Текст книги "Герой не твоего романа (СИ)"
Автор книги: lovely dahlia
сообщить о нарушении
Текущая страница: 94 (всего у книги 100 страниц)
А пока весь гарнизон мчался на третий этаж, чтобы предотвратить вторжение, Джеджун с двоими макнэ падали друг на друга и окончательно портили клумбу.
Когда была разрушена крыша, Хёкдже пребывал на грани абсолютного счастья. Он лежал на кровати рядом с Джеджуном, почти насильно пристроив его голову у себя на груди, гладил омегу по волосам и нес какую-то ерунду об их совместном будущем. Что-то он выдумывал на ходу, что-то повторял за отцом. У того была целая теория по поводу превосходства вымышленных людей, но не всех, а только избранных, «качественных». Отец объяснял, как отличить «сверхчеловека» от простого персонажа, но Хёкдже плохо запомнил его рассуждения, поэтому авторитетно приписал Джеджуну принадлежность к «высшей расе». Итак, их ждала долгая жизнь вместе. Конечно, омега должен был в ближайшее время превратиться в вампира, потому что ему и так перевалило за тридцать, дальше тянуть не хотелось. Вдвоем с Хёкдже они собирались путешествовать по миру, наслаждаться своим недосягаемым статусом и немножко помогать Хичолю править миром. А еще, наверное, Джеджуну предстояло родить Хёкдже наследника. Тут, однако, «принц» смутился. Ему вполне хватало Алекса – о чужом ребенке можно было не заботиться, ссылаясь на сомнительное происхождение. Своих же детей он пока не хотел.
– Ладно, потом придумаю что-нибудь, – решил Хёкдже, устав искать выход. – Не оставлять же тебя смертным еще лет на пятнадцать, пока я решаюсь.
– А я через пятнадцать и не смогу родить, – вздохнул Джеджун. – Староват для этого буду.
– Даже не хочу представлять тебя в таком возрасте, – сказал Хёкдже, морщась. – Папа тебя обратит максимум через пару недель, договорились?
В этот момент раздался грохот прорываемой магией крыши. Хёкдже сбросил с себя омегу и подбежал к двери, выглядывая в коридор. В первые секунды ничего примечательного не происходило, однако вскоре мимо стали пробегать вооруженные охранники.
– Что там такое? – спросил вампир. – Что-то взорвалось?
– Похоже, кто-то вторгся в здание, ваше высочество! – отчитался один человек. – Не волнуйтесь, сейчас все уладим!
– Уладите? – Хёкдже замер, глядя вслед мчащимся к лестнице охранникам. – А кого там могло принести? Два дебила-то в Париже… – Он, вмиг обо всем догадавшись, обернулся назад. Омега тоже встал с кровати и пятился к стене. – Мать твою, Дже… Это Чанмин, да? Ты знал, что он придет? Знал и поэтому стал таким ласковым?!
– Нет! – вскрикнул Джеджун, выставляя руки перед собой, словно так мог остановить медленно идущего к нему вампира. Хёкдже, которого он еще никогда не видел злым, стремительно приходил в ярость. Доброжелательный и наивный мальчишка все-таки становился похож на кровососущего монстра. – То есть да, я знал, но ты мне правда нравишься! Ты хороший!
– Я?! – Хёкдже пугающе усмехнулся и схватил омегу за плечи, до боли впиваясь пальцами в кожу. – Я – никакой не хороший! Я сын Ким Хичоля и брат Ли Донхэ, а ты, кажется, напрочь об этом забыл! – Он поднял одну руку и ударил Джеджуна по лицу с такой силой, что тот не удержался на ногах и упал на пол. Затем Хёкдже, вцепившись в воротник трикотажной кофты, заставил омегу встать на ноги и поцеловал его нижнюю губу, но не из нежности, а чтобы всосать выступившую на ней кровь. Джеджун вздрогнул, едва сдержав стон: это было неприятно. – Ах ты сучка, – прошептал Хёкдже, оторвавшись от него. Правда, он выглядел не как озверевшее от гнева чудовище, а как обманутый капризный ребенок. Темной ауры хватило ненадолго. – Как ты мог… Ты такой же, как все бабы! Папа всегда говорил: если понравилась девчонка – не пей ее кровь, а то узнаешь, что она тебе кругом врет, и будешь страдать! Вот и ты – лживая сучка! Предатель!
