Текст книги "Любовь в облаках (ЛП)"
Автор книги: Байлу Чэншуан
Соавторы: RePack Diakov
сообщить о нарушении
Текущая страница: 68 (всего у книги 86 страниц)
– Да Сы, не стоит. Так нельзя.
Он говорил не потому, что сочувствовал пленникам меньше неё. Просто знал – формально торговец был прав. Законы Чаояна, как ни прискорбно, не имели силы на землях Цансюэ. В таких случаях они действовали иначе: втайне освобождали женщин, а виновных – наказывали косвенно, без огласки. Потому что, если поднять дело на свет – оно может обернуться не правосудием, а политическим конфликтом.
Но сегодня Мин И впервые не захотела сдерживаться.
– Бьёшь меня?! Ты, да сы Чаояна, смеешь поднимать руку на простого торговца из Цансюэ?! – заорал тот, привстав с земли, выплёвывая вместе с кровью зубы и упрёки. Он театрально воздел руки к небу, крича на всю переправу: – Смотрите, братья! Вот как Чаоян ведёт торговлю – кулаками и унижением! Им, видите ли, невыгодно торговать с нами – так они нас избивают!
Он кричал не просто от злости – в его голосе звучал умысел. Он хотел посеять раскол.
Цансюэ был городом-кузницей, столпом ремесла и ресурса, и, хотя Чаоян тоже славился торговыми умениями, его сила зиждилась на спекуляции и посредничестве. Без притока товаров из Цансюэ одни лишь купцы Чаояна теряли слишком многое. Их лавки пустели, а прибыли таяли.
Крики торговца, как горсть искр в сухой лес, быстро нашли отклик – из толпы купцов Цансюэ донеслось негодование, а кто-то даже стал стучать посохом об землю. Атмосфера сгущалась.
Мин И не отступила ни на шаг. Она усмехнулась – тонко, холодно, как сталь на ветру.
– «Невинно пострадал»? – голос её прозвучал звонко, перекрывая ропот. – Ты, грязный шакал, смеешь говорить о невинности, когда сам прячешь в трюмах живых женщин, словно грузы? Двести тринадцать душ, большинство из них – похищенные, избитые, связанные до крови. Они – товар по-вашему? Молчи, если не хочешь, чтоб я и впрямь приехала в Цансюэ, да вывезла весь твой род: братьев, дядей и племянников – и продала их в Му Син на рудники! Посмотрим, какова будет цена на таких, как ты.
Толпа замерла.
Голос Мин И был как раскат грома – не крик, не истерика, а приказ, в котором чувствовалось: если скажут ещё слово – она не будет только угрожать.
Со всех сторон поднялся гневный ропот чаоянцев:
– Похитил женщин и детей – пусть небеса сожгут тебя громом!
– Ты что, не рожден матерью?! Или женщин за людей не считаешь?!
В ответ на мерзкие вопли торговца Мин И подняла руку – спокойным, но не терпящим пререканий жестом:
– Допустим, твои слова верны, и закон Чаояна не касается тебя, жителя Цансюэ. Но знай: наши законы – щит для наших людей. Эти женщины – мои подданные, ни в чём не повинные. Ты посмел пленить их, связать и упрятать в темноту. Я, как да сы, имею полное право спасти их.
По её знаку воины с эмблемами Чаояна стремительно ринулись вперёд. Один за другим они вытаскивали женщин из душных повозок, развязывали окровавленные путы, осторожно выводили наружу. Кто-то из воинов даже накинул свои мантии на плечи освобождённым – и те, впервые за долгие дни, вдохнули свободный воздух.
Но торговец Цансюэ заскрежетал зубами:
– Торговля есть торговля! Я заплатил за этих женщин! Они – моя собственность! Кто ты такая, чтобы забирать мой товар?! Я подам жалобу! Пусть наш да сы доложит императору, и уж тогда посмотрим, как ты заговоришь!
Не успел он договорить, как с другой стороны толпы раздался ленивый, но вкрадчиво звучащий голос:
– Не утруждай себя жалобами. Я – здесь. И слышал всё.
Толпа вздрогнула, расступилась. Взоры обратились к окраине пристани. Там, опершись на резной поручень своей звериной повозки, стоял Цзи Боцзай, владыка шести городов, облачённый в одежду цвета чернильного инея, в глазах – лень, граничащая с презрением. Он приподнял руку, чуть помахал ею в сторону торговца, словно отгоняя надоедливую муху.
Тот побледнел на глазах. Ноги сами понесли его назад, но бежать было уже поздно.
А ведь это – сам легендарный военный бог Цинъюня. И пусть сейчас на нём роскошное одеяние из вышитой парчи, золотые узоры переливаются под солнцем, но ничто не может скрыть отточенной до предела ауры боевого повелителя. Даже в спокойствии он будто держит в руке меч, способный рассечь сам воздух.
Толпа замерла – и в тот же миг разом опустилась на колени. Простые горожане и стража, торговцы и дети – все как один склонились в благоговейной тишине.
Мин И и Чжоу Цзыхун в молчаливом уважении склонились в поклоне и отступили, освобождая путь.
Цзи Боцзай неспешно спустился со звериной повозки, шагнул по плотно утрамбованной дороге, направляясь прямо к оцепеневшему купцу Цансюэ. Тот явно не ожидал увидеть владыку вживую и сейчас боялся дышать.
Император приблизился, остановился в полушаге, с едва заметной улыбкой посмотрел на него, в голосе – мягкость, но под ней пряталась непреложная сталь:
– На совете шести городов ваш посланник изощрённо просил сохранить в пределах Цансюэ прежние обычаи. Только под этими условиями я позволил оставить вам часть старого уклада. Но, кажется, он не исполнил ни одного своего обещания.
– П-повелитель, это она первая…
– В чужом городе – живи по местным законам. Пришёл в Чаоян – уважай его устав. Да сы поступила по праву, а ты – нарушил и законы, и границы. Даже если твой да сы явится сюда сам – прав ты всё равно не станешь.
Он обернулся к Мин И, голос его оставался ровным, но в нём послышалась лёгкая насмешка:
– Поскольку я всё же император, то и милость моя императорская. От лица Цансюэ прошу у госпожи Мин снисхождения: жизнь ему оставить, но – отправить на два года в подземелья. Чтобы и он, и прочие знали – торговля людьми в этом мире не окупается. Как тебе такая сделка?
Купец Цансюэ явно был не в себе:
– Я… я что, должен в тюрьму сесть?!
Цзи Боцзай чуть склонил голову набок, улыбка на его губах не изменилась, но в голосе прозвучал стальной щелчок:
– Это уже милость вне закона. Запомни: если бы мы поймали торговца, продавшего тебе этих женщин в Чаояне, его бы уже не было в живых – голову бы с плеч.
Он как будто небрежно окинул взглядом собравшихся, глаза лениво скользили по лицам… но, когда наткнулись на несколько напряжённых, нервно вздрагивающих фигур в толпе – остановились. И остановились не случайно.
Мин И уловила едва заметное движение его зрачков, и, даже не оборачиваясь, холодно бросила:
– Схватить их.
Стража среагировала мгновенно. Как молнии сорвались с места, и в считаные удары сердца те, кого выдал их страх, уже были скручены и повалены на землю.
Но торговцы женщинами – это всегда змеи. Жалят без предупреждения.
Один из них, уже почти схваченный, вдруг рванулся, выдернул из-под плаща артефакт, и, не разбирая – кто, что, где – метнул поток энергии прямиком в сторону Мин И. Свет вспыхнул, как раскат молнии, с шипением разрезая воздух.
Чжоу Цзыхун стоял у неё за спиной.
Он не владел юань, не умел вызывать духов, не носил с собой меча. Но в тот миг сердце его сжалось – он видел, как смертоносная волна летит к той, что дороже всего.
Он не знал, что делать. Только смотрел, как поток ярости приближается к ней – и не мог сдвинуться с места.
Глава 199. Спина к спине
Мин И молниеносно вызвала остатки юань, но после недавнего изнурения её энергетические меридианы ещё не восстановились – им нужна была как минимум время для сгорания одной благовонной палочки, чтобы наполниться вновь. Пока что она могла лишь задействовать артефакт, направляя через него разрозненные струйки силы для защиты.
Отразить прямую атаку с фронта оказалось несложно – волны энергии разбивались о щит, но её внимание уловило нечто куда более опасное. Сбоку, почти в унисон с основной атакой, наносился удар скоординированной засадной волной.
Её пальцы едва ощутимо дрогнули – это была засада, и весьма продуманная.
Мощь этой боковой атаки вдвое превосходила предыдущую. Окружающие стражи не успели среагировать – слишком стремительно всё произошло.
«Плохо», – мелькнуло у Мин И. В одно дыхание она просчитала варианты, и, приняв решение, повернула корпус, собираясь подставить плечо – лучше рана, чем смерть.
Но прежде чем она успела довершить манёвр, откуда-то сбоку обрушилась мощнейшая волна юань, накрывая её куполом, как щитом небесной черепахи. Щит затрещал, но удержал удар.
Звук был гулким, будто молотом по бронзе – атака рассыпалась о защиту, и в воздухе заклубился пепел.
Мин И изумлённо подняла взгляд.
Рядом, не колеблясь ни на миг, стоял Цзи Боцзай – его одна рука сжата в боевом жесте, другая вытянута вперёд, заслоняя её собой.
Он спокойно смотрел на врага, а затем, не меняя выражения лица, резким движением пальцев сжал пространство. Всплеск энергии вспорол воздух, и тот, кто совершил нападение, с криком был выдернут в центр площади, где рухнул, выбив себе зубы о камни.
– Смело. Очень смело, – опустив веки, глухо произнёс Цзи Боцзай, в голосе его прозвучал недвусмысленный холод. – Житель Чаояна… и поднимает руку на собственного да сы?
Нападавший лежал на земле, задыхаясь от боли, рот его был полон крови. Он лишь слабо застонал, не в силах выговорить ни слова.
Но чем дольше Цзи Боцзай смотрел на него, тем мрачнее становилось его лицо. Гнев, словно затхлая жара перед бурей, поднимался всё выше.
– Без неё, – он указал на Мин И, – Чаоян давно бы был стертым с лица земли. Ни стен, ни рек, ни ваших лавок. Одна лишь пыль. А ты… ты теперь смеешь творить такие грязные дела? Неблагодарная тварь, что жрёт подачки, а потом кусает руку, что её кормит!
Он взмахнул ладонью – и тело человека, будто марионетка, вновь взмыло в воздух, а затем с глухим хрустом рухнуло обратно. Пыль взметнулась, как саван.
Со всех сторон слышались приглушённые вздохи. Кто-то отпрянул. Звук ломающихся костей – вязкий, болезненный, будто кто-то ломал ветки ещё живого дерева – резанул по ушам.
Мин И торопливо шагнула вперёд и вскинула руку, мягко остановив его:
– Государь, он преступник – пусть о нём позаботится Министерство наказаний Син бу.
Голос её прозвучал ровно, но в глазах плескалось беспокойство. Если избить человека до смерти на глазах у всего народа – неважно, сколь он виновен, – пятно на репутации останется.
– Казнить без суда – значит показать, что мы ничем не лучше тех, с кем боремся, – тихо добавила она, не сводя с него взгляда.
Цзи Боцзай метнул в сторону Мин И мрачный взгляд, плотно сжав губы, затем, нехотя, опустил руку.
Мин И с натянутой улыбкой выдохнула с облегчением и тут же распорядилась, чтобы стража увела изломанного торговца к Сыту Лину. Остальных беглецов велела немедля разыскать и заковать. После чего Цзи Боцзай неспешно бросил:
– А этого купца из Цансюэ в темницу дворца.
Если бы за расправу взялась Мин И, в Цансюэ тут же поднялся бы шум – местный сановник наверняка счёл бы это вмешательством и оскорблением чести. Но коли дело ведёт сам император – даже чужой – обжаловать не у кого. Такой удар нужно принимать молча.
Они и словом между собой не перекинулись, но действовали, будто по единому знаку. Грациозная, безупречная согласованность, выточенная в битвах и принятии решений, где цена – жизнь.
Сзади стоял Чжоу Цзыхун, пальцы его рук непроизвольно сжались в кулак.
Мин И и Цзи Боцзай – плечом к плечу, как небожители, что сошли на землю.Картина перед глазами будто вспыхнула – слишком ярко, слишком остро.
А он… он даже щит перед ней выставить не смог.
На одно короткое, почти незаметное мгновение в сердце Чжоу Цзыхуна закралось разочарование – в себе.Почему он только читает книги? Почему от рождения не владеет юань?
Мин И передала всех спасённых девушек под надзор доверенных людей – кого пристроить, кому помочь разыскать родных. Завершив неотложные распоряжения, она обернулась – и тут же заметила Чжоу Цзыхуна, стоявшего неподалёку в тени. Он молчал, опустив взгляд, и от его фигуры веяло неприкрытым одиночеством.
Она подошла ближе, слегка склонив голову:
– Ты в порядке?
Он будто только сейчас заметил её, медленно вздохнул, приподнял взгляд и с попыткой улыбки сказал:
– Всё хорошо. Я просто хотел предложить… может, поужинаем вместе?
Но прежде чем она успела что-либо ответить, рядом раздался ленивый голос:
– Господин Чжоу, вы, конечно, знаете толк в житейских удовольствиях… Но, увы, с такими предложениями вы, похоже, поспешили.
Цзи Боцзай подошёл ближе, и, хотя улыбка не покидала его губ, в голосе его звенела недобрая нота:
– В порту вспыхнуло нешуточное чрезвычайное проишествие. Если не урегулировать последствия, это может вылиться в прямой раскол между Цансюэ и Чаояном. У вашей да сы, боюсь, вряд ли найдётся время для трапезы.
Чжоу Цзыхун слегка вздрогнул и перевёл взгляд на Мин И. Та неловко почесала висок:
– Он прав. Сейчас, когда между двумя городами возникают трения на уровне законодательства, нужно срочно искать компромисс.
– Значит, вы пойдёте на совет с Цзи Боцзаем? – его голос потускнел, как будто с души сползла тень.
Мин И, заметив это, мягко коснулась его плеча:
– Как только разберусь с делами – обязательно к тебе загляну. Обещаю.
– Хорошо, – с усилием выдавил из себя Чжоу Цзыхун, и, криво улыбнувшись, поднял взгляд, провожая глазами Мин И, которая, ни о чём не подозревая, уже поднималась в повозку вместе с Цзи Боцзаем.
Она первой зашла в повозку, а Цзи Боцзай, стоя у дверцы, придерживал створку, словно невзначай обернулся.
И в этом взгляде – скользнувшем мимо, мимолётном, как ветер с высот – была ирония. Пренебрежение. Самодовольная победа. И… снисходительная жалость.
У Чжоу Цзыхуна потемнело лицо.
Он многое стерпел – и молчал. Но в эту секунду гнев вскипел в нём так яростно, что пальцы непроизвольно сжались в кулаки. И одновременно с этим – болезненная, обжигающая беспомощность.
Мин И не была обычной женщиной. Её невозможно было удержать словами или жалостью. Она тянулась к силе, к равному – к тому, кто мог бы встать рядом с ней, плечом к плечу, на равных. Он знал: в поединке с Цзи Боцзаем у него никогда не было шанса.
Что он мог ей дать? Что мог противопоставить?
Колёса повозки заскрипели и покатились прочь. А он так и остался стоять у переправы, глядя, как в закатном свете снуют торговцы, гружёные телеги и послушные слуги. Его мысли уносились всё дальше.
Внутри повозки Мин И склонилась над развернутым свитком карты Цансюэ, её голос был спокойным, деловым:
– Строго говоря, мы ведь и не брали Цансюэ штурмом. Тогда, благодаря твоей договорённости с их да сы, мы пришли к взаимопониманию.
– В тех обстоятельствах это и правда было наилучшим решением, – откликнулся Цзи Боцзай, откинувшись в подушки. – Потому и нет смысла ждать от них полной покорности. Они просто придерживаются прежнего уговора.
Она пристально вглядывалась в карту, а Цзи Боцзай – в неё. Его губы чуть заметно изогнулись, голос был лениво-насмешлив:
– Жаль, что у меня нынче нет боевого духа. А то, по-хорошему, взять Цансюэ ещё раз – было бы самым разумным решением.
Мин И нахмурилась, подняв на него глаза:
– Я-то думала, что ваше «прекращение военных действий» – всего лишь затея, чтобы выиграть время.
Цзи Боцзай промолчал.
Всё верно. Это действительно была уловка. После стольких сражений его армия несла потери, боевой дух падал. К тому же, ссылаясь на внутренние проблемы, Му Сина не раз настаивал на выводе войск. На том этапе он не мог продолжать наступление – пришлось остановиться.
Теперь же, когда шесть городов формально объединены, достаточно лишь восстановить силы, и он сможет снова двинуться в бой. В его распоряжении теперь армии трёх городов. Что такое один Цансюэ против такой мощи?
Но…
Он тяжело выдохнул, опустив ресницы:
– Порой я думаю: зачем мне вообще вся эта земля под небесами?
Мин И искоса на него взглянула, уголки губ дёрнулись:
– Абсолютная власть, всевластие и высшее положение… Разве не это мечта любого мужчины?
– Но, знаешь, – он откинулся назад, заложив руки за голову, – когда всё это у тебя уже есть… вдруг понимаешь, что в этом нет ничего особенного.
Он говорил спокойно, даже лениво, но в словах сквозила пустота.
– Я не такой, как ты. Ты – живёшь мечтой. Ты хочешь, чтобы вся земля под небесами была справедливой. Чтобы мужчины и женщины могли быть равными. Чтобы народ жил в мире и довольстве. А я… я не хочу ничего. Я сел на этот трон – и всё. Проживу в роскоши пару десятков лет, а потом передам всё следующему.
Мин И уставилась на него с явным неодобрением.
Такой сильный, такая потрясающая юань – а отдана человеку, который ко всему равнодушен. Немного жаль, если честно.
Но и возразить она не могла – ведь трон он завоевал сам. Эти земли под небесами принадлежали ему. Он может возводить города – или разрушать их. Поднимать народы – или оставлять их в нищете. Всё зависит от его воли.
Он вдруг повернулся к ней, серьёзно глядя в глаза:
– А если бы на моём месте была ты? Что бы ты сделала?
Мин И не раздумывала:
– Сначала я бы разбила Цансюэ. Полностью объединила бы шесть городов. А потом – навела бы порядок в законах, укрепила бы земледелие и торговлю. Сделала бы так, чтобы и женщины, и мужчины могли жить как равные. Не как «чья-то тень», не как «украшение», а как люди.
На миг она замолчала, затем нахмурилась:
– Мы ведь все люди. Разница только в обязанностях, но не в достоинстве. Кто сказал, что кто-то выше, а кто-то ниже?
Мин И была полна решимости, её слова звучали с жаром, и в глазах горело пламя.
Цзи Боцзай, полулежа на мягких подушках, лениво прищурился и вдруг – легко усмехнулся:
– Хорошо.
– Что хорошо? – она недоумённо моргнула.
Он выпрямился, положил ладони на колени, словно собираясь в путь.
– Я говорю: сделаем всё, как ты сказала.
Мин И остолбенела.
Цзи Боцзай, этот высокомерный, упрямый, своенравный до крайности человек… вдруг так просто согласился? Просто взять и ударить по Цансюэ, начать масштабную кампанию ради её идей?
Она нахмурилась, прислушиваясь к качке звериной повозки. Сквозь гул колёс, что бились о камни мостовой, она пристально всматривалась в лицо императора.
Он улыбался. Но не привычной усмешкой, полной насмешки и превосходства, – а просто и спокойно, как будто он и впрямь решил отдать ей эти земли, если она сможет их удержать.
Какой ему прок с этого?
Цансюэ – богатый город, это да. Но кроме ресурсов… он ведь будет снова надевать боевые доспехи, снова рисковать жизнью. Ради чего? Ради её мечты?
Мин И молча смотрела на него, а в груди всё туже сжималось чувство тревоги. Этот человек, от которого всегда исходила опасность и расчёт… с какого-то момента стал ей непонятен. Опасным он остался – но теперь уже и в том, как легко может лишить её почвы под ногами.
Глава 200. Хочу великой свадьбы
«Цансюэ богат ресурсами?» – Мин И машинально отметила про себя. – «Это, конечно, плюс. Но… и что дальше?»
Она нахмурилась, задумчиво уставившись на карту, расстеленную перед ней в дрожащей от хода звериной повозке. Напротив, в полной невозмутимости сидел Цзи Боцзай. Его губы всё ещё хранили лёгкую полуулыбку, как будто он вовсе не обсуждал план возможной войны, а просто беседовал о погоде.
Мин И была в замешательстве.
Когда-то, давно, она могла бы и поверить, что такие слова сказаны от сердца. Что император, облачённый в драконьи регалии, вдруг решился исполнить её мечту – просто потому, что в нём теплилось чувство к ней.
Но теперь…
Нет, той наивной Мин И больше нет. Больше она не позволит себе заблуждаться и витать в облаках.
Прежде всего – выгода. Всё, что делает Цзи Боцзай, непременно должно соответствовать его интересам. Если его действия совпадают с её целями – можно временно объединиться. Но если не совпадают…
…значит, она просто упустила какую-то деталь.
Может, не разглядела, в чём его настоящий расчёт. Может, снова дала слабину.
Она быстро собрала себя, стряхнув с плеч наваждение. Да, Цансюэ следует покорить. Это было её намерением с самого начала – ради общей правовой системы, ради безопасности, ради будущего, в котором женщины не будут больше считаться ни тенью, ни товаром.
Если Цзи Боцзай действительно готов идти с ней по этому пути – пусть. Пока их дороги совпадают, она не прочь идти рядом.
Но только рядом – не следом.
Внезапно атмосфера в повозке изменилась – сидевший в ней человек будто просветлел, лицо его озарилось радостным выражением, словно тучи в душе рассеялись. Мин И не могла не заметить этого – она украдкой бросала на него взгляд за взглядом, пока наконец не сдержалась и спросила:
– У правителя в последнее время случилось что-то радостное?
– Дворец сгорел, война на носу, какая уж тут радость, – беззаботно отозвался тот.
Но, несмотря на слова, улыбка не сходила с его лица – слишком уж радостной она казалась для таких новостей. Мин И не поняла, чему тот радуется, но расспрашивать больше не стала. Вместе с ним она отправилась во внутренние покои, где вскоре собрались Сыту Лин и другие приближённые. Они провели совещание, а затем Мин И занялась приведением в порядок вооружённых сил Чаояна.
Войну невозможно начать по щелчку пальцев – заявить сегодня и уже завтра оказаться на поле битвы. Чтобы не спугнуть врага, Цзи Боцзай объявил лишь, что в последнее время на него неоднократно покушались, и, по его мнению, кто-то замышляет узурпировать трон. Под этим предлогом он перебросил все силы из Му Сина в Чаоян.
Мин И, в свою очередь, воспользовалась поводом «проявить верность престолу», чтобы провести учет и сосредоточение войск в Чаояне.
Такой подход действительно не вызвал паники в Цансюэ, однако по шести городам вскоре расползлись слухи, будто Мин И сама замышляет захват власти.
– Я слышал, что у Его Величества с да сы Чаояна тоже частые столкновения. Постоянно ссорятся, в прошлый раз даже подрались в Чинминьдянь!
– Правда? Я тоже это видела! Тогда драка была знатная, господин Чжоу пытался их разнять, да и сам получил, а господин Сыту взял, да и захлопнул дверь павильона Чинминьдянь, как ни в чём не бывало!
Чжоу Цзыхун, проходя мимо шумного сада с чашей отварного женьшеня в руках, холодно усмехнулся, не меняя бесстрастного выражения лица.
Слухи, вот уж действительно, чем дальше – тем нелепее.
Он бы, пожалуй, и рад был бы, если бы те двое сцепились по-настоящему – лучше уж бы совсем перестали общаться. Но, увы, в последние дни из-за государственных дел Мин И постоянно находилась в Чинминьдянь. И хоть споры между ними действительно случались, то были скорее словесные баталии – острые, колкие, но не доходившие до рукоприкладства.
Если уж кто и позволял себе поднять руку, так это госпожа – в приступе гнева однажды ударила правителя по руке. Но тот и бровью не повёл, не только не ответил, но ещё и рассмеялся, махнул рукой, будто отмахиваясь от обиды, сделал шаг назад – и сразу перешёл к следующему вопросу.
Стоило Чжоу Цзыхуну лишь вспомнить, с каким взглядом Цзи Боцзай смотрел на Мин И, как в груди поднималась глухая тревога. Тот взгляд… был чересчур насыщен, чересчур прям – как жгучий ветер, не знающий удержу.
Мин И, впрочем, не питала никаких иллюзий: она давно уже не верила в искренность Цзи Боцзая. Всё, что исходило от него – слова, жесты, даже пристальные глаза – она принимала за сцену, разыгранную на потеху. Не отвечала, но и не избегала.
Он однажды попробовал предостеречь её, негромко заметив: Цзи Боцзай замышляет недоброе.
Мин И тогда лишь усмехнулась, лёгкой тенью прошёл её смех – будто и не стоило затевать этот разговор.
Кто станет верить, что человек, столько раз выставлявший её на посмешище, теперь питает к ней истинный интерес? Даже если и так – разве она ещё способна наивно клюнуть на его игру?
Сбор и переподчинение войск занимали больше времени, чем ожидалось. К лету, когда в пруду над гладью воды вытянулась первая остроконечная бутон-стрела лотоса, Мин И вдруг обернулась к Чжоу Цзыхуну и сказала:
– Мы с тобой знаем друг друга давно. Прошли многое, души наши тоже, кажется, не в первый раз встречаются. Скажи… ты бы согласился стать моим супругом?
Чжоу Цзыхун остолбенел.
Всего два дня назад во внутренние покои доставили десяток топовых рулонов алых, как кровь, драконьего и фениксового шёлка с вышивкой – тончайшее кэссы, предназначенное для свадебного убора. Цзи Боцзай тогда будто в шутку спросил её:
– Хочешь, наденем вместе?
Мин И тогда тоже улыбнулась – спокойно, как будто всерьёз:
– Почему бы и нет?
Он стоял совсем рядом, слышал каждый её звук, и сердце его в тот миг сжалось – холод пробежал по венам, будто зимний ветер. Неужели… госпожа и впрямь простила его?
Но теперь, спустя всего несколько дней, она предлагает выйти замуж – и не за него?
– Госпожа?.. – растерянно пробормотал он.
Мин И мягко рассмеялась, почти печально:
– Позавчера, когда Его Величество шутил со мной о свадьбе, я вдруг поняла – прошло уже полгода, а я так и не дождалась того, чего по-настоящему хотела: настоящего венчания, у алтаря, под небесами.
Она подняла взгляд – ясный, спокойный, и всё же с каким-то затаённым теплом:
– Из всех во внутреннем дворе ты – тот, кто мне по сердцу ближе всех. Возможно, моё предложение покажется тебе внезапным, но, если уж однажды мне предстоит вступить в брак, я хочу, чтобы рядом стоял ты.
Глаза Чжоу Цзыхуна вспыхнули светом – как будто солнце вдруг пробилось сквозь тучи. Он замер, охваченный таким радостным волнением, что язык не поворачивался вымолвить хоть слово.
Мин И, не дождавшись ответа, слегка опустила голову, взгляд её остался в стороне:
– Знаю… Это может показаться эгоизмом. Я просто хочу исполнить давнюю мечту. Если ты переживаешь, что после этого года тебе будет трудно вновь жениться, я прикажу обойтись без упоминания твоего имени и звания в свадебной записи. Просто совершим обряд, как полагается, – и всё.
Радость, едва успев расцвести, тут же была окатана холодной водой.
Чжоу Цзыхун замер, словно громом поражённый:
– То есть… это всё лишь спектакль? Только обряд – и ничего более?
Внезапная вспышка гнева застала Мин И врасплох – её щеки вспыхнули, она поспешно заговорила, чуть смутившись:
– Я вовсе не настаиваю на формальностях… Просто подумала: раз уж живём в этом мире, разве не стоит попробовать всё, что человеку предназначено? Вот и захотелось один раз – по-настоящему – пройти обряд венчания. А кроме тебя, боюсь, никто во внутреннем дворе не согласится столь спокойно принять это.
Иными словами, она выбрала его лишь потому, что он никогда не торопил её, не требовал близости, не давил… а выбери она кого-то другого – всё могло бы быть точно так же?
Чжоу Цзыхун сделал шаг назад, глубоко вдохнул, а потом усмехнулся – с усталой, ироничной болью:
– Госпожа не подумала, что, может быть… и я могу быть не согласен?
Мин И, поражённая, моргнула и уставилась на него:
– Что?
– Быть с вами в браке – и лишь для виду? Я тоже могу быть с этим не согласен, – медленно проговорил Чжоу Цзыхун, сжав губы, пристально всматриваясь ей в лицо. – Если бы у меня не было чувств к вам, госпожа… я бы никогда не вступил в этот двор.
– Раз уж я пришёл сюда, значит, желал вас по-настоящему. Раз можно устроить свадебную церемонию, то почему нельзя быть настоящими супругами?
У Мин И сердце вдруг сбилось с ритма – точно не вовремя сорвавшаяся капля дождя, разбившая гладь воды.
Она чуть склонила голову, словно только теперь по-настоящему осознала смысл сказанного:
– То есть… ты хочешь быть со мной. Всегда?
– Среди всех во внутреннем дворе, разве вы хоть кого-то действительно любите? – Чжоу Цзыхун смотрел в землю, но голос его был напряжён и твёрд. – Отпустите остальных… пусть останусь один я. Раньше вы говорили, что не хотите легкомысленно связывать себя с кем-либо. Но прошло уже полгода… Вы знаете, кто я, знаешь, каким я был с вами. И всё же… вы до сих пор не хотите быть со мной по-настоящему?
В этом, наверное, был резон. Мин И задумалась. Чжоу Цзыхун – правда, человек хороший. Пусть и не тот, к кому сердце её тянулось слепо и без остатка, но всё же она… да, она тоже его любила. По-своему, глубоко, с доверием. Если бы они по-настоящему прошли обряд, разделили брачную ночь под светом свечей и благоуханием цветов – разве в этом было бы что-то неестественное?
Если Чжоу Цзыхун действительно хочет – разве она против?
Недолго думая, она кивнула:
– Тогда пусть так и будет. Мы станем настоящими супругами.
Глаза Чжоу Цзыхуна вспыхнули, точно вечернее небо прорезала молния счастья. Он поспешно шагнул к ней, схватил её за руку:
– Правда? Вы не шутите со мной?
– Я обманываю только тех, кто сам пытался обмануть меня. Невинных не трогаю, – с мягкой улыбкой ответила Мин И, а затем слегка нахмурилась: – Но… что касается остальных во дворе… Это ведь не потому, что я хочу окружить себя фаворитами. Просто за каждым стоят силы при дворе. Нельзя так просто от них избавиться. Придётся дождаться, пока мы возьмём Цансюэ – тогда и решу их участь.
– Не беда, – Чжоу Цзыхун улыбнулся, уголки его губ изогнулись сдержанно, но с явной теплотой. – Если вы держите меня в сердце, я готов ждать и дальше.
Вот уж поистине человек с редким терпением, подумала Мин И. Иногда ей становилось неловко – как такой добрый, надёжный человек вообще оказался рядом с ней?
Когда в сердце – гладь и тишина, управлять чувствами легко. Так и она с Чжоу Цзыхуном – ровно, разумно, спокойно. Вероятно, когда-то и Цзи Боцзай смотрел на неё так же – стоя на твёрдом берегу, наблюдая, как она всё глубже тонет в неосознанном чувстве, сам же, не позволяя себе и шагнуть в реку.
Но нет. Она не будет такой, как Цзи Боцзай. Волчьей душой, с пустыми глазами. Она дала слово стать супругой Чжоу Цзыхуна – значит, сделает всё, чтобы быть достойной этого человека.
Глава 201. Заигрывание
Чжоу Цзыхун с улыбкой на устах занялся приготовлениями к свадьбе. Мин И же, оставшись одна, неторопливо направилась обратно в главный зал. По дороге она столкнулась с Цзи Боцзаем, который, как оказалось, вышел полюбоваться цветами.
Настроение у него, судя по всему, было превосходным. Завидев её, он тут же улыбнулся:
– Ты ведь обещала мне в прошлый раз, что наденешь со мной ту самую парную одежду – кэссы с драконом и фениксом.
Мин И тоже улыбнулась, небрежно и с ленивой насмешкой:
– Ага. Уже отправила две пары в ваш павильон Чинминьдянь. Разве не получили?
– Получил, – уголки его губ чуть приподнялись. – А твоя?
– Мою тоже уже шьют, – сдерживая зевок, протянула Мин И с ленивой беззаботностью. – Войска вот-вот выступят, а вы всё ещё помните о нарядах. Удивительно, конечно.
– Всё, что касается тебя, я всегда помню, – он посмотрел на неё пристально, с неожиданной серьёзностью. Потом, понизив голос, добавил: – Это ты больше не вспоминаешь обо мне.
– Как же не вспоминаю? – Мин И засмеялась. – Вы же у нас с обликом небесного существа, способного затмить всех красавцев моего внутреннего двора. Разве может в моём сердце не быть места для такого Императора?
Прежде такие слова никогда не сорвались бы с её губ – слишком прямолинейные, слишком легкомысленные. Но теперь… теперь Мин И находила в этой манере Цзи Боцзая – говорить дерзко, с ухмылкой, будто бросая вызов – нечто даже притягательное. Нет больше прежнего напряжения, нет дуэли взглядов и острых, как лезвие, фраз. Пара игривых слов, пара искр – и всё разлетается, не оставляя следа. Легко. Свободно.
