Текст книги "Любовь в облаках (ЛП)"
Автор книги: Байлу Чэншуан
Соавторы: RePack Diakov
сообщить о нарушении
Текущая страница: 61 (всего у книги 86 страниц)
Их нынешний да сы был человеком мнительным и злопамятным: с одной стороны, он признавал, что возвращение остальных пяти городов под скипетр Му Сина принесло выгоду, с другой – опасался, что Цзи Боцзай заигрывается, станет слишком сильным, привлечёт к себе военачальников и, в конце концов, предаст его.
Поэтому все, кто был близок к Мин И или Цзи Боцзаю, в том числе и Сыту Лин, в течение всего этого года были отодвинуты от двора и оказались в немилости.
Да сы прищурился и медленно произнёс:
– Я дам тебе повозку на летающем звере и дозволю держать жезл полномочий. Независимо от метода, приведи Мин И обратно в Му Син.
– Чиновник повинуется, – без промедления ответил Сыту Лин.
Он собрал свои пожитки, прихватил с собой Фу Юэ, и вдвоём они поднялись на летящую повозку, направляясь в сторону Чаояна.
Спустя более года разлуки, всё, что Сыту Лин знал о сестре Мин, он черпал из слухов. Говорили, что Цзи Боцзай безмерно ею дорожит, что они неразлучны – сражались плечом к плечу, вместе взяли Чжуюэ, делили опасности и победы. Ходили даже упорные слухи: новой императрицей непременно станет Мин И.
Сыту Лин сидел в повозке, устремлённой сквозь клубящиеся над Цинъюнем облака, и лишь покачал головой, то ли с сожалением, то ли с тревогой.
Императору не свойственно иметь чувства. И его сестра Мин… по сей день, вероятно, даже не догадывается о всей правде.
…
Цзи Боцзай бережно смазывал лекарством свежую ссадину у неё на плечевом суставе, когда внезапно в груди у него сжалось, будто от дурного предчувствия. Он быстро перебинтовал рану, но не отстранился – наоборот, мягко прижал Мин И к себе, заключив в объятия, будто стремился заглушить ту необъяснимую тревогу теплом её тела.
Мин И приподняла брови, немного удивлённо: – Что такое?
Он тихо выдохнул, задержав дыхание, прежде чем ответить: – Ничего… Просто подумал, как же мне повезло – что ты рядом.Помолчав, он добавил, глядя ей в глаза: – На пути к трону мне пришлось прибегать ко многим средствам… не всегда чистым. Но клянусь, тебя я больше никогда не стану втягивать в свои игры. Поэтому… что бы ни случилось дальше, дашь ли ты мне ещё один шанс?
Слова прозвучали с такой тяжестью, словно он исповедался в невиданном преступлении. Мин И усмехнулась, немного склонив голову набок: – Великий император, и вдруг такой робкий? Неужели умеет волноваться?
– Да, умеет, – просто ответил он, не отводя взгляда.
Позади оставались битвы, пролитая кровь, свергнутые враги. Впереди же – ещё не покорённый Му Син. И та история, которая так и не получила завершения. Всё ещё тянущаяся нить, которую нельзя было оборвать. Цзи Боцзай ощущал, как внутри сгущается неуверенность – и лишь сильнее сжал её ладонь, как будто в этом касании искал опору.
А Мин И… она просто чуть улыбнулась. Её сердце не забилось тревожно. Пока нет.
Мин И уже привыкла к тому, что каждый день Цзи Боцзай, словно втайне от самого себя, принимался в сотый раз выговаривать всё то, что, казалось бы, не требовало слов: что он любит её, что она – его единственная опора, что всё, что он делает, он делает ради неё. И пусть эти речи иной раз казались ей чуть наивными или излишне трепетными – она знала, что в них не было фальши.
Он действительно её любил. Какими бы тревожными ни были вести с фронта, как бы остро ни стояли вопросы власти или управления – он никогда не повышал голос при ней. И каждый раз, едва возвращаясь в покои, первым делом приказывал пополнить её личный сундук золотыми слитками и шелками. Каждую ночь он засыпал, прижавшись к ней, и стоило ей лишь немного пошевелиться, как он, всё ещё в полусне, крепче сжимал её в объятиях, бормоча тихо и тревожно: «Куда ты?..»