Хёкдже сжал обеими руками горло Джеджуна. Омега схватил его за оба запястья, но это никак не повлияло на ту силу, с которой вампир пытался его задушить.
– Прости, – попробовал сказать Джеджун. Однако это словно можно было прочесть лишь по губам: из его пережатого горла не вырвался даже хрип.
Прозвучало одновременно три выстрела, и три пули врезались в спину вампира. Хёкдже, дернувшись, отпустил омегу, чтобы повернуться. На пороге комнаты, сами обалдевшие от страха, стояли настоящий Джеджун и два Чанмина. Как только Хёкдже посмотрел на них, они, не дожидаясь его атаки, опять выстрелили. На этот раз цели достигла только пуля Джеджуна, но этого было достаточно: она попала в сердце. Вампир упал на ковер, еще живой, но почти обездвиженный.
– Нуна! – завопил меткий стрелок, бросаясь через всю комнату к омеге. Сначала он прижал двойника к себе, а уже потом понял, что не все на месте, отошел на шаг назад и внимательно присмотрелся, пытаясь сообразить, что именно. – Ой, нуна, а где твой ребенок?
– Точно, Алекс! – в панике закричал омега, выбегая из комнаты.
Три певца остались одни, не считая застонавшего на полу Хёкдже.
– Добьем? – с самым невинным видом спросил Минни.
– Ты как хочешь, – ответил настоящий Чанмин, – а я не стану стрелять в голову Ынхёку. Даже такому.
– Папа всех вас убьет, вот увидите, – с трудом произнес Хёкдже. – Папа все равно самый сильный…
Джеджун бежал по коридору, постоянно смотря под ноги, потому что время от времени попадались спящие охранники. Немного подумав, омега забрал пистолет одного из них и уже после этого вылетел на лестницу, чтобы спуститься на первый этаж. Однако тут он увидел такое, от чего только что найденный пистолет выпал из руки, а колени чуть не подкосились. Несколькими ступенями ниже остановился его супруг, крепко державший потерявшего сознание Кюхёна.
– Чанмин… Любимый… – залепетал Джеджун, протягивая к нему руки. Казалось, он не видел своего вампира уже целую сотню лет и успел забыть, как тот выглядит. Чанмин казался ему еще красивее, чем при последней встрече, красивее любого другого из множества Чанминов и вообще красивее, чем могло вынести человеческое сердце. А ведь тот был в балахонообразной сикхской одежде с пятнами чужой крови на ней и взъерошенный.
Вампир отпустил Кюхёна как раз в тот момент, когда телом вновь овладело сознание певца, и бедняга успел только взвизгнуть, неудачно приземляясь мягким местом на ступеньку. Не обращая внимания на этот возмущенный возглас, Чанмин обнял Джеджуна и несколько секунд просто смотрел в его глаза, не веря, что действительно видит наконец своего омегу.
– Это ты, – тихо произнес он, начиная улыбаться. – Ты, Джешка… – Чанмин провел по его щеке ладонью, и Джеджун не удержался от того, чтобы повернуться и поцеловать ее. – Узнаю твой запах… Полевой цветочек ты мой… Ромашка…
– А я где? – спросил Кюхён, неровным жестом обводя пространство перед собой. Монах, видимо, тянул энергию не только из своего истощенного тела, но заодно из вполне здорового чужого, поэтому теперь у певца ужасно кружилась голова, а перед глазами все плыло. – Это домишко Хичоля? Эй, семейка Адамс, вы меня слышите?
– Я боялся, что больше никогда не увижу тебя, – прошептал Джеджун. Из его глаз покатились крупные слезинки. – Когда ты отказался сдаться господину, чтобы быть со мной…
– О чем ты, родной? – Чанмин лихорадочно касался пальцами то его волос, то кожи, как будто хотел на ощупь вспомнить своего омегу. – Когда это я отказывался? Он мне разве что-то предлагал?
– Так это не ты трубку взял? – спросил Джеджун. Слезы продолжали катиться по его щекам, но глаза засияли счастьем, и он поцеловал Чанмина. Их губы словно были созданы для того, чтобы соприкасаться друг с другом, даря каждому ощущение тепла и нежности. – Блин, вас так много, мы с Хичолем оба повелись… А ты бы предал герцога, чтобы быть со мной?
