Текст книги "Любовь в облаках (ЛП)"
Автор книги: Байлу Чэншуан
Соавторы: RePack Diakov
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 86 страниц)
Она развязала ленточку, которой была перевязана её коса, и ловко обмотала камень несколько раз, сверху добавив аккуратный бантик цвета спелой сливы сбоку.
Когда Мин И закончила дела и подошла ко сну, то остановилась, глядя на это творение:
– …Что это за странное чудо?
Каменная подушка, обмотанная в лиловую ленту, выглядела как подарок, от которого ждут извинений.
– Глупышка, – Мин И не сдержала смешка. – Это ведь тренировочный камень. Если его так обмотать, юань не будет проходить – он теряет смысл.
Синь Юнь недовольно надулась:
– Твоя юань… такая капля в море. Неужели ты даже во сне не можешь себе позволить просто спать? Только время зря теряешь.Так и ложись. Нормально спи.
Мин И вздохнула, не зная, смеяться или сердиться… И всё же послушно улеглась – на лентами перевязанный «боевой» камень.
Тишина. Полумрак. Легкое дыхание рядом.
Синь Юнь уже с полузакрытыми глазами вдруг прошептала:
– Когда я уходила из дома… они кричали мне вслед. Называли обузой, говорили, что я – в убыток семье, что даже боевого культиватора ублажить не смогла. И потому – ни единой монеты мне не дали.
Голос её дрожал, но не сломан был – в нём звучало упрямство.
– Но я всё равно заработаю. Очень много. И я всё равно уеду. Уеду в Фэйхуачэн. Я… найду его. Обязательно найду.
Уши Мин И слегка дрогнули:
– Кого искать? – переспросила она вполголоса.
– Его… – пробормотала Синь Юнь, уже проваливаясь в сон.
И больше ничего не сказала.
Мин И только вздохнула и, не сдержав улыбки, накрыла её одеялом, аккуратно подоткнув угол.
В Цинъюне… не так много женщин, что осмеливаются сбежать из дома, да ещё и сами пробивают себе путь.В глазах других – это равносильно игре со смертью, шагу в пустоту.Но…
Она не даст Синь Юнь проиграть.
В Чаояне артефакты были почти повседневностью. Торговля ими между городами запрещена – так как шэньци боевые артефакты, считались военным снаряжением, средством защиты и нападения. Но сам Чаоян, как ковш, полный мастеров: десятки кузниц, сотни ремесленников. Там артефакты делались легко и быстро – и Мин И считала, что ковать обычные вещи можно разве что на еду.
Но она ошибалась.
В Му Сине мастеров шэньци почти не осталось. Внутренний двор держал одного-единственного. А редкие, даже самые простые изделия ценились на вес тысячи серебряных, не говоря уже о чём-то по-настоящему редком.
И потому, когда первая партия «Шуся Хуа Кай» была выложена на прилавок, вся улица сбежалась. Люди останавливались, толпились, разглядывали, переговаривались.
– Это… похоже на артефакт?
– Да вроде… но выставили-то его двое юнцов. Неужто у них и вправду есть мастер?
– Или это подделка?..
Толпа росла. Кто-то щурился, кто-то тянул шею, но все чувствовали, что перед ними – вещь не простая.
Мин И и Синь Юнь сегодня были переодеты в юношей: короткие одеяния, волосы прибраны под шапочки, движения – сдержанные, уверенные.Синь Юнь всё ещё чуть поёживалась – то ли от страха, то ли от волнения. А вот Мин И чувствовала себя вполне в своей тарелке: походка широкая, голос чуть грубее обычного – всё, как надо.
– Подходите, посмотрите, – сказала она уверенно, даже чуть хрипловато. – Глаза не подведут.
С этими словами она влила в артефакт охристый поток юань – и «Шуся Хуа Кай» плавно взмыло в воздух, а потом, перевернувшись, упало на мостовую.
В ту же секунду он вспыхнул, будто расцветая: из земли взметнулась сеть ядовитых шипов, сияющих в утреннем свете. Тысячи тончайших игл образовали купол, сверкавший, будто роса на листьях. Зрелище – зачаровывающее.
Может, сама вещь и не казалась редкой, но для простых горожан она была настоящим чудом. Многие таких артефактов даже не видели ни разу в жизни.
Толпа ахнула в унисон, и тут же кто-то из богатых купцов шагнул вперёд, тряхнув увесистым мешочком:
– Мне один! Без сдачи!
Мешочек звякнул – явно больше тысячи серебряных. Синь Юнь, ещё чуть-чуть волнуясь, быстро приняла деньги, отсчитала артефакт, аккуратно передала его покупателю.
Увидев это, остальные зашевелились – одни потянулись за кошелями, другие начали советоваться, третьи спорить, стоит ли.
Но все смотрели на прилавок так, будто там лежал драгоценный металл, а не простая железная заготовка.
– Это правда?.. – раздался недоверчивый шёпот в толпе. – Разве в Му Сине появился новый мастер шэньци?
– А разве наш единственный мастер не заперт во Внутреннем дворе? Он же только для да сы кует…
– А ведь… – кто-то прищурился, глядя на сверкающие шипы, – выглядит вполне как настоящее изделие.
Мин И между делом принимала серебряные монеты и отсчитывала артефакты, в голосе её звучала уверенность:
– Завтра будет новая партия – «Хуо Шу Янхуа» «Серебряные цветы на огненном дереве». Кто интересуется – приходите, глядеть разрешается.
«Хуо Шу Янхуа» – это уже было знакомое имя среди тех, кто хоть что-то смыслил в артефактах. Услышав его, несколько знатоков, прежде лишь наблюдавших издалека, оживились.
Один из них – плотный слуга в дорогом одеянии, оттеснивший часть толпы, подошёл ближе. Примерив на Мин И острый, цепкий взгляд, он склонился в вежливом поклоне:
– Мой молодой господин нуждается в особом артефакте, сделанном под заказ. Если вы действительно мастер – имя и цена для нас не помеха.
Глава 98. Заработок
Мин И окинула взглядом наряд слуги, ткань – тонкая, вышивка – изысканная, узор – явно столичной работы. Она чуть кивнула:
– Вполне возможно изготовить нужный артефакт. Но ваш господин должен прийти лично. Мне нужно видеть его – только тогда я пойму, какой тип артефакта ему подойдёт.
Слуга смутился:
– А…. вы не могли бы пройти со мной?
– Нет, – сухо ответила Мин И, лицо у неё не дрогнуло.
Синь Юнь с тревогой схватила её за руку: боялась, что сейчас начнётся ссора, а то и потасовка. Но, к её удивлению, мужчина вдруг засиял от радости, будто услышал именно то, что хотел.
– Прекрасно, прекрасно! Вы подождите здесь, я сейчас же сбегаю за моим господином и молодым хозяином!
Он буквально рванул прочь, не дав им больше ни слова вставить.
Синь Юнь моргнула:
– Это что, он… боится, когда с ним мягко, а радуется, когда грубо?
Мин И усмехнулась, понизив голос:
– Дело не в том. У мастеров шэньци характер чаще всего – с изюминкой. Чем они угрюмей и несговорчивей, тем выше ценятся. Он, скорее всего, решил, что раз я с характером, значит – толковая.
Синь Юнь: …Что, правда бывает и такое?..
Народ на рынке не убывал, но людей, что могли носить с собой по тысяче серебрянных, было немного. За первый час с трудом распродалась половина партии «Шуся Хуа Кай». Остальное осталось – ждали тех, кто придёт не просто зевакой, а покупателем.
Мин И, однако, ничуть не спешила. Перебирая уже заработанные серебряные, она с довольным видом повернулась к Синь Юнь:
– Что, сегодня зажарим голубя?
– Лучше утку, – возразила та, сияя. – Утка жирнее, мяса больше.
– Согласна. На обратном пути купим парочку.
Они уже принялись обсуждать специи, как вернулся тот самый слуга – и не один. За ним важно шагал важный господин, лицо, расплывшееся в радушной улыбке, а рядом с ним – надутый до краёв молодой щёголь, всё лицо – сплошное недовольство.
– Вот, это он, – слуга вежливо указал на Мин И.
Щёголь скользнул по ней взглядом, губы презрительно изогнулись:
– Этот щенок? – фыркнул он. – С такой тщедушной фигурой – и артефакты кует?
– Посмотрите сами, – поспешно вмешался слуга, указав на прилавок. – Все эти – его работа.
Господин уже и сам взял один из артефактов, внимательно повертел, влил немного юань. Механизм запустился плавно, чётко, в ответ артефакт раскрылся точно, как надо. Усиленно, без перегруза. Старик сразу же оживился, и, не торгуясь, выложил увесистый золотой слиток:
– Забираю всё. Отнеси это – пусть охрана поставит в арсенал.
Слуга радостно кивнул, аккуратно прижал к себе оставшиеся штуки «Шуся Хуа Кай», словно боялся уронить.
Однако молодой щёголь и не думал униматься:
– Уметь делать обычные артефакты и ковать редкие – две большие разницы, – с презрением бросил он отцу. – Если вы надеетесь с помощью этой безделушки продвинуть меня в Юаньшиюань, то хоть десять лет давай – всё зря.
Мин И лениво скользнула по нему взглядом – и сразу увидела его тусклые, еле заметные меридианы. Хм. И верно – с такими данными хоть три жизни тренируйся, всё одно не прорвёшься.
Но… сказать, что её артефакты – «бесполезные побрякушки»?
Вот тут она уже обиделась.
Не говоря ни слова, она протянула руку – и вспыхнул «Синьхэ Ложжи».
Молодой господин инстинктивно дёрнулся назад и тут же опустил область миньюй, защитный купол – звенящая, колышущаяся пелена юань, обволакивающая их обоих.
– Что ты творишь?! – резко вскрикнул он. – Хочешь драться?!
– Вы же просили редкий артефакт? – спокойно, почти с насмешкой, ответила Мин И. – Так я вам его и показываю.
Раз уж они находились под защитой его собственной юань, Мин И могла действовать свободно. Она ловко провела пальцем вдоль артефакта и влила тончайшую струйку белоснежной юань – как лезвие в тетиву.
В тот же миг, когда юноша уже замахнулся в ответ, воздух перед ним вспыхнул серебряными искрами: тысячи тончайших игл взвились, словно метеорный поток, и с мягким свистом рванулись к нему.
И это действительно было избиение: сверкающие иглы с шипением вонзались в его щит – и всего три из них хватило, чтобы пробить защиту. Но артефакт и не думал останавливаться: в глубине диска вспыхнул золотой отблеск, подобный угасающему солнцу, – и новая волна атак, подобно звёздному ливню, устремилась к противнику.
– Стой! Сдаюсь! – завопил юноша, шарахаясь в стороны, размахивая руками. – Отец! Плати! Плати ему, только пусть уберёт!
Мин И с лёгким движением убрала «Синьхэ Ложжи», спокойно произнесла:
– Эта вещь не продаётся. Но могу сделать другую – под вас. Завтра к этому часу всё будет готово.
Щёголь, сбив дыхание, соскочил с места, в голос:
– Да кого ты обмануть собралась? Наш лучший мастер шэньци в городе и тот три дня кует редкий артефакт, а ты – за один день?
Мин И не моргнула:
– За один день.
Старший господин внимательно посмотрел на неё, в его глазах мелькнуло уважение. Затем он кивнул, вытащил из-за пояса плотный золотой слиток с ноготь большого пальца и молча положил перед ней.
– Завтра, в это же время, мы придём за вещью. Вот задаток.
Мин И спокойно взвесила слиток на ладони. Он приятно оттягивал руку. Она медленно опустила его в свою сумку.
– Провожаю вас.
Молодой господин всё ещё оборачивался через плечо, с подозрением щурясь:
– А если они нас просто обобрали?
Его отец не остановился, руки за спиной, голос спокоен:
– Даже если обобрали – в пределах Му Сина никто не уйдёт с моими деньгами. Уж будь спокоен.
Синь Юнь всё время стояла молча, голову опустив. И лишь когда их след растворился в людской толпе, тихо сказала:
– Эти двое из знатных домов главного города. Их родня регулярно наведывается во дворец да сы с поклонами.
Мин И удовлетворённо кивнула:
– Тем лучше. Если им понравится работа, дальше и вовсе не придётся искать заказчиков – деньги сами в двери постучатся.
Свернули лавку, потащили тюк домой – и дальше самое приятное: вдвоём, в полутьме уютного двора, перебирать монеты, слушая их мелодичное звяканье.
Чем больше считали – тем шире становились улыбки.
– Если каждый день так будет идти, – прикинула Мин И, – меньше чем за год мы с тобой купим свою звериную повозку.
Посчитав, она даже немного растерялась.
– Никогда бы не подумала, что деньги могут приходить так быстро…
Синь Юнь пригоршней набрала горсть серебряных монет, дала им рассыпаться меж пальцев, и со смешной театральной миной выдохнула:
– Вот бы встретить тебя пораньше – давно бы из дома сбежала!
Мин И расхохоталась, в конце концов подняла голову и с озорной решимостью сказала:
– Сегодня ужин не дома. Пойдём, закажем жирную утку и съедим её по всем правилам!
– Ураа! – с искренним восторгом откликнулась Синь Юнь.
Переодевшись в чистое, они вдвоём, плечом к плечу, отправились в «Хуа Бэчжи» – место, где, по слухам, жарят самую сочную утку в Му Сине.
Только успели сесть, как у входа загремели шаги и заголосила шумная компания:
– Ну честно, – ворчал Шу Чжунлинь, – это же не свадьба. Зачем нас на пир звать? В такую жару?
– Да уж смилуйся ты, – лениво откликнулся второй голос, – Сюань просто хочет показать, что теперь у него есть кому руку подать и чарку поднести.
– Ха! – фыркнул Шу Чжунлинь. – Да уж, у кого сейчас никого нет? Вон, в поместье Боцзая на днях ещё двадцать девиц привезли, чтобы не скучал!
Но стоило ему поднять взгляд – и тут же осёкся.
Шёл впереди – как всегда выправленный, как всегда молчаливый – Цзи Боцзай. Он почувствовал, что позади притихли, и тоже повернул голову.
И – замер.
Она сидела в зале, у ближнего столика. Напротив неё – Синь Юнь. Над тарелками клубился пар. Мин И как раз подняла глаза – встретилась с его взглядом.
Улыбнулась.
Спокойно, вежливо. Склонила голову – как на церемонии. И тут же опустила ресницы, вернувшись к разговору.
И в тот миг, Цзи Боцзай вдруг понял. Он думал, она похудеет.Что лицо её станет бледным, глаза – тусклыми.Но нет.
Щёки – румяные.Взгляд – твёрдый.В улыбке – ни капли растерянности. Ни боли. Ни надежды.
Она – больше не его.
Цзи Боцзай спокойно отвёл взгляд, будто перед ним был не человек, а пыль на дороге. Подозвал ближайшего слугу:
– Верхний зал. Свободных мест нет?
Слуга замешкался:
– Эм… пока что…
Но Цзи Боцзай только спокойно посмотрел на него – медленно, холодно, молча.
У слуги мгновенно пересохло в горле. Он хлопнул себя по лбу, как будто только что что-то вспомнил:
– Ай, господин, вы как в воду глядели! Смиренный только что думал, как же теперь к господину Ляну с повинной идти… Верхний зал, конечно же, весь занят! С утра как расписали, так и не осталось ни местечка. Но если господа не побрезгуют, мы, с позволения, вот тут, в общем зале, занавеской отгородим, поставим ширмы, – никто не потревожит, ручаюсь!
– Что?! – сзади возмутился Лян Сюань. – С нашими-то именами сидеть в общем зале, под носом у…
Он не успел договорить. Рядом стоявший Янь Сяо без лишних слов закрыл ему рот рукой.
– Тсс. – прошипел он, склонившись к уху. – Ты хочешь вляпаться в то, чего не касаешься? Молчи. Иди сядь.
Взгляд Цзи Боцзая ни разу не скользнул в сторону Мин И. Но от этого её присутствие не становилось менее ощутимым.
– В общем зале и сидеть лучше, – с улыбкой отозвался Янь Сяо. – Воздух свободнее, не так душно.
И вся свита подчинилась, не посмев возражать. Выбрали столик напротив – не рядом, но и не слишком далеко от Мин И. Стоило ей лишь слегка поднять глаза, и взгляд тут же упирался в знакомо-холодное лицо Цзи Боцзая.
Вот уж мерзость, – подумала Мин И, чуть нахмурив лоб.
– Что случилось? – Синь Юнь, всё ещё витая мыслями в облаках о грядущем путешествии в Фэйхуачэн, вернулась в реальность, увидев, как у подруги исчез блеск в глазах.
– Ничего, – коротко ответила Мин И. – Поедим и уйдём.
– Ага… – кивнула Синь Юнь, облизнув губы, нетерпеливо поглядывая в сторону кухни. – Скоро же, да? Нашу уточку-то…
Прошло уже немало времени. Те, кто пришёл позже, уже уплетали свои блюда за обе щеки, а их столик всё ещё пустовал.
Мин И чуть прищурилась. В уголках её губ заиграла знакомая, сухая усмешка.
Что ж… игра началась.
Глава 99. Хлопоты в Хуа Бэчжи
– А где же наша утка? – с недовольством поджала губы Синь Юнь, окликая пробегающего мимо официанта.
Мальчишка остановился, с виноватым лицом поклонился:
– Прошу прощения, госпожи. Вон там – знатные гости, – он ловко кивнул в нужную сторону, – потому сначала подаём им. Но сегодня за ваш стол платить не придётся – трактир угощает.
Синь Юнь проследила за его взглядом – и резко побледнела. За тем столом, на который указал слуга, Сюй Тяньинь уютно устроилась рядом с Лян Сюанем, словно хозяйка жизни, а в их сторону бросала колкие, затаённые взгляды, полные злобы и чего-то ещё… вытянутого из недосказанных обид прошлого.
Синь Юнь тут же дёрнула Мин И за рукав:
– Как тут есть с аппетитом? Пошли отсюда. Найдём что попроще…
Мин И, напротив, осталась совершенно невозмутима. На её губах появилась лёгкая, почти лукавая улыбка:
– Ты что, всерьёз? – Она даже усмехнулась. – В «Хуа Бэчжи» каждая трапеза стоит сотни серебрянных. А нам сегодня – бесплатно. Что же это – не есть, потому что кому-то завидно?
И, не дожидаясь ответа, спокойно добавила:
– Иди посмотри в меню, закажи еще что-нибудь повкуснее. Пусть знают, как нас, простых девушек, трактир на руках носит.
Синь Юнь зависла на миг, растерянно моргнула. Раньше при одном только имени Сюй Тяньинь она напрягалась, сжималась, будто ждала удара – то взглядом, то словом. Её всегда одёргивали, всегда критиковали, всегда чего-то было мало…
Но сейчас… Сейчас у неё в голове звенел совсем другой голос: «Две доли с продажи артефактов – твои. Ты теперь при деле, с мастерством, с делом, с подругой. Чего тебе бояться?»
Губы её дрогнули, затем решительно расправились в лёгкой ухмылке. – Ладно. Сейчас им покажу, что значит «зарабатываю сама».
Она встала, поправила пояс, взяла меню и гордо пошла заказывать.
Синь Юнь гордо расправила плечи – пусть и маленькая грудь при этом едва обозначилась под тонким платьем, – но голос её звучал твёрдо и уверенно:
– Малой, запиши: томлёную рульку, вяленую колбасу, да ещё и золотую гармонию!
– Хорошо, госпожа, – с поклоном ответил слуга и поспешил вниз на кухню.
За соседним столом Сюй Тяньинь с презрением сощурилась, лениво крутя в пальцах изящный винный кубок:
– Вонь нищеты тут разлита по воздуху. И в блюдах, и в людях.
Лян Сюань нахмурился. Он сам не питал особого удовольствия от общей залы, но, бросив взгляд на целиком безмятежного Цзи Боцзая, заметил, что тот ест с явным аппетитом, даже утку, которую обычно недолюбливал, – и понял: господин менять место не собирается.
– Потерпи немного, – тихо сказал он Сюй Тяньинь, стараясь звучать примиряюще.
Но той слова дались трудно. Она в гневе опрокинула в себя оставшееся в бокале вино, отставила кубок и больше не произнесла ни слова.
С каждым днём рядом с Лян Сюанем всё теснее дышать.Он добр, он заботлив – но что в том проку, если он не может ни защитить, ни отомстить, ни заявить о ней так, чтобы остальные перестали презирать?
Не то что Цзи Боцзай.
Сейчас он сидел напротив, равнодушный, холодный, уверенный в себе, и всё же – даже сейчас – весь трактир ощущал, что за его плечами стоит сила. Сила, перед которой отступают, которой завидуют, которой боятся.
И… с кем он гневается? Кто у него теперь в фаворе? Вот что по-настоящему жгло изнутри.
Сюй Тяньинь не могла понять – почему Цзи Боцзай, с его умом и проницательностью, предпочёл взять в дом десяток безродных красавиц, но не захотел оставить рядом её. Пусть без титула, пусть даже в тени – но она ведь из знатного рода, и, быть может, однажды могла бы принести ему пользу.
Теперь она уже не мечтала о почётном статусе. Но если бы ей просто позволили остаться в его доме, всё было бы иначе.
Она украдкой взглянула на него сбоку.
Цзи Боцзай, не проронив ни слова, пил вино. Ни один взгляд, ни даже тень интереса не достались ей – всё его внимание было устремлено через зал, туда, где сидели двое за простой столешницей.
С горечью во рту, сжав зубы, Сюй Тяньинь подняла чашу и подалась вперёд:
– Слыхала, в Юаньшиюан нынче нехватка людей. Не знаю, могу ли я быть полезна… – она улыбнулась, стараясь звучать лёгкой и заботливой, – но если могу чем-то помочь…
Цзи Боцзай оторвал взгляд от противоположного стола и медленно перевёл его на неё. Во взгляде его было непонимание, смешанное с лёгким удивлением. Помочь? Она? Как она может быть полезна в Юаньшиюане… при всей своей напускной важности?
Даже Лян Сюань, сидевший рядом, заметно сконфузился, неловко потянул её за рукав:
– Тяньинь…
Но та не унималась, голос её зазвучал ещё звонче:
– Раз уж вы с Сюанем друзья, то и я, как его спутница, считаю себя вашей союзницей. Меж друзьями и должно быть так – помогать, поддерживать. Я ведь кое-кого знаю, люди проверенные, умеют многое. Если вам нужны надёжные люди в Юаньшиюане – только скажите. Я всё устрою.
– В Юаньшиюане не просто людей не хватает, – сказал Янь Сяо, пытаясь сгладить напряжение. – Им нужны шэньци – настоящие мастера по созданию артефактов. А на это и «немного таланта» бывает недостаточно.
Он явно хотел дать Сюй Тяньинь возможность отступить с достоинством, но та, не уловив намёка, подняла подбородок с прежней самоуверенностью:
– Я как раз знаю одного. Ученик старого Уна из внутреннего двора, настоящий мастер, хоть и нелюдим. Всё больше по горам да ущельям скрывается, но я знаю, где его найти.
В её глазах – ожидание. Вот-вот Цзи Боцзай скажет, что ценит её помощь, и…
– Выпьем. – прервал он, даже не взглянув на неё. Поднял чашу и кивнул Яню Сяо.
– Верно, – тот тут же подхватил. – За встречу.
Шу Чжунлинь лениво чокнулся краем чаши, а Сюй Тяньинь так и осталась сидеть с застывшей улыбкой, пальцы сжались в кулак.
Даже Лян Сюань, которому раньше казалось, будто она может быть полезна, теперь нахмурился:
– Ты ведь всё же женщина, – сказал он негромко, – не суйся в дела, которые тебя не касаются. У них своя иерархия, ты не знаешь, как всё устроено.
– Я… – её голос дрогнул.
– Пей вино, Тяньинь. – сказал он, не глядя, и пригубил сам.
Слова, что должны были дать ей место за этим столом, обернулись упрёком.
Она опустила голову, чувствуя, как снова оказалась лишней.
Обычно на пиршествах Цзи Боцзай никогда не напивался – даже если казалось, что пьян, то чаще всего это было нарочно. Но сегодня… будто что-то изменилось.
Чаша за чашей исчезали в его руке, и взгляд постепенно становился рассеянным.
Когда из последнего кувшина он вылил себе остаток вина и осушил его до дна, вдруг встал.
– Ай! – Янь Сяо вздрогнул и тут же встал следом, испугавшись, что тот сейчас опрокинет стол у противоположной стены.
Но Цзи Боцзай лишь остановился перед Мин И, долго молчал, сжимая губы, а потом… тяжело выдохнул:
– Я… мой новый дом теперь прямо напротив поместья Сыту.
Мин И с удивлением взглянула на него:
– Да что это, господин, хотите, чтоб я вернулась?
– Не… – пробормотал он, отворачиваясь, – просто… девушке тяжело жить одной. Если решишь вернуться – дверь будет открыта.
Мин И мягко улыбнулась и, сложив руки в церемониальном поклоне, спокойно ответила:
– Не беспокойтесь обо мне, господин. У меня всё более чем хорошо.
Он опустил глаза, словно в поиске слов:
– Ты ведь… наложница, возведённая в сан самим Да сы. Если он узнает, что ты живёшь сама, вне дома, вдруг решит наказать…
Мин И перехватила его фразу, по-прежнему с вежливой улыбкой:
– Тогда первым под гнев Да сы попадёте вы, господин, не так ли? Но ваше положение ныне столь высоко… не думаю, что ради такой ничтожной женщины, как я, он станет чинить вам неудобства. Так что не стоит волноваться.
Цзи Боцзай замолчал. Его лицо застыло, тело выпрямилось, будто его сковал внутренний холод.
Мин И больше не взглянула на него – лишь мягко и бесстрастно сказала:
– Господин, прошу вернуться к своей трапезе.
Он знал, как выглядят рассерженные женщины – за жизнь повидал таких немало. Но Мин И сейчас… она вовсе не злилась. Просто не хотела иметь с ним ничего общего. Совсем.
Это был не гнев. Это была пустота.
Почему? Он же ясно видел прежде – в её глазах плескалось столько нежности. А теперь – не осталось даже взгляда.
Что это значит? Она действительно остыла, или… быть может, никогда и не держала его в сердце?
Слов не нашлось. Лишь щемящий вопрос без ответа.
Сбоку вмешался Янь Сяо, пытаясь вырулить ситуацию, заодно и разрядить гнетущую тишину:
– Барышня Мин, не пройдёте к нам на чашу вина? Мы ведь всё-таки знакомы, а сегодня у нас повод – Сюань обзавёлся прекрасной спутницей, будет не лишним поздравить.
Но с противоположного конца, холодным голосом отозвалась Сюй Тяньинь:
– Не нужно. У меня с ней нет ничего общего.
После чего её взор обратился к Синь Юнь, и на лице её отразилось презрение.
– Все вы, как лисы, одним миром мазаны, – произнесла она с едва заметным оттенком раздражения в голосе.
Она могла бы промолчать – и Мин И, быть может, не подошла бы. Но стоило Сюй Тяньинь лишь язвительно раскрыть рот – как Мин И с весёлой улыбкой поднялась, взяла чашу с чаем и неспешно подошла к их столу:
– Старшая сестра Сюй – давняя знакомая. Раньше мы служили при господине Цзи, общались нередко. Теперь, коли вы с господином Ляном – вместе, я не могу не поднять чашу – за светлое будущее вашей пары!
Слова прозвучали ласково, с лукавой улыбкой, и даже с оттенком искренности – но смысл их был ясен каждому, кто сидел за столом. Лян Сюань скривился. А Сюй Тяньинь вмиг залилась гневом:
– Что ты этим хочешь сказать?
Мин И моргнула с невинной искоркой:
– А разве я что-то не так сказала?
Слова-то были правдой: ещё недавно Сюй Тяньинь всячески старалась приблизиться к Цзи Боцзаю, теперь же – сама прибилась к другому покровителю. Но произнести это вслух, с такой мягкой улыбкой – это было настоящее унижение.
Лян Сюань побагровел и хмуро прервал:
– Цзиньчай-дучжэ, вы, видно, в самом деле возгордились. На Тагэтайе не довелось сразиться, но теперь случай подходящий. Позвольте же, барышня Мин, проверить вашу доблесть лично.
Шу Чжунлинь бросил тревожный взгляд на Цзи Боцзая, а затем вскочил:
– Ты что, с ума сошёл?!
Хотя Лян Сюань и не был каким-нибудь прославленным боевым культиватором, но всё ж мужчина, а значит, владел юань куда сильнее, чем Мин И. Что уж говорить – так вызывать её на поединок, да ещё при всех, было настоящим унижением.
Он шагнул в центр просторного зала, указал на свободное место и процедил:
– Барышня Мин, прошу.
Мин И взглянула на него совершенно спокойно, голос её был ровен:
– А если вы вдруг пострадаете?
– Сражение насмерть, без претензий, – с усмешкой напомнил он старое правило. – Если боишься, тогда давай – извинись перед Тяньинь.
Сюй Тяньинь тут же вздернула подбородок, во взгляде – презрение, но в сердце – тревога. Она быстро коснулась взглядом лица Цзи Боцзая. Если он сейчас заступится – всё пропало.
Но тот и не шелохнулся.
А двое уже выходили к центру зала.
Цзи Боцзай лишь лениво кивнул Янь Сяо:
– Гляди, как пойдут дела. Если что – вмешайся быстро.
Глава 100. Ради одной женщины
Янь Сяо тяжело вздохнул, краем глаза глядя на Цзи Боцзая:
– Ты ведь волнуешься за неё, так чего ж не встал и не остановил? Зачем велишь это мне?
Цзи Боцзай ответил без всякого выражения:
– Потому что… мы с ней ещё не настолько близки.
– Что?.. – Янь Сяо не сразу понял, к чему тот клонит.
Но как только бой в зале начался, его вдруг будто молнией осенило.
Не с Мин И у него не хватало близости, а с Лян Сюанем. Вот с кем.
Сюань, владеющий голубовато-синей юань, сражался резко и изворотливо, его удары были коварны и быстры, словно призрачный ветер, налетающий с разных сторон. Любой бы дрогнул.
Любой, но не она.
Янь Сяо смотрел и не верил глазам.
Мин И, чьи движения прежде казались столь мягкими и изящными, теперь стояла неподвижно – как вкопанная. Просторный рукав был крепко завязан у запястья, а прекрасные глаза, обычно полные лукавого света, теперь смотрели прямо, спокойно и уверенно, словно острый клинок, спрятанный в ножнах.
И чем спокойнее был её взгляд, тем отчётливее ощущалось – она держит под контролем всё, что происходит.
Вокруг неё, на расстоянии в одну чжан, юань текла мягко, как вода, словно выстраивая границу, в которую нельзя вторгаться.
Это уже не та Мин И, которую все знали раньше.
Это – истинный боевой культиватор.
Изначально все решили, что наложенная область миньи принадлежит Лян Сюаню. Но по лёгкому замешательству, промелькнувшему в его глазах, стало ясно – вовсе нет. Это была Мин И.
– Что? Это же… сине-зелёный? – кто-то ахнул, разглядев отблеск сине-зелёной юань.
– Женщина с таким уровнем юань? Необычайно редкий случай, – покачал головой кто-то из старших.
– Не так быстро, – Шу Чжунлинь прищурился, выражение его лица посуровело. – Её юань вовсе не сине-зелёная. Это – маска.
– Ты тоже так считаешь?! – Сюй Тяньинь, сидевшая поблизости, стиснула кулаки. – У неё с виду даже тело не способно выдержать такую мощь. Я уверена – она просто скрывает настоящий цвет, притворяется. Это трюк, чтоб запугать противника!
Вот увидите, как только её сила столкнётся с настоящей – всё обернётся вспять.
Но Шу Чжунлинь лишь отрицательно покачал головой:
– Нет. Я имею в виду совсем другое. Её настоящая юань – выше, чем сине-зелёная.
Наступила короткая тишина.
Он смотрел в центр зала, на кольцо области миньи, где Мин И оставалась недвижимой, подобно капле ртути в шторме.
– Этот приём, – продолжил Шу Чжунлинь, – я видел только у одного человека. На приёме в честь прибывших гостей. Тогда он, словно играючи, скрыл своё могущество под личиной обыденности, и лишь когда ударил – все поняли, кто он такой. Она же… даже выражение лица скопировала. Холодная решимость, презрение к суете, абсолютное спокойствие.
Он бросил взгляд на стоящего неподалёку Цзи Боцзая, тот же молчал, взгляд его оставался непроницаемым.
Так ты учил её сам?
Едва Шу Чжунлинь произнёс свои слова, как в центре зала Лян Сюань рванулся вперёд, выпуская юань в форме извивающейся змеи. Его девятизвенная техника, славившаяся изощрёнными траекториями, пронеслась к Мин И с такой скоростью, что глаз не успевал за движением.
Юань танцевала, петляла, ломалась и снова собиралась, меняя угол атаки каждую долю секунды. Такая техника славилась тем, что не имела направления – её невозможно было отбить, невозможно было предугадать.
Все затаили дыхание.
Но Мин И даже не шелохнулась.
Она стояла в центре своей области миньи, как древняя статуя, не сместившись ни на шаг. Ни взмахом руки, ни кивком головы она не выказала готовности к отражению удара.
Лян Сюань, уверенный в своей победе, уже расплылся в улыбке. В его глазах читалось ожидание – он хотел, чтобы эта женщина в красивой одежде рухнула перед ним, покрытая ссадинами и кровью, чтобы доказать: долг язык не красит – сила красит.
Но в следующее мгновение – глухой удар, будто железо столкнулось со скалой.
Извивающийся поток юань, казавшийся живым, внезапно застыл, словно врезался в нечто непреодолимое. А затем – начал трескаться. Как тонкий лёд под ногами, он ломался под собственным напором, падая вниз осколками цвета морской глубины, точно разбитый фарфор.
Защитный барьер.
Мин И даже не выдвинула ладонь – она встретила удар телесным щитом, слепленным из собственной юань.
Этот барьер – последняя граница, что защищает тело боевого культиватора. И редко кто отваживается использовать его, ибо это лишь десятая часть от всей силы. Обычно им прикрываются лишь в момент смертельной опасности.
Но она – выставила его первой, потому что знала, атака Ляна Сюаня ей не страшна.
