комната, где можно укрыться.
– Хорошо, – согласилась Мин И, вставая.
Фу Юэ последовал за ней, теперь уже понимая, что именно имел в виду господин, когда говорил раньше.
[1] Чанъэ – в китайской мифологии богиня луны. Согласно легенде, она выпила бессмертное эликсир и взлетела на Луну, где обрела вечную молодость и уединение. Ее образ часто ассоциируется с красотой, печальной тоской по земле и светом ночного неба.
Глава 93. Уста лгут сердцу – возмездие не заставит ждать
Мин И, унаследовав от Мин Сяня стальной стержень и гордую непреклонность, вовсе не из тех, кого можно легко уговорами удержать или выставить за дверь. Если ей по сердцу остаться в поместье Сыту – ни одно препятствие не в силах остановить решимость девушки; а едва ей вздумается отступить, она, подобно тени, без следа исчезнет с глаз долой.
Когда же тётушка Сюнь, опираясь на посох, ступила на пустынный каменный двор, перед ней предстала лишь гулкая тишина и сам Сыту Лин, стоящий у беседки и неторопливо откусывающий карамель на палочке.
– Тётушка Сюнь, нога ещё не совсем здорова, зачем вы проплелись так далеко? – сухо проговорил он, но в тоне слышалось совсем не беспокойство.
Тётушка Сюнь окинула опустевший двор одним взглядом, затем, слегка склонив голову, ответила почти шёпотом: – По указанию господина я должна немедленно вернуть госпожу Мин И.
Сыту Лин улыбнулся: его губы чуть дернулись в лёгкой насмешке. – Какая неудача… – заговорил он мягко. – Мин И отправилась не к родственникам – ведь между ней и фамилией Сыту нет ни капли родства, – а навестить старых приятелей в другой провинции. Её здесь нет уже несколько дней; наверное, она как раз в пути.
Тётушка Сюнь ощутила, как кровь приливает к щекам, но взяла себя в руки и холодно парировала: – Мой господин полагает, что в семейные дела посторонних супругов встревать не стоит.
В ту самую секунду каменный двор, казалось, заполнился электрическим шёпотом невысказанных тайн – и одиночным звоном карамели, раскалываемой на зубах Сыту Лина.
– Супруги? – приподнял бровь Сыту Лин. – Тётушка Сюнь, не путайте: моя старшая сестра всего лишь наложница, и то силой приведённая, без всяких обрядов. Разве это можно назвать браком? Услышь это господин, точно рассердится.»
Тётушка Сюнь чуть прихрамывая опустила взгляд и тихо ответила: – В нашем доме она единственная, кому доверено ведение хозяйственных дел и управлять казной заднего двора. Считаем её равной супруге.
Сыту Лин вздохнул, в голосе слышалась горькая насмешка: – А ты сама веришь в собственные слова? В тот день господин так беспощадно выгнал сестру и велел больше не возвращаться. И всё же сегодня велел вам прийти. Не кажется ли вам, что это вовсе не о том, чтобы вернуть хозяйку дома?
Тётушка Сюнь замолчала, в душе коря себя, какой же это долг, и какое зло натворил её господин.
Совсем недавно звериная повозка господина трижды проехала мимо этого двора – якобы за тем, чтобы отведать знаменитых луковых лепёшек на соседней улице.
Но разве кто не знает, что Мин И без ума от этих тонких румяных лепёшек, а господин, питаясь иначе, никогда не станет есть такую тяжёлую, жирную снедь? Значит, к поездке его влекло одно лишь – желание увидеть сестру.
Сколотые раны на его теле ещё не зажили до конца, и он молча смотрел за борт звериной повозки, охваченный тихой тоской. Тётушка Сюнь не вынесла его угнетённого вида и решила прийти первой.
Но кто бы мог подумать – именно Сыту Лин преградил ей путь.