– Я бы всех предал. – Чанмин стал аккуратно вытирать слезы с лица Джеджуна. – Мне нужен только ты, а остальные пусть горят синим пламенем.
– Значит, хорошо, что мы нарвались не на тебя, – радостно всхлипнул омега.
– Ребята, этот ваш монах меня не на шутку вымотал, мне очень плохо, – жалобно произнес Кюхён. На него снова никто не посмотрел, но он все-таки ухитрился привлечь к себе внимание: в следующий момент его вырвало. Вампир с омегой наконец отлепились друг от друга, а он, откашлявшись, гордо сказал: – Вот такое противное завершение вашей романтической сцены, голубки.
Джеджун и Чанмин спустились на первый этаж, в больничное отделение. Роуз попала под действие магии и спала, растянувшись на полу, но Алекса монах сумел обойти, и ребенок заливался неистовым плачем в своей кроватке. Джеджун скорее схватил его на руки и стал успокаивать, попутно указывая мужу, что нужно обязательно взять с собой для побега с малышом. Чанмин послушно кидал в пакет питательную смесь, бутылочки, пеленки и подгузники, но вид у него был крайне растерянный, а взгляд постоянно соскальзывал с вещей первой необходимости на крошечное плачущее создание. Он только теперь осознавал масштаб случившихся с ним перемен. Чужих детей ему растить доводилось, но свой ребенок у него появился впервые в жизни.
– А можно я его подержу? – спросил Чанмин, когда Джеджун решил, что в пакете достаточно припасов. – Он и мой тоже, я его вроде как делать помогал…
– Возьми лучше Роуз, мы ее тут не оставим, – строго распорядился омега, прижимая к груди успокоившегося малыша. – Она хороший человек, хоть временами и противный.
– Еще чего. – Чанмин обнял Джеджуна за плечи и потащил к выходу. Алекс у него на руках подозрительно приоткрыл глаза, как будто оценивая заблудившегося папашу. – Джеш, Хичоль наверняка платил этой тетке, несчастной жертвой ее не назовешь. Пусть сама разбирается с тем, что натворила. Или мы будем вытаскивать отсюда весь его персонал?
– Ну, персонал, может, и не будем… Но кое-кого спасти надо.
Девятнадцать новых персонажей ждали в полутемных комнатах для кровавых пиршеств, где Джеджун заранее попросил их спрятаться. Магия их тоже не задела, поэтому они бодрствовали и, более того, держали у себя Настю. «Вашу ж мать, господин, да у вас совсем крыша поехала,» – произнес на выдохе Чанмин, оглядывая эту разношерстную компанию. ЧанКю вышли вперед, крепко держась за руки (Джеджун просил их ни за что не терять друг друга из виду), и гордо сказали, что согнали всех остальных сюда, как им было велено. Чанмин шепнул на ухо Джеджуну, что этих двоих можно было бы сразу пристрелить; омега от возмущения только рот раскрыл.
– Да перебейте все друг друга и отстаньте уже от меня, – зло процедила Настя сквозь слезы. – Зачем я вообще связалась с вами? Будь проклят тот день, когда Леня увидел клип Ким Джеджуна! Будь проклята корейская попса!
Настоящий Джеджун сорвал картину в комнате, куда телепортировался Хичоль, а также намалевал на стене пару нецензурных слов фломастером. Это должно было если не помешать злодею вернуться в резиденцию, то хотя бы немного затормозить процесс: он представил бы себе одно, тогда как имелось уже совсем другое. Джеджун хотел еще и нарисовать что-нибудь непотребное, но собственный макнэ уволок его вон из комнаты: убираться отсюда следовало как можно скорее. Как только они вышли в коридор, к ним подбежал омега и передал «на хранение» своего ребенка. Джеджун и Чанмин не успели даже возразить – чудо природы в пеленках оказалось на руках у первого из них. Алекс хотел заплакать, но вовремя решил, что это будет совершенно бестолковая затея, и лишь пару раз недовольно пискнул.
– Смотри, какая лапуля, – умиленно улыбнулся Джеджун, покачивая маленького омегу. – Такой красивый, правда?
