Текст книги "Любовь в облаках (ЛП)"
Автор книги: Байлу Чэншуан
Соавторы: RePack Diakov
сообщить о нарушении
Текущая страница: 36 (всего у книги 86 страниц)
– В Юаньшиюань я пришла не потому, что умоляла впустить меня. Это ваш наставник Цинь просил меня – не наоборот. Я здесь, чтобы помочь. Не потому, что обязана. Так что, не стоит размахивать его именем – на меня это не действует. – Вы недовольны моими изделиями? Что ж, ищите другого мастера.
Не меняя выражения лица, она протянула руку, и два шэньци – выточенных с учётом их личных характеристик юань, выверенных и сбалансированных – плавно поднялись со стола и с тихим шипением опустились в раскалённую глотку печи.
Пламя вспыхнуло ярче, пожирая искусную работу без тени сожаления.
Оба ученика и подумать не могли, что Мин И окажется такой твёрдой. Хотели было остановить её – но было уже поздно. Они лишь бессильно наблюдали, как их шэньци, выстроенные по их же юань, вспыхнули в горне и превратились в мягкий расплавленный металл.
И тут – бах! – дверь кузницы захлопнулась перед самым их носом.
Мин И тихо выругалась про себя – день, честно говоря, выдался не из приятных. Но стоило ей обернуться – как она наткнулась на взгляд Синь Юнь, и тот сиял, как утреннее солнце над ледяной рекой.
– Что?.. – Мин И недоумённо посмотрела на себя. – Я что, в саже вся?
Но Синь Юнь подбежала, с шумом обняла её и воскликнула от всей души:
– Ты такая крутая!
Женщинам, желающим попасть в Юаньшиюань, всегда оставался лишь один путь: стать «фэнвэйхуа», предметом выбора для боевого культиватора. Им предстояло угождать, зависеть, прогибаться.
Но Мин И выпрямила спину – и проложила второй путь. Путь, по которому не нужно кланяться, не нужно ждать одобрения, не нужно молча сносить чужую надменность.
Путь, по которому можно идти – с гордо поднятой головой.
Глава 110. Мать
Мин И смутилась от внезапного, искреннего выпада Синь Юнь – даже уши слегка покраснели. Она поспешно отвела взгляд, и, будто скрывая смущение за строгостью, начала отталкивать её от себя:
– Чего тут, любить-не любить… Работай давай! Сегодня хоть бы научилась, как с формами обращаться.
– Хорошо! – Синь Юнь, сияя как весеннее солнце, радостно рассмеялась, спрыгнула на пол и вновь бросилась к работе.
Тем временем два тех самых недовольных ученика не унимались. Недовольно бурча, они уже было собрались идти жаловаться наставнику Циню, когда вдруг их путь преградили.
– Цзи… господин Цзи? – один из них остановился, побледнев.
Цзи Боцзай стоял прямо перед ними, и в его облике не было ни капли дружелюбия – раздражение буквально струилось с него, будто воздух вокруг стал колючим.
– С какой стати вы лезете к ней? – процедил он, явно сдерживая вспышку гнева.
– Мы… мы просто… – заюлил второй, – ведь мы подумали, что вы сами…
– Моё с ней – не ваше дело, – оборвал Цзи Боцзай холодно.
Оба юноши мгновенно уловили перемену в настроении. О, теперь всё стало ясно, господин Цзи вовсе не потому нападал на Мин И, что она ему досаждала. Скорее наоборот…
Скорее наоборот.
Глаза у одного из учеников тут же лукаво блеснули, и он поспешил сделать шаг вперёд:
– У меня есть способ… Можно передать той девушке юаньвэйхуа – тогда, господин, вы вполне официально сможете взять её под своё покровительство.
– Верно, – подхватил второй, – в конце концов, она всего лишь женщина. Ну умеет ковать – и что? Всё равно женщина. Захотите – найдёте, как прижать. Зачем вам…
– Не стоит, – Цзи Боцзай повернулся боком и спокойно отошёл, открыв им дорогу.
Они замолкли. На миг замешкались, будто хотели ещё что-то добавить… но в итоге молча ретировались.
Женщины – с ними легко справиться, – так думали они.Цзи Боцзай знал это лучше любого: женщины в этом мире – как водоросли без корня, плывут туда, куда толкнёт течение. Если у тебя есть власть – рано или поздно добьёшься своего. Он и сам раньше думал так же.
