Текст книги "Любовь в облаках (ЛП)"
Автор книги: Байлу Чэншуан
Соавторы: RePack Diakov
сообщить о нарушении
Текущая страница: 49 (всего у книги 86 страниц)
Всплеск крови горячим дыханием коснулся её уха. Последний из её элитных телохранителей – тот, на кого она надеялась больше всего – рухнул, не успев даже издать крика. Ни взмаха клинка, ни вздоха – только влажный звук обрушившегося тела и холод в грудной клетке.
Сквозь ночной ветер прокралась тонкая нить чёрного юань – она медленно, почти лениво закрутилась в воздухе, словно дым от благовония, и коснулась невидимого купола защитного щита, укрывавшего супруга. Та юань была слишком слаба, чтобы пробить барьер. Но супруга Мэн всё равно вдруг почувствовала, как ноги у неё подкашиваются.
Неведомая дрожь, как капля яда, просочилась сквозь уверенность, окутала мысли липкой пеленой страха.
И прежде чем осознала, как это произошло, она уже валялась на холодной плитке, жалко цепляясь пальцами за расшитый подол собственной одежды.
– Госпожа! – воскликнули оставшиеся двое телохранителей, бросаясь заслонить её.
Узкая аллея, по обе стороны которой высились высокие стены, тянулась прямо, как стрела, насквозь видна до конца. Ни одного дозорного. В противоположной стороне, шаг за шагом, к ним приближался Цзи Боцзай. На нём – вышитый узором восходящего солнца халат города Чаоян, но в этот миг он казался зловещим, будто и сам тьмой соткан. За его спиной извивался чёрный дракон, а от всей фигуры исходила холодная, неподдельная угроза.
Супруга Мэн в ужасе вытаращила глаза – не могла понять, почему Цзи Боцзай вдруг так покорно действует по воле наложницы Янь.
Когда расстояние между ними стало совсем малым, она не выдержала и закричала:
– Разве не ты сам говорил, что Сянь`эр спасла тебе жизнь?! Я – её любимая тётка! Если ты убьёшь меня, как потом взглянешь ей в глаза на том свете?!
– Верно, – с лёгкой усмешкой отозвался он, словно всерьёз задумался. – Вот ведь задача… что же мне с этим делать…
С этими словами он поднял руку. Поток чёрной юань хлынул вниз, не подкреплённый никаким артефактом, но мощный, словно удар молнии. Двое телохранителей, что попытались встать на его пути, тут же ощутили, как грудь сжалось от боли, внутренности словно разорвало изнутри. Даже объединив силы, они не выдержали и десяти ударов под его натиском.
– Мэн… красивое звучание у этой фамилии, – медленно произнёс Цзи Боцзай, пальцы его сжались в кулак, и в ту же секунду супруга Мэн словно невидимой петлёй была поднята за горло в воздух. – Жаль только, что все, кто носит её, оказываются такими же безжалостными и хищными.
Глаза её налились ужасом и недоверием. Она прохрипела, хватая воздух:
– За… что…
Если бы не его слова о том, что род Мэн спас ему жизнь, она бы ни за что не пришла сегодня в Цинъюдянь. Всё было просчитано, всё – кроме одного, что наложница Янь выберет этот безумный шаг… и что Цзи Боцзай, вопреки здравому смыслу, пойдёт у неё на поводу. Неужели он не боится расплаты? Не боится гнева его величества и обвинения в измене?
Порыв ветра поднял край его алого облачения, и в этот момент он напоминал не человека, а призрак из пламени, облечённый в развевающуюся багровую ткань, как та, что однажды сорвалась с надгробной таблички…
Если бы тогда Мин И задержалась взглядом, если бы подошла ближе – она бы заметила: имя, выгравированное на табличке, вовсе не принадлежало Мэн Сянь`эр.
Там значилось другое имя – барышня Бо Циншу.
Цзи Боцзай с самого начала солгал. Женщина, за смерть которой он поклялся отомстить, была не прежняя сы-хоу Мэн Сянь`эр, а жена покойного вана Пина – госпожа Бо Циншу, погубленная руками той самой семьи Мэн.
Когда барышня Бо умерла, она была моложе нынешней супруги Мэн. Щёки её были румяны от вина, взгляд – тёплый и ласковый. Она сидела у бокового входа во дворец вана и, улыбаясь, махала рукой:
– А`Цзай, иди сюда.