Мин И, не привыкшая с юности к такой заботе, к подобной безусловной любви, в сердце своём ощущала тёплую полноту. Она была довольна. Даже, пожалуй, счастлива.
Но в тот день Не Сю подошёл и шепнул Цзи Боцзаю что-то тихо и коротко. На мгновение на его лице проскользнула тень раздражения, почти незаметная, но она уловила её. И всё же, обернувшись к ней, он вновь был спокоен и мягок, его глаза улыбались.
– В другой раз сходим на улицу, ладно? – спросил он ласково. – Из Му Сина срочно пришли дела, нужно разобраться.
– Конечно, – с лёгкой улыбкой кивнула Мин И.
Она проводила его взглядом, следя, как он торопливо исчезает за поворотом, и лишь когда его силуэт окончательно растворился за красной аркой переднего зала, обернулась к тётушке Сюнь с живым блеском в глазах.
– Пойдёмте, – сказала она, весело поднимая подол платья, – сходим на улицу сами.
Тётушка Сюнь всполошилась, шагнула вперёд, преграждая путь:
– Как же так можно, вы ведь теперь…
На полуслове она запнулась.
Теперь… кто она теперь? Хозяйка Чаояна? Цзи Боцзай уже полмесяца как объявил себя императором, но о том, чтобы возвести Мин И в ранг императрицы, он до сих пор ни разу не заикнулся. А ведь в этом дворце с ней уже обращались как с законной супругой повелителя – и в почёте, и в уважении, но формально… у неё нет имени. Нет титула.
Мин И, заметив, как замялась тётушка Сюнь, только легко усмехнулась:
– Я ведь выхожу одна, без почётного эскорта. Никаких фанфар, никаких знаков – тихо вышла, тихо вернулась. И потом… в этом городе теперь нет никого, кто посмел бы причинить мне вред. Чего вам бояться, тётушка?
Тётушка Сюнь опустила взгляд, вытерла уголки глаз, будто от ветра, и пробормотала:
– Тогда… тогда я хотя бы пришлю с вами пару девочек. Так будет спокойнее.
– Хорошо, – кивнула Мин И с лёгкой улыбкой. – Подожду у ворот.
Она мягко хлопнула в ладоши, разворачиваясь, и, пока тётушка Сюнь торопливо удалялась, то и дело оборачиваясь с беспокойством, Мин И вдруг сорвалась с места и бегом кинулась к выходу.
Её юбка цвета туманного бамбука взлетела в воздухе, будто волна, подхваченная весенним ветром, и, смеясь, она исчезла за алыми вратами, не дожидаясь ни сопровождения, ни разрешения.
Глава 180. Законная супруга
В этот день улицы Чаояна были особенно оживлёнными. Мин И шла неспешно, наблюдая за праздничной суматохой, пока не поняла – сегодня Цыси, праздник Любви. По традиции юные девушки молили о ловкости и любви, влюблённые парочки бродили, взявшись за руки, а свахи уже заняли мосты, подбирая пары прямо на месте. Красные ленты, парча и бумажные украшения развевались на ветру, придавая улицам особенно торжественный вид.
Она не успела пройти и нескольких шагов, как её узнали. Образы Мин И давно уже распространились по всем шести городам – вместе с именем Цзи Боцзая, героини, защитницы, той, что спасла Чаоян от гибели. Поэтому стоило ей появиться, как люди начали подходить к ней – кто с робостью, кто с восторгом, – и вкладывать в её руки подарки: алые фонарики, вырезанные узоры, ароматные саше и вышитые платки.
Прежде чем она пересекла улицу, её руки были уже заняты доверху.
Мин И с лёгкой улыбкой качнула головой:
– Не стоит, и правда. Зачем же так…
– Ай, не отказывайтесь! – засмеялась пожилая женщина, вручая ей ещё один узелок. – Сейчас мы ещё можем к вам подойти, а вот как станете законной супругой, императрицей, тогда уж и не подступиться будет.
– Вот-вот, – подхватила другая, поправляя корзину. – Скоро Праздник середины осени, а за ним, глядишь, и день вашего возведения… Мы, простые люди, спешим поздравить вас заранее, госпожа.
– Поздравляем госпожу! – раздалось сразу с нескольких сторон.