Но Мин И – не из тех, кого можно было растоптать или приручить.
Она не росла с мыслью, что родилась, чтобы уступать.В её представлении она – равная мужчине. А может, и выше – ведь её юань была острой, как клинок, и глубокой, как бездонная река.Она могла быть горной вершиной – и бурным морем.Но плавучим сором, плывущим за чужой тенью, она не станет никогда.
Силой можно вырвать плод. Но такой плод может разве что утолить жажду.А ему хотелось сладкого.
Вхглянув на небо, Цзи Боцзай молча развернулся и покинул пределы Юаньшиюаня, направившись к городским вратам.
Сегодня – день, когда Шэ Тяньлинь покидает Му Син и возвращается в Чаоян. Цзи Боцзай не сказал об этом Мин И. Во-первых, чтобы избежать горечи прощания. Во-вторых – потому что знал, чем она сейчас занята. И пока он не появляется у неё на пути, он может притвориться, будто ничего не знает. Оставить ей пространство – позволить делать то, что ей по-настоящему важно.
Дар у неё был – по-настоящему редкий. Мин И рождена, чтобы ковать. Просто прежде её мощная юань заслоняла всё остальное, и этот талант казался второстепенным. Но сейчас… если именно он может стать тем, что заставит её жить – тогда пусть так.
Шэ Тяньлинь давно уже отбросил привязанность к городам, будь то Чаоян или Му Син.У него была только одна ученица. И если она может выжить – значит, этого достаточно.
Поток повозок, гружёных подношениями, вытекал за пределы города, точно река. Шэ Тяньлинь сидел внутри одной из них, как раз собираясь прикрыть глаза и немного отдохнуть… когда повозка внезапно остановилась.
В сердце у него вспыхнула надежда. Он откинул занавес с лёгкой поспешностью – и сразу встретился взглядом не с Мин И, как, возможно, ожидал, а с высоким, прямым силуэтом.
Перед повозкой стоял Цзи Боцзай, руки за спиной, лицо спокойное, вежливое. Он едва заметно склонил голову:
– Я пришёл проводить наставника. Хоть немного.
Радость в глазах Шэ Тяньлиня быстро угасла, уголки губ недовольно дёрнулись:
– Садись уж.
Занавес повозки вновь взметнулся, затем опустился, скрыв обоих внутри. Цзи Боцзай устроился на боковом сидении, напротив старшего, который, не скрывая, смотрел на него с лёгкой неприязнью. Но тот заговорил серьёзно, прямо:
– Есть кое-что, в чём я хотел бы попросить у наставника наставления.
– Мм.
– Отравление Мин И… – его голос был ровен, но в словах чувствовалась тяжесть. – Как это произошло?
Веки Шэ Тяньлиня дрогнули, он внимательно посмотрел на юношу:
– А с чего вдруг интерес?
– Наставник, вы должны знать, – спокойно продолжил Цзи Боцзай, – я, возможно, могу её спасти. Но у меня всего один флакон противоядия. И я не собираюсь использовать его без веской причины.
Не собирается использовать – так и чего тогда спрашивать?!Шэ Тяньлинь раздражённо свёл брови, но, сдержавшись, прищурился и долго смотрел в лицо собеседника, прежде чем медленно заговорить:
– Это было дело рук Сы-хоу из Чаояна. То есть… её матери. Боялась, что девочка станет непослушной – и велела подсыпать ей этот яд.
– Сначала всё шло по плану: яд давали с противоядием, контролируя её. Но однажды… место, где хранилось лекарство, сгорело. По слухам, дело рук клана Мин. Когда пришло время – противоядия уже не было. Яд начал разъедать её изнутри. Все каналы юань были уничтожены.
Неужели и в самом деле в этом мире есть мать, способная травить собственного ребёнка, чтобы держать его под контролем?
Цзи Боцзай долго молчал. Потом тихо, с усмешкой, почти горькой, пробормотал:
– А ведь, пожалуй, хорошо, что у меня и вовсе не было матери.
Взгляд Шэ Тяньлиня немного смягчился. Он вздохнул:
– Ты и она… оба с рождения пошли по тропе, где выбора не было. Несчастливые судьбы. И всё же – вас столкнула одна дорога.Если ты действительно можешь её спасти – сделай это. Хочешь что-то взамен – скажи. Всё, что в моих силах, я дам.