Будучи женой великого вана, она носила старые, выцветшие одежды, но в руке у неё всегда была тёплая сдобная лепёшка, которую она неизменно протягивала ему с улыбкой:
– Ты, кажется, снова подрос.
Тогда Цзи Боцзай только-только вырвался из рабского плена, на нём ещё держался мрак и ярость, словно следы цепей на коже. Но госпожа Бо не боялась. Она кормила его, одевала, а потом – побоявшись, что он промокнет под ливнем, – взяла его под крышу и признала своим приёмным братом.
Госпожа Бо от природы обладала добрым, сострадающим сердцем. Но сама судьба, казалось, не имела сострадания к ней. Хотя она была невестой, привезённой в Му Син из далёкого Фэйхуачэна по велению Да сы, – всего одна фраза из уст сы-хоу Мэн перечеркнула её жизнь.
Ван Пин, движимый прихотью, перехватил свадебный кортеж, оклеветал её, запятнав честь, а затем добился, чтобы её выдали за него. Получив желаемое, он превратил её жизнь в муку – из-за одного лишь капризного «Да сы всегда носит её в сердце, а я – не могу с этим смириться», произнесённого сы-хоу Мэн.
Мэн Сянь`эр знала толк в соблазнении. Не только заставила Да сы утонуть в её прелести, но и добилась от него дозволения часто встречаться с ваном Пин. Ведь ван Пин в юности бывал заложником в Чаояне, и между ними сохранились якобы «дружеские» узы с детства.
Если бы всё ограничивалось невинным общением, можно было бы закрыть глаза. Но каждый раз, возвращаясь из внутреннего дворца после встречи с ней, ван Пин напивался до безумия, а затем вымещал всю свою злобу на госпоже Бо.
Цзи Боцзай не раз хотел убить вана Пин. Каждый раз его останавливала она. Госпожа Бо говорила:
– В этом городе силы переплетены слишком туго. Да, у тебя есть юань, но нет ни крошки влияния. Если ты безрассудно нападёшь на особу из ванского рода, тебе не выжить. А я не хочу видеть, как ты умираешь.
Та, кто не хотела видеть его смерть… в итоге, будучи на третьем месяце беременности, была принуждена ваном Пин повеситься собственными руками.
Цзи Боцзай помнил тот день до малейшей детали. Погода стояла тёплая, солнечная. С самого утра госпожа Бо сказала ему, что испечёт его любимое миндальное печенье. Он ненадолго вышел по делам, а когда вернулся – его встретило лишь холодное, безжизненное тело.
Ван Пин стоял у её трупа, будто растерянный. Но почти сразу в лице мелькнуло отвращение, и он небрежно махнул рукой:
– Закопайте.
Его лицо потемнело. Он шагнул вперёд, но кормилица госпожи Бо изо всех сил обвила его руками, зарыдала и вытолкала за ворота ванского двора.
– Никогда больше не возвращайся в это людоедское логово! Госпожа хотела, чтобы ты жил… так и живи. Ради неё, живи.
Багровый подол одеяния с вышивкой восходящего солнца вспыхнул на ветру. Цзи Боцзай очнулся от воспоминаний и бросил взгляд на тело супруги Мэн, чьи глаза уже остекленели в мёртвом застывшем взгляде. Он с отвращением поднял её за шею и, не дрогнув, швырнул за спину – через высокий внутренний дворцовый вход.
Это место давно стало жертвенником. Если уж кто-то должен здесь умирать – пусть умирают люди из рода Мэн.
Её «милый» любовник, её «верные» подчинённые, её «доблестный» род – пусть все они падут.
Холодный ветер взвился и ударил в лицо. Два последних телохранителя, охваченные ужасом, бросились в бегство, волоча за собой раны и страх. А он остался стоять среди развеваемых вихрей, укутанный мраком собственной ярости, словно безжалостное божество – повелитель гнева и возмездия.
Глава 146. Побег
Когда Цинь Шанъу впервые увидел Цзи Боцзая, он сказал: «С виду – мягкий, как весенний ветер, но в сердце его бушует мрак. Если не наставить его и не сдержать, однажды он принесёт беду всему Цинъюню».
Потому он и взял его в личные ученики, заботился и оберегал, как родного сына.