– Ребенок как ребенок, новорожденные мало друг от друга отличаются, хён, – возразил Чанмин. Правда, приглядевшись к малышу, добавил: – Но он и правда миленький.
– Еще бы. – Джеджун чмокнул Алекса в носик. – Это же ребенок ДжеМинов. А мы оба ничего такие. То есть вот представь: если у нас с тобой появится общий малыш, он так и будет выглядеть.
Чанмин, нервно хихикнув, попятился от старшего коллеги.
– Хён, что за извращенские предположения? – спросил он тихо. – Ты меня пугаешь… Рожай-ка ты себе и дальше от Юно хёна. Без выходных и перерывов на обед.
Чанмин-вампир, забрав у одного из охранников карты-ключи, смог попасть в комнату монаха. За ним плелся настоящий Кюхён, с лицом зеленоватого оттенка. Впрочем, он прямо-таки излучал богатырское здоровье по сравнению с тем, кто лежал на кровати в этой темной комнате. Чанмин, включив свет, подошел к монаху и склонился над ним, чтобы осмотреть. Несчастный стал очень худым, но был похож не на узника концлагеря, а на гламурную жертву анорексии: на нем была красивая одежда, волосы и ногти выглядели идеально ухоженными. Даже шелковая повязка, скрывавшая обезображенную часть лица, напоминала какой-нибудь элемент BDSM. Монах дышал, его сердце пусть и слабо, но билось. Однако ни на прикосновения, ни на звуки он не реагировал.
– Что там? – спросил настоящий Кюхён, с жалостью приглядываясь к своей копии. – Он живой, да?
Чанмин поднес запястье монаха к губам и прокусил его, сделав маленький глоток крови. Часто это помогало сделать некоторые выводы о состоянии человека. Помогло и теперь, но радостного в его открытиях было совсем мало.
– Кома, – мрачно заключил Чанмин, опуская руку монаха на поверхность одеяла. – И сдается мне, что мозг очень сильно поврежден. Он просто уничтожил самого себя, пока разрушал поставленные Хичолем магические блоки.
– Его надо в больницу, да? – спросил Кюхён. – Ему же помогут?
– Ты меня слышал? – Чанмин повернулся к нему, нахмурившись. – Он повредил собственный мозг. В лучшем случае, это инвалид. Вероятнее всего – останется в вегетативном состоянии. А если все сложится особенно плохо, то он скоро умрет. Хотя я даже не уверен, что правильно расставил приоритеты…
– А Джунсу? – предложил Кюхён. – Джунсу же умеет исцелять!
– Ты думаешь, он и мозг восстановит? – задумчиво произнес Чанмин.
– Ну, если нет – то лучше убить, – продолжил рассуждать певец. – Он пожертвовал собой ради всех нас, и мы этого не забудем. Но зачем мучить человека? Он был очень умный, а теперь, даже если выживет и как-то двигаться сможет, уже точно дурачком останется, да?
– Да, – сказал Чанмин, поднимая монаха на руки. Тот был таким легким, что казалось, будто его может унести порыв ветра. Когда вампир пошел к двери, голова монаха свесилась в сторону, и из уголка его рта стекла струйка темной крови. Настоящий Кюхён, немного поколебавшись, схватил со стола бумажную салфетку и вытер ей лицо двойника. – Но я все равно не позволю убить этого бедолагу. Беру на себя ответственность за него, в каком бы состоянии он ни находился.
Джеджун, отдав ребенка на попечение пары артистов, вернулся в свою комнату. Хёкдже, поймавший четыре пули, сумел подползти к стене и сидел, прислонясь к ней боком, но на большее пока явно не был способен. Услышав шаги, он открыл глаза и посмотрел на вошедшего с ненавистью, но это сильное, грозное чувство всего за пару секунд мутировало в жгучую обиду.
– Пойдем с нами, – попросил Джеджун, опускаясь на колени перед Хёкдже и протягивая ему руку. – Можешь говорить что угодно, но ты действительно хороший, совсем не похож на своих родственников. А если останешься на стороне отца, то можешь погибнуть.
– Ты хочешь, чтобы я предал папу? – криво усмехнулся Хёкдже. – Я не настолько свихнулся, чтобы из-за девчонки пойти против отца.
– Я не прошу идти против него, – возразил Джеджун, чуть подавшись вперед. Хёкдже слабо треснул его по руке, не позволяя к себе прикасаться. – Я прошу всего лишь спрятаться до тех пор, пока все это не закончится! Иначе ты можешь пострадать!
– Это тоже предательство, – уже почти без злобы заметил Хёкдже. – Ты по всем предателям течешь, да? Если я разок кину своих – у меня появится шанс, наверное?
– Дже, пойдем отсюда, – попросил Чанмин, заглядывая в комнату. У него на руках лежал вымышленный Кюхён, а настоящий осторожно выглядывал из-за его спины (все-таки в комнате был вампир, пускай и раненый). – Вставай и давай выбираться отсюда, а то скоро вся охрана просыпаться начнет.
– Но мы не можем его бросить! – сказал Джеджун, поднимаясь на ноги.
– Можем и должны, – возразил Чанмин. – Потом, если это понадобится, обязательно защитим его от наших вершителей правосудия, а сейчас пусть остается здесь. Спроси герцога, должен ли сын прятаться, когда его отцу объявляют войну, даже если отец – чудовище. Думаю, ответ будет очевиден. А Хёкки ведь у нас тоже аристократ.
– Уходи отсюда, гаденыш, – процедил «принц». В его глазах снова появились отблески едва погасшей ненависти, когда он перевел взгляд на бывшего слугу. – И очень надеюсь, что этот урод, которого ты на руках держишь, скоро сдохнет. Тоже обманул меня, а еще святошей прикидывался… Одно радует – помрет он все-таки девственником. – Хёкдже, произнеся такую длинную тираду, поморщился и застонал, ощутив ужасную боль во всех четырех ранах.
– Ну, нет, его жизнь так поимела, что это уже только номинально, – улыбнулся Чанмин. – Поправляйся, Хёкки. Скоро очнется врач, она тебе поможет.
– Убирайся отсюда, – прошипел «принц».
Джеджун подошел к Чанмину, несколько раз обернувшись по пути. Ему хотелось забрать Хёкдже с собой, пускай он и понимал, что муж прав. Этот парень напоминал ему ребенка из неблагополучной семьи: государство из лучших побуждений отнимает его у родителей – уголовников или алкоголиков, а он все равно плачет, желая вернуться к ним.
Выбравшись из здания, орава отправилась обратно к самолету, на котором все равно никак нельзя было улететь. В качестве жертвы для оживления мага был выбран один из охранников; Джеджун возмущался, но безрезультатно. В самолет же первым влез его супруг и потом затаскивал внутрь всех тех, кто не был способен так проворно запрыгивать на большую высоту. Весь путь получился довольно тяжелым, учитывая, что в качестве балласта имелись один новорожденный, один больной в состоянии комы и один пленный, связанный по рукам и ногам. И все же в конце концов каждый смог очутиться на борту бесполезного воздушного судна.
Настя, узнав, что от нее требуется, запротестовала.
– А если все-таки он вам люлей наваляет? – взвилась проводница. – Да я прямо уверена, что это вы от него звезды получите. Вселенской такой звезды. Нет, нет и еще раз нет!
– Я буду угрожать, – предупредил Чанмин-вампир, целясь в нее из пистолета.
– Да ты шутишь, – поморщилась Настя. – Тебе жена не даст меня застрелить.
– Я и не собираюсь тебя убивать – может, лодыжку раздроблю. – Чанмин опустил оружие так, что теперь дуло смотрело на ногу стоявшей перед ним девушки. – Это очень больно, Настенька, поверь мне на слово.
– Не-на-ви-жу, – зарычала проводница, садясь в уютное кресло бизнес-класса. – Ну, давай, сволочь, описывай мне сюжет.
– Тот же самый, – улыбнулся Чанмин, погладив ее по голове. – Я исчез, мои господа слиняли следом за мной, а меня ищет маг, способный превращать вампиров обратно в людей. Не спутаешь. – И он указал на свое лицо.
– Вероника что, вообще больше певцов не знает? – Настя опустила спинку сидения, чтобы стало удобнее погружаться в чужую фантазию. – В Корее уже на каждого нормального человека приходится два с четвертью айдола, а она все на этого залипает…
Чанмин вышел из салона первого класса, оставив проводницу одну, не считая жертвы. Новые персонажи сидели отдельной компанией и тихо о чем-то переговаривались; с другими находились только ЧанКю, и они уже вступили в ожесточенный спор с Минни. Тот обрадовался встрече с «нуной», обнимал его, любовался Алексом —, а тут рядом возникли эти двое и предъявили свои права на Джеджуна.
– Не лезь, он теперь наш, – сказал маленький эвил Чанмин, отгоняя Минни от омеги с ребенком.
– Вот именно, а мы вампиры, так что не связывайся с нами! – подхватил маленький эвил Кюхён.
– Мальчики, вы нехорошо себя ведете, – заметил Джеджун. – Не надо ни с кем ссориться.
– Ага, ты хочешь быть с ним! – закричал маленький эвил Чанмин. – Ну и ладно тогда!
И ЧанКю побежали к открытой двери, возле которой замерли с оружием в руках настоящие ДжеМины. Правда, если певцы следили за тем, чтобы очнувшаяся охрана не отправилась в погоню, то персонажи просто расселись на полу и стали обсуждать то, какой омега вредный.
– А мы все мельче и мельче, – грустно произнес Минни, наблюдая за ними издалека. – Боюсь, как бы Юно хён не заинтересовался вот этим экземпляром…
– Ну, что уж ты, – ласково успокоил его Джеджун. – Он не понравится нашему герцогу.
– Разумеется, – подтвердил старший из вымышленных Чанминов, который как раз покинул салон бизнес-класса. – Ты, конечно, инфантильный, но тот вообще неплохо так отстает в развитии.
Джеджун с упреком посмотрел на него, а Минни, обиженно поджав губы, пошел все к той же распахнутой двери. «Отсталые» попробовали его прогнать, но он тоже взял оружие и примкнул к артистам.
Чанмин сел рядом с Джеджуном, расположившимся в переднем ряду салона с Алексом на руках. Ничего не говоря, он убрал подлокотник, разделявший два сидения, и обнял обоих своих омег. Джеджун уткнулся носом в его шею, наслаждаясь теплом любимого тела.
– А без нас они там как-нибудь сумеют разобраться? – шепотом спросил он, чувствуя, что ужасно устал и хочет спать, но исключительно при условии, что во сне можно будет прижиматься к Чанмину.
– Сумеют, – решил вампир. Впервые за несколько месяцев ему тоже было настолько спокойно, что он ощущал во всем теле приятную расслабленность, а на сердце – умиротворение абсолютного пофигизма. Джеджун находился рядом, живой и здоровый, не бросил, да еще держал на руках их сына… или дочку. Чего еще можно было желать? Разве что умчаться вместе с двоими омегами в закат, оставив проблемы позади. В самом деле, ну разве не могло все уже закончиться? Верный рыцарь спас свою прекрасную принцессу из башни злого колдуна, они собирались жить долго и счастливо. По всем законам художественного произведения, злой колдун уже не должен был волновать их.
– Я чувствую себя таким вымотанным, – признался Джеджун, нежно проводя носом по шее Чанмина. – Как будто находился в напряжении все то время, что тебя не было рядом, а теперь вот наконец могу облегченно вздохнуть… и понять, что сил больше не осталось.
– Ты и правда слишком много их потратил, хватит. – Вампир, повернув голову, ненадолго прижался губами ко лбу омеги. – Теперь тебе нужно побыть слабым и беззащитным, иначе какой вообще от меня толк?
– Я – сильная и независимая женщина, не надо забывать, – тихо засмеялся Джеджун.
Чанмин, в очередной раз поцеловав его, замер и принюхался.
– Мой цветочек как-то подозрительно благоухает, – дразнящим тоном заметил он. – Ты же родил несколько дней назад. Не рановато?
– Течка еще не началась, – шепотом ответил Джеджун. – Только приближается. И хватит уже удивляться глупости омегаверса, потому что вечная молодость за счет высасывания чужой крови – это не меньшая ерунда, между прочим.
– Я и не гоню на свою прекрасную жену, – ласково произнес Чанмин ему на ухо. – Но ведь тебе, наверное, сейчас нужно определенное внимание… – Он слегка оттянул воротник кофты, погладив пальцами кожу груди омеги. Джеджун дернул плечом, но его лицо тут же немного покраснело.
– С ума сошел, – тихо сказал он, поднимая на мужа оскорбленный и в то же время беспомощный взгляд. – Нашел момент ко мне приставать. Я сейчас вообще ни о чем подобном думать не могу.
– Ага, но я-то чувствую, насколько быстрее забилось Джешкино сердце, – игриво улыбнулся Чанмин, снова начиняя тянуть край воротника в сторону. Дергать плечом стало бесполезно.
– Эй, а почему они за нами не бегут? – спросил настоящий Джеджун, ненадолго оставив свой пост у двери. – Охрана разве еще не очухалась?
Чанмину пришлось нехотя оторвать руку от смущенного омеги.
– Ждут приказа от Хичоля, – пояснил он. – А Хичоль как бы немного занят, ему не до них.
– Ясненько, – закивал артист. – Ну, я все равно обратно пойду, типа следить. Там прикольно, такая чанминья кучка, только и успевай всех по очереди доставать. Они смешные: мордахи одинаковые, а реакции разные.
Певец вернулся к двери. Чанмин снова потянулся к омеге и осторожно укусил его за ухо.
– Я же так давно не ласкал своего Джешку, – заговорил он сладким шепотом. Джеджун прикусил губу и закрыл глаза, гуще краснея от опаляющего ухо и шею горячего дыхания. – Джешка тоже меня хочет, ведь правда?
– Хочет, но не здесь и не сейчас, – пролепетал омега, делая как можно более глубокий вдох. На самом деле его голова начинала кружиться от одной мысли о том, чтобы запереться вместе с мужем в кабинке туалета и не выходить оттуда хотя бы минут пятнадцать-двадцать. Он так долго не обнимал обнаженное стройное тело Чанмина, не видел жгучего желания в его влюбленных глазах… Ему ужасно хотелось дать волю своей страсти. И пускай бы два десятка людей слушали его громкие неприличные стоны. Поэтому Чанмину всего-то и оставалось, что хорошенько попросить. Этим вампир и занялся, целуя, покусывая и облизывая шею своего омеги:
– Дже, твой запах говорит совсем другое… Так же, как сердце, температура тела… Тебе очень нужны мои прикосновения, а я умираю без твоих… Совсем немного, любимый… Я лишь хочу сделать приятно своей прелести…
Джеджун запрокинул голову, каждой клеточкой кожи впитывая в себя прикосновения губ Чанмина.
– Ладно, – сдался он, мягко улыбаясь, – давай быстро и тихонечко…
– Извините, что мешаю, – вдруг раздался где-то совсем рядом голос Кюхёна. Вампир и омега одновременно и с одинаковой досадой открыли глаза, чтобы посмотреть на него. – Вижу, вам тут очень хорошо друг с другом, и вы имеете полное право, в конце концов, семейная пара… Но понимаете, я там с падре сидел… Наблюдал… И он… Как бы это помягче сказать… Умер.
– Очень мягко, пять баллов за деликатность, – одобрил Чанмин, показав ему большой палец.
Джеджун мигом забыл о том, что еще полминуты назад больше всего на свете хотел отдаться своему супругу. Краска покинула его лицо, в глазах отразился ужас.
– Не может быть, ты перепутал! – сказал он, поднимаясь со своего сидения. – Наверное, просто не знаешь, где искать пульс! Вот, подержи, я сам проверю. – Джеджун передал Алекса отцу и скорее отправился за Кюхёном.
Чанмин посмотрел на ребенка. Ребенок посмотрел на Чанмина.
– Какой ты крошечный, – улыбнулся вампир, пытаясь поудобнее пристроить малыша у себя на руках. – Как будто кукла в пеленках. Ну, это ты на маму похож. Мама – тоже кукла. В брючках и блузочках.
Джеджун склонился над монахом, лежавшим на разложенных сидениях в конце салона, и стал его осматривать. С виду ничего не изменилось, и омега авторитетно заявил, что больной все еще в коме. Правда, пульса не нашлось ни на запястье, ни на шее, звуки удара сердца в груди услышать не удавалось, дыхание не обнаруживалось. Джеджун в панике стал проверять другие участки тела, где можно зафиксировать пульс, но все впустую.
– Хватит, – грустно попросил настоящий Кюхён, погладив омегу по плечу. – Это труп. Он уже умер.
– Боже, – застонал Джеджун, падая на колени. – Нет, неправда! Он не мог так погибнуть!
Омега схватил монаха за похолодевшую руку, мысленно умоляя как-нибудь пошевелиться.
– Еще как мог, он использовал столько магии, что даже из меня энергию тянул, я сам на ногах еле стою, – стал объяснять Кюхён. – А свое тело он и вовсе угробил. Твой Чанмин сказал, что его мозг, скорее всего, в кашу превратился. Если бы он выжил, то остался бы инвалидом или умственно неполноценным.
– Мы могли отдать его Джунсу, Джунсу наверняка бы помог, – сказал Джеджун, снимая очки и вытирая одной рукой слезы.
– С вероятностью погибнуть самому, ага, – кивнул Кюхён. – Мозги вернуть – это тебе не кожу восстановить.
– Но так не бывает. – Джеджун всхлипнул. – Не должно быть. Он ведь только мучился все последние месяцы. За что ему это?
– Ну, теперь уже точно не мучается, – со вздохом ответил Кюхён. – И от несчастной любви не страдает… Это был очень хороший человек, Дже. Мне даже приятно, что его с меня списали. Где бы он теперь ни находился, пусть ему будет там хорошо.
– Его ведь не похоронят по-христиански, он же не человек. – Джеджун отпустил руку монаха, но затем ласково погладил ее. – А он бы так этого хотел…
– Может, ты пойдешь к мужу? – Кюхён с тревогой взглянул на омегу: слишком уж отсутствующим становилось выражение его лица. – Зачем с покойником-то сидеть?
– Я хочу побыть с ним, – замотал головой Джеджун. – Он заслуживает того, чтобы его не бросили тут совсем одного сразу после смерти.
Кюхён, немного подумав, тоже забрался на ближайшее сидение и уставился на своего двойника. Несмотря на повязку и заметную разницу в весе, тот мертвец все равно был очень похож на него. И от этого становилось немного жутко.
Настя отдернула штору и вышла из салона бизнес-класса, хмуро объявляя:
– Готово. Труп жертвы можешь выкидывать.
Чанмин, все еще держа Алекса на руках, прошел мимо нее. Действительно, в проходе между рядами кресел лежала новая копия макнэ DBSK, в стильной кожаной куртке и с прической времен «сразу после распада».
– Веронике помоложе давай, не любит взрослых мальчиков, – усмехнулся вампир. – Знать бы еще, кто он такой и почему с той же самой физиономией…
– Может, твой брат-близнец? – пожала плечами Настя.
– У меня нет никакого брата, я все-таки неплохо помню то, что было перед нападением оборотней на мою деревню, – возразил Чанмин.
– Ну, блин, это для тебя брата нет, – объяснила Настя, – а он из новой иллюзии, так сказать, исправленной и дополненной. Фактически-то уже из другой. Никто не мешал добавить там братишку «задним числом». При этом для тебя его не существует, а ты для него – вполне. Ну, оживет через несколько часов – сам и спросишь.
====== Глава 57 ======
ЛОНДОН
В подвал, где спрятались беглецы, явились представители британского Сопротивления. Джунсу пришлось рассказать им, что на самом деле имеющиеся у него в распоряжении 2Ю – настоящие артисты, которые ни в волков превращаться, ни стены головой пробивать не умеют, а последнюю надежду человечества вот-вот размажут по площади Шарля де Голля. Однако ничего другого он предложить не мог, а два айдола готовы были по мере возможностей воодушевить народ. Британцы – рослый рыжий бородач и бритоголовый громила – скептически осмотрели певцов, и под их суровыми взглядами 2Ю чуть не бросились в объятия друг друга, чтобы чувствовать себя хоть немного увереннее.
– А в штаны не нассут? – спросил рыжий.
– Я им «памперсы» надену, – пообещал Джунсу. – Ну, правда, разве у вас есть выбор? Народ хочет видеть сильных предводителей, и видимость-то мы можем предоставить! Вон, глядите, какие красавчики! – Художник обнял Юно за плечи и поцеловал его в щеку. Лидер вытянулся по стойке «смирно» и улыбался, как дурак. – А какой у них сценический опыт! Да они лучше оборотня с гуманоидом смогут зажечь толпу!
