Текст книги "Любовь в облаках (ЛП)"
Автор книги: Байлу Чэншуан
Соавторы: RePack Diakov
сообщить о нарушении
Текущая страница: 67 (всего у книги 86 страниц)
Цзи Боцзай усмехнулся, горечь заплескалась в глазах:
– Она видит только их достоинства… а моих – будто и вовсе не замечает.
Разве она думает, что он просто так решился на созыв Совета и реформу законов именно в Чаояне? Неужели и вправду полагает, что её идеи в один миг покорили шесть городов?
Всё, чего она желает, – он шаг за шагом стремится ей дать. Но она этого не видит. Не замечает. И вот теперь… Она считает, что самый трогательный жест – это когда её встречает Чжоу Цзыхун, с объятиями и готовым ужином.
Цзи Боцзай молча сжал кулак под рукавом – до побелевших костяшек.
Он вовсе не зол. Разве он может быть зол? На что тут сердиться? Просто… у неё зрение плохое. …Просто сердце изрывается от ярости!
Цзи Боцзай с резким движением откинул рукав и спустился с каменных ступеней Зала Циньчжэн, бросив через плечо:
– Возвращаемся во дворец! Если только не окажется, что мне и правда негде жить – больше ни ногой в этот её задний двор! Мне достаточно раз наступать на своё достоинство!
Не Сю, идущий следом, в изумлении поднял брови.
Неужели Ваше Величество действительно отпустил ситуацию? Даже такие слова говорит – отрезает, будто навсегда…
Но – увы.
Прошло лишь полчаса.
И теперь он стоял, как громом поражённый, глядя на величественный дворец, объятый пламенем – огонь, взметнувшись, пожирал крышу, сжирал резные карнизы, трещал в сухих балках. А на фоне всего этого безумия сам Его Величество с поразительным спокойствием заталкивал в повозку свёртки с личными вещами.
– Похоже, остался без крыши над головой, – буднично заметил Цзи Боцзай, завязывая мешок с манжетами и личной печатью. – Передай, чтобы да сы Чаояна освободила для меня один из своих внутренних дворов. С утра же туда въеду.
Не Сю сдержал вздох, оторопело глядя на охваченный огнём двор:
– Ваше Величество… но ведь пожар только на площади. Даже стены двора не задеты…
Цзи Боцзай, не моргнув глазом, бросил, запрыгивая в повозку:
– Слишком шумно. Ничего не слышу. Поехали!
Глава 196. Она – другая
Во дворце служили сотни мастеров, обладающих юань – синим и выше уровнем энергии. Даже если бы каждый из них поднял всего один палец, этого было бы достаточно, чтобы огонь – пусть и огромный – погас в одно мгновение.
Но… им нельзя.
Не только использовать юань – им велено было бегать по двору, как обыватели, с криками:
– Пожар! Пожар, бегите! Спасайтесь, двор горит!
Толку от этого было, разумеется, чуть меньше, чем от лужи в пустыне.
Луо Цзяоян, начальник императорской стражи, с дрожью в щеке наблюдал, как его величество Цзи Боцзай сидел на краю своей звериной повозки и вымазывал лицо золой, аккуратно растушёвывая пятна пальцами, как оперный гримёр перед выходом на сцену.
– Вынужден напомнить, – сухо сказал он, – пожар начался из-за того, что тётушка Сюнь жарила бататы. Если Мин И хоть немного узнает обстановку, она всё поймёт.
Цзи Боцзай, ни капли не смутившись, чуть наклонил голову, сравнивая стороны лица, словно добиваясь нужной степени «изысканной запущенности», и ответил спокойно:
– Она ничего узнавать не станет. Она лишь обрадуется – мол, наконец-то я и мои покои не имеем с ней ничего общего.
Он провёл рукой под глазом, добиваясь тонкой линии «усталой обречённости», в которой чудесным образом уживались беззащитность и холодная красота.
– А зная это, вы всё равно… бегом туда, – буркнул Луо Цзяоян, не успев сдержать язык.
Он сразу понял, что сказал это вслух. Уловив недобрый прищур императора, поспешно вывернулся:
– Я лишь хотел сказать… Обыкновенных женщин легко склонить к покорности. Но барышня Мин – не такая. Ваша светлость всё делаете правильно.