За всё это время, даже сталкиваясь с самыми коварными противниками, Цзи Боцзай ни разу не проявил ни гнева, ни жестокости. Цинь Шанъу постепенно стал спокойнее… и расслабился.
Но сегодня, когда он вместе с Чу Хэ как раз вернул себе повозку с приручёнными зверями, над всем внутренним двором вдруг нависло нечто иное – давящее, тревожное, дикое. Воздух, будто напоённый грозой, вибрировал, и все, кто собирался преследовать их, неожиданно замерли, чувствуя, как по спинам ползёт холод.
Даже бывалые воины, обученные различать энергию соперника, не смогли сразу понять, кому принадлежит эта пугающе чуждая, сильная и безмерно злая сила.
Оправившись от замешательства, дозорные внутреннего двора, не сговариваясь, кинулись в сторону дворца, где пребывал Да сы, – каждый в страхе, что это зловещее давление могло быть направлено против него.
– Быстрее! – резко скомандовал Цинь Шанъу, вскочив в повозку. – К причалу!
Повозка, подстёгиваемая чарами Чу Хэ, рванула вперёд, едва не сбивая с ног толпу.
– Наставник, – с тревогой окликнул его Луо Цзяоян, выглядывая наружу, – мне кажется, у него… срыв. Мы правда не подождём?
– Подождём. Он придёт. На причал, – глухо ответил Цинь Шанъу, не оборачиваясь.
Луо Цзяоян нахмурился: трудно было поверить, что человек, охваченный такой яростью, вообще способен мыслить, не говоря уже о побеге по плану.
Тем временем лучшие бойцы внутреннего двора начали сосредоточенно выслеживать источник пугающей энергии.
А Цзи Боцзай всё ещё стоял посреди узкой дворцовой аллеи, словно закованный в собственное безмолвие. Его красный, как утреннее пламя, халат уже стал почти чёрным – не от краски, а от сгущающегося мрака, исходящего от него самого. Холодный туман клубился вокруг, как дыхание демона.
И вдруг – вспышка.
Тонкая белая полоска света рассекла сгущённую тьму, прорезав дыру в клубящемся мраке, словно кто-то прорвал завесу безумия.
Цзи Боцзай холодно метнул взгляд в сторону нового присутствия, уже готовый обрушить на незваного гостя очередную волну ярости. Но вдруг – тёплая ладонь мягко сжала его пальцы, тонко, решительно.
– Знаешь, – раздался рядом шёпот, лёгкий, как весенний ветер, – этот «восходящий цветок у реки» и в чёрном смотрится недурно.
Её губы коснулись его щеки – случайно ли? – и в следующую секунду тонкие руки уже обвили его локоть, потянули вперёд, прочь из застойной тьмы.
Запах бамбука, свежий и чистый, заполнил его лёгкие, и вместе с ним пришло мгновение ясности. Лицо, смотревшее на него снизу-вверх, было ей – Мин И.
– Ты отвела от себя погоню? – голос у него был хриплым, как скрип рассыпающейся брони.
– Ещё бы, – она усмехнулась, глаза лучились весёлым лукавством. – Благодаря тому, как ты тут знатно навёл страху, за мной уже никто не гонится. Даже часовые с ближайшего дозора кинулись в сторону дворца, думая, что тревога – там.
Именно сейчас – идеальное время для бегства.
Цзи Боцзай сжал губы, но в глазах его на миг мелькнул свет. Он развернулся, крепко обнял её за талию – и в этот же миг оба, как две тени, скользнули вперёд, перепрыгивая один дозорный пост за другим, направляясь прямо к самой высокой стене внутреннего двора.
В обычное время здесь, у восточной стены, непременно дежурили бы мастера высшего круга и охранные артефакты. Но сегодня – всё пошло не по плану. В другом крыле внутреннего двора обнаружили тело супруги Мэн, внутри дворца витала тревожная, давящая аура, сердца стражей наполнились страхом, и все силы были стянуты ближе к залам его величества. У стены осталась лишь жалкая дюжина охранников.
Цзи Боцзай, не теряя ни секунды, взвился в воздух, держа Мин И за руку. Та тут же извлекла своё оружие – Синьхэ ложжи и уверенно отбила летящие в них скрытые стрелы.
Приземлившись, он одним порывом уничтожил сразу четырёх стражников, и, не тратя времени на добивание, развернулся, поймал поданную ей ладонь и прыгнул вместе с Мин И вниз – за стену.
Шквальный ветер хлестнул по лицу. Мин И судорожно вцепилась в его плечи, прильнула к нему всем телом – даже пальцы на ногах сжались в попытке уцепиться за землю, которой не было.
Почувствовав её страх, Цзи Боцзай тихо усмехнулся. Последние клубы злой энергии рассеялись вокруг него, и багряные цветы на его тёмно-красной одежде вновь вспыхнули жарким пламенем.
– Наследница рода Мин и боится высоты? – шепнул он ей прямо в ухо, с озорным теплом.
– В целом – не боюсь, – процедила она сквозь зубы. – Но, уважаемый господин, здесь, на глаз, не меньше тридцати чжан!
– Ну, тогда я отпускаю руки.
– Чего?! – Мин И едва не задохнулась.
– Уронишь меня – что тебе с того?! – в сердцах выкрикнула Мин И.
Цзи Боцзай лишь приподнял бровь… и без малейшего колебания разжал руки.
Мин И ахнула – и тут же, с силой вцепившись в него и руками, и ногами, повисла на нём, как кошка, вцепившаяся в дерево. Щекой она больно ударилась о его острый подбородок, скривилась от боли и зашипела.
Давно она не прижималась к нему так близко. Цзи Боцзай взглянул вниз и даже чуть не вздохнул с досадой – вот бы эта стена была повыше…
Но земля стремительно приблизилась.
Он мягко приземлился, разметав вокруг густую волну своей юань, смягчив падение. Тут же перекатился в сторону, уводя их обоих от темно вспыхнувших в воздухе скрытых стрел. Быстро осмотревшись, он вопросительно взглянул на спутницу.
– Юго-восток, – коротко бросила Мин И, указывая рукой.
Не теряя ни мгновения, он рванул в указанном направлении.
Пробежав под прикрытием стен, вдали от глаз внутренних стражей, Мин И попыталась соскользнуть с него, чтобы бежать самостоятельно, но тот и не думал её отпускать – лишь крепче обнял, легко подхватив за бёдра и прижав к груди, как драгоценный свиток.
Тепло от его тела медленно пронизывало её сквозь одежду, приникая к коже. Уши у неё мгновенно вспыхнули, как маковые лепестки. Она поспешно отвернулась, чтобы он не заметил её смущения.
Он действительно бежал куда быстрее остальных – лишь несколько мгновений, и берег показался впереди.
В городе Чаоян было два больших причала – южный и северный. Повозка, которую ранее предоставила наложница Янь, стояла у северного, и именно туда теперь устремились все стражники, прознав о бегстве Цзи Боцзая.
Но они с Мин И – по ту сторону. Удача была на их стороне: к южному причалу пока никто не добрался.
Забравшись в повозку, что дожидалась их как старый, верный скакун, они наконец перевели дух.
– Слава небесам, обошлось! – выдохнул Луо Цзяоян, заметив их. Снаружи Чу Хэ уже подгонял отряхивавшихся от усталости зверей, и повозка рванула вперёд, уносясь прочь, навстречу облакам.
– Ох и крепко же охраняют внутренний дворец! – с возбуждением воскликнул Фань Яо, глядя на Мин И с блеском в глазах. – Ну же, расскажи! Как вам это удалось?
Ушки Мин И ещё алели, и потому она, прикрывшись ладонью, будто веером, слегка поёжилась от смущения, но всё же ответила:
– Наложница Янь обитала в этих дворцах долгие годы. Пусть и лишена титула, но тех, кто ей предан, осталось немало. Стоило ей услышать, что Цзи Боцзай согласен устранить супругу Мэн, она сразу же пошла навстречу – устроила всё так, чтобы охрана у Цинъюдянь ослабла. Оттуда выбраться было проще простого.
Проблема заключалась не в самом побеге – а в том, что шли они через внутренние коридоры и перелезали через высокие дворцовые стены. Но хорошо ещё, что в момент бегства у Цзи Боцзая прорвалась ярость: потеряв контроль, он привлёк к себе половину патрулей, и благодаря этому всё обошлось – хоть и на грани.
– Зная норов Чаояна, – сказала Мин И, бросив взгляд в бескрайнюю пелену облаков, что растекалась позади повозки, – они так просто не сдадутся. Погоня наверняка уже началась. Не удивлюсь, если дойдут и до Му Сина.
– Тогда нам нельзя возвращаться по обычному маршруту, – нахмурился Луо Цзяоян. – Нас просто настигнут.
– Именно, – кивнула Мин И. – Поэтому и пойдём другим путём. В Цансюэ Этот город всегда держался в стороне от интриг, никогда не подчинялся приказам Чаояна. Там можно затаиться.
Она указала направление, и повозка тут же слегка повернула, меняя курс.
Чуть позже, когда все уже немного пришли в себя, отдышавшись, Цинь Шанъу с волнением посмотрел на Цзи Боцзая:
– Парень… Ты и вправду не жалеешь? Это ведь титул наследника Чаояна! Один из трёх высших городов Цинъюня!
Тот фыркнул с едва заметной усмешкой:
– Там, где живу я, – и будет вершина трёх высших городов.
Все на миг притихли. Луо Цзяоян вдруг почувствовал, как в груди заиграла горячая кровь:
– Верно сказано! Какой смысл становиться наследником в уже великом городе? Куда круче – самим вознести Му Син в число трёх великих!
Фань Яо бросил на него косой взгляд:
– Ты же недавно ещё спорил, что господин Цзи не годится в лидеры.
– То было раньше, – Луо Цзяоян смущённо отмахнулся, косо глянув на Цзи Боцзая. – Тогда всё произошло слишком внезапно. Смерть Сюэ Шэна… хотя, может, и правда ты тут ни при чём, но ты даже не удосужился объясниться. Как я мог безоговорочно верить тебе?
Цзи Боцзай чуть прижал губы, не проронив ни слова. Зато Мин И, сидевшая рядом, медленно выпрямилась и заговорила с особой серьёзностью:
– На турнире Собрания Цинъюнь доверие к командиру – основа победы. Дальше вы встретите самых разных противников. Кто-то будет пытаться посеять между вами сомнение, кто-то – опорочить его имя. Но он не может оправдываться каждый раз. Вам самим нужно понять, кто он есть на самом деле. Только тогда вы сможете выиграть. Все вместе.
Глава 147. Не стоит вешаться на одном дереве
Та уловка, что провернул тогда Сюэ Шэн, не была уж слишком хитроумной, но подлости в ней хватало с лихвой. Мин И сталкивалась с подобным раньше – и тогда результат оказался катастрофическим: на турнире её умело оторвали от команды, оставив в одиночку против вражеских атак.
В той схватке она всё же одержала победу – выжила, уцепившись за тонкую грань между жизнью и смертью. Но от той победы остались не лавры, а глубокие раны, что приходилось залечивать долгие полгода.
А ведь она хотя бы была из тех, кто готов разговаривать, объяснять, разъяснять. А если поставить на её место Цзи Боцзая – человека, который и полслова зря не вымолвит? В случае недоразумения всё только усугубилось бы: он промолчит, а вы – не поймёте.
Если бы Мин И произнесла всё это раньше, в былые дни, её, быть может, выслушали бы вежливо, но отнеслись бы снисходительно – мол, бабье дело не лезть в мужские дела. Но сейчас каждое её слово было как отточенный клинок: Луо Цзяоян и остальные слушали её внимательно, с уважением. И, надо признать, не без сострадания. Теперь они смотрели на неё иначе.
– Я-то думал, – с сожалением пробормотал Фань Яо, – в Чаояне ты купалась в славе, была любима народом… а выходит, тебе жилось ещё хуже, чем господину Цзи в Му Сине. Неужели это и есть благодарность мира к тем, кто сражается за него?
– Чаоян – город непростой, – покачал головой Цинь Шанъу. – Тут нельзя однозначно сказать, кто прав, кто виноват. Но Му Син… Му Син – город справедливый. Победите – и ни в чём не будет вам отказа: высокие чины, достойные награды – всё получите сполна.
Мин И, прищурившись, с легкой усмешкой спросила:
– И я тоже в счёте?
Цинь Шанъу застыл. Хотел было сразу кивнуть, да язык не повернулся.
Не каждому по душе будет её истинное имя. Не каждый спокойно примет, что она – женщина, да ещё и та самая Мин Сянь. И пусть многие города и будут завидовать её способностям, – доверять? О, нет, доверять не станут. Побоятся. А потому – на высокий пост вряд ли допустят.
И всё же, прежде чем он успел найти достойный ответ, рядом заговорил Цзи Боцзай – без тени сомнения:
– И ты тоже.
Мин И перевела взгляд на слегка растерянного, неловко усмехающегося наставника, потом – на Цзи Боцзая, что глядел на неё, как на само собой разумеющееся. Не выдержала – рассмеялась:
– Да я так, просто спросила. Шутки ради.
Хотя, в глубине души она знала – даже если Му Син предложит ей пост, принять она его не сможет. Слишком многое за её плечами, слишком многое под её именем…
Но Цзи Боцзай даже бровью не повёл:
– А я – не шутил.
Он смотрел в окно, туда, где небо разрывали клубящиеся облака, и голос его был спокоен, но в каждом слове звенела твёрдость:
– Пока ты рядом, пока ты помогаешь мне побеждать – ты можешь попросить у меня что угодно. И я дам.
Слова прозвучали легко, почти буднично, но вес их был куда как ощутим. Мин И на миг застыла, будто не сразу поняла, что именно услышала. А напротив, Луо Цзяоян уже хлопнул себя по бедру и с возмущённой улыбкой воскликнул:
– А я говорил! Говорил же, что ты о ней не забыл! Иначе бы за ту ерунду с комнатой не заставил меня дважды лишний раз в поле выйти! Эх, сказал бы сразу – и всё было бы проще.
Мин И очнулась, тихо усмехнулась, покачала головой:
– Ты ошибаешься. Господин Цзи – человек ветра, для него весь мир – луг цветущий, где трав немало и все благоухают. Какой смысл ему… задерживаться на одной?
Но её слова так и не успели окончиться – он перебил их коротко, почти шёпотом:
– Я бы задержался.
Пальцы её едва заметно дрогнули, взгляд метнулся к нему, удивлённый, даже немного растерянный.
Цзи Боцзай лишь вздохнул, глядя в её глаза, где отражалась зыбкая тень дороги, которой они шли.
– Я хотел давно тебе сказать… Я жалею.
Жалею, что прогнал. Что не ценил. Что смотрел на тебя как на игрушку или фигуру в игре. Жалею, что упустил тот единственный миг, когда, возможно, ты могла бы… полюбить меня.
Мин И на мгновение замолчала, затем, словно смахнув с души пыль ненужных воспоминаний, безмятежно отвела взгляд:
– Не о чем жалеть, господин. С таким будущим, как у тебя, незачем упрямо висеть на одной ветке. В лесу ведь деревьев много.
Это… отказ?
Луо Цзяоян раскрыл рот от изумления.
Он впервые в жизни видел, чтобы женщина – вот так прямо, без промедления, без капли сожаления в глазах – отвергла Цзи Боцзая. Ни кокетства, ни попытки сохранить надежду. Только холодная ясность и спокойствие.
Жестко. Безжалостно. И в то же время – восхитительно гордо.
Но Цзи Боцзай не разозлился. Не вспыхнул. Не стал оправдываться. Он будто бы ожидал именно такого ответа. Только тихо ответил:
– У нас ещё будет время.
Она и бровью не повела. Прожив рядом с ним более полугода, Мин И вдоволь нагляделась на его сладкие речи, лукавые ухмылки и безупречно отточенные приёмы соблазнения. Где в них была правда, а где лишь игра – она давно научилась различать.
Повозка мчалась сквозь клубящиеся облака, всё ближе подбираясь к границам Цансюэ.
Хотя по календарю было ещё не девятый месяц, в Цансюэ уже вовсю бушевала зима – снег валил стеной. Их прибытие было внезапным, одежду и поклажу они потеряли ещё в Чаояне, и теперь вся группа дрожала от холода, губы посинели, дыхание срывалось паром.
Луо Цзяоян с товарищами хоть как-то спасались от стужи – жались друг к другу, делясь теплом. А вот Цзи Боцзай по натуре был нелюдим: даже от наставника, Цинь Шанъу, держался на расстоянии, и теперь одиноко сидел в углу повозки, окружённый щитом из собственной юань.
Но юань, как ни густ он ни был, не грела – лишь отсекая удары. Словно толстое стекло: блестящее, гладкое, холодное. Со временем на его ресницах проступил иней, он сидел всё так же, не шелохнувшись, будто изваяние из снега и льда.
Мин И долго колебалась. Она прекрасно знала его упрямый характер, но глядя, как он замерзает в одиночестве, в ней всё же что-то дрогнуло. Она подошла и осторожно обняла его за руку.
Но едва она приблизилась, как он тут же наклонился и с неожиданной поспешностью заключил её в объятия, прижав к себе всем телом.
– Как же холодно, – пробормотал он с ноткой почти детской обиды в голосе.
Холод от него передался ей – Мин И поёжилась, но спорить или отталкивать его не стала. Пусть так.
Цзи Боцзай тихо улыбнулся краешком губ. Он прижал её ещё крепче, словно боялся, что она передумает, и уставился вперёд, туда, где на горизонте сквозь вьюгу маячил заснеженный причал – ворота в Цансюэ.
Цансюэ хоть и считался нижним из Трёх Городов, но из-за своего отдалённого расположения и богатых природных ресурсов торговля здесь не замирала ни на миг. Когда они прибыли на местный причал, тот оказался плотно забит повозками – десятки купцов застряли, недовольные тем, что снег полностью перекрыл проезд.
Цзи Боцзай поднял руку, и юань, замаскированная под мягкий бирюзовый свет, хлынула вперёд. Одним махом он смёл сугробы с пристани, будто и не было их вовсе.
Тут же раздались радостные возгласы – облегчённые и весёлые. Люди гурьбой потянулись с повозок на берег. Один особенно щедрый купец, сойдя с лодки, тут же раскрыл ящик с хмельным вином и стал наливать по полчаши каждому следующему в очереди.
– Тепло принимают, – протянул Луо Цзяоян, осушив чашу, и впервые за последние часы вновь обрёл дар речи. – Совсем не вяжется с их ледяным климатом.
Мин И тоже пригубила – лёгкий жар разлился по телу, и она, согревшись, попыталась высвободиться из объятий.
Но Цзи Боцзай всё ещё не пил. Он нахмурился, отрешённо глядя на чашу, и только выдохнул:
– Холодно.
– Так пей, чтобы согреться! – прикрикнула Мин И, недовольно сверкая глазами.
Он посмотрел на бурлящий в чаше янтарный напиток, поморщился и буркнул:
– Я не люблю вино.
Эти слова, что с серьёзным видом произнёс Цзи Боцзай, были не просто нахальны – в них сквозило полное безразличие к приличиям. Если бы он и вправду не любил вино, то кто же тогда за все эти месяцы скупал лучшие вина в «Хуа Мань Лоу»?
Мин И лишь закатила глаза, с раздражением оттолкнула его в сторону и молча спрыгнула с повозки. Не теряя времени, она направилась к ближайшей лавке у пристани, где продавали тёплую одежду.
К счастью, у неё всегда при себе были золотые слитки – привычка, выработанная годами. Даже в панике бегства она не забыла прихватить заначку. Цзи Боцзай, повинуясь её примеру, тоже прихватил пару слитков в дорогу.
Луо Цзяоян с товарищами только округлили глаза:
– Вы, почтенные боевые мастера, ещё и золото с собой таскаете? Неужели всё так по-мирски?
Мин И, уже кутаясь в плотный ватник, вытащила из-за пазухи маленький золотой слиток, провела им перед лицом Луо Цзяояна и усмехнулась:
– Мирское, говоришь? Так может, тебе ненароком кусочек?
Лавка у пристани явно была рассчитана на таких вот случайных путников. Цены здесь были лютыми: за простенький ватник с грубой подкладкой и неказистым воротником просили ни много ни мало – ползолотника.
Луо Цзяоян всё ещё хотел было высокопарно заявить о «гордости боевого мастера, что не склоняется пред златом», но не успел и рта раскрыть – как нос предательски потёк от холода. Вздрогнув, он поспешно выхватил золотишко из рук Мин И.
Переодевшись в тёплую одежду, путники наконец почувствовали, как к ним возвращается ощущение жизни. Но тут озабоченность нахлынула на старшего из них – Цинь Шанъу нахмурился.
– Напрямик заявляться в местный дворец как-то не с руки, – пробормотал он, оглядывая заснеженные улицы. – Мы ведь даже весточку не послали, могут счесть это враждебным намерением… Но если не туда, то куда? В гостиницу? Да с нашими-то запасами! Золота почти не осталось, а в Цансюэ всё втридорога, и надолго нас точно не хватит…
Он только собрался поразмыслить поглубже, как заметил, что его доблестный ученик вместе с Мин И уже стоят у калитки какого-то небольшого дома, весьма деловито осматривая его ограду.
– Низковата, конечно, – рассуждал Цзи Боцзай с видом мастера обороны, – но если грамотно расставить артефакты, то сойдёт.
– Двадцать золотых – не многовато? – усомнилась Мин И.
– В гостинице за три ночи и то берут золотой, да ещё и селят только по двое в комнату, – заметил он небрежно. – Так что выгодно выходит.
– Логично. Берём.
Цзи Боцзай вытащил из-за пояса оставшиеся золотые слитки и протянул их Мин И с такой невозмутимостью, будто речь шла о глиняных черепках, а не о тяжеловесной валюте.
Глава 148. Ты хорош, а я недостойна
Мин И изначально собиралась сама расплатиться, но раз уж этот человек вытащил деньги первым – что ж, она не стала церемониться. Ориентируясь по табличке с надписью «продаётся», она отыскала хозяина дома, и началась непростая, но привычная ей словесная дуэль. После пары раундов торга ей удалось сбить цену до девятнадцати лянов.
Её сноровка повергла Цинь Шанъу и остальных в лёгкое изумление. А вот Цзи Боцзай, напротив, глядел на неё с прищуром и невольной гордостью в глазах, уголки его губ подрагивали в довольной улыбке.
– Сэкономили один лян – можно теперь попробовать лучшую кухню Цансюэ, – Мин И покрутила в пальцах золотой слиток, радостно повела их всех во двор.
Участок был выбран с умом – в шаговой доступности от пристани. Даже если воины из Чаояна и настигнут их, отсюда легко будет ускользнуть. При этом цена не кусалась, а покупка не оставила в сердце особой горечи.
Цинь Шанъу, не теряя времени, первым делом отправил весточку в Му Сину с просьбой о денежной поддержке. Однако сам знал – пока письмо доберётся, пока соберут и вышлют средства, да ещё дорога обратно… Меньше чем за полмесяца точно не управиться.
– А как же эти две недели прожить?.. – вздохнул он, всё глубже погружаясь в размышления, морща лоб всё сильнее.
Мин И, впрочем, не показывала ни тени тревоги. Сперва она отвела всех попробовать местные деликатесы, а затем – на базар, где прикупили одежду и постельные принадлежности. Луо Цзяоян, всё это время, шедший у неё за спиной, не мог отвести глаз: она легко, без капли сомнения, платила за всё подряд, а её увесистый кошель не только не худел, но казался по-прежнему набитым доверху.
Наконец, когда они купили даже добрый кусок мягкого железа, он не сдержался:
– Слушай… сколько же у тебя с собой этой… э-э, мирской грязи? – он спохватился и поправился. – Золота, то есть?
Мин И обернулась, подняла бровь и, покачав головой, лукаво ответила:
– Столько, чтобы где бы я ни оказалась – голодной не остаться.
Она давно обменяла все заработанные серебряные таэли на удобные в носке золотые слитки. То, что лежало сейчас в её кошельке – лишь малая часть запасов.
Среди боевых практиков, особенно высокоуровневых, было принято презирать золото и всё, что к нему относится. Они могли носить при себе кучи артефактов, предметов «изысканного вкуса» и даже редких снадобий, но золотишко? Фи. Луо Цзяоян тоже прежде так считал: носить золото на поясе – всё равно что расписаться в собственной мелочности. Такому, мол, до великой судьбы не добраться.
Однако, когда они, обтрепанные и без гроша в кармане, шли по улицам и наблюдали, как Мин И и Цзи Боцзай легко и невозмутимо покупают всё, что пожелают, Луо Цзяоян внезапно понял: привычка носить при себе золото – отнюдь не такая уж дурная.
Хотя он и был уверен, что эти двое не дадут им ни замёрзнуть, ни умереть с голоду, но всё же – тянуть руку за подачкой, даже у своих, – занятие унизительное. Даже уравновешенный и мудрый Цинь Шанъу выглядел неловко и явно не знал, куда себя деть.
Цзи Боцзай, идя впереди, вдруг обернулся и бросил на них взгляд – молчаливый, но в котором всё уже было сказано.
Когда скупка подошла к концу и все вернулись в купленный дворик, Мин И отправилась разбирать покупки, а Цзи Боцзай тем временем собрал остальных в уголке двора. Его лицо стало строгим:
