Текст книги "Любовь в облаках (ЛП)"
Автор книги: Байлу Чэншуан
Соавторы: RePack Diakov
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 86 страниц)
Потому и тему решила не продолжать:
– «Само собой можно, барышня. Господин сам приказал, чтобы вы выезжали не иначе как в повозке с Цинь-луанем и в сопровождении четырёх слуг. Я сейчас всё приготовлю.»
Мин И проводила её взглядом, а как та скрылась за дверью, потянулась носком вышитой туфельки к ящичку под туалетным столиком – и ловко выдвинула его.
Внутри – свёрнутая карта, ещё не дорисованная.
Сань Эр лишь велел изобразить поместье Цзи, и этого ей было достаточно: она набросала общий план, вплоть до старых домов в Синеватой зоне – этого вполне хватит, чтобы сдать «работу».
Свернув карту и спрятав в тайный карман рукава, Мин И неторопливо вышла.
В Му Сине уже витало напряжение: повсюду сновали бойцы культиваторы, в воздухе то и дело ощущались всплески юань – плотные, тяжёлые, словно грозовые тучи, давящие на плечи.
Мин И проезжала мимо них в повозке с изображением цинь-луаня, неторопливо прихлёбывая чай и лениво обмахиваясь шёлковым веером – даже не глядя в их сторону.
Повозку, запряжённую бирюзовой луанью, остановили довольно быстро – в Му Сине эту духовную птицу знали все: ведь именно Цзи Боцзай собственноручно усмирил её, и от неё исходила такая яркая аура, что не заметить было невозможно.
– Осмелимся спросить, кто едет в повозке? – снаружи раздалось несколько взволнованных женских голосов.
Мин И скользнула вниз, приподняла шёлковую занавеску веером и с лёгкой улыбкой ответила:
– Повозка из усадьбы Цзи, я всего лишь по случаю еду в ней.
Увидев её, девушки снаружи моментально переменились в лице – кто шагнул назад, кто скорчил пренебрежительную мину, а кто лишь скептически дёрнул уголком рта.
– О, так это ты… Наслышаны о благонравной госпоже Мин. Сегодня, глядя воочию…, впрочем, ничего особенного. – юная Тяньинь изящно прикрыла лицо рукавом, тонко изогнув бровь. – Сейчас идёт финальный этап отбора, а ты восседаешь в повозке, да ещё под гербом Цзи – не чересчур ли вызывающе?
Пятнадцать-шестнадцать лет – возраст дерзкий, слова остры как иглы.
Улыбка Мин И тут же стала холоднее, она лениво повела веером, оглядывая собеседницу с головы до ног:
– Ай-ай, выходит, помешала госпоже заискивать перед господином Цзи? Простите, грешна.
И в голосе её не дрогнуло ни грамма извинения – одна лишь мягкая насмешка.
– Что ты несёшь! – лицо Тяньинь подёрнулось раздражением, а остальные девушки тут же вступились за неё:
– Деревенщина, что с неё взять – понятий у неё никаких. А мы, между прочим, не просто так тут стоим. У нас есть Фэнвэйхуа!
– Да-да, по всем правилам – с таким приглашением нам и двери в усадьбу Цзи однажды откроются. Глядишь, ещё и окажемся выше тебя по положению!
Фэнвэйхуа, «перо феникса», – это неписаное правило в Му Сине: когда начинаются отборы, главные управители рассылают такие «цветы» знатным девушкам. С пером феникса в руке они считались представительницами городской знати и могли без препятствий налаживать контакты с бойцами: угощать, предлагать ночлег, заводить связи. По сути – способ мягко подчинить себе лучших из воинов заранее, через женщин.
Мин И всегда считала такую традицию абсурдной – и даже сочувствовала девушкам, втянутым в эту игру. Но сегодня она столкнулась с теми, кто получал от этого удовольствие – да ещё с такой спесью.
Она посмотрела на них холодновато и равнодушно бросила:
– Господин Цзи разборчивый.
Простой ответ, но тонкий и хлёсткий – мол, у вас хоть и «перья феникса», а под крыло вас всё равно могут не взять.
Да, уж, вкусы у него – что ни говори – изысканные. Надо, чтоб талия была тонка, как ивовый прут, но при этом сил хватало носить его на спине. Надо, чтоб дурочка дурочкой, а в нужный момент – понимала всё с полувзгляда. Надо, чтоб сердце было мягкое, как шелк, а руки – готовы испачкаться в грязных делах вместе с ним.
Не каждому под силу быть рядом с таким человеком.
Но, видно, её слова нечаянно задели за живое – стоило ей обмолвиться, как маленькие барышни у повозки мигом закипели.
– Вообразила себя кем-то особенным? Да ты просто миленькая куколка, не более! Нарядная, но пустая, как цветастая подушка! Ты хоть понимаешь, что такое быть воином культиватором? Ты вообще знаешь, что такое турнир Цинъюнь?
– Именно! Через пару месяцев тебе с ним и поговорить-то будет не о чем. А вот мы – мы его понимаем. Скажет он слово – мы уж десять в ответ.
– Внешность увядает, – добавила третья, поджав губы. – Как цветок, что с ветки сорван. А вот трава, что с корнем, растёт и крепнет. Подумай об этом, если, конечно, умеешь думать.
Глава 47. Двор с синими черепичными крышами Цинвуюань
Несколько девушек наперебой щебетали, перескакивая с одной темы на другую, так увлечённо, что брызги слюны уже долетали до дышла повозки.
Мин И слушала, а в её маленькой головке постепенно зарождалось сомнение.
Ведь она просто сказала правду – с чего столько шума? Цзи Боцзай и впрямь придирчив, едва ли притронется к кому попало. Разве не в этом споткнулась Цинли из Хуа Мань Лоу? Мин И ведь не соврала.
Обычная красота для него – скука смертная. Он обращает внимание только на по-настоящему ослепительных. А те, кто снаружи, явно до такой не дотягивают.
Но, видя, как девушки увлечённо спорят, Мин И не стала перебивать. Она лишь пару раз моргнула и молча наблюдала, как они с важным видом обсуждали предстоящий городской турнир.
– Я ещё в прошлом году с братом ходила посмотреть. Господин Цзи был поистине неотразим – такая осанка, такое благородство! Кто сам не видел, тому и не понять.
– На арену, между прочим, не всякий попадёт. Не ставь в неловкое положение деревенскую девчонку.
– Тоже верно. Может, в этом году ей и повезёт – пойдёт за господином и хоть одним глазком увидит, каково оно. Главное, чтобы позора не выхватила.
Тётушка Сюнь долго терпела, но, в конце концов, сдержаться не смогла. С несколькими слугами поднялась на повозку и, не стесняясь, раздвинула девушек в стороны:
– Прошу разойтись. Наш господин велел – госпожа Мин драгоценна, ей не положено заговаривать с кем попало.
Тяньинь и остальные едва не покачнулись от толчка. Увидев, что перед ними всего лишь несколько слуг, вспылили ещё сильнее.
– Я – знатная дочь из рода Сюй. А ты кто такая, чтобы на меня руки поднимать?
– Собаки, которым дали власть, – возомнили себя хозяевами, – выплюнула одна, ткнув пальцем в лицо тётушки Сюнь, но ясно было, что её слова нацелены вовсе не на тётушку, а на ту, кто сидел в повозке.
За спинами барышень их домашняя прислуга тоже пошла вперёд, и вскоре между ними и тётушкой началась потасовка.
Мин И нахмурилась. Уже поднялась, собираясь прийти на выручку, но тут же с другой стороны появился высокий стражник. Сильной рукой он вскинул поперёк дорогу стальную саблю – лезвие сверкнуло на солнце, и вся толпа на мгновение замерла, в панике расступившись.
– Госпожа Мин, – стражник повернулся к ней, сложив руки в приветственном поклоне. – Пройдёмте.
Это был один из охранников при Сыту Лине.
Мин И поспешно втащила тётушку Сюнь обратно в повозку и кивнула стражнику:
– Благодарю.
Фу Юэ не ответил. Молча, с ножнами в руках, он всю дорогу шёл рядом с повозкой, пока она не добралась до ресторана Хуа Бэчжи.
Так Мин И и поняла – Сыту Лин тоже здесь, в Хуа Бэчжи.
Не выдав ни малейшего волнения, она прошла за провожатым внутрь, поднялась по лестнице и, обернувшись к тётушке, сказала:
– Это тот самый младший господин Сыту, с которым велел меня познакомить господин. Пожалуйста, подождите снаружи.
Тётушка Сюнь взглянула на стражу у двери, кивнула и, забрав с собой всех слуг, спустилась вниз.
Как только Мин И вошла в комнату, она услышала, как Сыту Лин смеётся:
– Ни у одной из этих сестриц нет ни капли силы юань, а они осмеливаются так с вами разговаривать прямо посреди улицы.
Новости, оказывается, долетели до него удивительно быстро. Мин И даже прикусила губу от изумления – ведь Фу Юэ весь путь шёл рядом с ней, и всё же тот уже знал, что произошло.
– Благодарю за помощь, молодой господин, – произнесла она с поклоном, приближаясь к нему. – Я в таком долгу перед вами, что не знаю, как его отплатить.
Сыту Лин, как и в прошлый раз, купил себе сахарного человечка и, не задумываясь, протянул одного Мин И. Глаза его сияли, он весело улыбался:
– Сестра Мин такая славная, я с радостью помогу – мне ничего взамен не нужно.
Такие слова, как правило, означают обратное.
Мин И с улыбкой села напротив, вежливо и благоразумно сказала:
– Принять благодеяние и не отплатить – всегда совестно. Если бы не ваш любовный гу, юный господин, я бы никогда не удостоилась такой милости. Если когда-нибудь понадоблюсь – только скажите.
При этих словах Сыту Лин вдруг с интересом приподнял брови:
– А как сестра заставила господина Цзи выпить того любовного гу?
Щёки Мин И тут же залились румянцем. Притворившись смущённой, она опустила взгляд:
– Такие вещи как-то неловко вслух говорить…, впрочем, всегда найдётся способ. Удивительно, правда? Такая крошечная штучка – а вон как сердце изменила.
В её глазах мелькнул огонёк:
– Если у меня на руках материнская любовная гу… Если я захочу, чтобы господин взял меня в жёны, он ведь согласится, правда?
Сыту Лин усмехнулся:
– Попробовать можно, конечно. Но, сестра Мин, твой нынешний статус неподходящий – сесть на место главной супруги без должного положения будет лишь в тягость. А вот быть рядом с господином Цзи как пара, будто небесные супруги – куда приятнее и легче.
Мин И надула губы:
– Значит, юный господин считает, что я недостойна места главной жены?
– Вовсе нет, – покачал головой Сыту Лин. – Просто, может, сестра не знает – происхождение у господина Цзи туманное, тайн за плечами много. Если станешь главной супругой, узнаешь и то, что, возможно, не захочешь знать.
Слова его звучали скорее, как заманчивый соблазн, чем предостережение – стоило их услышать, и внутри сразу шевелилось любопытство. А уж если учесть, что она будто бы «влюблена» в Цзи Боцзяя, то интерес вспыхивал моментально.
Мин И подыграла, притворно всполошившись:
– Господин – человек чистый и открытый, какие у него могут быть тайны? Разве он не из рабского квартала, из таких же страдальцев, как и мы?..
– Если бы у раба из низов мог быть такой талант… – Сыту Лин усмехнулся. – Тогда всем жителям Му Сина стоило бы повалом идти благодарить предков за благословение. – Он протянул ей тарелочку с пирожными из лепестков груши. – Сестра, попробуй.
Но какой уж тут аппетит. Эрши Ци был прав – в таком-то возрасте, а Сыту Лин и впрямь словно всё на свете знает. От этого становилось даже немного жутко.
– Юный господин… – с мольбой в голосе обратилась Мин И. – Не укажете ли путь? Я… я и правда привязалась к господину Цзи. Хочу быть с ним до конца. А значит, хочу знать всё о нём.
Сыту Лин, будто и не услышал, вдруг заговорил о другом:
– К слову, в этом году в Му Сине и правда появилось несколько стоящих ростков. Я вот только что видел…
– Юный господин! – Она не дала увести разговор. Сердито топнула ногой.
Сыту Лин лишь хмыкнул, на миг замолчал, а потом всё же вздохнул:
– Раз сестра Мин так интересуется… Тогда ступайте в старый павильон при поместье господина Цзи. Если там и осталась ива, что растёт к солнцу, то под ней должно быть закопано одно медное шкатулочное зеркало.
– Старый павильон? – Мин И вздрогнула. – Это случайно не тот дворик с синими черепичными крышами?
– Сестра Мин его уже видела?
– Издали. Однажды только взглянула. Господин запретил приближаться.
Сыту Лин понимающе усмехнулся:
– Сегодня был рад видеть сестру. Только впредь – будьте осторожны. Не стоит привлекать внимание таких… тяжёлых в общении девушек. У меня ещё дела, прощайте.
Мин И сделала вид, что хочет его задержать, но Сыту Лин, как ветер, уже унесся прочь, стража за ним – и через миг будто и не было их.
Оставшись одна, она села в комнате. Подождала, пока стихнут шаги, и, убедившись, что вокруг никого нет, достала из рукава свёрнутый свиток с чертежами и развернула его вновь.
Тот дворик с синими крышами находился ровно в центре поместья Цзи. На схеме она уже давно отметила его иероглифами – старый двор.
Но если верить Сыту Лину, это место – отнюдь не просто старая неухоженная постройка. И всё же вся прислуга в доме Цзи будто по сговору обходила его стороной, как будто его вовсе не существовало.
Вдруг из-за стены, что разделяла её комнату с соседней, раздалось два лёгких стука – тук-тук. Мин И вздрогнула и поспешно свернула карту.
И тут из стены открылась узкая потайная дверца, и в проёме показалось лицо Сань Эра.
– Ты справилась куда быстрее, чем я ожидал, – с усмешкой бросил он, глядя в ту сторону, где только что исчез Сыту Лин. – Судя по тому, что он сказал, мастер Мин, ты и впрямь крепко пришлась по сердцу Цзи Боцзаю.
В его голосе слышалась насмешка. Мин И холодно усмехнулась в ответ:
– Когда я мужчина – ты не ровня мне в бою. Когда я женщина – всё равно не дотягиваешь. Завидуешь?
– Мастер Мин – дитя небес, нам, простым смертным, куда уж тягаться, – с преувеличенным почтением отозвался Сань Эр, беря у неё из рук свёрток с картой. Он окинул её взглядом, цокнул языком: – Ты всё ещё ни разу не заходила в тот дворик с синими крышами?
Глава 48. Тайна Цзи Боцзая
Снова – тот самый двор с синими черепичными крышами.
Мин И, делая вид, что её это ни капли не волнует, фыркнула:
– Обычный захламлённый двор. Что там делать? Старый, запущенный, только хлам и хранит.
– Мастер Мин, – протянул Сань Эр, прищурившись, – не находишь это странным? Цзи Боцзай, человек, способный без раздумий купить тебе полную улицу в Чанчжуне, вдруг не находит серебра на ремонт развалившегося уголка прямо у себя во дворе?
– А если ему, к примеру, нравится, как он выглядит в этом обветшалом виде? – бросила Мин И с нарочитым безразличием.
Сань Эр тихо усмехнулся:
– Нравится – да. Только вовсе не потому, что он обшарпан. А потому что когда-то там жил… кто-то ему дорогой.
Сердце у Мин И вздрогнуло. Она затаила дыхание, вся превратившись в слух.
Но Сань Эр, как всегда, плут и змей, обрывает нить на самом интересном. Вместо продолжения он свернул карту и спокойно заявил:
– Моя часть сделки выполнена. Что касается дел мастера – язык мой надёжнее замка.
Мин И прищурилась:
– А тебе-то, прости, зачем эта схема? – спросила она, не скрывая подозрения.
Сань Эр пожал плечами, как ни в чём не бывало:
– А если я скажу, что мне просто нравится его старое поместье, вот и хочу построить себе такое же? Мастер Мин поверит?
– Скажи честно… – Мин И усмехнулась, склонив голову. – У меня что, на лбу и правда написано «дура»?
Сань Эр расхохотался, и, не отвечая, скользнул обратно в соседнюю комнату через потайную дверцу. Щёлк – и механизм снова закрылся, будто его и не было.
Мин И провожала его взглядом и закатила глаза.
Раздражает – да. Но, надо признать, слово держит. Пока не выдаст её личность – всё остальное она как-нибудь сама разузнает.
Тем более, сейчас случай подходящий: Цзи Боцзай в последние дни по уши погружён в подготовку к отбору спутников для поездки – возвращается в поместье только за полночь. А в полдень, под предлогом дневного отдыха, легко отпустить тётушку Сюнь. И вот тогда – вперёд.
Мин И всё рассчитала. План был выверен до мелочей.
Но стоило выбраться в подходящий день – благоприятный по звёздам, даже со времени выхода она угадала – как стало ясно: не всё так просто.
Пробравшись в тот самый двор с синими черепичными крышами, она вдруг замерла.
Вокруг ивы, растущей к солнцу, что росла в самом центре двора, был расставлен щит юань.
Целая сеть из тончайших линий юань – сверкающих, почти незаметных. Стоило только чуть зазеваться – и обязательно заденешь одну из них, оставив свой след.
Мин И смотрела на всё это, стиснув зубы.
Так транжирить юань – не иначе как безумие. Сколько нужно времени, чтобы восстановить такой объём? Любой воин культиватор, глянув на этот расточительный барьер, схватился бы за сердце.
Но вместе с тем… это лишь подтверждало: Сыту Лин и Сань Эр не лгали. Здесь и вправду хранился какой-то секрет.
Она осторожно осмотрелась. Вокруг было пусто. Тогда, собравшись, она щёлкнула пальцами, выпустила две тонкие нити юань – изящные, точно крючки. Осторожно приподняла сеть, создавая крохотный проход, и, задержав дыхание, медленно проскользнула внутрь.
Двор оказался невелик: одно главное здание, две боковые пристройки, да крохотный дворик спереди. В центре – всё та же ива, тянущаяся к солнцу. Молодые ветви только-только начали пробуждаться – значит, дерево живо, ещё не старое.
Мин И обвела всё взглядом и направилась к иве. Если верить Сыту Лину, под ней должен быть спрятан тот самый медный шкатулочный ларец.
Но едва она сделала первый шаг, как у неё дрогнули уши – привычка, выработанная за годы. В следующий миг она уже юркнула в боковую пристройку и одним движением взлетела на потолочную балку, затаившись в тени.
Кто-то шаткой походкой шёл прямо в её сторону. Дыхание тяжёлое, сбивчивое, шаги – неровные. Незнакомец вошёл в двор, не колеблясь, направился прямо к пристройке. Сквозь порыв ветра донёсся странный запах – резкий, тягучий… и с каким-то сладковато-жутким металлическим привкусом.
У Мин И побледнело лицо.
Да быть не может… Она же специально выбрала это место, спряталась – а он что, из всех дверей обязательно должен был войти именно в эту?
Дверь скрипнула, протяжно и тревожно. Ударилась о стену, качнулась, будто колебалась, стоит ли пускать свет внутрь, и застыла на полпути, отбрасывая блеклую тень на пол.
Он вошёл. Медленно опустился в высокое кресло с прямой спинкой, в котором, казалось, уже давно никто не сидел. Посидел в тишине – без движения, без цели. Просто… присутствовал. Потерянный.
В боковой комнате тлела тонкая палочка благовоний, а на столике перед ней стоял духовный алтарь – на камне с чёрной табличкой золотом блестела надпись, еле уловимая в полумраке.
Он смотрел. Долго. Потом, сипло, почти беззвучно, прошептал:
– Прости…
Зрачки Мин И резко сузились.
Это был голос Цзи Боцзая.
Но как? Почему он здесь, среди бела дня? Разве не должен быть сейчас на отборе, где, как говорили, командует лично?
А он – весь в порезах, в пятнах, в чужой крови или в своей – пришёл сюда. Именно сюда.
Если бы это был кто угодно – она бы ещё сумела затаиться. Но с его уровнем и чувствительностью к силе юань – стоит ему просто собраться с мыслями, и он мгновенно почувствует, что в комнате кто-то есть.
Пропала.
В голове царил хаос, руки дрожали. Мин И судорожно прикусила палец, не зная, что делать. А потом – глаза в пол, сердце в кулак, и… решилась.
– Ай! – вскрикнула нарочно, соскальзывая с потолочной балки, точно случайно оступилась.
Цзи Боцзай вздрогнул, весь налился убийственным холодом. Он даже не стал смотреть – лишь молниеносно ударил назад, в её сторону, раскрытой ладонью, хлестко и жестоко, с полным намерением убить. Удар шёл точно в смертельную точку – без колебаний.
Но стоило им встретиться взглядами, как рука Цзи Боцзая дрогнула. В его глазах мелькнуло изумление, будто он на миг сам не понял, что делает. Лицо его тут же потемнело, но он с усилием удержал удар, свернул ладонь и…. поймал её.
– Что ты творишь?! – прорычал он, задохнувшись от гнева – и тут же снова хрипло кашлянул, на губах выступила свежая кровь.
Мин И, бледная как полотно, дрожала в его объятиях. Она торопливо вытерла рукавом кровь с его лица, голос сорвался на всхлип:
– Я…. я искала одну вещь, не думала, что господин будет здесь… Да что с вами?! Вы в порядке? Откуда столько крови?!
Теперь, оказавшись рядом, она увидела всё – вся его грудь под одеждой пропитана алым, кровь выступала изо рта, свежая, густая, как будто текла изнутри непрерывно.
Зрелище было по-настоящему страшным. А его взгляд… тяжёлый, хищный, холодный – будто смотрел не на живую женщину, а на врага, которого сейчас прикончит.
И всё же – почему-то – у Мин И в голове всплыла безумная мысль. Язык сам выдал:
– У вас что, и правда… куйшуй изо рта пошёл?
Цзи Боцзай: «…»
Он на миг онемел. А потом – очень явственно – захотел её придушить.
Глубоко вдохнул… и тут же закашлялся, сотрясённый хрипом, опёрся о стену и с трудом опустил её на пол.
Мин И бросила взгляд вниз – её светлая, лотосового цвета одежда была вся в бурых пятнах. Она тут же опустилась рядом, порывисто начала гладить его по спине, стараясь облегчить дыхание:
– Кто?! Кто посмел так вас изуродовать?!
Цзи Боцзай откашлялся, выплюнул ещё два сгустка крови, а затем пронзительно уставился на неё:
– А ты… как оказалась здесь?
Мин И опустилась на колени, села прямо и с самым искренним выражением лица заговорила:
– Несколько дней назад, выйдя по делам, я случайно повстречала юного господина Сыту. Он сказал, что в этом дворе где-то зарыт… какой-то шкатулочный ларец. Мне стало любопытно, зачем ему это, но вы, господин, в последнее время всё время заняты – когда я засыпаю, вы ещё не вернулись, когда просыпаюсь, вас уже нет. Я и подумала – лучше найду, а потом уже расскажу вам.
Она посмотрела на него широко распахнутыми глазами, изображая невинное удивление:
– А что, сюда нельзя? Это же просто старый запущенный дворик…
Рука Цзи Боцзяя задрожала от ярости. Он схватил её за шею сзади – не жестоко, но с силой, холодной и предупредительной:
– Не вздумай мне лгать.
– Я бы не посмела! – с испугом воскликнула Мин И. В её глазах тут же заблестели слёзы. – Тётушку Сюнь можно спросить! Она была со мной днём – она всё подтвердит!
Цзи Боцзай пошатнулся, веки тяжело опустились, голос стал хриплым, как будто из него уходит жизнь:
– Если ты… посмела меня обмануть… если ты правда меня…
– Господин?! – Мин И с испугу подхватила его, удерживая за плечи. – Господин, вы слышите меня?!
Она резко обернулась к двери и закричала, сорвав голос:
– Эй! Кто-нибудь! Сюда! Быстро, сюда!!
Но этот двор, как назло, был глух и пустынен. В округе – ни души. Даже Не Сю, обычно следивший за ней из тени, куда-то исчез. Мин И кричала до хрипоты, пока горло не начало болеть – и всё напрасно. Никто не ответил.
Стиснув зубы, она подхватила его, изо всех сил стараясь закинуть на спину.
– Я отнесу вас к лекарю, – выдохнула она, задыхаясь от напряжения.
– Отпусти… – прохрипел он, слабо пытаясь сопротивляться.
– Сейчас?! Вам бы ещё упираться, – тихо выругалась Мин И сквозь зубы, – вы вообще понимаете, в каком вы состоянии?
Сколько раньше она ни пыталась тренироваться в переноске тяжестей – два шага с грузом, и колени подкашивались. А теперь, с ним – тяжёлым, раненым, обмякшим – она неслась на ватных ногах сквозь калитку старого двора, сдавленно всхлипывая и при этом неся его всё быстрее. На поворотах обнимала, подхватывала, чтобы не упал, пока наконец не осела у тропинки – сил не осталось совсем. Полусидя, полулежа, она держала его за плечи и всхлипывала навзрыд:
– Люди! Кто-нибудь!.. Ну отзовитесь же, кто-нибудь, пожалуйста!.. У-у-у…
Цзи Боцзай, сквозь мутное сознание, то ли разозлился, то ли развеселился. Он ещё никогда не видел Мин И в таком виде. Вся она – как мокрая тряпка: платье в пятнах крови, одно темнее другого, руки дрожат, ноги не держат, лицо, заплаканное… но упрямая – не бросает его, ни на миг. Уперлась, как лань, – и волочит дальше, будто одна спасает весь мир.
На самом деле, он хотел ей сказать – просто оставь меня здесь, и сама иди зови помощь. Было бы проще.
Но сил не осталось даже на это. Язык не поворачивался, голос застревал в горле. Оставалось только бессильно думать: Ладно уж… Влюблённая женщина – существо безрассудное.
Ну, потащит – и пусть тащит. Благо, ткань у его одежды плотная, волочить по земле не так уж страшно.
– Господин? Барышня Мин?! – донёсся издалека голос. Это был Не Сю, наконец-то появившийся.
Цзи Боцзай с трудом выдохнул – облегчённо, почти с усмешкой. В следующую секунду перед глазами у него всё потемнело, и сознание провалилось в пустоту.
Глава 49. Он знает, что такое – быть униженным?
Сквозь клубящуюся белую мглу он видел сон.
Во сне он плыл в широкой и глубокой реке, полной злобных хищных пираний. Их было так много, и все они – с алыми глазами, с обнажёнными зубами – рвались к нему, истекая жаждой крови.
Единственным щитом ему служил плотный барьер из юаня, который он с трудом удерживал, обволакивая себя целиком, пока медленно, почти не ощущая прогресса, пытался подобраться к берегу.
Но, видимо, его сила была всё ещё слишком мала.
Барьер стремительно истончался, юань вытекала, словно вода сквозь решето. До берега оставалось ещё далеко, а щит уже лопался под напором – и первая рыба вцепилась зубами ему в руку.
Боль, резкая и настоящая, как будто не сон вовсе, полоснула от плеча до затылка, пробежала по позвоночнику, вонзилась в череп.
Он с яростью отшвырнул тварь, метнув её прочь, и снова, из последних сил, вызывал юань, вновь и вновь создавая новый щит.
Слишком слабо. Всё слишком слабо.
Потому что он – недостаточно силён.Потому что он – не может позволить себе слабость.
…
Между тем во внешнем дворе царил настоящий хаос.
Мощная, почти ощутимая черная юань, принявшая облик тёмного дракона, с яростным рёвом кружила над главным двором. От неё исходил такой шквал убийственной энергии, что слуги и служанки в панике разбегались по углам, прикрывая головы, будто от урагана. Даже тётушку Сюнь и Не Сю охватила тревога – оба бегали туда-сюда, теряя самообладание:
– Где же лекарь Янь?! – выкрикнули они, чуть ли не в один голос.
Один из младших слуг, которого послали за лекарем, вернулся в слезах:
– Я ходил! Я спросил! Лекарь Янь сейчас у да сы в внутреннем дворе пульс слушает… Сказали, вернётся только через час…
Час?! Да к тому времени, глядишь, весь двор в пепел обратится.
– Что же теперь делать? – прошептала тётушка Сюнь, обернувшись в отчаянии.
Но, взглянув на Мин И, она внезапно замерла.
Та не выглядела испуганной. На её лице – не паника, не растерянность, а… глубокая, напряжённая сосредоточенность. Брови были чуть сведены, как будто она о чём-то серьёзно задумалась.
– Ваш господин… – вдруг тихо произнесла Мин И. – Он раньше… не был ли кем-то… над кем издевались?
Слова повисли в воздухе.
Не Сю и тётушка Сюнь одновременно обернулись к ней, и в их взгляде промелькнула странная смесь растерянности и подозрения.
– Откуда… у вас такие мысли, барышня?
Мин И сразу поняла, что сказала лишнее. Потупила взгляд, сдержанно пояснила:
– Я… когда-то сама жила во внутреннем дворе, училась танцам. Бывали времена, когда… бывало, что и били, и на коленях часами стояла. Потом, когда болела – тяжело болела – всё это возвращалось. Даже во сне… руки сами начинали метаться в воздухе, будто я всё ещё отбиваюсь.
Услышав её слова, оба – и Не Сю, и тётушка Сюнь – слегка растерялись. В её логике было что-то… слишком правдоподобное. Настолько, что их прежняя настороженность вдруг обернулась в смущение.
– Не знали… что с вами, барышня, были такие тяжёлые времена, – пробормотала тётушка Сюнь.
– Да, – кивнула Мин И с легкой, сдержанной улыбкой. – Я из бедной семьи. То, что мне довелось пройти через унижения – ничего удивительного. Но ваш господин… с его положением, с его силой… Почему же с ним так?
Она говорила не в укор, не с вызовом – скорее с искренним изумлением, шепча как бы себе самой.
Не Сю взглянул на неё внимательнее. И впервые увидел – не хитрость, не притворную мягкость, а неподдельную тревогу. Заботу. Сердечную боль за другого человека.
Он поколебался – и, после короткой паузы, всё-таки заговорил:
– До прошлого турнира Собрания Цинъюнь, господин жил в рабском квартале. С самых ранних лет. В десять лет надзиратель заметил у него признаки юань… И чтобы выслужиться перед да сы, заставил его изучать боевые искусства высшего уровня.
Не Сю говорил спокойно, но взгляд его потемнел.
– У господина был дар, но тело ещё детское, хрупкое, сил не хватало. А техника была тяжелая, сложная. Не успевал овладевать формами – избивали. За каждую ошибку, за каждую недоделанную главу боевого свитка.
Он замолчал.
– Возможно, – добавил спустя мгновение, – поэтому, когда он теряет сознание… тело само выпускает столько юань. Чтобы защититься. Инстинкт.
Мин И замерла.
В её глазах промелькнула дрожь. Цвет кожи стал на тон бледнее, словно ударила простуда – или что-то ледяное коснулось сердца.
Раньше, когда она слышала, что он вырос в рабском квартале, то думала – ну, наверняка было тяжело, бедно, униженно. Но не… так. Не с побоями за каждую неудачу. Не с издевательствами, когда у тебя только-только пробуждается сила.
Это что же такое?.. Узнали, что у ребёнка редкий дар – и вместо того, чтобы растить, оберегать, обучать… его били?
Мин И крепко прикусила ноготь, пару раз прошлась взад-вперёд, не замечая, как в её походке появилась резкость, а между бровей – раздражение, почти гнев.
– А раньше… когда с ним случалось такое – вы что делали? – резко спросила она.
Тётушка Сюнь тяжело вздохнула и покачала головой:
– Господин нам никогда не показывал себя в таком состоянии. Всегда исчезал – и возвращался уже здоровым. Где лечился, как – мы не знали. Только в этот раз… вы, барышня, впервые принесли его обратно.
Сам лечился?.. Мин И нахмурилась ещё сильнее.
Она знала, что процесс самовосстановления с помощью юань страшно истощает. Особенно в таком состоянии. Можно сжечь меридианы, надорвать мышцы, утратить часть силы… Это не просто больно – это опасно.
Он и к себе беспощаден.
– Принесите мне таз с горячей водой, – тихо, но твёрдо сказала она. – Я зайду к нему.
Тётушка Сюнь вскрикнула, испугавшись:
– Барышня, нет! Нельзя! Сейчас он без сознания, и если юань снова взбунтуется – она может задеть вас! Это слишком опасно!
– Я просто буду держаться подальше от потока, – махнула рукой Мин И. – Сейчас моя жизнь не такая уж и ценная. А вот он… Он несёт на себе слишком много. Если внезапно рухнет, и кто-то из чужих узнает – начнётся паника. Нельзя.
Не Сю и тётушка Сюнь переглянулись. Потом оба – снова на неё. Барышня Мин, та самая, что вечно прижимает монетки, торгуется за украшения, порой даже правила обходит… а сейчас – не дрогнула ни на миг.
Среди всех, кто приходил и уходил возле их господина – только она вот так, всерьёз, до конца.
Помолчав, Не Сю наконец махнул:
– Принести воды. Горячей.
Таз подали быстро. Мин И взялась – и чуть не выронила.
– Ай! Да что это за чаша такая, из чистого золота, что ли?
Проворчав, она вылила часть воды, чтобы стало полегче, и снова подняла – уже уверенно. Не раздумывая, направилась к двору, где юань всё ещё ходила волнами, а чёрная фигура дракона, сплетённая из энергии, клубилась над домом.
Дракон заметил её.
Он рявкнул, глухо и гневно, с хищным оскалом рванулся ей навстречу, щеря клыки – готовый остановить, не пустить.
Но Мин И даже не сбавила шага. Глянула сквозь него, как сквозь туман, и продолжала идти, всё ещё размышляя: Ну и тяжёлый же таз. Будто правда отлит из слитков…