Цзи Боцзай смотрел на тонкий налёт золы, прилипший к пальцам, и говорил почти отрешённо:
– Раньше я тоже так думал. Что она не такая, как другие. Что она – гордая, неприступная, и потому нужно идти в обход, выстраивать хитроумные ходы, шаг за шагом затягивать её в мой мир.
Он выдохнул и смахнул с пальцев лишнюю пыль.
– Но теперь я понимаю – я ошибался.
– Всё, что я делал, чтобы удержать её, – это всё было лишь потому, что я хранил её в сердце. Но я выбрал не те средства. И этими руками, что так стремились к ней, я сам же и оттолкнул её всё дальше и дальше…
Он посмотрел в сторону, туда, где начинался двор Мин И, и голос его стал твёрже:
– На этот раз – никаких приёмов. Если ей нужна только искренняя душа, я отдам её всю. Без остатка.
Луо Цзяоян стоял в молчании, поражённый.
Он знал этого человека как хладнокровного стратега, чьи решения невозможно было предугадать, как безупречный меч в ножнах – молчаливый, но смертельно точный. Но сейчас – перед ним был просто мужчина. Одинокий, с раной в груди, но всё ещё державшийся за надежду.
Да даже когда сражались за Чжуюэ, и то легче было.
Так и сказал однажды Чу Хэ: у Цзи Боцзая внутри – темная яма, наполненная злобой, и держится он в этом мире лишь на ненависти. Как только взошёл на трон, первым делом вырезал всех врагов. Даже прежнему да сы из Му Сина не дал покоя, сдавив в клочья, как ястреб цыплёнка.
И вот теперь Луо Цзяоян, глядя на него, видел не леденящего кровь императора, не стратега, что умеет разгадывать любую интригу – а просто юношу, заплутавшего и уставшего, упрямо идущего на свет, которого никто больше не видит.
– У вас ведь вся Поднебесная под рукой, – не удержался он, нарушая молчание. – Неужто не найти другую, что была бы хотя бы похожа на барышню Мин?
Цзи Боцзай чуть кивнул:
– Я тоже так думал.
В первые месяцы после восшествия приближённые наперебой старались угодить, и однажды кто-то привёл во дворец девушку – похожую на Мин И, как две капли воды. Черты схожи, даже манеры натренированы, говорила, и голос специально ставила.
Но…
– Это всё не то, – он выдохнул. – Она – не Мин И.
Она не угадывала его мысли с полувзгляда. Не понимала молчания. Не чувствовала, что за словами кроется.
Мин И – стоило ему только чуть наклониться, чуть сжать ладонь – и она уже знала, что он сейчас скажет. Она понимала его, как никто в этом мире.
А та другая… только вежливо ждала его повеления. Без души. Без искры.
Он посмотрел на свои ладони.
– Мне не нужна «похожая». Мне нужна – она.
Он и сам когда-то злился на себя за то, что рядом с Мин И не может спрятать ни одной мысли. Это ведь самое опасное для государя – когда кто-то читает тебя, как открытую книгу. Но теперь, когда она, казалось, остыла к нему, когда в её глазах больше не отражался ни страх, ни волнение, он вдруг понял: и трон этот ничего не стоит, если на нём так одиноко.
Они были рядом в самые трудные времена.
В Му Сине действовали, как одно целое – без слов, без споров, точно два клинка в одном ножнах. На полях сражений Чжуюэ он прикрывал её спину, а она – его. Они вместе воздвигали щиты, когда на них обрушивались потоки вражеской ярости. Когда кровь заливала глаза, они становились друг для друга опорой – он поднимал её, она поддерживала его.
И не только сражения были их общей историей.
Они вместе смотрели на млечный путь, раскинувшийся над Му Синем, там, где звёзды падали, как жемчужины с неба.
В Фэйхуачэн они видели, как лепестки тысяч цветов взмывают в небо, закручиваясь в ароматный вихрь, будто сама весна решила станцевать для них.
В Цансюэ, посреди лета, они стояли под неожиданным снегом – белые хлопья ложились на их плечи, а в тишине слышно было только их дыхание.
В Чжуюэ они встретили солнце, похожее на серебряную чашу, вырастающую из-за горизонта, – и ни один луч не был таким ярким, как её улыбка в тот миг.
В Чаояне вместе смотрели, как золотой трёхногий ворон пробивает собой рассветные облака и восходит над миром.
