Текст книги "Любовь в облаках (ЛП)"
Автор книги: Байлу Чэншуан
Соавторы: RePack Diakov
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 86 страниц)
Цзи Боцзай неожиданно чихнул.
Сидящий напротив него Янь Сяо лениво обмахивался веером:
– Что, твоя ветреность в простуду переросла?
– Каркай дальше, – буркнул Цзи Боцзай, раздражённо глянув на него. – Если б я был тобой, я бы молился, чтобы со мной ничего не случилось. А то этот бардак на тебя свалится – вот тогда и посмотрим, как ты вывернешься.
При упоминании об этом Янь Сяо тут же утратил весь свой весёлый вид, тяжело вздохнул:
– И скажи мне, за что мне такая удача? Собирался спокойно отдохнуть хотя бы три дня – и на тебе: из трёх лекарей Байцаотанга[1] двоих нашли мёртвыми.
– По-моему, наоборот, тебе повезло. Два старых лекаря мертвы – тебе сразу же открывается вакансия.Твой мотив для убийства куда убедительнее, чем у танцовщиц.
Янь Сяо замер с веером в руке… потом вскинулся, метнулся к нему и зажал ладонью рот, полушутя, полусерьёзно:
– Это всё потому, что вчера та маленькая красавица посмотрела на меня чуть дольше, да? Так ты теперь решил меня оговорить с чистой совестью?!
Цзи Боцзай оттолкнул его руку, холодно бросив:
– С чего ты взял, что она смотрела на тебя дольше? Она сейчас вообще-то в моём доме.
– Женщину можно заставить, – с видом знатока вздохнул Янь Сяо. – А вот сердце её – нет.Прямо вижу, как бедняжка в твоём поместье сейчас тонет в слезах, обнимая подушку…
Цзи Боцзай сделал вид, что встал.
– Эй-эй! – Янь Сяо тут же подскочил, засмеявшись и потянув его обратно. – Ладно-ладно, не будем об этом.Слушай, брат, я хоть и разбираюсь в медицине, но в ядах ты спец, не я. А у нас коронер хочет, чтобы я определил, что за отрава.
Он вытащил серебряное блюдо, на котором лежал аккуратный конус с тонкой пылью сиреневого оттенка. – Вчерашние мертвецы – у всех на палочках был этот порошок. Не растворяется в воде, цвета бледно-фиолетового, запаха нет.Я уже все книги перерыл – ни в одной не нашёл упоминания.
Цзи Боцзай лениво взял поднос, бросил взгляд – и почти зевнул:
– Да это же просто трава беспечности.
– Что?.. – Янь Сяо ошарашенно распахнул глаза. – Ты с одного взгляда это определил?!
– Вот почему я и говорю: ты – шарлатан в медицине, – усмехнулся Цзи Боцзай, бросая на него насмешливый взгляд. – Когда я уже знал, как различать яды, ты ещё по базарам бегал, обманывая простаков своими зельями.
Янь Сяо понял, что спорить с ним сейчас смысла нет – да и дело важнее. Получив ответ, он тут же велел слуге передать сведения следователю.
– Трава беспечности – это ведь вещь из императорских садов, – проговорил он, нахмурившись. – Такой яд может оказаться только у тех, кто имеет доступ ко дворцу.А в зале среди гостей свободно передвигались только танцовщицы. Остальные сидели по местам.Значит, если кто и мог подсыпать яд, то только они.
Он задумался, глядя в пространство:
– Но ведь все танцовщицы – из школы при дворе. Их готовил сам Великий министр… Зачем ему понадобилось убивать мелких стариков, у которых и власти-то нет? Если уж решать – так он бы просто велел казнить, без лишних игр.
– Ты, напомню, лекарь, а не следователь. Меньше думай – больше лечи. – Цзи Боцзай встал, стряхнув складки одежды. – А если больше дел нет, я пойду.
Янь Сяо был всё ещё погружён в размышления, но махнул рукой:
– Иди уже.
Цзи Боцзай фыркнул и, пробурчав под нос ругательство, развернулся и один покинул внутренний двор.
После убийства меры безопасности усилились.Во дворце и на улицах ввели строгую охрану, на каждом повороте – дозоры, проход не без допросов.Цзи Боцзай раздражённо отмахивался от стражи, пока не вернулся в своё поместье раньше обычного.
Он переступил порог – и удивлённо приподнял бровь.
Мин И была облачена в полупрозрачную юбку цвета нефрита, ткань мягко расползалась по сиденью, как распускающийся цветок. Но на талии – всё резко сужалось: пояс из розового шелка был затянут так туго, что подчёркивал её хрупкость до миллиметра.Верхняя рубашка цвета туманных вод обтягивала грудь ровно настолько, насколько нужно – ни излишка, ни недостатка.
Она сидела, полностью сосредоточившись на книге.Хотя за окнами уже сгущались сумерки, её макияж оставался безупречным – изящно очерченные брови, нежно-красные губы, сияющий взгляд. Щёки чуть тронуты румянцем, а отблески свечей придавали всему облику мягкое, почти домашнее тепло.
Услышав звук у двери, она подняла голову. В глазах вспыхнула точно отмеренная смесь удивления и застенчивости:
– Господин… вы вернулись?
Цзи Боцзай слишком хорошо знал женщин, чтобы не распознать её уловки.Он видел, что румяна свежие. Видел, как нарочито был расправлен подол. Всё в ней говорило: «я жду тебя, я приготовилась».
Но… именно в этом и была прелесть.Ведь какому мужчине не приятно, что ради него женщина старается быть идеальной?
Так что он без лишних слов подошёл и легко притянул её к себе:
– Скучала?
Щёки Мин И слегка порозовели, она послушно прильнула к нему:
– Господин так занят, как я могу быть капризной и мешать делам…
Понимающая, нежная – всё при ней.Вот только… что-то в этом было слишком правильным.
Цзи Боцзай сел, взял её за подбородок и слегка приподнял лицо:
– Всё ещё мечтаешь о своём чиновнике третьего ранга?
Внутри неё что-то дёрнулось. Она поспешно замотала головой:
– Н-нет! Как можно! Раз уж я пошла с вами, то в моём сердце – только вы, господин.
– Врёшь, – прищурился он.
Мин И неловко почесала бровь, взгляд убежал в сторону, и почти шёпотом пробормотала:
– Ну… надо же мне хоть немножко времени, чтобы привыкнуть…
– Прекрасно, – лениво протянул он. – Как раз кстати.Во дворце случилось убийство. Сейчас допрашивают всех танцовщиц. Хочешь привыкнуть – я тебя обратно отведу. И суду поможешь, и привыкнешь заодно.
– Убийство?.. – Мин И ахнула, и на её лице в одно мгновение погасли краски. – Кто… кто погиб?
– Лекари из Байцаотанга. – Он скосил на неё взгляд, наблюдая за малейшей реакцией. – Ты их знаешь?
– Нет! Нет-нет, не знаю! – она замотала головой слишком быстро.
А потом, моргнув, добавила с запинкой:
– Но… почему подозревают именно танцовщиц?
– Эти двое умерли прямо под носом у великого министра, – небрежно заметил Цзи Боцзай, лениво теребя шёлковый пояс на её талии. – Ни звука, ни следа.Кроме как танцовщицы подсыпали яд – других версий просто нет.Ты ведь тоже была на том пиру. Так что… вполне возможно, что скоро и за тобой придут.
– Только не это! – тут же сникла Мин И, лицо вытянулось, губы опустились. – Я же с виду и близко не похожа на убийцу… Господин, прошу вас, разберитесь, я чиста как стекло!
Стоило ей понервничать – кончик носа наливался розовым, а глаза становились такими влажными, что казалось – ещё чуть-чуть, и она заплачет. Вид у неё был такой, что хотелось дразнить.
Цзи Боцзай прищурился, с ленцой, в которой читалась насмешка:
– Раз не убивала – чего тогда боишься?
– Я… – Мин И чуть не всхлипнула. Тонкими пальцами вцепилась в его одежду, вся прижалась, как от испуга. – Я… я боюсь тюрьмы! В тех подземельях темно, грязно, кругом крысы, змеи, жуки… даже если невиновна, туда лучше не попадать вообще! Пощадите меня, господин!..
Он не спешил отвечать, просто наблюдал за её отчаянием с ленивым интересом, будто ждал, в какой момент она сорвётся по-настоящему.
Лишь когда глаза Мин И совсем заблестели, и она уже почти готова была расплакаться, он наконец притянул её к себе на колени.Пальцем легко приподнял её подбородок, улыбаясь лениво и хищно:
– Есть же я. С таким покровителем – чего бояться?
Мин И наконец расслабилась. Прижалась к нему, мягко, как тряпичная куколка, и, будто в поисках утешения, тёрлась кончиком носа о его шею, как кошка:
– Я так испугалась, господин…
А именно этого он и добивался.
Цзи Боцзай знал женщин – слишком хорошо.Он не раз ходил по краю, обольщал, подчинял, разбирал чужие сердца, словно музыкальные шкатулки. И таких, как Мин И, он читал с первой страницы.Она ведь раньше не знала, на кого положиться, не понимала, к чьей тени прильнуть. Вот и пришлось её немного припугнуть.
Но теперь она сидела у него на коленях – смирная, нежная, не отталкивалась, не спорила.Даже тонкие руки обвились вокруг его шеи, как будто боялась, что он вдруг встанет и уйдёт.
Однако даже за такими объятиями он не терял рассудка.
Позже, когда Мин И уже отдыхала, он лично вызвал тётушку Сюнь.
Та, как обычно, коротко и по делу отчиталась:
– Девушка ни с кем не контактировала, подозрительного поведения не замечено. Происхождение чистое, можно отследить. Но… разговорчивая. Слишком.
Цзи Боцзай выслушал, кивнул.Его интересовали только первые строки. Что до её болтливости… ну, ещё пару дней – и он перестанет на это обращать внимание.
Пусть болтает. Всё равно слушать он не будет.
– Есть у неё какие-то… предпочтения? – лениво поинтересовался Цзи Боцзай.
Тётушка Сюнь скривилась:
– Золото, серебро, нефрит – всё любит.
Любовь к деньгам – не новость.Но вот такая бесстыдная, откровенная жадность попадалась ему впервые.Другие – даже если жадны, стараются прикинуться благородными: ах, мне и букет цветов достаточно… ах, главное – чувства…А эта? Эта, наоборот, грудь вперёд, глаза в блеск, и прямо-таки зовёт: «Смотрите, я хочу всё и сразу!»
Что ж…Цзи Боцзай пожал плечами – его это устраивало. Деньги у него есть.Если она берёт – и потом не лезет в душу, не цепляется – значит, всё честно. Он заплатит, она уйдёт. Без глупостей.
Вот только…Встал вопрос: а сколько стоит одна такая «ночь веселья», по её мнению?
Глава 5. Жадность к деньгам – дело открытое
Господин Цзи – человек изысканный. Он не опускается до грубостей, вроде «затащить красавицу в постель силой» – нет. Ему нужно, чтобы женщина сама пришла, с сияющими глазами, с полным сердцем, с горячей преданностью.Только тогда, за опущенными занавесями, у него действительно возникало желание.
Поэтому, как только выдалось свободное время, он велел заказать для Мин И семь-восемь комплектов нарядов.
Мин И стояла посреди комнаты, глядя на гору одежды, а глаза у неё стали круглыми, как монеты:
– Всё это… мне?
– Примерь. Посмотрим, что по размеру, – небрежно отозвался он.
– Ай! – она радостно пискнула, как пташка, и бросилась к платьям.Выудила из груды юбку цвета нефрита с вышивкой в несколько слоёв, трепетно провела по ткани ладонью, а потом посмотрела на него с блестящими глазами:
– Я никогда не носила ничего такого!
– Теперь можешь носить, сколько захочешь, – всё так же равнодушно отозвался он.
– Господин, вы – самый лучший! – и снова подлетела к нему, шёлк закружился, юбка взметнулась…, и она смачно чмокнула его в щёку.
Вот так Цзи Боцзай понял: эта девчонка действительно любит деньги.И то, что он сейчас дал – достаточно только на один поцелуй.
Он обнял её за талию и подвёл к туалетному столику, где открыл два новеньких лакированных ларца.
Внутри находились браслеты из золотой паутины с двойными застёжками, заколки с жемчугом, известным как «восьмое сокровище», и изящные шпильки с перьями трёхкрылой птицы, которые нежно трепетали на ветру.
Нефрит, агат, золото и яшма – все эти драгоценные камни сияли и переливались, создавая атмосферу роскоши и великолепия.
Мин И моргнула, прижалась к нему, как шёлковая лента:
– Господин – это только мне дарит… или другим сестричкам в будущем тоже будет?
Сказала она это, чуть прикусывая губу – три доли кокетства, пять – каприза, да вся она – сама прелесть.
Цзи Боцзай с улыбкой провёл ладонью по её щеке:
– Естественно, только тебе. Какие ещё «сестрички»?
Удовлетворённо щурясь, она обвила его руками и мягко утонула у него на груди:
– Так и скажите, господин. Но теперь вам уж точно нельзя будет отказываться от своих слов.
– Хм. – Он наклонился и коснулся её мочки уха лёгким поцелуем.
Мин И чуть поёжилась от щекотки, но не отстранилась – подарков было слишком много, чтобы делать вид, будто она стыдлива.Лишь пролепетала пару тихих стонов и, ёрзая носочками, невольно открыла снежно-белую линию шеи…
Цзи Боцзай даже не задумался – просто наклонился и вжался зубами в её шею.
Острая кромка прижалась к шелковистой коже, плоть подалась – тёплая, податливая, как персик в солнечном пальце. Аромат её тела вспыхнул – влажный, сладкий, с тёплой пряностью.
Он сжался сильнее, почувствовал, как под языком проступает пульс, и в ту же секунду – её стон, прерывистый, хрипловатый, задохнулся в горле, словно глоток обжигающего вина.
Она вздрогнула всем телом, а затем – затрепетала, как испуганный воробей, спрятавшийся в ладонях.
Он усмехнулся уголком губ, медленно провёл пальцем за её ухом, где кожа всегда чуть прохладнее.
И она – плавно растеклась в его руках, с закрытыми глазами, едва слышно дыша, даже высунула влажный кончик языка, будто прося ещё… или уже забыв, где заканчивается она.
Прекрасно. Именно так он и любил – словно ловил на леску тонкую, трепещущую рыбку: ещё немного – и соскользнёт, а пока – только ты и пульс у неё под кожей.
Он резко отстранился.
Мин И замерла. Внутри всё оборвалось – и в ту же секунду она поняла, насколько сильно раскрылась, как наивно вжалась в него, и поспешно – с пылающими щеками – уткнулась в его грудь, сжав пальцы в кулак:
– На улице… такая весна… Может, господин пожелает пройтись?
Он смотрел на неё, не отпуская, его взгляд скользнул по её лицу, ключицам, губам —и замер на мягком, дрожащем изгибе плеча.Он кивнул:
– Хорошо.
Вся комната ещё дышала разгорячённым воздухом, его запах впитался в кожу, её дыхание всё ещё было сбитым и хрупким, а на губах – солоноватый привкус его поцелуя.
Так легко было бы поверить, что вот он – тот самый, желанный, ласковый, нежный.
Но Мин И знала: это всё – до поры.
Она слегка улыбнулась, выскользнула из его объятий, подошла к туалетному столику, взяла кисточку с тёмной тушью и тщательно поправила макияж. Потом переоделась в длинную юбку из лёгкой ткани цвета дымки над персиковыми цветами, поверх накинула шаль, тонкую как иней. Потратила на сборы добрых полчаса – и только тогда, готовая до кончиков волос, последовала за ним, переступив порог.
Она была безупречной красавицей – не позволяла себе ни капли неопрятности. Даже пряди волос лежали безукоризненно, украшения были пышными, но не вычурными, наряд – ярким, но не вульгарным. Едва она вышла из комнаты, как служанки и тётушки, близкие и дальние, не сговариваясь, начали украдкой бросать на неё взгляды.
Мин И держалась с достоинством: спина выпрямлена, голова слегка опущена, полуприкрытое вышитым веером лицо, шаги медленные и лёгкие. Она шла всего в нескольких дюймах позади него – не нарушая приличий, но и ясно давая понять, что следует за ним. Это было очень приятно.
Цзи Боцзай тихо рассмеялся, протянул руку и легко притянул её к себе, подхватив под локоть.
– Господин… – тихонько запротестовала она и, будто в укор, мягко толкнула его. – Так не годится…
Игрушка есть игрушка – и должна соблюдать свои правила. Идти рядом, обнявшись за плечи, – это, знаете ли, дозволено только законным супругам.
Но он вдруг сказал:
– Тебе со мной не нужно оглядываться на мнения посторонних.
Мин И едва заметно усмехнулась про себя. Умеет, надо признать, подбирать слова – уж слишком они приятно звучат. Какой-нибудь наивный ум тут же бы возомнил о себе лишнее.
Впрочем, на лице – только скромная улыбка, с намёком на застенчивость:
– Господин столь щедр – для рабыни это великая милость.
Они, прижавшись друг к другу, вышли за ворота. Цзи Боцзай, не стесняясь, выбрал для них полузакрытую повозку и лично помог ей подняться, усадив рядом с собой.
Мин И понимала, чего он добивается. Смущённо прижалась к нему, чуть опустила веер, открыв своё прелестное лицо. Глаз не поднимала на улицы – только смотрела на него, как заворожённая.
По дороге со всех сторон доносились восхищённые возгласы и даже свист.
Цзи Боцзай был явно доволен. Лениво перебирая её пальцы, с усмешкой спросил:
– Чего ещё не хватает? Давай купим всё разом.
Мин И не стала скромничать:
– Рабыне ночью тревожно спится… Несколько золотых слитков под подушку – вот было бы хорошо.
Цзи Боцзай: Что?
Мин И: Улыбается.
Другие девушки, застенчивые, обычно просят пару украшений – чтобы потом продать и выручить деньжат. Но Мин И не из таких. Она знала, как работают ломбарды: принесёшь вещь на сто лянов – получишь от силы пятьдесят. Зачем кормить чужие карманы?
Он помолчал немного, а потом рассмеялся вслух:
– Прямо сильно у тебя это «сердцебиение» проявляется? А десять золотых слитков помогут?
Глаза Мин И тут же засияли:
– Конечно помогут!
– Отлично, – отозвался он без капли колебаний и прямо повёл её в денежную палату.
Мин И не удержалась и ахнула про себя. Богатый, черт побери, до безобразия. Один золотой слиток – десять лянов, а он без разговоров бросил сотню. Этим можно полжизни безбедно прожить!
Многие чиновники всю службу не могут наскрести столько. А он ведь только начал подниматься – а уже с таким состоянием… Неудивительно, что в Му Сине девушки за ним табунами бегают.
Облизнувшись, Мин И виляющей походкой последовала за ним и забрала свои золотые слитки. Они были такие тяжёлые, что унести их самой не получилось – тогда он распорядился, чтобы весь сундук погрузили в повозку.
Мин И изящно изогнула губы и кивнула:
– Благодарю, господин.
Глядя на неё, Цзи Боцзай понимал: для неё – этого вполне достаточно.
Но всё же… Как бы сказать. Другие девушки, едва взглянув на его лицо, сразу готовы были поклониться до земли. А с Мин И – будто он сам прилагается бонусом к сундуку с золотом.
Не слишком-то приятно было это осознавать.
Он цокнул языком и уже собирался что-то сказать, как вдруг за спиной раздался резкий свист – будто воздух рассекли чем-то острым.
Он отреагировал мгновенно: резко подался в сторону, обнял Мин И за талию и прикрыл собой, отведя её в сторону. Затем обернулся – и увидел, как кто-то, с холодным выражением лица, шагнул в помещение и выдернул из стены воткнувшуюся туда деревянную шпильку:
– Прошу прощения. Рука соскользнула.
Мин И, только начав приходить в себя, поджала уголки губ. Что ж, если это называется «рука соскользнула», то насколько же она должна была скользить, чтобы запустить древко с такой убийственной силой?
Она подняла взгляд на вошедшего. Он был в белоснежных траурных одеждах, на вид лет двадцати с небольшим, лицо утончённое и красивое – но в его чертах таилась угрожающая жёсткость.
Цзи Боцзай отпустил Мин И и с усмешкой сказал:
– Господин Янь пожаловал делить наследство?
Пальцы Янь Аня чуть сжались, он медленно вставил деревянную шпильку обратно в свой пучок, а затем холодным взглядом посмотрел на него:
– Благодарю за заботу, господин Цзи. Мой отец был человеком честным и неподкупным – не оставил даже пары лянов, чтобы было что делить.
Ага. Значит, пришёл искать ссоры.
Цзи Боцзай хотел было отодвинуть Мин И, но едва поднял руку – как увидел, что она уже сама юркнула за ширму, подхватив подол и ловко скрывшись.
Ловкая, надо признать.
Он усмехнулся и бросил в её сторону короткий взгляд, а потом, как ни в чём не бывало, налил Янь Аню чашку чая:
– В последнее время я был занят, так что не успел воздать почести твоей матушке. Раз уж мы случайно встретились здесь, может, и передать поминальный дар заодно – чтобы дважды не ходить.
Янь Ань уставился на него, кулаки сжались до побелевших суставов. Он проговорил сквозь зубы, выдавливая каждое слово:
– И ты, убийца, ещё смеешь говорить о поминальных дарах?
Глава 6. Убийца
В боковой комнате повисла напряжённая тишина.
Мин И, укрывшись за ширмой, внимательно следила за двумя мужчинами.
На лице Цзи Боцзая читалось искреннее недоумение, но рука его уже едва заметно напряглась – он был готов к бою. Высокий, с мощной фигурой и давящим присутствием, он весь словно излучал опасность.
А вот Янь Ань, хотя и кипел яростью, выглядел менее уверенно – в стойке было слишком много пробелов, в движениях – лишняя горячность.
– Осмелишься ли ты подойти к гробу моего отца? – прошипел он с ненавистью в голосе.
Цзи Боцзай усмехнулся:
– Почему нет? Что, боишься, что на табличке с именем твоего батюшки – эротическая гравюра?
Мин И: …Вот уж язык у него, прямо-таки просится на пощёчину.
На лбу у Янь Аня вздулась синяя жила – он взревел от ярости и метнулся вперёд, одновременно обрушив на противника мощную волну духовной силы. Та, как колокол из чистого золота, опустилась с неба, накрыв Цзи Боцзая с головой.
Для его возраста такая техника была весьма впечатляющей. Но… Цзи Боцзай, прославленный мастер духовной силы, даже не вздрогнул. Он спокойно поднял руку – и в ту же секунду пурпурно-золотой луч сорвался с его ладони, разметав золотой купол в облако сверкающей пыли.
– Вместо того чтобы метаться по свету, бросаясь на всех подряд, – холодно произнёс Цзи Боцзай, – лучше бы ты вернулся к занятиям. Глядишь, тогда у тебя был бы шанс найти настоящего убийцу – и самому не стать третьей жертвой.
Следует признать: в этом его спокойствии, в уверенности победителя, сидящего в кресле и даже не шелохнувшегося, было нечто завораживающее. Сила и насмешливое безразличие переплелись в нём так естественно, что оторвать взгляд было невозможно. Сквозь узорчатое окно денежной палаты пробивался солнечный свет, ложась точно на его плечо – будто крыло небесного божества.
Глаза Янь Аня налились кровью. Он тяжело дышал, глядя на Цзи Боцзая – весь сжавшийся в злобный комок, как молодой разъярённый бычок.
Мин И наблюдала со своего укрытия и пришла к выводу: точно должен победить спонсор. Поэтому она спокойно поправила причёску, разгладила складки на юбке и вернулась к Цзи Боцзаю, будто ничего и не случилось:
– Господа, прошу, остыньте. Тут, очевидно, какое-то недоразумение.
– Какое тут может быть недоразумение?! – воскликнул Янь Ань, красный от гнева. – Из всех, кто когда-либо имел вражду с моим отцом, ты, Цзи Боцзай, – единственный! – Он яростно ткнул пальцем в его сторону. – Пусть другие не знают, но ты не думай, что я тоже слеп! Ты всегда считал, будто мой отец ошибся в диагнозе и сгубил весь род Мэн. Затаил обиду на долгие годы – и вот, наконец, дождался момента отомстить! Не так ли?!
Цзи Боцзай с кривой усмешкой приподнял бровь:
– Мэн? Какие именно?
– Не притворяйся! Я ещё ребёнком видел тебя во дворе их дома!
– Правда? – медленно протянул он, вставая. Не торопясь, он обнял Мин И за талию и подошёл к Янь Аню вплотную. Его взгляд опустился и упёрся в глаза обвинителя, холодный и бездонный. – Я с малых лет вырос на рабском дворе. Напомни-ка, в каком это заднем дворе семьи Мэн ты меня якобы видел?
От него исходило такое напряжение, такая плотная, почти физическая сила, что Мин И, стоя рядом, ясно увидела, как в глазах Янь Аня на миг мелькнуло замешательство.
Ошибся?.. Выходит, просто обознался?
Ну вот, она так и думала. На том злополучном пиру он был всё время рядом с ней – то пил вино, то флиртовал с танцовщицами, ни минуты покоя. Ему бы убивать – разве что между глотком и подмигиванием.
Мин И покачала головой и мягко сказала:
– Убийства расследуют сыпань[1] – за это у нас отвечает закон. Если вы, господин, вот так сгоряча наброситесь с кулаками, то и перед сыпанем будет неловко. Раз уж судьба свела вас сегодня здесь – не лучше ли сесть и спокойно выпить чаю?
– Кто с ним будет пить чай?! – Янь Ань снова взорвался, снова смотрел на Цзи Боцзая, как на врага всей жизни. – Я точно знаю – это убийство не обошлось без тебя! Жди, я сейчас же пойду к сыпаню!
Цзи Боцзай посмотрел ему вслед с выражением, будто перед ним сумасшедший. Ни удерживать, ни спорить не стал – только спокойно провёл взглядом, пока тот не исчез за дверью.
– Господин, а это… – Мин И растерянно заморгала.
– Пусть идёт, – он отмахнулся. – Сыпань не первый год дела ведёт, не дурак – не станет на слово верить всякой чепухе.
Он перевёл взгляд на неё, прищурился чуть насмешливо:
– А ты чего вернулась? Только что бежала – прямо вихрь, а теперь опять тут?
Мин И прикрыла губы ладонью и с виноватой улыбкой сказала:
– Что вы, господин, разве я убегала? Я всего лишь проверяла, нет ли за ширмой другого выхода. Мало ли что случится – надо ведь знать, куда вас уводить в случае беды…
– Да? – он приподнял бровь. – Ну и как там, нашла выход?
Она с хихиканьем прижалась к нему:
– Рабыня пригляделась и решила: самый верный путь к спасению – это вы, господин. Пока я рядом с вами – мне ничего не страшно.
Мелкая, язык как мёдом намазан.
Он хмыкнул, ущипнул её за мягкую щёчку и снова повёл к повозке.
Золотые слитки были тяжёлые – Мин И не могла их поднять, так что просто повалилась на сундук, раскинулась на нём и с восторгом осматривалась по сторонам.
– Господин, это всё – мне?
– А можно я куплю на них украшения? А дом?
– Вы мне сразу столько дали… не боитесь, что я сбегу?
Щебетала без остановки – как воробей на весеннем ветру.
Цзи Боцзай сдержал улыбку. Теперь он понял, почему тётушка Сюнь жаловалась, что от неё уши вянут: стоит ей повеселеть – и она уже тараторит без умолку, как будто кто-то повернул ключ в музыкальной шкатулке.
– У господина ведь нет должности, – с самым серьёзным видом заговорила Мин И, нахмурившись. – Всё золото отдали мне… а как же вы теперь?
Он тихо рассмеялся и, подыгрывая ей, сказал:
– Ну тогда верни всё назад.
– Ни в коем случае! – немедленно откликнулась она с непоколебимой серьёзностью. – Золото ведь голод не утолит. Господин, подождите тут, я сейчас сбегаю и куплю вам лепёшку!
На обочине лепёшки были дешёвые, крышку сундука с золотом и поднимать не пришлось – она выудила откуда-то пару медных монет и направилась к лотку.
Цзи Боцзай закатил глаза и лениво откинулся в повозке. Ну не прижимистая ли? А с другой стороны – её тонкие белые пальчики, сжимающие всего лишь пару монет, выглядели удивительно изящно. Она вернулась, неся в руках луковую лепёшку, обжигающую даже через бумагу – перебрасывала её из руки в руку, пыхтела, дула, щипала мочку уха, а потом, отойдя на несколько шагов, показала ему язык.
Он не удержался и посмотрел на неё ещё раз.
Маленький розовый язычок, яркое платье, живой блеск в глазах – на фоне серой улицы она сияла, как самое яркое и весёлое пятно в этом хмуром мире.
Ну и пусть, – подумал Цзи Боцзай. Любит золото – и пусть себе любит. Великий сыпань был прав: у человека должна быть хоть какая-то слабость. Лучше уж так, чем совсем никакой.
– Господин, в этой лавке лепёшки самые вкусные! – радостно воскликнула Мин И, усаживаясь рядом и протягивая ему половинку. – Попробуйте!
Лепёшка только что со костра – ароматная, хрустящая, тёплая. Цзи Боцзай надкусил пару раз и едва заметно кивнул: действительно вкусно.
– Правда же? – Она откусила с другого края и довольно прищурилась. – Раньше я на этой улице всегда мечтала именно об этих лепёшках. А теперь могу есть их сколько захочу. Вот счастье!
Он лениво поинтересовался:
– Ты раньше жила здесь, на этой улице?
– Нет, – с улыбкой покачала она головой. – Я здесь выживала.
Она приподняла ладонь, показывая высоту примерно до пояса:
– Вот такой я была – маленькая, худенькая. Медные монетки почти никто не давал. Проходила мимо – только и могла, что вдыхать запах.
Движение челюстей замерло. Цзи Боцзай бросил на неё короткий взгляд.
Но она, казалось, совершенно не придавала значения тому, что рассказала. Ни слёз, ни жалоб – говорила об этом так же буднично, как о погоде:
– Когда-нибудь, если получится купить дом, – продолжала она, улыбаясь, – то я обязательно куплю его где-нибудь поблизости. Чтобы выходить по утрам – и сразу за лепёшкой.
Что-то дрогнуло у него внутри. Он тихо хмыкнул в ответ и нежно провёл пальцами по кончикам её волос.
В каждом мужчине живёт желание быть героем. И женщина, которую хочется защитить, – куда сильнее трогает сердце, чем просто красивая кукла.
Он вдруг понял, что ему действительно интересно: что же за жизнь у неё была до встречи с ним? Что пришлось ей пережить?
Глава 7. Ночь, где танцуют рыбы и драконы
Мин И не стала сразу выкладывать всё – лишь случайно обронила пару фраз, а потом весело перевела разговор в другую сторону.
Она, прижавшись к его колену, выглядела такой послушной, что Цзи Боцзай не мог не проникнуться к ней жалостью.
Во дворце танцовщицы – вовсе не какие-то жеманные красавицы, живущие в роскоши. Почти все они были из бедняков или рабынь. За то, что природа наделила их внешностью, их обучали танцам и отправляли во дворец – как подарки от Великого министра для знатных сановников. На пирах их выставляли напоказ, позволяли выбирать и развлекаться. А вне пиров – одевались в грубое, ели то, что дают.
Его маленькая канарейка наверняка настрадалась сполна.
И если она теперь так тянется к деньгам – что ж, понятно. Просто слишком долго жила в нужде.
Он вздохнул, погладил её по кончикам волос:
– Есть ещё что-нибудь, чего тебе хочется?
Мин И подняла голову. Чёрные глаза сделались круглыми, она посмотрела сперва на сундук с золотом – тот даже толком не успел прогреться в её объятиях, – потом на него, и вдруг посерьёзнела:
– Господин, вам срочно нужен счётный управляющий.
– М? – брови Цзи Боцзая едва заметно приподнялись. – Зачем?
– Чтобы управлять расходами в вашей усадьбе, – Мин И выпрямилась, заговорив с полной серьёзностью. – Господин, вы так щедро тратите деньги – рабыне, конечно, это приятно, – но вы ведь собираетесь строить собственный дом, заводить хозяйство. Если и дальше так, словно из ведра лить, – надолго не хватит.
Цзи Боцзай вскинул бровь, а потом его лицо озарила самодовольная усмешка. Эта девчонка, с её любовью к деньгам, и вдруг – такие слова? Значит, начала думать о нём всерьёз.
Вот так-то. Какая бы ни была женщина – в итоге всё равно влюбляется в него.
Он тихо цокнул, ущипнул её за нос:
– Ну тогда давай тебя и наймём. Всё моё имущество – отныне в твоих руках.
Её глаза засветились. Она смотрела на него с восторженной преданностью:
– Правда?
– Вернёмся – скажу тётушке Сюнь, чтобы отдала тебе ключи от кладовой.
– Господин… – прошептала она, прижимая к уголкам глаз вышитый платочек. – Господин так добр ко мне… Чем я заслужила такую милость судьбы, чтоб вы обратили на меня взор?
Сказав это, она с кокетливой застенчивостью прильнула к нему, едва касаясь пальчиками его ладони, лениво и медленно – словно невинно, но с тайным подтекстом.
Это было дозволение.
Цзи Боцзай тихо рассмеялся, провёл большим пальцем по уголку её губ – жест смутно двусмысленный – и тут же велел повернуть повозку назад, в сторону своей резиденции.
Луна сегодня была полной. И ночь обещала многое.
Женщины… Их нетрудно соблазнить – немного обмана, немного ласки, и большинство уже готовы. Он вложился щедро – теперь оставалось лишь узнать, стоит ли она этих вложений.
Мин И знала, как произвести впечатление. Ещё днём успела привести дворик в порядок: выметенные дорожки, очищенные пороги, на окна и кровать она повесила алые занавеси. Когда он вошёл, она уже ждала его – в лёгком, как туман, наряде из светло-зелёного шелка, который струился по телу, обнимая талию и открывая нежную, как нефрит, шею.