Голоса слились в тёплую волну. Улица словно задышала благословением.
Мин И опустила взгляд на ворох алых и душистых подношений в руках, и в груди её что-то мягко дрогнуло – чуть щемяще, но светло.
Мин И на мгновение растерялась от их слов – и только тогда вспомнила, что министр Ли из министерства действительно как-то обмолвился: церемонию возведения в Императрицы хотят устроить до Праздника середины осени, в день, когда вся страна чтит полную луну и собирается за круглым столом. Праздник единения – и дата для коронации подходящая.
Тогда Цзи Боцзай, кажется, лишь слегка кивнул, ничего не добавив. И вот теперь – она догадывалась, скорее всего, он просто утаил всё, как всегда, замышляя устроить ей сюрприз.
Уголки губ сами собой приподнялись, и Мин И, улыбаясь, неторопливо прошлась по праздничной улице. Глядя на то, как народ Чаояна теперь возделывает землю, ткет, работает на себя – душа её понемногу оттаивала. Камень, что столько времени давил на сердце, будто бы потихоньку начал рассыпаться.
На обратном пути она, не раздумывая, купила пару нефритовых подвесок в форме парных уток мандаринок.
После того как Луо Цзяоян и остальные обвенчались, те постоянно носили подобные парные безделушки – то фениксы, то рыбки, то утки мандаринки. Каждый раз, как Цзи Боцзай это замечал, неизменно хмурился, а потом у себя во дворце начинал издалека расспрашивать её, почему она ему ничего не дарит.
Раньше она и не думала дарить – ведь они не были настоящими супругами, и к чему тогда? Но сейчас… сейчас, подумала Мин И, он столько всего ей отдал, и, наверное, пришла пора отплатить ему тем же.
Холодок гладкого нефрита приятно лёг в ладонь. Мин И, чуть прищурившись, с тёплой улыбкой глядела на зелёные подвески – уже предвкушая, как Цзи Боцзай, завидев их, изобразит свою привычную недовольную гримасу… а потом будет бережно их хранить, как что-то самое дорогое.
Однако стоило Мин И лишь переступить через ворота внутреннего дворца и сделать пару шагов, как она тут же заметила – сбоку столпилась толпа.
– Госпожа, умоляю, выслушайте… владыка правда очень занят…
– Занят?! – пронзительный женский голос разрезал воздух, как хлыст. – Занят настолько, что даже взгляда мне бросить не может?! Или у него уже нет времени соблюдать элементарные приличия?!
Толпа вдруг зашевелилась, и широкие рукава, отбрасывая служанок и евнухов в стороны, с гневным размахом прорвали заслон. Женщина шла вперёд, ни на кого не глядя, словно вихрь, наполненный упрёками.
– Я – его законная супруга! Если бы не я, не было бы у него сегодняшнего трона! Если он и вправду рассчитывает, что Му Син признает его верховную власть, то уж сегодня – хочет он того или нет – он должен меня принять!
Мин И стояла у поворота – и в следующую секунду они столкнулись лицом к лицу.
Всё внутри неё будто застыло. Будто она не расслышала, что только что было сказано. Или, может быть, услышала, но её разум отказался принимать смысл этих слов.
Законная жена… Цзи Боцзая?
Женщина тоже заметила её. Моргнула, прищурилась – и тут же с решимостью двинулась прямо к Мин И, не скрывая намерений.
Брови нахмуренные, шаги быстрые. Вокруг всё замерло.
Неподалёку Не Сю побледнел, как полотно, и бросился вперёд, преграждая путь:
– Госпожа! Госпожа, нельзя! Это… это да сы Чаояна! Глава города!
– Кто она для него – глава города или любовница, – это прекрасно знает и он, и я, – холодно произнесла Хэ Лунь, остановившись перед Мин И.
Резко вскинув подол шёлковой юбки, она, не колеблясь, размахнулась и влепила ей пощёчину.
Мин И вполне могла уклониться – у неё хватало ловкости и силы. Но почему-то она не пошевелилась. Ладонь обрушилась на её щёку со звонким хлестом, лицо резко повернулось в сторону от удара, а по коже тут же разлилось пульсирующее жжение.
– Госпожа Мин! – низким, напряжённым голосом воскликнул Не Сю, бросившись вперёд и подхватив её за плечи. Он с ужасом наблюдал, как на её щеке быстро вспухает багровый след. Всё – теперь всё пошло прахом.
Они все прекрасно знали, насколько важна Мин И для их повелителя. Он бы не позволил никому даже словом задеть её – а тут удар. Открытый, прилюдный. От его «законной супруги». Даже в самые напряжённые моменты совета, если кто-то говорил с Мин И слишком резко, Цзи Боцзай потом находил способ поставить обидчика на место. А теперь…
– С незапамятных времён жена – хозяйка, а наложница – служанка, которую можно купить и продать, – с надменным вздёрнутым подбородком Хэ Лунь взглянула на неё сверху вниз. – Я – его законная жена, с тройным сговором, шестью обрядами и алой повозкой, по всем правилам вошедшая в его дом. А она – что она такое? У неё даже имени нет. Что, я и ударить не имею права?
Мин И медленно, будто сквозь туман, начала приходить в себя. Её голос прозвучал тихо, почти отрешённо:
– Ты сказала… Цзи Боцзай женат?
– Весь Му Син знает, – с нажимом проговорила Хэ Лунь. – Он женился на мне ещё до того, как стал наследником. Лично нёс меня на руках через порог, в ту самую ночь… всё было как положено: свадьба, свадебная комната, зажжённые свечи, обряды. Разве мой отец отдал бы ему военное знамя, если бы не этот брак?
Грудь принцессы тяжело вздымалась от ярости. Она резко обернулась и посмотрела на возвышающийся вдали дворец, голос её задрожал от гнева:
– А теперь? Му Син всё ещё стоит, а он так и не вернулся, не доложил отцу, как положено, – нет! Вместо этого он венчает себя на трон, зовёт свою родную страну поздравлять… Какой же это позор! Где в этом всём моё место? Что он собирается со мной делать – оставить, спрятать, забыть?
Мин И моргнула. Ещё раз. Её лицо оставалось неподвижным, но в груди всё дрожало.
Смешно. До боли.
Но и смеяться она не могла.
Год с лишним… и всё это время она не знала – не догадывалась. Тот, кто ночами держал её за руку, кто в бою стоял рядом, кто клялся, что не станет больше её обманывать, – был женат.
Не Сю… тётушка Сюнь… никто, никто из тех, кто был рядом с ней, не сказал ни слова. Все молчали. Как по сговору.
А она, глупая, верила.
Думала, что наконец встретила человека, который не станет её предавать. Думала, даже без брака они смогут идти рядом до старости. Думала, он дал ей то, чего она не знала никогда – исключительность, верность, уважение.
Ошибалась.
Но оказалось иначе. Он давно уже воссоединился с другой, под венцом, под алым шатром брачной палаты. Обманул её, усыпил её доверие – возможно, только чтобы удержать власть над Чаояном в своих руках.
Как же горько и стыдно! Стоять, получить пощёчину от законной супруги, в то время как она сама только недавно наставляла Бай Ин и других, что не стоит становиться наложницей. И ведь сама была примером для множества девушек, обучающихся боевому искусству.
До изгнания Сань Эр говорил, что её рождение – ошибка, что она не заслуживает чистой любви и заботы, что ей не место среди тех, кто достоин уважения и ласки. А что говорил тогда Цзи Боцзай?
«Теперь у неё есть тот, кто по-настоящему любит её. И всё остальное придёт само, и ни в чём ей не будет отказано.»
Она знала – не стоило верить ему. Но как же так получилось… что всё равно поверила?
«На пути к трону мне пришлось прибегать к многим методам… Но клянусь, тебя я больше никогда не стану втягивать в свои игры. Поэтому… что бы ни случилось впредь, дашь ли ты мне ещё один шанс?»
Эти слова вовсе не были пустым звуком. И он действительно смеет утверждать, что никогда не обманывал её?
Мин И, словно потерявшая опору, сделала несколько шатких шагов и, не выдержав, развернулась, чтобы уйти.
– Госпожа Мин! – взволнованно окликнул Не Сю, бросаясь к ней, чтобы поддержать, – но она резко оттолкнула его руку.
Сила была так велика, что зелёные подвески в форме уток мандаринок выскользнули из её ладони, упали на каменный пол и разлетелись на множество осколков.
Она бросила на разбитые кусочки холодный, пронзительный взгляд, усмехнулась с горечью – и, не оборачиваясь
Цзи Боцзай морщился, крутя в руках документы с условиями, которые предъявлял ему да сы Му Сина. Вокруг него стояли слуги, осторожно затаив дыхание – никто не смел проронишь слово. Внезапно к двери тихо подкрался один из слуг и сообщил что-то шёпотом. Другие переглянулись с тревогой – лица у всех были бледные, словно предчувствовали беду. Никто не хотел первым войти, толкались и робели, словно играли в страшную игру.
– Что случилось? – с ледяным спокойствием спросил Цзи Боцзай.
Слуга сжался в комок, опустился на колени и, словно ползком, протиснулся через двери, голос его дрожал:
– Госпожа Хэ Лунь… сегодня пришла во внутренний двор.
Хэ Лунь не из тех, кто умеет терпеть обиды – особенно будучи законной женой, которая до сих пор так и не получила официального указа на статус. Что она решилась явиться – вовсе не удивительно.
Цзи Боцзай махнул рукой:
– Устроить ей покои в одном из отдалённых дворцов.
– Но… – слуга сглотнул, чуть не поперхнувшись, – она встретилась с… с госпожой Мин И.
Чернильное перо неожиданно замерло на полуслове, капля чернил упала на рисовую бумагу, и мгновенно растеклась по ней, образовав тёмное пятно.
Те, кто сидели за столом, резко подняли головы, воздух мгновенно наполнился напряжённостью:
– Ты сказал, что встретилась с кем?!
Глава 181. Бумага не может скрыть огонь
С самого утра Цзи Боцзай настоятельно поручил тётушке Сюнь не допускать, чтобы Мин И случайно встретилась с кем-то, кто знает слишком много, а тем более – с кем-либо из Му Сина. Маршруты её передвижения по дворцу были тщательно спланированы, и при всём старании не должно было случиться, чтобы она пересеклась с Хэ Лунь.
Но сейчас тревога сковывала его так, как никогда прежде. Без промедления Цзи Боцзай поднялся с трона в главном зале, не пожелав даже сесть в повозку. Он мгновенно взмыл в небо, оседлав свой летающий меч, и устремился вперёд, мчась сквозь облака.
Мин И – она выросла в жёстких условиях, ей, как и ему, очень трудно было доверять людям. Но за этот год она медленно училась верить. Училась спать спокойно в его объятиях, училась сражаться до последнего вздоха и ждать, не сомневаясь, когда появится подкрепление.
Пока он рядом – она могла позволить себе даже откинуться назад. Он никогда не даст ей упасть.
Но с Хэ Лунь дела обстояли иначе – у Цзи Боцзая не было второго выбора. Когда да сы Му Сина поставил условие, что для участия в войне Му Сину придётся выставить войска, именно с этим условием он и столкнулся. Тогда Цзи Боцзай не придал этому особого значения – жениться на женщине, которую не любишь, не считается серьёзной ставкой. Он был уверен: с женщинами он умеет обращаться искусно, и даже способен превратить Хэ Лунь в своё собственное преимущество.
Он думал, что сможет скрыть от Мин И правду, и если Му Син сложит оружие без боя, он спокойно оставит Хэ Лунь, чтобы сделать Мин И своей императрицей. Для этого он пошёл на серьёзные жертвы – обменял многое с Эрши Ци, разорвал все связи Мин И с информированными людьми Му Сина, полагая, что теперь ничто не сможет его выдать.
Но оказалось – бумага не способна укрыть пламя.
В стремительном полёте, проносясь сквозь облака, Цзи Боцзай прокручивал в голове множество оправданий. Например, что императрицей он назначит только её; что с Хэ Лунь они и вовсе не имели настоящей супружеской близости; что стоит лишь продержаться ещё два месяца, и тогда все преграды будут устранены, месть за госпожу Бо свершится, и он вновь объединит под своей властью весь мир, даровав ей величайшую славу.
Однако, когда Цзи Боцзай догнал её у ворот внутреннего двора и схватил за запястье, увидев на её лице расплывшийся багровый отпечаток ладони, боль внезапно сжала ему сердце. На миг он потерял дар речи.
– Было время, – тихо сказала она, – когда я думала, что Мин И будет счастливее Мин Сянь. Что ей позволено плакать и капризничать, опереться на кого-то, стать для кого-то дорогой и бесценной.
Он замолчал, не зная, что ещё сказать. А она улыбнулась, лёгкой тенью на губах.
– Но теперь я понимаю, насколько были наивны мои мысли. Мин Сянь гораздо сильнее Мин И. Она никому не позволяла тронуть своё сердце – значит, и обмануть её было невозможно.
Увидев его растерянный взгляд, она наклонила голову набок и тихо произнесла:
– Я не виню тебя. Ты, как и я, никогда не знал, что такое любовь. И потому не мог полюбить меня.
– Нет… – с трудом начал он, будто слова вязли в горле. – Я могу любить.
– Тогда значит, ты не умеешь любить меня, – спокойно констатировала она, чуть кивнув. – И это правильно. Ты всегда предпочитал слушать тех, кто тебе угоден – покорных, тихих. А я никогда не была такой.
Её пальцы сжались в кулак, побелев от напряжения. Цзи Боцзай скрипнул зубами:
– Мы пережили вместе столько бед и невзгод. Ты правда хочешь, чтобы из-за этого мы разошлись?
– Ваше Императорское Величество, вы слишком строги, – тихо улыбнулась она, глаза её заискрились, словно лунный свет на волнах. – Мы никогда по-настоящему не были вместе, так о каком расставании может идти речь? Я – глава Чаояна, а вы – император шести городов. Я – ваша подданная и впредь буду верно служить вам. Потому не бойтесь потерять Чаоян. Как верна подданная я буду слушаться лучше, чем как женщина.
Оттолкнув его руку, Мин И изящно поклонилась.
Цзи Боцзай всегда ценил достоинство – даже в самых сложных переговорах с врагами он не позволял себе склонить голову. Но теперь он не мог себе этого позволить. Быстрым шагом он преградил ей путь, наклонился и тихо произнёс:
– Пойдём со мной. Я обещаю, дам тебе объяснения. Ты согласна?
Улыбка на лице Мин И потускнела, и она, глядя прямо ему в глаза, спокойно спросила:
– Разве нужно говорить это ещё яснее, Ваше Императорское Величество?
Дыхание Цзи Боцзая будто застыло, он ошарашенно смотрел на неё, не зная, что ответить.
– Я потеряла к вам всякий интерес, – её голос прозвучал ледяной, будто нож, вонзающийся в самое сердце. – Что бы вы ни задумали, для меня это больше не имеет значения. Теперь, когда я смотрю на вас, в памяти всплывают только эти долгие месяцы заблуждений, когда меня вели за нос, когда меня предавали. В душе – лишь огонь ненависти, жгучий и безжалостный. И больше ничто не осталось.
– Предательство – самая гнусная и страшная вещь в моей жизни, – с горечью прошептала она.
– В этом мире полно мужчин, – сказала она, холодно сжимая кулаки, – и мне нет нужды цепляться за того, кто однажды предал меня. Я стала владычицей города, и могу выбрать себе любого, кого захочу.
– Ты смеешь так говорить?! – взорвался он, голос наполнился отчаянием и болью. – Кто же, если не я, достоин быть с тобой рядом? Кто ещё может сравниться с моим правом и моей силой?
Мин И смотрела на него с непоколебимой решимостью, в её глазах горела стальная искра:
– Ваше Величество, вы никогда не любили меня по-настоящему. Вы лишь нашли во мне ту, что владеет боевым искусством, умеет управлять юань и ковать оружие – другую такую женщину у вас нет. Вот почему вы полагаете, что именно такая, как я, должна принадлежать только вам.
– Но ты видишь и сама – другим женщинам просто не хватает возможности, того единственного шанса. Дай им шанс учиться, возможность быть равными – и появится не одна Мин И, а десятки, сотни таких же, – тихо и непреклонно произнёс он, словно пророк, глядя в её глаза.
– Впервые, когда мы расстались, – голос её прозвучал холодно, но не без боли, – я была слишком спокойна, слишком равнодушна, чтобы оглянуться назад. И вы разозлились, решили снова обманом вернуть меня, утащить в трясину, откуда я уже не смогу выбраться, лишь бы удовлетворить своё желание властвовать.
– Теперь вот – я удовлетворяю вас, – продолжила она, и в её голосе промелькнуло горькое сожаление, – мне правда тяжело и больно, ведь за этот год я искренне считала вас своим супругом, держала вас в сердце, словно святыню.
– Но вы же не можете так – ранить сердце и в то же время требовать, чтобы я слепо оставалась рядом, смотрела на вас с надеждой и не уходила.
Легко коснувшись его плеча, Мин И собрала ладони, не оборачиваясь, и пошла дальше.
Цзи Боцзай остался стоять, словно вкопанный, ошарашенный её словами.
Он никогда не слышал ничего столь резкого, и даже попытка протянуть руку и удержать её вызывала у него раздражение.
Он уже так низко опустился, готовый на всё, а она не готова даже сойти с лестницы.
Он теперь – император. Едва она обернётся, и она станет его императрицей. Так почему же она относится к этому так пренебрежительно, словно все его усилия за этот год – пустой, смешной фарс?
Почему она так уверена, что он никогда не любил её по-настоящему?
Да, одно она угадала верно – в первый раз, когда они расстались, её слишком свободное, слишком беззаботное поведение задело его самолюбие. Ведь за двадцать лет жизни он ни разу не проигрывал женщине. Ради него рыдали и страдали, просились остаться рядом, отдавали всё – и лишь она была равнодушна. И кто же тогда должен был страдать? Неужели он?
Но… разве она действительно верит, что их ночи, проведённые вместе, и шаги, сделанные плечом к плечу – это просто игра его тщеславия?
Тяжесть в груди нарастала, словно разгорающийся огонь – и с ней приходила всё более глухая ярость, жгучая и неотступная. Цзи Боцзай, с холодным взглядом и сжатым кулаком, оттолкнул рукав, развернулся и рванул назад. В голове пронеслась мысль – если она не готова сделать первый шаг, если отказывается сойти с лестницы, то у него есть иные пути вернуть её. Ведь теперь Чаоян стоит прямо у ног Небесного Владыки – игра Мин И с чувствами – лишь минутная вспышка упрямства. Неужели она правда думает, что может так просто разорвать связь между ними? Никогда.
– Господин? – тревожно последовал за ним Не Сю, бережно обхватив его руку, опасаясь за здоровье.
– Со мной всё в порядке, – сухо ответил он, на лице промелькнула усталая, но насмешливая улыбка. – Чувствую себя лучше, чем когда-либо.
– Но болезнь не отступила, – начал было Не Сю, но слова прервались внезапным движением – Цзи Боцзай с тяжелым вздохом покачнулся, словно тяжелый груз свалился на плечи, и рухнул вперёд, словно обессиленный.
Годами накопленная усталость и напряжение обернулись страшным недугом, в тот самый момент, когда сознание начало покидать его, сквозь стиснутые зубы он выговорил последнюю волю:
– Подготовить войска… наступление на Му Син…
Му Син – единственный из городов, что можно покорить без единого солдата, если принцесса Хэ Лунь будет коронована как императрица, и, если Цзи Боцзай согласится передать трон её будущему сыну. Именно это станет ключом к их завоеванию.
Глава 182. К чёрту эту добродетель
Цзи Боцзай был человеком умным. Он понимал: в их положении война – не лучшее решение. Принять условия, предложенные Му Син, – самый разумный путь. Это и времени сэкономит, и сил.
Но он… он всё же заявил, что следует быть готовыми к войне против Му Син.
Не Сю горестно вздохнул, не удержавшись от бормотания:
– Знал бы раньше… тогда зачем всё это?..
– У господина не было выбора, – тётушка Сюнь, поддерживая его под руку, аккуратно усаживала, глаза её были полны сострадания. – Не женись он на Хэ Лунь – Му Син бы не согласился выступить в поход. А ведь Чаоян уже стоял у самых врат… Если бы господин не повёл войска, Му Син не обрел бы того духа, чтобы одолеть Чаоян.
Если бы та битва не состоялась, он и госпожа Мин могли бы уже быть в плену у Чаоян.
– Но госпожа Мин… ведь она была ни в чём не повинна. Пусть бы хоть словом предупредил…
– А как бы ты это себе представлял? – тётушка Сюнь покачала головой. – Сказать ей: «Подожди немного, я сперва женюсь на другой для виду»? Да барышня Мин не из тех, кто будет терпеть ложь. В её глазах и пылинки не утаишь. Она не такая, как прочие женщины – для неё есть только господин. С самых ранних дней она лелеяла мечту об обряде поклонения у брачного алтаря. А господин?.. Он ведь даже не пошёл просить императорского дозволения на брак. Видно, считал, что женитьба – лишняя морока. А теперь вдруг – жениться на принцессе? Как ей было это принять? Виноват в этом, конечно, сам господин. Женись он на барышне Мин вовремя – и всё было бы иначе. Но ему казалось, что брак – это цепи.
Впрочем, так оно и есть. Человек, привыкший к вольной жизни, не захочет быть связанным одной женщиной.
Тётушка Сюнь взглянула на лежавшего с плотно сомкнутыми глазами:
– Что ж… может, он и переживёт это с горяча. А потом повстречает другую – и всё забудет.
И правда. Господин всегда был человек лёгкий на сердце. А госпожа Мин, скорее всего, уже не вернётся. Значит, со временем он и вправду отпустит её из сердца.
Не Сю смотрел в окно – и всё больше думал о Мин И.
Юная девушка, потерявшая любимого… не натворит ли чего в отчаянии?
…
Нет.
Мин И не сделает глупости.
Она шагала по улице Чанъяо, когда взгляд её упал на стоявшую у обочины пайфан – табличную арку добродетели.
Этот пайфан был установлен в честь одной женщины, которую муж изгнал из дома. Та, несмотря на позор и унижение, отвергла всех, кто пытался добиться её руки, и хранила верность бывшему супругу долгие двадцать лет. Более того – воспитала его дочь. За это её и увековечили, чтобы, дескать, другие женщины равнялись.
Подразумевалось, конечно, вот что: мужчинам дозволено быть бессердечными, а женщинам – только верными. Мужчина может иметь трёх, четырёх жён, а женщине подобает быть с одним до конца. Мужчина может в любой момент тебя бросить, а ты обязана стоять на месте, глядя ему вслед с преданной тоской.
Мин И смотрела на пайфан без всякого выражения. Молча.
Затем подняла руку и мягко коснулась древнего камня ладонью.
В ту же секунду табличная арка рассыпалась в прах. Взметнулась серая пыль – и густым облаком осела на голову какого-то учёного, как раз распинавшегося перед прохожими с поучениями о женской добродетели.
Позади раздались возгласы изумления и испуга.
Мин И продолжала идти вперёд – шаг за шагом, не оборачиваясь, пока снова не достигла внутреннего двора бывшей резиденции городского правителя.
Она никогда не отличалась особой склонностью к управлению. Внутренние дела Чаоян с самого начала вели люди, которых назначил Цзи Боцзай. И всё же, вернувшись, первым делом Мин И лишила этих людей власти, передав управление тем, кого рекомендовал Шэ Тяньлинь.
Этим шагом он был явно обеспокоен:
– А как же Император?
– Это его собственные слова, – ответила Мин И спокойно. – Шесть городов – шесть правителей. Каждый остаётся у себя. Если он передумает, я соберу остальных пятерых, и мы обсудим всё заново – вместе.
Шэ Тяньлинь нахмурился:
– Вы с Императором поссорились?
– Нет, – покачала головой Мин И. – Просто я теперь вижу его ясно.
Шэ Тяньлинь опешил. Хотел было расспросить подробнее, но она уже отмахнулась:
– Меня использовали с малых лет, я слишком хорошо знаю, как быть удобным орудием в чужих руках. Всё, что ему нужно от меня, – это покорённый Чаоян. Я отдам ему это. Не нарушу его императорского величия. Но всё остальное… всё, что я захочу сделать дальше, – будет решаться без его ведома.
– В пределах шести городов – он держит верх. А в пределах Чаояна – главенствую я. Учитель, сейчас слушайтесь меня.
Шэ Тяньлинь на миг опешил от этих слов, но тут же посерьёзнел и, выпрямившись, с почтением склонился:
– Как прикажете.
– Кроме того… – Мин И подперла щеку рукой, задумчиво осматривая безжизненно пустой задний двор. Губы её скользнули в лёгкой улыбке, – я бы хотела добавить сюда немного… народа.