Он всегда считал, что жизнь его – пусть и тернистая, но всё же насыщенная. Он видел кровь и победы, предательства и триумф.
Но стоило взглянуть глубже… и становилось ясно: всё, что в его жизни было по-настоящему ценным – было связано с ней.
Раньше он думал, что любовь – это красивые слова. Позже – что любовь измеряется золотом и драгоценностями. А теперь понял: всё, что можно воплотить в вещи или действие – не любовь.
Любовь – это слишком большое чувство. Оно охватывает всю жизнь человека. И только тогда, когда над его гробом закроют крышку, можно будет с уверенностью сказать: «Он любил».
Колёса звериной повозки стучали по камню, когда повозка въехала во внутренний двор резиденции да сы. Луо Цзяоян всё ещё пребывал в раздумьях, словно что-то понял, но всё же не до конца. Он обернулся и пристально взглянул на Цзи Боцзая.
– Когда вы вернётесь во дворец, Ваше величество? – спросил он.
Боцзай приподнял полог, щурясь на залитые солнцем строения впереди.
– Очень скоро, – сказал он спокойно. – И когда я вернусь, у вас уже будет императрица.
Луо Цзяоян моргнул, глядя на него. В этот миг в Цзи Боцзае вновь проступило что-то от того непобедимого полководца, каким он был на поле боя, того, кто мог одним взглядом повергать в страх легионы.
Но это ощущение длилось всего секунду.
Потому что в следующий миг, их могущественный правитель театрально пошатнулся, обессилено опёрся на руку Не Сю, и, надрывно кашляя, шагнул навстречу спешащей к нему Мин И – с видом человека, в шаге от смерти, но всё ещё влюблённого.
Луо Цзяоян: …
– Ваше величество? – Мин И, судя по всему, только что проснулась. Поверх тонкого шелкового платья накинута была наружная накидка, волосы слегка растрёпаны, взгляд ещё затуманен сном. Она нахмурилась, глядя на его обгорелый вид. – Глубокой ночью… что стряслось?
Цзи Боцзай с усталым вздохом провёл рукой по лицу, размазывая золу под глазами.
– Покушение. В голосе у него звучала хрипота. – В моём дворце затаился предатель. Огонь вспыхнул в покоях. Кашель… – он с силой закашлялся, опершись на руку Не Сю.
Мин И тут же напряглась, лицо стало суровым. Она обернулась к стражникам:
– Проводите Его Величество внутрь! Быстро!
– Только-только утвердили основу законов, а уже нашлись недовольные. – она тихо говорила, шагая рядом. – Выходит, в Шести городах и впрямь много тех, кто не желает видеть объединённый порядок.
– Я уже распорядился. – кивнул он. – Чу Хэ и Фань Яо начали расследование. Но пока… боюсь, мне придётся обременить тебя, да сы.
– Какое бремя, что вы, – покачала головой Мин И, чуть улыбнувшись. – Половина этих залов вообще возведена на ваши средства. Просто… – она замялась, – все новые постройки расположены в заднем дворе. По вашему статусу, ваше величество, туда идти… не совсем уместно.
– Не беда. – Цзи Боцзай взглянул на неё, и в его голосе вдруг скользнула странная мягкость. – В заднем дворе у да сы всегда людно. Живо. Весело.
Мин И с подозрением прищурилась. Казалось, он её поддразнивает, но, когда она встретила его взгляд – тот был совершенно чист, ни тени насмешки.
Мин И крепко сжала губы, молча сопроводила Цзи Боцзая в только что отстроенный дворец – Чинминьдянь.
Из всех новых покоев этот был самый просторный, самый светлый и утончённый – с замысловатыми резными арками, тёплыми полами из красного дерева и экзотическими занавесями, сотканными по особому заказу. Изначально она собиралась поселиться здесь сама, но раз уж он пришёл – пусть поживёт.
Этот дворец имел одну явную прелесть и один столь же ощутимый изъян – он находился совсем рядом с павильоном Ицигэ, где жил Чжоу Цзыхун.
А значит, слишком рядом. И слишком неудобно.
Мин И наклонилась к Не Сю, понизив голос:
– Я в павильоне Ицигэ, рукой подать. Если что случится – зови.
Не Сю взглянул в ту сторону, где за черепичными крышами едва проступал свет фонарей Ицигэ, тяжело вздохнул:
– Госпожа… может, останетесь с Его Величеством хоть ненадолго? Всё-таки, как ни крути – этой ночью он был напуган.
