Текст книги ""Фантастика 2024-16". Компиляция. Книги 1-22 (СИ)"
Автор книги: Анна Гаврилова
Соавторы: Влад Туманов,Владимир Босин,Владмир Батаев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 75 (всего у книги 346 страниц)
Я сыто икнула, уже приготовилась проследовать за краснощёкой в отведённую комнату. Но когда попыталась встать, ноги подкосились, я «звездой» распласталась на ковролине. Прежде чем разум затуманился окончательно, с грустью поняла – поднимать меня никто не спешит. Даже Косарь, зараза, остался в стороне от моего горя.
Очнулась в кромешной тьме, с ощущением дичайшего похмелья. Здесь было всё: желудок отплясывал джигу, мозг болтался в черепной коробке, как подсушенный орех в скорлупе, голова раскалывалась, а любое движенье вызывало водоворот жутких ощущений.
Пошарив руками, нащупала ведро. Дай бог здоровья тому, кто догадался поставить его у изголовья кровати! В следующую секунду, желудок не выдержал и всё‑таки исторг остатки обеда. Потом ещё раз. И ещё.
Я попыталась снова лечь, но в комнату вбежала краснощёкая женщина с керосиновой лампой в руках…
Боже, как она топает! Подкованный слон и то тише ходит! А лампа? Где она отыскала такую яркую лампу? В музее пыток?
Без малейшего почтения, краснощёкая всучила мне какой‑то ковшик и заставила пить. Жидкость была горькой, густой и крайне противной.
– Где я?
– В доме торговца Хабыча, конечно.
Хабыч? Кто такой Хабыч? А… Хоттабыч! Чёрт, я ведь даже имени его не спросила, когда встретились. Зато с прозвищем не ошиблась.
– А Косарь где?
– В соседней комнате.
– Ему тоже плохо?
– Увы, – грустно вздохнула женщина. – Ума не приложу отчего вам поплохело. Я ж всё свежее подала, а вино так вообще сказка.
Ага… Хороша сказка. Всего два бокала и мечта о встрече с наркологом становится заветной.
– Ну ничего, ничего, – успокоила краснощёкая. – Ты сейчас полежишь часок и всё пройдёт. А после и ехать можно.
– Ехать? Куда ехать?
– Как куда? С Хабычем. Он сказал, по делу.
Уф… Я с мрачным облегчением откинулась на подушки. Значит, всё‑таки согласился. Что ж, такие новости вполне стоят похмелья.
Через час мне действительно полегчало: желудок по – прежнему отплясывал, но вырваться на свободу уже не пытался. И головная боль отступила.
Мысленно благословив краснощёкую, выбралась из спальни. Тут же столкнулась с помятым Косарем. Сравнивать ощущения не стали – и без того тошно.
Хабыч ждал внизу, с аппетитом поглощал обильный завтрак. При виде еды, мой желудок опять совершил сальто, Косарь тоже позеленел.
– Проснулись, голубчики! – разулыбался торговец. – А я уж испугался, что помрёте! Что ж вы… Чуток вина и уже с ног?
Вешенский верзила одарил Хабыча лютым взглядом, но промолчал. Схватив меня за руку, Косарь ринулся к двери. В спину прилетел ещё более оптимистичный возглас:
– Правильно! Подождите снаружи! Заодно воздухом подышите и с сыном моим познакомитесь!
– Что ещё за сын? – пробормотал Косарь, толкая входную дверь.
В лицо ударил прохладный ветерок, заставив отступить последние симптомы похмелья. Город, окутанный предрассветной серостью, мирно спал.
Метрах в трёх от нас фыркнуло, и только теперь заметила массивную хмурую лошадь, запряженную в телегу и не менее хмурого возницу. Старьевщик с рынка, а это был именно он, не выказал особой радости, просто махнул рукой и опять погрузился в дрёму.
– Косарь, мне это не нравится, – сдавленно прошептала я.
– Мне тоже, причём давно.
Я, наконец, очнулась. И о чём раньше думала? Вот ведь…
– Нет, ты послушай. Эти двое не просто партнёры. Этот, – я кивнула на возницу, – заманивает людей в лавку, а второй угощает вином, попросту – травит. Что делают после – не знаю, но мне кажется, обворовывают и убивают.
– Ну, это и курице ясно. Меня двумя бокалами вина не свалить. И спали мы слишком долго – с обеда и до самой ночи.
– Погоди. Дело не в этом. С нами хотели поступить как обычно, но передумали. Как думаешь, почему?
– Не знаю и знать не хочу.
Я задумалась. Может эти двое и впрямь хотят отвезти нас к колдуну, чтобы получить телегу шелка и прочей ерунды? Или сдать в лапы архиепископа? Впрочем, во втором случае, нас должны были отдать страже. Точнее не «нас», а меня. Косарь ведь не колдун, это невооруженным взглядом видно. Чёрт, что же им нужно?
Отведя Косаря на пару шагов в сторону, тихонечко поведала о своих догадках.
– Ключи на месте? – мрачно прошептал он.
– Да. Я как только проснулась, сразу проверила.
– Бежать нужно.
Вот уж не знаю… А что если Хабыч и впрямь к колдуну отведёт? Упустить такой шанс, пусть даже поездка грозит серьёзными неприятностями…
– Нет. Нужно делать вид, что ни о чём не догадываемся. Если запахнет жареным – сбежим. К тому же, Хабыч явно знает о дверях и колдунах больше, чем говорит.
– Говорит? Да он вообще ничего не сказал!
– Косарь… – зашипела я.
Спутник посверлил меня взглядом, но всё‑таки кивнул. Благоразумия в этой затее ноль, однако лучшего плана у нас нет. К тому же, сбежав от торговцев, дадим повод рассказать о нас властям.
– Эй, вы там надолго? – громким шепотом позвал Хабыч. Торговец как раз вывалился из дверей, примеривался влезть на козлы рядом со старьевщиком. Он сменил восточный халат на самую обычную одежду, какую носят и в Вешенке, и в Западном, стал похож на заурядного старичка. #286493106 / 26–апр-2015
Косарь тяжело вздохнул, одарил меня ещё одним недобрым взглядом и повёл к телеге. Перевалившись через бортик, я обнаружила широкую, довольно мягкую подстилку из соломы и несколько мешков. Наши заплечные котомки, содержание которых мы не проверяли, расположились рядом.
– Ну! В добрый путь! – воскликнул Хабыч. Телега тронулась.
– А в какой стороне ваш колдун живёт? – осторожно спросил Косарь.
Торговец, явно довольный любопытством парня, обернулся.
– Близ столицы. Так что путь будет долгим.
После вчерашних приключений, общаться с торговцем желания не было. Да и уверенности, что смогу достоверно изобразить святую простоту – тоже. Поэтому, благоразумно молчала. Косарь тоже помалкивал, но не благоразумно, а сердито.
Сперва боялась – вдруг напряженность детины выдаст наши намерения, но Хабыч сам придумал отговорку и без конца повторял её:
– Не хочешь девицу отпускать, да? Думаешь, как увидит дверь, так и сбежит?
Второй торговец, имени которого так и не назвали, к нам не поворачивался. В том, что к родне Хабыча он никаким боком, я не сомневалась. Просто подельник. Бандит, взятый в качестве моральной и силовой поддержки.
Дорога была скучной, пейзажи до чёртиков однообразными. Поэтому я дремала, изредка просыпалась, чтобы позволить эту роскошь Косарю. Один раз оба попытались притвориться спящими, но наша затея надежд не оправдала: торговцы не воспользовались моментом, чтобы в подробностях обсудить злодейский план, продолжили беседовать о пошлинах и дефиците железа. Чёрт, как же нам узнать, что к чему? Может ночью эта парочка разговорится?
Увы, ночью торговцы обсуждали всё те же пошлины, и эти разговоры сильно смахивали на издевательство.
Ночевали мы на полянке близ дороги. Мне, как существу ранимому и к походной жизни неприученному, отвели место в телеге, на сене. Мужчины расположились у небольшого костерка и после скромного ужина уснули. Только отоспавшийся Косарь заметно маялся, то и дело приходил проверять – не сожрали ли вурдалаки моё хлипкое тельце.
Утром моё терпение кончилось. Едва телега вновь выкатила на дорогу, начала приставать к Хабычу с расспросами.
– А как выглядит этот колдун?
– Это не колдун, а колдунья. Ну какая она… Да обычная, на тебя чем‑то похожа.
– А как она одевается?
– Да никак. Одежда, как одежда.
– А давно вы с ней знакомы?
Старик игриво подмигнул, дав понять, что на такие вопросы не отвечает. Разумно, если бы меня спросили «как долго нарушаешь закон», я б тоже промолчала. Но, в конце концов, Хабыч смилостивился.
– Мы с колдуньей давно познакомились. Она тогда только – только в наш мир пришла. Серенькая такая девчоночка, бледная. Сперва просто жила, потом плечи расправила, сговорилась с торговцами, и понеслось… Я много позже к этой братии примкнул, стало быть на мне вины меньше. А баба она толковая, но больно деловая. Думаю, за просто так дверь для тебя не откроет. Так что пока думай, чем оплатить сможешь. И обо мне не забудь!
Не забуду, даже не надейся. Я вчерашнее похмелье на всю жизнь запомнила.
– И как же она… близ столицы? Под носом у архиепископа? – пробасил Косарь.
– Как‑как… Как ёжики размножаются, – весело ответил торговец.
Вешенский здоровяк захлопал ресницами, недоумённо уставился на меня. Пришлось пояснить:
– Осторожно. Очень осторожно.
Возница заржал почище впряженной в телегу лошадки. А я словила от Косаря такой взгляд, что покраснела до кончиков ушей. Интересно, если бы я действительно была его невестой, он бы меня бросил? За, так сказать, неприличное поведение.
– А зовут её как?
– Э не!.. – хитро протянул старик. – Я и без того много о ней рассказал. Ты, конечно, девушка хорошая, но всего не открою. А то мало ли… пожалеешь для старого услужливого Хабыча телегу шелка и эти, как их, джинсы. К тому же, сама всё равно не найдёшь, даже если улицу и дом назову.
Я смущённо опустила глаза. Подозрения торговца вновь распалили щёки.
– Я вовсе не думала…
– Не оправдывайся! Всё понимаю. И недоверие твоё тоже. – Старик обернулся, уставился на меня с сожалением. – Ты ведь думаешь, дескать отравить пытался? А я же лучшее вино поставил, уважить хотел. И не догадывался, что вас от южного нектара так скрутит. Поди никогда такого не пили? Может оттого и поплохело?
Под этим взглядом стало по – настоящему стыдно. Что если дело не в отраве? Может у нас с Косарем банальная аллергия на какой‑то ингредиент этого вина? А мы уже записали Хабыча и его товарища в преступники.
– Нет, – попыталась оправдаться я. – Мы совсем не думали…
Старик отвернулся, выдав напоследок грустную, отеческую улыбку.
Зато Косарь, в отличие от меня, остался на своём. Больно ткнул в бок и покрутил пальцем у виска.
Чёрт, и кому из них верить?
Глава 11Ближе к полудню, подъехали к перекрёстку. Здесь, невзрачная дорога, которую искренне считала трактом, пересекалась с другой – по – настоящему широкой, утоптанной до состояния камня.
– Главный тракт, – гордо сообщил Хабыч, – по нему за две недели до столицы домчимся. Деревень по пути много, можно и запасы пополнять и ночевать, при желании. А вот в города заезжать я бы поостерёгся. Там стража, коли пристанут – не отбрешешься.
– А много городов? – спросила я.
– Три. Ну так что, эту ночь на постоялый двор просимся? Или в лесу? – этот вопрос старика адресовался Косарю. – Я и за четверых заплатить могу, если ещё телегу шелка накинете.
На щеках моего спутника взыграли желваки. Я уж открыла рот, чтобы согласиться, но Косарь опередил, выдавил с великой неохотой:
– Не надо. Мы сами за себя заплатим.
Что? Значит, деньги у нас всё‑таки есть? Вот зараза! Ну погоди, я тебе устрою допрос в лучших традициях гестапо!
Мой душевный порыв был замечен и истолкован совершенно правильно. Косарь отодвинулся и принялся насвистывать незатейливый мотивчик, подозрительно похожий на известную попсовую песенку из моего мира.
– Ну и кто ты после этого? – зло прошипела я.
Он приложил палец к губам и сделал страшные глаза.
Тракт был прямым и не слишком оживлённым. Мимо проплывали (верее проползали) островки леса, луга и поля. Изредка, вдалеке виднелись скопления домиков и одинокие постройки. Солнце пекло в полную силу, заставляя обливаться потом и часто прикладываться к флягам с водой.
Подъехав к мосту через какую‑то речушку, возница притормозил, чтобы позволить нам с Косарем наполнить все фляги. Тут‑то я деревенского громилу и достала…
Едва спустились к реке, набросилась на Косаря с кулаками.
– И как это понимать? – прошипела я, примеряясь к шее здоровяка. Тот факт, что по сравнению с Косарем, я – хилая пигалица, пугал не больше, чем выпрыгнувший из воды лягушонок.
– А что? – смущённо отозвался он. – Ну подумаешь, приврал чуток…
– Чуток? И дорогу ты, значит, случайно перепутал! И в комариный лес случайно завёл? И медведь нам встретился совершенно случайно, так?! Да как тебе не стыдно, зараза?!
– Ну… медведь и вправду… не нарочно.
И всё‑таки не удержалась, треснула кулаком в грудь. Это было лишним…
Через секунду я оказалась в медвежьих объятьях Косаря. Не обращая никакого внимания на мои трепыхания, парень ласково скалился и жмурился от счастья, как обожравшийся сметаны кот.
– Косарь! Я не шучу! Объяснись! Немедленно!
– А что тут объяснять? – просиял здоровяк. – Разве непонятно? Не хочу тебя отпускать.
Я глухо зарычала. В отличие от него, я в этой ситуации ничего весёлого не видела. Косарь, кажется, осознал, тут же посерьёзнел.
– Да не рычи ты… Я ж как лучше хотел. Думал, пыл остудить…
– Пыл?
– Ну да. Сама подумай: чего тебе дома делать? Там тебя стражники под белы рученьки возьмут…
– Не возьмут! Я уже объясняла!
– Да ладно, ладно… Насть, ну ведь правда незачем туда возвращаться.
– Там мой дом!
– Ну не смеши. Видел я этот дом. И город твой видел. Ну чего в нём хорошего? Кроме электричества и джинсов?
– Косарь!
– Ты живёшь одна. Родители на тебя плюнули. Людей из своего мира избегаешь. Боишься каждого шороха… Там ты несчастна. – Он помедлил, собираясь с мыслями. – А здесь расцветаешь, как майский цветок. Настя, ты должна жить с нами. В Вешенке. Мы построим тебе дом, поможем освоиться, научим, расскажем.
– Нет, Косарь! Деревня не для меня. Я никогда не привыкну к такой жизни.
– К какой такой? – насторожился парень.
– К жизни в навозе! Все эти грядки, куры, рыба, чёрт бы её побрал. Посмотри на мои руки – через пару лет, кожа станет неотличима от рыбьей чешуи. А моё лицо? Оно обветрится, покроется морщинами! Что ещё? Рожать буду по ребёнку в год? Мечтать о хорошем урожае, чтобы зимой не сдохнуть от голода? С восторгом смотреть на очередное самодельное платье соседки и втихушку мечтать о таком же?
– Значит, вот как о нас думаешь… – убито отозвался Косарь, разжал руки.
Никогда не видела его таким. Лицо утратило краски, серо – голубые глаза потемнели, замерли, как две стекляшки. Кажется, парень даже пошатнулся.
– Извини, – запоздало буркнула я. – Не хотела тебя обидеть.
– Не хотела, но обидела. – И добавил, нарочито бодро: – Ладно, Настя, пойдём к телеге. А то уедут без тебя, и будешь… всю жизнь в навозе возиться. Как я.
Стыд застелил глаза, распалил щёки. На негнущихся ногах выбралась к телеге, с трудом перевалилась через бортик. На недовольный вопрос возницы «Чего вы там застряли?» только вздохнула.
Теперь уже я отодвигалась от мрачного Косаря и чувствовала себя вселенским злом. Ведь могла промолчать, а вместо этого выкатила всё, что думаю, обидела единственного друга.
«Ну и сволочь ты, Настя, – подумала я, пряча лицо в ладони. – Он ради тебя на воровство пошёл, из дома сбежал, жизнью рисковал, а ты… Тварь неблагодарная.»
Я закусила губу и постаралась не разреветься. Только слёзы из глаз всё равно выпорхнули, покатились, обжигая щёки.
Из этого оцепенения не вывел даже громкий, настигающий стук копыт и удивлённый возглас Хабыча:
– Да это же… королевский гонец! Эй, любезный, что случилось?
Гонец не ответил, промчался мимо, будто за ним сам чёрт бежит.
– Во дела… – выдохнул торговец так, будто прежде все гонцы его величества обязательно останавливались и докладывали Хабычу обо всех происшествиях. – Не к добру это. Ну‑ка, трогай поскорее.
Обещанная ночёвка на постоялом дворе, увы, не состоялась. Недовольный возница бурчал, что тащимся, как хромая улитка, потому и не успели. Странно, а мне казалось, едем нормально, и не останавливались нигде.
Косарь разобиделся, решил игнорировать меня до скончания времён. Даже вечером, когда я привычно закопалась в сено и сжалась в комочек, не пришел. Приятных снов не пожелал. Так и остался у костра в компании провожатых. Что ж, я это заслужила.
За время, проведённое в Вешенке, лишь украдкой видела звёзды – просто возможности всерьёз полюбоваться ночным небом не было. За вчерашнюю ночь я с лихвой восполнила этот пробел. Чем ещё заняться, если на толковые разговоры Хабыч не согласен, а травить байки с незнакомыми мужиками как‑то… не весело, что ли. Может к концу пути наша компания станет по – настоящему сплочённой, может за эти две недели вляпаемся в тысячу приключений, одно другого интереснее, а может…
Нет, ничего не случится. Я не из тех, кто с лёгкостью сходится с незнакомцами. Вляпаться в приятные приключения ещё сложнее. В лучшем случае, судьба подкинет встречу с разбойниками или стаей оголодавших, бешеных волков. Или… уронит в речку, где я обязательно потеряю ключи.
Чёрт, ну почему даже здесь, в волшебном мире, не могу рассчитывать на малюсенький кусочек счастья? Наверное, я безнадёжна. Это ещё один повод вернуться домой. Дома быть в дураках, вернее в дурочках, приятнее. Там, как говорится, даже стены помогают.
Интересно, родители сильно волнуются? Натка, наверняка сообщила, что отправит меня к ним, а я не приехала…
А сама Натка? Получила ли мой подарок? Поняла что‑нибудь или по – прежнему считает меня наркоманкой и проституткой?
Теперь‑то я знаю, сестра не сама придумала план моего переезда. Ей старая карга, Мария Петровна, подсказала. И ведь неплохо старуха придумала: писать заявление в полицию я бы и впрямь не стала, а с волшебной дверью распрощалась бы раз и навсегда. Чёрт, почему она так меня ненавидит?
Чёрт! Ведь через пару минут после моего бегства должен был появиться ОМОН! Чёрт, чёрт… боюсь, после такого, шансов на реабилитацию у меня нет. Никаких!
Ещё вспомнился Рогор. Холодное, величественное лицо, чёрные глаза, длинные волосы цвета дёгтя. Где он сейчас? Всё ещё гребёт в свой Горанг или уже разбился о рифы? Если погибнет, будет жаль. Хоть он и хам, а всё равно… есть в нём нечто особенное. Как меня от Натки защищал… будто я действительно чего‑то стою. И с собой звал, глупый… Неужели всерьёз считал, что сбегу из одной дыры в другую? Впрочем, будь он понастойчивей, может и сбежала бы.
От последней мысли пробил озноб. Как можно думать о Рогоре, когда рядом Косарь. Не только влюблённый, но ещё и оскорблённый. Эх, влюбиться бы в него… а не получается.
Проснулась от неприятного холода и сырости. Едва высунула из сена нос, на него тут же шлёпнулась капля, потом ещё одна. Редкий, но вполне настойчивый дождик барабанил по земле, небо было хмурым, как похмельный сантехник.
Бросив быстрый взгляд в сторону костра, белкой метнулась в другую, в кусты. Выискивая местечко поудобнее, едва не поскользнулась на огромной лягушке, которая учуяв дождь выползла на убежища. Отскочив от меня на добрых три метра, зелёная бестия замерла, вылупила кровожадные глазки. Делать свои дела под этим взглядом было неловко, однако искать другое, более подходящее, хотелось ещё меньше. К тому же, дождь стучал всё настырнее, норовил превратиться в настоящий ливень.
Ой – ой – ой! Как же мы поедем дальше?
На этот вопрос ответил «старьевщик». Завидев меня у телеги, мужик быстро затушил костёр, сунул в руки пирог и кружку горячего травяного отвара.
– Нужно спешить, пока дорогу не размыло, – сердито сообщил он. – Так что, на ходу поешь.
– А где Косарь и Хабыч?
– Сейчас, – буркнул возница. – Запрыгивай в телегу.
Я подчинилась.
Вообще, под таким суровым взглядом возражать сложно. Возница – старьевщик глядел так, будто я изнасиловала его в извращённой форме, а потом ещё вывесила видео на «ютюбе». Он и раньше поглядывал недобро, но не до такой степени.
Наконец, из кустов вышел Хабыч. Старик без стеснения застёгивал штаны. Вот уж… дикие люди, лишенные комплексов.
Увидев моё смущение, торговец расплылся в грустной улыбке. К чему бы это?
Хабыч уселся рядом с возницей, скомандовал:
– Трогай.
Лошадь послушно двинулась вперёд, телега заскрипела.
– Стойте! А Косарь?!
Старик обернулся, в глазах вселенская печаль.
– Не придёт твой друг.
– Как это?
Торговец замялся, начал бормотать под нос. Я в панике уронила кружку с отваром, схватилась за бортик, готовая выпрыгнуть в любую секунду.
– Ушел он, – сообщил старик со вздохом. – Сказал, ты поймёшь почему.
– Как ушел? Когда ушел?
– Ночью, – снова вздохнул старик, протянул мне маленький, туго набитый мешочек. – Косарь просил передать вот это. Сказал, тебе нужнее.
Бездумно взяла мешочек, на ощупь опознала в нём кошелёк.
Чёрт… Значит действительно ушел? А напоследок вроде как… позаботился.
– Не печалься, девочка. Всё хорошо будет. Довезём тебя до колдуньи, отправим в твой мир. А через пару недель так завертишься, что и думать забудешь о своём Косаре.
Чтобы не закричать закусила губу, во рту вспыхнул солоноватый привкус.
Косарь меня бросил. Не выдержал обиды и ушел. Теперь он вернётся в Вешенку и будет жить как раньше. И обо мне, твари неблагодарной, даже не вспомнит.
Важная мысль о том, что осталась одна в компании пары малознакомых мужчин настигла много позже. Сперва я как следует поревела, выла раненой белугой и едва не билась головой о бортик. Старик даже приказал остановить телегу, перебрался ко мне, обнял.
Слова утешения слышала, но осознать не могла. Кажется, он говорил о молодости, которая даёт много шансов; о будущем, в котором всё непременно будет хорошо; о возможности вернуться в деревню, где живёт Косарь… но только после исполнения обязательств. Ведь договоры жуликов не терпят, и раз пообещала, нужно выполнить.
Выполню, Хабыч, всё выполню. А потом вернусь к родителям и навсегда забуду о тебе, Косаре, Вешенке и Ремвиде вместе взятых. И никогда больше никому не доверюсь. И плакать буду только по пустякам.
Вторя моему горю, дождь и не думал утихать. Прохладные капли падали на лицо, смывали слёзы. Платье намокло, отяжелело так, что встать могла с великим трудом.
Старик скоро вернулся к своему товарищу, принялся рассказывать про очередные пошлины, сетовать на несговорчивость сборщиков налогов и общую разруху в стране.
– Хорошо хоть армию немного подраспустили, – бубнил он. – А то на одни военные сборы сколько денег тратили! Зато теперь военный сбор уменьшили, а другой ввели. «На развитие технологий», слышал о таком? Знаю – знаю как и чего они развивают. Новый вид самогонного аппарата изобретают. Как пить дать! Другое придумать неспособны. Зато слово какое «технология»!
В сумерках, густых как переваренный кисель, подъехали к постоялому двору. К этому времени я продрогла до костей, зубы стучали громче, чем копыта неустанной лошадки.
Хабыч, тоже мокрый насквозь, помог выбраться из телеги, учтиво повёл в тепло. Не медля ни секунды, скомандовал организовать для меня отдельную комнату и приготовить лохань горячей воды. Подручные трактирщика исполнили указания с неимоверной прытью. Через десять минут я лежала в обжигающей воде и чувствовала себя почти счастливой.
Ну и чёрт с ним, с Косарем! Пусть катится на все четыре стороны.
И чего он, собственно, ждал? Неужели думал, будто я в искреннем восторге от их захолустья? Что мне действительно нравится незатейливый деревенский быт?
Культурный уровень вешенцев тоже, поди, должен вызывать восторг! Ну конечно, любование фигурными козявками вполне схоже с посещением галереи современного искусства. А прослушивание многоголосого испускания газов на общем обеде спокойно заменяет поход в консерваторию.
– Чёрт! Да лучше сдохнуть в придорожной канаве, чем жить в Вешенке! – выпалила я.
Обвела злобным взглядом комнату, в поисках чего‑нибудь, что можно сокрушить. Увы, кроме кровати ломать нечего. Разве что оконные ставни. Чёрт, как же надоел этот обшарпанный нищий мир!
В моём заплечном мешке обнаружилась прабабушкина юбка и кофта. Вещи были упакованы в полиэтиленовый пакет, поэтому остались совершенно сухими. Снова Косарь позаботился, будь он неладен! Воспользовался моей привычкой бросать вещи где попало. Чёрт!
К ужину спустилась злая, без малейшего намёка на слёзы.
Похоже, в небольшом трактире собралось всё местное мужичьё. Все столы заняты, мужики потягивают хмельное, переговариваются. Сидят плотно сбитыми кучками, издали напоминают «команды знатоков», которым задали общий, но крайне сложный вопрос. От гула, царящего в тесном зале, зазвенело в ушах.
Из‑за ближнего столика встал и махнул Хабыч. Судя по всему, старик остался доволен моим преображением. Действительно, сколько можно плакать?
Мне тут же всучили кружку какой‑то горячей жидкости, заверив, что это лучшее лекарство от простуды, даже мёртвых воскрешает. Я благодарно хлебнула и чуть не обплевалась – большей гадости в жизни не пробовала. Из чего они варят это пойло? Из помоев перемешанных с… Впрочем, неважно.
Поднос с едой притащил сам хозяин, но отходить от стола не собирался.
– Вы откудова едете, люди добрые? – осторожно спросил он.
– Из Западного, – вежливо отозвался старик.
– Да ну!
В одно движенье, без приглашений и лишних поклонов, трактирщик скользнул на лавку, заметно подвинув недовольного возницу. Тот рыкнул в ответ и явно приготовился обложить нахала трёхэтажным. Всё‑таки он правильный мужик, хоть и суровый.
– И как там, в Западном? – заговорческим шепотом спросил хозяин заведения, предупреждая ругань.
– Как? – брови Хабыча приподнялись. – Да как обычно.
– А горанцы?
– Какие ещё горанцы? Вы, любезный, о чём?
Глаза трактирщика округлились, вспыхнули неподдельным любопытством. Гул внезапно стих.
– Так три дня назад корабли Горанга пристали к западному берегу!
– Как это? Откуда знаешь?
– А вот так, – по тону трактирщика неясно печалится или наоборот – радуется, что может блеснуть перед заезжими. – Приплыли, высадили близ какой‑то крайней деревни тьму – тьмущую воинов и двинули к столице. Они и лошадей привезли.
– Брешешь, – нахохлился Хабыч. – Лошадей на кораблях не возят!
– А вот и нет! Давеча у нас гонец один останавливался. Как раз лошадь менять. Та, что под ним была, совсем в мыле, едва не пала. Он и рассказал. Он как раз из Западного ехал.
– Так что же получается?..
– А получается вот что! – трактирщик важно потряс пальцем, скривил губы. – Горанцы идут с запада. Причём не просто идут, мчатся. Поговаривают, дескать даже не жгут никого и не убивают. Просто говорят, мол: ваша деревня тепереча наша, дани платить королю Горанга будете. И дальше едут. Правда, провизию для воинов и лошадей берут. Ну и самих лошадей тоже – на всех ведь из Горанга не привезёшь, часть пешими топает.
– Брешешь, – изумлённо повторил Хабыч. – Всегда жгли, а теперь не жгут? Не бывает так. Это ж не война получается, а так… Не война, в общем.
– Вот и я не верю, – встрял мужичок в красной рубахе, обвёл собравшихся рукой: – Говорю им, тикать надо, от горанцев‑то! А они вона, по хатам сидят. Думают, и впрямь не тронут. А я им: вы хоть девок пожалейте…
– Ой, да заткнись ты! – не выдержал трактирщик. – Ничего мы не думаем. Просто вече деревенское решило с места не сниматься. Тронут ли нас горанцы – бабка надвое сказала, а свои, ежели уйдём, хаты точно почистят.
Я сидела как пришибленная, только глазами хлопала. Мало мне неприятностей, так тут ещё одна. Чёрт, везёт мне, как утопленнику. За что спрашивается? Я ж за свои жалкие двадцать годков даже нагрешить толком не успела. Всю жизнь покорной овечкой ходила, слова плохого никому не сказала. Так почему на мою голову столько напастей? Мама, забери меня отсюда…
Мужчины говорили долго, тщательно обсуждали подробности и варианты развития событий. Постепенно к разговору присоединился весь трактир, даже подавальщица о чём‑то попискивала.
Из этого гомона я смогла уловить немного, но вполне достаточно, чтобы волосы встали дыбом…
Три года назад король Ремвида значительно сократил свою армию, часть Ремвидского флота затонула в прошлогоднем шторме. О возможном нападении знали ещё осенью, именно тогда к королю прибыло посольство из Горанга, предложив добром подписать вассальный договор, но местный правитель послал дипломатов по матушке. Потом, до весны, терпел дипмиссию в своём дворце, потому как выгонять или убивать их закон запрещает.
Зимой на северной границе заметили оживление и отправили туда большую часть армии. От северной границы до столицы три недели хода, но армия – не простой конник, ей потребуется недель пять. А вот от западных пределов всего полторы недели, и если учесть, что горанцы не задерживаются, то аккурат через это время и приедут. Шанс разнести столицу Ремвида по камушкам у армии противника есть, причём немалый. Так что накрылся Ремвид медным тазиком и ручкой на прощанье махнул.
По версии местных, захватив столицу, горанцы вырежут всю знать и на освободившиеся места посадят свою. Сам Ремвид станет‑таки вассалом Горанга, но для простого люда ничего не изменится. Горанцы не дураки, если верить гонцу, не хотят рушить страну, чтобы после восстанавливать не пришлось.
«Ага, – подумала я. – А ещё, если мужика не тронут, то местное население им в пояс поклонится. Никаких партизанских войн и народных волнений не будет. Да и подоспевшая армия Ремвида, увидав разгром столицы, станет очень сговорчивой. Если только король не сбежит и не призовёт исполнить священный долг, защитить изрядно помятую корону.»
Шум и гам в таверне не утихали, народ и не думал расходиться. Мои провожатые тоже никуда не спешили. «Старьевщик» молчал с таким видом, будто Горанг своим вторжением нанёс ему личную обиду. Хабыч с испуганным лицом выслушивал предположения местных, что‑то отвечал. А я кое‑как дожевала ужин и откланялась.
Оказавшись в комнатке, из которой уже вынести «ванну», развесила мокрое платье и завалилась в кровать. Некоторое время смотрела как подрагивает огонёк на фитиле крошечного свечного огарка. Вскоре пламя дёрнулось в последний раз и исчезло, комната погрузилась во мрак.
Сон упрямо обходил стороной, провоцируя на новые, невесёлые мысли. Поплакав ещё полчасика над несчастливой судьбинушкой, я строго – настрого запретила себе паниковать. В конце концов, кому суждено сгореть, тот не утопнет.
В сложившихся обстоятельствах только один момент по – настоящему важен: жилище колдуньи расположено близ столицы. Значит, если горанцы подойдут к городу, она захлопнет дверь и будет отсиживаться до тех пор, пока ситуация не наладится. А что всё это время делать мне? Денег на жизнь в Ремвиде нет (доставшийся от Косаря кошелёк набит медью, глупо полагать, что этого хватит), а военное время обычно взвинчивает цены. К тому же, если кругом опасность, мало кто решится взять на постой чужого человека. Так что же, сидеть в лесу? Я не смогу. Тем более, если останусь одна.
Промучившись пару часов, решила высказать свои опасения Хабычу. Нестерпимый гул внизу, который доставал меня даже здесь, на втором этаже за плотно запертой дверью, наконец, стих. Я на цыпочках прокралась к двери, благо комната настолько маленькая, что даже в темноте не заблудишься. Замерла в надежде расслышать шаги Хабыча и возницы.
Вскоре, они действительно прогрохотали по лестнице, потоптались где‑то рядом и затихли. На меня снова накинулся ужас – что если в новых обстоятельствах Хабыч откажется выполнить обещание? Он ведь не из добрых побуждений отправился в это путешествие, его интересует награда… Чёрт, что же делать? Как поступить?