Цзи Боцзай чуть заметно склонил голову, будто возвращаясь из глубоких мыслей, и с прищуром спросил:
– А если я захочу, чтобы наставник поддался мне на турнире Собрания Цинъюнь?
В ту же секунду Шэ Тяньлинь поднял руку – и в его ладони, точно расцветшая тьма, раскрылась техника «Тысяча стрел в сердце». Её чернеющее острие нависло прямо напротив лба Цзи Боцзая.
Голос наставника был твёрд, с гневом:
– Молодой человек. Подбирай слова.
Турнир Собрания Цинъюнь – дело священное. С такими вещами не шутят.
Цзи Боцзай опустил взгляд и тихо ответил:
– Сказал так…, между прочим. Даже если наставник будет сражаться всерьёз – я всё равно выйду победителем.
– Как ты меня победишь – дело твоё. И чьё оружие для этого используешь – тоже.Но если приведёшь её в Чаоян, помни: как только она ступит за городские ворота – её ждёт кровавое бедствие. Если не сможешь защитить – не веди её туда, – Шэ Тяньлинь убрал проявившееся в ладони шэньци.
– Не губи её.
Цзи Боцзай молча вслушивался.Город, которым она когда-то гордилась… теперь готов встретить её мечами и отравой? Он хмуро смотрел в окно повозки.Бессердечные города… предатели, не стоящие и капли преданности.А она… она, дура, верила им семь лет.
Когда повозка подошла к городским вратам, Цзи Боцзай вдруг нарушил тишину:
– Есть ли что-то, что вы хотели бы передать ей?
Шэ Тяньлинь порылся за пазухой, пошарил в боковых карманах, наконец, извлёк кусок редкой очищенной руды:
– Пригодится. Пусть у неё будет.
– Благодарю, – кивнул Цзи Боцзай. Повозка остановилась, он расправил плечи, открыл занавес – и, не оглядываясь, сошёл на землю.
Шэ Тяньлинь остался внутри. Некоторое время он сидел молча, глядя в пустоту, а потом вдруг опомнился и раздражённо пробормотал:
– Я же ей дал… а он чего благодарит? Нашёлся, важная персона! Совсем оборзел, мальчишка.
А тем временем Цзи Боцзай, возвращаясь в город, наугад купил у уличного торговца пару лепёшек с луком и маслом.Без лишних слов передал их со слугой – пусть отнесут Мин И вместе с тем куском редкой руды.
Увидев редкий очищенный металл, Мин И сразу поняла – это от старика Шэ. А вот что касается лепёшек с зелёным луком и маслом… Она с недоумением взяла одну, поднесла к носу. Вроде не пахнет ядом. Ну и ладно. Всё равно с утра не ела – за работой так закрутилась, что про еду и забыла.
Жизнь в Юаньшиюане была насыщенной и в чём-то изматывающей. Днём – ковка, непрерывная и точная, словно дыхание. А ночью – тайные тренировки, по чуть-чуть, украдкой. Может, это место действительно особенное – духовная энергия здесь казалась чище, гуще.И боли в каналах утихали.И юань начинала медленно возвращаться, как талая вода – мягко, но неумолимо.
Луо Цзяоян и его товарищи терпеть не могли Цзи Боцзая, но в мастерскую Мин И приходили охотно. Даже если не пускали внутрь, они, не стесняясь, устраивались у ворот на скамеечках, и болтали без умолку – в основном, конечно, о шэньци. Но разговоры эти всё же наполняли двор живым теплом.
– Слушай, с этой твоей «Жужэ жу дэдун» я сегодня даже смог немного прижать Цзи Боцзая! – Луо Цзяоян был в восторге, глаза его горели.Он нетерпеливо подался вперёд и с надеждой посмотрел на Мин И:
– А можно… что-нибудь ещё мощнее? Чтобы вот – сразу взять, да и победить его!
Мин И продолжала работать, не поднимая головы – плавно, уверенно, с точностью мастера, и при этом всё же улыбнулась:
– Если бы действительно существовали такие уж непобедимые артефакты, этот мир давно уже жил бы по другим правилам. И главными были бы не боевые культиваторы, а мастера шэньци.
Луо Цзяоян почесал затылок:
– Но ведь у тебя же ещё остались более продвинутые шэньци, разве нет?
– Ну ты и прямолинейный, – фыркнул Фань Яо. – Барышня Мин просто не хочет тебя обидеть. Она же тебе намекает: у тебя юань – фиолетовая, и тебе подходят только те шэньци, что под эту силу настроены. А если ты получишь артефакт, который сильнее, но предназначен для другой энергии – он просто не станет слушаться.
Компания дружно расхохоталась, а Луо Цзяоян смущённо хмыкнул и буркнул себе под нос:
– Всё равно не люблю этого Цзи Боцзая… Сколько бы у него ни было таланта, а человек он – неприятный.
Глава 111. Понижение во имя великого
– Угу, – кивнул Чу Хэ, подперев подбородок. – Такой молодой, почти не тренировался, а юань – выше крыши. Конечно, от такого легко почувствовать раздражение.
– Я не об этом! – Луо Цзяоян возмущённо упёр руки в бока. – Кто ему завидует, а? Я про характер, про самого человека! Холодный он, замкнутый. Ни слова по-человечески не скажет. На арене как-то ранил меня – и даже не извинился, просто развернулся и ушёл!
Фань Яо рассмеялся:
– А если бы он вдруг присел рядом, начал тебе бинтовать раны и сочувствовать, тебе бы не стало ещё хуже?
– Да может и так, – проворчал Луо Цзяоян, – но он совсем не человек! Ни тепла, ни искры в нём нет.Он скосил взгляд в сторону Мин И и фыркнул: – Хорошо хоть ты с ним порвала. С такой девушкой, как ты, он тебя – просто не заслуживает.
На этих словах наступила странная, неловкая тишина. Даже кузнечные звуки будто стихли на миг. Мин И, как раз занятая шлифовкой детали, подняла голову, приподняла бровь и посмотрела в его сторону с лёгкой иронией.
– Что? Я что-то не так сказал? – задрал подбородок Луо Цзяоян. – Завтра же перееду в свободный флигель рядом с мастерской! Буду рядом. Следить. С такими, как он, ты больше не столкнёшься – уж я постараюсь!
– А ты что тут сторожить собрался? – раздался за спиной Луо Цзяояна вкрадчиво-добродушный голос Цзи Боцзая.
У того тут же похолодело за шиворот. Он рефлекторно соскочил со скамеечки, обернулся и встал в боевую стойку:
– Ты что, ходишь вообще без звука, а?! Чуть сердце не остановилось!
Цзи Боцзай взглянул на него холодно, как сквозь лёд:
– Если боевой культиватор высшего ранга не умеет передвигаться незаметно, лучше бы ему заняться свиноводством.
– Мы, вообще-то, уже закончили тренировки на сегодня, – пробормотал Луо Цзяоян, чувствуя, как подзатылком стекает холодный пот. – Просто болтаем тут… Ты же не станешь теперь следить за каждым нашим словом?
Цзи Боцзай натянуто улыбнулся, уголки губ приподнялись, но в глазах не было ни капли веселья:
– В середине года, в Фэйхуачэне, пройдёт чайная ассамблея. Наставник считает, что нам не помешает набраться там опыта. – Это испытание не личной силы, а слаженности команды. А судя по тому, что я наблюдаю сейчас – вы, господа, станете для меня лишь обузой. Поэтому с сегодняшнего дня – плюс два дополнительных часа тренировки. Обязательно.
– Ты кто такой вообще, чтобы нам приказывать! – взорвался Луо Цзяоян, подскочив на месте.
Но прежде чем он успел договорить, Чу Хэ молча поднял руку и со звуком шлёп аккуратно прижал его обратно на скамеечку.
– Он, между прочим, прав, – спокойно сказал Чу Хэ, поднимаясь на ноги. – Чайная ассамблея в Фэйхуачэне – пусть и не официальное состязание, но там собираются люди из всех шести городов. Нам не хватает практики, и это хорошая возможность. А чтобы не опозорить Му Син – тренировки лишними не будут.
Он протянул руку, подтянул за собой Фань Яо:
– Пошли.
Луо Цзяоян с выражением обречённого мученика поплёлся следом, но, уже почти скрывшись за углом, всё же обернулся и громко крикнул в сторону Мин И:
– Мы потом ещё зайдём!
Мин И улыбнулась.
Луо Цзяоян был шумный, прямой, живой – совсем не похож на тех мрачных и замкнутых бойцов, что раньше составляли её команду. С таким в отряде точно скучно не будет. И хоть она ничего не сказала, лёгкая тень улыбки промелькнула в её глазах.
А вот в глазах Цзи Боцзая эта улыбка отозвалась иначе.
Да, они с ней вроде как поставили точку. Да, она теперь свободна, вольна делать, что пожелает.Но… улыбаться другому мужчине прямо у него на глазах?
Это ли не вызов?
Молча, с чуть дёрнувшимся уголком губ, он шагнул вперёд и вошёл на тренировочный плац.
В тот вечер, с самого заката и до глубокой ночи, Луо Цзяоян прошёл сквозь огонь, воду и почти что смерть – тренировался так, что казалось, даже кости задымились. К концу он рухнул, выбившись из сил так, что даже кровь не смог бы выплюнуть – просто не осталось сил на такое роскошество.
Рядом с ним, будто с искренней заботой, кто-то присел на корточки.Голос прозвучал на удивление мягко, почти дружелюбно:
– Всё в порядке? Подняться сможешь?
Луо Цзяоян: «……»
Фань Яо был прав.Одна только заботливая фраза от Цзи Боцзая – и становится ещё хуже, чем если бы он молча ушёл.
Увидев, что тот явно собирается добавить ещё тренировок, Фань Яо моментально сориентировался и поспешил вмешаться:
– Уже совсем поздно. Мастер, до вашего поместья далеко – может, останетесь переночевать в Юаньшиюане? А мы с рассветом снова придём.
Луо Цзяоян лишь закатил глаза: Бесполезно. Цзи Боцзай – если вошёл во вкус, то не остановится. Это же…
– Ладно, – неожиданно легко согласился Цзи Боцзай, убирая руку, – времени до Чайной ассамблеи осталось немного. Тогда договоримся: завтра с первыми лучами солнца – все здесь.
Луо Цзяоян был в шоке. Его подняли с земли, увели, а он всё ещё недоумевал:
– Он… он нас просто так отпустил? Почему?!
Фань Яо, едва сдерживая улыбку, процедил сквозь зубы:
– Вот у тебя бы мозг – как у шёлка, порвался бы и не заметил. Лучше бы поменьше говорил, ей-богу.
Трое проводили Цзи Боцзая до дверей свободного флигеля. Когда они подошли, из соседнего двора доносился ритмичный звон – звук ударов молота, звон металла, дыхание огня. Цзи Боцзай нахмурился, брови сдвинулись в гневной складке:
– Шумно тут. Невыносимо.
Не нравится – так переселись в другое место, – Луо Цзяоян уже открыл рот, чтобы язвительно предложить, но Чу Хэ, словно предчувствуя беду, резко накрыл ему рот ладонью.
Фань Яо, не моргнув, подхватил:
– Да, конечно, место не из тихих… Но оно рядом с боевым плацом, удобно для тренировок. Просим мастера немного потерпеть.
– Ну уж ладно, – процедил Цзи Боцзай, делая вид, будто совершает нечто героическое. С видом благородного, страдающего полководца он, неся за спиной внезапно собранные тюки с вещами, шагнул в ворота флигеля.
На следующее утро Мин И распахнула дверь своего дворика – и первой же вещью, что попала ей на глаза, было лицо, выглядывающее из-за приоткрытой двери, напротив. Лицо знакомое. Слишком знакомое.
Она дёрнулась, уголок губ дёрнулся тоже. Без лишних слов сложила руки в формальном жесте приветствия, после чего сразу повернулась и направилась в сторону кухни.
Еда в Юаньшиюане была, мягко говоря, посредственной. Но, к счастью, Синь Юнь умела творить чудеса. Мин И хватало лишь принести с утра немного свежих овощей и мяса с кухни – и к обеду у них уже была по-настоящему хорошая, домашняя трапеза.И всё же – увидеть Цзи Боцзая прямо с утра, как только открываешь дверь… Это было слишком. Мин И всю дорогу обратно до кухни размышляла: Как он, этот человек, привыкший к комфорту, к шелкам, к изысканным чаям, к повозкам с золотыми упряжками… как он согласился жить в Юаньшиюане?
Полный дом наложниц оставил? Или они всё ещё стоят у ворот, с фонарями, ждут его, как преданного бога любви?
Да даже если не ждут, – еда тут точно не по его вкусу. Плеваться же будет.
Вот уж кто, как ни она, знал его насквозь.
И стоило ей только об этом подумать – возвращаясь с продуктами обратно к мастерской – как её взгляд упал на сияющий золотой слиток, аккуратно уложенный в ладонь Синь Юнь.
– Придётся побеспокоить, – с безупречной вежливостью склонил голову Цзи Боцзай.
Глаза Синь Юнь сразу засверкали, и она едва не подпрыгнула от счастья:
– Господин, просто идите по делам! К полудню вас будет ждать горячий обед, обещаю!
Мин И: «……»
Цзи Боцзай коротко кивнул и направился прочь. Проходя мимо неё, не замедлил шага, не кинул и взгляда – шагал прямо, взгляд твёрдый, спина прямая, словно в сердце у него ни капли постороннего. Ни чувств, ни мыслей.
Настолько целеустремлён и спокоен, что Мин И даже почувствовала себя… немного глупо.
Неужели и правда?Не ради неё…А просто – поел бы вкуснее?
Но стоило Мин И немного остыть – и разум быстро взял верх.
Может ли быть такое совпадение?.. Цзи Боцзай – человек, у которого тысяча способов избежать её общества, если бы хотел.А он… вместо этого поселился прямо напротив.Значит ли это…
…что всё не так уж и просто?
А Синь Юнь – та и вовсе сияла как полуденное солнце, сжимая в ладони тяжёлый слиток золота, буквально бегом подскочила к Мин И и с гордостью отчиталась:
– Вот это сделка! Мы ведь готовим из продуктов самого Юаньшиюаня, а за месяц получим целую золотую глыбу!
Выглядело, и правда, довольно выгодно. Мин И помолчала пару секунд, а потом похлопала девушку по плечу:
– Копи. Скоро отправимся в Фэйхуачэн.
Синь Юнь аж подпрыгнула на месте, в глазах загорелись огоньки. Она сделала кружок вокруг себя, закружилась на каблуках и воскликнула, сияя:
– Ура!
Её радость была такой живой, такой искренней, что и Мин И не удержалась – рассмеялась.
– Ура чему? – поддразнила она. – К тому, что наконец встретишься с Чжэн Тяо, да?
– Н-нет, совсем не поэтому! – Синь Юнь тут же вспыхнула, словно персик в румянце. – Я… я просто… я про цветы! Да, в Фэйхуачэне же цветы красивые, вот! Хорошо бы на них посмотреть!
– Да? – Мин И прищурилась, с тёплой насмешкой. – А я вот не верю.
– Правда-правда! – воскликнула Синь Юнь, крепко вцепившись в край её рукава. Щёки и шея порозовели до корней волос, в глазах заискрились слёзы – из стеснения, не иначе. – Совсем не из-за него!
Юное сердце, полное первых, робких чувств, не умело лгать. Всё на лице – и растерянность, и надежда, и дрожащая от стыда радость.Такое не скроешь.Такое только обнять и прижать к себе – от нежности.
Глава 112. Не такой уж и драгоценный возлюбленный
За свои девятнадцать лет Мин И ни разу по-настоящему не испытала, что такое любовь.Сколько себя помнила – росла мальчиком. И потому, естественно, не могла испытывать чувств к другим «мальчикам». А что до девушек… да, она находила их красивыми, нежными, трепетными – но, чтобы сердце заколотилось от взгляда, чтобы дыхание сбилось от одного имени – такого не бывало.
И потому сейчас, глядя на застенчивую, покрасневшую Синь Юнь, Мин И и правда чувствовала… любопытство.
Неужели и вправду… может быть такое чувство, что человек готов пойти против всего мира – ради одного взгляда?
Первый мужчина в её жизни, от которого она пыталась узнать, что такое «возлюбленный», лишь научил её одному:«Любовь» – это просто: удобно, приятно, весело. Временами. Пока ничего не случилось.А как только что-то происходит – можно отпустить. Заменить. Забыть.Никакой особенной ценности – просто способ скоротать дни.
В глазах Цзи Боцзая она тоже не видела ничего похожего на то чувство, что сейчас пылало в глазах Синь Юнь.
Мин И потеребила подбородок, задумавшись.
Возможно, всё дело просто в том, что я искала не там. Может, в Фэйхуачэне стоит попробовать снова – найти другого человека. Для… для опыта.
И тут же, не успев осознать, озвучила это вслух.
Синь Юнь в изумлении распахнула глаза – и тут же затравленно огляделась по сторонам, будто боялась, что кто-то мог подслушать.
– Ты… ты же женщина Цзи Боцзая! Пусть вы и разошлись, но… у нас, в Цинъюне, женщины должны быть верны одному мужу до конца! Даже если их выгнали – второй раз выйти замуж нельзя. А ты ещё и…
– Я не знаю, – спокойно перебила её Мин И. – Не знаю, какие правила у женщин в Цинъюне. И, если честно, не собираюсь их соблюдать.
Что мне эти правила, если сама жизнь у меня – коротка? Пусть уж будет в ней то, что радует, а не только то, что предписано.
Синь Юнь смотрела на неё, как на человека с другого мира. Настолько просто, настолько прямо – говорить вслух то, чего нельзя…Того, что с детства приучили бояться.
В Цинъюне для женщин было установлено столько правил, что их и не перечесть:нельзя изучать боевые искусства,нельзя владеть юань,нельзя заниматься торговлей,нельзя вступать на государственную службу,нельзя выходить замуж второй раз,нельзя не заботиться о родителях мужа,нельзя не родить ребёнка…
Список не имел конца.И они, с детства, под этим гнётом – не то чтобы соглашались, но… привыкли.Научились сгибаться. Молчать. Жить, как велено.
Но чтобы вот так – с открытым лицом, спокойно, будто иначе и быть не может, отказаться от всего этого…
Такого Синь Юнь ещё не видела.
Самое опасное во всём этом было даже не то, что Мин И сказала.А то, что Синь Юнь с ней… согласилась.
«Она ведь… права. Это даже красиво. Это – правильно», – думала она, и мысли эти пугали куда сильнее, чем любые запреты.
– Неправильно… – пробормотала она себе под нос, пытаясь стряхнуть это странное наваждение. – Всё это… неправильно…
Она резко встряхнула головой, точно отгоняя хмель, и пробормотала:
– Я… я пойду… обед готовить.
И, не дожидаясь ответа, развернулась и сбежала прочь быстрее перепуганного кролика.
Мин И, глядя ей вслед, хмыкнула от смеха, но в следующую же секунду вздохнула.Значит, снова обедать с Цзи Боцзаем? Раньше его лицо казалось ей… почти что глазуньей на блюде: приятно смотреть, приятно вкушать.Но за эти дни оно уже приелось – особенно после того, как между ними прошла холодная трещина.Смотреть не хотелось.
И, как это обычно бывает – чем меньше хочешь кого-то видеть, тем быстрее судьба выводит его на сцену.
До обеда ещё было далеко, как вдруг Мин И вызвал к себе Цинь Шанъу.
– В испытании Зала шэньци на Собрании Цинъюнь, – сказал он добродушно, улыбаясь, – у нас всегда была слабина. Нет своего кузнеца – не было и соответствующей подготовки.А сегодня все в сборе. Помоги нам, дитя. Встань на недостающее место и проведи тренировку.
Мин И слегка приподняла брови.Так вот откуда ветер…
Открытая, до горизонта, тренировочная арена тянулась, будто песчаное море – ровное, без конца и края. Только глянешь, и в голове сразу всплывают прежние сцены боёв: удары, кровь, запах пыли и сталь в пальцах.
Неприятно.Очень неприятно.Мин И сразу нахмурилась. На песке будто отпечаталась тень её прошлой жизни, и вставать на этот песок вновь совсем не хотелось. Она принялась лихорадочно перебирать в голове вежливые формулировки для отказа.
Но Цинь Шанъу словно всё понял без слов и, улыбаясь, добавил:
– За одну тренировку – десять тысяч серебряных. Деньги доставят к вечеру прямо в кузницу.
Какие там «драматичные воспоминания»? Мин И мигом изменилась в лице.
Жить надо вперёд смотреть! – твёрдо сказала она себе, закатывая рукава.
– Что вы, мастер Цинь, – с улыбкой шагнула вперёд и заняла пустое место чуть позади и слева от Цзи Боцзая. – Слово «серебряные» – и сразу столько почёта! Даже неловко… Только пусть к вечеру несут – днём Синь Юнь занята, принимать некому.
Цинь Шанъу одобрительно усмехнулся и взмахом руки отдал команду.
Над песком опустился фиолетовый мир Тьмы миньюй – особая тренировочная область.Внутри неё юань усиливались, и можно было точно воссоздать погоду и условия любого из шести городов.
Поскольку в этот раз состязания должны были пройти в Чжуюэ – Городе Гонящем Луну, – обстановка была соответствующей: густой туман, облачность, ветер с северо-запада.
В этом городе всегда висела молочная мгла. На расстоянии в десять шагов уже не разобрать – человек перед тобой или зверь.Путники сбиваются с дороги, воины теряют строй.
И только лунный свет становится тем, на что можно положиться.
Испытание на арене Зала Шэньци в такой обстановке проверяло куда больше, чем просто мощь артефакта. Здесь решающую роль играли:
– чуткость к изменениям в окружающей среде,– умение ориентироваться по малейшему звуку,– определение направления врага,– и даже – навыки выживания в диких условиях, если случится что-то непредвиденное.
Цинь Шанъу, видно, решил не церемониться – раз уж учить, то сразу как следует. Он выбрал самый сложный режим тренировки: едва поднялся купол, как над ареной заклубился туман, белёсый и плотный, словно на глаза накинули тряпицу.Видимость – ноль.Разглядеть хоть что-то было невозможно. Оставалось только прислушиваться к шороху ног, дыханию товарищей, едва уловимому движению воздуха.
– Ну и дрянь… – недовольно проворчал Луо Цзяоян, стоявший справа от Мин И. – Как тут вообще драться, если ничего не видно?
Не успел договорить.
Из темноты сорвался поток юань, острый, как стрела, и понёсся прямиком к его горлу – в обёртке был яд. Мгновенье – и было бы поздно.
– Осторожно! – шёпотом бросила Мин И, среагировав быстрее всех.
В одно движение она резко дёрнула Луо Цзяояна за ворот, и тот едва успел отшатнуться – игла прошла в сантиметре от шеи, с тихим свистом уносясь в туман.
Мин И, нахмурившись, прошипела:
– Кто тебе разрешал говорить? Здесь всё решает слух. Открыл рот – стал мишенью.
Он на миг застыл, поражённый. Хотел было извиниться – но замер, встретившись с её взглядом.
Как она это сделала?Как она всё поняла до того, как случилось?Как будто здесь она – как дома.
Мин И поспешно опомнилась, осознав, что выдала себя. Она быстро ткнула артефактом «Синьхэ Ложжи» – Звёздная река в закате – в спину Цзи Боцзая, молча давая знак: пора двигаться.
Цзи Боцзай не сказал ни слова, но его ладонь ловко обхватила её запястье.Тёплая, горячая, почти обжигающая – настолько, что Мин И вздрогнула.
Уже собиралась выдернуть руку, как услышала тихий, ровный голос:
– Держись. Не хватало ещё потерять кого-нибудь в этой мгле.
Ах… значит, ради команды.
Мин И сдержалась. Потянулась назад, чтобы схватить Чу Хэ и Фан Яо. Однако на ощупь поняла – те уже держались друг за друга, сцепившись живой цепочкой за левую руку Цзи Боцзая.
И в ту же секунду, как будто почувствовав уязвимость их положения, со всех сторон посыпались атаки – тонкие, быстрые, обманчиво тихие.Времени на размышления не осталось: вся пятёрка сорвалась с места, устремившись к той стороне арены, где в небе – едва заметный силуэт луны. Это был единственный ориентир.
Именно там, по правилам, были заранее зарыты артефакты, необходимые для прохождения этого этапа.
Но засада в том, что эти артефакты – не только местной ковки.Каждый город-участник закапывал свои, с разными свойствами, со своими энергетическими схемами.Повезёт – найдёшь родное.Не повезёт – придётся либо учиться использовать чужое, либо вовсе драться с голыми руками.
На турнире Собрания Цинъюнь побеждают не те, у кого самый сильный артефакт. Побеждают те, кто умеет справляться с неизвестностью.
Поэтому, когда Фан Яо в поту и пыли выкопал из песка ржавый железный крюк, Мин И даже бровью не повела – ровно, как и ожидала.
Она аккуратно достала свой артефакт Синьхэ Ложжи – Звёздная река в закате – и положила его на землю.
Цзи Боцзай с остальными уже было собирались продолжать поиски, но, завидев её движение, остановились.Молча окружили Мин И, закрывая её и артефакт от постороннего взгляда.
Синьхэ Ложжи, хоть и был атакующим артефактом, вдруг повёл себя странно.Лежа на песке, он вспыхнул тусклым внутренним светом – и из центра всплыло маленькое солнце, размером с подушечку большого пальца.Оно дрожало, качалось, и никак не желало сливаться с рассыпанными рядом звёздами.Затем, словно не выдержав натиска, солнышко плавно качнулось в одну сторону.Следом несколько «звёзд» дрогнули и тоже отклонились, хотя каждая – чуть-чуть по-своему.