Мин И чуть дёрнула щекой, потом сдержанно изогнула бровь:
– Твой господин… испугался? Ты сам-то в это веришь?
Эти слова, надо признать, даже выговорить было трудно, уж слишком не вязались они с тем, кто только недавно в одиночку сокрушал пол Цинъюня.
Не Сю покачал головой, глаза у него при этом сделались немного грустными:
– Сильные издавна реже всего удостаиваются сочувствия. Все привыкли, что им больно не бывает, будто у них и сердца нет. Но… как раз понятливые дети, по правде сказать, заслуживают больше сладкого. – Он взглянул на неё чуть снизу-вверх. – Госпожа, вы, как никто, это понимаете. Не так ли?
…На первый взгляд это звучало разумно. Но стоило только задуматься чуть глубже – и Мин И всё-таки решила, что в этом нет необходимости.
– Чжоу Цзыхун боится темноты, – негромко сказала она, – мне нужно вернуться.
Не дожидаясь, пока Не Сю снова откроет рот, Мин И уже развернулась и пошла прочь, лёгким, но уверенным шагом.
Не Сю смотрел ей вслед, почесал затылок с выражением полной покорности судьбе и собирался было повернуть обратно… как вдруг сзади едва не налетел на своего повелителя – Цзи Боцзая.
– Вы… Вы как тут оказались?! – с испугом пискнул он.
– Наверное, не боюсь темноты, – спокойно отозвался тот, взгляд его всё ещё был устремлён вдаль, на силуэт Мин И, медленно исчезающий за поворотом. – Скажи мне… я раньше тоже так поступал с ней?
Не Сю неловко улыбнулся, почесав нос:
– У подданного память короткая…
Чинминьдянь уже залили мягким светом светильников. Цзи Боцзай сел прямо на порог, не торопясь, как будто всё ещё стоял где-то на границе сна и яви. Одним движением он стер пепел со щёк и глаз, и в свете от фонаря его лицо оказалось частично скрыто в тени – полуосвещённое, полу неразгаданное.
– У неё, видимо, с памятью всё в порядке, – негромко проговорил он. – Вот только не помнит, что я сам в незнакомых местах не могу уснуть…
Глава 197. Тот, кому ты безразличен
Может, она и помнит. Но – а какой в том смысл? Теперь он для неё никто, и всё, что когда-то значило – больше не имеет веса.
Привычки человека, которого больше не держат в сердце, теряют всякий смысл.
Не Сю только вздохнул про себя – молча. Говорить было уже незачем.
Вдалеке, в павильоне Ицигэ, ярко горел свет. Мин И ненадолго вышла, но, вернувшись, увидела, что Чжоу Цзыхун, уже давно должен был быть в постели, стоял босиком прямо у дверей, встречая её.
На нём была лишь тонкая рубашка, пальцы рук посинели от ночной прохлады. Мин И нахмурилась, поспешно подхватила его за руки и потащила внутрь:
– Вышел и даже накинуть что-нибудь не догадался?
– Я волновался за Госпожу, – тихо ответил он.
– Волновался? Из-за него? – Мин И фыркнула, покачав головой. – Он что, людоед какой? Да и вообще – я тебе кто? Я не просто Госпожа, я – да сы Чаояна. Даже без этого, по уровню юань я в состоянии целой выйти из любой схватки, хоть с самим Цзи Боцзаем.
Она укрыла его вторым одеялом и ловко поправила подушки. Чжоу Цзыхун не спорил, только смотрел на неё с затаённой нежностью, как будто боялся, что эта забота вдруг исчезнет.
А Мин И, чувствуя на себе его взгляд, только ещё крепче натянула на него одеяло.
Чжоу Цзыхун внимательно посмотрел ей в глаза:
– А если говорить не о силе… а о чувствах?
Ресницы дрогнули. Мин И отвела взгляд, её голос стал осторожным:
– Какие ещё чувства?
– Он опустился со своей высоты, пришёл в ваш внутренний двор Чаояна… Разве не для того, чтобы наладить всё между вами?
Он сжал губы, будто сдерживал себя, но слова всё же сорвались:
– Простите. Я пытался молчать… Но не смог.
Мин И не удержалась и рассмеялась. Кончиком пальца легко ткнула ему в лоб:
– Если в этом дворе и есть кто-то, кто ревнует чаще всех – так это ты. Второго места тебе мало, ты точно чемпион.