Она тяжело вздохнула и прошептала: – Даже если она и оступилась, ей полагается право на объяснение.
– Когда моя сестра действительно согрешила, дали ли вы ей хоть малейший шанс? – холодно спросил Сыту Лин.
Тётушка Сюнь нахмурилась и устало ответила: – Между нашим господином и госпожой Мин не морская даль – они вовсе не связаны кровью. Так почему же вы так упорно препятствуете её возвращению?
– Я и вовсе не препятствую, – рассмеялся он тихо, отступая в сторону. – Моя сестра действительно не в этом доме. Тётушка Сюнь, ищите вдоль и поперёк – вы убедитесь сами.
Однако, казалось, что в пустых апартаментах Сыту скрывалась какая-то загадочная сила. Что могла найти одинокая хромая старушка в этих бесконечных залах и коридорах?
Тётушка Сюнь сурово прищурилась и велела прислуге позвать Не Сю.
Не Сю не спускал глаз с подножий высокого дворца, водил слуг тётушки по внутренним и наружным покоям, но Мин И нигде не обнаружилось. Они с Не Сю обменялись тревожными взглядами – финальный вывод был ясен: решить это дело может лишь сам господин.
Однако слова были произнесены самим Мин Боцзэем. Если он явится, получается – он сам себя упрекнёт? А кто знал его гордость лучше, чем тётушка Сюнь? Вряд ли он склонит гордый лоб ради этой встречи.
Действительно, как только они вернулись и доложили о случившемся, Цзи Боцзай, прислонившись к борту повозки, холодно усмехнулся:
– Кто вас просил за меня решать? Я же не говорил, что велю вернуть её обратно?
– Но, господин Цзи, вы только что…
– Только что я интересовался лишь тем, сколько времени займёт ремонт старого дома, какое к ней это имеет отношение?
Ну что ж.
Не Сю и тётушка Сюнь замолчали, подумав: раз господин так сказал, значит, так и есть – раз не помянул, значит, не помянул, и они больше не вмешивались.
Звериная повозка несколько раз объехала улицы возле поместья Сыту, и никто больше не проронил ни слова.
Цзи Боцзай, с ледяным видом, вступил в новое жилище и, оглянувшись налево и направо, остался недоволен:
– В городе нет других мест, где можно было бы поселиться?
Сановник, ведавший постройками в городе, весь в поту, поспешил за ним:
– Господин Цзи, это лучший из ныне пустующих в городе особняков, раньше здесь тоже жил ван, а сзади ещё и звериная ферма имеется.
– Мне совсем не нужна эта звериная ферма, – холодно ответил Цзи Боцзай. – Этот особняк слишком далёк от внутреннего двора: если придётся идти докладывать, повозке потребуется полчаса, чтобы добраться.
Сановник задумчиво почесал затылок:
– Тогда, может, обзавестись резиденцией у конца улицы Чанчжун? Только она чуть поменьше.
– Слишком шумно там, – брюзгливо заметил Цзи. – Дороги перегорожены, повозку негде развернуть.
– Ещё на улице Эрцзю есть пара небольших усадеб, – предложил сановник, – но они слишком скромны для вашего статуса.
Цзи Боцзай уже потерял терпение:
– А на улице Юнъаньцзе нет ничего достойного?
Сановник растерялся: ведь улица Юнъаньцзе не считалась особенно престижной, хотя и близка к Сыту Лину; но молодой господин обычно выбирал более роскошные места.
– Слуге государеву не подобает думать лишь о своём удобстве, – сказал Цзи Боцзай, внезапно сменив тон на серьёзный. – Нужно учитывать близость к внутреннему двору, чтобы вовремя прийти на помощь да сы. Я ещё молод и не нуждаюсь в чрезмерной роскоши, тем более что это временное проживание. Те усадьбы на улице Юнъаньцзе мне вполне по нраву.
Сановник, словно прозрев, уставился на него с благоговением:
– Это я не доглядел… Господин всей душой радеет о благе Му Сина – поистине, достойный пример для всех нас!
Цзи Боцзай отмахнулся без лишних слов:
– Сменим место.
Сановник немедленно развернулся и повёл вперёд.
Улица Юнъаньцзе не была шумной, но и уединённой её назвать нельзя – жилая улица, где под навесами торговали лепёшками с луком, и в воздухе стоял тёплый, домашний дух повседневной жизни.
Издали Цзи Боцзай заметил резные ворота одного особняка и небрежно кивнул:
– Вон тот – сойдёт.
Сановник последовал его взгляду, и, торопливо сложив руки в поклоне, ответил:
– Сейчас же велю привести его в порядок. Через пару дней можно будет вселяться.
– Пусть будет так, – кивнул он.
Когда сановник удалился, Цзи Боцзай обернулся – и тут же столкнулся с двумя непроницаемыми лицами, тётушка Сюнь и Не Сю молча смотрели на него, ни один мускул не дрогнул.
– Что опять не так? – он отвёл взгляд в сторону, будто бы нечаянно. – Разве этот дом не подходит?
– Какой уж там подходит, – тётушка Сюнь нахмурилась, голос её стал жёстким. – Этот особняк – прямо напротив поместья Сыту. Хотите вы того или нет, но рано или поздно вы натолкнётесь на барышню Мин. Взглянете – и сердце заболит.
– Верно, – добавил Не Сю, криво усмехнувшись. – Раз уж господин столь решительно не желает видеть барышню Мин, зачем же селиться у неё под окнами?
Цзи Боцзай отвернулся:
– Я езжу туда-сюда в звериной повозке – что я там увижу? Вы слишком всё усложняете.
– Раз так, – тут же отозвался Не Сю и, повернувшись к мальчику-слуге за спиной, велел: – Передай дальше: с этого дня господин будет садиться в повозку исключительно у боковых ворот. А перед тем, как он выйдет, пусть парочка смышлёных людей прочистит дорогу – никаких посторонних, чтобы и духу не было.
– Есть! – прозвучал слаженный отклик.
Цзи Боцзай: «…»
Он не выдержал, приложил руку ко лбу и рассмеялся:
– Сколько лет вы уже рядом со мной, и всё же… размах у вас стал как у настоящих сановников.
– Ни в коем случае, – почтительно ответил Не Сю, сложив руки. —Смиренный слуга лишь исполняет веления господина, служит изо всех сил и ни на шаг не отступает.
Тётушка Сюнь склонила голову:
– Старая я, непонятливая. Лишь одно умею: делать то, что скажет господин. А коли в чём прогневила или была не ко двору – прошу господина прямо указать.
Цзи Боцзай чувствовал, как застрявший в груди вздох распирает изнутри. Он махнул рукой – довольно, – и, не сказав больше ни слова, вскочил в повозку.
Неясно почему, но повозка в тот момент казалась особенно тяжёлой. Колёса заскрипели лишь спустя какое-то время, когда та медленно двинулась с места – и как назло, именно в этот миг навстречу вышел Сыту Лин с Мин И, направляясь к своей повозке.
– Тц, – раздражённо цокнул Цзи, указав на них тётушка Сюнь – Сыту Лин тебя обманул.
– О, – безразлично отозвалась тётушка Сюнь, даже не взглянув в ту сторону. Она лишь аккуратно опустила штору с его стороны, полностью заслонив обзор. – Молодой господин ни в чём не виноват. Он даже избавил старую меня от наказания, добрый он человек.
Глава 94. До того времени я всё равно не доживу
Сыту Лин резко чихнул – громко, сердито, как будто весь недовольный миром.
Высунувшись вперёд, он успел заметить, как повозка Цзи Боцзая, поднимая клубы пыли, величаво катится мимо. Сыту Лин поморщился и проворчал себе под нос:
– Сбоку припёку… Наверняка ругается на меня.
– Кто? – донёсся из повозки голос Мин И, уже устроившейся внутри, не удостоив внешнего мира и взглядом.
– Никто… Один злопамятный человек, – усмехнулся он и, следом за ней, тоже поднялся в повозку. Увидев, что Мин И отвлеклась на внутреннюю тренировку, снова занялась культивацией, не удержался от упрёка:
– Отсюда до лавки Чжантай всего-то на три фитиля благовоний пути, зачем так изматывать себя?
Путь недалёкий, времени – с гулькин нос, а культивация отнимает много сил и сосредоточения. Что можно успеть за такую малость?
Мин И же не отрывалась, её голос был спокоен, как будто она давала очевидный ответ:
– Я привыкла. Раньше и за едой, и во сне я не прекращала культивации. Для меня это стало чем-то вроде дыхания.
Прежде ей приходилось прятаться, не смея практиковаться открыто – чтобы не попасться на глаза Цзи Боцзаю. Да и разрушенные меридианы долго не позволяли ей продвигаться. Но теперь, когда она свободна, когда никто не властен над ней – она вновь нашла способ использовать даже эти израненные, словно сито, каналы. И потому – будет заниматься, будет совершенствоваться. Пока есть дыхание.
Сыту Лин, нахмурившись, слушал её признания с плохо скрываемым удивлением:
– Значит, когда вы были боевым культиватором, всё было настолько тяжело?
– Дело не в том, что я была боевым культиватором, – с лёгкой усмешкой возразила Мин И. – С пяти лет я уже жила так.
– У меня с рождения меридианы были ярко-красного цвета, полные сил – наглядное проявление выдающегося дара. С такой одарённостью – кто бы мне позволил просто отдыхать?
Некоторые, бывало, и до пятнадцати лет жили свободно, пока меридианы не пробуждались, и только тогда вступали на путь. Им выпадало хоть немного воли, хоть несколько лет своей жизни. А для таких, как она – как Мин Сянь, – у кого едва ли не с колыбели меридианы светились алым, даже младенчество без тренировок считалось милостью.
Сыту Лин задумался. Пожалуй, быть не владеющим юань не так уж и плохо. Во всяком случае, ты принадлежишь сам себе.
В городе всё ещё принимали иностранных послов, потому улицы были оживлённы, особенно у лавок с подарками – таких, что полагается дарить достойным людям: резные шкатулки, редкие благовония, шёлка, украшения. Торговля шла на диво бойко.
Когда Мин И сошла с повозки, хозяйка лавки – та самая Чжантай – с широкой улыбкой вручала завёрнутую в парчу коробку очередному клиенту.
– И`эр! – воскликнула Чжантай, завидев её. Глаза у неё вспыхнули, словно два фонарика, и, поспешно распрощавшись с покупателем, она буквально бросилась навстречу. Схватила Мин И за руки и принялась рассматривать её со всех сторон: – Ты в порядке? Скажи, ты точно цела?
Мин И игриво повернулась вокруг своей оси, улыбаясь:
– В полном порядке, смотри сама.
– Я уж думала, у меня сердце остановится, – пробормотала Чжантай, с трудом сдерживая слёзы, что уже показались на ресницах. Быстро обернувшись, велела управляющему закрыть двери лавки, а потом, взяв Мин И за руку, повела её в задний двор. – В городе столько слухов ходит… Я не знала, как ты вообще там выживаешь.
Слухи? – Мин И приподняла бровь.
С того самого дня, как в поместье Цзи вспыхнул пожар, она всё время жила в поместье Сыту, и о том, что творилось за его стенами, почти не слышала.
– Говорят, ты стала боевым культиватором цзиньчай-дучжэ… Потом шептались, будто ты сама подожгла поместье Цзи. И ещё – что тебя бросил сам господин Цзи, – Чжантай всё больше хмурилась, перечисляя. – Кто только такое выдумывает?
Мин И хмыкнула, с трудом скрывая иронию:
– Ну, если не считать второй слух, остальное… вроде бы правда.
Чжантай замерла на месте. В голове у неё до сих пор стояло то утро в поместье Цзи, как бережно и нежно относился к Мин И Цзи Боцзай, с каким вниманием к ней относился. И теперь – всего через несколько месяцев – «бросил»?
Как такое вообще возможно?..
Мин И – такая хорошая девушка. Красива, как весенний цветок, умна, добра душой… Как же так, что и такую могли бросить?
Чжантай невольно подумала: дело, выходит, не в женщинах. Проблема – в них, в этих благородных господах.
Она и сама не заметила, как в её взгляде от изумления проступила печаль, а за ней – гнев. Хотела что-то сказать, как-то утешить, но вышло лишь растерянное молчание. Мин И, уловив это, поспешно улыбнулась и отмахнулась:
– Я не переживаю. Правда. Ты не беспокойся.
Чжантай тут же сглотнула набежавшие слёзы, сжала ладони подруги:
– Верно! Чего нам хандрить! Если вдруг тебе негде будет жить – приходи ко мне. Я с Чжан Лю уже умеем зарабатывать, так что на улице тебя не оставим.
Сердце у Мин И дрогнуло от тепла, она кивнула с улыбкой. А затем добавила:
– Пока у меня есть где остановиться, к тебе не пойду. Но вот с покупками, боюсь, придётся тебя потревожить.
– Ну, тогда ты обратилась по адресу! – Чжантай тут же расправила плечи, гордо вскинув голову. – Я теперь на этом рынке как своя – что ни куплю, всё по хорошей цене.
Когда-то она, утончённая барышня, и слышать не хотела о торговле, считая её ниже своего достоинства. А теперь – глаза светятся, голос звенит. Говоря о делах, будто оживает вся.
Мин И нравилась эта новая Чжантай куда больше той, что была раньше. Та – затворница в глубине внутреннего двора, тонкая, хрупкая, с тревожными глазами. А эта – хоть животик уже округлился, хоть ноги немного отекли, но в ней чувствовалась бодрость, живость, внутренняя сила. Теперь она дышала полной грудью.
Мин И протянула ей листок с перечнем – сплошь простые материалы для создания артефактов: ничего редкого или дорогого, но объёмы были внушительные. А потому вслед за списком она передала и золотой слиток – тот, что достался ей от Шэ Тяньлиня.
Чжантай и бровью не повела, просто кивнула:
– Как только всё куплю – сразу доставлю. Только скажи… куда именно?
– В особняк Цзин, рядом с поместьем Сыту, – Мин И протянула ей карту. – Вот, иди по этому пути.
Жить в поместье Сыту, конечно, удобно – и безопасно, и расходы почти никакие. Но Мин И ощущала там себя всё же гостьей, а не хозяйкой своей жизни. Раньше Цзи Боцзай оставил ей немало золота – она долго не решалась прикасаться к нему. Но когда узнала, что особняк по соседству срочно продаётся и цена разумная, решилась.
Так у неё появилось собственное место, и пусть маленькое, пусть скромное, но – рядом с поместьем Сыту и, главное, своё. Там она могла заново начать – и ковать артефакты, и строить судьбу.
Мин И давно уже решила: если хочет стоять на своих ногах, нужны деньги. Тех запасов, что у неё были, хватит ненадолго – золото имеет свойство таять. Но теперь у неё был титул боевого культиватора цзиньчай-дучжэ, пожалованный лично Да Сы, а вместе с ним – знания и навыки по созданию артефактов, что передал ей наставник Шэ. И если она не будет этим пользоваться – разве это не пустая трата дара?
– Кстати, ты как раз вовремя, – сказала Чжантай, приподняв занавесь, ведущий в задний двор. – Пойдём, покажу тебе старшую сестру и Минь`эра.