Она уселась рядом и, заметив, как он всё ещё хмурится, чуть смягчилась в голосе:
– Ты слишком всё усложняешь. Цзи Боцзай… с его характером, с его гордостью, он никогда не станет унижаться ради примирения. То, что он сегодня пришёл – не более чем вынужденная мера. В его дворце завёлся шпион. Пока не вычистит всё до основания – возвращаться ему некуда.
Чжоу Цзыхун скривился:
– А дворец на что? Разве мало мест, где можно остановиться? Почему именно Чинминьдянь?
Мин И виновато почесала висок, неловко усмехнулась:
– Я… я сама его туда и поселила.
Её слова прозвучали почти шёпотом, но всё равно прозвучали. Как только они сорвались с её губ, глаза Чжоу Цзыхуна тут же сузились, и он молча уставился на неё, полные упрёка.
Ей даже не пришлось объяснять – он понял всё без слов.
Мин И сразу подняла руки в жесте капитуляции:
– Он ведь на свои деньги выстроил эти новые покои… Я же не могу поселить его в старые! Если об этом прознают другие пятеро да сы, они ещё подадут на меня жалобу. Сейчас время непростое – только-только приняли законы, всё держится на хрупком равновесии… Одной ссоры меньше – уже благо. Согласен?
Чжоу Цзыхун фыркнул, отвернулся к стене и с подчеркнутым драматизмом пробормотал:
– Конечно, госпожа всё как всегда правильно рассудила. А я – узколобый, ревнивый, разрушитель единства и мира во всём Цинъюне…
Мин И не выдержала и рассмеялась – звонко, искренне. Похлопала его по спине и ласково заговорила:
– Кто-кто, а ты у меня самый чуткий и разумный. Весь внутренний двор знает, что ты – душа компании, опора и отрада.
Он проворчал себе под нос что-то нечленораздельное, но, помедлив, всё же приподнял угол одеяла, пустил её под него и, не говоря ни слова, накрыл с головой. Его пальцы нащупали её руку, холодную, как вода в предрассветной реке. Он негромко буркнул:
– Согрею её. И не смейте дёргаться.
– Хорошо, – с улыбкой шепнула Мин И, устраиваясь рядом.
С ним рядом она всегда засыпала быстро. Её дыхание выровнялось, и вскоре стало ясно: она уже в мире снов.
А вот Чжоу Цзыхун так и не сомкнул глаз. Он лежал, глядя в потолок, и в груди у него медленно нарастало чувство беспокойства, глухое и липкое, как тень. Было в воздухе что-то тревожное… как будто она ускользает – не сейчас, не завтра, но скоро. И остановить это будет невозможно.
Но не только Чжоу Цзыхуна тревожили эти чувства. Едва рассвело, как весь внутренний двор наполнился шумными пересудами – новость о том, что сам повелитель шести городов пожаловал жить в задние покои, прокатилась по террасам и павильонам, словно грозовой раскат.
–Повелитель Цинъюня, да ещё и дракон на троне – и пришёл в наш дворец?! Да тут даже золотой шпильке места нет!
– Если кто-то скажет, что он к госпоже не испытывает чувств, – мои шесть тысяч семьсот двадцать восемь кирпичей в стене просто потрескаются от возмущения! – многозначительно проговорил один из наложников, отпивая чай.
– Нам ещё повезло. А вот на наложника Линь хоть смотрите – только и видно, как мечется. Будто маленький чертёнок вдруг с богом лоб в лоб столкнулся, – добавил другой, пряча улыбку за рукавом.
Линь Хуань, что сидел рядом, с бледным лицом и тенью недосыпа под глазами, бросил хриплый смешок:
– И вы, у которых даже порог ногой не заденут, имеете наглость упрекать меня?
– Так вы же и вправду порог в порошок истоптали… – кто-то фыркнул, – Только госпожа всё равно каждый раз и часа не засидится. Как вспых – и исчезла. Быстро у вас там всё, ловко…
Лицо Лин Хуаня исказилось, он с грохотом отодвинул стол, взмахнул рукавом – и область миньюй упала в зал, как ночная буря. Через миг в воздухе уже звенели удары: началась потасовка.
В этот день во внутреннем дворце была назначена обычная церемония утреннего приветствия. Но те, кому полагалось принимать поклоны – Сыту Лин и Чжоу Цзыхун – так и не появились. Без них все быстро превратилось в настоящий бедлам. Что поделаешь – мужчины, они ведь издавна любят решать споры кулаками. Прислужницы и евнухи, привыкшие к этим сценам, даже не пытались вмешиваться. Вместо этого одна из них бегом направилась сообщить Мин И о случившемся.
А она в это время как раз прикрывала рот от зевоты, стоя перед Цзи Боцзаем с докладом. Еще только утро, а уже надо рапортовать.
Внезапно послышался голос Бай Ин:
– Госпожа, во внутреннем дворце началась драка!
Мин И резко распрямилась, зевота моментально улетучилась. Она поклонилась, наспех кивнув Цзи Боцзаю:
– Подданная должна кое-что уладить. Пусть Ваше Величество позавтракает без меня.
Но не успела она ступить за порог, как услышала его спокойный голос:
– Подожди. Я пойду с тобой.
«Что ему там делать?!» – Мин И едва не закатила глаза. Она прекрасно понимала – этот человек хочет просто посмотреть, как она будет разруливать беспорядки. Очередное зрелище, достойное императорских очей.
Холодно не ответив ни слова, она шагнула на меч – и, подхваченная струёй юань, взмыла в небо.
Прислужницы и евнухи, неспособные следовать за ней в полете, остались позади. Но Цзи Боцзай, разумеется, не отставал – столь же легко ступив на свою меч-платформу, он с легкостью сравнялся с ней в небе.
Тогда Мин И ускорилась. Она не собиралась делить воздух с этим человеком. Но тот, словно нарочно, не уступал ей ни пяди – она быстрее, он за ней; она – вихрем, он – тенью. Вскоре их полет обернулся настоящей гонкой, и два меча, рассекшие утренние облака, неслись вперед, оставляя за собой светящиеся следы.
К тому моменту, как они достигли внутреннего дворца, пролетели уже больше трех ли.
Когда Мин И и Цзи Боцзай наконец влетели к Чаоцяньдянь, где и вспыхнула утренняя буря, разгорячённые спорщики застали поразительную картину: Да сы на мече стремительно пронеслась мимо входа… а затем, с тем же изяществом, вернулась обратно с противоположной стороны.
– Простите, – сухо бросила она, соскальзывая с меча, – пролетела мимо.
За ней с лёгкой усмешкой появился и Цзи Боцзай.
Удивлённые этим неожиданным визитом, все присутствующие мужчины нехотя опустились на колени, скандируя в унисон:
– Да здравствует Владыка! Да здравствует Да сы!
– Встаньте, – безо всякой церемонии махнул рукавом Цзи Боцзай, опускаясь прямо на главное место. Не задумываясь.
С формальной точки зрения, место во главе стола действительно принадлежало императору, но это был задний дворец Мин И – и главные кресла здесь всегда предназначались либо ей самой, либо её добродетельным супругам.
Так что, когда Цзи Боцзай вальяжно устроился в центре, многие переглянулись: «Он что, совсем страх потерял?»
Но тот, как будто прочитав их мысли, обратился к Мин И, которая всё ещё стояла в нерешительности:
– Чего встала? Дарую тебе место – садись.
Она будто бы хотела что-то сказать. Губы её дрогнули, но слова так и не сорвались. Спустя миг она лишь тяжело выдохнула и села рядом, словно признавая неизбежность.
Цзи Боцзай же, ничуть не стесняясь, осмотрел присутствующих и с ленивой улыбкой произнёс:
– Слыхал, у вас тут драка была? Кто победил? Я бы и награду выдал.
– Ваше величество, прошу прощения, – первым опустился на колени Линь Хуань. – В заднем дворе произошёл конфликт. Один из слуг осмелился дерзить старшему по положению. Виновный уже наказан, драка прекращена. Если вина и есть, она не моя – но я готов принять любое наказание.
Цзи Боцзай лениво приподнял бровь и с интересом посмотрел на него:
– Подними голову.
Линь Хуань с неохотой повиновался. Он явно не хотел поднимать взгляд, но, стиснув зубы, всё же подчинился.
Император долго и пристально вглядывался в его лицо, затем провёл пальцами по подбородку, будто что-то прикидывая, и, повернувшись к Мин И, с легкой усмешкой спросил:
– А ты не находишь, что он чем-то на меня похож?
Мин И вежливо изогнула губы в холодной улыбке:
– ваше величество слишком льстите. Хоть Линь Хуань и выглядит утончённо, но как ему сравниться с величием Вашего Величества?
– Вот как, – хмыкнул он. – А я-то думал, ты взяла его в свой внутренний дворец потому, что всё ещё не можешь забыть меня.
Мин И спокойно ответила:
– Это недоразумение. Я приютила его лишь из жалости – он был одинок, без поддержки и защиты.
– А я, выходит, не одинок? – тихо усмехнулся Цзи Боцзай, опустив взгляд. – Я ведь тоже сирота, покинутый всеми. Почему же ты ни разу не смягчилась ко мне?
Мин И отвела взгляд, глядя в сторону дверей зала, голос её прозвучал ровно, но сдержанно:
–Подданная не смеет.
В зале повисла странная, неловкая тишина. Никто из присутствующих не решался ни вздохнуть, ни издать хоть звук – воздух словно застыл.
И именно в этот момент в двери вошёл Чжоу Цзыхун.
Он оглядел зал, мгновенно уловив напряжённую атмосферу, брови его едва заметно нахмурились – но уже в следующее мгновение лицо разгладилось. Он спокойно приблизился к Мин И и с почтением склонился перед ней:
– Подданный был занят государственными делами на переднем дворе, прибыл с опозданием. Прошу да сы простить провинность.
При виде него выражение лица Мин И мгновенно смягчилось. В голосе её прозвучала теплая нотка:
– Освобождаю от церемоний, подданный. Случилось ли что-то с новым сводом законов?
Чжоу Цзыхун кивнул:
– Сановник Сыту сейчас спорит с несколькими старшими министрами из Департамента наказаний Син бу. Они, как всегда, цепляются за старые порядки. Сам он пока не может явиться.
– Эти несколько старых чиновников с возражениями… – раздался голос одного из наложников, – и без гаданий ясно, кто именно. Каждый день твердят, будто служат Чаояну до последнего вздоха, а на деле – боятся, как бы их власть хоть на волос не пошатнулась. Всё, что им непривычно, вызывает у них отторжение.
– Пусть Су Хэ попробует их уговорить, – откликнулся другой, – он с ними знаком ближе прочих, может, прислушаются.
Мин И кивнула и перевела взгляд на Су Хэ, сидевшего чуть поодаль:
– Су Хэ, сходи, поговори с ними. Постарайся смягчить их упрямство.
– Слушаюсь, госпожа, – с достоинством ответил он, встав и почтительно поклонившись.
Глава 198. Даже права на гнев у него не осталось
С каждым услышанным словом у Цзи Боцзая всё сильнее складывалось ощущение, что что-то здесь не так.
Весь этот мужской цветник Мин И, собравшийся в её внутреннем дворце, оказывается, занимал реальные чиновничьи посты? Осмелилась допустить мужчин из внутреннего двора к управлению делами – да как у неё хватило храбрости? Простое утреннее приветствие обернулось чуть ли не миниатюрным заседанием совета при дворе.
Но всего лишь на миг его охватило возмущение. Уже в следующее мгновение эта разношерстная толпа вновь обернулась воркующей стайкой: один сетовал, что госпожа давно к нему не заходила, другой – с завистью подмечал, что господин Чжоу нынче, видно, на особом положении и пользуется полным расположением.
Чжоу Цзыхун шагнул вперёд и стал рядом с Мин И, ровным, почти ледяным тоном обронил:
– Где много людей – там много пустых слов.
Мин И улыбнулась, мягко похлопала его по руке и обернулась к Цзи Боцзаю:
– Кстати, я ведь ещё не представила его вам как следует. Это Чжоу Цзыхун, мой человек.
Пальцы Цзи Боцзая, покоившиеся на резном подлокотнике кресла, невольно сжались, словно стараясь упрятать дрогнувшую боль. Он даже не имел права злиться.
Он лениво приподнял взгляд, и его глаза встретились с колючим, холодным взором Чжоу Цзыхуна. Усмехнулся негромко, с оттенком насмешки:
– Наслышан о твоей доблести.
Чжоу Цзыхун вежливо склонил голову, отвечая церемониальным поклоном:
– Госпожа загружена делами, если у Вашего Величества будут поручения – можете смело направлять их ко мне.
Смысл был прозрачен: незачем ежедневно звать её в Чинминьдянь ради пустых разговоров.
Цзи Боцзай не стал сглаживать острые углы, напротив – спокойно, будто невзначай, произнёс:
– Всё же ты – лишь подданный. Есть такие дела, которые она выполнит, а ты – нет.
Чжоу Цзыхун чуть изогнул губы в лёгкой полуулыбке:
– С этим не поспоришь. Кто осмелится ослушаться императорского повеления?
Даже он – тот, кто, казалось бы, делил с Мин И одно дыхание, – знал: без приказа Цзи Боцзая она и взгляда ему не бросит.
Цзи Боцзай понял скрытую боль и укор, затаённые в его словах. Его губы слегка дрогнули, сжались в тонкую линию.
Но сказать было нечего.
Мин И, как всегда, чувствовала, когда нужно пресечь надвигающееся столкновение. Поднялась и, взмахнув рукавом, велела:
– Уже поздно. Все, кто засвидетельствовал почтение, могут расходиться по своим делам.
После чего обернулась к Цзи Боцзаю и, сдержанно поклонившись, добавила:
– В последнее время между Цансюэ и Чаоян участились торговые трения. Мне нужно лично заняться этим вопросом.
В устах обычного человека подобные слова были бы лишь предлогом, завуалированным способом завершить разговор. Оставь её – и дело с концом. Но только не Цзи Боцзай. Он, как назло, зацепился за это:
– Какие именно… трения?
Мин И ненадолго замялась, но затем всё же ответила прямо:
– Торговцы из Цансюэ нарушили запрет. В баржах с товаром, проходящих по каналу, они прятали женщин – пытались переправить их в обход закона. Их поймали с поличным, на переправе вспыхнул конфликт.
Лицо императора потемнело. Он неспешно поднялся:
– Я пойду с тобой.
Чжоу Цзыхун тут же шагнул вперёд, тон его был вежлив, но твёрд:
– Ваше Величество – особа высокого статуса. Появление в подобном месте вызовет лишний шум. Позвольте мне сопровождать да сы, я уже не раз разбирался с такими инцидентами. Всё пройдёт быстро.
Не дожидаясь ответа, он уже мягко, но решительно увёл Мин И прочь, его пальцы сомкнулись на её запястье – словно в напоминание, кто сейчас рядом с ней.
Цзи Боцзай смотрел, как они уходят. Его взгляд упал на то самое место, где рука Чжоу Цзыхуна касалась её кожи, и в его глазах вспыхнул отблеск льда.
Нет. Сейчас он не имеет права злиться. Не имеет даже права поднять голос.
Он должен терпеть.
Глубоко вдохнув, он с усилием подавил подступивший гнев и шагнул к выходу.
– Подготовь повозку, – бросил он Не Сю, – неважно, как быстро они уедут – мы поедем следом.
Как и говорил Чжоу Цзыхун, подобные инциденты случались уже не впервые. Но с тех пор как новый свод законов вступил в силу, происходящее стало походить не просто на нарушение – на демонстративный вызов Чаояну.
На этот раз в одной лишь барже, под покровом мешков с товаром, пряталось более двух сотен женщин.
Когда Мин И ступила на переправу, ей едва удалось сдержать дрожь – не от холода, а от ярости. Среди спасённых были те, кого явно выкрали из благородных домов – на них ещё оставалась дорогая, изорванная в борьбе одежда, а на запястьях отпечатались кровавые борозды от туго затянутых верёвок. Их взгляды – испуганные, затравленные – резали сердце.
Связанный торговец, сидящий на коленях, тем временем не только не каялся, но ещё и дерзко вздёрнул подбородок:
– По какому праву ваши законы судят людей Цансюэ?! Кто вы такие, чтоб указывать нам, как жить?!
Ответом ему стала звонкая пощёчина. Нет, не пощёчина – кулак, тяжёлый, выверенный, нанесённый с таким точным гневом, что у него хрустнули зубы и изо рта брызнула кровь. Торговец покачнулся и повалился набок, с глухим стоном.
– Ты смеешь говорить о праве?! – Мин И шагнула к нему, глаза её горели, как пламя. – Эти женщины – не товар, не бревно в трюме. И уж точно не ваша собственность!
Чжоу Цзыхун поспешил подойти, мягко, но настойчиво, коснулся её плеча и покачал головой:
